Текст книги "Звездный демон (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– Нет, Менес.

Она посмотрела на Менеса, потом наконец вложила в ножны свое оружие. Только тогда она услышала лязг мечей, которые убирала в ножны ее бесстрашная гвардия.

А потом ноги ее подогнулись, и Киа села на пол.

– Как ты… – проговорила царица заплетающимся языком, обращаясь к мужу, но не глядя на него. Сил договорить у нее не хватило: Киа упала в обморок.

Никто не успел подхватить ее: великая царица стукнулась о камень затылком, этот короткий тупой звук заставил Менеса содрогнуться.

А потом он бросился к жене, и ее стража тотчас же заступила ее. За такую госпожу они готовы были драться до последней капли крови!

– Отойдите! Я всего только хочу помочь! – с досадой на такую преданность бросил фараон; и только тогда его допустили к Киа. Он сел над ней и взял ее себе на колени; с болью осмотрел ее раны, ее худобу, грязь, покрывавшую ее тело.

– И это моя царица, – прошептал Менес. – Чему она подвергла себя! Только для того, чтобы не поддаться мне, своему мужу!

– Не только, – подал голос один из гвардии царицы. Менес изумленно поднял глаза.

– Она хотела защитить тебя от тебя самого, – сказал возвышавшийся над ним воин. – Чтобы ты остался человеком!

“Я не человек, я бог!” – чуть не рявкнул владыка мира. Но в лицо воинам Киа сказать такое он не смог. Са-Ра знал, что эти люди уже никогда не поверят в его божественность.

И тут Киа открыла глаза.

Увидев, кто держит ее на коленях, она забилась и попыталась вырваться, но Менес не пустил.

– Ш-ш-ш, – прошептал он, гладя ее по голове. – Мы помирились… Видишь – мой посланник вернулся…

– Где он?

Киа приподнялась, но никого не увидела.

– Ты опять лжешь, – сказала она; потом закрыла глаза и, казалось, снова впала в беспамятство. Менес прижал ее к себе, поклявшись никогда больше не отпускать.

Его посланник вернулся спустя совсем короткое время; Менесу очень не хотелось беспокоить Киа, но он знал, что она не простит ему, если он сейчас воспользуется ее слабостью. Он нежно потормошил жену.

– Я сказал тебе: все улажено, – улыбаясь, прошептал царь. – Твой отец на свободе! Он здоров и благополучен!

Киа насмешливо улыбнулась, потом попыталась сесть. Застонала от боли. Она чувствовала себя так, как будто и вправду была…

Менес подхватил жену на руки – легкую, точно истощенную многодневными скитаниями.

– Вы идите за мной, – бросил он через плечо ее гвардии, разворачиваясь к выходу. – Я дал слово: никто не покусится на вашу жизнь и свободу!

Воины мрачно переглянулись, потом последовали за фараоном. Не столько потому, что повиновались его приказу, сколько потому, что блюли свою госпожу.

Менес чувствовал, что эти люди будут служить ей так, как никогда не служили ему. Может быть, лишь тогда, когда он только стал предводителем восстания – но разве он изменился с тех пор?

Конечно, изменился! Он стал гораздо больше, стал истинно велик! Но почему тогда его слуги смотрят на него, как на врага?

Менес вынес жену из гробницы и, сев в свою виману, устроил ее у себя на коленях. У Киа был жар. Менес не думал, что царица еще сознает что-нибудь, но когда он потянулся к рычагу, Киа перехватила его руку.

– Мои воины! Как они вернутся? Куда пойдут?..

Киа так смотрела на него, что Менес чувствовал – она готова при всех его слугах схватить его божественную особу за плечи и затрясти.

– У нас есть вимана, оставь нам еще две! – скомандовала царица. Она уже успела оценить грозное великолепие эскадрильи, клином построившейся в пустыне.

Менес неохотно кивнул.

– Оставьте им две виманы, – сказал фараон, указав на державшихся особняком воинов царицы. – Пусть летят в храм Ра и живут там, пока…

– Клянись своей жизнью, что не тронешь их! – приказала Киа. Менеса охватила злая ревность. Киа так отстаивала этих троих мужчин, точно каждый из них был ее сыном – или даже мужем.

