Текст книги "Звездный демон (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Мерсу не захотел ее днем – а может, им просто владел страх, как Киа накануне брачной ночи, и он не мог думать ни о чем другом. Молодой человек наскоро позавтракал, потом вышел в сад, где по совету жены некоторое время гулял, пытаясь проветрить больную голову. А потом отправился куда-то – наверное, упражняться или еще как-нибудь готовиться к службе.

Киа осталась совершенно одна – слуги не считались, мать Мерсу тоже: эта женщина безвылазно сидела в своих комнатах, как будто боялась мужа или сына. Или Киа. Или Ра…

Сколько, наверное, таких женщин…

Но Киа почувствовала, что не так несвободна, как ей думалось до сих пор. Пожалуй, ее положение даже выгодно.

“Как было бы хорошо, если бы Мерсу однажды умер на службе, – вдруг подумала Киа. – Только не сейчас… Нет…”

Она позавтракала в саду, чувствуя себя почти свободной и сильной. У нее еще побаливало тело после вчерашнего надругательства, но это были пустяки. Здоровая женщина может вынести много.

А особенно – такая женщина, которую с детских лет поили силой Ра.

Потом новая госпожа вернулась на женскую половину, где приказала принести ей иглу и нитки. Она села у небольшого окна, выходившего в сад, и занялась одним из своих платьев, вышивая его по подолу птичьими перьями.

Когда день сменил вечер, Киа забеспокоилась. Она чуть было не пошла спрашивать, где ее муж, но удержалась от этого. Конечно, на службе! Как раз сейчас и на службе! Где Мерсу был днем, Киа не знала, и это не слишком ее заботило – главное, далеко от нее.

Киа опять уснула одна.

Проснулась она оттого, что горячая рука тормошила ее за плечо.

– Проснись, – прошептал ей в ухо Мерсу. Она поняла, что он улыбается, и недовольно повернулась к мужу; но вместе с тем Киа ощутила облегчение. Он вернулся!

– Что такое? – спросила она.

– Меня сменили, – прошептал Мерсу. – Я должен был стоять в карауле до рассвета, но начальник увидел, что у меня дрожат руки и лицо желтое, и отослал меня прочь…

– Ты же должен был стоять в карауле вечером, на пути Ра, – сказала Киа. – Или бог раздумал путешествовать?

В ее голосе прозвучала насмешка, которую, к счастью, Мерсу не заметил.

– Да, великий бог отложил путешествие до рассвета, – подтвердил он ее догадку. – Я должен был стоять на посту до утра. Я легко выдерживаю бдение, но не сегодня…

Киа почувствовала невольное восхищение. Которое тут же покинуло ее, когда Мерсу прижал ее к себе и с наслаждением уткнулся лицом в ее шею.

– У тебя волосы медовые, – прошептал он, целуя ее. – Иди сюда…

Первым порывом Киа было ударить мужа коленом, но она стиснула зубы и осталась лежать неподвижно, пока Мерсу стаскивал с нее платье и целовал ее грудь. Ожидание соития было мучительно, но эти ласки как будто будили в ней что-то самое главное, глубинное, что только еще ждало своего часа.

“И я ничего не добьюсь, если оттолкну его, он только озвереет! Он все равно возьмет меня, но я сделаю плохо и себе, и ему, и он может опять оплошать на службе!”

В этот раз принимать мужа было тоже больно – но его объятия начали разжигать в ней то, что еще не было страстью. И Киа очень хотела, чтобы не стало. Но Мерсу не замечал, как она старается оставаться безучастной, – только наслаждался своим правом.

– Ты хорошая, – сказал он после, довольным и снисходительным тоном, погладив Киа по голове, как любимого питомца; ее волосы цеплялись за шершавые руки воина. – Зачем ты вчера упрямилась, а? Дурочка!

“Затем, что я вас всех ненавижу – всех вас, кто так же насилует мою землю и мой народ!..”

– Спи, – сказала Киа.

Он закрыл глаза и уснул, безмятежно улыбаясь. Ее господин. Что с этим сделать?

Ничего.

