Текст книги "После огня идёт снег (ЛП)"

Автор книги: Moonraykir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Он улыбнулся в ответ, и от обожания, которым горел его взгляд, запылало её собственное сердце. Кили и впрямь наполнил её светом и жизнью, так, как когда-то могли только звёзды. Она не сомневалась, что с ним ей будет совсем не в тягость жить в окружении камня.

– Возможно, тебя удивит, что мой народ уже много веков предпочитает подземные залы, – сказала она, когда гном спустился вниз, – Ты слышал о древних эльфийских твердынях Менегрот и Нарготронд? Они были построены в огромных пещерах; на самом деле говорят, что твой народ принимал участие в их создании.

– Да, теперь я вспомнил, – гном спустился на нижнюю ступеньку лестницы.

Тауриэль подошла поближе, он обнял её за талию и притянул к себе, чтобы она могла его поцеловать. Сейчас он был на несколько дюймов выше неё, так что эльфийке пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с его губами. Он испытал от этого не меньшее удовольствие, чем она, потому что, проведя пальцами по её изящной шее, приподнял ей подбородок твёрдой, но нежной рукой. В этот раз они оба услышали звук приближающихся шагов и отпрянули друг от друга прежде, чем Фили и Сиф увидели их.

– Комната уже готова? Мы можем войти и посмотреть? – спросил старший принц, стоя у двери.

– Да, заходите, – отозвался Кили.

Тауриэль знала, что Фили наверняка уже видел здесь всё в процессе работы, ведь он помогал брату обустраивать эти покои с тех пор, как в январе её возлюбленный начал здесь ремонт, но Сиф так же как и её саму не пускали сюда до сегодняшнего дня.

– Ей понравилось? – спросил блондин, когда вошёл.

– О, очень, – ответила эльфийка.

– Ох, как необыкновенно! Это же небо! – запрокинув голову, молодая гномка восторженно кружилась посреди комнаты, – Не удивительно, что они возились здесь так долго.

– Видела бы ты это при хорошем освещении, – заметила Тауриэль, и чтобы это доказать, Кили опять пришлось залезть с факелом на леса, что он и сделал с превеликим удовольствием. После того, как Сиф и Тауриэль ещё раз воздали должное красоте законченного потолка, младший принц утащил брата в ванную, чтобы спросить совета в каком-то секретном деле.

– Впечатляет, – сказала гномка, когда мужчины ушли, – Кили успел так много всего только за три месяца. Многие гномы тратят по меньшей мере год на обустройство нового дома, прежде чем привести туда жену.

Эльфийка рассмеялась.

– Кили говорил мне, что сейчас он занимается только самым главным, ведь до нашей свадьбы осталось всего три месяца, и всё равно для меня всё это очень необычно. Ещё никто не делал для меня так много. Я никогда не ожидала от мужа такой щедрости. Если бы я вышла замуж за эльфа, он просто привёл бы меня в свой старый дом.

Сиф улыбнулась, наслаждаясь удивлением эльфийки.

– Но ты же будешь женой гнома, Тауриэль. А значит, будешь его сокровищем. Как он может не построить новый дом для тебя? В конце концов драгоценному камню нужна достойная оправа.

– Да, – ответила Тауриэль.

Она всё ещё была ошеломлена глубокой преданностью, которую Кили проявлял по отношению к ней. Она потеряла родителей в юном возрасте и никогда никого не подпускала к себе настолько близко, как его. И во многих отношениях такая сильная привязанность до сих пор была для неё открытием.

– Дис говорит, что с тебя сняли мерки для свадебного платья.

– О, да. Признаюсь, меня поразило количество юбок и драгоценностей, которые мне придётся надеть. Я с трудом уговорила портниху убрать только две верхние юбки, и когда она попросила меня прислать ей драгоценности, которые я буду носить на свадьбе, чтобы подобрать к ним ткань платья, то очень удивилась, услышав, что я не собираюсь их надевать! – Тауриэль смиренно вздохнула, – Уверена, эта добрая женщина хотела сказать мне, что я с таким же успехом могу появиться на собственной свадьбе голой.

Сиф хихикнула.

– Но ты должна быть одета, как и подобает невесте принца! Неужели ты хочешь, чтобы весь Эребор считал тебя нищей?

