Текст книги "Фантом для Фрэн (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– Вот что, мой друг, – сказал Алджернон, присев на корточки напротив него. – Мы уезжаем. Еду и воду оставляем вам двоим и вашим коням, но ее немного. Дня через два я вернусь сюда и привезу вам еще запас – если вы не покинете это место; но если вы выкинете что-нибудь, окажетесь в тюрьме и будете заслуженно повешены. Вы поняли?

Кажется, бандит понял только последнее.

– Чтоб ты жарился в аду, – сказал он.

Алджернон усмехнулся.

– Боюсь, эта перспектива скорее маячит перед вами.

Он поднялся.

– Идемте, Фрэн.

Трое невольных товарищей – американец, шотландец и англичанка – сели в седла своих коней и наконец покинули город мертвых.

***

Им пришлось сделать две остановки – дать отдых коню и напоить его; а также из-за Фрэн. Как бы ей этого ни хотелось, в выносливости с мужчинами она тягаться не могла. Хотя Алджернон снова хвалил ее, говорил, что никогда еще не встречал такой женщины.

“Каковы же остальные женщины – если подобные мне так редки?”

Алджернон про себя беспокоился из-за О’Нила – боялся столкнуться с ним в пути, имея рядом Фрэн. Вот потом он не отказался бы заняться поисками бандита. Но потом, вероятно, будет поздно…

Но им повезло – или не повезло: никто во время перехода через пустыню путешественникам не встретился, и они без происшествий добрались до Луксора. Хотя заморили коня Дарби окончательно.

Когда они остановились в этом маленьком, но прославленном на весь мир египетском городке, возникло недоразумение. Они не знали, как теперь быть – распрощаться ли с Дарби окончательно? Но ведь этот человек, каким бы он ни был, участвовал в их общем спасении и помог сделать ценное открытие… И рассчитывал на долю в общей добыче…

– Дарби, вы живете здесь? – спросил наконец археолог.

Американец смущенно улыбнулся.

– Ну да, мистер Бернс, можно сказать и так.

– Тогда давайте встретимся с вами на этом же месте… завтра, когда я приготовлю все для второй экспедиции.

Археолог мысленно пересчитал свои деньги и решил, скрепя сердце, что хватит. Все равно возвращаться в Каир времени нет.

– Мы отвезем что нужно вашим товарищам и заберем наши находки. Потом рассчитаемся с вами, – сказал археолог. – Договорились?

Дарби замялся; шотландец покраснел. Он что, считает, что его сдадут? Что ж, не явится – скучать они не будут!

– Договорились, мистер Бернс, – сказал Дарби. – Я приду. Только уж вы…

– Я честный человек, – ответил археолог.

Американец отвел глаза. Ему было стыдно почти все время, пока он был с ними; что ж, хорошо… может, он действительно не потерян для общества, подумал Алджернон.

– Хорошо, – сказал Дарби. – Когда мне приходить?

– В двенадцать, – сказал Алджернон.

Американец кивнул.

– Непременно приду, мистер Бернс. Я вам очень благодарен.

– А как же я?

Фрэн наконец получила возможность вставить слово.

– Вы хотите сказать, что бросите меня в этом городишке?

Шотландец повернулся к ней с очень серьезным видом.

– А вам, дорогая, придется в последний раз доказать свою храбрость, – сказал он. – Вы вернетесь в Каир сами. Поверьте, такое здесь тоже случается.

Вдруг археолог улыбнулся.

– Теперь-то вас не испугают туземцы? После всего, через что мы прошли?

“Испугают, как и раньше, но ничего не поделаешь, – подумала Фрэн. – Мужчинам никогда не понять, как себя чувствуют женщины. Но это тоже – одна из наших вечных тайн”.

Она улыбнулась.

– Я вернусь в Каир и буду ждать вас, Алджернон, – сказала она, подавая археологу руку. – Вы снабдите меня деньгами на билет?

– Я вам его куплю и посажу вас на пароход, – обещал он. – Но сначала нам троим необходимо помыться и поесть, а также сменить одежду.

– Я, наверное, пойду, мистер Бернс, – неожиданно сказал Дарби. – Большое спасибо вам за заботу…

Он улыбнулся Фрэн, а потом вдруг повернулся и исчез в толпе раньше, чем его спутники успели открыть рот. Своего коня он оставил на них.

