Текст книги "После огня идёт снег (ЛП)"
Автор книги: Moonraykir
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
– Ваше Высочество… – эльфийка снова запнулась, такого приёма она никак не могла ожидать.
Дис добродушно качнула головой.
– Не называйте меня так. Леди Дис будет вполне достаточно, – она нерешительно взяла Тауриэль за руку, как будто опасалась её оскорбить, – Прошу, входите. Мы вам очень рады.
Гномка улыбнулась, и теперь стала гораздо больше похожа на Кили, чем на Торина. Дис провела их внутрь через богато обставленную гостиную в менее роскошную, но намного более уютную и тихую комнату. Тауриэль с благодарностью позволила Кили усадить её рядом с собой на диван.
– Я рада, что вы отпразднуете Новый год с нами, – сказала принцесса, как только они сели, – Полагаю, это впервые, когда кто-то из вашего народа присутствует на наших торжествах.
– Кили говорил мне. Это большая честь для меня.
– Как я понимаю, вы познакомились в прошлом году, незадолго до дня Дурина.
– Да, – конечно же, его мать должна была знать, что тогда произошло, – Разве Кили не рассказывал вам?
Дис чуть заметно покачала головой.
– Только то, что он впервые увидел вас в Зеленолесье.
Тауриэль почувствовала, что краснеет.
– Значит, он не говорил вам, что я…
Гномка вежливо ждала, пока кто-то из них заговорит.
– Она, э-э-э, вытащила меня из пасти паука, – вид у Кили был почти виноватый, – Я потерял оружие, и паук застал меня врасплох.
По встревоженному лицу Дис эльфийка поняла, что сын не рассказывал ей таких подробностей.
– Я втолкнула его в тюремную камеру и захлопнула дверь у него перед носом, – вмешалась Тауриэль, пытаясь помешать возлюбленному сказать что-то, что могло бы расстроить его мать ещё больше.
Принцесса побледнела, но тут же тихо рассмеялась.
– Нет, этого он мне не говорил.
– Тогда я понятия не имела, кто он. Но если бы я знала, что он принц, – эльфийка смиренно склонила голову, – Боюсь, я поступила бы так же.
– Вы не причинили ему вреда, – мягко заметила Дис.
Тауриэль внезапно почувствовала, как рунный камень прижимается к её груди. Знает ли его мать, что она до сих пор носит его? Казалось, гномка не считала, что она украла у неё Кили или его обещание. И всё-таки Тауриэль понимала, что в каком-то смысле она это сделала, и ей хотелось удостовериться, что Дис не таит на неё за это зла.
Двери в покои принцессы распахнулись, и вскоре в комнату вошёл Торин. Несколько секунд он пристально смотрел на Тауриэль, как будто пытаясь оправдать её присутствие, и впервые с тех пор, как она вошла в эти комнаты, эльфийка остро ощутила, что ей здесь не место. Наконец Торин отвернулся от неё и взглянул на племянника.
– Кили, ты хотел поговорить со мной о предстоящем празднике? – спросил он.
Молодой гном неловко кивнул.
– Я на минутку, – извинился он и вместе с дядей вышел из комнаты.
После его ухода Тауриэль отчаянно почувствовала себя не в своей тарелке. Принцесса ничего не говорила, только вопросительно смотрела на неё.
– Простите, – она, наконец, нарушила неловкое молчание, – Я понимаю, что я совсем не та, кого бы вы хотели для своего сына, но уверяю вас, он… – она осеклась, когда Дис яростно замотала головой.
– Нет, Тауриэль, – гномка говорила запинаясь, как будто стыдясь саму себя, – Ни одна мать не хочет, чтобы её сын оставил её, ушёл в мир и пропал.
Она задохнулась и отвела взгляд. Тауриэль почувствовала, как слёзы щиплют глаза, она была благодарна Дис за эту передышку. Они сидели в тишине, пока не пришёл Кили, но их молчание было почти дружелюбным. Возможно, Тауриэль ещё не до конца могла понять эту женщину, но чувствовала, что пропасть между ними не была непреодолимой.
