Текст книги "Звездный демон (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Киа впервые за долгое время тщательно осмотрела себя в зеркале – ее облик был обликом дикой воительницы, а не великой госпожи. Загрубелые ладони и ступни, обломанные ногти, шрамы и кровоподтеки; черный загар…

“Как жаль, что здесь не осталось ни одного ребенка-жреца! Они, конечно, рабы Ра – но заставить их служить нам было бы нетрудно”.

Но ей пришлось довольствоваться Хмес, которой никогда до сих пор не приходилось ухаживать за знатной женщиной так заботливо, как следовало; и уж и подавно – за царицей. Киа нельзя было еще принимать ванну из-за глубокой свежей раны; но рабыня обмыла ее в ее комнате – Киа получила собственные просторные покои – умастила благовониями, обрезала ногти и волосы, так что теперь ее черные густые волосы заканчивались ровной линией: посредине спины и на лбу, аккуратной челкой, как Киа носила всегда. Киа надела на лоб узкий золотой обруч, на руки – браслеты, не забыв своей боевой награды. Ее стройное тело, закалившееся в битвах и ставшее твердым, как камень, облекло вышитое тонкое платье с широким серебряным поясом. Грудь отягчил широкий воротник из бирюзовых бус с малахитовыми подвесками. Глаза, подведенные и удлиненные черной краской, были густо подкрашены малахитовой пудрой, губы – оранжевой хной.

Киа долго смотрела на себя в зеркало; потом подняла руку и нежно провела по гладкой щеке рукой, украшенной золотым браслетом и свежим багровым рубцом. Богиня-воительница. Что же, разве ее народу нужна не именно такая богиня?

Закончив туалет, Киа выпила для подкрепления вина и встала, опираясь на трость черного дерева: во дворце Ра нашлись и такие вещи. Во дворце Ра можно было найти все.

Киа почти не хромала – трость скорее придавала ей еще больше внушительности. Люди, попадавшиеся ей навстречу, кланялись; на лице Киа появилась едва заметная улыбка. Она отвечала своим подданным небольшими наклонами головы.

Киа направлялась в тронный зал – не на праздничный пир, а на срочный военный совет. Они не повторят той ошибки, которая едва не погубила их после первой победы.

Войдя в зал, Киа прежде всего увидела бога.

Менес восседал на престоле Ра, окруженный своими воинами, – ничуть не похожий на Ра, но, без всяких сомнений, божественный правитель. Он был одет в драгоценную юбку-повязку и золотой нагрудник с черно-белыми эмалевыми вставками. Прекрасные черные волосы царя были распущены и спускались на спину; их придерживало несколько тугих тонких кос, заплетенных ото лба и висков и перевитых жемчугом, а чело его венчал такой же золотой обруч, как и у Киа. Черные глаза повелителя были подведены не белым, привычной боевой раскраской, – а черным, так что казались еще больше, глубокими и бесстрастными, как у изваяния. При виде Киа взгляд Менеса потеплел, на губах появилась улыбка.

Киа со всей серьезностью опустилась перед царем на колени и коснулась лбом пола. Когда она выпрямилась, Менес уже шел ей навстречу, улыбаясь и протягивая свою божественную, карающую и щедрую руку. Он поднял жену на ноги и подал ей ее трость.

Пока царь вел ее к тронному возвышению, Киа увидела, что у подножия его стоит высокое кресло из черного дерева со слоновой костью. Повинуясь жесту Менеса, один из воинов поднял кресло на самую вершину возвышения и установил рядом с царским троном… сместив этот трон в сторону!

Киа даже приоткрыла рот, поняв, что это означает. Менес же невозмутимо усадил жену на ее место рядом с собой и опустился на свой трон.

И как только они воссели рука об руку и воззрились с высоты на своих подданных, те пали ниц. Киа потребовалась вся воля, чтобы не вскочить. Только сегодня она сражалась бок о бок с этими людьми и преломляла с ними хлеб, а теперь они простерлись перед нею на животе!