– Он может и не вернуться, – заметила девушка.

– Думаю, он вернется, – сказал археолог. – Из каких бы то ни было соображений – но вернется.

Через два часа, почти поздним вечером, Алджернон Бернс посадил свою помощницу на пароход – сам поднес ее вещи до трапа.

– Будьте очень осторожны, – наставлял он ее. – Следите за своими деньгами.

– С незнакомцами не разговаривайте, – со смехом закончила Фрэн. – Теперь вы сами напоминаете мою маму…

Алджернон тепло улыбнулся ей и сжал ее плечи – мужчина, вернувший былую привлекательность, чисто выбритый и одетый. Но все равно из пустыни он вернулся каким-то другим, и этот другой был лучше прежнего…

– Удачи, Фрэн. Я непременно вернусь к вам в скором времени и привезу все наши находки. Ждите меня… через неделю самое большее. Денег вам хватит.

Услышав это “я непременно вернусь”, Фрэн вдруг ощутила почти непреодолимое желание со слезами броситься мужчине на шею и упрашивать его ни в коем случае не уезжать, не оставлять ее. Но она совладала с собой. Она была не просто женщина, а женщина с древней душой, женщина, сражавшаяся с морем, пустыней и бандитами.

– До свидания, – сказала она; и шотландец послал ей воздушный поцелуй, повернулся и ушел легким быстрым шагом, совсем немного прихрамывая. Этот человек обладал огромным запасом жизненных сил.

Фрэн повернулась и поднялась по трапу, неся свой чемодан, теперь казавшийся ей легким, как игрушка. Она действительно очень изменилась и переоценила окружавшие ее опасности, а заодно и себя…

В каюте она села перед небольшим настенным зеркалом, прикрепленным над шкафчиком – такие простые удобства сейчас казались верхом роскоши, как и койка с жестковатым белым бельем, и вытертый ковер на полу. На нее смотрела молодая женщина, загорелая, как бывалая путешественница, и похудевшая; темные брови, которые она регулярно выщипывала, теперь сгустились и придали ей мрачный вид. А вот волосы выгорели. Ее не узнала бы ни мама, ни любой другой из ее английских знакомых…

Фрэн оттянула воротничок блузки, теперь мешковато висевшей на ней. Нужно будет перешивать почти весь гардероб – если она не наберет прежний вес. Но Фрэн осталась красивой; вернее, стала красивой по-другому. Более естественной красотой, производившей впечатление независимости и даже дикости.

– Ты мне не нравишься, – сказала она женщине в зеркале, заскучав по своему прежнему культурному “я”.

Потом подумала, что в дамском костюме некуда девать пистолет, и прыснула. Пистолет теперь лежал в ее чемодане; но Фрэн была готова им воспользоваться в любую минуту.

“В отеле я отдраю себя до костей”, – подумала она, взглянув на свои все еще грязные ногти.

Потом разделась, с удовольствием вдыхая запах свежей одежды, и натянула ночную рубашку поверх белья, как делала на борту “Владыки Нила”. После чего легла на койку, но долго не могла уснуть – думала об Алджерноне. Вернее, не думала, а он представлялся и представлялся ей… как улыбался, держа ее за плечи, как прощался, как подводил ей верблюдов, как целовал ее в руинах…

“Я непременно к вам вернусь”.

– Если ты не вернешься, я тебя убью, – пробормотала Фрэн, даже не задумавшись над нелогичностью этой фразы. Потом повернулась на бок, лицом к двери, сунула руку под подушку и проверила, там ли пистолет. После фиванского некрополя она не могла спать в Египте спокойно, не имея поблизости оружия.

Тем более одна.

Удостоверившись, что пистолет никуда не делся, Фрэн наконец заснула.

Когда плавание окончилось, она почувствовала себя почти как до его начала – ей почти так же хотелось вымыться; но она начала немного набирать вес, судя по тому, что юбки и блузки уже не так висели на ней. Да, пожалуй, она не такое уж пугало даже сейчас. Фрэн сошла с парохода, чувствуя себя намного более смелой и уверенной, чем тогда, когда прибыла в эту страну. Ей казалось, что та нервная англичанка была вовсе не она.

