Текст книги "После огня идёт снег (ЛП)"

Автор книги: Moonraykir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Гном дёрнул плечом.

– Я никогда не хотел быть королём. Я просто хотел служить дяде, а потом брату. Когда-нибудь. Поэтому я должен был найти способ остаться.

– Я понимаю. Я никогда не стала бы просить тебя забыть их.

– Спасибо, – Кили чувствовал, что его буквально распирает от счастья, – Теперь по обычаю я должен просить согласия твоего отца. Или, в твоём случае, опекуна, если он у тебя есть. Хотя, кажется, он тебе и не нужен, – поправился он.

Скорее всего, она уже вышла из этого возраста, в любом случае, её поступки доказывали её независимость.

– Моим опекуном, – на губах эльфийки заиграла весёлая улыбка, – Несомненно считается сам Трандуил.

Кили в ужасе уставился на неё. Тауриэль рассмеялась.

– Когда погибли мои родители, он поручил меня заботам одной супружеской пары при дворе, их дочь вышла замуж и покинула их дом. И хотя они вырастили меня, опёкой и защитой я обязана королю.

Молодой принц сглотнул.

– Я спрошу его, если ты этого хочешь, – до сих пор Кили считал короля эльфов только жестоким и бесчувственным владыкой, изгнавшим Тауриэль из своего королевства, и перспектива просить его одобрить их любвовь несколько пугала его.

– Думаю, ты можешь считать, что он согласен. На самом деле, он, похоже, рассчитывал на твою благосклонность ко мне, когда просил меня заключить мир с твоим дядей.

– Знаешь, мне кажется, ворон был прав. Ну, о конце света и всё такое… – чуть слышно проговорил Кили.

– Ерунда. Не так давно мы оба столкнулись с концом света. Здесь. И посмотри! – она широким жестом указала на склон горы внизу, – Лёд растаял, и башни поднимаются вновь. Давай просто будем частью будущего.

Гном не отводил от неё глаз; он и так прекрасно знал, какой вид открывается отсюда, из этой башни, а смотреть на неё было гораздо приятнее. Она была до смешного высокой, подумал он снова, казалось, он уже забыл, насколько она была высока. Он помнил, когда она в последний раз обнимала его, а потом встала на колени, чтобы опуститься до его уровня.

– Тут очень красиво, – заметила она и посмотрела на него, – Кажется, я буду часто сюда приходить, – эльфийка одарила его дразнящей улыбкой.

Тауриэль потянула его за собой к краю башни, где сломанная стена образовывала уступ, достаточно широкий, чтобы они оба могли сесть. Когда Кили поменял руку, державшую её ладонь, чтобы они могли усесться поудобнее, она поймала его запястье.

– Вижу, ты кое-что сделал из моего подарка, – заметила она, поглаживая пальцами серебряный браслет.

Гном повернул руку, чтобы она могла расстегнуть манжету.

– Ты смастерил это сам, – она как бы оценивающе изучала замысловатые узелки, вырезанные на металле по обе стороны от её заплетённых в косичку волос.

– Мой вклад намного менее ценен, чем твой, – ответил он, польщённый её восхищением.

– Не могу представить, чтобы какая-нибудь эльфийка стала бы жаловаться на то, что знак её благосклонности почтили таким образом, – Тауриэль одела манжету ему на запястье.

Металл остыл, пока она держала его, но её пальцы, что касались его кожи, были очень тёплыми.

– Я рад, что тебе нравится.

– Очень, – она смотрела прямо ему в лицо, и Кили понял, что она имеет в виду не только его мастерство.

В этот момент Кили хотел только одного: обнять её за шею и притянуть к себе, чтобы коснуться губами её губ, но они были на виду, и он был совершенно уверен, что подобная сцена будет считаться вопиющим нарушением всех мыслимых рамок и приличий. Вместо этого он сказал:

– Ты покраснела, когда вошла вчера в зал Совета. Надеюсь, не из-за необходимости встречи с Торином?

– Кили, – Тауриэль опустила ресницы, смущённая воспоминанием, – Я бы не удивилась, услышав, что обо мне говорят. В Зеленолесье я слышала достаточно сплетен.

