Текст книги "Звездный демон (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Киа опустила голову и, горько всхлипывая – так она измучилась, и телом, и духом, – продолжила работу. Вскоре ее слезы высохли: ни на что, кроме копания, сил и внимания больше не осталось.

Когда стало так светло, что и воины, и их повелительница, вместе со всеми превратившаяся в чумазого землекопа, смогли ясно видеть друг друга, Киа услышала предупреждающий возглас. Подумав, что их нашли, она выронила лопату и рассекла себе ногу; зашипев, презирая боль и кровь, распрямилась и задрала голову.

Розовое новорожденное небо было чисто.

– В чем дело? – крикнула Киа.

– Нужно кому-нибудь выбраться и спустить нам веревку, царица, – ответили ей. – Иначе мы здесь сами себя похороним! Погляди – мы в яме почти с головой!

Киа посмотрела на край котлована, из-за которого ей уже не было видно горизонта, и сглотнула.

– Спустите сюда веревки, привязанные к Вратам, – сказала она. – Врата удержат вес любого!

Радуясь сметливости госпожи и ужасаясь собственному кощунству, один из воинов выполз из ямы и сбросил товарищам длинные веревки, доставшие почти до дна. И сами Звездные Врата, и фигурки людей, замысливших такое над ними учинить, должны были быть уже хорошо различимы сверху.

Ласковое солнце сейчас было им самым страшным врагом – как и всегда!

Мышцы Киа давно молили о пощаде, но она продолжала рыть вместе со всеми, пока глубина ямы не достигла роста высокого мужчины. Только тогда копатели остановились.

Они сели; Киа, соскользнувшая на дно котлована почти без сил, простерлась, раскинув руки и ноги. На непристойность ее вида и непристойность позы никто даже не обратил внимания: воины лежали без единой мысли, кто где упал, как усталые животные.

Потом со стонами и руганью начали подниматься. Киа на четвереньках подползла к краю ямы и ухватилась за веревку. Никто сейчас не смог бы и не подумал бы о том, чтобы ей помочь.

Обдирая о суровую пеньку уже содранные руки, Киа сжала зубы и поползла, то подтягиваясь, то упираясь невозможно грязными ногами в сыпучие края котлована. Несколько раз ей казалось, что вот-вот руки разожмутся и она кубарем полетит вниз и что-нибудь себе сломает. Исцелить ее больше будет некому.

Но Киа сумела перевалить через край ямы – и несколько мгновений лежала ничком, погрузив руки и колени в уже нагретый песок; блаженствуя, изгнав из головы все мысли. Потом тепло ее ложа и тепло солнечных лучей отрезвили царицу.

– Здесь скоро будет пекло! – воскликнула она, обернувшись к своим воинам, двое из которых уже выбрались следом за госпожой. – Нужно заканчивать работу, как можно скорее!

Она нащупала на поясе флягу с водой, о которой до сих пор не вспоминала; жадно выпила половину и только тогда остановила себя.

– Ну, все наверху? – позвала она своих товарищей. – Давайте спускать Врата, живее!..

Теперь уже все, включая и царицу, впряглись в волокушу – и потянули из последних сил; Врата, уже осевшие в песке, с трудом сдвинулись с места, но в конце концов уступили людям. Киа казалось, что у нее вот-вот что-нибудь надорвется внутри от такого напряжения. Но вот, наконец, Врата доползли до края…

– Отойдите! – хрипло крикнула Киа.

Наквадное кольцо покачнулось на краю, словно бы раздумывая; а потом, увлекаемое собственной неподъемной тяжестью, заскользило на дно своей могилы. Люди смотрели на это в сладком ужасе – как смотрели бы на низвержение когда-то высоко почитаемого идола.

Люди подошли к краю ямы и заглянули внутрь. Врата улеглись плохо – почти на дно, но уперлись ребром так, что край едва ли не выдавался наружу.

– Давайте уложим их получше, – прошептала Киа.

Люди спустились на дно котлована и подобрали веревки, привязанные к Вратам. Снова потянули – и Врата наконец легли горизонтально.