Киа позорно быстро свыклась со своим положением – это было что-то вроде сонной одури: обязанностей у нее было немного, выходить она почти не выходила. Мерсу даже разнообразил эту одинаковую богатую и скучную жизнь. Он оказался… сносным мужем, даже неплохим…

Думать так было ужасно, но ненависть к Мерсу больше взять оказалось неоткуда. Он был такой же невольник своего положения, как и она. Он был молодой человек, не видевший ничего, кроме того, что сочли нужным ему показывать, и не слышавший ничего, кроме того, чему сочли нужным его учить. Он не сделал самой Киа никакого особенного зла… только осуществил свое право так, как ей не понравилось.

Киа не заметила, как дни, проведенные в доме мужа, перетекли в недели*, недели – в месяцы; в ее жизни не было никаких перемен. Она только иногда удивлялась тому, что не беременеет. Но, наверное, ее время еще не пришло.

Течение ее жизни нарушилось пугающим образом, когда с Киа произошло то, что происходило с ее мужем каждый день.

Ее вызвали в дом Ра.

* Египетская неделя равна одиннадцати дням.

========== Глава 16 ==========

Об этом ей утром сообщил испуганный Мерсу.

– Выкупайся, умастись, оденься в лучшее платье, – сказал муж. – Ты должна быть в лучшем виде! Бог повелел тебе предстать перед ним!

– А зачем? – спросила Киа, пристально глядя на Мерсу.

У нее появились жутковатые подозрения. Она вспомнила свою сестру. Уж не ждет ли ее что-то похожее?

Но ведь Киа – уже давно не дева, а жена. Однако она не знала ничего об обыкновениях Ра: ничего, кроме того, что полагалось знать его маленьким служительницам. Кто поймет, зачем женщина может понадобиться звездному демону?

Подавляя страх, Киа стала собираться. Она выбрала голубой калазирис, который вышила сама, с золотой тесьмой, опоясывающей верх; серебряное ожерелье в несколько рядов; браслеты с подвесками в виде маленьких соколов. Не забыла и о ножных браслетах. На голову Киа выбрала диадему – из тех, что надевала во время служения. Она отрастила волосы, теперь спускавшиеся ниже плеч, но носила их почти так же – распущенными, с челкой, без завивки.

Этот убор очень пошел к повзрослевшей и похорошевшей Киа.

Она сама густо подкрасила веки малахитовой краской, сидя перед туалетным столиком и глядя в медное зеркальце – на свое красивое лицо, еще сохранившее детскую мягкость щек и подбородка, но уже женское. Зачем она нужна этому существу?

Но даже если Киа была нужна Ра затем, что подозревала, ее муж не только не возмутился, а даже насупиться не смел. От этого Киа ощущала большое удовлетворение.

– Я пойду пешком? – задорно спросила она, когда закончила туалет и позавтракала. – Я могу сбить ноги.

Мерсу побледнел.

– Нет, нет! Тебя отнесут на носилках, я распоряжусь…

Он быстро вышел.

Киа осталась дожидаться его – она то холодела изнутри, то вспыхивала. Почему-то опасность, ждавшая ее, взбодрила юную женщину и заставила жаждать жизни намного больше обычного.

Вернулся Мерсу.

– Носилки готовы, иди.

Он посмотрел на жену, потом опустил глаза. По лицу молодого воина Киа догадалась, что не ее одну посетили подозрения насчет великого бога. Киа улыбнулась и, поднявшись, вышла, ничего больше не сказав мужу.

В саду ее ждали четверо рабов и закрытые носилки. Киа, гордо подняв голову, проследовала к носилкам и села. Прохлада и темнота оказались облегчением даже после небольшого пребывания на солнце.

“Яростный Ра…”

Чувствуя, что ее начинает трясти от страха, Киа закрыла глаза и постаралась перестать думать.

Она покачивалась высоко над землей совсем недолго – Киа то убаюкивал мерный шаг носильщиков, то будил холодящий страх; но ей казалось, что прошло всего несколько мгновений после начала пути, когда ее опустили и отдернули полог.

Сказать ей выходить рабы не смели – Киа несколько мгновений щурилась, глядя на раскаленный диск, казалось, не оставлявший на земле ни одной тени, в которой можно было укрыться. Потом она выбралась из носилок.

Оправила волосы, платье.