Он ждал, когда она продолжит.

– Полагаю, ты знаешь, что нас считают любовниками.

Кили почувствовал вспышку ярости, он уже почти забыл обо всех этих слухах.

– Мне очень жаль! Я не хотел компрометировать твою честь.

– Мою честь! – эльфийка широко распахнула глаза, – Я больше думаю о твоей! Для твоего народа было бы большим оскорблением, если бы я взяла тебя в мужья без соблюдения ваших законов и обычаев.

– В мужья? – он почти вырвал у неё свою руку, инстинктивно пытаясь удержать равновесие на каменном обломке стены.

По выражению лица Тауриэль гном понял, что она шокирована не меньше, чем он.

– Ну конечно, – ответила она искренне, – Ни одна эльфийская девушка не пойдёт в постель к мужчине, если только она не его невеста. Считалось бы грубостью, если бы пара решила пожениться без благословения друзей и родственников.

– Понятно.

– Разве у вас не так же?

– Ну, спать с девушкой до свадьбы считалось бы настоящим оскорблением, – объяснил Кили.

– Значит, такое случается? – на её лице застыло выражение недоверия.

– Иногда. Но в конце концов пара почти всегда женится. Это единственная достойная вещь. Но не менее важная… Ведь гном отдаёт себя только один раз. Так кого ещё он после этого может выбрать.

Тауриэль кивнула, обдумывая его слова.

– По крайней мере, хотя бы в этом мы похожи.

– Значит, за все свои сотни лет ты никогда не была влюблена, – задумчиво произнёс молодой гном, – То есть, я это знаю, но всё-таки, трудно представить, что…

Эльфийка покраснела.

– Неужели я так плохо целуюсь?

– Что? – он не ожидал от неё этих слов, – Нет. Ты была идеальна.

Кили чувствовал, что тоже краснеет. Тогда он понял, что именно он ведёт её за собой, для него это был далеко не первый поцелуй, но она быстро училась. И даже её первоначальная неловкость казалась ему сладкой. Он никогда не ожидал, что она будет смущена этим.

– Кили, я живу намного дольше тебя, но никогда раньше не чувствовала ничего подобного, – мягко сказала Тауриэль.

Очевидно, она намекала на то, что он был более осведомленным в таких вещах, пусть это и не была глубокая и неизменная связь истинной любви, но по крайней мере он знал теплый порыв физического влечения к кому-то.

– Я тоже, – честно признался он, – Не эту уверенность, что я хочу быть с тобой, только с тобой, до конца своих дней.

Она плакала. Создатель, она плакала, и даже слёзы её были прекрасны, гораздо красивее любых драгоценных камней.

– Кили, я люблю тебя, – вдруг сказала она.

Он погладил её щёки, кончиками пальцев касаясь слёз.

– Amrâlimê, – прошептал он.

– Я понимаю тебя.

Кили смотрел ей в глаза и знал, что она намного красивее, чем в любой из его грёз. С тех пор, как он впервые увидел её, он так мечтал об этой минуте, мечтал услышать от неё слова, которых желал больше всего на свете. И слышать их сейчас было намного удивительнее и чудеснее, чем он себе представлял.

В эту минуту самым большим разочарованием для него было то, что он не мог быть с ней нежным, не мог ответить ей хоть какой-то лаской, которая была бы уместна в такой момент. Они сидели на самой верхушке башни, на виду у двух десятков гномов, для которых он олицетворял власть и авторитет, и он не мог позволить себе подорвать их доверие, начав на дежурстве объясняться в любви другому офицеру. Они уже и так считали, что Тауриэль была союзником только потому, что он благоволил к ней. И они никогда не станут её уважать, если Кили своим поведением докажет их правоту.

– Тауриэль, – сказал он наконец, – Давай лучше спустимся, а то я поцелую тебя прямо здесь, на виду у всей горы, и мы потеряем свой шанс прежде, чем сможем его получить.

**********

– Торин, я старался не лезть в твои семейные дела, но как ты можешь назначать Кили в патруль вместе с этой эльфийкой? Ты хочешь, чтобы она забрала его у тебя? – спросил Даин, когда утром люди из Дейла покинули гору.

