Текст книги "Фантом для Фрэн (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Я не знаю, откуда ты ждешь этих новостей, – сказала девушка. – Если с Дарби и прочими что-нибудь случится, кому придет в голову нам об этом сообщить?

Алджернон пристально посмотрел на нее.

– А я все-таки подожду.

Новостей они дождались – но не таких, каких ждали.

Через несколько дней Алджернон прочитал в газете статью… даже не статью, а заметку. В пустыне, близ Луксора, севернее погребального комплекса на территории древних Фив были обнаружены два иссушенных солнцем тела. Оба принадлежали европейцам лет тридцати пяти, но были примечательны тем, что эти двое незадолго до смерти были тяжело ранены…

“Вероятно, это охотники за сокровищами, – писал арабский журналист. – Алчные европейцы покарали сами себя, насмерть рассорившись при дележе. Драгоценностей при них не нашли – должно быть, добычу унес третий их сообщник”.

– О господи, – сказала Фрэн, когда Алджернон прочитал ей эту статью. Он вначале хотел спрятать ее от своей подруги, но она заметила выражение его лица и потребовала, чтобы он рассказал, в чем дело.

– Это может быть кто угодно, – сказал археолог. Он сам не знал, кого пытается убедить, Фрэн или себя.

– Элджи, ты же сам этому не веришь, – сказала Фрэн. Он кивнул – да, он был уверен в том, о каких людях шла речь в статье. Фрэн прижала руку ко рту.

– Но ведь мы… перевязывали их, – сказала молодая женщина. – В газете об этом ни слова!

– Ты же знаешь, сколько газеты врут, – ответил он. – Исковеркали факты так, чтобы получилась сенсация… Но, думаю, суть этого сообщения верна. Это наши друзья-бандиты.

Фрэн прикусила палец и заплакала. Алджернон тут же отложил газету и подошел к ней; обнял ее за плечи.

– Мы сделали лучшее, что могли сделать, дорогая, – сказал он. – Они действительно покарали сами себя.

Фрэн покачала головой. Он ее не понимал.

– Осталось двое, – сказала девушка. – Дарби и О’Нил. Ну и еще мы с тобой… прежде всего я…

– Перестань!

Он крепко прижал ее к себе, гладя по спине, по плечам, целуя в макушку.

– Это все нервы, – проговорил Алджернон. – Я знаю, женщинам свойственно фантазировать… думать сердцем… Но ты же у меня такая умная.

Фрэн отстранилась и пристально посмотрела на него, прищурив полные слез глаза.

– Ты совершенно прав, Элджи. Главное – женщинам свойственно фантазировать необоснованно.

Алджернон приоткрыл рот, но ничего не сказал. Что он мог на это сказать?

– У этих смертей могут быть совершенно естественные причины, – наконец произнес он. – И даже вероятнее всего, что это так. Говорю тебе, основываясь на своем опыте… в наших условиях шансов на выживание у бандитов было немного.

Фрэн кивнула.

– Согласна с тобой, – сказала она. – Немного.

Она снова думала в этот миг о том, как узко понятие “естественный”.

– Ну а как быть с Дарби? – спросила молодая женщина.

– Я подожду, – непреклонно сказал Алджернон. – Теперь-то я подожду, пока все не выяснится.

На раскопки они больше не выезжали – почему-то Алджернон, сделав Фрэн своей любовницей, решил преувеличенно оберегать ее. Неужели действительно думал, что любовь у женщин отнимает столько сил? Смотря с кем они этим занимаются, конечно…

Фрэн понятия не имела, кто вложил ей в голову такие мысли – вернее, удивлялась ходу собственных мыслей. Но она привыкла удивлять сама себя.

Впрочем, через несколько дней после того, как прошли “эти дни”, Алджернон сам прекратил их отношения. Сказал, что сейчас особенно высок риск… нежелательных последствий. Тогда Фрэн воспользовалась моментом и спросила его, когда он на ней женится.

Алджернон удивленно посмотрел на нее.

– А ты этого хочешь?

