Текст книги "Цыпочка (СИ)"

Маркус нервно расхаживал взад-вперед перед дверью в лазарет уже четверть часа. Изнутри слышалась какая-то возня, перебивающие друг друга голоса и горестные возгласы – вся команда решила навестить своего капитана, так неожиданно и не вовремя получившего травму. За единственную ночь перед матчем Костерост оказался не способен тщательно срастить перелом, чтобы Оливер смог выйти на поле. Так что в Гриффиндоре вот уже пару часов царил настоящий траур.

Время шло, но гриффиндорцы уходить от пострадавшего Вуда не торопились. Тогда Маркус все-таки решительно распахнул дверь и вошел внутрь, сжимая в кармане пузырек, ставший “яблоком раздора” для его уже воспаленного от противоречивых мыслей разума.

Первым, что он увидел, была жопа склонившейся над Оливером Спиннет. Маркуса сразу передернуло, но он сдержался, вспоминая, что сейчас не время для необоснованной ревности – его благодарность к Спиннет исчезла уже буквально на следующий день после примирения с Оливером. Также Маркус заметил и всю оставшуюся гриффиндорскую братию, столпившуюся чуть поодаль.

– Кхе-кхе, – Маркус демонстративно откашлялся, привлекая к себе внимание.

Оливер испытал противоречивые чувства при виде него. С одной стороны, тот своим появлением избавил его от удушающей и удручающей заботы, потому что именно сейчас команду видеть не хотелось. По собственной самоуверенности Оливер при отборе в начале года даже не удосужился взять запасного вратаря, наивно полагая, что он-то в любом случае выйдет на поле. Замечательный он капитан, черт возьми. Не оставил собственной команде и шанса на победу. Потому, мучимый чувством вины, он не мог в должной мере оценить уделяемое ему внимание. Да и Алисия по-настоящему нервировала: “Оливер, давай, я передвину подушку чуть повыше, чтобы тебе было удобней”, “Оливер, может, ты что-нибудь хочешь? Я могу принести”, “Оливер, тебе не дует. Может, окно закрыть?”, “Ой, Оливер, тебе же понадобятся конспекты”… Оливер, Оливер, Оливер!

Он чуть ли не скрипел зубами, но мужественно терпел, понимая, что злиться нужно прежде всего на себя. И чертовых слизеринцев, конечно. Даже Маркус сейчас воспринимался как соперник, еще более остро.

“Теперь ему никто не помешает. Получит завтра свой кубок, а ты, Вуд, будешь тут валяться”, – он и сам чувствовал, что не прав, но обида жгла изнутри. Обида и разочарование – гремучая смесь, не позволяющая видеть все более-менее объективно. Поэтому взгляд, которым он одарил вошедшего Маркуса, мало напоминал тот, каким он смотрел на него все это время. Оливер поджал губы и сощурил глаза.

– Флинт, – “дружелюбно” поприветствовал он.

Уизли запихали друг друга локтями, девчонки зашушукались, Поттер отвел глаза. Атмосфера ощутимо накалилась. Словно он, Флинт, виноват в том, что случилось.

– Привет, – буркнул Маркус в ответ и покосился на гриффиндорцев. – Надо поговорить. Наедине, – многозначительно добавил он.

Поттер тут же вскочил, засуетился, побуждая и остальных членов команды подняться. Они медленно, один за одним, покидали лазарет, желая Вуду скорейшего выздоровления и дружественно хлопая его по плечу. Спиннет осталась последней:

– Ты уверен, что тебе удобно? Может, подушку поправить?

– Да удобно ему, удобно, – не выдержал Маркус. – Вон пошла.

– Да как ты… – задохнулась она от возмущения. – Оливер, ты слышал?!

Но Вуд лишь устало откинул голову на подушку и закрыл глаза.