Когда вернулся Кили, он, казалось, был так поглощён своими мыслями, что поначалу не заметил царившей вокруг тишины.
– Сомневаюсь, что ты думал о том, что наденешь завтра, – заметила Дис, когда её сын занял своё место рядом с эльфийкой, – Я перешила воротник твоего кафтана, чтобы вышивка не царапала тебя.
Молодой гном с облегчением улыбнулся.
– Спасибо, мам. Думаю, Тауриэль не хочет, чтобы я задохнулся.
Эльфийка почувствовала, что её страх и смущение наконец-то начинают отступать.
– Если понадобится, я готова спасти тебя даже от твоего гардероба, – ответила она, радуясь тому, что опять способна шутить.
**********
Топливо и щепки были приготовлены. Через полчаса в этой великой кузнице, как и в истинном сердце Эребора, вспыхнет новое пламя. Эта церемония, посвящённая началу Нового года, также символизировала возрождение их дома, их королевства. И Торин был несказанно этому рад. Прошлой осенью всё было слишком поспешно, без всяких церемоний, и их прибытие в гору было отмечено, скорее, разорением, жадностью и кровопролитием, чем надеждой и радостью.
Сегодняшний праздник, год спустя, исправит это. Сегодня, с благословения Махала, для его народа, королевства и для него самого начнётся новая жизнь. Все его ошибки – безумие, жадность, предательство, которые он ненавидел вспоминать, но всё же запрещал себе забыть – станут прошлогодним пеплом, сожжённые пламенем обновлённой жизни и надежды.
Торин отвернулся от тёмной, пустой печи. В огромном зале раздались шаги; это начали прибывать гномы, которые должны были присутствовать на церемонии. Пришли Балин и лорд Железнобок из Синих гор, а также Даин и ещё один гном из Железных холмов.
– Ты готов? – тихо спросил Балин и понимающе улыбнулся.
– Больше, чем ты думаешь, – теперь Торин тоже улыбался.
– Как я понимаю, Тауриэль будет сопровождать Кили сегодня вечером, – продолжил Балин, по видимому, чтобы осторожно предупредить остальных.
Ни сам Торин, ни его племянник не объявляли публично о том, что эльфийка будет присутствовать здесь, и было бы не хорошо шокировать остальных, когда она очень скоро появится рука об руку с Кили.
– Ваш племянник приведёт сюда эльфа? – инстинктивно спросил лорд Железнобок.
Стоящий позади него Даин не казался ни удивлённым, ни довольным, и в этот раз держал язык за зубами.
– Я дал ему разрешение на это, – спокойно ответил Дубощит.
Неужели все думают, что он не понимает, насколько возмутительными кажутся окружающим его уступки в отношении эльфийской девушки младшего сына его сестры? Конечно же, он полностью понимал, что это совершенно неслыханно.
– Ни один чужак никогда не был свидетелем наших церемоний, – запротестовал Железнобок, он был явно удивлён.
– Тауриэль не посторонняя. Она гостья моей сестры. Если у вас есть возражения, вы можете обсудить их с принцессой Дис.
На этот раз король был рад переложить ответственность на кого-то другого. Он подозревал, что вряд ли кто-то горел желанием бросить вызов его сестре. Дис могла быть довольно грозной, когда дело касалось её семьи или вопросов домашнего хозяйства. Торин знал это, как никто другой.
– Я понял, Ваше Величество. Прошу прощения.
Король кивнул. От него не ускользнул взгляд, которым одарил его Даин, и этот взгляд как бы говорил: Я предупреждал, что это случится. Торин отвернулся, меньше всего он хотел сегодня снова начинать этот старый спор. Будь его воля, он бы не стал осложнять атмосферу на празднике присутствием эльфа. Но всё же он чувствовал, что не может отказать в этом Кили, ведь парень так этого хотел. И возможность видеть, как Тауриэль будет чувствовать себя среди их народа, было такой же частью его уступок племяннику, как и всё остальное. И кроме того, если он собирается одобрить их союз – а Торин был достаточно честен, чтобы признать, что пока у него нет оснований им отказать – очень скоро эльфийка станет членом их общества. Попытка оттянуть решение проблемы всё равно ничего не даст.