Фрэн взбесилась, услышав такой вопрос. Хочет ли она!.. Много ли респектабельных джентльменов согласится иметь с ней дело – с ней, сумасшедшей, увлеченной страннейшим для женщины занятием, да еще и лишившейся девственности? Она ненавидела мужчин в такие минуты.

Ничего из этого не отразилось на ее лице. Фрэн улыбнулась.

– Очень хочу.

– Тогда давай поженимся в Англии, – сказал Алджернон, улыбнувшись в ответ и обняв ее за талию. – Я пробуду там довольно длительное время. Много работы – я планирую в скором времени выпустить книгу, возобновить старые связи…

– С Британским музеем? – спросила Фрэн.

Он кивнул. Притянул ее к себе еще ближе и поцеловал.

– Ты так хорошо понимаешь меня.

Теперь они улыбались оба – Фрэн на мгновение позволила себе возмечтать об их общем триумфе. Они еще покажут Андерсону и остальным!

– Но пока с этим придется подождать, – сказал Алджернон. – Нас, к сожалению, держат здесь новые связи. Черт бы побрал этого Дарби.

Посмотрев в ее встревоженное лицо, Алджернон снова улыбнулся и поцеловал ее.

– Как же я тебя люблю.

“Я не говорил, что люблю вас, Фрэн”, прозвучало у нее в голове. Фрэн засмеялась и высвободилась.

– Хорошо, подождем, Элджи.

Через два дня Алджернон решил отвлечься от спокойной работы дома и отправился на прогулку по Каиру, в обход лавок древностей. Само собой, один. Фрэн ненавидела Египет за это – за смертную скуку, на которую он обрекает женщин.

Вернулся Алджернон домой в ужасном возбуждении.

– Фрэн! – крикнул археолог с порога. – Я нашел ее!

***

– “Книгу мертвых”? – воскликнула Фрэн, охваченная ликованием и ужасом сразу. – Где?

– В одной из сувенирных лавок, – сказал Алджернон. Прижал руку ко лбу, что-то очень взволнованно обдумывая. – Как неудачно… Мне отказались ее продать, потому что у меня не было с собой такой суммы, какую за нее заломил хозяин.

Фрэн сжала руки перед грудью.

– Так это О’Нил продал ее лавочнику! Я же ему рассказала, сколько она стоит!..

– Я не вполне уверен, что это именно тот папирус, – заметил Алджернон. – Ты ведь знаешь, в каком количестве расходились эти тексты в эпоху Нового царства, когда была особенно сильна вера в их чудодейственные свойства.

– Египтяне верили в чудодейственные свойства любой литературы, – иронично сказала Фрэн, скрывая собственное волнение.

Она села. Несколько мгновений раздумывала, потирая лоб и накручивая челку на палец.

– Пойдем в эту лавочку вместе, я узнаю нашу книгу, – наконец твердо сказала девушка. – Если это именно она, конечно… Ты не спрашивал, откуда она у хозяина?

Алджернон покачал головой.

– Здесь не любят такой прямоты, – сказал он.

– Но он хотя бы имеет представление, что тебе продает? – спросила Фрэн. – Или запросил такую цену наугад? Может быть, просто увидел твое лицо при виде документа, и…

Алджернон посмотрел на нее, как будто такая мысль ему только что пришла в голову.

– Не исключено, Фрэн. Да, возможно…

Подумал.

– Я был так поражен при виде этого папируса, что любой ловкий торговец древностями понял бы, как со мной себя вести.

Фрэн закинула руки за голову и стала распускать прическу – она была причесана так, как Алджернону особенно нравилось: часть вьющихся волос убрана с висков и скреплена заколкой на затылке. Алджернон изумился, увидев, как ее волосы упали на плечи.

– Что ты делаешь?

– Готовлюсь к выходу, – сказала девушка, послав ему напряженную улыбку. – Твой торговец говорит по-английски?

Алджернон кивнул.

– Он сразу заговорил со мной по-английски, увидев мое лицо и одежду. Хотя мы продолжили разговор по-арабски, я хорошо объясняюсь по-арабски… Ты хочешь пойти туда со мной? Зачем?