– Я сказал, свали отсюда, – Маркус уже откровенно терял терпение. Ему и так нелегко далось это решение, а тут еще в очередной раз приходится отбивать любовника от настойчивых поклонниц. – Второй раз повторять не буду.

Спиннет поджала губы и пулей вылетела за дверь.

Маркус облегченно выдохнул и подошел ближе к кровати.

– Что, Вуд, понял, что против нас тягаться бесполезно и решил найти способ красиво выйти из игры? – он криво улыбнулся и достал из кармана пузырек с зельем. – Пей. Залпом.

Оливер тут же возмущено вскинулся.

– Какого хрена, Флинт? – запальчиво воскликнул он.

Он лишь мазнул взглядом по пузырьку, который Маркус крепко сжимал. Он абсолютно точно не собирался ничего пить. Не от такого Ма… Нет. Флинта. Не от того, кто сейчас так сильно напоминал давнего соперника, но не любовника. К тому же его слова действительно зацепили.

– У меня нет никакого желания вступать в перепалки, – припечатал Оливер и неловко развернулся на бок, поворачиваясь к Маркусу спиной. И голос его теперь звучал скорее потерянно и устало: – Иди.

– Куда? – тупо переспросил Маркус, растерявшись от такого неожиданного поведения Оливера. Нет, Маркус, конечно, подозревал, что после случившегося его ждет не самый теплый прием, но такая откровенная холодность во взгляде заставила биение сердца тревожно ускориться. Он хмуро оглядел напряженную спину и, резко ухватив Оливера за плечо, рывком развернул к себе.

– Будет немного больно, – тот даже дернуться не успел, как Маркус уже запрокинул его голову, от чего рот Оливера непроизвольно приоткрылся, и вылил содержимое пузырька. Оливер судорожно сглотнул отвратительное на вкус зелье, глотку обожгло, в глазах защипало, и пока он надрывно кашлял, Маркус достал палочку.

– Силенцио! – и тут же, надавив на плечи, прижал Вуда к кровати, потому что через секунду тот неестественно выгнулся и заметался.

Боль была невыносима. Оливеру казалось, что его кости медленно, но неумолимо ломаются, а каждые нерв по отдельности словно обжигало. Ему нередко приходилось задерживаться в Больничном крыле, и чаще всего с переломами, но он не ожидал, что боль будет настолько сильной. Согнув пальцы, он пытался схватиться за горло, но тут Маркус крепко прижал его к кровати, хватая за запястья и с силой удерживая. Тело выгнулось дугой, кажется, до хруста остальных костей, лицо превратилось в застывшую маску, и на пике боли, когда держать в себе это все больше не представлялось возможным, он беззвучно закричал, захлебываясь в этом крике.

Вряд ли он понимал, сколько времени прошло, но очень удивился бы, узнав, что вспышка эта заняла не более пары минут. Когда боль резко схлынула, Оливер буквально рухнул обратно на кровать, зажмурившись, уже не пытаясь выдернуть запястья из крепкой хватки Флинта.

Едва Оливер затих и обмяк в его руках, Маркус отпустил его, снял заклинание и шумно выдохнул. Казалось, он почти не дышал все это время. Передернув плечами, Маркус почувствовал, как по спине покатилась капля пота. Это было действительно жутко. Сейчас больше всего хотелось прижать к себе все еще вздрагивающее тело, чтобы успокоить. Но он сдержался, не зная, как к этому отнесется сам Оливер и хочет ли он этого, и обессиленно рухнул на стул, стоящий возле кровати.

Дыхание постепенно выравнивалось, уже не отзываясь звоном в ушах. Еще пару мгновений Оливер терпеливо выжидал, не зная, вернется ли боль, и когда этого не произошло, резко повернулся к Маркусу, фактически подскакивая на кровати и упираясь ладонями в постель.

– Какого черта?! Ты меня что, добить решил? – Оливер порывисто качнулся вперед, желая поймать взгляд Маркуса, и только тут осознал, что что-то не так. Переведя удивленный взгляд на лодыжку, практически сразу забыв о только что заданном вопросе, он принялся судорожно ощупывать поврежденную ногу. Ничего. То есть все было отлично.