– Поживём-увидим, – коротко ответил король.

– Ты хочешь рискнуть? – недоверие в голосе владыки Железных холмов ясно указывало на то, что в поступке кузена он не видит никакого смысла.

– Даин, я доверяю ему.

– Ты же не хочешь сказать, что одобряешь её? – теперь рыжий гном казался и вовсе шокированным.

– Как претендентку в жёны? Вряд ли, – Торин и сам прекрасно понимал, что для всех было бы куда лучше, если бы его племянник выбрал себе пару среди женщин своей расы, – Но как я могу ему отказать? Ведь парень рисковал ради меня жизнью.

Для Даина слова короля прозвучали, как упрёк, ведь сам он отказался принять участие в этом походе, заявив, что это дело касается только Торина.

По обиженному выражению лица кузена Дубощит понял, что тот уловил намёк, который содержался в его словах.

– Да, – угрюмо согласился Даин, – Но ты так много отдал за то, чтобы быть здесь сейчас. И теперь ты позволишь ему променять всё это – твой трон и твой род – на фантазию? На прихоть?

– Ни один из её сыновей никогда не сядет на этот трон, если ты об этом. Кили сам мне это предложил, – у Торина были основания полагать, что Даин, будучи следующим после его племянников наследником, имел веские причины беспокоиться о будущем трона Эребора.

– А когда в следующем году здесь соберётся совет Семи Королевств, ты хочешь, чтобы они увидели за твоим столом эльфа и лишённого прав наследника? – продолжал настаивать Даин, – Вряд ли это вдохновит их признать твоё правление.

– У меня есть Аркенстон, не так ли? – рявкнул Торин в ответ, – Насколько я помню, это было всё, что им нужно, чтобы признать мои права на трон.

Он привёл бы к Эребору армии Семи Королевств ещё несколько десятилетий назад, если бы они согласились дать ему власть командовать ими. Но узбады остальных шести кланов настаивали, что должны сдержать давнюю клятву поддерживать того, кто владел этим священным камнем, и только он сможет объединить их снова, даже несмотря на то, что Аркенстон и так уже принадлежал Торину по праву рождения.

– Тогда докажи им, что они ошибались. Что недооценили тебя, – твёрдо заявил Даин.

– И я собираюсь сделать это, но не пренебрегая нуждами тех, кто поддержал меня, – король с трудом держал себя в руках.

Он знал, что доводы его кузена не лишены оснований, и если ему пришли в голову такие мысли, другие тоже могли подумать об этом, так что Торину лучше было всё хорошенько обдумать. Даин говорил всё это не для того, чтобы затеять ссору. Но Торина раздражало, что он с такой лёгкостью рассуждал о возможности предать доверие верных друзей и родичей. Железностоп вздохнул, собираясь с мыслями, и попробовал зайти с другой стороны.

– Если мальчишке так приспичило жениться, найди ему невесту на совете. Парень молод и хорош собой, многие девушки будут рады его заполучить.

– Я понял твою точку зрения, – сказал Дубощит, хотя его тон говорил об обратном, – Но я не стану заставлять Кили жениться против воли.

Даин кивнул. Он выглядел расстроенным.

– Торин, я знаю, что значит быть правителем, знаю, что значит делать то, что должно, – многозначительно сказал он.

– Только не притворяйся, что знаешь, каково это, быть на моём месте, – мрачно ответил Торин и вышел, пока разговор не перешёл в более неприятное русло.

*********

Фили остановился у входа в комнаты матери, держа в руке полный чайник. Его мать с братом сидели на старом удобном диване и вели увлекательный спор о том, кто же на самом деле виноват во внезапной уступчивости Торина по поводу Тауриэль.

– Он никогда не согласился бы на это, если бы не мои разумные и элегантные доводы, – горячился Кили, – Ты же не хочешь сказать, что твой брат уступил бы перед любым моим дурацким планом, который шит белыми нитками.

– Разумеется, мне не хотелось бы этого говорить, – горячо возразила Дис, – Так же, как не хотелось бы обвинять самого умного из моих сыновей в том, что у него настолько короткая память, потому что он забыл о том, что именно его дядя однажды отпустил его на рыбалку с охотничьей сетью и корзиной магических свечей.