– Нет. Но всё же я хочу чувствовать, что замуж за Кили выхожу именно я, а не какой-то шедевр портновского искусства.

Тауриэль тоже рассмеялась. Она знала, что её неловкость из-за чрезмерного количества одежд была непонятна этой молодой гномке, которая даже будучи одетой в будничное платье, носила украшения из золота и драгоценных камней в ушах и волосах.

– Когда я рассказала об этом Кили, он обещал, что сделает мне драгоценное ожерелье, достаточно богатое, чтобы удивить каждого гнома на свадьбе, но настолько лёгкое, чтобы понравиться мне.

– Уверена, ему это по силам. Тауриэль, ты должна носить драгоценности, как и любая невеста. Разве ты не хочешь украсить себя ими для него?

Эльфийка улыбнулась. Она не сомневалась, что Кили считает её красивой без всяких украшений. Но Сиф была права: наверняка он будет в восторге, когда увидит, что его невеста одета подобающим образом.

– Воистину, я с гордостью буду носить любые драгоценности, созданные его руками, – сказала она.

Кроме того, он тоже будет носить украшения из драгоценных камней и металлов; он уже показывал ей серебряный венец с голубыми сапфирами, который он наденет по этому случаю. Но в то время, как мысль о том, что она, обычная лесная эльфийка, будет носить столь богатые украшения, казалась нелепой, то для Кили, второго принца самого высокородного из гномьих домов, подобное казалось вполне уместным. И в самом деле, она представляла себе, как красиво он будет выглядеть с заплетёнными в традиционные гномьи косы волосами и драгоценным венцом на голове.

– Сиф, – сказала Тауриэль – Есть кое-что, о чём я думаю уже давно, но спросить могу только у тебя.

– Да? – гномка одновременно казалась заинтригованной и встревоженной.

– Среди гномов Кили считается красивым? Мне он кажется таковым, но ведь я эльф, и моё суждение-это суждение эльфа.

Сиф громко засмеялась.

– Ты не единственная женщина, которая так думает. Да, он очень красивый.

В этот момент в комнату вернулся Фили.

– Кто очень красивый? Вы говорили обо мне?

– Да, – шутливо поддразнила его Сиф.

– Вы говорили о моём братце, не так ли? – догадался он, – Жаль, что он сбрил бороду, правда? С ней он был намного симпатичнее.

Блондин одарил Тауриэль добродушной ухмылкой. Его невеста молча наблюдала за эльфийкой, очевидно желая узнать её мнение о самой выдающейся черте любого гнома.

– Думаю, что густая борода была бы глупым украшением для лучника. Поэтому свою, как видите, я всегда брею чисто, – сдержанно ответила та.

Кили вошёл в комнату следом за братом.

– Видишь, мы идеальная пара.

– Точно, – Фили с радостной улыбкой переводил взгляд с эльфийки на брата, – Я в этом не сомневаюсь.

*********

– Так когда ты сделаешь ей предложение?

Фили поднял глаза от золотого кулона, который полировал, и увидел, что младший брат неистово ухмыляется ему с другого конца верстака.

– Через пару недель. Сначала мне нужно кое-что закончить.

– Да?

Кили был в курсе того, как у брата продвигаются дела с обручальным даром; он помогал в его создании, ведь истинное призвание Фили было в работе со сталью, а не с золотом или серебром. Но этот новый подарок оказался для него сюрпризом.

– Это секрет.

Блондин какое-то время трудился молча, стирая следы напильника с полированного металла.

– Ты заметил, – продолжил он наконец, – Ауда перестала тебя избегать.

– Ну… разве?

– Она ведь избегала тебя. Ты же знал об этом, верно? – Фили посмотрел на брата снизу вверх.

– Хм, – Кили глянул на него, а потом пожал плечами и вернулся к ожерелью с драгоценными камнями, которым занимался, – Не то чтобы я так уж сильно стремился попасться ей на глаза до или после того, как она освободила меня, признался брюнет, неловко улыбаясь, – Особенно после, когда у меня было ощущение, что мой вид напоминает ей о том, от чего она отказалась.

– Наверное, ты был прав. Сиф говорит, что сначала ей показалось, будто Ауда завидует вам с Тауриэль. Возможно, в этом не было ничего личного, но ей всё равно было неприятно видеть вас вместе.

