Текст книги "Звездный демон (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Когда Киа скрылась, на него вдруг накатила такая обида и злость, что Менес почувствовал желание выместить их на чем-нибудь или ком-нибудь. Но бить здесь было ничего нельзя, драться – тоже. Менес мрачно посмотрел по сторонам, подошел к каменной стене и с размаху пнул ее.

– Забери тебя демоны, – прошипел он, схватившись за ушибленную ногу и скорчившись от боли. – Свяжись только с девчонкой!..

Прихрамывая и опустив голову, Менес побрел в спальню жрецов.

После этого они с Киа не разговаривали очень долго.

========== Глава 7 ==========

Менес вскоре догнал своих старших товарищей и без помощи Киа. Он опередил обоих своих одногодок, бывших в свите Ра – самых младших, не считая его. Помимо уроков грамоты и жреческих обязанностей, у Менеса появилось и другое занятие – воинские упражнения. Вернее, пока это были только упражнения с самым простым и грубым оружием, какое носил всякий солдат. Божественным оружием военачальников Менес мог только любоваться.

Конечно, лук или копье, рассчитанные на взрослого мужчину, были ему не по мерке. Но в арсеналах бога нашлось много детского оружия, превосходные маленькие копии взрослых луков и копий; а также игрушечные мечи – деревянные, чтобы сберечь тело маленького служителя Ра, которое должно было быть всегда безупречным.

Это были лучшие игрушки, которыми Менесу довелось поиграть за всю свою жизнь. Он знал, что скоро придет время настоящего оружия, и молился, чтобы оно подошло побыстрее. Вместе с ним упражнялся и Неру, которого тоже готовили в воины Ра, и который тоже был этим чрезвычайно горд.

Друзья шли почти наравне – то один опережал, то другой; однако Менес был более упорен и молчаливо-отважен. Встречая препятствие, казавшееся на первый взгляд слишком высоким, он с упрямством охотничьего пса кидался на него снова и снова, пока не брал.

Киа, как и других девочек-жриц, Менес видел каждый день, но это было все равно что не видеть их. Они не разговаривали. И только иногда, встречаясь взглядом с дочерью своего учителя-простолюдина, Менес чувствовал, как быстрее бьется сердце. Мальчик злился на себя за такое. Что в этой девчонке было особенного? И разве он не был во всем прав, говоря ей об ее отце?

Через полгода после того, как Менес попал во дворец, должен был состояться ежегодный выход бога*, во время которого, конечно, его полагалось сопровождать обученным жрецам. Менес в первый раз принимал участие в такой церемонии, и был сам не свой от восторга и гордости. А еще он боялся. Вдруг он что-нибудь сделает не так?

А вдруг – еще ужаснее – он недостаточно хорош для того, чтобы сопровождать великого бога, и для участия в церемонии выберут кого-нибудь другого? Ведь жрецов у Ра больше двух десятков…

Но опасения Менеса не оправдались, а горячие ожидания сбылись. Его взяли. Вместе с ним взяли и Неру. Что до девочек, то их мальчики-жрецы сторонились, и о том, кого из жриц выберут в свиту Ра, не знали – они объединялись только во время Служения, и не своею волей, а волей Ра.

Уже когда все были готовы для выхода, Менес узнал, что Киа взяли тоже. От этого известия он ощутил что-то вроде стыда и злости. Он почему-то не мог быть равнодушным к этой девочке, как к ее товаркам, хотя про себя давно решил, что Киа не подходит ему в друзья.

Но вот наконец маленьких жрецов построили в общем зале. Сначала мальчиков, а потом к ним вывели и группу девочек. Все нарядные, накрашенные, в браслетах, кольцах и ожерельях – Менес уже и забыл, что бывают люди, которые одеваются в простые платья, а то и вовсе в рванину…

Но вот двери в конце зала распахнулись, и все забыли обо всем. Легкие размеренные шаги юного бога, блеск его золотых сандалий и крупные радужные переливы широкого драгоценного воротника, отягощавшего тонкую шею и плечи – в этом сейчас сосредоточилась жизнь каждого маленького слуги. На Ра была золотая маска, человеческое лицо в обрамлении головного платка: чужое лицо. То лицо, которое так любил каждый ребенок-жрец, не показывалось непосвященным…

Дети опустились на колени при приближении повелителя. Ра плавно прошествовал через проход, который слуги образовали для него, как будто не видя этого жеста преданности; и только Менес и ближайшие к нему мальчики увидели, как рука господина с пальцами, унизанными золотыми наперстками, коснулась щеки сына начальника стражи. Менес едва не позабыл, зачем он здесь.