– Я готова, – важно сказала бывшая жрица. Киа смотрела прямо и гордо, хотя от вида белого дворца бога у нее внутри все превращалось в воск. Посмотрев на рабов, Киа поняла, что тем еще хуже.

Презрительно хмыкнув, юная женщина направилась ко дворцу в одиночестве. Все равно рабам дома Мерсу доступа в дом Ра не было.

Киа прошла в открытую низкую дверь между неподвижными стражниками – очевидно, их предупредили о ее приходе. Или они не в первый раз пропускали в дом Ра одиноких женщин. Что же там происходит?..

Киа некоторое время шла по пустому узкому коридору, неизвестно чего ожидая. Ей казалось, что она закричит от любого прикосновения. Потом она увидела, как из бокового коридора показался человек.

Раб! Проводник!

В ответ на высокомерно-испуганный взгляд женщины слуга поклонился, потом, не говоря ни слова, сделал Киа знак следовать за собой. И почему рабы почти никогда не открывают рта? Наверное, им еще более боязно это делать, чем все остальное – трудно говорить, когда не умеешь говорить и думать.

Вскоре Киа узнала дорогу, которой ее вели.

Она уже ходила этой дорогой – маленькой девочкой, маленькой жрицей. Она знала, что находится за этими стенами: там скрывался бог, снова и снова возрождавшийся к жизни…

Зал воскрешения.

Перед Киа отворились тяжелые двери, и она ощутила аромат, свет и безмолвие иных миров. Иных земель, лежащих за звездами. Зал казался совершенно пустым – и, по-видимому, таким и был. Киа несмело зашагала по нему одна – к жемчужной колыбели, в которой ей, казалось, предстояло заново родиться… Снова… Как она уже рождалась, как рождался Ра…

Перед саркофагом – удивительная раздвижная крышка, погромыхивая, приглашающе разошлась – Киа остановилась. Она взялась за край магического ящика, не решаясь шагнуть в него, хотя все в зале, казалось, побуждало ее к этому.

– Госпожа?

Киа вскинула глаза и увидела маленького мальчика, которого раньше не замечала. Раб лет семи, казалось, прятался тут в тени, ожидая ее появления.

– Что тебе, малыш? – спросила Киа.

Она вдруг ощутила к ребенку теплое сочувствие. Ее наполняло умиление всем, что было вокруг, она все вокруг любила!

– Ложись в ящик, – улыбаясь, сказал маленький раб, показывая внутрь саркофага.

У Киа и не хватило бы сил дольше сопротивляться этому желанию. Не думая больше о том, как это может сказаться на ней, ни о чем больше вообще не думая, юная женщина ступила в молочный туман, а потом со вздохом легла на ложе, гладкое, как внутренность раковины.

Крышка сомкнулась над нею.

Киа уже не понимала этого – она была в совершенном покое, точно нерожденное дитя.

Как только саркофаг закрылся, маленький раб сразу стал очень серьезным. Он повернулся и быстро потопал босыми ножками прочь из зала, как будто спешил о чем-то докладывать. Мальчик вышел в коридор, пересек его и вошел в другой зал – тяжелые двери были отворены, как будто раба здесь ждали.

Маленький жрец повергся на колени. Он уткнулся лбом в пол, так что его длинная коса, оставленная на выбритой голове, откинулась на каменные плиты.

Тот, кто ждал его доклада, медленно приблизился к ребенку. Наклонился над ним, и голова жреца, точно притянутая волей господина, поднялась.

– Ты проследил за всем? Ты вернулся тотчас же? – проговорил нечеловеческий голос.

– Да, господин, – с трепетом ответил мальчик.

Смуглая рука с ярко-оранжевыми длинными ногтями, холеная и тонкая, как у знатной женщины, погладила его по плечу, потом коснулась обнаженной головы. На глазах маленького раба выступили слезы радости, но Ра уже не смотрел на него. Он проследовал мимо, потом покинул зал; огненные глаза его тлели под полуопущенными веками.