– Я до сих пор чувствую себя плохо из-за того, что между нами произошло, – ответил Кили, – Ты говоришь, ей уже лучше?

Он нахмурился и глянул на брата исподлобья. Фили засмеялся.

– Ты и вправду ничего не заметил.

– Я был занят! Через месяц я женюсь.

– Кажется, Фрейр Железнобок положил глаз на хорошенькую Черновласку прошлым летом, когда его сестра подружилась с ней. Думаю, он счастлив, что ты наконец-то убрался с его дороги.

Кили удивлённо рассмеялся.

– Что? Брат Сиф? – Он замолчал, размышляя, что его бывшая невеста всё ещё каким-то образом, возможно, будет связана с его семьёй, – А что Ауда думает о нём?

– Сиф не хочет говорить. Но, как я уже сказал, похоже, что твой вид её больше не беспокоит.

– Надеюсь, она найдёт того, кто сделает её счастливой, – ответил Кили, – Она заслуживает лучшего, чем так или иначе быть из-за меня несчастной.

Он вернулся к своей работе, тихо посмеиваясь про себя. Какое-то время спустя Фили отложил в сторону тряпку, которой полировал кулон, и поднял его, чтобы рассмотреть. Сияющая поверхность литого золотого узелка была безупречно гладкой, так же как и три рыжеватых топаза, вставленных в угловые петли. Вся подвеска была сделана в форме неглубокой буквы V и идеально подходила для того, чтобы покоиться чуть ниже уровня ключиц владельца.

– Закончил? – спросил Кили.

– Осталось цепочку прикрепить.

Младший принц порылся на полке в дальнем углу мастерской, пока Фили доводил работу до конца, присоединяя цепь к обоим концам кулона. Когда он положил на стол уже готовую драгоценность, брат сунул ему в руку кружку. Блондин почувствовал запах виски.

– За твою помолвку! – провозгласил Кили, стукаясь с братом кружкой.

– И за твою свадьбу! – ответил Фили перед тем, как выпить.

– Торин разрешил мне после свадьбы отправиться в свадебное путешествие, – сказал младший гном, налив им обоим по второй порции виски, – Мы уедем сразу же. Я всё приготовлю, и мы уедем утром после свадьбы. Я хочу увидеть Келед-зарам, побывать в Райвенделле и, возможно, даже в Шире.

– Значит, ты не успеешь попользоваться своим новым домом. Даже в первую брачную ночь, – шутливо поддел его Фили.

Он знал, что брат обещал Тауриэль гномью свадьбу в обмен на брачное ложе под звёздами. Это было очень необычное соглашение: ни один другой гном никогда не согласился бы на такое, не говоря уже о том, чтобы самому это предлагать! Но Фили полагал, что эльфы, по крайней мере, должны быть привычными к таким простым обычаям.

– Я же вернусь! – возразил Кили.

– Да уж, хотелось бы! Я не женюсь на Сиф, если тебя не будет рядом, – Фили усмехнулся, в брате он не сомневался ни капли, и залпом выпил вторую порцию виски.

– Я знаю. Я буду здесь.

*********

– Я закончил твой свадебный подарок.

Тауриэль подняла глаза от букета полевых цветов, которые она держала на коленях, и её улыбка была для него более чем желанным ответом. Тёплый ветерок раннего лета разметал по плечам её волосы и колыхал луговые травы, которые густо и пышно росли здесь, на нижних склонах горы.

– Хочешь посмотреть?

– А разве не нужно подождать до дня свадьбы?

Кили покачал головой.

– Неа. Ты ведь захочешь надеть его на последнюю примерку своего платья. А я хочу первым увидеть тебя в нём.

Она тихонько рассмеялась.

– Вряд ли я смогу отказать тебе в такой просьбе.

– Я так и думал.

Гном полез в сумку, где лежал их обед, вытащил что-то, тщательно завёрнутое в замшу, а потом подошёл к тому месту, где она сидела на траве. Взяв у него свёрток, Тауриэль медленно развернула его, её пальцы ненадолго задержались на тесёмках шнурка, поглаживая складки замши. Кили знал, что все эти материальные проявления его преданности очень важны для неё; он мог бы волноваться, что обременяет её, если бы не был уверен, что она в равной степени восхищена и очарована его потребностью выражать свои чувства к ней таким осязаемым образом.

