Текст книги "Фантом для Фрэн (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

– Нужен еще цветок в петлицу, – сказала девушка.

Она представила себе Алджернона еще и с розой на груди поверх этого ужасного костюма и чуть не прыснула. Но Алджернон отнесся к ее словам серьезно и обещал, что они купят цветок в день свадьбы.

– Ну вот, – сказала Фрэн, когда с покупками было покончено. – Давай теперь поедем приглашать моих гостей. Сейчас вечер, Корнеры должны быть дома – а миссис Корнер все время дома, она домохозяйка…

– Мы же еще не договорились насчет регистрации и церемонии в церкви, – заметил Алджернон. – Как ты пригласишь их, не зная точного времени и места?

Тоже верно.

Фрэн сникла.

– Элджи, сколько же нудных бытовых подробностей даже в праздничных моментах, – сказала она.

Они подходили к такси, нагруженные своими покупками. Алджернон остановился, поглядев на нее.

– А ты представь себе, что тебя этого лишат, – тихо сказал он. – Что у тебя отнимут все преимущества настоящего момента – здоровье, интеллект, карьеру… И подумай о том, что настоящий момент больше никогда не повторится. Это поможет по-настоящему оценить то, что у тебя есть.

– Какой ты противный, – с возмущением сказала девушка. Вот уж чего она не ожидала, так это проповедей!..

Алджернон вдруг улыбнулся.

– Я просто хочу тебе помочь. Показать все как есть, – сказал он. – Стоит мне представить, что я мог не встретить тебя…

Он помрачнел, и Фрэн сразу же перестала злиться, увидев, как много для него значит.

Они еще успели заехать и в контору по регистрации, и в церковь. Вернулись в гостиницу усталые, но удовлетворенные. А Фрэн порою чувствовала, что сквозь усталую удовлетворенность, навевающую сон, ее пронизывает свежее ощущение счастья – стоило ей только посмотреть на Алджернона. Стоило только представить, что она могла не встретить его.

На другое утро Алджернон и Фрэн отправились в музей. Было тепло и солнечно, и Фрэн надела только жакет поверх блузки, шляпы и перчаток не надевала совсем. Алджернон был в обычном сером будничном костюме, который шел ему гораздо больше жениховского – расстегнутый пиджак и небрежно спадавшая на лоб прядь волос словно говорили, что этот человек готов к любым опасностям, в отличие от закованных в правила приличия англичан.

Они дошли до музея под руку, как привыкли ходить в Каире; впрочем, и на улицах Лондона было немало таких же пар. У входа ученые остановились.

Фрэн быстрым движением заправила прядь волос за ухо, потом выпустила ее обратно.

– Элджи, мне что-то не по себе…

Он улыбнулся.

– Чего ты можешь здесь бояться?

– Здесь же не пустыня с бандитами, – шепнул он подруге, положив ей руку на плечо. Фрэн послушно засмеялась.

– Ну конечно, нет.

Сейчас она предпочла бы пустыню.

– Идем, – Алджернон первым направился в музей, и Фрэн была вынуждена последовать за ним.

Египетский зал был почти пустым – впрочем, это было неудивительно: в отличие от Каира, здесь лондонцы могли посетить музей, когда им удобно, и начало рабочего дня едва ли можно было назвать удобным временем. В самом углу две какие-то дамы обсуждали Розеттский камень; у Фрэн сжалось сердце от неприятного воспоминания.

Но тут же она услышала голос, от которого в груди разлилась радость. Фрэн засияла, увидев подходившего к ним Диггори Слоуна.

– Какая встреча, мисс Грегг!

Она протянула ему руку, и молодой человек крепко пожал ее.

– Мисс?.. Я не ошибся? – смущенно спросил он, понизив голос. Украдкой бросил взгляд в сторону Алджернона.

– Нет, не ошиблись, – сказала Фрэн, улыбаясь. – Но еще немного – и ошиблись бы.

– Мисс Грегг моя невеста, – сказал Алджернон, приобнимая ее.

– Я очень рад за вас, – сказал Диггори Слоун. Кажется, искренне. – Мистер Бернс…

Он явно не знал, как вести себя с этим “человеком с востока”.

