Текст книги "Цыпочка (СИ)"
Автор книги: naftusik13
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)
– Почему после офигенного секса просыпается блядское желание сказать какую-нибудь романтическую поебень? – насмешливо протянул он, когда Оливер потерся носом о его щеку.
– Вроде “мой сладкий пирожок, ты был восхитителен”? – хохотнул Вуд и вдруг завозился, пытаясь выбраться из-под Флинта.
– Сладкий пирожок? – Маркус передернул плечами и скривился. – Эй, чего дергаешься?
Оливер закусил губу и замер.
– Ничего, – мотнул он головой и вдруг зажал нос.
– Вуд, что за шуточки? – напрягся Маркус.
Оливер смущенно потер переносицу ладонью и выдавил, сдерживая предательское хихиканье:
– Марк, ты только не обижайся…
– Да что такое-то, блять?! – нетерпеливо рыкнул Флинт.
– Ты не только выглядишь сейчас, как тролль, но и так же… пахнешь, – небрежно бросил Оливер и, все-таки не выдержав, громко прыснул.
Маркус смерил его злым взглядом:
– Вудди, ты что, бессмертным себя вообразил? – Оливер на это пожал плечами и усмехнулся, наконец-таки убирая ладонь от носа.
– Я же сказал, не обижайся.
Флинт закатил глаза, но тут сам вдруг ухмыльнулся:
– Слушай, а тебя это, значит, тролли возбуждают, да? А то ты такой активный прям был. Не знал, – он как-то отчужденно покачал головой, пытаясь не рассмеяться. – Я даже не уверен, что ради тебя готов на такие жертвы, как оставаться в подобном виде.
Оливер замер, недоуменно моргая, и неожиданно ткнул его кулаком под ребра: не больно, но ощутимо.
– Заткнись, придурок, – фыркнул он.
К сожалению, удар попал на расплывающийся синяк, и Маркус согнулся, приложив туда ладонь.
– Ох, Марк, извини, – тут же сообразил Вуд, не решаясь дотронуться. Флинт смерил его уничтожающим взглядом и вдруг сгреб в охапку. Оливер замер, сначала в напряженном ожидании, а потом постепенно расслабляясь.
– А тот мужик, – раздался над его ухом шепот, и горячее дыхание коснулось кожи, – лежит себе там с проломленной головой, а на мне «цыпочка» такая прыгала. Кто крут, спрашивается?
Оливер возмущенно дернулся, но Марк сильнее сжал его в руках.
– Спи, чучело, – чуть насмешливо сказал он.
========== Глава 20. Приключения зеленого человечка, или Как приручить дракона ==========
Жарко, кожу печет, рубашка прилипла к спине, а с волос скатываются капли пота. Душно, в горле першит от дыма, раздирает глотку так, что больно дышать. Темно. Голова кружится от напряжения. Сердце колотится в груди, и его стук отдается в ушах.
Маркус шаг за шагом неуверенно идет вперед, ориентируясь только на звуки. Он слышит оглушительный топот откуда-то снизу, треск горящих балок – весь дом, кажется, гудит от визита непрошеных гостей. Он настойчиво продвигается вперед, и одна-единственная мысль крутится в голове: “Где же она?”. Неожиданно он натыкается на дверь, глаза почти ослепляет вспышка собственного же заклинания.
– Марк, – палочка направлена прямо ему в грудь, но заклинание не успевает сорваться с ее губ, она узнает его.
Дверь с другой стороны сотрясается, слышатся выкрики взрывающих заклинаний, но фамильные чары не так легко разрушить – дом сопротивляется изо всех сил чужой насильственной магии. Маркус делает шаг вперед – к матери, он хочет увести ее отсюда, пока не поздно, но она останавливает его жестом. Одного ее взгляда достаточно, чтобы понять, что она не собирается бежать. Одри Флинт – строгая, жесткая, упрямая женщина. Маркус знает, если она решила что-то, ее не переубедить, и он подчиняется. Он сжимает пальцы, так сильно, что ногти впиваются в кожу, и вскидывает палочку, направляя ее на проход. Рука его почти не дрожит, хотя ему страшно, чертовски страшно. Он узнает голос отца с другой стороны, в самом центре бойни, и ему хочется малодушно зажать себе уши, чтобы не слышать десяток других голосов, выкрикивающих смертельные заклинания. Но Джошуа Флинт – его отец-весельчак – за своей бытовой непосредственностью скрывает потомственные знания первоклассной боевой магии, и Маркус пытается успокоить себя этими мыслями, хотя прекрасно понимает – им всем не выбраться из этой передряги, какими бы сильными чистокровными волшебниками ни были его родители. Дверь снова содрогается, хотя атакуют ее уже не так активно – отец переключил их внимание на себя. Маркуса разрывает на части от собственного бессилия. Он нужен там, по другую сторону двери, он должен прикрывать отца, но приказ есть приказ.