Тауриэль откинула последнюю складку замши, открыв мерцающую груду серебра. Эльфийка подняла его и тихо ахнула, когда спутанные серебряные нити превратились в воздушную паутину тонких цепочек, усыпанных сотнями крошечных драгоценных камней; там были похожие на кристаллики льда лунные камни и прозрачные чистые бриллианты. Ожерелье было сделано в виде широкого воротника, который должен был охватывать грудь и плечи, но, как Кили и обещал, оно было очень лёгким.

– О, Кили! Это… Я никогда… – Тауриэль перевела взгляд с камней на его лицо, и её щёки стали пунцовыми, – Уверена, что даже покойная королева Зеленолесья никогда не носила таких роскошных вещей. Возможно, леди Лориэна…

– Ерунда. Это достойное украшение для моей thatrûna, моей леди звёзд, – он потянулся к ожерелью, – Позволишь?

Она кивнула, и гном повесил украшение ей на шею. Она вздрогнула, когда холодный металл коснулся её кожи, а потом склонилась к нему, пока его пальцы скользили по её шее под волосами.

– Amrâlimê, – прошептала она, целуя его нежно и долго.

Тауриэль откинулась назад, чтобы он мог полюбоваться ею, и Кили улыбнулся, в восторге от её красоты и от того, что она использовала в обращении к нему его гномью нежность. Ожерелье сидело на ней в точности, как он и планировал; каскад серебра и драгоценных камней плавно стекал с её шеи до самого низкого выреза эльфийского платья.

– Теперь я буду делать драгоценности только для тебя, – сказал он, – Уверен, никто другой не сможет носить их так же изящно, как ты.

Она рассмеялась.

– Спасибо, любимый. Вот, у меня для тебя тоже кое-что есть, – в голосе эльфийки не было и намёка на юмор.

Она подняла с колен венок из полевых цветов и возложила их на его голову.

– Что ж, теперь я украшен так же богато, как и ты, – гном выглядел чрезвычайно довольным.

Тауриэль не ответила, но по её глазам Кили понял, что его радость не ускользнула от неё. Счастливо вздохнув, эльфийка откинулась на траву, заложила руки за голову, и с каждым её вздохом драгоценные камни у неё на груди переливались в солнечном свете.

– Когда я делал твоё ожерелье, я брал за образец Khagsmesmel, самое знаменитое творение моих предков из Синих гор, – проговорил он, – Эта вещь была создана для короля эльфов из эльфийских драгоценных камней с самого дальнего Запада. Говорят, камней в нём было бессчётное множество, и всё же на шее владельца оно лежало так же легко, как льняная нить.

Тауриэль кивнула, и от этого движения на её шее засверкали яркие россыпи искр.

– Я слышала об этом. Это написано в истории Сильмариллов. Мой народ называет его Наугламир, ожерелье гномов.

Кили засмеялся.

– Khagsmesmel означает что-то вроде ожерелье прекраснее всех ожерелий, – он поправил несколько камушков вдоль её ключицы, – Не стану утверждать, что моя работа может соперничать с ним, но всё же я отказываюсь верить, что даже эльфийская принцесса выглядела бы в нём прекраснее, чем ты в моём скромном творении.

– Кили, – удивлённо запротестовала Тауриэль, – Тинувьель была самой красивой женщиной, когда-либо рождённой среди моего народа, и ни одна другая эльфийка никогда не могла сравниться с ней.

– Может, и так. Если верить вашим эльфийским поэтам. Но ведь поэты знают не всё.

– Неужели?

– Да.

Наклонившись, гном поцеловал её, и ему показалось, что он целует ярко сияющую звезду. Звезду с ароматом сладких зелёных трав.

– Тауриэль, я готов на тебе жениться.

– Да, – выдохнула она, когда он склонился над ней, пропуская сквозь пальцы одну из её обручальных кос.

– Две недели, – казалось, он напоминал об этом не только ей, но и себе, – Ешё две недели, и ты будешь моей. Я с трудом могу в это поверить. И всё равно не могу дождаться,– он отодвинулся от неё и снова сел.