– Не хотите ли вы прийти на нашу свадьбу? – спросила Фрэн. – Она состоится через несколько дней.

Слоун не успел ответить; он отступил и как-то стушевался при звуке шагов приближавшегося к ним человека. И обернувшись, Фрэн увидела, почему.

– Бернс? – холодно спросил Александр Андерсон. Он почти не изменился – только, кажется, в черных волосах прибавилось седины с прошлой осени; загара не было. Андерсон никуда не ездил.

– Здравствуйте, мистер Андерсон, – сказал Алджернон. Он взглянул в лицо этого человека и, видимо, сделал выводы, что руки ему лучше не подавать. – Позвольте представить вам мою невесту, мисс Грегг.

– Мы знакомы, – сказал египтолог, едва удостоив взглядом Фрэн. – Что вы здесь делаете, Бернс?

* “Lord and master” (англ.) – традиционное, с течением времени приобретшее шутливый оттенок обозначение мужа.

========== Глава 33 ==========

– Я здесь работаю, – спокойно сказал Алджернон. – Точнее, мы с моей будущей женой работаем здесь вместе.

Александр Андерсон с отчетливой неприязнью посмотрел на Фрэн. Он понимал, что перед ним не обычная девица, решившая позабавиться египтологией, а худший случай – девица, вбившая себе в голову, что она открыла новое направление в этой науке. Плохо было то, что ей нельзя было отказать в упорстве и последовательности, ученый до сих пор не мог забыть, как она без запинки прочитала египетский текст с начала до конца – на собственный лад. Конечно, в одиночестве она не добилась бы ничего. Но то, что она сошлась с этим мистиком Бернсом и они начали поддерживать друг друга…

Это было совсем плохо.

Эти двое могли крайне отрицательно повлиять на научное сообщество.

– Насколько мне известно, вы работаете не здесь, – холодно сказал Андерсон шотландцу. – Или Каирский музей отказал вам в финансовой поддержке?

– У меня только что закончился сезон, профессор Андерсон, – с видимым простодушием, за которым читалась такая же неприязнь, ответил Алджернон. – Мне удалось сделать несколько весьма ценных открытий, в значительной степени благодаря мисс Грегг.

– А разве мисс Грегг имеет достаточную квалификацию для ведения раскопок? – спросил Андерсон. – Насколько мне известно, эта молодая женщина не получала никакого образования, кроме школьного. Хотя я не уверен…

Он замолчал, и оскорбительный подтекст заставил Фрэн покраснеть. Андерсон был даже не уверен, оканчивала ли она школу!..

– Квалификация мисс Грегг проверена практикой, – негромко ответил Алджернон. – По моему скромному мнению, профессор, именно практикой проверяется правильность теоретических построений.

Теперь покраснел Андерсон – от взгляда его противника не укрылась европейская бледность ученого, давно предпочитавшего кабинетную работу работе в полевых условиях.

Андерсон тряхнул головой, эффектно откинув с высокого лба прядь черных с проседью волос. Сложил руки на груди.

– Могу ли я узнать о ваших успехах, доктор Бернс? Насколько я знаю, это первые ваши достижения за долгие годы.

– Не вполне так, – мягко ответил Алджернон. Хотя оба противника готовы были вскипеть, он, кажется, владел собою лучше Андерсона, тогда как Андерсон явно чувствовал себя неуверенно.

– Но это самые крупные мои открытия за последние несколько лет, – сказал шотландец. – Два погребения в фиванском некрополе, одно очень богатое.

Андерсон хмыкнул. Это ему нравилось все меньше и меньше.

– Этими открытиями, как вы полагаете, доказывается правильность ваших теоретических построений, – сказал он. – Я предпочитаю более скромное объяснение. Везение, – на последнем слове он сделал акцент. – Я давно вас знаю, Бернс, и знаю, что вы понятия не имеете, что такое научное мышление.

Алджернон глубоко вздохнул, сжав руку в кулак; глаза его заискрились.

– И что же заставляет вас так думать, профессор?

Андерсон пожал плечами с таким выражением, точно это было очевидно.