– Клянусь! – бросил царь. – Теперь ты довольна?

– Нет. Я буду довольна, когда увижу отца, – ответила жена.

Она хмуро устроилась в объятиях мужа. Глядя на ее насупленные брови, почти сведенные в одну линию, так густо они росли, Менес сгорал от желания узнать, что творится под этой личиной. Любое лицо ее, даже самое искреннее, было личиной. Он знал, что нельзя вполне верить ни одному человеку; но этой любимой им женщине – особенно.

Он никогда не обладал ею, даже когда ощущал себя ее властелином – и когда она сама с радостью признавала его владычество…

“Ей нужна ванна, постель, еда, – думал Менес. – Нужно лечение! Кто теперь сможет помочь этой сумасшедшей?”

Привезя жену во дворец, он не позволил ей и шагу ступить; на руках вынес ее с посадочной площадки и отнес в ее покои. Служанка великой царицы при виде существа, которое когда-то было ее госпожой, затряслась и попятилась. Киа походила сейчас на Сехмет, рыскавшую по пустыне в поисках добычи и раненную более удачливым хищником.

Менес с отвращением посмотрел на нежную, как садовая лилия, рабыню.

– Вымой свою госпожу, перевяжи ее раны и уложи в постель, – приказал он Хмес.

Та низко поклонилась, прижав ладони к груди. Менес знал, что этой девчонке сейчас больше всего хочется броситься вон отсюда. А ее хозяйка только что сразилась со своим мужем за всю Та-Кемет, в том числе и за это никчемное существо!

Хмес, всхлипывая от страха и тревоги за будущее, выкупала госпожу, одела в чистое и, поддерживая ее, отвела в постель. Киа шла сама, но ни на что больше у нее сил не было.

Однако, как только ее уложили, великая царица спросила об отце.

– Поди узнай, где господин Неби, и приведи его ко мне, – велела она Хмес.

Киа так устала, что после теплой ванны, на мягких простынях, пахнущих лотосовой водой, каждый миг готова была провалиться в сон. Но она не смела спать. Теперь, снова попав в руки человека, в которого превратился Менес.

Да, он дал ей обещание, и не одно. Жизнью клялся! Сколько таких клятв нарушили и он, и она?

Хмес вернулась одна.

– Где мой отец? – воскликнула Киа, садясь. “Неужели Менес солгал?”

Хмес упала ей в ноги, и Киа из своей кровати перестала видеть ее.

– Встань! – крикнула царица. – Говори, что с моим отцом?

Она заскрежетала зубами, проклиная своего мужа и свою судьбу. За что ей это все, какие непрощаемые грехи она совершила?.. Разве она не служила своему предназначению изо всех сил?..

– Господин царский советник… болен и не может встать. Не гневись! – вскрикнула Хмес, снова падая царице в ноги при виде ее выражения.

Но Киа только схватилась за лицо растопыренной пятерней и, вцепившись в щеку сорванными ногтями, зарыдала.

========== Глава 69 ==========

Киа тотчас же приказала проводить ее к отцу – несмотря на то, что была едва жива. Она выживет – а ее отец, быть может, в этот самый миг при смерти!

Неби неподвижно лежал в постели, укрытый до подбородка простыней, над которой выдавалась его почти седая борода. Рядом, заливаясь слезами, сидела его жена, которая и в богатых одеяниях казалась жалкой. Она вскинула глаза на царственную дочь с таким затравленным видом, точно та примчалась клевать своих отца и мать.

Великая царица присела рядом с родителями и нежно приобняла старую женщину.

– Ну, что? – тихо воскликнула она, глядя на отца. – Он жив?

Мать глазами показала на вздымающуюся грудь Неби.

– Ему недолго осталось, – сказала она. Мать никогда не обращалась к Киа по имени, как и по титулу – должно быть, страшась упоминать и то, и другое. Она теперь боялась всего здесь еще больше, чем тогда, когда была женой учителя жрецов, при Ра. Точно хищница-дочь против воли схватила и унесла ее в свое гнездо…

Что ж, может быть, и так. Не каждому человеку его судьба по мерке.

