Текст книги "Звездный демон (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Он дрыгнул ножонкой, и Киа увидела, что на ней семь пальцев!..

– Закопай его! Закопай это! – завизжала Киа не своим голосом; она зажмурилась и закрыла лицо окровавленными руками.

Рыдая, служанка стала копать землю ножом, единственным орудием, оказавшимся под рукой. Киа только раз взглянула, что та делает, потом снова крепко зажмурилась. Но вот наконец ей показалось, что писк затих.

– Я… зарыла! – сказала плачущая прислужница. – Госпожа?..

В этом возгласе был новый ужас. Киа почувствовала, как из нее опять толчком выплеснулась обжигающая кровь; потом на нее наплыла слабость. “Я умираю”, – поняла Киа, и отчего-то от этой мысли стало не страшно, а легко.

– Господин! Господин! – закричала рабыня, убегая в дом. – Госпожа!..

Слишком скоро Киа почувствовала, как ее приподняли мужские руки. Сил открыть глаза уже не было.

– Почему ты меня не разбудила? – ворвался в ее голову гневный голос Мерсу, и Киа потеряла сознание.

Еще не придя в себя вполне, Киа ощутила, что ей необыкновенно хорошо. Она была слаба, но и это было хорошо: она покоилась, как возлюбленная на руках у любимого господина, как дитя на руках у матери.

Дитя? Матери?..

Киа вздрогнула и села: ужас ее положения проник в нее сразу и захолодил от головы до пят. Она была в саркофаге. Во дворце Ра.

Одна. Без ребенка, без Мерсу, без рабыни. Но опять в руках существа, способного калечить людей еще в материнском чреве.

Киа ощупала платье, провела рукой между ног и не обнаружила ни крови, ни земли. Потом Киа поняла, что и платье на ней новое. Ее вымыли, переодели, а потом исцелили. Киа помнила, что была на краю смерти; неужели Мерсу успел доставить ее во дворец так быстро? И почему Ра спас ее?

Ра спас ее!..

Киа оперлась рукой о край саркофага и попыталась перебросить через него ногу; ноги были тяжелыми. В животе заворочалась боль. Но наконец Киа вылезла наружу и встала; тут же покачнулась и припала к краю саркофага, закрыв глаза. Что же она должна была испытать, чтобы даже этот источник жизни не смог исцелить ее до конца?

Киа побрела к дверям зала. Потом остановилась. Она ощущала себя в ловушке, у которой множество входов и ни одного выхода.

Все пути на земле Ра вели к Ра. Он был началом и концом всего. Как бог.

Киа понурилась и поплелась дальше. Сейчас она встретится с Ра, это неотвратимо. Киа чувствовала, как его всепроникающий взор жжет сквозь кожу.

Молодая женщина вышла из зала и, раздвинув занавеси, оказалась в следующем. Это были покои Ра; и сам зал воскрешения принадлежал к этим покоям. Самого Ра Киа увидела в конце комнаты: бог сидел в кресле вполоборота к ней и лениво гладил поджарую кошку, пристроившуюся на подлокотнике. Киа вдруг стало страшно за эту кошку.

Ра казался одиноким, но, оглядев зал, Киа увидела группу жрецов, неподвижно сидевших на подушках поодаль: как статуи с блестящими обсидиановыми глазами. Киа шагнула вперед, приоткрыв рот, не зная, что сказать, что сделать: и тут Ра лениво повернул к ней голову.

Его длинные черные волосы были распущены и красиво стекали по резной кедровой спинке кресла. Он казался царевичем, избалованным юношей, чьи малейшие прихоти мгновенно исполняются армией слуг.

Так и было. Только перед Киа сидел не избалованный юноша, а существо старше всей ее земли. Киа опустилась на колени и коснулась лбом пола.

Она тысячу раз поднималась против Ра в своих мыслях, но в действительности оказалась способна только преклониться перед ним, как всегда.

Бог медленно встал и направился к ней. Киа слышала, как эти шаги отдаются в ее сердце; и когда Ра приблизился, подняла голову.

– Я воскресил тебя, – сказал он.