Счастливый настолько, насколько может быть счастлив восьмилетний мальчик, он раскраснелся, глаза засверкали; Менес закусил губу, удерживая губы от улыбки. Улыбка так и норовила расползтись до ушей.

Бог любил его! Он выделил его из всей своей свиты! Мог ли кто-нибудь на свете быть счастливее Менеса?

Но он совладал с собою. И когда избранные шестеро детей встали и пристроились к своему повелителю сзади и по бокам, Менес был уже серьезен и важен. Он не осрамит великого бога. Он скорее умрет!

Он уже не смотрел по сторонам – а только перед собой, краем глаза следя за движениями повелителя. Менес привык так ходить, хотя и ни разу не делал этого при большом собрании.

Он знал, как пройдет церемония – вначале бог выйдет из дворца и воссядет на трон, дав своему народу лицезреть себя. Менес знал, что сегодня это позволено и черни. Простолюдины соберутся на площади перед дворцом, чтобы воздать хвалу Ра. Потом великий бог проследует к ладье и совершит на ней прогулку по реке, чтобы озарить своим сиянием все свои владения, от северных до южных…

Еще несколько шагов, и они оказались на площади.

Менес чуть не зажмурился от солнца, бьющего в глаза. Как солнце может быть там, когда Ра – здесь? Но он тут же отогнал кощунственные мысли.

Огромное голубое небо жарило маленькие полуголые тела служителей, ставших по обе стороны от трона. Еще далее, справа и слева, стали стражники Ра в полном парадном облачении. Среди них Менес заметил отца в черной шакальей маске. Но сейчас это был не отец, как и он был сейчас ему не сын – они были слуги Ра, каждый при исполнении своих священных обязанностей.

Менес смотрел перед собой сосредоточенно и бесстрастно. Он знал, как подобает держаться. Совсем рядом с ним стояла Киа, но Менес даже не скосил глаз.

На них смотрела огромная толпа.

И все это была – чернь.

Несколько сотен оборванцев попадали ниц, когда Ра воссел на трон. Менес чуть было не испугался этого зрелища. Несколько сотен! А по сторонам трона только шестеро стражников, по числу детей-жрецов!

Но никто ничего не смел. При виде покорной молчаливой грязной толпы Менес проникся еще большим трепетом перед своим богом, один вид которого внушал страх такому количеству людей. И поделом. Они все недостойны были целовать прах у его ног!

Некоторое время ничего не происходило – бог и люди замерли в торжественном молчании. Менес меньше, чем когда-либо, принадлежал себе – им владел небесный жар, безжалостно изливавшийся на его непокрытую голову, молчание тысяч рабов у ног повелителя… и само божественное присутствие. Ра был могуч! Он владел всем, на что падал его взор!

А потом вдруг что-то произошло.

Святость минуты покачнулась, как песочные часы, и Менес услышал, как разбивается стекло. Нет: он увидел, как в серо-бурой толпе произошло движение, а потом увидел, как пронесся сгусток огня, и услышал выстрел. Это стрелял его отец, “Анубис” – Сит-Ра, и стрелял он по толпе.

Менес едва устоял на ногах; но слабость длилась только миг. Потом он уже четко отмечал, что происходит: бесчинство и кощунство. Оборванцы шарахнулись от чего-то такого же серо-бурого, но теперь уже неподвижного и неспособного больше оскорбить бога.

Ра встал.

“Измена! Восстание!” – думал Менес. Невозможно! Если против бога возможно восстать, значит, мир перевернулся!..

Но все в мире осталось на своем месте – никто больше не возмущался. Да и не возмутился толком: Менес с изумлением, но и с удовлетворением увидел, что никто в толпе не кричит, народ не волнуется, а покорен по-прежнему. Это была попытка бунта, но она оказалась пресечена на корню.