Киа осторожно взяла отца за руку, бессильно лежавшую поверх простыни. Через мгновение она ощутила слабое пожатие, и Неби открыл глаза.

Он улыбнулся.

– Поздравляю тебя с победой, великая царица, – прошептал старец.

Киа зажмурилась и уткнулась головой в его постель, а Неби погладил ее по волосам. Царица тихо плакала.

– Что с тобой? – спросила она, не поднимая головы от руки отца.

– Мне пора, – прошептал Неби; Киа показалось, что она различила хрипы в его груди. Царица испуганно выпрямилась.

– Куда пора? – детски спросила она. – Отец, может быть, еще не поздно?

Она вдруг вскочила.

– Я знаю! – воскликнула Киа так, что родители вздрогнули. – Саркофаг! Я попытаю счастья с саркофагом, он все еще открыт, и ты…

– Нет!

Властный голос пресек ее мысли и надежды.

– Если ты сделаешь это, я не дам тебе своего благословения, – ответил Неби, повернув к ней голову. – Если ты таким кощунственным образом вернешь мне здоровье, я покину дворец, и ты никогда больше не увидишь моего лица.

Он прервался. Надрывно закашлял, прижав руку к груди; Киа вздрагивала, ощущая его страдания, как свои.

– Недостойно такой царицы и такой дочери, как ты, пренебрегать волей своего отца! Разве я неясно сказал тогда, что не желаю ничего принимать от Ра? – отдышавшись, закончил Неби.

– У тебя на губах кровь, – в ужасе прошептала Киа, не слушая его. – Какую же болезнь ты выпестовал в своей груди за эти годы? Какое безумие – отказываться от…

– Я неизлечимо болен, и значит, так тому и суждено быть! – прервал ее Неби. – Пойми, царица: если ты воспользуешься подарком Ра, ты… ты сподвигнешь Менеса следовать его ужасным замыслам, навсегда привяжешь его к небесам и к этому демону! Разве ты не видишь, что мы должны отказаться от Ра, отказаться навеки?..

– Ра был прекрасен, – прошептала Киа. – Ра был животворящ…

Неби кивнул.

– Да. Он был светом, сошедшим на землю, – прошептал старик. – Но люди не могут жить на солнце – они сгорят…

Неби посмотрел на свою бедную жену, слушавшую этот разговор с таким видом, точно она ошибкой затесалась в дом высоких господ. Советник великой царицы улыбнулся.

– Мутнофрет, сестра моя, оставь нас. Мы должны поговорить наедине.

Жена послушно встала и вышла, стараясь ступать как можно тише и сжимаясь, точно боялась задеть что-нибудь из окружающего великолепия. За все годы, проведенные при дворе, она так и не научилась вести себя соответственно своему положению.

– Я хотел сказать тебе, о чем думал в эти дни, – произнес Неби, когда они с царицей остались наедине. – Быть Ра – значит быть единственным владетелем жизни, отнимающим ее у остальных. Я не знаю, есть ли на звездах другие существа, похожие на Ра. Но знаю, что человеку стать таким невозможно, даже если он сравняется с Ра умом и ученостью.

– Не осилит душа, – прошептала Киа, снова севшая у изголовья больного.

– Да, – ответил Неби. – Быть Ра – значит быть таким лжецом и себялюбцем, что даже год подобного существования до основания разрушит человеческую душу.

А Киа впервые задумалась – какова же душа Ра. Он и его соплеменники, если такие есть, превосходят людей настолько, насколько люди превосходят червей. Но души их – и есть души червей… Они поглощают все, что могут поглотить, и, становясь все больше, становятся все меньше.

– Я скоро умру, – сказал Неби, помолчав.

Дочь покорно молчала тоже, не двигаясь, уронив руки на колени.

– Ты останешься одна, Небт-Маат…

И Киа прекрасно поняла отца. Да, отныне она всегда будет одна, потому что ее покинет единственный человек, любивший ее беззаветно, единственный, кто читал в ее душе и полностью разделял ее мысли.

С ней останется любимый мужчина…

Мужчина! Разве мужья не изменяют женам, как жены – мужьям?

– Я возлагаю на тебя все свои надежды, – продолжал Неби. – Ты очень сильна и очень умна. И помни: хранить тайну Врат нужно, что бы ни случилось. Как бы муж ни угрожал тебе – или, наоборот, чем бы ни улещал….