Наверх пришлось выбираться с гораздо большим трудом – первого подтолкнули, подняв на плечи, а потом уже остальным начали сбрасывать отвязанные веревки. И те, кто тянул, и те, кто лез, уже выбились из сил; но, к счастью, обошлось без происшествий.

Вторая половина дела пошла гораздо быстрее. Изможденные люди с ожесточением и злорадством забрасывали Врата песком из золотистых куч, выросших по сторонам котлована; они уже не чувствовали солнца, иссушавшего тела и ударявшего по глазам. Казалось, Ра наказывал их за святотатство. Но Ра теперь был слишком далеко, чтобы их достать.

И вот, наконец, работа была закончена.

Царица и трое ее воинов стояли на коленях перед тем местом, где навеки упокоились Звездные Врата – положив руки на плечи друг другу; не как властительница и слуги, а как сестра с тремя братьями, отдавшие последнюю дань общему жестокому и любимому богу.

Но пустыня принимала все и уничтожала все следы – теперь уже и сами копатели не могли бы с уверенностью указать место погребения Врат. Оторвавшись от созерцания совершенного, люди посмотрели друг на друга и с облегчением улыбнулись.

А Киа вдруг села на песок и заплакала. Она знала, что ее отец и Птахотеп мертвы, и ей больше нечем было заслониться от этого.

Но Киа ошибалась.

Птахотеп был мертв, а ее отец сидел в темнице.

========== Глава 66 ==========

Птахотепу удалось пробраться во дворец. Он знал, как следует солгать, и выпалил, едва только его схватили у портала:

– Я от Врат! Доложить о мятежниках фараону, я видел – у них был Ра!..

Он не скрывал своего страха и смятения, но его появление было слишком большой дерзостью, чтобы караульные не поверили его словам. Притом исчезновение Ра само по себе было таким событием, что затмевало все остальное. Воин, державший Птахотепа на прицеле, опустил оружие.

– Идем к его величеству, немедленно доложишь, что произошло! Как вы, остолопы, это допустили? Вам теперь плохо придется!

– А сами-то, – огрызнулся Птахотеп.

Два воина уже почти мирно шли рядом, хотя и спешили, неся неотложные вести. Они завернули за угол, за которым никого не было; и тогда Птахотеп резко повернулся к своему спутнику и выстрелил ему в грудь.

Он ничем не оправдывал своего поступка и даже не задумывался над ним – офицер просто делал то, к чему его побуждал долг перед госпожой: спасал человека, который был для нее всего дороже. Даже не взглянув на упавшего мертвым стражника, Птахотеп помчался туда, где сейчас помещался советник великой царицы: конечно, Неби тоже был на ногах… Только бы старику хватило ловкости и быстроты!

Птахотеп вспомнил, что на нем перчатка, которая может привести к царице врагов: он снял ее и бросил на пол, задвинув тяжелый замысловатый прибор за бронзовую статую бога Хнума, ставшую единственным свидетелем его преступления.

– Подберу на обратном пути, – пробормотал офицер.

Взглянул в лицо бронзового зверобога и усмехнулся. “Кто станет тебя бояться после Ра?” – подумал он. А потом побежал дальше, призвав все свои силы и находчивость.

У покоев бывшего наставника жрецов Птахотеп увидел стражу. Блеснули копья, взглянувшие ему в лицо; и Птахотеп быстро проговорил:

– Я от фараона, он требует советника к себе!

Сейчас можно было лгать всем и как угодно – обитатели дворца были слишком ошеломлены, чтобы быстро соображать. Птахотепа пропустили.

Он вбежал в спальню Неби и, конечно, застал царского советника бодрствующим.

– Где моя дочь? – вырвалось у Неби, едва только он увидел гостя.

В своей келье, советуясь только с самим собой, он догадался почти обо всем. Птахотеп тихо воскликнул:

– Царица бежала – мы вместе с ней отправили Ра обратно на небо! Идем со мной, или тебя схватят и бросят в тюрьму!

– А моя жена? – спросил Неби.

– Ей ничего не грозит! – воскликнул Птахотеп. – Как она могла бы нам посодействовать?

Неби поднес руку ко рту.

– Я должен проститься, успокоить ее…

Птахотеп длинно выругался.

– Нет времени! Идем, или будет поздно!