Ра, божественно спокойный, спустился по ступеням и направился в народ. Маленькие жрецы последовали за ним, точно на привязи.

Божественный юноша был невысок и хрупок, конвой его малочислен – но люди начали ложиться перед ними, как хлеб перед острой косой. Когда спины павших ниц открыли обзор, Менес увидел одинокий окровавленный труп мерзкого бунтовщика, до которого никто из собратьев не смел дотронуться, как до падали. Да он и был падаль.

Менес пожалел, что отсюда не может плюнуть на мертвеца. Потом он отвернулся и полностью сосредоточился на своем господине. Как он был горд! Он нес самую почетную службу из возможных – после воинской. Но скоро он дорастет и до воинской.

Менес на миг пожалел, что это не он был на месте отца и не он застрелил этого человека во имя Ра…

У него вдруг мелькнула мысль о Киа и о том, как она должна была испугаться; но Киа, как и другие жрицы, оказалась на диво стойкой для девчонки. Менес не слышал от нее ни звука. Впрочем, выбрали же их за что-то в свиту Ра.

Бог со своими служителями и стражей проследовал до золотой ладьи, покачивавшейся на воде у причала. Менес слышал, что ладья эта волшебная. Конечно! Разве может быть иначе?

Ра ступил на борт, а следом за ним вошли жрецы. Последними вошли стражники. Ладья отчалила – без весел, без паруса, одною божественной волей.

Менес сидел на тростниковой циновке у ног повелителя, иногда посматривая на берег, но по большей части пребывая в торжественной неподвижности. Сит-Ра звероголовым исполином возвышался над самой головой сына, и того просто распирала гордость.

Чуть поодаль сидела Киа. Менесу показалось, что она села отдельно от других жрецов и даже… отдельно от бога. Хотя, конечно, ей было непозволительно приближаться к Ра так, как Менесу.

Вдоль всего берега теснилась такая же толпа, как и на площади. Ее сдерживали стражники Ра с энергетическими копьями, которых оказалось неожиданно много – хватило на весь путь, проделанный ладьей. Хотя Менес твердо знал, что даже без всяких воинов бог может сжечь своим гневом весь этот сброд, буде того пожелает. От этого сознания на губах мальчишки появилась чуть заметная улыбка.

На протяжении всей церемонии больше не произошло ничего неподобающего. И Менес вернулся под божественный кров с новым сознанием себя и своего господина – ему показалось, что он повзрослел.

Гордость и радость, гордость и радость мужа-охранителя святости Ра наполняли его. Ра был всесилен! Но он нуждался в них, своих воинах. Это был вечный и священный союз против всякого нечестия.

Бог распустил своих маленьких слуг для отдыха, как только они вернулись. Для служения своей особе в эти часы он призвал остальных, тех, кто не удостоился чести его сопровождать. А Менес смог вытянуться на своей прохладной постели, подремать, подумать и помечтать. Все сразу.

Мальчик проснулся перед самым ужином, и с большой охотой поел. Ему казалось, что все эти действия – поглощение пищи, сон – обрели новый смысл. Менес должен был оставаться здоровым и сильным для Ра.

Когда он возвращался в спальню, чтобы поупражняться перед сном в письме или поиграть во что-нибудь с товарищами, Менесу вдруг встретилась Киа.

Нет – она его искала, это он сразу понял. Менес хотел было обойти девчонку, но отчего-то остановился.

– Чего тебе? – спросил он, глядя в землю.

Он хотел как можно скорее закончить объяснение и разойтись с Киа. Менес с трудом выносил ее присутствие, и сейчас у него при виде нее испортилось настроение.

– Ты знаешь, что сегодня был убит брат моей матери? – вдруг спросила девчонка.

Ершистого, нетерпеливого Менеса как будто облили кипятком.

– Что?..

Киа смотрела на него прямо, и на лице ее было слишком много непозволительных чувств.

– Да, – сказала девочка. В глазах ее блестели слезы. – Я узнала только что, Менес. Отец мне сказал.

Менес встряхнул головой, как будто пытался вытрясти из глаз изумление. Это ему не удалось.