Минуты кажутся часами, а звуки битвы все не стихают. Отец сдает, Маркус чувствует это – магия того словно наэлектризовывает воздух. Но, оглянувшись на мать, Маркус стыдится собственного страха. Одри кажется высеченной из камня – монолитной застывшей в боевой готовности статуей. Это придает Маркусу уверенности, но ненадолго. Сквозь нескончаемый шум и грохот рушащегося дома, крики Пожирателей, он слышит тихий, словно удивленный вздох. Сердце его замирает, ноги немеют, а язык прилипает к нёбу – если в эту самую секунду в дверь кто-нибудь ворвется, он не произнесет ни одного заклинания. Активные атаки возобновились, с потолка посыпалась штукатурка, и стало очевидно: еще максимум десяток секунд, и они с матерью повторят участь отца – если уж тот не справился, то им даже пытаться не стоит. Черт возьми, если он размышляет не как трусливый нытик, но одновременно со страхом и отчаяньем Маркуса охватывает такое страстное, безудержное желание жить, такое горестное разочарование и поглощающий сознание стыд от собственного замешательства, что он с трудом держится на ногах.
Вдруг Одри разворачивается – так быстро, что подол ее платья колышется от резкого движения, и Маркус задерживает на нем взгляд – в его голове не остается не одной мысли. Он слышит шепот, поднимает взгляд – ее губы шевелятся: “Прости”. Вспышка, его пропитывает насквозь поток магии, и не успевает Маркус понять, что это значит, как дверь разлетается в щепки. Из образовавшейся дыры валит густой сизый дым, одна за другой в проеме появляются фигуры в плащах… И тут Маркус словно отмирает, он снова чувствует свое тело, чувствует палочку в своей руке, он прочищает горло и, прицелившись, выкрикивает заклинание. Но ничего не происходит. Он пытается снова. Еще и еще.
Пожирателей все больше, кажется, они заполняют всю комнату, но, сколько Маркус ни пытается сделать хоть что-нибудь, ничего не выходит. Он находит взглядом Одри – она окружена, обезоружена, и проходит всего секунда, как короткая зеленая вспышка прекращает ее жизнь.
Маркус чувствует себя мертвым, хотя понимает, что он-то как раз все еще жив. Его захлестывает такая ярость, переходящая в безумие, он кидается в сторону ближайшего Пожирателя смерти, он хочет мести, крови, он сам хочет сдохнуть, только бы не видеть хрупкое, распростертое на полу тело. Но словно невидимый барьер вырастает перед ним, он не может даже приблизиться к ублюдку, а тот словно и не видит его вовсе. Они все – не видят. Маркус понимает, что происходит, его трясет, глаза закатываются, и он проваливается в темноту.
…Кажется, что все звуки исчезли, и эта всепоглощающая тишина сводит Маркуса с ума. Он открывает глаза: знакомый с детства потолок обезображен копотью, но цел. На секунду появляется надежда, что ничего не случилось на самом деле, но он поворачивает голову в сторону и видит ее – окоченелую, но все равно красивую. Маркуса выворачивает наизнанку. Слезы щиплют глаза, но он ничего не чувствует, словно до конца не осознает, что произошло. Он дезориентировано оглядывается по сторонам и отчетливо понимает только одно – он жив. Но эта мысль не доставляет ему никакого удовольствия. Он не хочет ничего: ни двигаться, ни думать, ни даже дышать. И он снова забывается.
…Над ним кто-то склоняется, и Маркус щурится, пытаясь разглядеть лицо. Оно скрыто дымкой, и слышен только тихий мягкий смех.