– Попытаюсь уговорить этого господина, – пробормотала Фрэн. Она уже скинула халат и вертела головой, ища свою блузку. Алджернон несколько мгновений смотрел на нее, потом отвернулся, чтобы не потерять над собой контроль.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал археолог, пытаясь не слушать шуршание ее одежды, что никак не удавалось. – Если уж я ничего у него не узнал, что сделаешь ты?

Фрэн не отвечала.

– Можешь повернуться, – сказала она немного погодя. Алджернон с некоторым разочарованием увидел, что то, что ему так нравилось, уже спрятано от мужских взглядов. Фрэн оправила отложной воротничок белой блузки, потом одернула скучную серую юбку. Волосы девушка еще не успела убрать, и Алджернон еще некоторое время любовался тем, как она причесывается, хотя Фрэн это и смущало.

– Все, – объявила она, воткнув последнюю шпильку в свой обычный узел на затылке. – Мы можем выходить.

Алджернон посмотрел на нее долгим недоверчивым взглядом.

– Ты не допускаешь мысли, что я могу быть против?

Фрэн покачала головой.

Надела шляпу, подошла к своему покровителю и взяла его под руку.

– Идем, – сказала она.

Ее глаза как-то неприятно блестели.

Не сказав ни слова, Алджернон вывел ее за порог и запер дверь.

Они некоторое время шли молча. В выборе дороги Фрэн полностью положилась на своего спутника – ее как будто занимало не то, что происходит, а то, что предстоит. Молодая женщина улыбалась, подставив лицо и волосы солнцу и ветерку; ближе к вечеру египетская жара превратилась в приятное курортное тепло. Алджернон наконец прервал молчание и спросил:

– Что ты будешь делать?

Фрэн посмотрела на него и ничего не ответила.

Алджернон подумал, что египтяне не привыкли слушать женщин, неважно, своих или чужих; но промолчал, понимая, что Фрэн не может этого не знать.

Наконец они приблизились к дверям лавки – в старом доме с маленькими зарешеченными окнами, без вывески. Алджернон остановился.

– Фрэн, не делай глупостей.

Она спокойно отняла у него свою руку и, поправив шляпу, направилась вперед. Археолог едва успел обогнать ее и войти первым; прозвенел дверной колокольчик.

Фрэн, войдя следом, невольно пригнулась, прикрывшись шляпой – не могла преодолеть робости перед египетскими общественными местами, предназначенными прежде всего, если не исключительно, для мужчин. Потом распрямилась и быстро осмотрелась, воспользовавшись тем, что старик-торговец уже подошел к Алджернону. Язык, на котором они заговорили, заставил ее поморщиться. Как же ей хотелось домой…

Лавка была темной и жутковатой с виду – полки вдоль стен были уставлены предметами, которые могли иметь какое угодно происхождение. Может, их вырвали из окостеневших рук древнеегипетских мертвецов; а может, изготовили на фабрике подделок специально для туристов. Но с первого взгляда вся эта посуда, свитки, украшения казались древними и таинственными, как сам Египет.

– Ты хочешь купить эту книгу, господин? – спросил араб. – Ты вернулся за этим?

– Да, – ответил Алджернон на его родном языке. – Женщина, которую я привел с собой, тоже желает взглянуть на нее. Покажи.

Хозяин лавки воздел руки, замотал седой головой.

– Нельзя. Женщина пробудит злые силы, которые много столетий спали в песках. Женщина – вместилище порока, господин, не позволяй ей касаться этой книги…

Алджернон позволил себе усмешку, хотя от слов торговца у него пробежал холодок по спине. В словах старого суеверного араба, с его традиционным для этой страны отношением к женщинам, было намного больше правды, чем он сам подозревал.

– Я не верю в сказки, мой друг, – сказал он. – Откуда к тебе попал этот документ?

Старик опять замотал головой, воздел руки и забормотал молитву. Но тут к Алджернону подошла его спутница, и араб едва не шарахнулся от нее – в таком он был состоянии.

– Покажите мне эту книгу, – произнесла Фрэн по-английски.

– Нет! – воскликнул старик.

“Неужели он что-то почувствовал в ней?” – вдруг пришла в голову Алджернону абсурдная мысль. Но настолько ли она абсурдна?