Неби хотел возразить; но потом лицо его замкнулось, старик принял решение. Он кивнул и, не тратя времени ни на какие сборы, поспешил следом за своим провожатым.

Они почти добрались до портала – Птахотеп уже увидел одинокого караульного, которого намеревался сейчас обезвредить; но тут их схватили. Каждому из сообщников под ребра уперлось энергетическое копье.

– Стоять, мятежники! Вам предстоит ответить перед фараоном!..

Птахотеп взглянул в глаза одному из стражников, и тот, не выдержав, замахнулся копьем.

– Ах ты, собака! Ты возвел на трон нашего государя, а теперь изменил ему! Что тебя, духи тьмы обуяли?..

Птахотеп невесело рассмеялся.

– Духи тьмы обуяли вас всех, и фараона первого…

– Да как ты смеешь!

Копье надвинулось ближе, но Птахотеп не испугался. Краем глаза воин вдруг увидел, что стражник Неби потерял бдительность – старик не думал ни бежать, ни сопротивляться; и дальше Птахотеп действовал по вдохновению, порою спасавшему воинов в безвыходном положении. Он схватился за направленное на него копье и вырвал; развернулся и выстрелил во второго стражника. Тот вскинул копье и выстрелил одновременно с ним.

И Птахотеп, и его противник упали мертвыми.

Но Неби не успел даже шагу ступить, и даже опомниться, как обезоруженный стражник сгреб его за шиворот.

– Стой! Уж ты-то не уйдешь!..

Он взглянул на мертвого товарища, и лицо его исказилось бешенством; не владея собой, воин встряхнул царского советника, как щенка.

– Откуда вы только вылезли, твари!

– Убери руки, – тяжело дыша, как от грудной болезни*, проговорил Неби; он уставился стражнику в глаза, и тот невольно разжал пальцы под этим давящим взглядом. – Я буду держать ответ перед фараоном, и ни перед кем другим! – с достоинством сказал старик.

На лице воина выразились презрение и гнев, рука его дернулась к пленнику; но снова схватить его он не решился.

– Иди, – Неби даже не ткнули, а направили вперед божественным копьем.

Неби пошел, стараясь высоко держать голову. Его старое сердце колотилось так часто, что едва выдерживало: Неби не сомневался, что пришла его смерть. Он вознес про себя молитву, чтобы встретить ее достойно.

Неби думал, что его отведут в тюрьму – но его повели сразу к фараону.

Менес принял своего советника в тронном зале, и принял совсем не так ласково, как тогда, когда напрашивался ему в сыновья. Его величество неподвижно восседал на троне, и лицо его обещало бывшему учителю все существующие казни.

Но Неби счел ниже своего достоинства трепетать перед этой юной бурей. Тем более, что в сердце своем бывший наставник жрецов твердо знал: Менес не сможет пытать его или казнить позорной смертью – остов этой молодой души долго подвергался тлетворному влиянию демона, но еще не сгнил. Хотя умертвит его Менес наверняка. Что ж, это один только миг, не так ли?

– Где Ра? – медленно спросил Неби молодой царь.

Неби стоял перед ним под стражей. Старец не пал ниц перед своим повелителем и даже не поклонился ему; но никто сейчас не помнил о ритуалах почитания, и меньше всего – фараон.

– Тебя не интересует, где твоя жена, царь? – спокойно спросил в ответ Неби.

Он не боялся задавать ему такой вопрос – он знал, что Менес и без напоминаний теперь только и думает, что о Киа, и, при его упорстве и уме, вскоре разыщет ее; Неби только надеялся хотя бы немного усовестить перед этим своего зятя.

Менес наклонился вперед, оперевшись ладонями о колени. Лицо его напоминало маску – маску человеческой жестокости, которая была страшнее любого звериного образа.

– А, так ты знаешь, где она скрывается? Ты научил ее, куда бежать и как похитить Ра, не правда ли, Неби? Теперь ты все расскажешь мне.

– Я не учил ее, как похитить Ра, – ответил Неби чистую правду. – Для меня поступок царицы был такой же неожиданностью, как и для твоего величества.