Фили ухмыльнулся. Он прекрасно помнил тот случай: с этими фейерверками они устроили настоящее месиво из дыма и пламени, начисто снесли половину русла ручья и не поймали ни одной рыбы. Кили с невозмутимым видом пожал плечами.

– Ну даже гении иногда ошибаются.

– Ну конечно, – с готовностью согласилась Дис, – Но тебе придётся признать, что пока ты пытаешься разжечь в этом гении огонь, тебе не помешает немного чьего-то тепла.

– Так ты признаёшь, что я гений! – Кили торжествовал.

– Только для того, чтобы польстить себе, ты унаследовал от меня кое-что помимо красоты.

– Мама, ты забываешь о моей способности безошибочно ввязываться в самые нелепые споры.

– Это правда, – ответила Дис и, обхватив за талию, принялась щекотать ему живот – Теперь ты можешь только смеяться, бедный, глупый мальчик, – добавила она, когда невнятные протесты сына превратились в полузадушенный смех.

– Помоги! – ахнул Кили, задыхаясь, когда брат прошёл мимо, чтобы поставить чайник на огонь.

– Не волнуйся, братец, я прикрою тебе спину! – крикнул тот.

Фили воспользовался тем, что младший брат согнулся пополам, и сразу атаковал его незащищённые рёбра. Жалкие попытки Кили протестовать были прерваны новым приступом беспомощного хохота, но Фили показалось, что он расслышал почти нечленораздельное слово “предатель”. Наконец Кили просто рухнул на пол к ногам матери. Полежав немного и похватав ртом воздух, он в конце концов смог подняться.

– Я не это имел в виду, – сказал он брату, оправляя рубашку.

В улыбке Фили не было ни капли раскаяния.

– В следующий раз будешь выражаться яснее.

Дис тихонько посмеивалась про себя.

– Как хорошо, что вы оба дома, – сказала она, и Фили с радостью уловил глубокую нежность в её голосе.

Он обнял мать за талию, а она ласково пригладила волосы Кили и поправила съехавшую заколку. Несмотря на то, что сейчас они все воссоединились здесь, в Эреборе, быть дома вместе, втроём, было редкой удачей. Особенно теперь, когда Кили руководил строительными работами на Вороньей высоте. Старая башня находилась довольно далеко отсюда, и большинство ночей он проводил там, с остальными строителями. Сегодня вечером он вернулся домой, только чтобы взять чистую одежду и припасы для длительной разведывательной экспедиции с Тауриэль, которая должна была начаться следующим утром. Если он будет патрульным капитаном, ему придётся лично ознакомиться с землями, которые ему предстояло охранять.

– Мальчики, в своё время вы будете легендой, – Дис говорила с лёгкой насмешкой, но не без гордости, – Даже те, кто отказались идти с вашим дядей в поход, теперь считают вас героями. Это странно?

Фили кивнул, уткнувшись ей в плечо.

– Теперь все относятся ко мне по-другому.

– Так и есть, – мягко подтвердила Дис.

– Я знаю. Я чувствую это, и я… – он пожал плечами, – Я не знаю. Я понимаю, что всё уже не будет, как раньше, но иногда я этого хочу. Всё это гораздо серьёзнее, чем я себе представлял: Эребор, и то, что я наследник Торина…

– Мой дорогой мальчик, мой первенец, – нежно проговорила она, прислоняясь к нему головой, – Ты всё сделал правильно, ты справишься.

Чайник засвистел, и Фили встал, чтобы налить кипятка в заварник, приготовленный Дис. Когда чай заварился, Кили взял чашки для себя и для матери. Они втроём с удовольствием потягивали мятный чай.

– Ну, хорошая новость в том, что ты пока не стал настолько важной шишкой, чтобы отпугивать от себя девушек, – с многозначительным видом обратился Кили к брату, – Мам, ты ни за что не догадаешься, с кем я застукал его сегодня вечером в переполненном баре, – добавил он, явно довольный своей речью.

– Полагаю, это была Сиф, – без колебаний ответила Дис.

Самодовольная физиономия Кили вытянулась от удивления.