– Покажи папирус моей спутнице, – велел он торговцу, тоже по-английски. – Иначе сделка не состоится. Мало кто согласится купить у тебя эту книгу по такой цене.

Этот довод подействовал на араба лучше других. Он пожаловался кому-то под нос, потом, вздыхая, качая головой и причитая, скрылся в помещении позади прилавка.

Появился он несколько минут спустя, и в руках у него был туго свернутый свиток, который был бы неотличим от сотен других таких же, если бы не…

– На нем кровь, – прошептал араб, протягивая археологу папирус. – Видишь?

– Причем свежая, – пробормотал Алджернон, глядя на бурый край папируса.

Кажется, он только сейчас обратил на это внимание.

– Смотри, – он показал папирус Фрэн, а араб только что не зажмурился, глядя на это. Но ученые уже не замечали его.

– Как тебе кажется, это он? – спросил Алджернон.

Это, без сомнения, был тот самый папирус. Фрэн узнала его тотчас же. Кажется, она знала правду еще до того, как они попали в лавку.

– Откуда это у тебя? – спросила она торговца по-английски.

Старик теперь смотрел на нее как-то бессильно. Как будто смирился с судьбой.

– От одного американца, – сказал араб.

– С белыми волосами? – спросила Фрэн.

– Нет, с темными, – ответил торговец. – Разделенными надвое, вот так.

Он провел ребром ладони по своей голове, наискосок.

Фрэн и Алджернон уставились друг на друга в изумлении. Археолог прищелкнул языком.

– Так вот ты где, друг сердечный, – протянул он.

– Погоди, – остановила его Фрэн.

– Как был одет этот человек? – спросила она араба.

Тот так же неумело, но безошибочно описал английский костюм из темной шерсти, в каких обычно появлялся Марк Дарби.

– Вот это да, – сказал Алджернон, когда старик умолк.

Он все еще не мог поверить в предательство Дарби, хотя никогда ему не доверял. Фрэн же, напротив, улыбнулась и положила руку на локоть своему спутнику; глаза ее опять зажглись тем неприятным блеском.

– Этот американец рассказал тебе что-нибудь о том, как добыл папирус? – спросила она лавочника.

– Он нашел его в песках, в развалинах древнего города мертвых, – сказал араб. – Великое и опасное сокровище.

Некоторое время все трое молчали. Алджернон, кажется, всерьез сомневался, сделать ли это приобретение – хотя шел в лавку с твердым намерением выкупить принадлежащую ему по праву историческую реликвию. Но он достал бумажник и заплатил сумму, которую требовал лавочник – трата, которую Алджернон едва ли компенсировал бы, даже вздумай он попытаться перепродать книгу богатому коллекционеру.

– Ах ты ловкач, – пробормотал он себе под нос, неизвестно кого подразумевая – может быть, обоих пройдох. Но расставаться с этим документом он был больше не намерен. Может быть, он даже не уступит его Каирскому музею.

Покупатели покинули лавку; колокольчик над дверью снова печально тренькнул.

– Как ты думаешь, что это может означать? – спросила археолога Фрэн.

Он посмотрел на нее.

– Что именно?

– Ты сам знаешь, что, – сказала Фрэн. – То, что книга оказалась у Дарби.

Алджернон вздохнул и поджал губы; ему было более неуютно, чем когда-либо. Он подозревал то же, что и его помощница: что их осталось трое из семи.

========== Глава 28 ==========

– Все, Фрэн, – сказал Алджернон, когда они вернулись домой. – Тебе больше не придется здесь тосковать. Мы едем в Англию.

– Я здесь не тоскую, – сказала Фрэн с изумлением.

Только здесь она обрела саму себя!

Алджернон понимающе улыбнулся.

– Ты любишь не эту страну, а ее прошлое, – сказал археолог. – Как и я. Мы северные люди…

– Западные, – сказала Фрэн.

Они дружно рассмеялись – смех вышел нервным: оба помнили об окропленной кровью “Книге мертвых”, лежавшей в сумке Алджернона. Точно оскорбленный ими египетский жрец принес последнюю жертву своим более не существующим богам…

– А как же канопы? – спросила девушка. – Дарби?

Алджернон развел руками.