В последнее время быть рядом с ней было просто невыносимо, особенно зная, что он был так близок к тому, чтобы обладать ею целиком. Весь прошедший месяц Кили был слишком занят последними приготовлениями к свадьбе, и не мог часто видеться с ней, ведь Тауриэль замещала его на Вороньей высоте. Но, возможно, это было и к лучшему. Частые встречи только удвоили бы его нетерпение. Он отвернулся, чтобы достать их обед, и она тоже села.

– По сравнению с нашей первой общей трапезой из сухого хлеба на голом склоне горы это просто роскошный пир, – заметила Тауриэль, когда гном протянул ей кусок хлеба с сыром и мясом, – Помнишь?

Кили кивнул. Как он мог забыть тот день вскоре после битвы, когда он ушёл из Эребора, чтобы впервые встретиться с ней? У него закружилась голова от надежды, когда он увидел её и понял, что она ждёт его, как и обещала. А теперь эта надежда расцвела в полную силу.

– И всё же, – она одарила его заговорщицкой улыбкой, – Хоть еда и была безвкусной, я всегда буду считать эту трапезу одной из лучших в моей жизни.

Он ухмыльнулся в ответ.

– Я могу попросить Бомбура приготовить сухарник на наш свадебный пир.

– Ох, нет! Я говорила о компании, а не о еде.

– Что ж, в таком случае я мог бы устроить так, чтобы один нахальный, безрассудный и влюблённый молодой гном составил тебе компанию на пиру.

– Не забывай, ко всему прочему он должен быть ещё и красив.

– Хм… Ну у тебя и запросы. Ладно, я посмотрю, что можно сделать.

Тауриэль рассмеялась ярким, раскатистым смехом.

– Ловлю тебя на слове.

**********

Фили рассматривал клинок в своих руках. Искорёженные крылья были выпрямлены, а хрупкая, изношенная сталь выглядела новой. Теперь всё было прекрасно. И она, конечно же, тоже так подумает. Блондин положил меч на рабочий стол, накрыл тряпкой и вытер рукавом влажный лоб. До того, как Сиф придёт к нему сюда, ему нужно было переодеться в запасную рубашку, которую он захватил с собой. Фили взял одежду и полотенце с вешалки у двери и пошёл в центральный холл к фонтану для умывания, вода в котором бежала между мастерскими.

После жаркого горна холодная вода казалась восхитительной, и молодой гном обильно плескал её на лицо, плечи и торс. Закончив, он вытер капли воды с глаз и потянулся к краю фонтана за полотенцем, однако обнаружил только пустые камни. Сбитый с толку, он обернулся и увидел, что Сиф стоит рядом с его полотенцем в руках.

– Привет, – сказал он.

Девушка ответила ему яркой улыбкой.

– Прости. Вот, возьми, – продолжила она секунду спустя и протянула полотенце, как будто забыла, что держит его.

Вытершись, Фили потянулся за чистой рубашкой.

– Ты можешь её взять, – гномка кокетливо сверкнула глазами и неспеша спрятала рубаху за спину.

– Понятно.

Он потянулся к ней, и Сиф шагнула вперёд, в его объятия. Она прижала руку к его груди, встала на цыпочки и поцеловала его. Он рассмеялся, крепче прижимая её к себе, и девушка расслабилась, когда шутливый чмок стал долгим и томным поцелуем. Когда она прижалась губами к его губам, Фили вспомнил их первый поцелуй почти год назад. Сейчас всё было так похоже, и в то же время совсем по-другому. Была такая же полная близость, такая же несдержанность, но не было спешки и отчаяния, рождённых осознанием того, что первый раз был также и последним. Напротив, этот момент, словно звено в золотой цепи между воспоминаниями о прошлом и надеждами на будущее, был полон радости и счастья, и всё, что им оставалось, это просто наслаждаться им.

Наконец, Фили отстранился, и Сиф, виновато улыбнувшись, отпустила рубашку.

– Ты получила больше, чем рассчитывала? – дразнился он, натягивая рубаху через голову.

– Совсем нет. Подожди… – запротестовала она, когда он собрался распустить волосы, которые связал на затылке на время работы, – Тебе очень идёт.

– Дорогая, я так рад тебя видеть, – проговорил он, пока она защёлкивала маленькие золотые застёжки у него на воротнике.