Киа смотрела на него в ужасе и благоговении, и гоаулд слабо улыбнулся. Его все еще забавляли эти создания, хотя их природу он давным-давно изучил во всех ее тонкостях. Вернее говоря – во всей ее примитивности.

– Разве я была мертва? – робко сказала Киа.

Да, она умирала… но неужели умерла? Неужели Ра способен воскресить человека из мертвых?

– Тебя доставили в мой дом мертвой, – произнес Ра. – Но мое величество* возвратило тебе жизнь.

Единственным подобающим ответом на такие слова было опять повергнуться ниц.

Мантия бога прошелестела мимо, и Киа поняла, что Ра отошел. Она опять подняла голову, как птенец, которого кормит мать.

– Возвращайся домой, – сказал Ра: теперь Киа видела только его спину. – Помни, что я бесконечно благ.

Киа поклонилась этой спине и попятилась от нее к выходу. В коридоре ее встретила какая-то дворцовая рабыня, которая подхватила Киа под руку и помогла добраться до дверей.

Снаружи Киа ждали носилки – и муж. Осиянный милостью бога и сияющий.

– Это чудо, сестра! – воскликнул Мерсу, с необычайной сердечностью обняв ее и поцеловав в лоб. – Великий Ра воскресил тебя из мертвых! Понимаешь ли ты это?

– Да, – мрачно ответила Киа.

* Египтяне, как аграрная цивилизация, выделяли три сезона: ахет (время разлива Нила), перет (время появления всходов) и шему (время сбора урожая).

* Принятое у египтян наименование богов: величество бога и величество фараона, как бога.

========== Глава 22 ==========

Менес мужал и набирался опыта, но в чинах не поднимался. Он был причислен к гарнизону, в который его отправили, но еще не дорос до маски или виманы. Хотя виман в распоряжении начальника было всего две, и обе имели ревнивых хозяев – двоих пилотов гарнизона.

Конечно, все божественные машины имели одного истинного владельца; но воины этой отдаленной крепости давно ощущали летательные аппараты и копья своими и распоряжались ими по своему усмотрению.

Менеса несколько отправляли с карательными отрядами во время бунтов: для их подавления, наказания или сбора налогов, и каждый раз отряды, невзирая на число, с успехом выполняли свою задачу. Всех удивляло, как вел себя этот юноша: Менес рисковал, словно бы подначивая чернь, но смирял ее почти без кровопролития. Но когда требовалось убивать, убивать в назидание – Менес убивал.

Первого человека он убил, когда ему еще не исполнилось пятнадцати лет. Это был мужчина, осмелившийся поднять против божественных воинов оружие. Жалкое оружие – кол; жалкий вояка – землепашец; но непокорства Ра не терпел ни от кого. Менес застрелил этого поселянина в упор, раньше, чем успели вскинуть копья все остальные.

Ему дивились, его отличали, но наград не давали – Менес был слишком молод и слишком… себе на уме.

Впрочем, казалось, такое пренебрежение со стороны начальства его совсем не огорчало.

Менес как будто чего-то выжидал.

Однако солдатам Ра вскоре стало не до того, чтобы задумываться о мальчишке. Глухое недовольство народа становилось все сильнее, и воины начинали беспокоиться – даже каменные стены гарнизона и божественные копья уже не казались им такой необоримой защитой против голодных запуганных рабов, отроду не державших в руках оружия. Порою людям Ра казалось, что чернь может смести их крепость, подобно лавине, не щадящей никого.

Двоим или троим служакам постарше, от праздности и отвычки от опасности сделавшимися беспокойными, часто снились сны, будто они гибнут в песчаной буре, хотя гарнизон стоял в месте, никогда не знавшем бурь.

– Уповайте на Ра, – сказал странный способный новобранец, когда старшие однажды спросили его, не чует ли он чего-нибудь в воздухе. – Великий бог защитит тех, в ком крепка вера.

Когда Неру исполнилось семнадцать лет, он получил соколиную маску и допуск во дворец бога – вторичный допуск: как стражник Ра. Отец его был удален от двора, как и ожидалось, и Неру почувствовал от этого облегчение. Божественный гнев редко разил на расстоянии.