– Вы идеалист худшего сорта, как не раз открыто признавали сами, Бернс, – сказал он. – Вы откровенно смешиваете науку с религией. Вы допускаете существование мистических явлений…

– Прошу прощения, – так же мягко перебил его Алджернон. – Ученый не может быть столь предвзятым, чтобы допускать существование одних явлений и не допускать существования других. Мы не религиозные догматики, профессор Андерсон, чтобы рассуждать подобным образом.

Андерсон поддернул воротничок рубашки и нахмурился.

– Что вы имеете в виду?

– То, что догматизм некоторых материалистов равняется религиозному, а то и превосходит его, – спокойно ответил Алджернон, рассматривая лицо своего коллеги. – Вы раз и навсегда установили для себя, что может быть, а чего быть не может. Тогда как задача ученого – прежде всего наблюдать и делать опыты, делать опыты и наблюдать*.

Андерсон усмехнулся.

– Ну, знаете…

Сравнить его с религиозным догматиком – какая нелепость, какое оскорбление!

– Мы, профессор, слишком мало знаем об устройстве мироздания, чтобы полагать себя непогрешимыми знатоками, – продолжал шотландец. – Если наши теории не соответствуют фактам, значит, требуется перестраивать их до тех пор, пока мы не добьемся такого соответствия. Иначе…

– Иначе что? – воинственно подхватил Андерсон.

Он добьется того, чтобы этот невежественный поповствующий выскочка ни на одном серьезном научном собрании и ни в каком серьезном научном издании больше не смел поднять голос!..

– Иначе грош нам цена как ученым, – закончил археолог.

Он уже чувствовал, что зарвался, но держать все в себе больше не мог.

– Наконец-то честная самооценка, – сказал дрожащий от гнева Андерсон. – Запомните, Бернс, я этого так не оставлю. Вас больше никто не сможет назвать ученым, кроме таких же, как вы, фантазеров!..

Он удалился крупным шагом. Алджернон, Фрэн и Диггори Слоун молча провожали его глазами.

– Элджи, ну зачем, – прошептала Фрэн, чувствуя, как глупо было так открыто выступать. Алджернон молчал; он дрожал, губы кривились от отвращения к Андерсону и сожаления о собственной несдержанности. А Диггори Слоун вдруг двинулся к нему и протянул руку. Алджернон мрачно и непонимающе уставился в его сияющее взволнованное лицо.

– Позвольте мне пожать вашу руку, доктор Бернс, – сказал экскурсовод. – Я восхищаюсь вами, я восхищаюсь вашей смелостью и широтой мысли…

Алджернон заставил себя улыбнуться и пожать руку Слоуну.

– Спасибо, мистер Слоун.

– Я полностью поддерживаю вас, сэр, – сказал молодой человек. – Ваша логика была безупречна. Я не знаю, почему…

– А я знаю, – сказал Алджернон с невеселым смехом. – Потому что я повел себя как дурак. Разве мог я ожидать другой реакции, задев Андерсона за живое?

– Ты все равно не переубедил бы его, – прошептала Фрэн. – Таких людей просто нельзя переубедить, они уверены, что непогрешимы как боги…

Алджернон огляделся и, не найдя поблизости стула, со стоном прислонился к стене, закрыв лицо руками.

– Я же это знал, знал!..

– Алджернон, – сказала Фрэн с удивлением. Она не ожидала, что он будет так глубоко переживать. Неужели он и в самом деле надеялся заставить этого материалиста-скептика переменить свое мнение?

Мужчина отнял руки от красного лица.

– Ты не понимаешь, дорогая, – сказал он. – Теперь Андерсон будет всячески мешать нашему продвижению. Я разозлил его до крайности.

Фрэн сложила руки на груди.

– Едва ли ты существенно ухудшил ситуацию, – заметила она. – Андерсон ведь и так тебя терпеть не мог. Он бы так или иначе помешал тебе издаваться и высказывать свое мнение, стоило ему только узнать, что ты вернулся…

– Пожалуй, ты права, – после раздумья наконец согласился Алджернон.

Он даже сумел улыбнуться.

– Но все равно, мне не следовало так себя вести…

Девушка погладила его по плечу.

– Я тобой горжусь. Ты был великолепен, – искренне сказала она. – Жаль, что тебя слышали только мы – эти слова следовало бы произнести перед целым научным собранием.