– Ох, блять! – воскликнул он, и только после этого пришло понимание того, что произошло. Оливер застыл, растерянно моргая. – Маркус, я… Ох.

Маркус вымученно улыбнулся.

– Забей, – он устало провел ладонью по лицу. – Как сейчас? Не болит?

– Нет, слушай, – Оливер тут же зачастил, словно его прорвало, или, что вероятней, пытаясь сказать как можно больше, пока его прервут, а потому на деле его слова не отличались связностью. – Не болит! А я мудак. Но я так расстроился! Думал, что… Но как?! Мадам Помфри говорила… А тут ты! И, черт, Марк, я просто был чудовищно расстроен, ну… Я не… То есть я и не…

– Ты просто не думал. Я понял, – Маркус потянулся и, взяв руку Оливера в свою, потянул вверх и коснулся губами. – Это немного… неприятно. Осознавать, что ты мне все еще не доверяешь. Словно все время ждешь подвоха. А я… Я никогда тебя не предам, слышишь? Сдохну, блять, но не предам, – тихо, но запальчиво сказал он и отвел взгляд. Наверное, просто сказалось нервное перенапряжение, но слова, такие ненужные, правдивые, честные, сами слетали с языка. – Мне это зелье Снейп на День рождения подарил. Мгновенная регенерация, но боль при этом адская. Скажу честно, я долго сомневался, давать ли тебе его. Ты не представляешь, какой соблазн был, – он махнул рукой. – Но, в конце концов, только я знаю, что для тебя значит этот матч, а значит, ты должен выйти на поле, – договорив, Маркус смутился и поспешил отшутиться. – Даже если для того, чтобы пропускать мячи, которые я тебе забью.

Оливер был растерян. Он абсолютно точно не знал, что ответить на все это. Пытаться уверить, что доверяет? После его реакции это было бы как-то глупо и нечестно по отношению к Маркусу. Поэтому его немного неуклюжая шутка разрядила обстановку очень кстати.

– Эй, не надейся на это, – хмыкнул он, и, задумавшись на мгновенье, спросил: – Я вот думаю, раз уж я здоров, могу ли я сбежать отсюда до прихода мадам Помфри?

Маркус пожал плечами.

– Идея заманчива, но, может, тебе стоит дать ей себя осмотреть и убедиться, что ты можешь завтра играть. Без ее разрешения Хуч тебя на поле не выпустит.

– Но она даже не здесь. Это же сидеть и ждать надо, – Оливер недовольно плюхнулся обратно на кровать и поерзал. Минута прошла в молчании. Оливер чуть скосил глаза на Маркуса и немного прокашлялся.

– Маркус, – начал он издалека, – вот ты же тоже часто в Больничном крыле, да? – дождавшись непонимающего кивка в ответ на этот вопрос, он продолжил уже чуть более уверено: – И вот лежишь тут, делать нечего… Нет никого, – выделив последнее слово интонацией, он выжидающе уставился на Флинта, но тот явно не мог понять, к чему он клонит, и Оливер вздохнул. – Ну, Больничное крыло же. Фантазии. Э-ти-ческие.

– Какие-какие? Этические? – переспросил Маркус насмешливо. – Может быть, у тебя еще и сотрясение мозга?

Оливер покраснел и повторил по слогам, переводя взгляд на свои колени.

– Э-ро-ти-чес-кие, Маркус.

– А-а-а, – протянул тот. – Были, конечно. Бывало, лежу себе, дрочу прямо под одеялом, – ухмыльнулся он и поерзал на стуле, расставляя ноги шире, словно ему сразу стало неудобно сидеть. – А у тебя?