Неру больше не совершал облетов; вернее говоря, никогда их не совершал. Учение было не в счет. Вблизи Мен-Нефер-Ра, святого города, не было выступлений – а значит, не было нужды карать людей воздушным налетом, самым страшным способом.

Неру стал земным охранителем бога. Он стоял в карауле у дверей во внутренние покои Ра – опытных воинов ставили у входов во дворец, поскольку именно извне могли прийти самые опасные враги. Меньше всего ожидалось, что нечестивцы отыщутся в числе святых жрецов, ставших святыми воинами. В числе детей Ра.

Если бы Ра самолично расставлял охрану по своему дворцу, он, возможно, не выбрал бы Неру для такой почетной службы. Но за него это делали люди. Богу слишком часто приходилось полагаться на людей.

И слишком часто гоаулд, глядя на очередную бронзовокожую фигуру с головой чудовища – неотличимую от других таких же фигур, охранявших его спокойствие, – вместо спокойствия испытывал беспокойство.

Но он сам лишил этих людей лиц и имен.

О том, кто заступил на пост в день, ставший для Неру главным днем в жизни, знал только начальник стражи. И только он знал, что под маской “Хора” скрывается Неру, сын Аа, такого же бывшего “Хора”.

Товарищ Неру, стоявший в карауле по другую сторону дверей, видел только такую же, как у него самого, крепкую бронзовую фигуру, и такую же, как у него самого, соколиную голову. Казалось, что под этими масками и мысли должны течь одинаковые – вернее говоря, никаких мыслей, помимо заботы о божественной безопасности. Неру стоял неподвижно, подобно статуе, внушая страх проходящим мимо маленьким жрецам, каким сам был когда-то. Но думы его были далеки от благочестивых.

“Он – там, в своей спальне, – думал молодой человек; грудь его взволнованно вздымалась под доспехом, несмотря на торжественную позу. – Демон-кровосос сейчас за этой дверью, один. Избавить Та-Кемет от него будет просто… Я ворвусь в его покои и застрелю его, и все будет кончено”.

Неру на миг прикрыл глаза, потеряв бдительность; но под маской ничего не было заметно. И юноша был бы только рад, если бы на Ра кто-нибудь покусился, избавив от этой отчаянной попытки его самого.

“Но ведь меня тотчас же убьют…”

Но жажда избавить свой народ от великих мук была сильнее страха. А может, его еще и не убьют: стражники и жрецы потеряют голову от такой дерзости, и, возможно, Неру удастся ускользнуть… Он хороший пилот, он знает, как срезать путь к посадочной площадке…

Но возможно ли убить демона?

“Если не смогу я, не сможет никто, – думал Неру; копье неприятно заскользило во вспотевшей ладони. – Никто не сможет подобраться к Ра так близко, как я…”

Его товарищ вдруг повернул голову, как будто что-то заподозрил; глаза вспыхнули голубоватым огнем. Неру стал смирно и постарался прогнать из головы все мысли. Пока второй “Хор” не освободил его от власти своего взгляда.

“Когда? Когда?” – думал Неру.

Сейчас или никогда!..

И прежде, чем его товарищ успел сделать хоть одно движение, Неру повернулся кругом и шагнул к дверям. Юноша услышал за спиной изумленный рык: “Куда?”, но тяжелые двери уже захлопнулись за ним. Гулко топоча, Неру помчался через пустой зал, отделяющий его от опочивальни Ра; и тут за спиной грохнул первый выстрел. Второй воин Ра был верный воин. Неру каким-то чутьем бросило в сторону; потом грохнул еще один выстрел. Мимо! Неру обернулся и выстрелил в преследующего его стражника; Хор взревел, вскинув руки и выронив копье, и тяжело повалился на драгоценные плиты пола. На груди его дымилась круглая рана.

“Надо было сразу стрелять!..”

Не веря своей удаче, Неру вломился в святая святых.

За спиной уже топотали и ревели зверобоги Ра, понявшие, что произошла измена. У Неру осталось только несколько мгновений. Ра, сидевший на ложе, резко поднялся; глаза идола засветились, но он был безоружен. Дрожащими руками Неру навел на демона его демоническое копье и выстрелил.