– Но почему? – сказал он.

Киа опустила голову, утирая слезы.

– Многое происходит, чего ты не понимаешь, – сдавленным голосом сказала девочка. – Ты знаешь, сколько людей в Та-Кемет голодает? Сколько людей живет в страхе…

– Тихо!

Менес оборвал ее, еще сам не понимая, чего боится, ее богохульства – или же за нее.

– В страхе перед чем? – вполголоса спросил он.

Киа подняла голову и посмотрела в сторону покоев повелителя. Она промолчала, взволнованный Менес – тоже.

– Есть место страха, – прерывающимся голосом сказала маленькая жрица. – Туда давно посылают людей, и недавно взяли много людей из моего селения. Наверное, брат моей матери поднялся против бога из-за этого…

– Он совершил непростительный грех! Он должен был умереть! – гневным шепотом перебил ее Менес. – Как ты не понимаешь?

– Я понимаю, – с грустной улыбкой сказала Киа. – Ра нечер-нечеру…

– Да, он величайший бог! И не смей больше говорить такие слова! – сердясь, произнес мальчик. – Тебя могут казнить, если услышат, что ты сказала!

“Что это еще за “места страха”? – с внезапным новым ужасом подумал он. – Что происходит, чего я не знаю?”

– А ты боишься за меня? – вдруг спросила Киа. – Тебе было бы жаль, если бы меня казнили?

– Да, – ответил Менес.

Он покраснел и опустил голову. Он вдруг понял, что ему будет очень жаль, если Киа умрет, хотя это и очень стыдно…

– Бог знает лучше, Киа, – сказал мальчик, не поднимая глаз. – Мы не должны так говорить и так думать.

– Ты прав, – ответила Киа.

Сейчас ей было уже девять лет, и хотя Менес подрос вместе с ней, она казалась значительно взрослее его.

Киа взяла его за руку, и Менес руки не отнял. Они с волнением ощутили пожатие пальцев друг друга.

– Пойдем погуляем по дворцу, – сказал Менес, от стеснения не поднимая глаз.

Киа сжала его руку, а потом высвободилась.

– Нет, Менес… я сейчас не могу, – сдавленным от слез голосом ответила она. Уже успела заплакать снова! Проворна!

“Девчонка”, – подумал Менес, но не с презрением, а с жалостью и чем-то вроде нежности.

– Завтра погуляем, – сказала Киа, потом повернулась и торопливо удалилась.

* Древние египтяне действительно отмечали так называемые “выходы” своих божеств: во время них изображение божества выносилось из храма и показывалось народу. Праздники сопровождались ритуальными действиями, символизировавшими мифические представления о том или ином боге, гаданиями, народными гуляниями.

========== Глава 8 ==========

На другой день Менес приступил к исполнению своих обязанностей с новым и пугающим чувством. Вчера как будто расширилось его видение… он понял, почему мать говорила о жестокости Ра. Вернее, не говорила, а думала так, хотя и пыталась это скрыть от него. Менес лучше понял жизнь, но вместе с тем стал более жестоким и сам.

“Ра дарует жизнь, когда доволен в своем сердце, – думал он. – Ра сжигает все живое, когда гневается. И это правильно”.

Но Менес не знал, как снова посмотрит на своего бога теперь.

Но когда Ра вышел к своим слугам, в новом зеленом платье, с серебряной пластиной на груди и волосами, убранными в косу – особенно хрупкий и юный сегодня – Менес воззрился на повелителя с прежним выражением. Великой любовью и великим трепетом. Что же, разве он не знал, каков Ра в гневе?

День прошел так, как Менес уже привык – хотя к такому невозможно было привыкнуть: это было каждодневное возрождение радости. Ра питал свою свиту силой и счастьем. Он был бог. Если в маленькую голову какого-нибудь из его слуг и закрадывались сомнения, близость к Ра их рассеивала. Ни в чьем больше присутствии они не испытывали таких чувств – радости духа и всего тела…

Но когда наступило время отдыха, Менес почувствовал, что не может отдыхать. Как будто какой-то жучок свербел в его сердце и точил его. Он все еще слышал тот выстрел, видел тот выстрел… и труп.