Сиф улыбнулась.

– Передай Кили, что я ревную тебя к нему. В последнее время ты проводил с ним всё свободное время.

– Но ты увидишь, что часть этого времени я потратил на тебя.

– Да?

– Я тебе покажу. Но сперва мне нужно твоё мнение о мече, который я закончил.

Фили взял её за руку и повёл обратно в мастерскую.

– Подожди здесь, – сказал он, когда они вошли внутрь, а потом пошёл к лезвию, лежавшему на рабочем столе.

Когда молодой гном вернулся, то встал перед ней на колени и протянул завёрнутый в ткань клинок. Сиф смотрела на него сверху вниз широко раскрытыми от удивления и любопытства глазами. Она медленно развернула тряпицу.

– О, Фили, это же… – её глаза наполнились слезами, которые тут же побежали по щекам, – Он был испорчен! Я выбросила его на помойку! Потому что больше не могла на него смотреть.

– Я знаю. Я вытащил его из кучи мусора, – после того безумного дна, когда он потерял и обрёл её снова, Фили нашёл меч, который в ночь их прощания Сиф искалечила с горя.

Гномка провела пальцем по сверкающему лезвию.

– Ты сделал его лучше, чем я могла бы надеяться.

– Неужели?

– Да, я… – тихо выдохнула она и склонилась над мечом.

У основания клинка, там, где она собиралась выгравировать знак их семейной кузницы, был другой, выполненный золотом узор: метка Железнобоков рядом с короной, которая символизировала кузницу королевского рода.

– Фили! – Сиф отвела в сторону рукоять меча, чтобы обнять его.

Другой рукой девушка обвила его шею, а затем упала на колени, уткнулась в него лицом и зарыдала. Принц обнимал её, пока она не перестала плакать. Наконец она снова повернула к нему залитое слезами лицо, но в отличие от слёз, что она проливала год назад, эти только подчёркивали яркую, сияющую красоту её лица.

– О, Фили, я больше никогда не хотела видеть этот меч! Он был олицетворением всех моих ошибок! Но ты всё исправил, и теперь он прекрасен! Спасибо!

– Не за что, – большими пальцами он вытер слёзы с её щёк, – Сиф, любовь моя, ты станешь моей женой?

На её лице засияла ослепительная улыбка.

– О, Создатель! Да, Фили, да!

========== Блаженный месяц июнь ==========

Дней за десять до свадьбы Тауриэль пришла в казарму, где Кили перед своим отъездом из Эребора оставлял последние указания гвардейцам. Услышав лёгкие шаги эльфийки, он отложил перо и, подняв глаза, увидел, что у неё на лице застыло странное выражение. Гном отодвинул стул и встал.

– Да, любимая?

Когда он подошёл, Тауриэль протянула ему сложенное письмо со сломанной печатью из зелёного воска. Кили украдкой глянул на другую сторону, но ему не нужно было видеть имя Тауриэль, написанное размашистыми эльфийскими буквами, чуть заметно мерцавшими серебристым светом, чтобы понять, что послание было от самого короля эльфов.

– Кили, Трандуил приедет на свадьбу, – сказала она.

– А. Ну хорошо, – слова прозвучали вопросительно, потому что его невеста явно казалось озадаченной этой новостью.

Глядя на него, она рассмеялась.

– Это, конечно, хорошо. Но всё же Кили… Я никогда не ожидала увидеть на своей свадьбе короля. Мне кажется, это уже слишком…

Её лицо расслабилось, и теперь он смог понять, о чём она думала: она явно чувствовала себя неловко. Тауриэль не то, чтобы покраснела, но веснушки у неё на лице обозначились чётче, и поэтому казалось, что её лицо и впрямь усыпано звёздной пылью.

– Тауриэль, вообще-то, у нас на свадьбе будет два короля, – весело ответил он.

Кили вернул ей письмо, чуть приласкав пальцами её руку.

– Да, но Торин твой дядя.

– А я думал, что Трандуил твой опекун. Разве он тоже не должен быть здесь?

– Ох, Кили, – смех в её голосе странным образом граничил с рыданием, – Но ведь они не виделись друг с другом со времени битвы. А что если они устроят сцену на свадьбе?