Алджернон снова помрачнел. Уж теперь-то Андерсон позаботится, чтобы этого не произошло.

– Я буду с тобой, – обещала Фрэн. – Что бы ни случилось.

Конечно, разве есть у нее другой выход! Только быть с ним, что бы ни случилось – больше ее никто не примет… Но Алджернон истолковал ее слова иначе и был очень благодарен за них.

– Спасибо, Фрэн.

– Так вы придете на нашу свадьбу? – обратилась она к Диггори Слоуну, как будто и не было ничего, что только что произошло.

Он улыбнулся.

– Обязательно, – сказал молодой человек. – Это честь для меня, мисс Грегг, вы исключительная женщина…

“Ты даже не представляешь, насколько”.

Они тепло пожали друг другу руки; потом Алджернон сообщил Слоуну время и место проведения церемонии, и тот еще раз поблагодарил и повторил, что придет.

После этого Алджернон обернулся к Фрэн и предложил ей вернуться в гостиницу – он сказал, что рассчитывает встретиться в музее еще кое-с-кем. Фрэн заспорила, но тут ее жениха неожиданно поддержал Диггори Слоун.

– Лучше сделать так, как советует мистер Бернс, – сказал он. – Не нужно, чтобы о вас слишком много говорили, мисс Грегг.

Кажется, и этот уже догадывался, что с нею что-то нечисто. Конечно, он ведь умный человек и слышал весь разговор с Андерсоном!

– Хорошо, мистер Слоун, я так и сделаю, – ответила девушка. – Элджи, я вернусь в гостиницу, а вечером пойду к Корнерам – не теряй меня…

Он кивнул.

– Конечно. Думаю, я успею присоединиться к тебе.

Фрэн вернулась в гостиницу и до вечера работала со своими записками и бумагами Алджернона – конечно, он не разрешал ей их касаться в его отсутствие, но вполне полагался на нее. Она извинится, когда он вернется, если будет необходимость.

Вечером ей пришлось пойти к Корнерам одной – Алджернон отсутствовал весь день. Фрэн догадывалась, что дела задержат его очень надолго; она только надеялась, что ему больше не пришлось выдерживать такие битвы, как утренняя.

***

Алджернон постучал в дверь Корнеров в восьмом часу, когда Фрэн уже собиралась уходить. Полли радостно взвизгнула, увидев, кому мать открыла дверь – конечно, Фрэн пришлось рассказывать ей историю своего путешествия с начала до конца. Едва ли из Роберта девочка вытянула что-нибудь длиннее нескольких предложений. Фрэн знала мальчишек этого возраста – даже с возрастом многие не меняются, увы…

– Здравствуйте, мистер Бернс, проходите, пожалуйста, – сияя, сказала хозяйка. – Как вы кстати. Мы как раз пьем чай.

Уже второе чаепитие за вечер. Алджернон понял, что сейчас его будет атаковать вопросами вся семья, и в особенности миссис Корнер, упустившая свой шанс в прошлый раз.

– Спасибо, миссис Корнер, с удовольствием, – ответил Алджернон. – Фрэн уже передала вам приглашение на свадьбу?

– Да-да, конечно, – ответила хозяйка. – Мы с мужем непременно придем.

– А я? – не утерпела одиннадцатилетняя Полли.

– А тебе – рано, – осадил ее брат. – Правда, мама?

– Роберт, это тебя не касается! – сказала мать. – Полли, как не стыдно! Мистер Бернс, – выражение ее лица тут же сменилось самой любезной улыбкой. – Проходите, проходите. Вы надолго в Лондон?..

Их отпустили только через час – Алджернон каким-то образом сумел оставаться любезным на протяжении всего вечера и не испортить впечатление о себе, хотя Фрэн видела, как глубоко он озабочен. А она даже спросить ни о чем не могла. Удалось ли ему хоть что-нибудь, что он запланировал на сегодня?

Обратно они шли пешком, хотя в это время на улицах было уже небезопасно. Но Фрэн не думала о лондонских опасностях. Все они казались ей пустячными в сравнении с настроением, обуревавшим сейчас ее спутника.