Менес вышел в коридор и пошел в направлении покоев девочек. Он был один, и отчего-то двигался осторожно, приглушая шаги. Скоро мальчик увидел маленькую тень, замершую у стены, которая через мгновение скользнула к нему.

– Привет тебе, – шепнула Киа. Она улыбнулась, но тут же стала серьезной. Подведенные глаза блестели от волнения.

Менес хотел взять ее за руку, но застеснялся.

– Пойдем, – сказал он, взглянув на нее и тут же потупившись снова.

Они пошли по коридору, как тогда, давно, во время первой несостоявшейся прогулки – но больше не были беззаботными детьми. Вернее, Киа уже тогда была озабочена, а Менес этого не видел или просто не подумал…

– Я хотела с тобой поговорить, – тихо сказала Киа через некоторое время. Вокруг по-прежнему не было никого, но Менес тут же настороженно огляделся.

– Слушаю тебя, – сказал он.

– Ты тогда спросил, одна ли я в семье, – произнесла Киа. – У меня было две сестры и брат, самый младший.

– Было? – прервал ее Менес.

– Да, – ожесточенно ответила девочка. – Мой брат умер от лихорадки, а следом за ним умерла моя младшая сестра. Ты разве не знаешь, как часто болеют простолюдины?

Менес, ощущая большую неловкость и жалость, вздохнул и подергал себя за косу.

– И что же? – спросил он.

– Слушай, – ответила Киа. Она на него не глядела, точно ощущала такую же неловкость в его присутствии. – Когда нас осталось двое, я и Бекет, отца заметил один человек из дворца. Мой отец особенный, – по губам ее скользнула улыбка, – он сам научил себя “божественной речи” и рано научил меня. А еще он очень умен. Ра узнал о Неби, и тогда всю нашу семью взяли в Мен-Нефер-Ра, приблизив ее к трону.

Киа помолчала. Менес слушал ее не прерывая.

– Все в нашей деревне мечтали о городе бога, – продолжала девочка. – Каждый надеялся, что его отличат и для него кончится такая жизнь. И для нас она кончилась. Это иногда происходит с черными людьми, но гораздо реже, чем с вами, и для нас это огромное счастье…

– Да, конечно, – сказал Менес.

Он снова вздохнул, глубоко взволнованный рассказом. Мальчик еще не вполне понимал, к чему ведет Киа. Может, ей просто хочется поделиться тем, что у нее на сердце?

– А где же твоя сестра? – спросил он.

– Здесь, со мною, – улыбнувшись, сказала Киа. – Она тоже жрица Ра. Ты не знал?

– Нет, – сказал изумленный Менес. – Почему ты не говорила?

– Потому что ты не спрашивал, – ответила девочка.

Они еще некоторое время шли молча, а потом вдруг Киа села на пол у стены, обхватив колени руками. Удивленный Менес сел рядом.

– Ты что? – спросил он.

– Не могу ходить, когда такое говорю, – тихо пояснила девочка, разглаживая на коленях свой голубой калазирис. – И это опасно…

Менес подумал, что еще большее подозрение они могут вызвать, если их найдут сидящими рядом в коридоре у стены, но промолчал.

– Но в деревне осталась семья моего дяди, – продолжила Киа. – Того, которого вчера…

Она вдруг словно вспомнила, что ее дядю застрелил отец Менеса, и бросила на мальчика взгляд, в котором была ненависть. Не к нему именно. Ко всей его… породе.

– И вот, – со слезами сказала Киа. – У моего дяди большая семья, и я не знаю, что они будут делать теперь. Он же кормил их.

– Но что побудило его сделать это? – спросил Менес. Он не знал, как ее утешить, вообще не знал, что тут можно сказать.

– Есть много причин, которые могут к такому побудить, – ответила Киа.

Она вдруг словно решилась замолчать. Как будто Менес был слишком мал, чтобы понять ее, или просто ему нельзя было такое говорить.

Менес сообразил, чего девчонка боится.

– Не бойся, – приглушенно сказал он. – Я тебя не выдам.

– Спасибо, – слезливо ответила Киа. Она покосилась на него своими черными глазками, в которых ему снова почудилась ненависть.

– Что это за причины? – спросил Менес.