– Ерунда! – попытался уверить её Кили, искренне надеясь, что он прав, – Они же теперь союзники, помнишь? И кроме того, – он усмехнулся, – Если они и правда поцапаются, у нас будет хорошая причина удрать с пира пораньше.

Гном плутовато ухмыльнулся.

– Осторожнее, любимый, а то я начну думать, что ты намерен спровоцировать ссору, – пошутила эльфийка, отнимая у него свою руку.

Он снова потянулся к ней, но остановился. Заметив это, Тауриэль озорно блеснула глазами.

– Я даже не намекаю на то, что ты мучаешь меня намеренно, – весело ответил он, – Я в этом уверен.

Она засмеялась, а потом добавила уже более серьёзным тоном:

– Кили, но ведь появление Трандуила не изменит наших планов на церемонию, правда? Ведь если он приедет, это будет означать присутствие ещё большего числа посторонних.

– Да какая разница. Я уже вызвал скандал, потому что первый за всю историю мира пригласил не-Казад на гномью свадьбу. Так что несколько лишних эльфов ничего не изменят.

– Ты уверен? – Тауриэль нахмурила брови.

– Да. Только одно условие: ты должна пообещать, что твой эльфийский король не узнает моё настоящее имя и не использует его, чтобы меня заколдовать, – проговорил Кили убийственно серьёзным тоном, – Он может сделать так, что у меня выпадет борода, или превратить меня в белку.

Она тихонько хихикнула, но в следующее мгновение напряглась и серьёзно спросила:

– Твоё настоящее имя?

– Ну да. Разве я тебе не говорил? – он покачал головой, как будто удивляясь самому себе, – Конечно, нет. У меня голова была забита целой кучей всякой всячины. Я просто забыл. В любом случае, ты же знаешь, что у всех гномов есть тайные имена, которые никогда не используют среди чужаков?

– Я слышала об этом. Но думала, что это просто легенда. Ты никогда не говорил мне, что у тебя есть другое имя.

– Тауриэль, – он улыбнулся, довольный тем, что она справедливо считала себя достаточно близким ему существом, достойным его доверия, – Ты не должна обижаться. У меня и в мыслях не было скрывать это от тебя. По правде говоря, я не думал, что тебе это может быть интересно. В наши дни истинные гномьи имена это просто церемониальная формальность для свадеб, похорон, коронаций и тому подобных вещей. Даже моя семья им не пользуется.

– Да? – его слова явно заинтересовали её, – И что же это за имя?

Он улыбнулся, обрадованный тем, что эта деталь, которую он сам всегда считал незначительной, показалась ей настолько важной.

– Лакхад, – признался он, – Это значит яркий. Я всегда считал, что это странный выбор. Ведь я намного темнее брата.

Тауриэль подарила ему тёплую улыбку.

– Тебе очень идёт. Твоя яркость пленила меня с самого начала.

Кили тихо рассмеялся, неожиданно обрадованный её ответом.

– Итак, Лакхад, – проговорила она низким, хриплым, совершенно незнакомым ему голосом, а её глаза внезапно показались ему очень глубокими, тёмными и странными. Кили невольно задрожал, – Тебе не нужно бояться моего короля, потому что теперь я первая и единственная, кто знает твоё истинное имя. И с его помощью я сотворю столько заклятий и чар, что никто никогда не сможет освободить тебя от меня.

Тауриэль медленно провела по его щеке кончиком пальца, и исходящая от её кожи прохлада казалась немного неестественной. Гном прикрыл глаза, частично принимая её игру, а отчасти подчиняясь реальным чарам её голоса и прикосновений. Однако, в чём бы ни заключалась её сила, Кили вдруг совершенно отчётливо понял, что такой властью не смог бы обладать над ним ни один другой эльф.

– Кили… – её дрожащий голос прозвучал почти испуганно, но тотчас опять стал обычным.

Молодой принц распахнул глаза, увидев необъятные зелёные озёра, полные тревоги.

– Любимая? – он нежно дёрнул за одну из прядок, что упали ей на лицо.

– Я подумала, что… возможно, я что-то сделала с тобой… – выдохнула она, накрывая его руку своей, её пальцы были очень тёплыми.

Кили усмехнулся.

– Ты поняла это только сейчас? Ты околдовала меня с первого взгляда.