– Угу, – Оливер нервно облизал губы, – и вроде как приходится быть все время начеку. Ну, и раз уж ты мой посетитель, – он как-то проказливо улыбнулся, – то ты… – понизив голос до шепота, он чуть потянулся в сторону Маркуса, и тот склонил голову, прислушиваясь. – Ты, – Оливер неудобно потянулся, опершись ладонями о колени Маркуса, в то время как ноги его все еще оставались на кровати, – раз уж все так понимаешь, – он коснулся губами уха Маркуса и фыркнул, обдавая горячим дыханием, – проследишь, и если что предупредишь меня, пока я буду дрочить, – жизнерадостно закончил он.

Маркус молча кивнул. Он расслабленно откинулся на спинку стула, как ни в чем не бывало, словно Вуд каждый день дрочил у него на глазах. Только его разом потяжелевший и помутневший взгляд выдавал острое возбуждение.

Чуть прихватив напоследок мочку его уха зубами, Оливер вернулся в кровать и довольно потянулся, прикрывая глаза, но неплотно, продолжая из-под ресниц наблюдать за Маркусом. Скулы еле заметно порозовели то ли от смущения, то ли от того, что температура в комнате стремительно повышалась, когда он смял тонкую ткань пижамы, задирая куртку выше, оголяя живот. Пальцы неуверенно заскользили по поясу штанов, и Оливер все-таки отвернул голову в сторону, чтобы не видеть Маркуса, не в силах решиться на большее под его явным изучающим взглядом.

А Маркус и правда жадно следил за каждым неуверенным движением его пальцев.

– Тебе помочь? – его голос прозвучал хрипло и как-то слишком громко в оглушающей тишине лазарета.

Оливер сглотнул и с трудом подавил улыбку в ответ на вопрос Маркуса.

– Помоги, – еле слышно сказал он, оттягивая штаны на бедрах чуть вниз. Он легко коснулся подушечкой пальца выпирающей косточки, вновь вернул взгляд на Маркуса. – Не заставляй себя ждать, Марк.

Маркус подорвался с места так резко, словно только и ждал момента, когда Вуд сдастся и позовет его. И хотя это произошло на удивление быстро – Маркус ожидал, что Оливер еще долго будет его дразнить, он чувствовал, что все равно не выдержит долго и вмешается в процесс сам, не спрашивая разрешения. Он скинул мантию, потому что она сковывала его движения, а спина уже была мокрой от пота. Маркус сел на край кровати и, наклонившись, провел языком вдоль резинки штанов Оливера. Одну руку подсунул ему под поясницу, другой накрыл член.

Оливер посмотрел на него, моментально выцепив все самое главное – напряженную линию плеч, сильные руки, удерживающие его, а потом его взляд скользнул по флинтовскому рту. Взгляд, которым смотрел на него Маркус, был чертовски искушающим, и Оливер языком влажно прошелся по пересохшим губам, прежде чем выгнуться, и ладонью неуклюже, просяще и чуть неуверенно надавить на шею Марка, порываясь потянуться к нему, отчаянно желая почувствовать его губы на своих.

Внизу живота защекотало, и Оливер, плотно зажмурившись, издал странный звук – что-то среднее между стоном, вздохом и «Давай же», так и не успев решить, что он все-таки хотел сказать. Но Марк, кажется, решил поиграть с ним. Вместо этого он, склонившись ниже, поцеловал его в подбородок, слегка задержавшись. Его дыхание касалось губ, но поцелуя так и не последовало. Вместо этого он вытянул руку, перестав удерживать ее на пояснице, и надавил пальцем на губы Оливера.

– Открой рот.