И промахнулся.

В следующий миг в опочивальне раздался еще один выстрел, и это было последнее, что Неру услышал в жизни. Он успел только почувствовать страшную боль в спине, которую точно кто-то поджег; потом содрогнулся и упал ничком, и не сознавал уже ничего.

В комнату вбежали еще трое “Хоров”, с копьями наперевес.

– Великий бог!.. Ты невредим?

Ра недоуменно улыбнулся, направляясь к ним; и при его приближении трое могучих мужчин повалились на колени.

– Разве богу можно причинить вред? – проговорил бессмертный юноша. – Уберите эту падаль.

Он с таким же веселым недоумением посмотрел на труп своего стражника и небрежно показал тонким пальцем.

Тело Неру вытащили за ноги; его бы пинали, если бы стражников не сдерживало божественное присутствие. Ра брезгливо посмотрел на кровавый след, оставшийся на полу, потом жестом приманил маленького жреца, чтобы тот убрался в святом месте. Сам гоаулд опять сел, и глаза его засветились как угли.

Нужно было менять всю систему охраны дворца. Перетасовывать дворцовую гвардию. Допрашивать. Казнить…

Ра прикрыл глаза и несколько мгновений напряженно думал; он был бледен, ноздри его вздрагивали.

Нужно узнать в подробностях, кто был этот стражник: его имя, возраст, происхождение, круг его друзей. Он раздавит мятеж в зародыше. Он позаботится о том, чтобы возможные единомышленники этого таури никогда больше не смогли приблизиться к его особе…

Как это утомительно!

Но необходимо, и как можно скорее.

К вечеру этого дня Ра выяснил о Неру все, что ему требовалось знать. Ровесники Неру, самые молодые и отчаянные, воспитанники Неби, были удалены от двора; Ра позаботился, чтобы искоренить заразу, принесенную во дворец слишком умным поселянином. Несколько друзей Неру были для острастки расстреляны перед лицом товарищей.

Более того, Ра решил отныне самолично проверять назначение на посты; и система охраны дворца была изменена. В свою личную охрану Ра перестал брать молодых людей – не только тех, кого коснулось это поветрие, но и вообще всех тех, чей ход мыслей могло изменить любое поветрие.

========== Глава 23 ==========

Однажды один из двух пилотов гарнизона заболел. Вдали от бога люди, лишенные его света и силы, становились более уязвимы для земных напастей, болезней и ранений: и пилота, крепкого тридцатилетнего человека, три дня трепала лихорадка, кидало то в жар, то в озноб. Должно быть, болезнь вползла в крепость с насекомыми или мышами, которых никогда не водилось во дворце Ра…

Менес, получивший к этому времени маску и копье, попросил дозволения поучиться летать.

Значительную часть времени воины гарнизона бездельничали – это были спокойные дни: и второй пилот взялся поучить способного мальчишку. Летать отваживался не всякий, даже обученный воин: не всякий мог преодолеть страх перед высотой и маневренным, но слишком легким и открытым устройством, которое каждый миг могло предать своего хозяина, сбросив его на землю. Охотников освоить виману было совсем не так много, как могло показаться.

Иметь третьего пилота, который знал бы свое дело и сумел бы пригодиться в случае бунта, было совсем неплохо. И пока хозяин виманы отлеживался в отдельной каморке – к нему никто не решался приближаться, кроме солдата, который ходил за больным с самого начала, – Менесу дали первые несколько уроков полета.

Пилот поправился, пролежав прикованным к постели пять дней, – выздоровел так же резко, как и заболел. Но во время его болезни произошли непоправимые для него перемены. Он перестал быть единоличным хозяином своей виманы, а гарнизон обрел третьего пилота, пусть только новичка: но Менес овладевал этим новым искусством с таким же жаром и успехом, как и всеми прежними.

Через две недели его уже допустили до самостоятельных полетов.

Здесь технике не велся такой строгий учет, как при дворце. Не было и такого строгого надзора. Менес едва ли не впервые за всю жизнь почувствовал себя свободным, как птица… конечно, это только представлялось ему, потому что он уже хорошо знал: никто никогда не бывает свободен.