Через несколько минут зал начал заполняться гномами Эребора, его подданными. Эта мысль отрезвила Торина. Их благополучие зависело от него, и он знал, что всегда должен стремиться к тому, чтобы заслужить их доверие. Он уже подвёл их однажды, будучи ослеплён драконьим золотом и Аркенстоном, и всё же они верили ему, дали ему второй шанс. И он никогда не позволит себе предать их снова.
Вскоре прибыла его семья. Конечно же, Тауриэль он увидел первой, этому способствовали её ярко-рыжие волосы и то, что она была на голову выше своих спутников. Рядом с его сестрой и племянниками её не могли не заметить, и отныне то, что Кили официально ухаживал за ней, станет общеизвестным фактом. И это было к лучшему; об интересе к ней младшего принца знали все. По крайней мере, это положит конец домыслам и грязным сплетням.
Торин был очень счастлив оттого, что вся его семья собралась здесь сейчас, даже несмотря на то, как странно было видеть рядом с ними эльфийку. Даже в самые тяжёлые годы изгнания его сестра и её сыновья всегда находили повод для радости, которой с удовольствием делились друг с другом, но сегодня их лица сияли открытым и свободным счастьем, которого он не видел с тех пор, как начал планировать этот поход, а это было много лет назад. Лицо Дис выражало тихую, но искреннюю радость, когда Фили, как и положено наследному принцу разодетый в бархат и золото, осторожно вёл её под руку. Ну а Кили… Парень не мог бы выглядеть более довольным собой, даже если бы сопровождал саму королеву всех эльфов Средиземья. Тауриэль, наоборот, выглядела немного напряжённой, Торин понял это по тому, как тщательно она старалась контролировать выражение своего лица. Хотя, когда она повернулась к Кили и что-то сказала ему, черты её смягчились, и стало совершенно ясно, что она разделяет его чувства.
Торин вдруг почувствовал себя виноватым за то, что уже не в первый раз пожелал, чтобы на её месте была одна из тех гномьих девушек, которых его племянник знал в Синих горах. Нет, она не была той, кого он хотел бы видеть рядом с сыном своей сестры, но, возможно, было несправедливо считать её недостойной только за это. И всё же, разве она не была достаточно умна, чтобы понимать, что ей следовало бы отпустить Кили, раз уж она не могла дать ему то, что было ему необходимо?
Торин заставил себя отложить мучавшие его вопросы: сейчас было не время на них отвечать. Зал был почти полон, скоро начнётся церемония, и для неё потребуется всё его внимание.
**********
Свет в огромном рабочем зале потускнел и погас, и Кили воспользовался случаем обнять Тауриэль за талию. Весь день он ждал возможности узнать, как её тонкая, затянутая в корсет фигура впишется в изгиб его руки. И, конечно же, это было идеально.
Он ощутил, как она расслабилась в темноте, и легонько прислонилась к нему бедром. Эльфийка ласково погладила его по спине и замерла, когда голос Торина, глубокий и чистый, привлёк всеобщее внимание. Король говорил на кхуздуле – древнем, тайном языке гномов. Через несколько мгновений Кили прикоснулся головой к её плечу, и когда Тауриэль склонилась к нему, прошептал:
– Это история о том, как Махал создал Дурина и остальных патриархов, и как они основали первые семь королевств.
Он слышал эту историю каждый Новый год с тех пор, как был мальчишкой, но она до сих пор не надоела ему. Было что-то таинственное и могущественное в том, чтобы слушать, как великий Дурин, его собственный древний предок, был создан руками Махала и, получив жизнь от самого Всеотца, уснул на века в камне, ожидая подходящего времени дабы пробудиться и начать свои труды по основанию королевства.
А потом началась его любимая часть: повествование о том, как Дурин построил свою кузницу и впервые разжёг в ней огонь. Рассказывая историю, Торин ударил огнивом по кремню, и по тёмной пещере, словно молния, разлетелись искры. Затем они ярко расцвели среди трута, и танец теней и света озарил лицо Подгорного короля.