– Посмотрите-ка, Маркус Флинт распустил нюни, – раздается режущий слух голос. Голос до боли знакомый и в то же время совершенно неузнаваемый. – Я всегда знал, что ты слабак, – разочарованно.
Горло сдавливает, Маркус пытается что-то сказать, ему хочется оправдаться – он ведь не мог ничего сделать. Но в глубине души он сам считает так же.
– А знаешь, кто виноват в их смерти? Знаешь кто, Ма-а-аркус? – продолжал издевательский голос. – Ты, и только ты.
– Нет, – шепчет Маркус, ему хочется, чтобы эти слова оказались ложью, но он не может врать. – Я не хотел.
– Ну конечно, еще как хотел. Ты ведь думал о том, чтобы спасти свою задницу, разве не так?
И Маркус припоминает.
– Так, – горько признает он. – Но я…
– Ты что? Ты даже не можешь отомстить за их смерть, потому что ты никчемный волшебник. Ты не заслуживаешь их любви. Ты не заслуживаешь ничьей любви. Ты пустое место, и они умерли ради тебя напрасно.
Снова смех. Только теперь он громкий, злой, он забивает уши, он звенит в голове, сводя с ума. Дымка развеивается.
– Лучше бы это ты умер, – презрительно припечатывает Оливер, отсмеявшись, и Маркус в ужасе и отчаянье кричит.
*
Оливер проснулся неоправданно рано для выходного дня. Некоторое время он недовольно гипнотизировал потолок, потом уткнулся лицом спящему Флинту в плечо, пытаясь спрятаться от настойчивого солнечного света и снова заснуть, но Маркус недовольно зашевелился и дернулся, уходя от контакта. Оливер снова придвинулся к нему.
– Маркус, – тихо позвал он. – Ты спишь?
Флинт – кстати, все еще зеленый, – ничего на это не ответил, и Вуд тяжело вздохнул. Будить возможно еще болеющего не позволяла совесть, а уснуть не получалось. Тогда он выбрался из кровати и потянулся, кидая мимолетные взгляды на Маркуса, который, как только Оливер отодвинулся, тут же подгреб к себе освобожденное одеяло и скрылся под ним с головой. Оливер фыркнул: ему бы сейчас не помешала колдокамера, чтобы запечатлеть это все на долгую и светлую память.
Через пару минут праздного шатания по комнате Вуд заскучал. Он раз пять выглянул в окно, проверил запасы провизии Чарли, находящиеся в палатке, и даже захрустел найденным почти засохшим печеньем. Марк продолжал спать, и Оливер волей-неволей начал задумываться о том, не стоит ли пересмотреть свое решение не будить его. Словно уловив его мысли, Флинт заворочался и глухо простонал в подушку. Оливер подошел ближе, склонился над ним и потянул за край одеяла: Маркус лишь еще больше скрутился и вцепился в пододеяльник.
– Флинт, – попробовал Оливер снова, и тот, если Вуд правильно определил по очертаниям тела под одеялом, повернулся к нему спиной. При этом из-под края одеяла показалась одна ступня, и Оливер, конечно, не мог проигнорировать это почти приглашение.
– Сейчас проверим, насколько нежные пяточки у этого мистера брутальность, – хихикнул он, наклонился и быстро пробежался пальцами по ступне Маркуса. Флинт завозился сильнее, недовольно забурчал, но не успел Оливер умилиться, как нога Маркуса рефлекторно взметнулась вверх и заехала Вуду прямо по носу. Оливер ойкнул и схватился за пострадавшее место обеими руками.
– Ну, спасибо, – недовольно пробурчал он и ответно пихнул Маркуса в бок, – сволочь!
Но Флинт ничего не ответил и даже, к сожалению Оливера, не проснулся, хотя по его беспорядочному метанию по кровати можно было подумать обратное.
– Эй, ты в порядке? – все еще сердито спросил Оливер, не спуская внимательного взгляда с Маркуса. Губы того шевелились, он то хмурился, то поднимал в удивлении брови, и это его странное поведение на какое-то время заворожило Оливера. Он никогда не видел Маркуса таким открытым, уязвленным и… беззащитным. Отчего-то Оливера затопила тревога, он наклонился к Маркусу, ухватил его за плечи, пытаясь прижать его к кровати и остановить эти бестолковые метания.
– Марк, проснись, – тихо попросил он.