– Я не знаю, – ответила Киа.

Менес понял, что Киа лжет, даже несмотря на его обещание ее не выдавать. Но он повзрослел, как и она. Мальчик решил не добиваться признания сейчас, решив, что выведает нужное потом.

Менес всегда добивался того, чего хотел.

Киа вытерла глаза, а Менес вдруг увидел, что она размазала краску.

– У тебя краска потекла, – сказал он. – Умойся…

Киа кивнула.

– Я пойду умоюсь, а ты жди меня. Хорошо?

Мальчик кивнул. Они встали, и Киа быстро пошла в сторону ванной комнаты. Менес прислонился к стене и хмуро задумался – вернее, не думал отчетливо, а просто… находился в смятении.

В нем как будто нарушилось божественное равновесие, как вчера это произошло с целым собранием рабов бога.

Киа быстро вернулась – не только умылась, а еще и накрасилась заново. Вернее, конечно, ее накрасила служанка.

– Пойдем погуляем, – сказала девочка. Она была еще бледненькой, но теперь выглядела бодрой и вполне спокойной. Менес удивился.

– Куда мы пойдем? – спросил он.

– А ты разве уже побывал во всех комнатах дворца? – спросила в ответ Киа. Как-то так, что Менес понял: перед ним новая тайна.

– Ты что-то хочешь мне показать? – спросил мальчик.

Киа кивнула.

– Ты часто бываешь в библиотеке? – спросила она.

– Глупый вопрос! – сказал Менес. Он ощутил разочарование. И всего-то?

– Что ты читаешь, кроме того, что нам задают? – спросила Киа.

Менес пожал плечами и промолчал. Он ничего не читал, кроме положенного. Он читал и писал хорошо, но разбирать иероглифы было трудно и не так интересно, как упражняться с оружием или играть.

– Чего я не видел в библиотеке? – хмуро спросил он.

Киа хмыкнула.

– Ты представить себе не можешь, сколько всего ты не видел, – проговорила девчонка. – И я недавно нашла… знаешь что?

Менесу вдруг передалось ее огромное возбуждение. Он посмотрел на Киа. У нее глаза горели; казалось, у девочки сейчас загорятся даже волосы.

– Что? – воскликнул мальчишка.

– Тсс!..

Киа прижала палец к губам, потом прижала обе ладошки ко рту – как будто тайна грозила выскочить наружу. Менес подумал, что сейчас она и краску на губах размажет, но ему было не до того. Он уже чуть не приплясывал от нетерпения.

– Ну, что? – шепотом воскликнул мальчик.

Киа быстро шагнула к нему и прошептала в самое ухо:

– Я видела записи первой женщины Ра! Его первой наложницы!*

– Как первой наложницы?

Менес был потрясен.

Он вообще до сих пор не думал, что у бога бывают какие-то наложницы. Хотя, конечно, должны быть. У всех значительных людей есть не по одной женщине, а уж у бога…

– Ты хочешь сказать, самой первой? Которая жила много-много сотен лет назад? – спросил он.

– Да, да, – сверкая глазами, прошептала Киа.

Менес нахмурился.

– Но как эти папирусы не истлели? – спросил он.

Киа пожала плечами.

– Наверное, Ра всему, с чем соприкасается, дает долгую жизнь, – сказала девочка. – Я нашла эти свитки в нише в стене, в потайном шкафу…

Менес потер лоб.

– Если он потайной, как ты его открыла? – хмуро спросил мальчишка. Чем больше она говорила, тем больше это напоминало вранье.

Киа опять прошептала ему в ухо, щекоча дыханием шею:

– Я просто поднесла к стене руку, она и разъехалась.

– Врешь! – не выдержал Менес.

Киа спокойно мотнула головой.

– Я тебе покажу, – сказала она. – Пойдем прямо сейчас.

Она схватила его за руку и повела за собой. Менес не сопротивлялся: его переполняло любопытство. И щекотало ощущение опасности, как будто перышком в горле.

Киа была смелая девчонка! Даже не всякий мальчишка решился бы на такое – в доме самого Ра!