Фрэн зашагала в сторону отеля, помахивая чемоданом и почти расслабленно посматривая по сторонам. Такое ли она видела. После американских бандитов бедные арабы на улицах Каира пугали ее как мухи после крокодилов.

– Ах, вот ты где!..

Она вскрикнула и отпрянула, разом лишившись всей своей уверенности. Перед ней стоял Дональд Уилкинс, сверкая очками, пылая негодованием и торжеством.

– Так ты все еще не уехал! – воскликнула Фрэн.

– Конечно, нет, – подтвердил он. – Я тебе не собачка, чтобы ты могла мной распоряжаться, дорогая. Я все ждал случая подловить тебя без этого бандита.

Фрэн громко засмеялась в лицо бывшему жениху. Дональду Уилкинсу очень повезло, что он не видел настоящих бандитов.

– Так ты ждал меня все эти дни? – спросила она. – Почти две недели?

Он кивнул.

– Я навел справки, – заявил Дональд. – И я теперь знаю, где живет твой так называемый ученый. Я чуть было не решил тогда, что ты пала так низко, что поселилась с ним…

– Дональд, это совершенно не твое дело, – сказала Фрэн. – Оставь меня, будь добр. Возвращайся в Англию.

На лице его при этих словах появился не ожидаемый гнев, а что-то вроде озабоченности – он разглядел, как изменился облик его бывшей невесты.

– Ты ужасно выглядишь, – сказал он. – Теперь я вижу, что ты и в самом деле повредилась умом, я это подозревал с самого начала. Где ты пропадала? Ездила куда-то с этим типом? И что, он вел себя порядочно?..

– Он, по крайней мере, не называл меня шлюхой и сумасшедшей, – устало ответила Фрэн. Она не боялась – ей только хотелось отвязаться. – Уйди прочь, Дональд, я не желаю тебя больше видеть.

– В этот раз его рядом нет, и ты уедешь со мной, – сказал Дональд. – Прямо сейчас.

– Хорошо, – неожиданно легко сказала Фрэн. – Подожди минутку, пожалуйста.

Он опешил. И чуть не присел, когда Фрэн открыла свой чемодан и достала оттуда пистолет.

– Если ты еще раз ко мне приблизишься, я за себя не отвечаю, – сказала она, целясь бывшему жениху прямо в лоб. Он страшно побледнел.

– Ты сума… Сумасшедшая, – сказал Дональд. – Совершенно сумасшедшая.

– Мне кажется, ты уже давно пришел к такому заключению, – сказала Фрэн, по-прежнему держа его на прицеле. – А теперь иди и не оборачивайся, я не опущу оружие, пока ты не скроешься вон за тем углом.

Дональд выполнил ее приказ. Дерганая походка мужчины сказала ей, что он действительно поверил, что видит перед собой буйнопомешанную. Что ж, тем лучше. Буйнопомешанные не так безобидны, как обыкновенные слабые женщины…

Когда дергающийся черный рукав Дональда скрылся за углом, Фрэн тут же убрала пистолет в чемодан. Ей только проблем с египетской полицией не хватало.

До гостиницы девушка дошла почти бегом; улицы Каира вдруг опять перестали казаться ей мирными. Фрэн вошла и с некоторой робостью остановилась в холле, перед столом портье-араба.

Мужчина обежал ее взглядом черных глаз, и Фрэн вдруг с ужасом подумала, что ее не пустят обратно.

– Вы к кому? – спросил он по-английски, с сильным акцентом.

– Я живу с мистером Бернсом, в номере двадцать. Номер забронирован, – сказала она и покраснела. Но имя ученого произвело желаемое действие.

– Мистер Бернс… знаю, – сказал араб. – Вот ключи.

Фрэн взяла ключи и поблагодарила, но улыбаться не стала – араб мог счесть это непристойностью.

Молодая женщина поднялась к себе и отперла дверь. Вошла, все еще не веря, что ее злоключения позади… хотя бы временно…

Она оглядела пустой номер, где они совсем недавно так плодотворно занимались с Алджерноном, и вдруг ей захотелось заплакать. Но вместо этого Фрэн отправилась набирать ванну.