Любопытно…

Гоаулд уже давно регулировал численность популяции людей – продолжительность жизни и численность работников наквадных* копей с успехом регулировали его приближенные рабы: оружием, инфекциями и голодом. Количество землян никогда не достигало опасной величины. А численность приближенных слуг, сильных и здоровых, контролировал сам Верховный Лорд Системы. Жены его воинов производили на свет по один-два ребенка – три в лучшем случае, но такое случалось редко. Женщин его приближенные содержали не по одной, и каждая приносила небольшое, но достаточное потомство – достаточное, чтобы поддерживать количество посвященных на одном уровне.

Однако в последнее время организм женщин-таури* начал давать непредсказуемые сбои. Должно быть, некоторые генетические изменения, за прошедшие тысячелетия накопившиеся в организме землян под воздействием технологий Ра, оказались несовместимы с технологиями Ра…

Очень интересно, как организм этой женщины отреагирует на его эксперимент.

Ра вошел в зал, где лежала в забытьи Киа. Некоторое время он смотрел на саркофаг издали, потом подошел к своему любимому устройству и нежно погладил полированную крышку, иссеченную узорами. Они имели только декоративное значение. Но землян все непонятные знаки повергали в трепет…

Тупые агрессивные животные, живущие инстинктами и сдерживаемые только голодом и страхом, – какими были, такими и остались. Даже письменность нимало их не развила.

Гоаулд выждал еще некоторое время, неподвижно глядя на саркофаг. Ему незачем было следить за его работой – длительность цикла и характер воздействия Ра настроил самолично и заранее. Но потом еще потребуется отдельно поработать над репродуктивной системой землянки.

Ра повернулся и вышел, потом вернулся в тронный зал. Маленький раб, в ожидании господина не двигавшийся с места, при виде его снова упал на колени.

– Иди в зал, и когда саркофаг откроется, приведи женщину ко мне, – приказал гоаулд, указав на дверь.

Мальчик отбил поклон, встал и выбежал.

Через некоторое время он вернулся с молодой самкой человека.

Киа встала из саркофага, ощущая себя так, точно ей вложили внутрь новые органы и одели новой кожей. Она чувствовала себя еще лучше, чем Менес, которого лечили саркофагом после карцера.

Она даже не сразу поняла, куда ее ведут, – и даже узнав, что ей предстоит предстать перед Ра, Киа не испугалась. Ей было слишком хорошо, чтобы бояться.

Она начала трезветь, только когда вошла в тронный зал и увидела звездного демона, которого научила себя ненавидеть.

Киа стала на колени и склонилась к земле – заученным движением. Она все еще ощущала легкость и совершенную силу, которую сообщил ей саркофаг, но у нее уже спутались мысли от страха. Чего от нее хотят?..

Ей приказали встать и стоять смирно.

Киа подчинилась, ощущая себя так, точно ее подвесили в воздухе, – легкость и зыбкость могли в любой миг смениться ужасом падения.

Гоаулд подошел к ней и положил ладонь на ее живот. На руке его было силовое устройство, которое могло использоваться как для заживления, так и для убийства. Киа вздрогнула, потом закрыла глаза, ощущая, как рука бога описывает круги над ее животом, почти касаясь его.

То, что она ощущала сейчас, было сродни тому, что Киа предвкушала в объятиях нелюбимого мужа. Рука гоаулда замерла там, где должны были расти дети Киа. Она не удержалась и всхлипнула; глаза гоаулда насмешливо вспыхнули. Он раньше Киа почувствовал сокращение мышц в ее чреве, и презрительно подумал, что человеческая самка, несомненно, считает происходящее каким-то любовным таинством…

“Боги, что он делает!”

Киа часто дышала от страха.

Ра отнял руку, несколько мгновений неподвижно смотрел на Киа, а потом сделал ей знак удалиться. Киа низко поклонилась, потом пятясь ушла.

“Что он сделал со мной? Зачем? Что теперь будет?..”

В глазах гоаулда, смотревшего вслед землянке, была насмешка.

Они оба не подозревали о мыслях друг друга.

Киа двигалась к выходу в одиночестве – время от времени она останавливалась и припадала к стене, потрясенная случившимся. Она не сомневалась, что с ней сделали что-то недоброе, с какой-то тайной целью. Может быть, Ра увеличил или уменьшил ее плодовитость?

Увидев выход, Киа постояла мгновение, держась за стену, потом шагнула наружу.