Но Маркус его явно не слышал, он вдруг скривился, задышал часто-часто, стал бормотать что-то. Оливер затряс его что есть силы.
– Флинт, черт бы тебя побрал! Просыпайся давай! Ну пожалуйста! Марк! – и тут наконец-то Маркус вздрогнул, замер и распахнул глаза.
Он пару секунд расфокусированно смотрел на Оливера, затем нахмурился и спросил хрипло:
– В чем дело?
– Ты… – Оливер замялся и снова потер пострадавший нос. – Как себя чувствуешь? Температура там, тошнота…
– Ранняя беременность, – в тон ему закончил Маркус.
– Что? – непонимающе переспросил Оливер. – Какая беременность?
Флинт закатил глаза и потер лицо ладонями, отгоняя остатки сна. Некоторое время Оливер молча наблюдал за ним, прежде чем спросить:
– Что тебе снилось?
Маркус замер и внимательно посмотрел на Вуда, словно припоминая что-то, и под этим взглядом Оливеру стало настолько неуютно, что он переступил с ноги на ногу, а после и вовсе отвернулся.
– Ну, если не хочешь рассказывать, я не настаиваю, – нарочито жизнерадостно объявил он. – Может, чаю?
Он подошел к столу, ожидаемо не нашел там чашек, снова повернулся лицом к Маркусу и застыл: тот расслабленно сидел на кровати, изучал взглядом свои ладони и ничего не говорил, но по тому, как были прищурены его глаза и сжаты зубы, Оливер сразу понял, что Флинт раздражен.
– Наверное, – неуверенно начал Оливер, – надо чуть больше времени, чтобы… зелень сошла.
Маркус упрямо мотнул головой и ничего не ответил. Кашлянул пару раз, встал, потянулся и начал собирать свои вещи.
– Знаешь, в этом ведь нет ничего страшного. Думаю, нужно сходить к Снейпу, он все быстренько поправит. Ты только меня не сдавай, а? – продолжал говорить Оливер, чувствуя, как внутренности сжимаются. Какое-то необъяснимое напряжение мгновенно повисло в воздухе, и он пытался разрядить обстановку. – И вообще тебе к лицу, я уже говорил? – Оливер вымученно улыбнулся и, когда Маркус в очередной раз никак не отреагировал на его слова, покачал головой. – Бред какой-то, – буркнул он себе под нос, характеризуя происходящее сейчас.
Пока Оливер говорил, Флинт уже успел натянуть футболку и джинсы, быстро влез в кроссовки – даже шнурки не завязал – и выпрямился, хмурый и непробиваемый.
Оливер попытался встретиться с ним взглядом, но Маркус отводил глаза, и это было очень обидно.
– Да подумаешь! Это же фигня, Флинт! Чего ты взъелся?! – взорвался Оливер. Он терпеть не мог вот такое вот угрюмое флинтовское молчание. Он терпеть не мог, когда чего-то не понимал. Все ведь уже хорошо было, и вот опять!
– Нормально все, – мотнул головой Маркус.
Повисла неловкая пауза. Флинт, достав из кармана свою сломанную палочку, стал внимательно рассматривать ее, Оливер, скрестив руки на груди, продолжал пилить его яростным взглядом – ему нужен был ответ, что, блять, у этого унылого придурка опять не так. Скрипнув зубами, он тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться. Ладно, злись – не злись, наладить взаимоотношения с Флинтом это все равно не поможет. Самолюбие Оливера звонко стучало по голове – хотелось плюнуть на все, развернуться и уйти, а не прыгать вокруг Флинта в попытке понять. В чем он, Оливер, собственно, виноват? В конце концов, это просто несправедливо – винить его во всем, а он чувствовал себя именно так – виноватым.
– Марк, – предпринял еще одну попытку Оливер, – ну хочешь, я сам к нему пойду? Скажу, что виноват, буду оставшиеся полгода котлы драить… А?
– Хватит чепуху молоть, – передернул плечами Маркус. – Ты не виноват, – все-таки процедил он и поднял на Оливера затравленный взгляд.
– Ладно, – Оливер пожал плечами.
Внешне он остался невозмутим, но на душе потеплело. Это уже хоть что-то!
– Шоколадно, – огрызнулся Флинт, резко поднялся и направился к выходу.