– Как у тебя дела, Элджи?

Он повернул к ней голову – явно не думая даже о том, что послезавтра их свадьба.

– Как тебе сказать, – произнес шотландец, и Фрэн обрадовалась, поняв, что все не так плохо, как она боялась.

– Я говорил еще с тремя моими бывшими сотрудниками, – сказал Алджернон. – Один мой старый близкий друг… но он заметно отдалился от меня за последние годы, те, что я провел вдали от Лондона.

– Не по той ли причине, что Андерсон? – спросила внимательно слушавшая девушка.

– По многим причинам, – ответил Алджернон. – Я никогда не был по-настоящему компанейским человеком, впрочем, как и многие ученые. Лучшим другом для нас всегда была египтология. Кроме того, дружба питается постоянным общением и взаимопомощью, Фрэн… я слишком отдалился от старых знакомых и географически, и во взглядах…

– Ты мало кому можешь открыть свои убеждения? – догадалась Фрэн. – Твой старый друг – материалист?

– Он агностик и семейный человек, – невесело улыбаясь, ответил Алджернон. – Уже пять лет, у них двое маленьких сыновей. Так что, сама понимаешь, между нами пролегла пропасть.

– Да, – сказала Фрэн. – Но я думала, что это больше касается женщин – отдаляться от друзей из-за семьи…

Алджернон хмыкнул.

– Мне кажется, Фрэн, уж прости… что между женщинами редка дружба, чаще встречается солидарность в одних случаях и взаимная неприязнь во всех остальных. Но в нашем случае семья только одна причина, по которой наша дружба остыла. Видишь ли, дорогая…

Он замолчал, усиленно подыскивая нужные слова и не находя.

– Для тебя перевернулся мир, когда ты открыл явления вроде меня, – подсказала Фрэн. – Поэтому ты уже не можешь общаться со старыми друзьями по-старому. Ты тоже был агностиком, да?

Алджернон кивнул.

– Агностиком, склоняющимся к атеизму, как и большинство моих коллег – те из них, кто не атеисты, конечно. Этот агностицизм – хороший способ душить в зародыше сомнения и вопросы. Хороший безалкогольный способ, – с улыбкой сказал он. – Зачем гадать о смерти? Все равно мы ничего не знаем и не можем узнать, так, Фрэн? Лучше не думать об этом вовсе, как будто с нами этого никогда не произойдет. Так рассуждают те, кто отошел от детской религии прошлого века и не пришел ни к чему новому.

– Но когда я понял, что мы можем узнать…

Он вдруг остановился и сжал ее руку.

– Для меня перевернулся мир, – проникновенно сказал археолог. – Ты совершенно права. Мне кажется, что ты сейчас мой единственный друг.

– Я… я надеюсь, что ты ошибаешься, – сказала Фрэн, которой стало очень неуютно от его слов. – Просто тебе нужно познакомить своих друзей с тем, что ты узнал сам…

Алджернон рассмеялся.

– А вот тут – тот самый камень преткновения, – сказал он. – Как ты думаешь, много ли ученых сможет переменить образ мыслей, который считается в нашем кругу чуть ли не обязательным? Ты слышала Андерсона. Таких воинствующих атеистов на самом деле немного – но думать так, как профессор Андерсон, считается…

– Благопристойным, – сказала Фрэн.

– Почти единственно приемлемым, – сказал Алджернон. – Лучше всего быть атеистом. А если у тебя есть такая слабость, как религиозные убеждения – спрячь их подальше и ни в коем случае не припутывай к науке. Наука же “сама в себе” мне кажется все менее и менее… удовлетворительной.

– Я понимаю, – сказала Фрэн.

– Я никогда еще не видел таких умных женщин, – сказал Алджернон, глядя на нее с благодарностью и любовью. – По правде говоря, я и мужчин-то таких знаю немного.

Фрэн засмеялась.

– Спасибо, любимый.

Они наконец вошли в гостиницу, и продолжить разговор удалось только минут десять спустя.

– Не беспокойся, – сказала Фрэн, обвив руками его шею, когда они оказались в номере. – Не наваливай на себя все проблемы сразу, Элджи. Ты справишься со всем, ты очень сильный… просто не думай сразу обо всем. Ты сам так учил меня.