Пройдя между стражниками, она двинулась не к носилкам, а вдоль стены – Киа не могла сейчас видеть знакомых людей, даже рабов, не могла ни с кем говорить. Она глядела себе под ноги, и не замечала человека, который шел ей навстречу, пока не натолкнулась на него.

– Киа! – воскликнул Менес.

* Наквад – название энергетического минерала, являвшегося универсальным сырьем, которое Ра использовал в своих технологиях и которое добывали для него люди на планете Абидос.

* Таури – землянин.

========== Глава 17 ==========

Он казался ей сейчас единственным богом на земле, воплощением молодости и силы. Менес все еще не сравнялся с Киа ростом, но она этого не замечала. На нем была форма воинов Ра: короткая белая юбка-повязка и защитный воротник, открывавшие фигуру – гордую осанку, смуглые мускулистые руки и ноги. Тело его было все еще тоньше, рост – меньше, чем у ее мужа, но Киа ощутила исходящую от юноши победительную силу.

Победительным тело делает дух, как именно воинское искусство делает оружие смертоносным…

Менес был удивлен встречей и рад. И полон недоумения.

– Что ты делаешь здесь? – улыбаясь, спросил он, оглядывая Киа с головы до ног. – Одна, без слуг и охраны?

“Ты не знаешь, что я замужем?”

Киа проглотила эти слова.

– Меня призвал Ра, – сказала она.

“Неужели время пришло?..”

Менес глубоко вздохнул, яркие глаза его заблестели.

– Вот как? Зачем?

– Здесь не место говорить о таком, – сказала Киа, прикидывая: видят ли их отсюда ее носильщики. А даже если и видят. Не будет же Мерсу их допрашивать…

– Отойдем подальше, – заключила она, протягивая Менесу руку. Киа вопросительно посмотрела на него: Менес выглядел счастливым. Он бережно сжал ее пальцы, и от этого счастье побежало и по ее жилам…

“О бедный, бедные мы оба…”

Когда они отошли так далеко, что никто больше не мог их видеть, кроме слепящего солнца, Менес вдруг заключил ее в объятия. Киа никак не ожидала этого, она давно ощущала себя женой другого, и не помнила, что Менес этого не знает!

– Я так скучал, – поцеловав ее в шею, прошептал юноша. – Мерит*… Ты ждала меня эти месяцы, правда? Я не смел приближаться к тебе, потому что был очень молод и все еще молод. Но осталось недолго.

Он взял ее ладони в свои, потом припал губами к запястью. Менес как будто знал, куда ее поцеловать, что сказать: от каждого его прикосновения и слова Киа трепетала.

– Ты хочешь стать моей женой? – спросил юноша, подняв на нее глаза.

“Знал бы ты, как я этого хочу…”

– Менес, – сурово сказала Киа. От этого обращения его улыбка исчезла, и Менес мгновенно превратился в воина, готового к опасности.

– Что?

– Менес, меня выдали замуж сразу после того, как мы поговорили с тобой тогда, – сказала она.

Менес некоторое время стоял как оглушенный. От лица его отлила кровь.

Потом он сжал кулаки.

– За этого Мерсу? – хрипло спросил юноша. – Почему ты согласилась?

Киа засмеялась.

– Ты разве не знаешь, что женщин не спрашивают? Меня выдали замуж, чтобы спасти этим союзом моих родителей, оказавшихся в немилости.

Киа лукавила, как лукавит всякая женщина, говорящая с мужчиной. Она не сказала, что согласилась на брак сама. Но Менес поверил ее словам сразу и всецело: юноша пошатнулся, потом сел на песок, не замечая, как тот горяч.

– О боги, – прошептал он. – Почему я не мог этого предотвратить! Я не позволил бы!

“Ты ничего не смог бы сделать, и никто не смог бы. Если бы я не стала женой Мерсу, меня взял бы твой великий бог”, – подумала Киа, уже не сомневавшаяся в этом. Да, демон делал с женщинами странные вещи, но он в них нуждался как мужчина, что Киа знала достоверно.

Но разве можно Менесу такое сказать? О скольких вещах не знают мужчины, еще меньше знают юноши. Они горячее женщин, но они бывают просты и чисты как дети… Женщина же редко бывает проста, еще реже – чиста…

– Менес, – сказала Киа.