Оливер хотел было уже запустить в его упрямый череп попавшейся под руку сахарницей, но Маркус вдруг обернулся, подошел к нему и крепко, порывисто обнял.
– Я – дерьмо, можешь не говорить, – признался он, отстранился так же быстро, потрепал Оливера по волосам и все-таки вышел из палатки.
– А кто говорил, что будет легко, – буркнул Оливер и принялся собирать постель, чтобы избавиться от следов их пребывания здесь. Хоть Чарли и подозревал об их довольно частых посещениях его палатки, Оливер не хотел лишиться этой возможности побыть с Флинтом наедине. Близились Рождественские каникулы, и что его действительно волновало – как уговорить Флинта поехать с ним.
*
Гарри никогда не был трусом. Даже отмалчиваясь на очередное оскорбление кого-нибудь из Дурслей, он делал это не из страха, а рационального решения меньше вступать в конфликты. Гарри не всегда кидался грудью на амбразуру, – как бы ни считали слизеринцы. Малфой, к примеру. Если одним из твоих близких друзей является Гермиона, ты неизменно учишься продумывать свои действия. Например, не избегать разговоров по мере того, как в них появлялась необходимость. Или просчитывать хотя бы на шаг вперед. Наконец, учитывать сложные взаимоотношения других людей. Да, тактиком Гарри, как он был вынужден признаться, был не самым хорошим.
Из гриффиндорской гостиной Гарри буквально вылетел, быстро преодолел лестницу, завернул в коридор, ведущий в комнату Чарли, и тут ноги словно налились свинцом. Гарри почувствовал, как похолодели кисти рук, а горло сдавило от иррациональной тревоги. Раздался свист, еле уловимый человеческим слухом, который мог быть вызван только стремительным перемещением кого-то из приведений внутри стен Хогвартса. Мысль, что это может быть Пивз, который не упустит из вида то, что Поттер поздним вечером ошивается у комнаты преподавателя, придала необходимого ускорения. Постучав в дверь, Гарри неестественно выпрямился, ожидая, пока Чарли откроет. Тот не заставил себя долго ждать. Дверь скрипнула, и на пороге появился Уизли. Он моргнул и посмотрел на Гарри сверху вниз, что заставило того еще больше вздернуть подбородок, пытаясь казаться выше. И взрослее. Словно это должно было придать веса его словам, не давая им звучать как невнятный лепет, что вполне могло с ним произойти.
– Гарри? Чем могу помочь? – вежливо спросил Чарли, но, не дожидаясь ответа на свой вопрос, спохватился. – Ты проходи, наверное. Не слишком удачная идея разговаривать в коридоре. Ты ведь поговорить пришел?
Гарри кивнул, и Уизли открыл дверь пошире, пропуская его внутрь.
– Чарли, – остановившись посреди комнаты начал Гарри, но Чарли неожиданно прыснул и махнул головой.
– Да, я понял, серьезный разговор и все дела, но с тебя не убудет, если ты присядешь.
Уизли улыбался, но странным образом это не помогало. Скорее наоборот. Гарри качнулся с пятки на носок и выдохнул, но так ничего и не сказал.
– Я понял, – Чарли откинулся на кресле и устало вздохнул. – Ты пришел поговорить, но делать это, скорее всего, придется мне, – он махнул рукой, словно останавливая любые готовые сорваться с языка возражения Гарри. – И так как я еще и твой преподаватель…
– Чарли, я к тебе пришел не как к преподавателю, – прервал его тот, и Уизли выпрямился на кресле, скрестив пальцы.
– А как к кому, Гарри? – серьезно произнес он, не мигая глядя на него.
– Как… – тот запнулся лишь на мгновение, прежде чем уверенно закончить, – к другу.
– Забавно, что ты наконец смог определиться хоть с чем-то, – не удержался от усмешки Уизли, и Гарри с новой силой затопило раскаяние. – Может, ты и дальше что-то решишь? Что насчет Джинни?
– Ей я ничего не обещал, – вскинулся Гарри. – Я, конечно, виноват, но не так, как перед тобой.
Чарли покачал головой.
– Малфои неизменно оказываются впереди Уизли. Это уже традиция.
– Малфой тут ни при чем, – уверенно возразил ему Гарри. – Это мог быть кто угодно, и сейчас разговор идет о нас с тобой.