Менес спокойно взирал на эти знаки почитания, положив украшенные перстнями руки на подлокотники. Люди поднялись и благоговейно смотрели ему в лицо – на Киа они даже не смели взглянуть, как на сокрытую покрывалом статую в сумраке святилища. Царь заговорил, глубоким и звучным голосом.

– Я, волею Ра владыка Та-Кемет, – Менес сделал паузу, – принимаю в свое сердце всех людей и все заботы Та-Кемет. Я принимаю титулы: Са-Ра, Хор-Аха*, возлюбленный богом, властитель обеих земель, фараон, живущий вечно. Моей супруге, госпоже Киа, мое величество дарует титулы…

Затрепетавшую руку Киа накрыла сильная горячая рука мужа. Ее глаза пленил его сияющий гордый взгляд.

– Небт-Маат, Бенер-Иб*, возлюбленная богом, властительница обеих земель, великая царица*.

Киа на миг прикрыла глаза; открыв их, она снова увидела простершихся ниц людей. Они делали это добровольно… от всего сердца!

Их властители тоже должны от всего сердца служить своему предназначению.

– Великий Са-Ра, – спокойно и звучно проговорила царица. – Мое сердце поет и смеется, радуясь нашей победе, я покорена твоей милостью, но прежде, чем торжествовать, следует заняться делами государства. Заботы Та-Кемет, которые ты принял в свое сердце, не терпят отлагательства.

На губах юного царя мелькнула улыбка, он склонил голову, восхищаясь этой дерзостью.

– Ты права, великая царица. Ты видишь, что я созвал совет, дабы немедленно заняться делами государства. Наш могущественный враг все еще жив и, должно быть, в этот самый миг собирается с силами.

Киа склонилась с трона, стиснув подлокотники, ее раненую ногу неожиданно пронзила боль.

– Государь, тогда прошу тебя: сядем в круг, чтобы говорить с нашими советниками на равных. Мы все утомлены битвой. Это будет долгая беседа.

– Хорошо, – сжалился над нею Менес. Он нахмурился, помогая царице встать; ему неприятно было показывать свою слабость… но ведь не возомнил же он себя, в самом деле, неподвластным болезням и увечьям?

Но молодой царь с явным облегчением опустился на подушки, которые по его приказу раскинули на полу слуги. Киа не узнавала этих людей, но догадывалась, что Менес набрал их из богатых домов города, пока она отдыхала и занималась своим туалетом.

“Покорны ли нам мирные жители? Ах, что об этом спрашивать! – подумала с досадой Киа. – Покорности тех, кто незнаком с оружием, всегда легко добиться. Но Ра…”

Фараон хлопнул в ладоши и приказал юному быстроногому слуге, с ловкостью распростершемуся перед собранием ниц, принести вина и лепешек.

– Друзья, – с волнением начал владыка, как будто, сев в кружок товарищей, опять уравнялся с ними. – Ра бежал, и нужно определить, каким путем он отступил и откуда может явиться опасность. Это сейчас главное.

“Ты объявил себя властителем обеих земель, – вдруг подумала Киа, – а ты их даже не знаешь, ни городов, ни селений. Гарнизоны Ра, далекие от столицы, даже не слышали о тебе. Ах, безрассудный мальчишка!”

– Царь, нам известно, куда бежал Ра, – сказала Киа совсем не то, что думала; мужчины с величайшим вниманием посмотрели на нее. – Он бежал через Звездные Врата в свои небесные владения, откуда доставляют наквад.

– А это значит, что Ра рассчитывает наложить свою руку на наквадные копи! – перебил ее Менес, в котором сейчас не осталось никакой царственности, только молодой пыл и нетерпение. – Ра перережет нам пути к накваду и лишит нас оружия! Но ведь мы сражаемся простым оружием, – прошептал он тут же и вопросительно взглянул на жену.

– Господин, мы лишимся также и воздушной разведки, – напомнила Киа. – Кроме того…

– Кроме того, никто из нас не знаком с устройством Звездных Врат! – воскликнул Туту, сидевший по левую руку от правителя. – Мы не сможем открыть их, это сможет сделать только Ра!

– И только тогда, когда сочтет это нужным, – мрачно сказал Менес.