– Что? Как ты?..

Принцесса повернулась к старшему сыну.

– Когда вы ушли, Сиф приходила несколько раз, чтобы узнать новости о вас. Конечно, она не спрашивала прямо, но я знала, чего она хочет.

Фили отхлебнул чая, чтобы не отвечать. Он чувствовал странную благодарность за то, что о нём помнили. Это было волнительно. Поскольку Кили был младшим, именно ему в первую очередь досаждали вопросами: “Ты в порядке?” и “Будь осторожен!”. Он знал, что и мать, и дядя волнуются о нём не меньше, но он давным-давно понял, что своё беспокойство по отношению к нему они выражают совсем по-другому.

– А когда я встречусь с твоей Тауриэль? – спросила Дис, снова обращая внимание на младшего сына.

Фили почувствовал облегчение. Он не хотел говорить о том, каким образом ему удалось растопить застенчивость и сдержанность Сиф, и значило ли это хоть что-нибудь. Он и сам не знал, что об этом думать.

– Скоро, – Кили мечтательно улыбнулся, как делал каждый раз, когда при нём упоминали её имя, – Я хочу пригласить её этой осенью отпраздновать с нами Новый год.

– Будет ровно год с тех пор, как ты встретил её, разве нет? – задумчиво спросила его мать.

Он кивнул.

– В день Дурина она спасла мою жизнь.

– Это так, – Фили видел, как застыло лицо матери, как будто она пыталась скрыть какое-то личное, глубокое чувство. Ему не нужно было спрашивать, о ком она молилась в тот вечер, когда огонь в кузнице Дурина зажигался вновь, как делали по обычаю в каждом новом году. Дис снова устремила взгляд на своего младшего сына, – Если Махал послал её в тот день, она всегда будет желанной гостьей у моего очага, – сказала она.

Кили благодарно улыбнулся, а потом с надеждой спросил:

– Ты примешь её, когда она придёт? Я хотел бы, чтобы всё было по-семейному, а не официально.

– Конечно, – по её задумчивой, неторопливой улыбке Фили понял, что в этот момент мать представляла себе, как эльфийка, чужачка, впишется в такую интимную семейную сцену.

Конечно, перспектива была довольно необычная, но он совсем не находил её нежелательной. Наоборот, Фили хотелось увидеть Тауриэль тёплой и уязвимой, какой она бывала в присутствии его брата, ведь сам он эту её сторону видел только мельком. Кили отставил пустую чашку и встал.

– Мне пора спать, – сказал он, как будто извиняясь, – Рано утром я встречаюсь с Тауриэль в Дейле.

– Спокойной ночи, дорогой, – ответила Дис, поманив сына, чтобы обнять на ночь, – Веди себя прилично, – добавила она, когда Кили чмокнул её.

– Они едут втроём, так что ему придётся, – самодовольно заявил Фили, довольный тем, что смог отплатить братцу за Сиф.

– Эй! Конечно, я буду! Я бы не приглашал Дариона с нами, если бы не собирался!

Дис улыбнулась.

– Я знаю. А теперь, спать.

– Да, мама, – кротко ответил Кили и, выходя из комнаты, привычно дёрнул брата за косичку.

*********

– Боюсь, я ничего здесь не узнаю, – сказал Кили, стоя рядом с Тауриэль на берегу реки, вытекавшей из подвалов дворца короля эльфов, по которой их отряд добрался до Озёрного города около шести месяцев назад, – Всё, что я помню о нашем побеге, это тонны холодной воды, которая плескалась в моей бочке, и зверская боль в ноге.

– Бочка, сир? – переспросил Дарион у них за спинами.

– В последний раз я видел эти берега, когда нёсся по течению в бочке, – объяснил Кили, – А солдаты эльфийского короля дрались с бандой орков за право убить нас до того, как мы утонем. Или вы хотели нас спасти? – добавил он с улыбкой, глядя на Тауриэль, – Я слегка запутался из-за всей этой кутерьмы. И отравленной орочьей стрелы в ноге.

Дарион кивнул, хоть до сих пор и выглядел немного озадаченным.