Самое крупное селение поблизости, почти город, было спокойным: жители отдавали и работников для небесных копей, и пшеницу, и лен почти без возмущений. Может быть, потому, что они еще не дошли до крайности. Никто не знал, чего им стоят эти поборы: и никого это не интересовало, пока люди отдавали то, что с них спрашивали.

Воины бога появлялись там только в полном вооружении, узнаваемые сразу: нечеловеческие головы, нечеловеческие души. Безоружного юношу, с открытой головой и грудью, заметили не сразу, и отличили от других только по чистой нарядной одежде.

Белая плиссированная юбка-повязка, скроенная точно по фигуре, тяжелые серебряные наплечные браслеты и белые кожаные сандалии выдавали в нем знатного человека. Но человека мирного, не явного врага.

Вечером изможденные рабы, у кого еще оставались силы, собрались у большого общего костра, разожженного на площади. Менес прошел к этому костру, как будто его здесь ждали, и сел: ему от неожиданности дали место, хотя все сразу углядели в нем чужака.

Слишком чистое и светлое платье, слишком гладкие члены, слишком прямая осанка… слишком гордый взгляд.

– Кто ты? – наконец спросил его какой-то юноша; Менес улыбнулся, хотя все так и ощупывали его взглядами.

– Я друг, – сказал он. – Я пришел с миром, желая помочь.

Люди зашумели; Менес обонял запах нечистых тел, видел иссушенные солнцем лица, черные провалы ртов, потерявших зубы не от старости, а от истощения и болезней, – и чувствовал себя так, точно находится среди братьев. Он никогда не испытывал подобного рядом с холеными воинами Ра, гораздо более приятными глазу и нюху.

– Кто ты? – наконец сурово повторил вопрос юнца мужчина, которому могло быть и сорок лет, и гораздо меньше: различия в возрасте этих людей стирались, едва проходила первая молодость.

Менес смотрел на вышитую красную рубаху и посох говорившего и думал, что это, наверное, старейшина или вроде того.

– Ты оттуда, что ли? – спросил его этот старейшина, показав рукой куда-то вдаль. Он разглядывал Менеса с испугом и подозрением. – Ра?..

Люди начали отодвигаться, хотя Менес был один и с пустыми руками.

– Да, – сказал юноша, кивнув. – Ра.

Тотчас же лица всех вокруг, молодых и старых, сменились спинами: люди опустились на колени и уткнулись лбами в землю, обхватив головы руками. Менес был ошарашен, хотя знал, как эти рабы боятся Ра. Но бояться его – так, точно он может поражать взглядом, как огнем? Безоружного, объявившего себя другом?..

– Не бойтесь меня! – воскликнул Менес. – Я хочу, чтобы вы меня выслушали!

Несколько мгновений он видел те же спины; потом кто-то поднял голову, посмотрел на Менеса и опять уткнулся лбом в землю.

Менес вскочил.

– Я ваш друг! – воскликнул он. – Сядьте и воззритесь на меня без страха! Смотрите: я не опасен!..

Головы опять начали подниматься: люди увидели руки Менеса, вскинутые пустыми ладонями к ним. Сидевшие у костра выпрямились, и теперь смотрели на гостя испуганно-враждебно.

– Тогда что тебе надо? – спросил старейшина.

Он казался самым спокойным. Менес вдруг ощутил неуверенность, вспомнив, что он действительно совершенно один и безоружен.

– Говорить, – сказал Менес. – Я расскажу вам правду о Ра.

Менес ушел таким же чужаком, как и был: он только напугал всех. Неизвестно, поверил ли ему кто-нибудь; но никто не пожелал его возвращения. Старшие боялись, что Ра услышит эти кощунственные речи и покарает их. Младшие не смели говорить в присутствии отцов и дядьев.

Отпустили Менеса с миром – никто не посмел бы тронуть слугу Ра, каким он сам себя признал с первых же слов. Менес уносил в сердце разочарование… но в то же время знал, что трудно было бы ожидать другого. Страх и невежество – вот демоны, которые крепче всего держат людей в своих когтях.