Менес усмехнулся. “Заносчивый мальчишка – его посадили на трон, и он стал играть человеческими судьбами, как когда-то камешками”, – подумал Неби.

– Ты считаешь, что я совсем глуп? – спросил фараон.

– Ты очень умен, – сказал Неби, пристально глядя ему в лицо. – На свою беду. Ты дерзнул покуситься на то, что не по силам человеку. Говорю тебе: отступись, пока еще можешь…

Менес покраснел и сжал кулаки. Этот старик, на своем веку державший в руках только мотыгу и папирус, указывал ему – великому воину? Богоподобному царю, повелителю мира?..

Хорош был бы мир, если бы в нем правили такие бесполезные болтуны!

– Где Ра? Спрашиваю в последний раз, – сказал Менес.

– В последний раз отвечаю: мне это неизвестно. Где моя дочь, я не знаю также, – прошептал Неби. – Если хочешь убить меня, убей.

Менес замер от неожиданности; потом хмыкнул.

– Это еще успеется, – сказал он. – Я дам тебе время подумать. Отвести его в тюрьму!

Старика схватили за плечо; Неби возвел на царя вдохновенный взгляд. Он только что пережил светлейший миг своей жизни: он готов был умереть, и сейчас предпочел бы это долгому угасанию в тюрьме и бесчестью.

– Я сказал тебе: я ничего не знаю! – твердо повторил Неби. – Можешь казнить меня!

– Когда сделать это, предоставь решать мне, – с жестокой усмешкой ответил фараон. – Твоя жизнь принадлежит мне, и жизнь твоей дочери также! Советую тебе вспомнить об этом!

Неби опустил голову; на миг он подумал, что мог ошибиться в Менесе гораздо страшнее, чем казалось до сих пор. Такой Менес действительно мог применить к нему пытку.

Неби увели. Судьба жестоко насмеялась над ним – а может, то был закономерный исход: он очутился в камере, которую занимал вначале первый его зять, а потом Ра. Обитатели этой камеры сменялись, а важность их возрастала. Означает ли это, что Неби – самый важный узник Менеса?

Вполне возможно…

Только бы Менес не тронул Киа.

Стражники Менеса явились в храм перехода со слишком большим опозданием: Киа успела придумать, куда бежать вместе со своей маленькой гвардией. Идея была неожиданной и страшной: но не для той, что видела и причинила столько смертей.

– Бежим в гробницу Мерсу, – проговорила Киа. – Она стоит в виду города, хотя и поодаль: мы выиграем время. Никто, кроме нас, не додумается, что ее можно использовать как укрытие.

– А ты не боишься потревожить дух… этого человека? – спросил ее один из воинов. Он знал, что Мерсу был мужем царицы, но не решился выговорить этот ей в лицо.

Киа улыбнулась.

– Как не стыдно бояться бесплотных духов тем, кто сражался с людьми и земными демонами?

Она сама сейчас выглядела так, что ее убоялся бы любой мертвец: страшно осунувшаяся, лицо и головной платок в черных разводах, в руке копье, которым эта царственная изгнанница, казалось, не замедлит поразить любого, кто осмелится приблизиться.

– Я отвезу тебя туда, госпожа, – встал один из ее воинов.

– Не забудь про припасы – хотя они нам будут нужны недолго, – сказала Киа. – Скоро все… закончится. Отступать нам некуда.

На лице ее выразилась решимость покончить со всем самой – еще до того, как она попадет в руки падшего Менеса: если придется выбирать между бесчестьем и самоубийством. Ее поняли: воины смотрели на великую царицу с почтением и надеждой, как на последний оплот своего мужества. Такая правительница действительно достойна была именоваться Владычицей Истины!

К тому времени, как в храм перехода нагрянули воины фараона, царица со своими воинами уже скрылась в вечном доме первого мужа – даже не подозревавшего, должно быть, каким образом он однажды ее спасет!

Киа выпила воды, съела целую лепешку, а потом, стащив с себя платок, свернула его и легла на него головой – прямо на пол, у оштукатуренной стены гробницы, изображавшей ее супружескую жизнь.

– Он тут спит, и я посплю, – пробормотала она с улыбкой и мгновенно затихла.