– Мстить ему я не намерен, – сказал он, поджав губы. – Мне кажется, что…

Мужчина осекся, но поздно.

– Тебе кажется, что расплата настигнет его и без тебя, – тихо сказала Фрэн.

Она вдруг не выдержала напряжения и страха, висевшего в воздухе между ними, подошла и обняла Алджернона за шею. Он прижал ее к себе. Они пытались найти поддержку друг в друге и не могли.

– Бог с этими канопами, – тихо сказал ученый. – Фрэн, мне почему-то расхотелось разыскивать их…

Фрэн затихла у него на груди. Он чувствовал ее состояние; чувствовал, как ей хочется дать волю своим чувствам, расплакаться, и то, как она сдерживается.

Потом Фрэн отстранилась от него.

– Давай разберемся с книгой, – сказала она чужим голосом.

Алджернон покачал головой. Он знал, что ей этого совсем не хочется.

– Потом, дорогая. Когда мы уедем отсюда. Книга никуда не убежит.

Они хотели уехать, хотели бежать – и ни один не признавался в этом вслух; надеялись, что океан защитит их от разбуженных ими сил. Но тем силам, которые они потревожили, не преграда никакие материальные препятствия.

Об этом тоже ни один вслух не сказал.

– Пожалуйста, пойдем в спальню, – вдруг произнесла Фрэн. Она посмотрела на Алджернона и улыбнулась. – Я тебя хочу…

Он сглотнул.

– Но ведь ты…

– Ничего не будет, – сказала она. – Еще нет. Я знаю. Ты мне нужен.

Она взяла его за руку и потянула за собой – для того, чтобы уговорить его, ей вовсе не нужно было тратить столько слов. Алджернон чувствовал, как она нуждается в любви. И знал, что она чувствует себя намного тоньше, чем он…

Она все чувствует намного тоньше, чем он. Если эта женщина говорит, что ничего не будет, значит, не будет. Больше он не был способен думать. Алджернон лег рядом со своей женщиной на кровать, и они стали так близки, как никто в этом мире. Они стали целым миром.

Потом они еще некоторое время лежали рядом – Алджернон не позволял Фрэн вставать, поглаживая ее обнаженное тело и любуясь им.

– Ты чудесна, – сказал он. – Во всем.

Фрэн обернулась к нему.

– Боюсь, что это правда, милый.

Его комплимент… нет, самое искреннее признание в любви… сразу приобрело какую-то зловещую окраску. Фрэн коротко рассмеялась и отвернулась, потом хотела встать, но Алджернон притянул ее к себе за руку и сжал в объятиях.

– Ты меня этим не испугаешь, – прошептал он с хрипотцой; вдохнул аромат ее волос. – Я мужчина. Ты вся моя, со всеми своими чудесами.

– Они не мои, Элджи, – шепнула девушка. – Они исходят не из меня.

Он посмотрел ей в глаза и шевельнул губами, чтобы ответить, но она опередила его.

– Я не своя, как и ты не свой, – прошептала Фрэн. – Понимаешь?

Он усмехнулся.

– Я – свой, и ты тоже моя, – ответил Алджернон. Но он был встревожен. Крепче прижал Фрэн к себе; сейчас в этом объятии не было вожделения, только жажда поддержки.

Потом ее тело снова пробудило в нем желание, но теперь Фрэн уже высвободилась окончательно; она встала, накидывая халат, потом вышла из комнаты. Алджернон сел в постели, с восхищением и тревогой глядя ей вслед.

Затем оделся. Фрэн явно отправилась в душ, а ему не хотелось мыться после близости с ней. Ему очень нравился ее запах, который хранила его кожа, волосы…

“Ее сущность я тоже хотел бы уловить, как этот аромат, так хотел бы – но она неуловима”.

Фрэн пробыла в ванной довольно долго – и вернулась уже без той ауры тревоги, как будто смыла ее. Поцеловала Алджернона, коснувшись его подбородка мокрой завитушкой волос на щеке.

– Когда мы уезжаем, любимый?

У него вдруг возникло чувство, что это “любимый” относится не к нему, а к тому, что они уезжают. Простое выражение радости. Археолог вздохнул.