Оливер тут же подчинился и втянул его палец, посасывая, – его взгляд явно выражал сожаление, что это всего лишь палец Маркуса, а не его член. Марк глухо зарычал и, сжав вторую руку, начал гладить его, с силой сжимая член сквозь тонкий хлопок штанов. Оливер продолжал лизать и сосать его палец, постанывая при мысли, что мог возбудить Маркуса и таким образом, а то, что тот не оставался безучастным, было заметно по утяжелившемуся дыханию, лихорадочному блеску глаз и напряженному взгляду. Когда его ладонь крепко обхватила член, по телу Оливера пробежала дрожь. Ему хотелось рвануть завязки, не дававшие ему подобраться к обнаженной коже. Может, чертово зелье заставляло чувствовать себя пьяным, потому что о чем он совсем не думал, так это о том, что в любой момент кто-то мог сюда войти. Он был нетерпелив, и ему просто хотелось спустить пижамные штаны и трахнуть его руку. Интересно, смог бы он кончить от одной только мысли об этом, продолжая сосать палец.

Маркус заворожено наблюдал, как его палец погружался в рот Оливера, чувствовал скольжение языка и едва ощутимо – зубов. И эта ласка, еще почти не перешедшая грань, просто с ума сводила. Оливер выглядел так бесстыже сексуально, с таким удовольствием и энтузиазмом сосал его палец, что хотелось встать, спустить штаны и ткнуться членом в эти губы.

Маркус аккуратно освободил палец из орального плена, чтобы заполнить освободившееся пространство языком. Его руки тут же пришли в движение, ухватили за давно мешающую ткань и потянули штаны вниз, оставив их болтаться на коленях. Маркус оторвался от губ Оливера, скользнул вниз и, не мешкая, насадился ртом на его член, крепко сжав бедра.

Оливер непроизвольно шевельнул бедрами, почувствовав, как его член полностью погрузился в горячий рот, и, тихо вскрикнув, запустил пальцы Маркусу в волосы. Марк отстранился и провел языком по члену. И это было уже слишком. Сгорая от нетерпения, Оливер попытался толкнуться вперед, но Маркус удержал его на месте, продолжая лизать, сосать, ласкать. Он то дразнил его самым кончиком языка, то обхватывал губами, а Оливеру казалось, что он просто проваливается куда-то. На лбу выступили капельки пота. Он тщетно пытался о чем-нибудь думать, хоть о чем-нибудь, чтобы отсрочить оргазм, от которого по спине бегали мурашки. Но разве можно думать о чем-нибудь постороннем, когда вот он, Маркус.

– Марк, – почти жалобно позвал он, всхлипнув и закатив глаза.

Маркус быстро облизал два пальца и спешно толкнулся ими внутрь, при этом резко и глубоко насаживаясь ртом на член. Ему хотелось быть одновременно везде, но времени на долгий вдумчивый минет не было, поэтому он действовал быстро и чуть грубо. Он все время напрягал слух, не идет ли кто-нибудь. Очень не хотелось, чтобы быть застуканным в таком компрометирующем положении – с членом Вуда во рту.

Язык Маркуса, жадный и горячий, выписывал круги вокруг головки. В то же время его руки продолжали ласкать его в сводящим с ума ритме: одна – уже трахала до бесчувствия, другая – то поглаживала, то надавливала, заставляя оставаться на месте. Пальцы внутри погрузились глубже, посылая по телу дрожь.

– Черт-черт-черт-черт, – зашептал Оливер, запустив пальцы в темные волосы Маркуса и сильнее прижимая к своему члену.

Он знал, что долго не продержится.

Маркус сжал его, выпустил изо рта член, а затем снова полностью вобрал. Он повторил это несколько раз. Только тяжёлое дыхание Оливера нарушало тишину.

– Я… Я, – он пытался сформулировать предложение, но не смог этого сделать. Его тело напряглось, и он кончил прямо в горло Флинта.

Пару мгновений Маркус продолжал сосать, а затем, выпустив член изо рта, поднялся и поцеловал его.

– Ох, блять, – хрипло выдавил Оливер, цепляясь пальцами в пряжку ремня Маркуса, и, не удержавшись, склоняя голову так, чтобы поцеловать его живот.