Торин поднял пламя, и его уверенный голос был полон благоговения.
– Это молитва, – прошептал Кили, – Чтобы Махал благословил наши труды, как он благословил Дурина.
Почувствовав её кивок, гном поднял голову. Тауриэль смотрела на его дядю полными удивления глазами. Возможно, ей было просто интересно, а может она, как и он, надеялась, что он благословит их любовь. Окончив речь, Торин повернулся и зашагал к кузнице. Там он опустился на колени и возложил священное пламя на заранее приготовленные щепки. На мгновение показалось, что огонёк угас, а потом печь полыхнула, словно от внезапного порыва ветра, а может, божественного дуновения. Зал наполнился ярким светом, заставив Кили сощуриться. Рядом с ним Тауриэль издала тихий благоговейный вздох.
Молодой гном помнил, как товарищи рассказывали ему, что изгоняя Смауга из логова, зажигали ту же самую печь, и он с удовольствием подумал, что теперь они разжигают этот огонь не ради мести, а ради самих себя, ради надежды.
Вожди кланов, стоявшие во время церемонии по обе стороны от короля, выступили вперёд: Балин, Даин и другие, которые, как Кили помнил, присутствовали на совете. Они по очереди зажигали свои факелы от огня, а потом покидали зал, в то время как остальные гномы расступались, давая им дорогу.
– Что они делают? – тихо спросила Тауриэль, когда ещё несколько гномов из толпы подошли, чтобы поджечь свои факелы.
– Каждый должен взять частицу священного огня, чтобы зажечь свою собственную кузницу на год, – ответил Кили, наблюдая, как его брат присоединяется к гномам, выстроившимся в очередь перед печью.
– Ты не пойдёшь с ними?
Он беззаботно пожал плечами.
– Когда у меня будет своя кузница и дом.
Отвернувшись от горна, Торин присоединился к племяннику и сестре. Он обнял Дис за плечи, и она прошептала что-то ему. Кили не услышал слов матери, но видел, что дядя улыбнулся в ответ. При приближении короля Тауриэль напряглась – совсем немного – и молодой принц, убрав ладонь с её талии, взял её за руку. Он не совсем понимал, почему рядом с его дядей она чувствовала себя неловко, но уважал её желание соблюдать перед ним приличия.
Фили вернулся с зажженным факелом, и остальные последовали за ним, когда старший принц шёл по рабочим залам к их собственной маленькой кузнице. Кили никогда раньше особо не завидовал тому, что брат выполнял роль главы в их семье, но в эту минуту он вдруг понял, что с нетерпением ждёт того времени, когда сам сможет оказаться на его месте.
**********
Фили помнил много новогодних праздников. Некоторые из них, в те дни, когда поселение в Синих горах ещё только зарождалось, были далеко не такими сложными и продуманными, как этот, а другие, проведённые в гораздо более поздние годы, были гораздо богаче. Но ни один из них никогда не казался настолько важным, как тот, на котором он присутствовал сегодня.
Сегодняшний праздник был началом чего-то нового: не только нового года, но и нового дома, новых обязанностей, новой жизни. Возможно, теперь Эребор наконец-то станет для него домом, как тот, что он оставил позади, и по которому до сих пор скучал. Фили никогда не признался бы в этом дяде, матери или даже брату, но это была правда. Он всегда подсознательно надеялся, что когда они доберутся до горы и отвоюют её, он почувствует себя там, как дома. Но в конце концов он понял, что дом-это место, которое ты знаешь, которое сформировало тебя, и даже если оно выглядит не так уж привлекательно, ты всё равно любишь его, потому что оно принадлежит тебе, и, возможно, ты ему.
В Эреборе же он до сих пор не чувствовал себя своим. Однако всю ночь, с тех пор, как Торин зажёг в кузницах новый огонь, Фили думал о том, что когда-нибудь эта гора будет принадлежать ему. Однажды он сам будет стоять здесь, поднимая в руке священное пламя, и возносить молитвы за свой народ. И от этой мысли ему становилось страшновато.