Киа вздрогнула от гнева.

– Разве я девочка?

– Ты женщина, – сказал Неби. – Женщины податливы на ласку и могут всем пожертвовать любви. Разве я не знаю?

– Обыкновенные – может быть, – холодно сказала Киа. – Но царица – нет. Я не выдам Менесу тайны, даже если под угрозой окажется мое дитя.

Вновь охваченная подозрением, она положила руку на живот.

– Ты беременна? – воскликнул Неби.

– Тише!.. – ответила дочь.

– Пока не знаю, – прошептала Киа. – Но подозреваю, что… да… Ра вылечил меня, слава ему!

Она тихо засмеялась своим словам, а отец улыбался, наслаждаясь игрой ее ума и чувств.

– Если под угрозой окажется мой ребенок, я буду защищать его, пока дело не зайдет о Вратах, – твердо сказала Киа. – Но если зайдет… Ты говорил о любви…

Она встала и раскинула руки, точно пытаясь объять всю комнату. Весь дворец. Мыслью же она обнимала всю свою землю.

– Вот моя главная забота, – сказала Киа.

– Тогда и я спокоен, – ответил Неби.

Киа поцеловала его руку.

– Иди, моя болезнь может быть опасна, – сказал Неби. – Особенно для тебя. Иди и отдыхай. Что бы ни случилось…

Киа кивнула.

Пока она царица – она не сможет отдыхать, что бы ни случилось.

Она вернулась к себе и уснула крепко, без единой мысли, тревоги и воспоминания. Киа не почувствовала, как к ней пришел Менес – он долго сидел над женой, трепетно гладя ее щеки, ее живот; очертания этой тайны, зреющей в ней, его околдовывали.

Менес хотел уйти, но не смог. Лег рядом с Киа и прижался к ней, вдыхая ее запах. Когда она проснулась, было уже поздно – царь овладел ею, как лег: живот к животу, на боку, чтобы не повредить жене в ее положении. Киа слабо стонала, плененная им и своей страстью, своей любовью, которая вовсе не была изжита. Нет. Не таков был Менес, сын Сит-Ра, чтобы к нему можно было охладеть.

А потом фараон спросил:

– Где Врата, Киа?

Жена замерла, глядя в его ласковые глаза. Вот и пришло время.

– Я никогда тебе этого не скажу – не затем я совершила то, что совершила, – ответила она. Менес не стал настаивать.

Впереди у него было много времени – о, очень много.

– Мой отец умирает, – сказала Киа, и попыталась вызвать в себе гнев на мужа, но сил не хватило. Накрашенные веки фараона опустились; на лицо Менеса лег покров вины.

– Мне очень жаль, если это я повредил его здоровью, – сказал молодой владыка. – Но я наказал его за неповиновение. Ведь ты не можешь отрицать, что со своим отцом изменила престолу?

Теперь уже он гневался, и ему это было гораздо легче. Он сейчас обладал всеми преимуществами своего пола.

Как и Киа – всеми преимуществами своего. Она промолчала. Ей сейчас никто не сможет угрожать, принуждать к ответу силой.

Менес затих, приобняв жену. Вскоре они уснули вместе, как будто и не разлучались.

Через два дня после возвращения великой царицы ее советник умер. Он так и не позволил излечить себя с помощью саркофага Ра; дочь и сама, почитая отцовскую волю, больше не заговорила с ним об этом.

========== Глава 70 ==========

Над Неби был совершен тот же ритуал, что и над Мерсу. Киа чувствовала, что бальзамирование, эти действия, служившие первоначально только для сохранения тела от порчи на время возведения гробницы, уже приобрели для ее жрецов священный смысл.

Она сама угрюмо стояла в храме Ра – единственном в городе храме – наблюдая за работой бальзамировщиков. Царь отдал ей жрецов Ра в полное распоряжение, видимо, угнетаемый чувством вины за содеянное; а еще потому, что не воспринимал бывших служителей бога всерьез. Киа же глядела, как в ванне, приготовленной для тела отца, густеет известково-белый раствор, и думала:

“Мирные люди еще более важны, чем воины, в которых видит свою силу Менес. Священные обряды еще более важны, чем завоевания, потому что после войны наступает мир, для которого она и велась. Отцу не понравилось бы, что я делаю с его телом, он предпочел бы безымянным упокоиться в песке – но он одобрил бы меня. Неби бы понравилось, как я завладеваю умами тех, кого презирает наш молодой бог”.