– Государь, если ты соблаговолишь прислушаться к моим словам – Врата должны быть уничтожены, – неожиданно очень серьезно произнесла царица. – Мы должны добраться до них, разрушить и похоронить их в песке. Ра знает такие способы войны, какие нам и не снились…

– Нет!

Менес вздернул подбородок.

– Я не желаю терять небесных владений Ра и его наквадных копей, – заявил он. – И я желаю получить это существо! Живым или мертвым… но лучше живым.

На лице божественного правителя появилась такая жажда, что Киа горько пожалела о том, что не может уничтожить Врата самостоятельно.

Ра предуведомили о приближении врага за несколько часов. Ра услышал о численности войска; но более, чем число, на него подействовало сообщение о величине воздушных сил и количестве энергетических копий противника. Гоаулд подумал, что возможность проиграть этот бой гораздо выше, чем он полагал до сих пор…

Ра же хотел победить наверняка. Земля в сравнении с Абидосом была раем; но только отступив на Абидос, он смог бы полностью взять под контроль добычу наквада и спланировать ответный удар. Людишки не знали, как открываются Врата… во всяком случае, те, которых привел с собой Менес. И Ра знал, что для победы ему будет достаточно уничтожить Менеса – после гибели энергичного и необычайно умного для таури полководца его солдаты превратятся в то же стадо, каким были прежде.

Ра собрал всю свою дворцовую гвардию, а также отозвал с постов половину городской стражи. Если кто-то из них и сомневался в своем боге, один вид его опять поверг людей в трепет. Ра объявил им свою волю – он желает немедля отправиться в свои небесные владения.

О том, что приближается враг и их правитель просто спасается бегством, его воины еще не знали; а когда они окажутся на Абидосе, то и не узнают. Кроме того, эти люди привыкли к повиновению.

И, конечно, они не могли знать, что Ра подверг их мощному ментальному воздействию – использовав для этого немалую часть своей энергии, полученной при последней подзарядке…

Ра воспользовался для отступления порталом, который вел из дворца прямо в храм перехода, где располагались Врата. Перчаток-пультов управления в дворцовом арсенале было всего три – но Ра, применив свою энергию, смог удержать портал открытым гораздо более длительное время, чем обычно. После прибытия на Абидос ему опять потребуется саркофаг; к счастью, он держал там запасной.

Сначала жрецы, а потом и воины организованно, без волнения и единой собственной мысли переправились в храм перехода в пустыне. Это заняло около часа. Путешествие же через Врата, через бесчисленное количество световых лет, произошло гораздо быстрее: Врата, в отличие от порталов, могли оставаться открытыми более часа.

По прибытии на негостеприимный и бедный жизнью Абидос – отвратительное место для обитания высшего существа – Ра пришлось совершить самую длительную пешую прогулку за последние десятки лет. Гоаулд расположился в небольшой крепости, в которой держал припасы на случай отступления… вот на такой крайний случай.

И там правитель землян наконец смог вздохнуть и поразмыслить спокойно. Уничтожить Менеса – это было сейчас первостепенной задачей.

Наквадная бомба, вот что подойдет.

Ра был хорошим инженером даже для гоаулда, и смог бы изготовить взрывное устройство, не располагая чертежами. Его разум, хранивший непредставимое для таури количество информации, не позволял Ра свободно восстанавливать все сведения, которые ему хотелось, – постоянно помня все события своей жизни, не выдержал бы даже гоаулд. Но наиболее важную информацию он мог вспомнить при помощи саркофага, причем с абсолютной точностью.

Но прежде, чем действовать, следовало подавить бунты рабочих. Ра скоро узнал, что надсмотрщик над работами солгал ему, – и разгневался и обрадовался сразу. Добыча наквада не прекращалась, требовалось не разрабатывать новые месторождения, а всего лишь опять подчинить себе примитивных и неорганизованных абидосских рабов. Ра приступил к этому немедленно.

* “Хор-воин”: подлинное тронное имя фараона Менеса.

* “Сладостная сердцем”: предположительно – имя жены Менеса.

* Титул главной жены фараона.

========== Глава 46 ==========

Когда совет был завершен, Менес сделал то, о чем вспомнил только по его завершении. Он отправил вестника к своим родителям.