Но когда Менес ушел от кострища, за ним увязалось несколько мальчишек, лет девяти-десяти. Менес скоро заметил их, но не заговаривал с ними, пока не оказался за чертой селения, в пустыне. Там его ждала вимана, сверкающая в закатных лучах: мальчишки уставились на птицу бога с открытыми ртами.

– Так ты вправду воин Ра? – спросил Менеса один.

Юноша повернулся к нему с улыбкой. Менес сам не знал, как красив сейчас, не знал, что может покорять и женщин, и мужчин своей красотой и смелым взглядом.

– Да, я воин Ра, – сказал Менес. – Хотите посмотреть на мою крылатую машину?

– Не ходи! – испугавшись, одернул его собеседника другой мальчишка, помладше. – Отец рассердится! Бежим отсюда!

Мальчишки чуть не драпанули, но Менес сказал:

– Вы настоящие храбрецы, что зашли со мной так далеко. Неужели повернете назад?

Ребятишки переглянулись, потом разом мотнули головами. Менес рассмеялся.

– Идемте, мои храбрецы.

Он позволил им обойти и оглядеть свою виману, потрогать копье… только показывать, как оно стреляет, не стал, хотя сперва думал это сделать: выстрел могли бы заметить из крепости. Зато страшную соколиную маску мальчишки даже повертели в руках, едва не уронив.

– Так оно взаправдашнее! И не страшное! – наконец с ужасом и восторгом сказал старший, когда увидел все это вооружение на Менесе.

– Да, – улыбаясь, ответил Менес. – Теперь вы видите, что эти доспехи носят не боги, а такие же люди, как ваши отцы?

Он поднес руку к кнопке-камню и обратился в “Хора”. Ребятишки ахнули и отпрянули, но старший схватил за руку того же младшего, очевидно, брата, и удержал его: все остались стоять, глазея на летучего воина Ра. Менес взмыл в воздух под дружный вопль восторга и унесся; мальчишки несколько мгновений стояли, очарованные, потом побежали за виманой, точно могли ее догнать.

А потом старший одернул всех и велел возвращаться домой. Их уже, наверное, искали, и теперь им крепко попадет за то, что они говорили со странным слугой Ра.

Менес посадил виману незаметно – здесь посадочная площадка не охранялась. Потому что украсть виману мог только пилот.

Великий бог пережег бы своим гневом весь гарнизон, если бы мог видеть эту расхлябанность: но великий бог был далеко. Улыбаясь, Менес легким шагом вышел с площадки и отправился в казармы. Он был почти счастлив, как всякий молодой человек, которому успешно начатое дело кажется уже свершенным.

Менес лег на свою постель, заложив руки за голову, и, уставившись в низкий потолок, задумался. Улыбка сошла с его лица, уступив место очень серьезному выражению.

Он думал об оружейном складе гарнизона и мысленно поворачивал перед собою план крепости, размышляя, какие подступы к этому складу наиболее уязвимы.

========== Глава 24 ==========

Менес вскоре понял, что искры, которые он пытается раздуть в пламя, гаснут в болоте вековой покорности, привычки и страха перед любыми переменами. Один он ничего не мог. Во всяком случае, пока – пока он был один… Без товарищей по оружию и по вере, без десятков таких же, как он… Без знатных господ, которые могли бы все вместе поднять рабов с колен.

Менес еще два раза появлялся в этом селении, и даже однажды явился при маске и копье – чтобы показать, что он человек, что над ними не боги, а люди, обольщенные демоном.

Но едва только рабы увидели его копье, они разбежались. Конечно, струсили перед Менесом; но еще больше струсили перед тем, что сулило им его появление. Для этих людей всякая встреча с господами означала только новую беду.

Менес понял, что рискует напрасно. А риск был огромен. Стоило только его начальству понять, куда он отлучается… хоть раз увидеть, как он без приказа приближается к селению…

Мятежник продолжил выжидать.

Через неделю после того, как Менес показал свое человеческое лицо селению рабов, оно взбунтовалось.

Никто этого не ожидал, и Менес также.

В этом селении жило около сотни человек, ремесленников и землепашцев. Гарнизон насчитывал тридцать воинов, из которых восемь носили маски и трое были пилотами. Энергетических копий было десять.