Прежде, чем устроиться на отдых подле своей царицы, воины еще некоторое время смотрели на ее лицо в благоговении. И надежде. Да, рядом с великой Небт-Маат надежда на спасение не могла умереть.

* Туберкулеза.

========== Глава 67 ==========

Менес пришел в неописуемую ярость, догадавшись, что сотворила Киа.

Так значит, его жена давно была в заговоре с Ра!

Она лгала своему повелителю в глаза – лгала, уверяя в своей благонамеренности… преданности… Поистине, все женщины вероломны!

Но Менес был окончательно сражен, просто убит пропажей Врат. Это означало не только то, что жена, предав его, предала и Ра: теперь, узнав ее натуру, он уже никакому ее злодейству не удивился бы. Это означало, что секрет бессмертия для фараона потерян. А он был так близок к тому, чтобы стать богом! Боги с детства покровительствовали ему – чтобы в конце концов принять его как равного… А из-за этой мерзкой лицемерки все его великие замыслы обратились в прах!

Менес перебирал в уме и не мог подобрать для Киа достойного наказания. Ему снова и снова представлялось, как царицу хватают и швыряют к его ногам – она в слезах молит его о пощаде. А он снова и снова, холодно смеясь, отказывает ей, чтобы предать с каждым разом все более ужасной смерти…

На что она надеялась? Разве она может укрыться от своего господина на его земле? Даже если она обратится в мышь, чтобы зарыться в песок, или в птицу, чтобы улететь в небеса, он и тогда ее найдет!

В своем воспаленном мозгу молодой царь представлялся себе всевидящим и всемогущим – каким не был даже Ра, побежденный им! Его пилоты по приказанию фараона разыскивали беглецов, а Менесу казалось, что это он сам за ними охотится – его быстрые крылья, его соколиные очи, его беспощадные когти! Как горько Киа пожалеет себя, когда снова посмотрит ему в глаза!..

Менес сознавал, что Киа унесла с собой тайну захоронения Врат: он выл и царапал себе грудь, оставшись в одиночестве. Разогнав приближенных и рабов, царь рыдал, чувствуя себя преданным той, кого приблизил к себе больше всех и возвысил над всеми. Чтобы она причинила ему самую большую боль…

За эту боль он воздаст ей десятикратно.

К вечеру того дня, когда Менес обнаружил измену царицы и исчезновение Ра, его воины вернулись с донесением, что нигде не могут отыскать беглецов. Излив все проклятия и слезы в одиночестве, в благоуханный воздух своей опустелой опочивальни, Менес выслушал посланных с выражением холодного гнева; глаза его были таковы, что слуги не смели в них взглянуть. Царь приказал продолжить поиски.

Однажды он велел привести к себе заключенного под стражу Неби – и снова потребовал сознаться, где укрылась его дочь и что она сделала с Вратами. Неби отмалчивался.

Фараон вернул тестя в темницу, невзирая на то, что старик после холода и сырости раскашлялся и выглядел еще хуже, чем раньше. Это потому, что Неби отказался вовремя принять помощь Ра – он уже тогда содействовал дочери в ее преступной затее! Менес решил держать Неби на хлебе и воде, пока тот не сознается во всем… нет: если тесть не сознается, Менес будет морить его голодом, пока не вымучит правду.

Неби сносил все без единого слова жалобы – ни своему истязателю, ни его подручным; царский советник молча сидел на соломе в углу камеры. Уткнув исхудалое морщинистое лицо в сгиб локтя, где еще сохранялось тепло, отец великой царицы шепотом молился, чтобы боги ниспослали ему смерть.

Однажды, подняв голову на звук отпираемой решетки, Неби увидел, что ему принесли еду: не черствую ячменную лепешку и воду, как в первый раз, а свежий белый хлеб, финики и дымящуюся похлебку из чечевицы с рыбой. Ставя на каменный пол тяжело нагруженный поднос, стражник не заговаривал с заключенным и не поднимал глаз; лицо его было сурово-отрешенным. Старик печально улыбнулся. Он догадался, что его так хорошо кормят не от щедрот его величества.