Библиотека располагалась в огромном зале, так же причудливо отделанном, как зал воскрешения. Середину библиотеки занимали длинные столы – непохожие на маленькие обеденные столики – и длинные скамьи. Здесь дети могли делать уроки. Свитки же лежали в стенных шкафах, а сами стены были отделаны металлическими панелями, которые расходились, когда пожилой хранитель библиотеки подносил к ним особое устройство, что всегда носил на руке. Вроде кнопки, заставлявшей складываться звериную маску.

И чтобы такой шкаф открылся просто при поднесении руки?*

Дети вошли в библиотеку. Она была пуста. Хотя хранитель, конечно, дежурил на своем посту – это был уже старый, но крепкий бритоголовый человек, глубоко преданный Ра.

Он подошел к маленьким жрецам.

– Что вам угодно, господа?

В его тоне смешивались достоинство и подобострастие. По своему положению и возрасту этот человек был выше Менеса и Киа, но эти дети состояли при самом Ра – а в скором времени сделаются гораздо большими господами, чем он…

– Мы хотим почитать, – звонко сказала невозмутимая Киа. – Открой нам шкаф с речениями Мери-Ра, почтенный Яхмес.

– Сейчас.

Хранитель поспешил к шкафу, на который небрежно указала постоянная прилежная читательница. А Киа, когда Яхмес отвернулся, мотнула головой Менесу в его сторону:

– Иди! Выбирай! – шепнула она едва слышно.

Менес догадался, что хранителя требуется отвлечь. Мальчик путался в незнакомых текстах и не понимал их прелести, в отличие от Киа, но знал, что сейчас должен изобразить из себя книжника. Он подошел к хранителю, уже открывшему нужный шкаф.

– Дозволь, я выберу, – сказал он.

– Конечно, господин, – сказал старик мальчику.

Тот улыбнулся этому титулованию и протянул руку к первому свитку. Быстро проглядел и положил на место. Потом – второй. Хранитель почтительно ждал.

– Не посоветуешь ли ты мне книгу сам? – спросил Менес, невинно посмотрев на старого Яхмеса. – Эти я уже читал.

Обман удался им блестяще. Менес покинул библиотеку, держа под мышкой совершенно ненужную ему песнь о великой реке, а Киа – три длинных свитка с речениями какого-то Мери-Ра. Среди этих свитков она спрятала четвертый, с виду точно такой же. Или почти такой же. Папирус был более темным и хрупким, и это означало, что он старше остальных книг.

В доме бога все вещи жили очень долго и очень долго сохраняли первозданный вид – и это означало, что украденный Киа папирус на многие сотни, а то и тысячи лет старше остальных взятых ею книг…

– Куда пойдем? – шепотом спросил Менес, когда они отошли на достаточное расстояние от книгохранилища.

– А зачем куда-то ходить? – отозвалась Киа. – Кто увидит, что я взяла недозволенное?

Она в который раз приблизила губы к уху Менеса и прошептала:

– Думаю, сам Яхмес не знал об этом тайнике.

Менес наградил ее изумленным взглядом, а потом сказал, хотя изнемогал от нетерпения:

– Нужно пойти в классную комнату. Покажется странным, если увидят, как мы читаем посреди коридора.

Киа кивнула.

– Только уже поздно…

– И хорошо – там никого не будет, – ответил Менес. – Или ты испугалась?

– Нет, – гордо сказала Киа.

– Тогда идем.

Они молча пошли в классную комнату, которая действительно оказалась пустой. Как видно, таких книгочеев, как Менес и Киа, среди маленьких жрецов больше не было.

Дети сели рядом на циновку.

В зале было все еще светло – помимо обыкновенных масляных ламп и факелов, дворец освещался еще каким-то удивительным способом. Белый свет, который был ярче всего в зале воскрешения, озарял и классную комнату, хотя и слабее.

Но читать здесь было можно, пусть и с трудом.

Менес, сдвинув брови, повел пальцем вдоль иероглифической строки – а потом вдруг сдался, чувствуя, что у него зарябило в глазах. Черные знаки при таком освещении были уже плохо видны на коричневом фоне.

– Давай ты.

Киа взяла папирус и улыбнулась, как будто предвкушала пирушку. Хотя для таких, как она, книги лучше сладостей.