– Нет. И да, – эльфийка криво улыбнулась, потом поцеловала его в лоб и выпрямилась.

– А теперь, раз уж мы заговорили об именах, я хочу кое о чём тебя спросить, – Кили присел на край стола, пристально глядя на неё снизу вверх, – Истинные имена используются в брачных обетах. У тебя есть эльфийское имя, которое могло бы послужить для этой цели?

Тауриэль покачала головой.

– У некоторых эльфов есть вторые имена, которыми называют их только самые близкие, но у меня нет.

– В таком случае, думаю, ты можешь выбрать себе имя на кхуздуле. Ты не будешь возражать, если давая тебе брачные клятвы, я буду называть тебя Thatrûna?

– Ты уже называл меня так раньше, – с интересом заметила она.

– Это значит “звёздная леди”.

Прелестная россыпь веснушек у неё на носу и щеках стала ярче.

– Ну это всё равно, что назвать тебя эльфом, – продолжил он, – То есть, я думал, что “эльдар” означает звёздный народ, верно?

– Да, – согласилась Тауриэль, и Кили понял, что теперь она довольна, – Ты можешь меня так называть.

– Чудесно, – он опять взял её за руку, поглаживая костяшки её пальцев, – Может, ты хочешь что-нибудь добавить к нашей свадьбе? – он рассказал ей о порядке церемонии, непреднамеренно пропустив использование истинных имён, ещё несколько недель назад, чтобы она могла решить, есть ли какие-то эльфийские ритуалы, которые ей хотелось бы соблюсти.

– Моя подруга Морвен, она может быть моей свидетельницей? – спросила она, – На эльфийской свадьбе не отец, а мать отдаёт невесту замуж. А Морвен моя самая близкая родственница женского пола.

– Конечно! – Кили улыбнулся и качнул головой, – Не могу представить, чтобы Трандуил стал свидетелем моих клятв тебе. Ведь ты с самого начала любила меня, несмотря на его недовольство.

Тауриэль фыркнула.

– Ох, Кили! Одна мысль о его присутствии на свадьбе пугает меня.

– Ха! – гном поцеловал её пальцы чуть выше мифрилового кольца с бриллиантом, – Ты хочешь ещё что-нибудь?

– Нет. Мне нравится гномий ритуал. Это очень красиво.

На какое-то короткое мгновение он онемел, ошеломлённый её красотой и благосклонностью. Он отчётливо помнил, как когда-то считал, что она невозможно далека и недосягаема для него. Но вот она здесь, такая же прекрасная и чистая, но теперь достаточно близкая к тому, чтобы чудесным, непостижимым и таким ощутимым образом наконец-то принадлежать ему.

– Ты нашла всё, что нужно для брачной ночи?

Кили полностью доверил ей подготовку их брачного ложа под звёздами; во всём, что касалось ночёвки под открытым небом, Тауриэль была экспертом.

– Да, – эльфийка одарила его дразнящей улыбкой, – И это всё, что я собиралась сейчас тебе сказать.

Он рассмеялся.

– Именно этого я и хочу.

Гном прочесал пальцами шелковистый водопад её волос, обхватил за затылок и притянул к себе, глубоко, медленно целуя.

– А теперь, если ты поговоришь с моей матерью, она подскажет тебе, где разместить твоего короля и его свиту. Мне нужно ещё кое-что сделать, а потом до конца года я буду принадлежать только моей эльфийской колдунье.

Тауриэль изогнула губы в чуть заметной полуулыбке, которая говорила о том, что она на самом деле удивлена, хоть и старается это скрыть.

– Я этого не забуду, hadhod nín, – в её голосе снова прозвучали прежние таинственные, дымчатые нотки.

Затем Тауриэль прижмурилась, чуть заметно подмигнула ему и удалилась. Выглядела она при этом воистину царственно, даже волшебно.

*********

Фили сидел рядом с братом за одним из столиков в центральной пивной и вспоминал, как два года назад они с Кили вот так же весело выпивали здесь. Это было после того, как Торин с неохотой разрешил младшему племяннику ухаживать за своей эльфийкой. Тогда никто из них не мог даже предположить, какие беды ожидали их в будущем, но теперь Фили с уверенностью мог сказать, что радости перевесили все печали.