Неби был прав: это стражники, втайне возмутившиеся обращением с высоко почитаемым сановником и отцом великой царицы, самовольно принесли ему горячую пищу. Фараон к этому времени уже решил начать пытку голодом и жаждой – помимо пытки холодом, начавшейся, как только Неби заперли в камере.

Неби немного поел, отогрел ладони о пустую глиняную миску, а потом лег на свою тощую подстилку, обхватив плечи руками. Холод сразу же снова пронял его до костей. Неби знал, что еще немного – и он простудится насмерть; и тогда над ним уже не будут властны никакие земные деспоты.

Он снова принялся молиться о своей дочери.

Киа спала, пока солнце било в стену ее узилища, донимая жарой, а не холодом. Ее воины расположились вокруг и тоже спали; эти закаленные мужчины были так измучены, что ни один не пошевелился, даже не всхрапнул во сне.

Царица проснулась первая – она села среди своей побежденной сном охраны, и те тут же начали садиться, глядя на госпожу в ожидании приказаний. Киа, ощущая спиной еще хранившие жар кирпичи, улыбнулась во встревоженные лица своих людей.

– Бодритесь, дети мои. Осталось недолго!

Почти всем уже хотелось пить – у кого в флягах еще и оставалась вода, она плескалась на донышке. Воины не решались расходовать воду сейчас, рассчитывая перетерпеть до завтра: ведь самые знойные часы они проспали. Но Киа посоветовала всем напиться, чтобы встретить врага сильными.

– Откуда ты знаешь, когда придет враг, царица? – спросили ее.

Киа рассмеялась. Она запустила руку в свои грязные волосы и поморщилась, когда ей помешали колтуны.

– Фараон может еще долго искать нас – так давайте приманим его, – сказала она. – Разве вам хочется сидеть здесь, пока муки вашего тела не сломят ваш дух? Или вы предпочтете умереть так, как подобает воинам?

– Да!

Этот ответ первым вырвался у солдата, который томился жаждой еще до того, как они заперлись в гробнице. Но тут же его слова в один голос подхватили остальные:

– Да! Лучше такая смерть!

Киа улыбнулась и погрозила кулаком далекому врагу.

– Пусть узнают все, какова великая царица и ее воины! Наш царь согрешил против богов, против самой Маат – теперь он поклоняется только самому себе, он возлюбил жизнь и возненавидел смерть! А мы преподадим ему урок! Мы покажем, что в смерти – истина!..

Воины притихли. Никто не знал, что ждет их за порогом смерти, и в глазах своей гвардии Киа увидела такой же страх, как и тот, что гнездился в ее душе – в душе каждого человека. Великая царица встала и, обойдя всех троих, каждого поцеловала в липкий грязный лоб; мужчины подставлялись под ее ласку, как покорные сыновья.

– Вот так, – прошептала Киа. – Не будем же мучиться ожиданием.

Она извлекла из ножен оставшийся не у дел меч, потом с лязгом вогнала его обратно. Улыбнулась и кивнула самой себе, а затем направилась к выходу из гробницы: бронзовым двойным дверям, которые они вчетвером взломали. Никто из воинов не препятствовал царице.

Киа вышла наружу, в теплые сумерки.

Она подняла лицо и стала ждать появления виман. Было уже не так легко различать окружающее, но ее черную голову и белую одежду должны будут засечь сверху.

Первая вимана появилась совсем скоро; разведчик Менеса описал круг над гробницей, потом унесся в сторону города. Киа даже усомнилась, заметили ли ее. Она отошла от дверей подальше и стала так, чтобы выделяться посреди пустыни, как одинокий перст, указующий в небеса. Ее тень длинной мантией властительницы легла на песок.

Вскоре появились два разведчика сразу – Киа схватилась за меч, но воины Менеса не снизились и сразу улетели вслед за первым. Решили, должно быть, что с ней большой отряд и вдвоем ее не взять!

Киа понимающе-презрительно улыбалась, глядя вслед пилотам. Ее отряд совсем мал – но им все равно ее не взять.

Киа повернулась и ушла обратно в гробницу; уже становилось холодно. Ничего не сказав своим людям, она села и приложила ладони к еще не остывшей стенке. Ее никто ни о чем не спросил. Должно быть, глядя на улыбающееся лицо царицы, ее поняли без слов.