Уизли фыркнул и рассмеялся, и Гарри наконец-то опустился в пустующее кресло.
– Гермиона надоумила? – наигранно весело спросил Чарли, и тот покачал головой.
– Нет. Я и сам в состоянии разобраться.
– Я и не сомневался, – с неожиданной нежностью в голосе прокомментировал Чарли, и Гарри снова стало неуютно.
– Ты не должен быть таким понимающим, – выдавил он и склонил голову.
– Почему? Мне ты тоже ничего не обещал, – Чарли щелкнул суставами пальцев и потер ладони. – Странно, что мне самому приходится тебе это подсказывать. С тобой никогда не бывает все просто. Да, Гарри?
– Не только со мной, – пожал плечами Поттер, и Уизли, не удержавшись, отпустил очередную шпильку в его адрес.
– Да, с Малфоем, наверное, тоже не слишком легко, – кивнул он, а Гарри напрягся. – Извини. Не удержался.
– Я понимаю, – тихо произнес Гарри.
– Сомневаюсь, – улыбнулся Чарли. – Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Не скрою, говоря о том, что ты не должен быть один, я, прежде всего, имел в виду самого себя, но твоей вины в том, что что-то пошло несогласно моим представлениям, нет. К тому же ты сам себя наказал.
Гарри вопросительно уставился на него, и Чарли пояснил:
– Малфой, – и на этот раз даже Гарри не удержался от смеха.
– Да уж, – все еще улыбаясь, мотнул головой он, и Уизли еле заметно скривился.
– Он тебе и правда нравится? – Гарри пожал плечами, думая, что ответить, но Чарли вновь не дал ему сказать. – Хотя, честно говоря, сейчас я не горю желанием знать об этом больше. Извини.
Гарри криво улыбнулся и отрицательно мотнул головой. Пару минут они провели в молчании. Поттер перевел взгляд на дверь, и Чарли заметил его взгляд.
– Уже поздно, – ровно произнес он. – А у вас с утра Уход, и, надеюсь, ты не удивишься, что я спрошу тебя. Так что, если эссе еще не готово, то самое время взяться за него.
– Так точно, мистер Уизли, – кивнул Гарри и улыбнулся на этот раз с облегчением. – Тогда я пойду искать Ге… Я хотел сказать, пойду в библиотеку.
*
Марк догадывался, что его поведение утром можно было назвать странным, даже стремным. Но его мысли все еще были во власти неожиданного кошмара, а ладонь отчаянно сжималась вокруг обломков палочки, и на Вуда, который, судя по всему, решил и не заморачиваться, уже не хватало сил – тот, слава Мерлину, не был девчонкой, а потому не придавал много значения неожиданно отстраненному поведению, как сделал бы, скорее всего, и сам Маркус, отмахнувшись от этого. Флинт был ему благодарен, но и об этом он собирался подумать позже. Сейчас он спешил в подземелья: прежде всего необходимо было зайти к Снейпу, которому, вообще-то, человеческое было не чуждо, как бы ни думали гриффиндорцы и хаффлпаффцы, и который любил подольше поспать в свой выходной день. Так что Маркус справедливо полагал, что тот будет непомерно язвителен, но Флинту не терпелось избавиться от насыщенного оливкового цвета кожи, а еще он надеялся, что профессор сможет подсказать ему что-то насчет палочки. Маркус совершенно точно не собирался обматывать ее скотчем, а потом на потеху всем повторять подвиг младшего Уизли, отблевывая слизняков.
– Мистер Флинт, – остановил его голос Снейпа, а потом Маркус заметил и его самого.
– Профессор, – почтительно поздоровался Флинт и поинтересовался. – Ранние опыты, которые нельзя поручить никому из безруких гриффиндорцев?
– Не пытайтесь сделать вид, что достаточно понимаете в сложной науке зелий, – парировал Снейп. – И не пытайтесь так бездарно перевести тему. Десять баллов со Слизерина за отсутствие в гостиной после отбоя, и я с удовольствием сниму еще пятьдесят с Гриффиндора, если вы подскажете мне, где ваш спутник.
Маркус развел руками:
– Увы, я один.
– И это, – Снейп окинул Флинта вопросительным взглядом, – вы тоже сделали с собой сами?