“Я, Хат, говорю это, – начала Киа вполголоса. – Я – первая любимица великого бога, взятая им из деревни…”

– Как ты, – не удержался мальчик.

– Не мешай! – приказала Киа.

“Я видела, как бог сошел на землю. Это был час, когда ночь превратилась в день и люди в страхе побежали от света Ра. Остался мой брат Инени. Ра взял его, а потом принял его облик и взял меня, как это хотел сделать Инени”.

– Я ничего не понимаю, – в благоговейном страхе сказал Менес.

Киа посмотрела на него – она покраснела под завесой своих стриженых волос.

– А я понимаю, – тихо сказала она. – Брат значит возлюбленный, Менес, жених… Хат говорит… что бог взял ее, как мужчины берут женщин…

Менес вспыхнул.

Дети в большом смущении молчали несколько мгновений. Потом Менес покосился на подругу.

– А почему ты думаешь, что эта Хат не врет? – спросил он. – Может, ей все приснилось? Что бог ее взял?

– Если она не та, кем называет себя, как эта книга попала сюда? – спросила в ответ Киа. – Ведь то, что книга здесь, значит, что Хат жила во дворце… Она была большая госпожа, и жила очень давно…

Девочка провела пальцем по ссохшемуся волокнистому краю рукописи.

– А почему это она госпожа? – спросил Менес. – Ведь во дворце живут и рабы.

– Рабы не умеют читать и писать, – ответила Киа. – И им не дают в пользование тайников.

Тут Менес остолбенел, полностью осознав смысл прочитанного Киа.

– Тут написано, что Ра взял этого Инени, – произнес он хрипло. – Это что…

Киа посмотрела на него, округлив глаза – а потом зажала рот обеими руками. Она фыркнула от невольного смеха, хотя тоже пришла в ужас.

– Нет, это должно быть другое, – сказала она. – Наверное, Ра взял Инени в свой дом, как тебя и меня.

– А зачем ему было принимать облик Инени? – спросил Менес.

Вдруг оба поняли, что каждое слово их – запретно.

Дети, уставившись друг на друга, подумали, что если хоть одно слово из их теперешнего разговора долетит до Ра, их ожидает немедленная смерть.

– Я не понимаю, что это значит, – прошептала Киа. – Это большая тайна…

– Сам знаю, – буркнул Менес. – Спрячь это получше, – посоветовал он.

– Сама знаю, – надменно ответила Киа в таком же тоне.

Они с напряжением смотрели друг другу в глаза.

– Я не верю этой Хат, – вдруг заявил Менес.

Он очень не хотел верить в слова, которые прочитала Киа. Но, может быть, это опять – то, чего он не понимает, как вчерашняя казнь?

– Ра имеет человеческий облик, – шепотом сказала девочка. – Может быть, это тот самый…

– Я сказал, что не верю! – отрезал Менес.

Он прикрылся ладонью. Мальчик был разгорячен, но его била дрожь. Великий Ра, что происходит…

– Я доподлинно знаю, что Ра берет себе наложниц из числа жриц, – вдруг сказала Киа. – В этом Хат не солгала.

Менес медленно отнял руку от лица и уставился на девятилетнюю жрицу в каком-то священном ужасе.

* Отсылка к моему фанфику, посвященному нисхождению Ра на Землю. Речь идет о главной героине, невесте юноши, в которого вселился гоаулд.

* Электрическая энергия тела (фотоэлементы) – этот же принцип, который я придумала на основе существующих законов вселенной Stargate, описывается в романе “Свет, сошедший на землю”. В фильме Ра открывает тайник с силовым устройством, поднеся к нему ладонь. Люди также обладают своими формами энергии, хотя и гораздо более слабой.

========== Глава 9 ==========

Они дочитали украденный папирус до конца – незнакомая Хат, умершая тысячи лет назад, рассказывала вещи, которые происходили и сейчас. Происходили всегда. Как будто бы всегда…

Как будто это было вечно – служение жрецов и воинов, чудесные летательные и стреляющие машины, великий город Мен-Нефер-Ра, дворец бога и пирамида Ра в пустыне*…

Только теперь дети стали понимать, как все начиналось.