Он поднял голову. В глазах было страдание.

– О, если бы я мог тебя отобрать…

– Ты бы сделал это? – спросила Киа.

– Да, – сказал Менес твердо. – Если бы я уже вошел в пору, я бы завладел тобой и взял тебя в свой дом. Твой муж не посмел бы воспротивиться, потому что я гораздо знатнее его!

“А ведь это правда”, – удивленно подумала Киа.

Но к тому времени, как Менес войдет в пору, она может уже стать матерью. Киа снова ощутила прикосновение руки бога к своему животу, и ей стало страшно чего-то неведомого.

Киа, охваченная жалостью и нежностью, села рядом с Менесом и придвинулась к нему. Он тотчас же прижал ее к себе; Киа оказалась у возлюбленного на коленях. Рука Менеса скользнула к ее затылку, и, притянув к себе ее голову, он жадно припал к ее губам.

Несколько мгновений они наслаждались губами друг друга, а Менес неловко, но ненасытно ласкал Киа, сжимая ее грудь, скользя руками по бедрам. Он проник ей под юбку, и тут Киа вырвалась.

– Милый, нам нельзя!

В глазах его были слезы.

– Я бы убил твоего мужа!..

– И этого нельзя, – прошептала Киа с сожалением. Она погладила Менеса по щеке, потом опять прижалась к нему. Юноша стиснул ее в объятиях с каким-то отчаянием.

“Так ли ты отчаешься, маленький мальчик, когда узнаешь правду, – мрачно подумала Киа. – Тобой сейчас владею я и твоя любовь, а о настоящих бедах ты ничего не знаешь!”

Она обернулась к Менесу.

– Я должна рассказать тебе, что я узнала о Ра, – прошептала Киа.

Он вздрогнул, хватка его ослабла.

– Говори.

В его глазах появилась готовность слушать.

“Он вождь, – подумала Киа, отчего-то гордясь Менесом, точно мать. – Он умеет подчинять себе свое сердце и делать то, что должно”.

– Менес, помнишь ли ты папирусы Хат? – шепотом спросила Киа. – Те, что я нашла в тайнике?

Менес сморгнул. Он забыл об этом, как о какой-то детской игре. Менес все еще не верил в могущество слова.

– Ты их прочла? – спросил он.

Киа обхватила его ладонью за шею, приблизила губы к уху и долго говорила шепотом. Она почти слово в слово пересказала юноше страшную повесть о порабощении людей и природе существа, которому они поклонялись.

Некоторое время после того, как Киа замолкла, они все еще сидели так – припав друг к другу, словно ища один в другом тепло и защиту, которые они не могли больше найти в мнимом солнечном боге.

Потом влюбленные посмотрели друг другу в глаза.

– Я должен увидеть все сам, – шепотом сказал Менес. – Я не могу поверить…

– Я закопала свитки в саду перед дворцом, – сказала Киа. – Под пальмой, отступив от нее на локоть.

– Под которой? – тут же спросил юноша.

Киа восхищенно улыбнулась.

– Под самой высокой, слева… Со стороны ограды, а не дворца…

– Я найду, – спокойно и решительно сказал Менес. Бледный и взрослый. Казалось, в этот миг он стряхнул с себя детство окончательно.

“Плохи те люди, которые не умеют быть как дети, – вдруг подумала Киа. – Кто умеет любить и верить так, как ребенок?”

Она снова обняла Менеса за шею, и они снова поцеловались. Киа с радостью отдалась бы Менесу прямо сейчас, но было нельзя…

– Я понял, зачем ты мне это рассказала и чего хочешь, – вдруг тихо произнес Менес. Он уже думал не о любви… А о чем?

О войне.

Молодые люди прочитали это в глазах друг друга.

Они поднялись, и Киа нежно стряхнула песок, облепивший смуглые ноги Менеса. Тот опять обнял ее и прижался к ней: руки словно запоминали ее тело.

– Мы скоро увидимся, – сказала Киа.

Менес улыбнулся.

– Да…

Соединенные руки еще долго не расставались.