– Боюсь, я всё ещё не понимаю, при чём тут бочки…

Тауриэль нежно улыбнулась. Всю прошедшую неделю их спутник из Дейла был довольно снисходителен, когда они оба не один раз непреднамеренно игнорировали его, увлёкшись друг другом.

– Полурослик, их взломщик, потихоньку выпустил их из наших подземелий и помог сбежать в пустых бочках, – сказала она, – Умный план, но очень неудобный.

На лице Дариона появилось весёлое выражение.

– А потом Бард тайком провёз вас в город, бочки и всё такое.

По долине пронёсся лёгкий ветерок, и Тауриэль счастливо вздохнула, когда он сдул с её шеи влажные волосы. Прошлой осенью ледяная река была очень неприятной, но в этот знойный июльский полдень эта чистая вода буквально звала в свои объятия.

– Полагаю, мы можем позволить себе послеполуденный отдых, – проговорила она, – Брод неподалёку отсюда вниз по течению, и у нас более чем достаточно дневного света.

Дарион согласно кивнул.

– Я могу наблюдать за долиной оттуда, сверху, – он показал рукой на лесистый склон позади них.

Когда он отвернулся, Тауриэль села на гладкий валун у самой кромки воды и склонилась, развязывая шнуровку сапог. Несколько минут Кили молча просто смотрел на неё, а потом заметил:

– Однажды ты сказала мне, что эльфы не чувствуют ни жары, ни холода.

Эльфийка рассмеялась.

– Я никогда не говорила, что мы этого не чувствуем, – поправила она его, просто тогда ей хотелось, чтобы он думал именно так, – Я просто имела в виду, что на нас это влияет не так сильно, как на смертных. Но это не значит, что я собираюсь пройти мимо освежающего ручья в жаркий летний день.

– Угу, – гном понимающе кивнул, и Тауриэль поняла, что тогда так и не смогла убедить его в том, что в разгар метели в разрушенной башне на Вороньей высоте она чувствовала себя комфортно.

Она взглянула на него, и внезапно ощутила, как он нужен ей, почувствовала себя чуть ли не голой перед этим дерзким юношей, который, казалось, видел её насквозь. Кили сел на камень напротив и зачарованно смотрел, как она развязывает сапог. Несколько секунд Тауриэль смотрела ему в глаза, впитывая его восхищённый взгляд, потом стянула сапог с ноги и принялась развязывать второй. Она слышала, как где-то позади них лился лёгкий поток нежных звуков – это Дарион играл на своей деревянной флейте.

Когда она снова подняла глаза, Кили уже не смотрел на неё: он тоже снял сапоги, а потом положил рядом свой лук и колчан. Река медленно несла свои мелкие воды вдоль каменистых берегов, оставляя чуть ниже небольшие песчаные выступы. Зайдя в реку, Тауриэль поёжилась; было прохладно, но ощущения были приятные. Эльфийка пошевелила ступнями, наслаждаясь хрустом песка между пальцами.

– Совсем неплохо, – заметил Кили, подойдя к ней, – В прошлый раз вода была такой холодной, что и тролль мог бы себе яйца отморозить.

Эльфийка расхохоталась, да так, что ей пришлось схватить гнома за плечо, чтобы не упасть.

– Что? – он улыбнулся, задорно и застенчиво, – Это не прилично?

Тауриэль лишь молча качнула головой, содрогаясь от смеха.

– А что я должен был сказать? Было очень холодно? Это было бы слишком далеко от правды. От холода просто захватывало дух.

– Гм, надеюсь, ты окажешься покрепче тролля, – ответила она, а потом опять рассмеялась, так что Кили пришлось отвести её назад на берег и усадить на камень.

– Я пришёл в себя, – сообщил он, явно довольный её виноватой улыбкой, – Наковальня Создателя, Тауриэль, ты хуже двенадцатилетнего гномёнка!

– Прости.

– Не стоит.

Пока она успокаивалась, Кили побрёл вверх по течению к упавшему дереву, которое нависало над водой.

– Когда Фи и я были мальчишками, мы часто плавали в водоёме за нашими пещерами. Как-то раз там вот так же упало дерево, и мы всё лето лазили по нему, соревнуясь, кто кого столкнёт первым.