Он улыбнулся и поцеловал ее.

– Давать советы всегда легче, чем им следовать.

Фрэн опустила руки и поморщилась от боли, вспыхнувшей в плече. Лицо Алджернона сразу стало озабоченным.

– Еще болит?

– Не обращай внимания, – сказала девушка с улыбкой. – До свадьбы заживет.

Она засмеялась, но он не улыбнулся. Проводил ее взглядом в раздумье. Он не знал, хочет ли Фрэн заводить детей в скором времени, но сам он считал – ни в коем случае, по крайней мере, в первые года два. Он должен встать на ноги, ему сейчас совсем не до того. К тому же, у нее своя семья…

Алджернону с трудом удалось достать в Лондоне контрацептивные средства, продававшиеся сейчас далеко не во всех аптеках*. Он радовался, что Фрэн не выросла с убеждениями матери – католическая церковь резко осуждала использование таких средств. Но даже если бы Фрэн впитала в себя убеждения миссис Грегг…

Алджернон все равно поступал бы по-своему.

Нет, Алджернон просто никогда не женился бы на такой женщине. И такая женщина никогда не разделила бы с ним его странствия, не откликнулась бы на его научные выводы – для хороших христиан нет более высокого авторитета, чем авторитет церкви. Алджернон ужаснулся, представив себе Фрэн, рассуждающую, как ее мать – был бы безвозвратно погублен и без того такой редкий среди женщин блестящий ум.

– Я не дам никому тебя испортить, любовь моя, – сказал он вслух.

Потом лег и заснул, глубоким спокойным сном. Ему привиделась Фрэн – не в белом подвенечном платье, а в блузке и юбке, с бумагами под мышкой. Она выступала на собрании ведущих ученых Британского музея, и ее слушали с благоговением – а потом долго аплодировали, и Алджернон хлопал громче всех.

Озаренная свечами церковь была почти пустой – только на передних скамьях сидели с одной стороны разряженные муж и жена Корнеры, а с другой, в торжественно-мрачных черных костюмах, Диггори Слоун и Оливер Бишоп. Тот самый друг Алджернона.

Фрэн чувствовала себя странно для невесты – церемония венчания почему-то казалась ей незначительной. Как будто все главное между нею и Алджерноном уже произошло намного раньше. Собственно, так и было. Они уже расписались – а значит, этот обряд почти ничего не значит, кроме соблюдения приличий в глазах общества.

Фрэн надела кольцо на палец Алджернону, он – ей. Холодок металла на пальце показался ей самым реальным и значимым из всего происходящего – Алджернон поцеловал ее, а Фрэн только вяло шевельнула губами. Она думала о золотом кольце на безымянном пальце левой руки.

Свидетели зааплодировали, а Корнеры тут же поднялись – поздравлять новобрачных. За ними подтянулись коллеги Алджернона. Фрэн ничего не слышала – она потихоньку начинала осознавать, что сегодня произошло. А произошло вот что: Алджернона привязали к ней окончательно, теперь он не уйдет вот так просто, даже если вдруг захочет. Она взяла его под руку, чувствуя, что владеет этим мужчиной. Какое замечательное ощущение.

После свадьбы все шестеро отправились в ресторан – отметить такое событие. Фрэн послушно смеялась в ответ на шутки в их с Алджерноном адрес, послушно пила за свое здоровье и послушно поцеловалась с мужем для удовольствия публики. Ей было странно – как в первую ночь с Алджерноном, накатывало ощущение отрешенности от происходящего, как будто ее душа была не здесь… или здесь только частично, а большею частью где-то в другом месте, где жизнь намного острее и слаще, чем на земле.

Если, конечно, такое может быть.

В себя она вернулась только в гостинице, где они должны были провести брачную ночь. Фрэн занервничала, и Алджернон сразу понял ее настроение.

– Я кое-что купил для этой ночи, – шепнул он.

Продемонстрировал ей свою покупку и, смущаясь, объяснил ее употребление, вызвав изумленное восклицание и смех. Но не встретил никаких возражений, наоборот, Фрэн сразу повеселела.