Потом Киа тихо отняла руку и, повернувшись, пошла. Она должна была сейчас бояться мужа, бояться Ра: но она все еще ощущала в себе ту неодолимую силу, которую почувствовала в Менесе.

Она была женщиной, вдохновившей мужчину как обещанный ему дар. Она была лучником, нацелившим стрелу в солнце…

Киа остановилась, подняла глаза на светило и сжала руку в кулак.

Рабы, конечно, не отважились спросить ее ни о чем.

* Возлюбленная.

========== Глава 18 ==========

Менес все еще жил при дворце – в казармах, которые включал этот огромный комплекс. Менес еще не состоял в страже Ра и не был причислен ни какому гарнизону из тех, которые бог держал по всей стране, – он был пока еще слишком молод, хотя и являлся одним из самых знатных людей Та-Кемет и самых одаренных будущих воинов.

Менес жил с такой же молодежью: сыновьями приближенных Ра, готовившимися к воинской службе. Они все еще считались приближенными Ра, но уже не имели допуска к его божественной особе – такого, как дети-жрецы.

Из которых вышли почти все эти юноши.

За ними все еще приглядывали, но око Ра уже не следило за каждым их шагом, как за воспитанием детей. Отлучение от Служения имело свои преимущества.

Менес мог так же свободно, как и раньше, ходить по дворцовому саду, который почти не охранялся, – охранялись только стена, которой тот был обнесен, и все входы в дом бога. Но стражники ни снаружи, ни изнутри не могли увидеть, что делается в самом саду.

Юноша выполнил свое обещание Киа в тот же день, как только смог ускользнуть из казармы. Менес спокойно направился ко дворцу: его поведение ни у кого не могло возбудить подозрений. Он слышал, как играют дети вокруг: мальчишки шумели достаточно, чтобы отвлекать на себя внимание охраны, но были далеко от него. Прямо перед входом в дом Ра жрецы затевать свои игры не решались.

Менес легко отыскал пальму, о которой ему сказала подруга: это и в самом деле было самое высокое дерево из росших перед дворцом.

– “Отступив на локоть, в сторону ограды”, – пробормотал он.

Менес глубоко вздохнул, приблизился к пальме и присел: как будто решил под ней отдохнуть. Зоркие глаза обежали сад – за темными чешуйчатыми стволами пальм, зелеными пышными ветвями смоковниц мелькали тени играющих мальчишек, но дети были слишком увлечены, чтобы что-нибудь заметить. Никого из взрослых поблизости не было.

Менес решился: он приподнялся и тут же припал на колено, перекатившись из сидячего положения. Отмерив локоть от пальмы, он зачерпнул было землю, но тут же сообразил, что его локоть будет подлиннее локтя Киа. Вычислив на глаз разницу, Менес начал копать под деревом. Вернее, в отличие от осторожной Киа, юный воин в несколько гребков разрыл ее тайник. Сердце его ликующе забилось.

Папирусы были там, не тронутые ни человеком, ни тлением, как будто дожидались его.

Менес вытащил свитки, измазав руку по локоть: темная жирная земля забилась под ногти, и он с досадой понял, что его вид легко может вызвать подозрение. Юноша уложил папирусы под набедренной повязкой, измазав и ее землей.

Менес вскинул голову: ему вдруг показалось, что он почувствовал чей-то взгляд. Но никого не было.

“Нужно быть осмотрительней…”

Но куда уж осмотрительней!

Войну осторожностью не выиграть. Менес еще не знал, как и даже с кем он собрался воевать, но все существо его уже требовало перемен. Единожды пошатнувшийся в его глазах священный порядок мироздания уже никогда не мог стать для Менеса прежним.

Юноша закопал ямку и, стремительно поднявшись, ушел, скользя между деревьями. Сад был большим, и укрытий в нем могло найтись множество.

Менес подошел к высокой каменной дворцовой ограде и сел под стеной. Он нащупал на животе свитки, которые так и жгли его: никак нельзя было возвращаться в казармы с этой добычей.

Но если его сейчас обнаружат…

Менес резко встал и направился к пруду. Юбка-повязка надежно держала свитки, и заподозрить его могли, только увидев, что повязка испачкана… и взбугрилась в неположенном месте. Менес усмехнулся. Подойдя к воде, он присел и омыл грязные руки: никто из детей, насколько можно было видеть, не обратил на него внимания. Потом Менес встал и пошел в казармы.