Фили было пятнадцать, когда он впервые до конца понял, что значит быть наследником Торина, и он гордился этим. После его отца дядя был вторым мужчиной, которым он восхищался и за которым хотел следовать. Быть его наследником было для молодого гнома честью, и он всегда знал, что отдаст всё на свете, чтобы оправдать оказанное ему доверие.
Конечно, поначалу он не осознавал, насколько эта ответственность была велика, но став старше, он понял, что долг короля-отдать всего себя своему королевству, отдать за него свою жизнь. И что поступки его будут отражаться не только на нём самом, но в первую очередь на других. Возможно, для принца все эти обязанности не были такими уж неотложными, но где-то в глубине души Фили знал, что должен научиться справляться с ними сейчас, чтобы однажды стать таким королём, в котором нуждалась его семья. Теперь он отчётливо понял, что в тот самый момент, когда они все покинули Синие горы и отправились в поход, он, Фили, окончательно и бесповоротно принял на себя эту роль.
Но с тех пор, как он впервые ступил под сень этих древних залов, он обнаружил, что до сих пор не имеет ни малейшего представления о том, каково это, возглавлять их отряд из четырнадцати гномов, а о целом королевстве даже и говорить не приходилось. В тот момент, когда он увидел, что дядя пал жертвой драконьего недуга, Фили почувствовал ответственность власти. Его мучили боль и жалость, а ещё осознание того, насколько он сам не готов к тому, чтобы нести на своих плечах это бремя.
Теперь же, слава Махалу, у него снова было время, чтобы узнать, в чём состоит его долг, свыкнуться с ним, как он делал всегда, но долг этот вдруг оказался куда больше, чем он мог себе представить. Нужно было заново отстроить залы, заключить договора, задобрить союзников. Совсем недавно Фили понял, что он отвечал за всё это так же, как и дядя, ведь их будущие союзники знали, что однажды им придётся иметь дело с ним, когда он сядет на трон. И хотя внимание и власть, которой он обладал уже сейчас, вызывали в нём чувство гордости, но и тяжким грузом давили на плечи, почти таким же осязаемым, как тот золотой убор, который венчал сейчас его голову. И вот сейчас Наследный принц пил, сидя в одиночестве за высоким столом, и ощущал себя странно подавленным посреди весёлого пира, самого главного праздника в году.
Прямо напротив него, на другом конце зала Кили сидел среди других музыкантов, демонстрируя зачарованной Тауриэль, на что была способна его скрипка. Фили хотел бы раскрыть секрет той счастливой рассеянности, которой обладал его брат даже под давлением всех ожиданий и надежд, которые на него возлагали другие. Казалось, ему было совершенно наплевать, что они с Тауриэль весь вечер были объектом любопытных и далеко не всегда дружелюбных взглядов.
Независимо от того, что другие думали о Тауриэль, они должны были признать, что для того, чтобы выдержать их пристальное внимание, эльфийка должна была обладать завидной смелостью. Чуть раньше Фили заметил группу девушек, которые с молчаливой суровостью смотрели на неё резкими, оценивающими взглядами. Он не думал, что в их поведении было что-то личное: никому из них в Синих горах его брат не оказывал какого-то особого внимания. Это было просто общее презрение к чужачке, занявшей место, на которое у них было гораздо больше прав. Тауриэль же, в свою очередь, сохраняла под их пристальными взглядами совершенное самообладание, и Фили с удивлением заметил, как она с нарочитой небрежностью убрала с плеча Кили прядь своих волос, тем самым как будто утверждая свою привязанность к нему.