========== Глава 20 ==========

Она с увлечением занималась собой больше часа подряд – выкупалась, вымыла голову, сделала маникюр и выщипала брови. И стала почти прежней Фрэн Грегг, только очень загорелой и с другим выражением в глазах. Теперь у нее никогда уже не будет прежнего выражения.

Потом девушка облачилась в купальный халат, обмотала голову полотенцем и вернулась в комнату. Заказала себе ужин. Ужин, который она съест одна…

– Проклятье, – сказала Фрэн.

Пустота внутри увеличивалась, пустота, которую могла заполнить только близость Алджернона. Или их египетские книги. Хотя второе – недостаточная замена, но…

Фрэн схватилась за книги, оставленные Алджерноном, как будто затыкала течь в своей душе, через которую утекало ее спокойствие. Я не могу здесь сидеть, не зная, как ты, пробормотала она. Потом сдвинула брови и открыла книгу. Ей придется здесь сидеть. И лучше делать это не раскисая, а занимаясь делом.

Может быть, ей удастся пролить свет на их находки?..

Фрэн достала из чемодана тетради. Она сохранила свои тетради; от удовольствия девушка поцеловала их. Потом раскрыла тетрадь на чистой странице, шепча про себя имя Неб-Амона. Она ведь так и не знала до открытия гробницы, как звали ее господина. Неб-Амон, первый пророк Амона во времена Нового царства – скорее всего, тринадцатый век до Рождества Христова… Это уже немало, совсем немало.

Рамессеум, подумала Фрэн.

Ее тянуло к эпохе Рамсеса II.

Неб-Амон, верховный жрец Амона в Фивах в эпоху Рамсеса II.

– Это уже совсем немало, уважаемые коллеги, не так ли? – прошептала Фрэн, лихорадочно занося на бумагу свои догадки.

Она вскочила и подбежала к столу, на котором лежал толстенный том, озаглавленный “Египет Рамсесов”. Потом уселась обратно на диван, бухнула себе на колени эту книгу и забыла обо всем, даже об Алджерноне.

Даже о том, что полотенце на голове размоталось и с мокрых волос за шиворот стекает вода.

Через пару минут ее работа была прервана – принесли заказанный ужин. Фрэн только что была голодна, а сейчас досадовала на то, что ей помешали. Но когда ее носа достиг запах жареной курицы, аппетит вернулся с чудовищной силой. Слишком долго она проголодала.

Но насытившись, Фрэн снова вернулась к работе, несмотря на то, что час был поздний. Из всех упомянутых в книге Рамсесов (коих в Древнем Египте насчитывалось великое множество) она сосредоточилась на правлении Рамсеса II, словно сузила свой разум до этой эпохи. Она знала, что нужно сосредоточиться на религиозной и политической составляющей жизни египтян, поскольку жрецы Амона… верховные жрецы… играли видную роль в политике. Рамсес II не мог не испытывать недовольства огромной властью Амона, но в открытое противостояние жрецам, насколько было известно историкам, не вступал… весьма почитал своего “небесного отца”… и приносил ему огромные жертвы. Ага. – Ежегодные праздники Амона, – сказала Фрэн вслух. – Ну-ка, упоминаются ли здесь имена жрецов, возглавлявших эти религиозно-политические… именно так… обряды?

“Религия тесно вплеталась во все стороны жизни египтян…”

– Вот он! Вот он!

Фрэн опять восклицала вслух и не слышала этого; потом вскочила, отбросив книгу, и забегала по комнате, заливаясь сумасшедшим смехом. Да, Дональд был прав, она сумасшедшая. Вот только все ее фантазии почему-то подтверждаются одна за другой!…

Неб-Амон действительно существовал*. Мало того, что Фрэн прочитала его имя на двери гробницы – она только что прочитала его вот в этой книге.

***

Весь последующий день Фрэн провела за чтением и размышлением; ночь как будто выпала из ее жизни, она спала без видений и без сновидений вообще. Но и то хорошо, что никто к ней не влез. Хотя кого, в самом деле, она может ждать?..

Работа спасала ее от одиночества и страха. Алджернон единственный связывал ее с научными кругами Англии, с тем сообществом, к которому она хотела принадлежать. И он единственный связывал ее с научным сообществом вообще. Если уж в Лондоне никто из специалистов не захотел иметь с ней дело, о Каире и говорить нечего.