– Какой ты неромантичный, – смеясь, сказала она. – Портить этой резинкой волшебство первой ночи!

– Так как – пока никаких детей? – спросил он.

Фрэн посмотрела на него с изумлением. Она просто не была раньше осведомлена об иных способах предотвращения зачатия, кроме календарного – а уж теперь, когда знает, что такие есть, что за вопросы!

– Конечно, никаких детей, – сказала миссис Бернс.

* Перефразированный Шарль Рише, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине, один из многих ученых, признавших существование паранормальных явлений.

* Государственная политика Британии относительно выпуска презервативов в двадцатые годы.

========== Глава 34 ==========

Они собирались уехать из Лондона на другой день, но тут случилось самое неожиданное происшествие. Как будто мало всего произошло за эти дни.

Но жизнь никогда не спрашивает…

Алджернону сообщили, что его вызывает Скотленд-Ярд, по возбужденному им уголовному делу, которое наполовину разрешилось. Отыскалась историческая редкость, но не найдено никаких следов преступника.

“Книгу мертвых” нашли в лавке лондонского старьевщика – как когда-то Алджернон набрел на нее в каирской сувенирной лавке!..

А теперь его вызывали, чтобы вернуть археологическую находку – и “задать мистеру Бернсу несколько вопросов”.

– Пойдем вдвоем, – сказала Фрэн, хотя испугалась, услышав последнее. И как было не испугаться! Едва ли полицейский инспектор не заметил свежих следов крови на папирусе, и, заметив, уж конечно, не мог не заинтересоваться их происхождением.

Их, однако, приняли весьма любезно – с виду. Тот самый человек, что уже допрашивал Алджернона несколько недель назад.

– Я инспектор Стэд, – представился Фрэн встретивший их полицейский в гражданской одежде. – Рад сообщить вам, мистер Бернс, что принадлежащая вам историческая редкость найдена.

– Чрезвычайно признателен, инспектор, – очень серьезно сказал Алджернон. – Могу ли я увидеть ее?

– Разумеется.

Казалось, инспектор тайком наблюдал за ним.

Полицейский, не вставая с места, выдвинул ящик стола и вынул оттуда папирус. Алджернон глубоко вздохнул, увидев добытую своей и чужой кровью древнюю книгу – она лежала в ящике стола у инспектора Стэда, так же, как его досье и протоколы, без всякой предохранительной упаковки! Нужно поскорее убрать ее, защитить от воздействия воздуха, бактерий и соприкосновения с грубыми предметами быта!

Он встал, опустив руку в сумку в поисках специального пакета, который принес с собой для этой цели. Но, как археолог уже наполовину ожидал, осуществить свое намерение ему не дали. Инспектор Стэд накрыл “Книгу мертвых” своей рукой, и Алджернон вздрогнул от ужаса, услышав, как хрустнул хрупкий древний папирус. Эти полицейские понятия ни о чем не имеют, кроме охоты за преступниками!..

И об этом последнем, как выяснилось, они имели весьма неплохое понятие.

– Прошу вас, подождите, сэр, – сказал инспектор, и в голосе его прозвучали какие-то новые и неприятные нотки. – Не будете ли вы любезны ответить на несколько вопросов?

– Я в вашем распоряжении, инспектор, – сказал археолог, осторожно присаживаясь на место. От Стэда не укрылось, что он побледнел.

– Прошу вас обстоятельно рассказать, как именно к вам попал этот… папирус, – сухо сказал полицейский. – И, если можете, прояснить происхождение этих пятен.

Он показал пальцем на побуревший край книги.

– Это кровь, не так ли?

– Полагаю, что да, сэр, – ответил археолог. – Но вам лучше знать – вы можете сделать химический анализ этого вещества, тогда как я не имел такой возможности…

Он замолчал, думая, не сказал ли лишнего. Инспектор Стэд теперь пристально и недобро рассматривал человека, которому Скотланд-Ярд оказал такую значительную услугу. Не напрасно ли?..

– Почему вы не имели такой возможности? Насколько мне известно, ваша профессия предполагает химический анализ археологических находок, которые попадают к вам в руки.