Маркус рыкнул и, легко ухватив Оливера за волосы, потянул его голову вверх, чтобы снова поймать его губы. Вдруг в соседей комнате хлопнула дверь, и они резко отстранились друг от друга. Маркус соскочил с кровати, быстро натягивая мантию, чтобы скрыть свой стояк, и плюхнулся на стул, пытаясь пригладить растрепанные манипуляциями Оливера волосы. Вуд тоже спешно возился на кровати, одергивая пижаму и накрываясь почти с головой. Пару минут они сидели в тишине, усиленно прислушиваясь, не показалось ли, и пытаясь выровнять дыхание.

Некоторое время ничего не происходило. Оливер осторожно высунул голову из-под одеяла, в которое он так спешно завернулся, скрывая следы “преступления”. Переведя взгляд на стул, Оливер, не удержавшись, фыркнул: Маркус выглядел дезориентированным.

– Марк, – вкрадчиво протянул Оливер, – иди сюда. При звуке его голоса, старательно прислушивающийся до этого Флинт дернулся и перевел напряженный взгляд с двери на него. Оливер откинул одеяло и перекатился на бок.

– Идешь? Или мне стоит попросить тебя получше?

– Попроси, – ухмыльнулся Маркус, мгновенно расслабляясь. Он снова встал и посмотрел на Оливера снизу вверх. – А еще лучше, меньше слов – больше дела.

Оливер закатил глаза, буркнув что-то удивительно похожее на “Напыщенный говнюк” и потянул за мантию Маркуса, заставляя его сделать шаг ближе. Расстегнуть ремень дело пары секунд, а Оливер к тому же не пытался растягивать все это дело, справедливо полагая, что уж в следующий раз Марк не будет дергаться от чьего-то присутствия, а просто разложит его прямо тут на глазах у изумленной публики.

Маркус сам потянул брюки вместе с бельем вниз, освобождая напряженный член. Он с шумом выдохнул воздух, когда Оливер провел рукой по всей его длине и сжал в кулаке головку, и рыкнул, поощряя к более активным действиям. Оливер ухватился за его бедра, подтаскивая к своему лицу, и легко коснулся головки члена губами, покружил вокруг нее языком и поднял на Маркуса затуманенный взгляд. Тот положил руку ему на шею, не давай отстраниться, и настойчиво дернул бедрами.

– Не дразни меня, иначе, я за себя не отвечаю, – почти прорычал он, проскальзывая в послушно приоткрытый рот.

Прежде чем закрыть глаза, Оливер окинул Маркуса взглядом, и когда его ресницы опустились, этот образ остался с ним: он видел, как по шее Маркуса от напряжения стекают капельки пота, его выражение лица, то, как он кусает губу, сводит брови, хмурится, откидывая голову, подаваясь ему навстречу, открывая влажную шею с кадыком, ходившим под кожей. Его глаза были закрыты, но он видел, как пульсируют вены, слышал его тяжелое дыхание, и давил в себе такое же желание втягивать воздух сквозь зубы, удерживая колотящееся где-то в районе горла сердце, тяжело сглатывая. Когда Маркус еле слышно прошептал его имя, то ли подгоняя, то ли поощряя, Оливер зажмурился еще сильнее. Неужели он не понимал, что с ним делает? Его раздирал этот шепот. Просто рвал на кусочки. А он все дарил ласку Маркуса, старательно доводя его до одурения.

Маркус едва сдерживался, чтобы не стонать в голос. Он сдавленно рычал, шептал проклятья, матерился, шипел, а потом стал двигать бедрами, подаваясь навстречу неспешно ласкающему его рту, сильнее надавил на затылок, побуждая взять глубже и ускорить темп. Он потерялся в удовольствии, и опомнился только, когда его выгнуло от острой вспышки. Оливер старательно сглатывал сперму, но она все равно стала вытекать тонкими струйками из уголков его рта, и Маркус все-таки не сдержал стона. Он прокатился эхом по лазарету, заставив вздрогнуть и прийти в себя. Маркус отстранился, протянул руку, чтобы стереть мутные капли с подбородка Оливера, и, наклонившись, горячо поцеловал, выражая все, что он сейчас чувствовал в этом действии.