Тело Неби – лежавшее на столе нагим, но прикрытое простыней – с вязким плеском опустилось в ванну. Двое жрецов с белыми, как у штукатуров, руками, подошли к царице и стали перед нею на колени, уткнувшись лбами в пол. Киа сверху вниз улыбнулась их бритым затылкам.

– Мы выполнили то, что надлежит, великая царица, – сказал один из жрецов, выпрямившись и внимательно-тревожно поглядев ей в глаза. – Теперь твой отец сохранится для будущей жизни, когда в его благородное тело вернется душа.

Киа едва заметно поморщилась. Она тоже верила в загробную жизнь, но ей казалось отвратительным связывать ее с отслужившими свое останками.

– Превосходно, – сказала царица. – Премудрый Неби, мои уста и сердце, успел обнять своих детей, прежде чем упокоиться в своей гробнице. Она сохранится на века, чтобы люди могли прийти и поклониться ему.

Жрец снова уткнулся лбом в пол.

Киа неторопливо вышла, поглаживая живот и улыбаясь. Понимает ли Менес, что сейчас происходит? Скоро помыслы всех людей обратятся к этим вечным домам, скоро и воины, томящиеся бездельем в ожидании новых сражений, задумаются о вечности. Скоро об этом задумается и сам великий царь – он, лишенный земного бессмертия, возжаждет иной славы и иного постоянства. Какое только и возможно для человека…

“Все проходит, кроме гробниц”, – подумала Киа.

И если Менеса не удастся полностью отвратить от мечтаний о Ра – как и никого, кто узнал его чудеса, – то ее дитя, которое великая царица носит под сердцем, вырастет свободным от таких искушений. Хорошо бы это был сын. Он посвятит себя делам, достойным и соразмерным с человеческой жизнью – с жизнью царя людей. Менес и его наследники объединят и упорядочат Та-Кемет на всем ее протяжении, дадут нагому и озлобленному народу закон, пищу, положенный труд и положенный отдых – то самое благое постоянство, о котором мечтает каждый смертный.

И которое достижимо для всех, кроме правителей, пекущихся о таком постоянстве для своего народа…

“Я знаю, что ты одобрил бы меня, отец”.

Киа навестила своих воинов, живших при храме, как и некоторые из воинов фараона. Ее людей никто не тронул, никто ничего не выпытывал – но Киа сомневалась, что это сможет продолжаться долго.

– Я бы предложила вам бежать, но это невозможно, – сказала Киа, уединившись со своими воинами. Она приняла от них знаки почитания, и теперь они сели тесно, как лучшие друзья – какими и были. – Мы слишком разгневаем фараона, и может случиться непоправимое, он опять может попытаться силой вырвать у нас тайну Врат, – закончила великая царица, обводя взглядом их лица.

Она прервалась.

– Понимаете?.. Пока его величество уверен, что у него впереди много времени, чтобы подчинить нас. А новый бунт может превратить его в неукротимого зверя!

Воины покивали. Это были не только отважные, но и умные люди.

– Мы и не побежим, – сказал один из мужчин. Лица остальных выражали полное согласие с товарищем. – Мы не оставим тебя без защиты, госпожа!

Киа улыбнулась, подперев щеку кулаком, как девочка под крылом отца.

– Вы хотите защитить меня? Хорошо! Это очень хорошо, потому что я ношу дитя! Но как же вы будете меня защищать, если живете здесь?

– Мы можем стать твоей гвардией, царица, – без колебаний ответил воин.

И Киа увидела, что именно этого они больше всего жаждут. Она хлопнула в ладоши.

– Решено! Вы будете моей личной стражей! Что за царица без стражи, и разве я найду кого-нибудь преданнее вас, друзья мои? Не так ли, Нэзи?