Киа узнала царя по голосу. Она вскочила с места, усталость как рукой сняло. По сторонам ее повскакивали ее воины, выхватывая мечи; они хотели загородить госпожу своими телами, но Киа повелительным жестом развела их в стороны. Чутко прислушиваясь, великая царица направилась ко все еще нетронутым дверям; ее гвардия последовала за нею. Киа остановилась у выхода, положив руку на эфес меча.

– Выходи, Киа! – громко крикнул фараон.

Он замолчал, точно набираясь духу. Киа с торжествующей улыбкой обернулась к своим людям; их лица выражали то же самое – презрение к врагу, попытавшемуся издали унизить имя царицы, но не решавшемуся к ней подойти.

– Кто спрашивает меня и зачем? – крикнула она в ответ.

Двери все еще никто не ломал. Киа извлекла из ножен свой меч и воздела его.

– Ты не узнала меня? – не то с наигранным, не то с настоящим изумлением спросил сильный молодой голос, который она когда-то так любила. – Перед тобой божественный Са-Ра, твой супруг и повелитель!

Она чувствовала, что там, снаружи, целая армия – должно быть, хватать их прилетела большая эскадрилья! Однако все они сейчас стояли у дверей загнанного в западню врага, точно просители.

– Если ты пришел как мой муж, то перед тобой – великая царица! – крикнула Киа через дверь, не двигаясь с места. – Говори со мной учтиво и излагай свое дело, как это подобает, царь! Если же ты пришел как враг – я встречу тебя как врага!..

Киа кожей ощутила, как ошеломлен Менес, как ошеломлено все его войско. Несомненно, они ожидали совсем другого ответа. Ведь с ними говорила женщина!

А потом Менес крикнул:

– Ломайте дверь!..

Ах, вот почему они медлили – думали, что дверь заперта! Ведь гробницу проектировала Киа, и Менес не знал, что изнутри засов наложить нельзя!

Царица и ее воины попятились; и едва только они отступили на половину комнаты, двери распахнулись и в гробницу вбежал целый отряд во главе с фараоном. Все они держали в руках обнаженные мечи; однако тотчас же остановились при виде клинков Киа и ее троих защитников, как будто уже готовились на них напороться. Их с Киа разделяло почти десять шагов, но никто из отряда не смел двинуться дальше.

Должно быть, увидев вместо прекрасной женственной царицы, украшения дворца, жаждущую крови Маат, они растерялись. А может, отряд Менеса отпугнула печать смерти, лежавшая на лице Киа и ее воинов. Те, кто идет не сражаться, а умереть в бою, зачаровывают: они уже больше, чем люди.

Менес смотрел на жену, и она чувствовала обуревавшее его изумление.

Впервые за очень долгое время он задумался не только о себе и своем бессмертии.

– Сдавайся, Киа, – сказал царь.

Меч фараона был направлен ей в грудь, но он чувствовал, что Киа атакует скорее. Неужели Менес боялся пасть от ее руки? Нет – он боялся, что жена, эта почерневшая от самоистязаний Маат, вынудит его убить ее. Убить сейчас.

– Сдавайся! – повторил Менес.

– Нет, – звонко сказала Киа. – Проси вернуться царицу – а враг тебе не сдастся. Пленница с тобой не пойдет!..

Ее ослабевшая рука дрогнула от напряжения, тяжелый меч опустился. Менес взглянул в лицо, на котором в полумраке гробницы от грязи, краски и пота можно было различить одни белки блестящих глаз; потом он перевел взгляд на вздрагивающий обнаженный живот жены. “Ребенок, – вдруг подумал Менес. – Сын!..”

– Ты беременна, Киа, и ты не можешь убить наше дитя! – вырвалось у фараона с внезапным жарким гневом на ослушницу. Да как она смела унести в себе его семя и поступить с ним, как заблагорассудится! Она же будущая мать – она должна раскаяться ради своего ребенка и своего господина, так сделает всякая женщина!

В глазах Киа мелькнуло изумление; она и сама забыла, что “беременна”! А потом царица засмеялась.