Он спрячет книги под свой тюфяк: это, пожалуй, самое надежное укрытие. Уж его-то постель никто не посмеет тронуть в его отсутствие.

Ночью, при свете луны, Менес прочитал книгу, о которой сказала ему Киа. Больше не успел: проснулся его сосед, которому потребовалось выйти, и Менес был вынужден отложить преступное чтение до другого раза.

Этот случай так и не наступил.

Едва только забрезжил рассвет, едва только юные воины только начали просыпаться, в казармы вошли два сокологлавых стражника бога.

– Менес, сын Сит-Ра! Встать! – приказали юному мятежнику.

Менес вскочил и вытянулся перед вестниками Ра. Еще не поняв разумом, что произошло, он ощутил, как по телу разлился смертный холод. Пришел конец всему!

Он ожидал, что стражники обыщут его постель – постель была чистая, как и одежда Менеса, и не вызывала сомнений у постороннего – но ему приказали только покинуть казармы как есть, и следовать во дворец. Менес пошел – босой, в одной набедренной повязке, с распущенными длинными волосами: юный дикарь, которому предстоит предстать перед всемогущим, бесконечно искусным божеством.

“Он казнит меня своей рукой, – подумал Менес. – Я мертвец! Я хуже, чем мертвец, я проклятый!..”

Он вошел под конвоем во дворец, и его тотчас же повели в тронный зал. Менес шел, запинаясь о собственные ноги. Он не мог совладать с дрожью, хотя и сдерживал слезы: ему было только тринадцать лет!

Войдя в зал, Менес прежде всего увидел отца.

Да, на троне в конце зала восседал бог, но отец заслонил для Менеса все – карающая фигура Анубиса, казалось, готовая привести в исполнение божественный приговор. Затем юноша перевел взгляд на Ра.

Он остановился и преклонил колени у самых дверей.

Его ткнули в незащищенный бок энергетическим копьем; болезненный удар послал дрожь по всему его телу, подкосив безоружного Менеса. От него требовали, чтобы он встал и подошел к трону!

Менес сделал это – он смог преодолеть весь этот бесконечно длинный зал, мучительную дорогу к смерти. Потом юноша опять преклонил колени и опустил глаза.

Бог неторопливо поднялся с трона. Менес заметил, что жрецы, сидящие на ступенях тронного возвышения, даже не шелохнулись, и ощутил к ним ненависть.

– Итак, – сказал Ра. – Ты утверждаешь, что он невиновен.

И тут Менес осознал, что Ра обращается к его отцу. Лязгнул металл о камень: “Анубис” преклонил колени.

– Да, повелитель, – сказал его отец. – Менес достойный сын и твой верный раб.

Сит-Ра сложил свою шакалью маску и открыл бледное лицо: он глядел в землю. Не верилось, что эта фигура, исполненная покорности и трепета, – щит и сила Ра, как хвастливо заявлял когда-то Менес…

Гоаулд несколько бесконечных мгновений смотрел на коленопреклоненного начальника стражи своими светящимися глазами. Менес готов был поклясться, что это зрелище доставляет ему наслаждение. А потом Ра неторопливо повернулся и направился к сыну Сит-Ра.

Менес ощутил, что падает в пропасть…

Он так и не поднял глаз, пока демон не подцепил его пальцем под подбородок и не заставил на себя посмотреть.

– Невиновен, – с мягкой усмешкой сказал Ра. – Так ли смотрят невиновные?

Сит-Ра вздрогнул всем телом; губы его приоткрылись, в глазах была мольба. Но он ничего больше не сказал, только опустил голову снова.

Менес приготовился к смерти. Он знал только одно: что он умолять это существо не будет. Юноша закрыл глаза.

И ощутил, что рука бога больше не держит его – пальцы Ра перестали жечь нежную кожу под подбородком. Ра отошел: Менес ощутил это так, точно от него отодвинулось раскаленное облако.

Бог снова воссел на трон.

– Подождем, пока обыщут казармы, – проговорил Ра.