Конечно, глубоко в сердце Менес ни на миг не забывал о них… о матери… но это было так больно, так страшно: узнать об участи Сит-Ра и Нефертари. Богоподобный царь, ожидая возвращения вестника, скорчился на полу в опустевшем зале, закрыв лицо руками, – точно ребенок, встретивший хищного зверя и надеющийся, что чудовище исчезнет, если он перестанет смотреть…

Менес всхлипывал.

Киа тоже оставила его, и царь был рад. Киа не видела, что делается с ее повелителем. Хотя именно сейчас он так хотел бы прижаться к ее груди, чтобы она утешала его, подобно матери…

Торопливые шаги, стук и звон браслетов – вестник возвратился и пал ниц. Менес вскинул голову и уставился на слугу расширенными глазами; он утер щеку, на которой остались черные разводы.

– Что?..

– Великий Хор, – начал вестник, поднявшись с пола только на колени и потупив глаза.

Менес схватил себя за волосы.

– Мои родители…

Слуга кивнул и опять горестно и бессильно простерся ниц, как будто мог этой покорностью уменьшить скорбь повелителя. Менес несколько мгновений смотрел на смуглую спину, на которой лежал серебряный амулет, – а потом сам простерся ничком и глухо зарыдал, вцепившись в подушки. Он не заметил, как вестник вышел, а может, выполз прочь, стараясь производить как можно меньше шума.

Посланный Менеса радовался, что его царь не видел того, что видел он, – своего разоренного дома, в котором не осталось ни души. Ра жестоко отомстил изменнику, нанеся ему сердечную рану, от которой не может быть исцеления.

Киа пришла к мужу позже, когда уже совсем стемнело, – вечером того самого дня, когда они одержали величайшую победу. Она чувствовала, что следует дать мужу пережить первое горе в одиночестве, – несмотря на потребность в утешении, Менес прежде всего великий царь, который потом не простит ни ей, ни себе, что его застали в неподобающем виде: плачущим, как дитя, катающимся по полу и проклинающим свое зловонное имя…

Когда Киа увидела повелителя, он все еще плакал, но теперь был почти спокоен – сидел понурившись на полу и щипал подушку. Царица подошла к Менесу и опустилась рядом на колени. Он не поднял головы, как будто не заметил жены.

Тогда Киа подалась к мужу и обняла его за шею; и Менес крепко прижал ее к себе, раскачиваясь вместе с ней и всхлипывая.

– Я убийца моей матери, – прошептал молодой победитель. – Ра убил ее и моего отца, когда я бежал… О, что мне делать, как жить?

Киа так крепко сжала мужа в объятиях, как будто хотела принять в себя яд, скопившийся в его груди и изливавшийся жгучими слезами.

– Нужно жить, – прошептала она. – Нужно, великий царь. Войны всегда ужасны, любимый, а ты…

Она сжала безвольные ладони Менеса и, отстранившись, посмотрела в его вымазанное краской и слезами лицо.

– Ты выполняешь свое предназначение, – сказала Киа, повысив голос. – Слышишь ли ты меня?.. Такова была твоя судьба! Быть может, твой отец сам пожертвовал жизнью для тебя, отказавшись тебя разыскивать!..

Менес притих.

– Вот как?

Киа кивнула.

Менес завел за ухо волосы.

– А мать?..

– Ты думаешь, что она не пожертвовала бы жизнью для сына? – отозвалась Киа.

Менес поник головой.

– Все равно это я убил их… Этому не может быть оправдания…

Киа снова обняла его, ничего больше не говоря, и заплакала вместе с ним. Они долго облегчали грудь в объятиях друг друга, эти боги и повелители мира. И если кто-то из людей, принявших их власть, что-то услышал или увидел – он промолчал и ничего не сказал другим, и сам с собой тоже об этом более не говорил.

Менес и Киа легли вместе, в своей царской опочивальне, но не для любви – а просто затем, чтобы ощущать друг друга рядом. Менес заснул, прижавшись к Киа, как к утраченной матери, а Киа не спала. Она думала о своих родителях.