– Да? – полувопросительно произнес Маркус, снова кидая взгляд на свои руки: его проблемы не спешили чудесным образом рассосаться хотя бы частично.
– Не буду спрашивать, какой зверь, хотя в данном случае больше подходит “тролль”, вас укусил, но меня интересует, на что вы рассчитываете, придя с этой проблемой ко мне?
Маркус недоуменно уставился на Снейпа – тот оставался все таким же невозмутимым – и все-таки предположил неуверенно:
– На помощь?
– Салазар Слизерин сейчас перевернулся в гробу, – демонстративно поморщился Снейп. – Не забывайте, на каком факультете вы учитесь, мистер Флинт, – он пару секунд всматривался в насупленное лицо Маркуса и изрек безэмоционально:
– Тесное общение с гриффиндорцами, однако, никому не идет на пользу, – Снейп резко развернулся и, бросив каркающее “Следуйте за мной”, направился в сторону своего кабинета. Маркус поплелся за ним, уже понимая, что за “помощь” придется с лихвой отплатить. Это вы, дорогой профессор, еще про палочку не знаете…
Пройдя в кабинет Зелий и миновав ряды парт, Снейп отворил дверь в лабораторию и пропустил Маркуса вперед себя. Какое-то время он молчал, рыская на полках, пока не поставил на стол перед ним с десяток пробирок – и пустых, и наполненных разноцветными жидкостями.
– Руку, – приказал он, и Маркус, который лениво оглядывал все вокруг, засунув руки в карманы джинсов – безусловно, он не очень-то гармонировал с окружающей обстановкой, – настороженно уточнил:
– Зачем?
Видимо, в глазах Снейпа это выглядело скорее идиотично, но он удержался от очередных нелестных комментариев и повторил:
– Вашу руку, мистер Флинт, – и наблюдая за тем, как медленно Маркус идет к столу, как опасливо протягивает ладонь, все-таки не удержался: – Это всего-навсего анализ крови, Мерлина ради. Вы ведь не трепетная барышня, – Маркус буркнул в ответ что-то недовольно и явно матерно, но Снейп сделал вид, что не услышал его. – Как зубы выбивать другим и себе, так вы первый, а тут укола в па… – он быстрым движением проколол палец и усмехнулся, заметив, что Маркус таки зажмурился.
– На исследование мне потребуется некоторое время. Но вы должны мне рассказать максимум информации. Зелье, доза, время приема, ваши внутренние ощущения, – оперевшись ладонями на стол, поинтересовался Снейп, сверля Маркуса в меру заинтересованным, в меру равнодушным взглядом.
Маркус нахмурился и неуверенно предположил:
– Бодроперцовое, кажется. Да, это было оно.
Снейп осуждающе покачал головой.
– Для того, чтобы не самое сильное лечебное зелье привело к такому эффекту, оно должно было быть изготовлено еще в прошлом столетии, либо содержать примеси, которых там быть не должно. В Больничном крыле вам такую гадость точно выдать не могли.
– Или предназначаться для магического существа, – занервничав, перебил его Маркус. – Это можно исправить?
– Можно, – флегматично отозвался Снейп, сосредоточенно перебирая какие-то склянки. К счастью Маркуса, он не стал уточнять, какого фестрала Флинт дегустировал зелья, предназначенные для магических тварей. – Вам несказанно повезло, что в этой школе обучает лучший зельевар Великобритании…
– …по мнению “Магического вестника”, – закончил за него Флинт, но сразу осекся под взглядом Снейпа. – Малфой рассказывал как-то.
Снейп качнул головой и нахмурился.
– Все-таки некоторое время вам придется походить в таком виде. Я приготовлю необходимое зелье, но оно должно настояться в течение трех дней. И предвосхищая ваш вопрос: нет, я не выпишу освобождение от занятий. Потому что это выпускной год, потому что ваши отметки заставляют желать лучшего, и потому что за свою глупость надо платить.
– Я и не собирался, – буркнул Маркус, запустил руку в карман и сжал обломки палочки. – На самом деле есть еще кое-что.
Снейп развернулся к нему и нахмурился. Было видно, что он хочет что-то сказать, но в последний момент сдержался и спросил только:
– Что?
Вместо ответа Маркус вытянул руку из кармана и показал Снейпу обломки волшебной палочки.