На самом деле женщин-ученых очень мало… и еще меньше таких, с которыми считаются мужчины. В Египте же за женщинами вообще не признается права на такую деятельность… Работающие здесь европейцы невольно, а может, и сознательно перенимают отношение к женщинам, которое демонстрируется местным населением, и прежде всего, их собственными коллегами-арабами.

Да, и такие есть, как ни забавно.

Фрэн, впрочем, может пойти в Каирский музей – и, вероятно, даже дойдет до него самостоятельно; но с кем она будет там говорить? С библиотекарем?..

Административная верхушка этого учреждения ее даже слушать не станет.

Остается ждать возвращения ее друга, начальника… и поклонника, единственного света в оконце.

Фрэн хотелось свежего воздуха – но “свежего воздуха” в ее понимании в Каире было не найти. Здесь было слишком сухо и жарко. И праздно гулять она не сможет – в лучшем случае это вызовет косые взгляды, а в худшем как бы не арестовали… Арабы и так едва переносят английских женщин, считая их развратными, дурным примером для их собственных женщин. Хотя арабки почти всегда сидят дома – им негде увидеть этот “дурной пример”.

Когда Фрэн хотелось отдохнуть, она садилась у раскрытого окна. К счастью, номер располагался на втором этаже, и взглядов с улицы можно было не опасаться.

Потом она возвращалась к работе.

Это была странная работа – конспектирование книг, чередовавшееся с анализом собственных переживаний.

А однажды, отвлекшись от чтения, она нарисовала в тетради “автопортрет” – не себя какая есть, а Тамит. Хотя Фрэн никогда не видела Тамит со стороны, а только “изнутри” и иногда – в зеркалах. Фрэн была не особенно талантливой художницей, но эта картина удалась: излом бровей, чуть заметная улыбка на губах, огромные черные глаза. По обнаженным плечам стекали черные волосы, скрывая бретели платья. У нее получилась очень красивая женщина – заметно красивее и ярче, чем Фрэн Грегг.

Этот рисунок располагался сразу после ее заметок, посреди конспекта. Никто из научных руководителей не одобрил бы такого метода занятий, кроме, пожалуй, Алджернона Бернса…

Каждый раз, когда ее ум освобождался, ее мысли возвращались к Алджернону Бернсу. Наверное, ей придется принять это – что он стал столько значить для нее. Главное – не потерять в этом союзе себя. Что ж, она ни в этой, ни в той жизни себя не теряла – хотя Тамит имела намного более богатый любовный опыт, чем Фрэн Грегг.

Вдруг она почувствовала, что ее снова одолевает ужас – ужас от мысли, что она может никогда больше не увидеть археолога. И, как и раньше, Фрэн заглушила этот ужас делами.

Так прошло четыре дня.

Фрэн не получала – и не могла бы получить – ни одной весточки от Алджернона; она опять начала худеть, стала беспокойно спать, а на третью ночь на нее “накатило”. Вернулись видения, так мучившие ее большую часть юности. Дважды она просыпалась, крича, и готова была закричать наяву от страха, что переполошит постояльцев и ее выставят отсюда за нарушение порядка. С английской женщиной, не имеющей покровителя, здесь очень просто так поступить – Фрэн прекрасно понимала это, даже не имея подобного печального опыта.

Она вынесла достаточный печальный опыт из жизни в древних Фивах.

Фрэн никуда не выходила в эти дни, потому что это не имело смысла и просто было опасно. Однако ей все больше и больше казалось, что судьба подставила ее в очередной раз – что вскоре ей придется выпутываться из не меньших неприятностей, чем в некрополе, только теперь выпутываться одной…

А на пятый день вечером, когда Фрэн, похудевшая и несчастная, дремала на диване с книгой в руках, дверь ее номера открылась. Она резко села, нашаривая пистолет, но рука ее упала обратно на колени при виде вошедшего гостя.

Еще сильнее загоревший и белозубо улыбающийся Алджернон Бернс показался ей незнакомцем, но самым желанным незнакомцем на свете. Не вставая с дивана, девушка протянула к нему руки, и он присел перед нею, приглашая ее в свои объятия. Фрэн соскользнула археологу на колени, и их губы встретились.