Он добрался до бревна и вскарабкался на него.

– И кто выигрывал? – спросила Тауриэль.

Она снова зашла в реку, вода доходила ей до колен.

– Фили, в основном, – Кили шагал вдоль ствола, цепляясь за кору пальцами ног, – Он убедил меня, что если я вымажу ноги грязью, они прилипнут к стволу. Но, оказалось, что это не так. Скорее, наоборот.

Тауриэль хихикнула.

– А что насчёт тебя? Есть в Лихолесье места, где можно плавать и не бояться, что сразу заснёшь или тебя проглотят? – спросил гном, остановившись посередине ствола, чтобы удержать равновесие.

– Под королевским дворцом есть бассейн. Я иногда плавала там. Вода очень чистая и очень холодная.

Кили снова повернулся к ней и пошёл в обратную сторону.

– Когда-то, много лет назад, когда я была очень молодой и глупой, – продолжила она, улыбаясь воспоминаниям, – Мы с Морвен прыгнули в один из больших декоративных бассейнов во дворце. Был канун праздника Середины лета, и мы напились королевского вина.

Королевская стража вытащила их из бассейна по приказу принца, который изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица.

– Интересно, – заметил Кили. Он поднял глаза от своих ног и посмотрел на неё с озорной усмешкой, – Знаешь, у нас есть поговорка: для того, чтобы как следует узнать гнома, нужно видеть его трезвым, и пьяным, – он накренился на одну сторону, но быстрым взмахом руки сразу же выровнял позу, – Наверное, это относится и к эл…

Он не успел договорить, потерял равновесие и грохнулся в воду. Тауриэль боялась, что если она рассмеётся, Кили станет неловко, но когда гном вынырнул, она обнаружила, что он уже сам смеётся.

– Здесь очень мило, – позвал он.

– Не сомневаюсь.

– Присоединишься?

– Мне и здесь неплохо.

Кили откинул с глаз мокрые волосы и побрёл к берегу.

– Уверена? – настаивал он, – Намного легче заходить сразу.

Гном уже подошёл достаточно близко и направлялся прямиком к ней.

– Я знаю, но можешь быть уверен, что твоя помощь мне не нужна!

Тауриэль коротко пискнула и, увернувшись от его рук, кинулась на берег. Кили брызнул ей вслед, но она была достаточно далеко от воды, а потому намочила только юбку. Эльфийка стояла на месте и наблюдала за ним, настороженно улыбаясь. Поразмыслив немного, Кили вышел из воды и остановился на берегу. С него обильно стекала вода.

– Я весь мокрый, – заметил он, и Тауриэль рассмеялась, прикрыв рот рукой.

Кили выжал несколько пригоршней воды из подола рубашки, но потом бросил это бесполезное занятие и просто стянул её через голову. Пока он выжимал воду, Тауриэль смутно понимала, что неотрывно смотрит на него. Большинство из тех, кто служил под её командованием, были мужчинами, она часто видела, как они переодеваются в караулке или перевязывают раны, и поэтому знала, как и чем они отличаются от неё. Кроме основных отличий полов, их пропорции были похожи на её собственные: стройные и гладкие тела эльфов были сильны, не обладая большой мышечной массой. Между мужчинами и женщинами её расы не было больших физических различий: женщины, которые не выбирали роли жён и матерей, могли быть столь же сильными и искусными воинами, что и мужчины.

Но Кили не был похож ни на одного из эльфийских мужчин, которых она видела раньше. У него был чётко очерченный, угловатый торс, его сила безошибочно угадывалась в крепких очертаниях его плеч и спины. Несомненно, его народ был рождён из камня и наделён грубой, поистине несокрушимой силой. Глядя на него сейчас, Тауриэль остро ощутила, насколько он противоположен ей во всех отношениях, хотя эти различия она находила скорее неотразимыми, а вовсе не отталкивающими.

Развесив рубашку сушиться на солнце, Кили повернулся и поймал на себе её любопытный взгляд.

– Ты что, правда никогда раньше не видела мужчину? – спросил он недоверчиво и в то же время весело.

– Не таких, как ты, – призналась она.

– В смысле, не таких волосатых? – сострил гном, и вид у него был совершенно бесстыжий.