– Удивительно, какими бестолковыми становятся мои ученики, когда попадают под пагубное гриффиндорское влияние, – равнодушно прокомментировал он, хотя Маркус был уверен, что все это снейповское безразличие – всего-навсего маска. – Итак, не буду спрашивать вас, что же все-таки произошло. Можно лишь резюмировать, что день рождения удался, – протянув руку, Снейп взял сломанную палочку и, оглядев ее пренебрежительно, положил в ящик своего стола.
– Но профессор… – негодующе начал Маркус, однако Снейп остановил его жестом.
– В таком состоянии ваша палочка опасна не только для окружающих, но и для вас в первую очередь, поэтому я изымаю ее, – безапелляционно заявил он, возвращаясь к пробиркам. – Я доложу директору. Полагаю, в ближайшее время он позволит вам приобрести новую палочку. Правда, боюсь, личной беседы вам не избежать.
Маркус молча кивнул, угрюмо наблюдая, как Снейп капнул пару капель его крови – сейчас болотно-красного оттенка – на стекло и приблизил к глазам.
– Невероятно, – буркнул тот себе под нос, и тут Маркусу в голову пришла поистине гениальная мысль.
– Так что насчет освобождения, профессор? – неожиданно ухмыльнувшись, предпринял еще одну попытку он.
Снейп поднял на него взгляд прищуренных глаз, кажется, почти сразу понимая, к чему клонит Маркус.
– Аргументы? – протянул он.
– Вам ведь наверняка захочется обнародовать результаты ваших исследований. Такой неординарный случай, – туманно пояснил Маркус. – Однако, как же много в наше время значит согласие испытуемого, не правда ли? Порой они бывают такими несговорчивыми, – небрежно коснувшись пробирки пальцем, закончил он и замолчал, впившись в Снейпа выжидательным взглядом.
– Проваливайте, – рыкнул Снейп. Впрочем, беззлобно и – Маркус был готов зуб дать – едва сдерживая улыбку.
Маркус охотно развернулся, но едва он сделал пару шагов к двери, как его остановил голос:
– Возьмите это, – он повернулся и поймал зависший за его спиной крошечный фиал с прозрачным зельем. – Заживляющее. Самое мощное, которое когда-либо вам доводилось встречать, – пояснил Снейп, продолжая работать и не поднимая на Маркуса взгляда. – Одной капли наружно хватает для лечения любых ушибов и растяжений. Принятие внутрь сращивает кости почти мгновенно, но предупреждаю – в таком случае боль от Костероста вам покажется легкой щекоткой.
Маркус тупо разглядывал пузырек, чувствуя, как покалывает пальцы от прикосновения к его гладкой поверхности невероятной силы магия.
– Это что, подарок типа? – выдавил он, пряча зелье в карман. – Вы хорошо себя чувствуете, профессор? – осторожно поинтересовался он, правда, эффект портила широкая улыбка.
– Богатство вашей речи впечатляет, – покачал головой Снейп. – Все, вон! Вы мешаете мне работать, – он взмахнул палочкой, и Маркус вылетел за дверь, которая мягко захлопнулась у него перед носом.
– Я, короче, не пойду сегодня на Трансфигурацию! – крикнул он и замер, ожидая ответа.
Какое-то время из-за двери слышалось лишь бульканье поставленного на огонь котла, и Маркус решил предпринять еще одну попытку:
– И завтра не пойду!
Дверь резко распахнулась, и Снейп молча протянул ему лист пергамента. Также быстро и безмолвно он снова исчез в кабинете. Маркус быстро оглядел освобождение от уроков на три дня и, довольно хмыкнув, побрел в сторону слизеринской гостиной.
*
Никакое эссе Гарри так и не сделал – то, что Чарли обещал спросить его, он забыл, как только за ним захлопнулась дверь. Вернувшись в Гриффиндорскую башню, он присоединился к оживленной перепалке Симуса и Невилла, чью жабу Финниган использовал в очень важном – конечно, с его слов, – эксперименте. Было сложно угадать, прошел ли опыт удачно, но то, что Тревор стал раз в двадцать больше своего нормально размера, игнорировать было сложно. Как считал сам Гарри, хотя его никто об этом не спрашивал, эта жаба своей особенностью оказываться там, где ее совсем не ждали, сама нарывалась на неприятности.