Вместо ответа воин преклонил перед ней колени и поцеловал ее увешанную драгоценностями ногу. А когда он поднял глаза, Киа увидела в них то же, что в глазах Менеса. Этот мужчина был пленником ее чар – ее неповторимой натуры! И все эти трое, как и ее муж, желали обладать ею; но у них это желание перельется в преданность богине на троне…

– Очень хорошо! – заключила царица.

Она встала и гибким движением головы и плеч откинула за спину угольно-черные волосы. Поправила нагрудник и тяжелые серьги. Мужчины следили за ней не отрываясь.

– Я уведомлю его величество о нашем желании, – сказала Киа, улыбаясь. – И еще до заката этого дня вы будете у моих дверей, стеречь мой покой – и моего ребенка, – выразительно прибавила она.

Да, она была желанная женщина, но она была великая царица и будущая мать, чужая жена. Все если и не помнили в этот миг, то сейчас вспомнили об ее недосягаемости.

Киа вышла, еще раз одарив своих воинов улыбкой. Она не обманула их ожиданий, в этот же день высказав фараону просьбу иметь своих людей при себе.

Менес одарил ее ожидаемым мрачным взглядом.

– Ты хочешь, чтобы у тебя было, чем защититься от меня, – проговорил он. – И ты хочешь постоянно надзирать за своими сообщниками!

Киа несколько мгновений напряженно смотрела в глаза мужу, понимая и давая ему понять, что сознает значительность этих мгновений. Потом пожала плечами и улыбнулась с показной бесшабашностью, что видели они оба.

– Ты прав, именно этого я и хочу.

Менес кивнул, следя за ее руками, сцепившимися на животе.

– Я этого ждал. И не откажу тебе, – ответил он. Не желая продолжать разговор, раздраженный муж быстро вышел из комнаты.

Неби хоронили через семьдесят дней – когда была готова его невысокая кирпичная гробница, которая, однако, заметным холмиком выделялась посреди пустыни. Рядом с соседом, гробницей мрачного Мерсу, обманутого и своей женой, и своим богом.

“Скоро здесь вырастет целый город”, – думала Киа, стоя около бронзовых дверей в толпе придворных. Эти два месяца принесли ей успокоение и наполнили новыми силами и тревогами – Киа действительно оказалась беременна. И сейчас, на похоронах отца, она стояла словно на празднике – ее замыслы исполнялись один за другим. Погребение привлекло внимание не только помнивших Неби царедворцев, оно взволновало всех городских жителей. Муж стоял рядом с ней, слушая монотонное пение жрецов, и, как и все присутствующие, думал о смерти. Он думал о неизбежности.

А стоило Киа повернуть голову, как она встречалась глазами со своей верной стражей. Те не спускали глаз со своего прекрасного божества, казавшегося им выше фараона.

Менес приобнял жену. Он заметил, как она переглядывается со своими стражниками, и это подвигло его высказать давно задуманное.

– Мы давно живем в покое, Киа, и я утомлен бездействием. Нам не следует больше медлить.

Киа быстро повернулась к мужу.

– О чем ты говоришь?

– Я согну тех, кто даже не слышал обо мне, – хмуро ответил молодой царь. – Всю страну! Правильно мы думали: я называюсь владыкой обеих земель, а мои подданные не знают меня! Дивлюсь, как до сих пор…

Киа быстро прижала палец к его губам.

– Дома, муж мой! Отложим этот разговор!

Когда они вернулись с похорон, Менес тотчас же продолжил беседу. Киа это очень радовало, потому что муж наконец действительно отвлекся от своих первоначальных планов.

– Дивлюсь, как до сих пор мы не услышали о восстаниях, – тихо говорил фараон. – Неужели воины отдаленных гарнизонов не испытали желания действовать после таких потрясений? Ведь они мужчины!

Киа улыбнулась.

– Менес, много ли перемен ты видел, когда служил в своей крепости при Ра? Почему ты думаешь, что жители Та-Кемет о чем-то услышали? Кто мог бы оповестить их? Не ты, и уж никак не Ра!

Она дрогнула, осознав свою ошибку: имя Ра вылетело совсем некстати. Но Менеса оно не навело ни на какие опасные мысли – он всерьез задумался о другом.