– Если ты бессмертный Са-Ра, тебе не нужно дитя, которое продолжит тебя на земле, – сказала Киа; по лбу и животу стекали струйки пота, она уже едва держалась на ногах и с трудом удерживала свой меч. – Если ты бессмертный Са-Ра, то это мое дитя, и оно умрет со мной и избавится от такого отца, как я – от такого мужа! А если ты наш справедливый царь, ты с почетом проводишь нас во дворец!..

Она вдруг прянула назад, как змея, и ее меч обратился против нее самой. Менес прирос к полу; расширенными глазами он увидел, как лезвие меча оказалось у ее чрева. Еще миг – и его женщина умрет вместе со своим ребенком…

– Стой!.. – крикнул Менес.

Царь разжал пальцы, и его меч грянулся оземь. Менес сложил оружие.

“Она и ее люди – последние хранители тайны Врат”, – вдруг мелькнуло в его голове.

– Идем со мной, великая царица Небт-Маат, – хрипло сказал фараон. – Прошу тебя.

========== Глава 68 ==========

Киа опустила меч, но не вложила его в ножны. Лицо ее выражало… предел, которого может достигнуть человеческий дух. Глаза царицы блестели, губы вздрагивали.

Как ее воины сейчас гордились ею и друг другом!

– Что будет с моими людьми? – спросила Киа.

– Им… сохранят жизнь, – сказал царь, не глядя ей в глаза.

– Посмотри на меня!.. Также и свободу, – быстро и страстно прибавила Киа.

Менес взглянул на нее, потом опять потупился. Точно стыдился или не хотел являть жене себя. Он кивнул, продолжая рассматривать гранитные плиты пола.

– Да, и свободу, – тихо проговорил фараон. – Конечно. Довольно, Киа… Небт-Маат, не будем больше сеять раздор в нашем доме!

Он говорил умоляюще, едва ли не приниженно, и Киа ощутила стыд за него. Где ее возлюбленный – где ее Менес-победитель?

– Что ты сделал с моим отцом? – продолжила спрашивать царица. Как будто допрашивала преступника. Красивое лицо Менеса, гораздо более чистое и холеное, чем ее, исказилось мукой; челюсти онемели. Он не ответил.

Киа приоткрыла рот, глаза ее наполнились ужасом. Ужасом, который вот-вот разразится гневом.

– Ты убил его?..

Менес помотал головой, не поднимая глаз.

– Нет, – глухо выговорил царь. – Твой отец в темнице. Я приказал…

Он запнулся и силой удержал в себе недосказанное. Киа зажала рот рукой; глаза ее так и полыхали, огнем слез и гнева. Менес стоял перед нею, повесив голову, как кающийся грешник.

– Ты пытал его? – тихо спросила Киа. – Ты посмел… мучить старика, отца твоей жены?

– Нет!..

Менес распрямился, точно вырываясь из плена ее неукротимой воли, которая могла, подобно Хапи, потопить любого более слабого мужчину.

– Я прикажу его выпустить, как только мы вернемся, сестра моя, – сказал царь. Киа мотнула головой, прищурив глаза.

– Я тебе не сестра! Пока ты не исправишь зло, причиненное моему отцу! Пусть один из твоих пилотов сейчас же вернется во дворец и передаст твое повеление – освободить царского советника Неби и окружить его заботами, достойными его сана!

Царица небрежно скрестила руки на груди, так что Менес едва не шарахнулся: ее меч, который она по-прежнему не выпускала из рук, чуть не располосовал ему бок.

– Пока твой посланник не вернется, я с места не двинусь, – сказала Киа.

Менес кивнул.

– Да будет так. Эй, Джехути! – крикнул он с яростью, точно отыгрываясь на своем воине за то, что вытерпел от своей жены. – Лети во дворец и передай мой приказ – выпустить советника Неби из тюрьмы и вернуть его в его покои!

Воин поклонился и покинул погребальную камеру. Только сейчас все, казалось, вспомнили, что находятся в погребальной камере.

Менес несколько мгновений смотрел на стоявший на мраморном столе саркофаг, в котором покоился первый муж Киа, погибший от ее руки.

– Выйдем отсюда, – попросил он жену; протянул к ней руку, но не решился дотронуться до ее плеча. Киа мотнула головой, не глядя на мужа.