На самом деле Фили находил забавным видеть Тауриэль рядом с девушками их расы. У гномов в женских формах ценились пухленькие округлости и стройные, но компактные пропорции. В отличие от них, у эльфийки была тонкая талия и длинные конечности – другими словами, она была гибкой. Сначала Фили, хоть убей, не мог понять, что такого привлекательного нашёл в ней его брат. Теперь же он знал, что её простая красота давала Кили то, чего не было ни в одной гномьей деве. Тауриэль не носила ни драгоценных металлов, ни украшений, кроме лёгкого кулона и нескольких камушков в ушах, однако же, казалось, это она скорее украшает своё простое элегантное платье, а не наоборот. Девушкам, которые смотрели на неё раньше, она должна была казаться едва ли не раздетой. Но дорогие драгоценности и богатая вышивка, украшавшие их, только затеняли бы её красоту.
Музыканты закончили одну мелодию и теперь играли что-то живое и задорное. Кили оказался прав, Тауриэль была совершенно очарована его игрой. Хотя с другой стороны, подумал Фили, эльфийка наверняка смотрела бы на него с таким же нежным обожанием даже если бы он просматривал счета, читал книгу или расчёсывал волосы. Они оба были абсолютно безнадёжны, но, по крайней мере, счастливы.
Прежде чем Фили успел погрузиться в размышления о том, удастся ли ему когда-нибудь испытать нечто подобное, Тауриэль подошла к нему и улыбнулась.
– Твой брат говорит, что ты прекрасно танцуешь, – кокетливо заметила она.
– Да. Но не настолько, чтобы украсть тебя у него. Хотя попытаться стоит!
Он одним глотком допил эль и повёл её туда, где пары уже выстраивались на танец. Хотя из-за разницы в росте танцевать сначала было немного неудобно, Тауриэль очень быстро влилась в ритм, двигаясь с такой грацией, что Фили подумал, что так изящно этот простой, весёлый танец ещё никто не исполнял. Наблюдая за ней сейчас, он видел ту неизведанную радость, что так влекла к эльфийке его младшего брата, и вдруг обнаружил, что его собственное настроение тоже улучшилось.
Они успели закончить второй танец, когда Кили втиснулся между ними.
– Я хотел, чтобы ты потанцевал с ней, а не отбивал её у меня, – шутливо пожаловался он и сунул брату в руки скрипку и смычок.
– Уверена, ты найдёшь кого-то более достойного твоих усилий, – крикнула Тауриэль через плечо, пока Кили тащил её прочь.
Фили отступил назад, уступая место танцующим, и тут же налетел на кого-то.
– Прошу прощения.
Наследный принц обернулся и увидел девушку в платье цвета дымчатого кварца, как тот, что висел у неё на шее. Её светло-золотистые волосы были заплетены в замысловатые косы.
– Ваше Высочество, – молодая гномка покраснела и сделала ему реверанс, – Это я виновата.
И хотя Фили был совершенно уверен, что это не так, он не стал спорить с Сиф, чтобы не смущать её. Вместо этого он спросил:
– Вам нравится праздник?
– Да, – ответила она, улыбаясь, – Он намного веселее, чем в прошлом году. Когда вы ушли, всё казалось таким угрюмым.
Выражение лица Сиф было странным, как будто она хотела сказать что-то ещё. В конце концов она продолжила:
– Я очень рада быть здесь. А вы?
– И я, – после короткого колебания ответил Фили.
Он ещё не привык к тому, что в его жизни всё так изменилось, но если Сиф могла быть счастлива сегодня, значит, он тоже сможет.
– Вы танцуете? – спросил он и кивнул в сторону пар в центре комнаты.
Возможно, это был дурацкий способ пригласить её присоединиться к нему, но никогда раньше ни на одном из праздников в Синих горах он не видел, чтобы она танцевала.
– Обычно нет, – Сиф как будто прочла его мысли, – Конечно, я умею… – она густо покраснела, испугавшись, что он подумает, будто она отказала ему, – То есть, я с удовольствием, если вы хотите.
Она стеснялась, но всё равно не сводила с него глаз. Фили кивнул, а потом посмотрел на скрипку брата, которую до сих пор держал в руках.
– Я только положу это куда-нибудь.
**********
Кили так до конца и не понял, как Тауриэль оказалась втянутой в соревнование по выпивке с Фрейром Железнобоком, но в том, что она побеждает, ни у кого не было сомнений. Противники пили уже пятую порцию виски. В то время, как Фрейр проявлял явные признаки неуверенности, эльфийка оставалась такой же уравновешенной и спокойной, как всегда. Она осушила свой бокал и поставила его, намеренно громко стукнув донышком о стол.