Как она хотела бы разыскать их и привезти во дворец! Неби и его жена должны были уцелеть – если за прошедшие годы их не убила старость или моровое поветрие: болезни далеко обходили дом Ра, но не щадили его рабов, удаленных от двора.

“Но вынесет ли Менес то, что мои родители живы, если я разыщу их и он будет каждый день видеть их перед глазами?”

Если это причинит царю боль, Киа согласится даже на то, чтобы ее отец и мать поселились не во дворце, а в своем старом доме. Но только рядом с ней.

“Теперь я хотела бы родить Менесу дитя, – подумала царица. – Но способна ли я на это, как оказалась способна стать его соратником и советником?”

Киа прижала к себе мужа, казавшегося во сне гораздо моложе и беззащитнее, и поцеловала его спутанные длинные волосы.

“Не отошлешь ли ты меня от себя, Са-Ра, если я окажусь бесплодной?”

Менес вполне был способен на это. Уже изменивший один раз, пусть даже демону, лгавший врагам и союзникам… почти утративший веру, кроме веры в себя…

“Он верит и в меня, – подумала Киа. – Я – богиня, я – Маат, которой подчиняется все, и даже солнце… Вот так, господин мой”.

Великая царица еще раз поцеловала мужа и, прижавшись к нему, закрыла утомленные глаза.

Наутро Менес был по-прежнему подавлен, как будто вдруг ушла вся радость от победы. Едва ли следовало ожидать другого – Менес, несмотря на свои победы, свои необыкновенные дарования, ум и силу, был только человек, молодой человек, с корнем вырвавший себя из родной земли… чтобы создать заново себя, свои верования, обрести другую опору. Его уверенность в себе была подорвана внезапно и безжалостно. Менес был не Ра, живший тысячи лет и переживший столько потерь, сколько хватило бы, чтобы сломить тысячи смертных, чей век был так короток.

Киа завтракала вместе с мужем: никого больше он не хотел и не мог видеть. Киа не решалась заговорить с Менесом о своих родителях… просто сидела рядом с ним, давая ему силы своим сочувствием.

– Я увековечу их, – вдруг сдавленно сказал царь.

Киа вздрогнула.

– Что ты говоришь?

– Моего отца и мать. Прежде всего – мою мать, прекрасную Нефертари, – произнес молодой бог. – Я выбью ее имя на мраморной стеле и водружу эту стелу в храме Ра. В самом святилище!..

– Тише! – воскликнула Киа, видя, как муж весь вспыхнул, сжав кулаки.

– И статуи, – продолжал Менес. – Я хочу, чтобы мои родители вечно жили в своем образе, и прикажу мастерам Ра изваять их в самом твердом черном камне. Им будут поклоняться, как богам! Я прикажу!..

“А тебе?” – подумала Киа.

Несомненно, Менес намеревался подобным же образом обессмертить и себя, и свою царицу – теперь, когда такая мысль уже пришла ему в голову. Сколько же труда простых людей на это пойдет? Но царь сейчас не думал о простых людях.

После завтрака Менес вознамерился отправиться в родительский дом. Киа не могла предоставить его самому себе во время такого печального путешествия и вызвалась сопровождать повелителя. Менес принял ее предложение с молчаливой благодарностью.

– А твоя гвардия? – напомнила Киа. Менес усмехнулся почти презрительно.

– Я никого здесь не боюсь.

Вдвоем победители покинули дворец, не сказавшись никому – кроме стражника, стоявшего в карауле у дверей, который не посмел их задержать.

Они прошли по улицам, миновали пустую площадь перед храмом… город казался нежилым. Люди все еще боялись высунуться из домов. Какой-то горожанин попался царственной чете навстречу и поспешно упал носом в пыль…

– Вот видишь? – Менес посмотрел на жену со спокойным презрением. На того, кто преклонился перед ними, он даже не взглянул. – Чего нам здесь бояться?

“Ты просто еще слишком молод, – подумала Киа. – Враги нападают не только в бою и сражаются не только лицом к лицу”.

В своем пустом доме Менес задержался надолго.