========== Глава 27. Борьба за мир – это как секс за девственность ==========

В слизеринской раздевалке царило напряженное молчание. Маркус выжидающе оглядел каждого члена команды и заключил:

– Отлично. Теперь, когда все знают, что моя якобы «стратегия» против Вуда – полная чушь, вам нужно уяснить одну простую вещь…

– Правило первое. Надевай маггловскую резинку, прежде чем трахаться в неприспособленные для этого места, – глумливо отозвался Пьюси, все-таки решивший после молчаливого бойкота, который они всей командой устроили Флинту, как узнали о его «справедливом» поступке, высказаться. – Иначе тоже какой-нибудь «гриффатит» подцепишь, да, кэп? – последнее слово он выплюнул с таким отвращением, что Маркус невольно поморщился.

– Заткнись, Эд, – бесцветно попросил он. Нужно было оставить силы на матч, да и некогда было вступать в длительные перепалки. – То, что я считаю, что столкнуть Вуда с лестницы, чтобы вывести из игры, это неспортивно, не делает меня гриффером. На поле можете делать, что хотите, но не за его пределами.

– Будешь втирать мне про справедливость и честность?! – продолжил распаляться Эдриан. Остальные члены команды продолжали молчаливо наблюдать за разворачивающейся сценой. – Раньше тебя подобные методы не смущали!

– Интересно, почему бы это, – подал полный скептицизма голос Малфой.

– А ты вообще захлопнись, защитник недоделанный, – шикнул на него Пьюси, а потом невесело рассмеялся и продолжил, снова обращаясь к Маркусу: – Смотри-ка, Флинт, ты его в команду взял только из-за Нимбусов новехоньких и белобрысым пидарком называл, а теперь сам долбишься в жопу, а Малфой у тебя вместо адвоката.

– А вот это было немного обидно, – протянул Драко и наигранно манерным движением смахнул с лица челку. – Да будет вам известно, меня перспектива гоняться по полю за чокнутым крылатым мячом, переживать за свои зубы и смотреть на ваши прыщавые спины в общем душе тоже никогда не прельщала.

Кребб гоготнул, в отличие от других членов команды приняв малфоевский сарказм за безобидную шутку. Однако когда в него впились недоумевающие взгляды, он стушевался и неуверенно спросил:

– Зачем ты тогда так в команду рвался?

– Тебе-то какое дело? – отмахнулся Драко.

– Ну, так мы с Грегом только за тобой и пошли, – закончил Кребб и пожал плечами.

Драко едва сдержался от того, чтобы не закатить глаза.

– Это я поначалу не хотел. Потом притерся, – он махнул рукой. – А вообще очень сложно спорить с желаниями собственного отца, когда тебе двенадцать, а он – Пожиратель смерти.

Так небрежно сказанное Малфоем повисло в воздухе, став почти осязаемым.

– Раньше меня не смущали такие методы, – нарушив воцарившуюся тишину, уверенно заявил Маркус, чувствуя, как изменился настрой команды. – Но раньше, Эд, мои родители были живы, не было войны, и Кубок школы – единственное, что меня заботило.

– А сейчас ты еще трясешься за Вуда, – не удержался Пьюси от очередной колкости, хотя его пыл поугас. Он мотнул головой, словно вел мысленный спор, и спросил: – К чему эта проникновенная речь, Флинт? К чему эти нотации а-ля Дамблдор? Плохие слизеринцы, как же плохо вы себя вели, теперь не получите Кубок. Прикажешь нам вести себя тихо и слить игру?

– Я прикажу вам размазать грифов по полю, – холодно бросил Маркус и решительным шагом вышел из раздевалки.

*