Заряжать их прилетали мастера бога из Мен-Нефер-Ра, доверенные люди, единственно имевшие доступ к накваду и знавшие устройство божественных машин. Ра был далеко, но постоянно и самым верным способом напоминал своим слугам, в чьей они руке. Однако в последний раз мастера прилетали давно. Копьям требовалась подзарядка, но виманы еще были в боевом состоянии.

Поэтому, как только часовые на плоской крыше крепости увидели небывалое зрелище – голытьбу, бегущую в их сторону с палками, ножами, рогатинами, – начальник гарнизона первым делом приказал вылетать пилотам.

– Черви! Они падут в пыль, как только увидят силу бога! – громыхнул “Себек”, ставший под стеной, литая непоколебимая фигура. Повелительным жестом он бросил виманы в бой: две страшные небесные машины со свистом взмыли над пустыней, через которую бежала ревущая толпа рабов, увязая в песке. В кабинах сидели два опытных пилота, а Менеса, запасного, оставили в крепости для обороны наравне с остальными копьеносцами.

Юноша стоял под стеной, держа копье наизготовку; казалось, что восставших вот-вот разобьют без всякого вмешательства. Две машины смерти, что со свистом и грохотом, пересекаясь, носились над толпой, поливая ее огнем, должны были за считанные мгновения обратить ее в пепел. Потом Менес понял, что огненный шквал ему только привиделся.

Пилоты стреляли редко, потому что копья были разряжены. Несколько человек упали и покатились по песку; остальные отскакивали от взрывов, но потом продолжали бежать вперед, увлекаемые уже не своей волей, а общей, неудержимой силой, в которую слились маленькие робкие воли этих людишек. Еще одна вспышка, а потом Менес, широко раскрыв глаза под маской, увидел, что пилоты повернули назад и понеслись обратно в крепость…

– Вшивые сучьи ублюдки! – рявкнул “Себек”, видя, что толпа не останавливается; Менес ощутил страх начальника. – Приготовиться к бою!

Занявшие оборону расступились на несколько шагов, просто потому, что не могли стоять неподвижно, видя несущуюся на них толпу.

– Огонь! – рыкнул начальник, и сверкнул выстрел, поваливший еще одного человека и задержавший чернь на одно только мгновение.

Виманы опустились перед крепостью.

– Свежие копья пилотам! – проревел командир, озаренный спасительной мыслью. – Ты, шакал, кому сказано!..

Он вырвал копье у какого-то “Хора”, у которого из-под нагрудника стекал пот: должно быть, тот уже представил, что его ждет, когда нахлынет эта толпа. Потом начальник отдал оружие пилоту, а его бесполезное копье упало на песок.

Вимана вынеслась в воздух. Огонь. Приближающиеся крики: стрелять по этому скопищу было все равно что стрелять по вздувшейся великой реке…

– Огонь!..

Два выстрела с земли, потонувшие в реве множества глоток; нападавшим оставалось только несколько десятков шагов до крепости. Выстрел с воздуха, и новое копье тоже оказалось бесполезным.

А в следующее мгновение наступил конец мира.

Чернь смяла божественных воинов: те какое-то время еще отбивались, раздавая направо и налево трескучие удары и отбрасывая нападавших, но это была агония. Менеса спас случай и его сверхчеловеческое чутье.

За несколько мгновений до того, как толпа накрыла его, он подбежал ко второй вимане, которую никто так и не успел опять поднять в воздух, и которая была брошена: пилот в панике выскочил из кабины и теперь вертелся, как его товарищи, отбиваясь своим копьем, как дубинкой.

Менес прыгнул в кабину и повернул рычаг; вимана унесла его от смерти. Копье он сохранил, но теперь от него не было никакого проку. Менес знал, что его разорвут в клочки, стоит ему только снизиться.

Менес увидел, как десятки грязных рук подняли в воздух бьющееся звероголовое тело, а потом воин исчез под навалившимися на него телами в лохмотьях и мелькающими кулаками. Юноша в панике повернул рычаг до упора, и его птица поднялась высоко над крепостью: толпа победителей слилась в темный океан, бушевавший под светло-желтыми стенами.