Он медленно, с мучительной болью, выражавшейся и в лице его, и даже в поступи, обошел комнаты; опускался на колени и утыкался лицом в дорогие с детства вещи… садился в кресла, в которых сиживали мать и кормилица…

Киа глотала слезы, глядя на это.

Потом царь, не сказав ей ни слова, направился обратно во дворец. Киа уже забеспокоилась – сможет ли он сейчас удержать бразды правления? Способен ли думать о том, что никак нельзя отложить? Ведь они могут потерять все!..

В коридоре дома бога Менес столкнулся с одним из своих воинов. Тот отскочил и поспешно склонился перед ним.

– Прости, повелитель!

– Где ты был? – мрачно спросил Менес, хотя с большим правом такой вопрос его люди могли бы задать ему самому. Как мог он бросить их в эти важнейшие часы?

– Я побывал дома, царь, – ответил солдат, вернее – офицер; услышав, каким тоном это сказано, Менес быстро поднял голову.

– И что же?

– Моя мать и старший брат умерли, – ответил воин, глядя в землю. – У меня больше никого не осталось.

Губы Менеса дрогнули; и вдруг он быстро и горячо обнял офицера.

– Терпи! Укрепи свое сердце и молись!..

– Да, царь…

Когда Менес выпустил его из объятий, воин отвернулся, чтобы скрыть слезы. Менес же вдруг стал каким-то одухотворенно-спокойным, точно понял для себя что-то важное и утешительное.

– Иди и передай остальным мой приказ! – повелел он офицеру. – Всем, сколько ни есть, собраться в тронном зале!

Воин отбил поклон и быстро ушел.

Когда все собрались, Менес прежде всего спросил – сколько из них отлучалось из дворца, чтобы повидаться с семьями. Воины пришли в замешательство: такого разрешения им не давали. Но Менес уже и сам видел, кто уходил домой… по лицам.

– Тем, кто еще не виделся с родными, даю такое дозволение, – ясным голосом сказал молодой царь. – Тем же, кто уходил без приказа…

– Впредь за такое будет следовать кара! – вдруг воскликнул Менес, встав во весь рост и сверкая глазами. – Вы подчиняетесь мне как военачальнику, вы приняли меня своим царем – а мои воины должны быть послушны мне, как корабль кормчему, как парус ветру! Все слышали?..

Люди виновато опустили головы. Менес видел, что некоторые из них плачут… от стыда и горя. Он был не одинок в своем несчастье.

– Мое сердце скорбит вместе с вами, – дрогнувшим голосом сказал Менес. – Знайте, что у меня умерли отец и мать… и когда я услышал об этом, мне показалось, что лучше бы мне быть нерожденным…

Все воины теперь слушали его. Менес умел завладевать вниманием людей.

– Но я верю, храбрые мужи… знаете ли, в чем моя вера?

– В чем? В чем?

Люди приподнимались, едва дыша, как будто слушали пророка.

– В том, что за смертью есть другая жизнь, а эта жизнь – только ее преддверие, – твердо проговорил царь.

– Но почему? – осмелился спросить кто-то.

Менес улыбнулся; это была скорбная улыбка, но за нею угадывалось величие ощущавшейся молодым повелителем правоты.

– Потому, мой друг, что иначе эта жизнь была бы слишком жестока, а справедливость – недостижимой мечтой, – сказал он.

========== Глава 47 ==========

Мен-Нефер-Ра подчинился победителям без единой попытки сопротивления. Воистину – какой безумец пойдет против тех, кто ниспроверг самого Ра?

“Они не любили его, – думал Менес. – Они любили то, что он им давал, свою прекрасную жизнь. Я любил Ра и был счастлив этой любовью – но любить так, как божественный воин, эти мелкие люди не способны…”

Менес прежде всего осмотрел оружейные склады. Несмотря на горе, давившее его, как каменная плита, эта ревизия принесла ему большое удовлетворение: царь обнаружил большой нетронутый запас наквада, а также еще целых пятнадцать виман и части летательных аппаратов, требовавших сборки.