Фрэн никогда еще не получала и не дарила никому таких глубоких, постыдно-сладостных поцелуев. Потом она почувствовала, как мужчина целует ее шею, а его рука ласкает ее грудь. Фрэн хотелось еще и еще, но она понимала, что они могут слишком далеко зайти…

Она высвободилась, тяжело дыша, и увидела жажду в голубых глазах, ту же жажду, которую он сейчас видел в ее собственных.

– Элджи, – сказала она, сглотнув.

– Нам следует подождать до свадьбы? – улыбаясь, спросил Алджернон. Хотя улыбался с трудом. Фрэн вдруг увидела в нем Дональда, и его возбуждение напугало ее.

– Что ты такое говоришь? – спросила она.

Он сел на диван и опустил глаза, успокаивая свое дыхание. Немного помедлив, Фрэн села рядом с ним.

– Успокойтесь, мисс Грегг, я умею держать себя в руках, – сказал Алджернон, печально улыбаясь и все еще глядя себе в колени, а не ей в глаза.

– То же самое говорил мне Дональд, – произнесла девушка, выпрямившись и пристально оглядывая его: ну вот, началось! – А потом Дональд чуть не набросился на меня прямо в корабельной каюте.

– Готов поспорить, вы дали ему отпор, – сказал шотландец, все с такой же грустной улыбкой.

Потом поднял глаза и посмотрел на Фрэн без улыбки.

– Извините.

Она моргнула, глядя в его глаза. За время этой экспедиции он, кажется, изменился во второй раз – и Фрэн не могла сказать, в лучшую ли сторону…

– Ты это серьезно – насчет свадьбы?

– Серьезно, – ответил Алджернон. – Но, кажется, я слишком спешу.

Фрэн кивнула.

– Элджи, ты замечательный человек. Я не знаю никого лучше тебя, – искренне сказала она археологу. – Но ты, как Дональд, совсем не даешь мне времени. И себе тоже.

Он некоторое время сосредоточенно смотрел на нее, потом уголки губ приподнялись в обаятельной улыбке.

– Кажется, я понял вас, Фрэн. Что ж, давайте получше разберемся в себе… я не буду вас торопить.

Она склонила голову, радуясь, что ее наконец-то поняли.

– Дональд тоже говорил, что любит меня, – шепотом призналась молодая женщина. – А потом… вы сами видели…

Алджернон задумчиво кивнул.

– Но ведь я не говорил, что люблю вас, Фрэн, – ответил он.

Рот ее округлился – меньше всего она ждала таких слов от мужчины, который только что упомянул о свадьбе. И говорил, что всерьез…

– Простите, Алджернон?..

– Вы та женщина, которая могла бы стать мне настоящей подругой, – проговорил археолог. – Вы очень умны. Вы отважны. И вы любите то, что люблю я… и понимаете меня…

Он взглянул на нее, и девушка догадалась, о чем он говорит – о том, что больше всего на свете волновало и ее. О душе и ее месте в науке.

– Вы единственная женщина, которую я мог бы назвать своей женой, – медленным глубоким голосом сказал Алджернон, протягивая ей руку. – Я не знаю, любовь это или нет. Но это то, что для меня дороже любви… а для вас?

Фрэн улыбнулась, сжав его горячие пальцы в своей руке.

Он как будто говорил ее словами, высказал все то, что ей так хотелось и не получалось выразить до сих пор.

– Для меня тоже, – сказала девушка.

Они придвинулись друг к другу, и Фрэн положила голову на плечо мужчине, просто и естественно. Как будто они знали друг друга всю жизнь.

– Расскажите мне о вашей экспедиции, – сказала Фрэн. – Как вы съездили? Привезли то, что мы нашли?

Сейчас это казалось совсем неважным.

– Да, – сказал Алджернон.

Фрэн поняла, что он улыбается.

– Оказалось, что гуманитарная помощь, с которой я так спешил, была уже не нужна, – сказал шотландец, и Фрэн изумленно выпрямилась и уставилась на него.

– Они уехали, – произнес Алджернон и засмеялся. – Уехали и увели третьего коня, а может, просто отвязали и выгнали в пустыню…

Теперь Фрэн различила в его смехе гнев и печаль.

– А Дарби что? – спросила она.