Это была правда: на руках и груди у него было больше волос, чем она могла себе представить.

– Ну, иногда в лесах мы встречаем медведей, – невозмутимо ответила Тауриэль и отвернулась, краснея.

Кили от души расхохотался у неё за спиной. Она сидела в тёплых папоротниках, что росли на склоне холма, подобрав юбки до колен, а гном растянулся рядом с ней на солнышке. Где-то у них над головами Дарион всё ещё играл на своей флейте, и звуки её приятно контрастировали с лёгким шелестом листьев.

Некоторое время они отдыхали в тишине, а потом Тауриэль почувствовала, как пальцы Кили коснулись её лодыжки. Она подавила в себе желание остановить его руку, ей было любопытно, к чему это может привести. К её облегчению он просто отследил линию её стопы от пятки до кончиков пальцев, а потом коснулся каждого по очереди, как будто пересчитывая.

– У тебя шрам под коленкой, – заметил он, – Я думал, у эльфов не бывает шрамов.

– Однажды меня укусил паук.

– У меня следов не осталось.

– Тебя они кусали не для того, чтобы убить.

– А, – он убрал руку с её ступни, легонько приласкав напоследок, – Это было, когда твои родители…

Эльфийка покачала головой, но поняв, что оттуда, где он лежал, он не мог видеть её лица, ответила:

– Нет. Они погибли во время нападения орков.

– Тауриэль, прости, – по его голосу она поняла, что гном обеспокоен тем, что, возможно, расстроил её.

– Ничего, я не возражаю, – она вздохнула и потянулась к его руке, – Мне не было и двадцати, когда орки спустились с гор и пересекли границы леса. Это случилось ночью. Родители отослали меня прочь вместе с соседкой, которая сама была беременна. Они пожертвовали собой, и благодаря этому мы смогли убежать достаточно далеко, чтобы солдаты короля нашли нас раньше орков.

Кили молчал, пока она водила пальцем по линиям его ладони, как будто этот жест мог волшебным образом излечить её от горя.

– Я ненавижу орков, – проговорила она наконец, – Когда я стала стражницей, я знала, что мой долг не оставлять других на их милость. Потому что её у них нет.

– А я знаю, что без тебя был бы мёртв.

Флейта Дариона до сих пор пела вверху, на холме, и Тауриэль без опаски отпустила руку гнома и склонилась над ним, уперевшись ладонями по обе стороны его плеч.

– Право, даже не знаю, что бы я делала без тебя, – прошептала она, ласково касаясь губами его губ, но ещё не целуя.

Кили обхватил её за талию, поддерживая так, чтобы ей было легче прижаться к нему. И она подчинилась, погружаясь в поцелуй, вкладывая в него все свои чувства к нему, о которых узнала во время их расставания этой весной.

Тауриэль не знала, сколько времени прошло, прежде чем она с волнением поняла, что больше не слышит флейты Дариона. Она торопливо села, обеспокоенная и сердитая на саму себя из-за того, что позволила себе настолько отвлечься, что перестала слышать один-единственный звук: в прошлом ей всегда удавалось оставаться настороже, независимо о того, что её отвлекало.

– Что? – резко спросил Кили.

– Дарион… – начала она, но тут же замолчала, услышав над собой голос человека из Дейла.

Тауриэль встала, отряхивая с юбки листья папоротника. К счастью, Дариона не было видно, а значит, он их не заметил. Положив руку на нож, висевший на поясе, эльфийка пошла на звук голоса вверх по лесистому склону. Как оказалось, человек был занят разговором с одним из её сородичей, лесным эльфом Конором, который, увидев её, отвесил поклон.

– Конор принёс послание для принца Кили, – пояснил Дарион.

– Он подойдёт через минуту, – ответила она, надеясь, что на её лице не отразились удивление и смущение, которые обуревали её.

Тауриэль была совершенно уверена, что им не следовало расслабляться, и чувствовала себя слегка виноватой из-за того, что позволила себе забыться. Если подобное произойдёт с ними снова, последствия могут быть плачевными, как для них самих, так и для других.

– Я здесь, – раздался позади неё голос Кили.