“Нужно перевернуть городские книгохранилища, – думал Менес. – Здесь должны быть книги с описанием работы машин и других чудес Ра… Он оставил нам много… А если я смогу завладеть им самим…”

От такой мысли сладко и горячо сжималось сердце. Не только радость утоленной мести – это будет ключ к могуществу Ра… Менес выпытает у своего врага все известные тому тайны жизни и станет величайшим из земных царей, а его народ – счастливейшим из народов.

Несколько людей, которые считались в войске самыми учеными, Менес отрядил на ревизию городских библиотек. Жене своей, великой и премудрой царице, он предоставил заняться дворцовой библиотекой. Киа восприняла это – не то приказ, не то милость – с радостной благодарностью.

– Ты безгранично добр, мой царь, – сказала она.

– Я дарю тебе все это книгохранилище, – ответил Менес, глядя на супругу серьезно и уважительно. Он не знал никого, кто бы был более достоин такого дара и такой заботы, нежели она.

Киа блаженно вздохнула, потом взяла повелителя за руку и поцеловала ее.

– Ты знаешь мое сердце… Но сейчас, – она запнулась, опустив глаза, – я желала бы сделать дело, о котором думаю непрестанно…

– Какое же? – спросил Менес.

Киа видела его согласие исполнить все, о чем она попросит, – как тогда, когда они любили друг друга в крепости посреди пустыни. Но теперь этот человек, ее муж, был самым могущественным из людей… более, чем человеком.

– Я хочу привезти во дворец моих родителей, – сказала Киа, отважившись посмотреть Менесу в лицо.

Молодой царь побледнел. Киа, глядя в его остановившиеся глаза, от всей души пожелала взять свои слова обратно; но тут он вымолвил с усилием:

– Хорошо… Это только справедливо…

Киа улыбнулась, раскрыв объятия, и Менес подался к ней и прижал ее к себе.

– Сладостная сердцем… как мог бы я не сделать все, о чем бы ты ни попросила? – прошептал он, нежно лаская ее плечи. Киа казалось, что в этом мужчине живет солнце, так горячи были его руки, отливавшие бронзой гладкой кожи и золотом запястий.

– Но, Са-Ра… в твоем войске нет никого, кто бы знал путь в нашу деревню, – сказала Киа. – Никого, кроме меня.

Менес нахмурился.

– Но ведь ты не умеешь летать!

Киа виновато вздохнула.

– Я должна полететь с одним из твоих пилотов, чтобы указывать ему дорогу, – произнесла она.

Менес приоткрыл рот; глаза его полыхнули. Но он совладал с собой.

– Хорошо, я отпускаю тебя, – сказал он. – Иначе нельзя, ты права.

Киа улыбнулась.

– Пусть меня отвезет Туту. Ты знаешь его и веришь ему… и неужели ты не веришь мне?

– Верю! – воскликнул Менес.

Но до конца он не верил ей, как и она – ему. Как, наверное, и все слишком выдающиеся и умные люди, мужчины и женщины.

Киа поцеловала мужа, а он нежно прошептал ей, что сделает для нее все. Царица улыбнулась, как будто не сомневалась в этом. Хотя Менесу она верила больше, чем другим, – они испытали себя, друг друга и свою любовь, как это мало кому удается.

Туту как пилот не уступал Менесу, и поручение царя воспринял с радостью и гордостью. Киа чувствовала, что этот воин – из тех, кто боготворит Менеса. Многие из его людей признали божественность своего вождя потому, что им нужен был бог-правитель и порядок, подобный прежнему; но многие искренне уверовали в Менеса, им казалось священным все, что от него исходит…

Киа изумляло подобное – да, она и сама порою ощущала себя богиней, но чаще только смертной женщиной, пусть и незаурядной. Как же думал о себе в своем сердце Менес, и как о нем думали остальные? После владычества Ра?

– Туту, кто наш царь – человек или бог? – спросила она пилота, когда они взлетели над землей. Бедняга Туту вначале извелся, пытаясь придержать великую царицу и одновременно боясь ее касаться, а потом Киа резко приказала ему лететь как обычно, иначе они упадут.

– Он бог, – убежденно сказал Туту.

Киа замолчала, чтобы не отвлекать пилота от управления, и продолжила всматриваться в землю.