– Дарби сейчас в Каире, – ответил археолог. – Мы с ним еще не закончили…

Он сдвинул брови.

– Фрэн, я привез мумии. Можете меня поздравить.

– Поздравляю!..

Фрэн, радуясь этой новости от души, распахнула объятия, но мужчина отстранился.

– Вы, кажется, сами просили меня не спешить.

Фрэн кивнула, чувствуя обиду и горечь. Она же хотела просто обнять его! Но мужчины совсем, совсем другие…

Только через пару мгновений она поняла, что причина его холодности не в этом.

– Фрэн, вы можете, конечно, назвать меня непростительно суеверным, – произнес шотландец, поглаживая подбородок, хотя на нем давно уже не было бороды. – Но мне совсем не нравится, что эти тела принадлежат вашим знакомым, – закончил он.

* На самом деле это полностью вымышленное лицо, не имеющее никаких исторических прототипов.

========== Глава 21 ==========

– Как вы думаете, Алджернон, сколько времени прошло с тех пор, как я приехала сюда? – спросила Фрэн после тягостного молчания.

Им обоим, кажется, представлялись обесчещенные останки, которые он привез, и обоим было не по себе.

– Почти три недели, – ответил он.

Понял, что ее гложет.

– Вы не получали телеграммы от своих близких?

Фрэн коротко засмеялась.

– Вы с ума сошли. Телеграфировать сюда для мамы – все равно что телеграфировать в ад.

– У нее такие узкие взгляды? – сочувственно спросил шотландец.

– Боюсь, что да, – отозвалась Фрэн. – Видите ли, мама умная и понимающая женщина… но не тогда, когда дело касается ее принципов. Она уже одного побега из дома мне никогда не простила бы. А уж того, что я посвятила себя такому занятию, как наше, и все дни провожу в вашей компании…

– В моей компании?

– Ну вы же понимаете! – страдальчески воскликнула Фрэн.

– Да, – ответил Алджернон, и не стал развивать эту тему.

– Как мы будем работать дальше? – спросила девушка. – Известно ли что-нибудь об О’Ниле?

– Боюсь, что мы опоздали, – отозвался Алджернон. – Это очень ловкий человек – не забывайте, что он профессиональный беглец от закона… Наверняка О’Нил уже сбыл наши сокровища на базаре и покинул эту страну. А может, он по-прежнему здесь. Мы ведь не уличим его в преступлениях.

– Вы правы, – расстроенно сказала Фрэн.

Но потом прибавила:

– Все-таки я сомневаюсь, что О’Нил так поторопился сбыть “Книгу мертвых”. Он, конечно, дикарь, но прекрасно понимает свою выгоду. Я… угрожала ему пистолетом, требуя отдать книгу, но он не дал. Усвоил, что это очень большая драгоценность, которую и сравнивать нельзя с какими-нибудь записями египетского школьника или чиновника…

– Не думаю, чтобы он имел представление об этих двух вещах, но, возможно, вы правы, – произнес Алджернон. – Возможно, О’Нил сбудет книгу в какой-нибудь лавке египетских древностей, хозяин которой немного разбирается в египтологии… Но только нам с вами все едино. Эта вещь для нас потеряна.

Мужчина посмотрел на нее; его лоб пошел складками – и Фрэн поняла, как он страдает от потери такой драгоценности. Едва ли больше, чем она. У него на шее не сидит семья.

А ведь он только что собирался это сделать – связать себя с нею, несмотря на ее семью… Фрэн улыбнулась и уже хотела рассказать ему о своем материальном положении, о болезни брата, но ничего не сказала.

– Где мумии? – жестко спросила она.

– В музее, – ответил археолог.

Девушка вздрогнула.

– Как – они уже выставлены? По чьему распоряжению? Как вы допустили?..

– Успокойтесь, никто их не выставлял, – ответил Алджернон. – С ними предстоит большая работа, проделать которую придется нам с вами, Фрэн. И только тогда, когда их идентифицируют насколько точно, насколько это возможно… они превратятся в экспонаты.

– Но нам заплатят за них? – спросила девушка. – За нашу работу?

– Это для вас самое главное? – спросил археолог.

– Да, – ответила Фрэн. – Вы знаете, почему. Египтология – единственное занятие, в котором я могу проявить себя и одновременно получить прибыль. По счастливому стечению обстоятельств. Или я должна вам рассказывать, как узок выбор женщины в нашем мире?..