– Ты уже признаёшь своё поражение, мастер гном? – спросила она.
В ответ Фрейр сквозь зубы тихо ругнулся на кхуздуле, что Тауриэль вполне резонно расценила, как отказ.
– Бофур? – она протянула гному в ушанке свой пустой стакан, как сторона не заинтересованная, он исполнял обязанности судьи.
– И как всё это в неё влазит? – проговорил кто-то рядом с Кили, – Она же не толще моей руки!
Кили и сам хотел бы это знать. Однажды он тоже имел несчастье принять вызов Фрейра. Он проиграл, и всё же на утро получил награду в виде чудесного похмелья. А Тауриэль, казалось, совсем не замечала количество выпитого виски, хотя до начала состязания она наравне с Кили пила эль. Судя по всему, эльфы Лихолесья отлично переносили выпивку, подумал он со смесью гордости и уважения.
По другую сторону стола сестра Фрейра, Сиф, уже не выглядела такой смущённой, как в начале игры, и теперь вовсю наслаждалась перспективой неминуемого поражения брата.
– Готовы? – спросил Бофур, – Тогда вперёд!
Тауриэль одним глотком решительно осушила свой бокал, но Фрейр остановился на полпути, опуская стакан.
– Поставь, и тебе конец! – крикнул Фили.
Железнобок нерешительно поднял бокал, а потом медленно склонился на стол. В напряжённой тишине эльфийка тихо опустила пустой стакан, а потом их стол и два соседних к большому удивлению Кили взорвались хриплыми восторженными криками. Прошло несколько минут, прежде чем гному удалось вырвать её из восторженной толпы.
– Мне бы не помешал глоток свежего воздуха, – прошептала она, когда наконец смогла заговорить.
Кили понимающе кивнул и потащил её прочь из шумного пиршественного зала. Они прошли несколько коридоров и оказались в одной из широких галерей; воздух здесь был прохладным из-за сквозняков, что дули из разных частей горы.
– На самом деле я ужасно пьяна, – сказала она, как только они остановились в большом зале с колоннами.
Кили кивнул. Он задавался вопросом, была ли её реакция типичной для всех эльфов, или же это была её уникальная особенность. Тауриэль не была неуклюжей или медлительной, ему даже казалось, что эльфийка двигалась с гибкой лёгкостью, превосходящей её обычную грацию. Её состояние было обманчивым, Кили ни при каких обстоятельствах не хотел бы встретиться сейчас с ней в бою, её атака была бы мгновенной, точной и без сомнения смертельной. Её ладони потянулись к воротнику его кафтана, пальцы играли с пуговицами из драгоценных камней, которые он так и не удосужился застегнуть, и наконец замерли у него на плечах.
– Кили, я слишком высокая, – Тауриэль произнесла это с таким чувством, словно это было самое большое горе в её жизни.
И в самом деле, она смотрела на него сверху вниз, как будто столкнулась с невероятно сложной – почти неразрешимой проблемой. Гном с трудом сдержал усмешку.
– Не беспокойтесь, моя леди. У меня есть идея.
Он снял её руку со своего плеча и повёл чуть дальше по дороге к небольшому постаменту, на котором когда-то стояла жаровня, а, может, статуя или что-то в этом роде. Вскарабкавшись на него, Кили, к своему удовольствию, обнаружил, что теперь он был даже на несколько дюймов выше неё. Тауриэль счастливо вздохнула и ткнулась головой ему под подбородок.
– Так лучше, – мурлыкнула она, а потом очень долго не двигалась, обнимая его за плечи и прижимаясь к нему.
Гном воспользовался случаем, чтобы хорошенько рассмотреть маленький зелёный самоцвет в её остром ухе; этот камень весь вечер привлекал его внимание. Но она не пошевелилась, даже когда он легонько коснулся её уха. Он уже начал сомневаться, не уснула ли она стоя, когда Тауриэль подняла голову и потёрлась щекой о его щёку.