– Верно, – тихо сказал Менес. – Быть не может! – тут же воскликнул фараон. – Скоро исполнится полгода, как мы победили, а никто, кроме нас, не знает об этом!

– Эта победа – только начало, – улыбаясь, сказала Киа.

Да, теперь ее супруг выходил на другую дорогу, и Киа пойдет с ним, поддерживая и направляя, если Менес случайно собьется.

Менес обнял ее и благодарно поцеловал в лоб, потом в губы.

– С тобой я всегда знаю, что делать! Ты проясняешь мой разум!

“Если бы…”

– Когда ты начнешь покорение своих земель? – спросила Киа. – Сейчас?

– Да, сейчас, когда ты под надежной охраной, – без колебаний ответил царь. Киа не ожидала этого – она думала, что Менес подождет хотя бы до родов… Хотя зачем – ему-то?

Киа не возражала, и Менес приступил к делу, которое вскоре поглотило все его внимание.

Он выступил из города всего через неделю после беседы с женой. Она настояла на том, чтобы остаться наместницей, как и раньше. Менес боялся за нее, но Киа сказала:

– Что, по-твоему, мои подданные могут сделать мне? Отравить и заколоть можно не только беременную женщину – а сейчас при мне верная гвардия. Править же я смогу не хуже тебя, ты знаешь.

Он знал.

Менес был уязвлен в своей гордости, но смирился с волей жены. Его ждали гораздо более великие свершения, чем правление этими людьми, еще под властью Ра сделавшимися покорными, как овцы!

До того, как исполнился срок Киа, Менес привел под свою руку целых три города.

Киа благополучно выносила дитя – она даже не испытывала неудобств, обычных для беременных: магия Ра действовала. Когда подошло время родов, великая царица была спокойна. Киа знала, что родит легко и ребенок окажется здоров.

Почувствовав схватки, она не возлегла на ложе, как от нее ожидали, а села на специальный табурет с дыркой*, которые сделали для нее царские мастера. Хмес, стоя по одну сторону от госпожи, держала ее руку. По другую сторону стоял царь.

Менес бросил все дела, узнав, что жена рожает. И теперь смотрел на ее живот так, точно оттуда должна была явиться его судьба.

Киа пришлось трудиться дольше, чем она ожидала: шесть часов, за время которых она была вынуждена подниматься с родильного стула и укладываться на ложе, чтобы отдохнуть. Затем она вставала и делала с десяток шагов, чтобы размять затекшие ноги: Хмес и повитуха водили ее под руки, промокая ей лоб. А потом Киа снова садилась и продолжала свое дело.

Она рожала не как безвольная игрушка богов – а как богиня, творящая судьбу для себя и ребенка. Чтобы не стонать, Киа взяла в зубы деревяшку. Да, ей было больно и трудно, но это была освобождающая боль…

Когда ребенок пошел, она разрешилась от бремени в два усилия. На свет появился мальчик.

* Приспособление, действительно использовавшееся египтянками во время родов.

========== Глава 71 ==========

Мальчика назвали Джер*: об имени много споров не велось, потому что не это занимало умы владык. Менес был рад, горд и встревожен своим отцовством. Оно означало, что когда-нибудь государство будет вверено этому красавцу и крепышу, его старшему сыну. Его отцовство означало, что когда-нибудь Менес умрет.

Киа спокойно лежала на своей постели, обнажившись до пояса, и наслаждалась тем, как младенец жадно сосет ее, облегчая ее тугие груди. Она не доверила его ни одной из двух кормилиц, оказавшихся в числе прислужниц, присланных Менесом в подарок своей царице. Киа предоставила этих юных матерей собственным детям.

Одна из четырех ее рабынь сейчас овевала мать и дитя опахалом, еще одна, Хмес, ушивала любимое платье госпожи, которое снова требовалось сузить в талии, а две остальные просто сидели у дверей и играли друг с другом в сенет* в ожидании приказа.

Все эти рабыни были молодые красивые женщины, но никто из слуг и придворных не смел тронуть их, хранимых могуществом великой царицы. Казалось, с умножением штата ее людей укреплялись ее мощь и влияние. И это было так, несмотря на большие перемены, которые произошли во дворце.