Алджернон нежно обнял ее.

– Нам заплатят за них, как и за нашу работу, – сказал он. – Хотя вы, может быть, предпочли бы сторговаться с лавками древностей – с теми, кто больше даст…

Его циничные слова удивительно контрастировали с лаской, с которой он гладил девушку по голове.

– По крайней мере, отчасти, – сказала Фрэн. – Только не говорите мне, что в моем случае это не оправдано.

– Оправдано, – согласился мужчина. – Но вам придется отвечать за последствия.

Фрэн резко засмеялась – этому мистическому смыслу, который Алджернон, быть может, не сознавая этого, вкладывал в свои речи.

– Последствий я не боюсь.

Они отправились в Каирский музей вдвоем – Алджернон держал свою помощницу под руку. С ним она не боялась ничего. Она гордилась их успехом.

Но она сжалась, крепче вцепившись в руку своего покровителя, когда их приветствовал невысокий, но осанистый араб: смотритель Каирского музея. Однако этот человек поздоровался с нею вполне вежливо, хотя и с тем покровительственным оттенком, который звучал в речи всех арабских мужчин, разговаривавших с женщинами.

– Мисс Грегг? – спросил он. – Вы помощница доктора Бернса?

– Доктора?..

Алджернон спокойно кивнул ей; и сразу же возрос в глазах молодой женщины. Она никогда почему-то не уточняла его ученую степень.

– Господин Аль-Расул, мы хотели бы приступить к работе сейчас же, – сказал ученый. – Если вы не возражаете.

В глазах араба что-то мелькнуло, но он не высказал свою мысль. Фрэн была почти уверена, что эта мысль относится к ней.

– Нет, конечно. Пожалуйста, пройдите за мной.

Его английский был бы безупречным – если бы не акцент; вдруг Фрэн поняла, как истосковалась по своей родине. Но и без всего этого она тоже жить не сможет…

– Как приятно работать здесь после пустыни, – шепнула она археологу. Он с улыбкой кивнул. Смотритель, шедший впереди, не оборачивался.

– Прошу вас, мистер Бернс, – сказал господин Аль-Расул.

Археолог и Фрэн вошли в зал, мягко освещенный электрическими лампами. Фрэн вздрогнула, увидев посреди зала стол, на котором лежали две их страшные находки – уже избавленные от гробов и пелен; деревянный гроб покоился на дальнем столе, а гранитный саркофаг стоял на полу. Поднимать его на стол было бы слишком неэкономично… да и какой стол выдержит такую тяжесть?

– Да пребудет с вами Аллах, – сказал египтянин. Он казался встревоженным.

Алджернон Бернс слегка поклонился, и смотритель ушел.

Фрэн посмотрела на своего спутника.

– Отчего у него такой вид?..

– Господин Аль-Расул кое-что знает о моих методах, – негромко отозвался Алджернон. – И также знает, что без очень веской причины я не взял бы на работу англичанку, не имеющую специального образования…

– Это из-за меня?

Мужчина кивнул.

– Смотритель музея знает, кому именно обязан этими открытиями, – сказал он. – Я первым делом сообщил ему о вашей значительной роли в моей работе, иначе вас могли не допустить сюда.

Фрэн не стала расспрашивать дальше. Она догадывалась о недоговоренном, и это ей очень не нравилось – конечно, Алджернон никогда не стал бы распускать язык насчет нее, но… вовеки этого не скроешь…

И домысливать суеверным египтянам не запретишь.

– Давайте работать, – сказал Алджернон. – Первым делом займемся датировкой.

Фрэн отложила свою папку на край стола и подошла к первой мумии – той самой, которую они вынули из саркофага с помощью бандитов.

– Алджернон, может быть, вы хотите прочитать мои конспекты? – спросила она. – Я там изложила кое-какие собственные соображения…

– Угу.

Ученый не стал ни спорить, ни ссылаться на отсутствие времени. Он просто сел на стул и со всем вниманием стал пролистывать толстую тетрадь, которую за время его отсутствия Фрэн заполнила почти на четверть. А сама Фрэн наклонилась над мумией, заложив руки за спину и разглядывая ее.