– Мне нравится твоё лицо, – сказала она наконец, глядя на него серьёзными глазами, – Оно такое царапучее.
Эльфийка провела кончиками пальцев снизу вверх от его шеи к подбородку, и Кили задрожал от ощущения её ногтей, задевающих его щетину.
– Думаю, – Тауриэль медленно прижала палец к его губам, – Отныне я буду целовать только гномов.
Потом она отдёрнула руку, отстранилась, и он понял, что она специально дразнит его. Он потянул её назад, желая получить обещанный поцелуй, но она выскользнула из его рук, оставив стоять на постаменте. Гном спрыгнул за ней, и Тауриэль вынудила его гнаться за ней всю обратную дорогу до пиршественных залов.
========== Теперь никто не будет одинок ==========
Окончив дежурство, Кили как всегда расстегнул кольчужную рубашку и с удовольствием стащил её с плеч. И хотя вес кольчуги на плечах и талии был сбалансирован идеально, таким образом, чтобы его движения были лёгкими и достаточно свободными, всё равно, снимая её в конце смены, Кили чувствовал такую лёгкость, что казалось, мог бы прыгнуть выше потолка, если не будет соблюдать осторожность.
Он аккуратно разместил кольчугу на вешалке, застегнул пояс и надел длинное кожаное пальто на меховой подкладке. В такой ранний зимний вечер как этот, это было очень кстати. Потом вынул из шкафа маленький свёрток, сунул его в карман и вышел за дверь.
В центральной караулке башни на Вороньей высоте несколько гномов сидели за пивом и картами. Когда Кили вошёл, двое или трое узнали его и встали, чтобы отдать честь. Он пренебрежительно махнул рукой.
– Да не надо. Я тоже не на дежурстве.
Один из гномов уловил особый намёк в словах принца.
– В таком случае вам лучше не заставлять её ждать, – многозначительно сказал он.
Кили благодарно кивнул. Несмотря на поддразнивания, никто не собирался считать его безответственным за то, что он проводил свободные вечера исключительно в обществе эльфийки. Это казалось вполне разумным. В конце концов, он ведь за ней ухаживал, и она заслуживала его внимания и времени.
Тауриэль ждала его у зубчатой стены, её фигура резко выделялась на фоне последних всполохов закатного неба. На ней было длинное пальто из зелёной шерсти, капюшон был откинут, и её яркие волосы собирались в нём, прежде чем упасть ей на спину. Услышав стук его сапог по камню, эльфийка обернулась, и от нетерпения в её взгляде Кили почувствовал, что сердце чуть не выпрыгнуло у него из груди. Впрочем, так было всегда.
– Добрый вечер, hadhod nín*, – сказала она.
– Теперь он и в самом деле добрый, – согласился он.
Гном взял её под руку, и они вместе спустились с парапета вниз, на берег озера у подножия башни.
Совет Торина согласился назначить меня представителем для заключения союза с твоим королём, – сказал ей Кили по дороге.
– О, – пробормотала она, – Это было так быстро.
– Они хотят, чтобы всё было кончено до того, как летом здесь соберётся Совет. Мы будем выглядеть лучше, если к тому времени уже установим мирные отношения с соседями. Особенно с теми, с кем не ладили в прошлом.
– Понятно, – её голос звучал весело, – Политика и в самом деле управляет нашими жизнями. И возможно, иногда это даже к лучшему.
Кили разочарованно рассмеялся.
– Союза хотят все, однако кое-кто считает, что по этой причине моя связь с тобой становится опасной. Они думают, что через меня Трандуил попытается контролировать Эребор. Это смешно, но некоторые в это верят, – закончил он, явно раздражённый.
Тауриэль вздохнула.
– Уверена, что эльфы считали бы так же, если бы мы поменялись местами. Обе наши расы довольно упрямы, разве нет?
Кили искренне и задорно рассмеялся.
– Я упомяну об этом на следующем заседании Совета, как доказательство того, что мы с тобой идеально подходим друг другу.