– Вы правы, инспектор, – согласился Алджернон. Допущенную им оплошность требовалось исправить как можно скорее. – Я не имел такой возможности потому, что приобрел этот документ в сувенирной лавке перед самым отъездом из Каира. На нем уже были эти пятна, происхождение которых мне неизвестно.

Стэд несколько мгновений рассматривал его лицо, потом вдруг наклонился вперед, прищурившись:

– А вам не пришло в голову обратиться в полицию, доктор Бернс? Вас не насторожили эти следы? По-моему, и без анализа очевидно, что это кровь.

Алджернон кашлянул, скрывая глубокое волнение.

– Наверное, мне следовало поступить именно так, инспектор. Но я очень спешил и не придал должного значения этим следам. Кроме того, они могут быть и древними.

Инспектору Стэду неоткуда было узнать, что папирус попадал в руки Алджернона уже дважды – и в первый раз совершенно чистым. А насчет возможной древности следов археолог не так и лгал. Ему не хуже любого следователя было известно, какого внимательного изучения требует каждая деталь и как от каждой детали зависит датировка археологической находки.

– Очень хорошо, – наконец сказал Стэд после долгой, томительной паузы.

Состава преступления в словах Алджернона он не нашел – хотя, собственно говоря, не так и стремился его найти. Его время и силы очень ограничены.

Но этого доктора Бернса нужно иметь в виду.

– Можете забрать вашу находку.

Алджернон поблагодарил и взял книгу.

Он только что сообразил, что мог бы и не признаваться в том, что папирус был уже окровавлен, когда попал к нему – но потом подумал, что, наверное, все же поступил правильно. Алджернон предпочитал говорить правду по возможности – потому что ложь почти всегда обнаруживается…

– Так, вы говорите, следы преступника не отыскались? – спросил он.

Инспектор покачал головой.

– Весьма необычное дело, должен признаться, – сказал он, уже не обвиняющим, а озадаченным тоном, постукивая карандашом по столу. – Все выглядит так, словно этот мистер О’Нил сам стремился поскорее избавиться от украденной вещи. Хозяину лавки она досталась задешево – ведь, насколько я понимаю, этот папирус чрезвычайно ценен?

Алджернон кивнул, не вдаваясь в объяснения. Слова полицейского на несколько мгновений наполнили его ужасом – не перед арестом, а сами по себе. Книга как будто собственной волей возвращалась к Алджернону Бернсу снова и снова, оставляя за собою кровавый след.

– И вы говорите, что познакомились с мистером О’Нилом в Египте случайно? Вы почти не знали его? – повторил инспектор старые показания Алджернона.

Алджернон с отвращением пожал плечами.

– Я не знал, что этот человек бандит, – сказал он. – Иначе не имел бы с ним никакого дела. Уверяю вас, что я не вожу знакомств с криминальными элементами, – прибавил он с искренним негодованием, и это убедило полицейского больше, чем его слова. Стэд кивнул.

– Я верю вам, мистер Бернс. Прошу меня извинить.

– Вы можете быть свободны, – прибавил он.

Алджернон поднялся со стула, осознавая, какое на самом деле чувствует облегчение – он действительно боялся ареста. Хотя здесь против него… да и в Каире… не могли бы собрать никаких улик. Да ведь он и ни в чем не виноват, разве мог бы кто-нибудь на его месте поступить иначе?

Хотя если бы его задержали для допроса в Каире, он с гораздо большею вероятностью угодил бы в тюрьму, несмотря на точно такое же отсутствие улик.

– До свидания, инспектор, – сказала Фрэн, чье присутствие так и не пригодилось. И тут же поняла, что напрасно напомнила о себе.

– Миссис Бернс, а вам нечего сказать по поводу этой находки? – спросил полицейский.

Он отпускал их, но точно так же мог и задержать снова.

– Нечего, – ответила молодая женщина. Она хорошо умела лгать, значительно лучше Алджернона.

– Мой муж приобрел этот папирус без меня, – сказала она.

Стэд был удовлетворен – или, по крайней мере, таким казался.

– Хорошо, мадам, вы можете идти.

Супруги быстро покинули кабинет, надеясь, что не слишком торопятся. И только бы эта находка и в самом деле не аукнулась им.