Покорив Бубастис, Саис и Иуну*, Менес ублажил не только свою царицу и своих воинов и придворных, но и, прежде всего, самого себя. Наибольшее наслаждение ему доставляло сознание своей растущей власти – но во время беременности Киа у него появился гарем. Киа это задело, и задело немало: но она давно готовилась к такому повороту событий. Просто потому, что она знала мужчин; и успела испытать, что делает с мужчинами безграничная власть.

Она знала, что титул великой царицы и Владычицы Истины будет принадлежать ей, пока она жива. Ни одна из глупых гусынь и ласковых кошечек Бубастиса, собранных Менесом во дворце, не сможет соперничать с нею. Женская красота быстро приедается, и Менес скоро соскучится, не получая от своих наложниц ничего, кроме того, что может дать любая женщина. И тогда он опять придет к ней. Ни одна из его женщин не станет для фараона тем, чем стала Киа: не только потому, что Киа, помимо своего очарования, исключительно умна и отважна как воин. Никто не заменит Киа просто потому, что ни одной женщине не под силу снова пережить с Менесом его юность и годы борьбы, годы Служения, дорогое общее прошлое, в котором остался звездный демон…

А теперь Киа держала в своих объятиях залог любви и верности Менеса. Она знала, насколько выше в глазах всех становится женщина, имеющая сына; а царица, родившая старшего сына, священна. Есть устои, которых не изменить никакому могущественному мужчине – никакому отдельному человеку, будь он даже царем царей.

– Ты будущий царь, – улыбаясь, шептала Киа агукающему черноглазому малышу. – Ты только родился, а уже защищаешь меня…

Она взглянула в сторону дверей, где стояли ее стражники, и нахмурилась. Великая царица чувствовала, что может настать такое время – оборони все боги! – когда Джеру может потребоваться защита от собственного отца. Менес как будто бы освободился от злого духа; но никто не мог знать, когда и какие демоны пристанут к человеку.

За дверью раздались быстрые тяжелые шаги, и Киа невольно крепче прижала к себе сына. Она слышала, как расступились ее стражники, а потом две девушки-рабыни, игравшие у дверей в сенет, бросили доску и поспешно распростерлись на полу, разметав свои черные косички и прозрачные юбки, под которыми виднелись бисерные пояски. Обе девицы были полунагие, но фараон даже не взглянул на них, направляясь к Киа.

Девушки, сидевшие у ложа Киа, тоже уткнулись носами в пол; но великая царица только приподнялась, с улыбкой подставив повелителю щеку.для поцелуя.

– Ты все хорошеешь, моя госпожа, – сказал Менес, восхищенный этой снисходительностью. Он поцеловал сначала мать, потом сына. – Дай-ка его сюда…

Осторожно забрав ребенка у Киа, Менес прошелся с ним по спальне, покачивая его.

– Какой силач, – со смехом воскликнул фараон, когда ребенок схватил его за палец. Менес вдруг подбросил сына к потолку и подхватил; Киа с трудом сдержала тревожный возглас. – Неужели все дети в его возрасте столько весят? – спросил ее царь.

– Он здоров и крепок, вот и все, – ответила Киа. – Дай-ка его мне, Менес, ему пора спать, а он у тебя смеется.

– Мой сын мне радуется – что в этом плохого?

Нахмурившийся Менес вернул Джера матери.

Какой пустячный разговор, подумала Киа, а какая борьба таится за нашими словами!

– Какие новости ты мне принес? – спросила царица, покачивая мальчика – теперь тихо, убаюкивая. Джер задремывал, его головка привалилась к груди Киа; ни мать, ни отец не нарушали молчания, пока малыш не заснул.

– Отнеси его в колыбельку, – тихо приказала Киа Хмес; рабыня кивнула и неслышно удалилась, забрав царевича.

– Ну? – спросила Киа, подняв глаза на мужа. – Как твои дела, великий царь?

– Пойдем отсюда, а не то мы разбудим ребенка, – предложил фараон. – Достаточно ли ты здорова?

Киа раздраженно дернула плечами.

– Я выгляжу настолько немощной? Хмес, – она быстро обернулась к своей первой прислужнице, старшей над остальными рабынями. – Присмотри за маленьким птенцом Хора!