Она сразу узнала знакомые места и крикнула Туту снижаться так резко, что он чуть не потерял управление. Он понесся к земле, и Киа увидела, как от их летательного аппарата разбежались люди в лохмотьях. Ну конечно! Для них все господа в кабинах виман – враги, кровопийцы!

А разве нет?

Туту почтительно высадил царицу, потом выбрался сам.

– Куда теперь, госпожа?

Они оглядывались, и их взор, казалось, поражал людей, подобно огнемету – кто еще не пал ниц, поспешно сгибался и закрывал голову руками. Киа первая заметила это, и вид множества своих односельчан в покорных позах вызвал у нее и болезненное чувство, и… большое удовлетворение.

– Слушайте меня! – властно крикнула она. – Мы вам не враги, мы ваши освободители!

Некоторое время все продолжали лежать, почти лишенные животным страхом способности понимать слетевших к ним небожителей. Потом люди начали поднимать головы; наконец на Киа и Туту смотрели уже все.

– Кто вы? – спросил какой-то молодой мужчина. Киа не помнила его.

– Я – великая царица, супруга божественного царя Менеса, избавившего Та-Кемет от злой власти демона, – сказала она. – Ра пал. Вы слышали об этом?

Люди заахали, потом стали хвататься за волосы, друг за друга; кто-то улыбался – неверяще, ошеломленно, – а кто-то в страхе заплакал. Что теперь будет, не хуже ли прежнего?

– Зачем ты прилетела, великая госпожа? – боязливо спросил ее тот же мужчина.

– Я прилетела за моим отцом, – царственно ответила Киа. – Это Неби, бывший прежде наставником жрецов. Он и моя мать живы? Позовите их сюда!

Ее собеседник припал к земле, потом вскочил и побежал к ее дому. Киа, ощутив внезапную слабость в коленях, схватилась за Туту, и тот поддержал царицу под руку. Каким сильным, красивым и нездешним казался этот воин в сравнении с ее жалкими родичами!

И вот наконец посланец вернулся, и с ним шли ее родители.

Неби очень постарел; а его одежда, худоба лица и рук заставили царицу схватиться за сердце.

– Отец! Мать!

Ее бедная мать тоже стала старухой. Но они были живы, и смотрели на Киа как на благое божество, на небесное знамение, которого не чаяли дождаться…

– Киа!

Отец хотел припасть к ее коленям, но Киа не позволила и, подняв его, прижалась к груди Неби. От него пахло старостью и болезнью… да, он был чем-то болен, и как теперь понять – чем?

– Чем вы жили все это время, отец? – спросила Киа, заглядывая в глаза то ему, то матери.

– Разве это важно? – ответил за двоих Неби; в глазах его блестели слезы. – Я и не думал, что увижу… скажи, правда ли, что Ра мертв?

– Он не мертв, он низложен – бежал, – ответила царица.

Лицо Неби осветилось, и вдруг он снова показался дочери мудрецом, перед которым она преклонялась.

– А ты – наша царица? – снова вопросил отец, с вниманием и надеждой вглядываясь в ее глаза.

Киа кивнула.

Неби глубоко и радостно вздохнул, потом опустился перед ней на колени и припал к ее ногам.

– Слава богам! Слава тебе, великая царица!

У Киа бешено забилось сердце. Отец – отец говорит ей такие слова? Признает ее высшим существом, которому покоряется даже ее родитель, ее природный господин?

Но Неби был мудрее всех, кого она знала…

Киа ласково склонилась над отцом и погладила его волосы, поседевшие больше, чем наполовину.

– Поднимись, отец. Прошу тебя: никогда больше не преклоняйся предо мной. Я прилетела забрать вас во дворец… слышите? Вы будете жить со мной!

Остальные селяне смотрели на эту беседу, точно на священный обряд, – боясь пропустить хоть слово и вместе с тем боясь даже шевельнуться. Отец Киа словно бы помолодел от счастья; мать же тихо заплакала.

– Вы полетите с моим пилотом, – сказала Киа, видя, что ее слова наконец поняли и поверили им. – Сначала ты, матушка, потом отец. Кабина может вместить только двух человек.