Вдруг над квадратной крышей крепости пронесся сверкающий крылатый силуэт. Вимана! Второй пилот!..

Он уцелел!

– Эй! – крикнул Менес.

Из его горла вырвался звериный рев вместо крика. Менес едва нашел блуждающей рукой кнопку на маске и сложил ее.

– Эй! – закричал он человеческим голосом; теперь его вимана неподвижно висела в воздухе. – Слушай! Сдавайся!..

Второй пилот заметил его и повернул. Снизу их тоже заметили и закричали – опьяненные своим полным торжеством победители опять сплотились против недобитого врага.

– Сдавайся! – опять крикнул своему товарищу Менес: второй пилот, все еще в маске, сжимал разряженное копье. Казалось, он потерял способность понимать, что происходит.

– Слуги демона! – закричали тут снизу; люди потрясали кулаками, в воздухе просвистело несколько камней. – Смерть кровопийцам! Спускайтесь!..

Менес призвал на помощь всю свою отвагу. Он поднял копье и, отведя его в сторону, выстрелил в песок: и божественное оружие не подвело. Грохот и вспышка заставили пьяную от крови толпу замолчать.

Только на миг. И Менес закричал, воспользовавшись этим мигом:

– Я ваш друг!..

Миг изумленного молчания. А потом:

– Врешь, кровосос! Спускайся! Смерть тебе!..

– Я тот, кто приходил к вам и рассказал вам правду о Ра! – прокричал Менес. – Слушайте! Вы знаете меня!..

Свист, улюлюканье, угрозы. Менес поднялся выше и описал круг над грязными обмотанными тряпьем головами, уже отчаиваясь убедить этих людей. А потом кто-то крикнул среди общего шума:

– Это правда! Это он!

Менес спустился ниже.

– Да, это я, ваш друг! – закричал он, уже срывающимся, надсаженным голосом. – Если вы убьете меня, вам никогда не одержать верх над Ра! Вы слышите меня?..

Толпа утихла.

Теперь множество людей глядело на него молча: глядело на него и его товарища, который, казалось, обеспамятел от страха и смятения. Второй пилот неподвижно висел в воздухе, не сняв маски, вцепившись в разряженное копье – в него только чудом не попали раньше камнем.

– Почему это мы не победим без тебя? Вас мы разбили! – крикнул тут кто-то – тот же человек, что узнал его: и толпа тут же зашумела снова.

– Потому что у вас нет оружия, летать вы не умеете, а Ра охраняют воины не чета здешним! – крикнул Менес, решив пожертвовать воинской гордостью. – Слышали? Вас расстреляют, как только вы доползете до столицы!.. Истинно говорю: ваша победа обернется смертью без нас!..

Теперь его слушали уже почти без враждебности – люди молчали в удивлении. Менес почувствовал, что его машина дрогнула, и понял, что энергия виманы на исходе.

Он снизился, и люди расступились, позволив ему сесть.

Никто его не тронул, но Менес знал, что достаточно одного неверного шага, чтобы его постигла участь его товарищей.

– Спускайся! – крикнул он второму пилоту и закашлялся. – Спускайся, глупец, нам нужна эта машина! Кому говорю!

Менес почувствовал, как на глаза ему стекает холодный пот. Если вторая вимана выйдет из строя, это конец; а второй пилот, казалось, был готов висеть в воздухе, пока не рухнет на землю…

Но вот наконец второй пилот очнулся. Он направил свой аппарат к земле и сел, почти упал: Менес несколько мгновений боялся, что тот сломает виману. Это тоже означало бы конец. Но машина уцелела.

Менес решился выбраться из кабины и подошел к пилоту.

– Вылезай, – сказал юноша.

От пилота разило потом и страхом, и он едва сидел. Менес, сжалившись, сложил его маску и увидел за ней не человека – такого же зверя, как тот, кого этот воин Ра изображал. Затравленного зверя. Круглые черные глаза смотрели на Менеса с бессмысленным ужасом, краска, которой они были подведены, давно растеклась по щекам от пота и, может, слез…