– Как только соберем вещи и добудем билеты. Все зависит только от нас.

Фрэн еще раз поцеловала его.

– Как же хорошо!

Он не выдержал и стал улыбаться, а потом и смеяться вместе с ней.

– Ты даже не спросила меня, где я живу, – сказал Алджернон, все еще смеясь и удивляясь ей – нередко она была так собранна, что превосходила даже его; а иногда так легкомысленна, точно жила в сказке, где ее будущее решит и подарит ей кто-то другой.

– А где ты живешь, мистер Бернс? – улыбаясь, спросила Фрэн.

Точно хотела сказать: где бы ты ни жил, этот дом – мой дом. Что ж, в этом Алджернон был с ней согласен и очень этому рад.

– В пригороде Лондона, – ответил он. Фрэн засмеялась.

– Да мы с вами соседи, сэр.

Ее возбуждала и явно нервировала эта мысль. Алджернон понял, что она думает о своей матери.

– Едва ли соседи, – поспешил он успокоить девушку, взяв ее за руки. Но она как будто уже сама успокоилась.

– Как же вышло, что ты, шотландец, живешь не в горах? – улыбаясь, спросила Фрэн.

– По-твоему, мне следовало бы еще и носить килт? – улыбаясь, поддержал он ее, и Фрэн засмеялась, представив его в юбке; Алджернон почувствовал обиду, хотя виду не подал. Пусть его национальная одежда и кажется некоторым забавной, его предки были такими мужественными, как многим англичанам и не снилось!

– Там старый дом моего отца, в котором наша семья живет где-то сорок лет, – сказал Алджернон. – Я же говорил тебе, что раньше сотрудничал с Британским музеем, как и мой отец. Тебе не рассказывали, что я отмежевался от британских египтологов только несколько лет назад?

– Ах да, помню.

Фрэн вспомнила, что ей и в самом деле об этом рассказывал Диггори Слоун, ее друг из Британского музея. Кажется, разногласия начались после открытия Картера…

– Скажи-ка мне… – застенчиво начала Фрэн.

– Что? – настороженно спросил Алджернон, предчувствуя какой-то каверзный вопрос.

– В твоем старом доме есть душ? – произнесла она. Засмеялась при виде его лица.

– Нет пока, но мы его непременно установим, – смеясь, сказал археолог. – Займемся этим, как только приедем.

Она несколько мгновений смотрела на него, улыбаясь совершенно невинно, а потом вдруг сказала:

– Может быть, все-таки почитаем нашу книгу?

Алджернон нахмурился.

– Фрэн…

– Элджи, хоть ты не уподобляйся этому противному старику, – сказала девушка. – Мы же ученые, в конце концов. Мы займемся этой книгой в любом случае.

– Да, конечно.

Но, тем не менее, он решил не уступать ей.

– Займемся ею, когда приедем домой, – сказал археолог. – Сейчас ты можешь начинать складывать вещи.

– Уже? – изумилась Фрэн.

– На все это нужно время, – ответил он.

– Хорошо, только сначала поужинаем, – сказала молодая женщина.

После ужина они почти ничего не успели – было поздно, и обоим хотелось спать. Фрэн легла в своей комнате, и Алджернон ничего не имел против: он сам настоял парой дней ранее, чтобы она перебралась туда, пока они… воздерживаются.

Он ощутил беспокойство, но подумал, что Фрэн знает лучше. Да. Она была исключительной женщиной, чувствительнее и прозорливее всех, кого он знал – а женщины вообще и чувствительны, и прозорливы…

Сумку с “Книгой мертвых” они на ночь выставили в прихожую. Никому из них не хотелось спать с нею наедине.

***

На другой день, с утра, Алджернон взял билеты на пароход – завтрашний утренний рейс. Потом отправился в Каирский музей, уладить кое-какие дела с администрацией; присутствие Фрэн не потребовалось совсем. Но оба знали, что хотя Фрэн чужда этому учреждению – и как женщина, и как иностранка – оно не закроет для нее своих дверей. Потому что она была “другое дело”. Совершенно другое.

Фрэн сложила только ту часть вещей, насчет которой была уверена. Никаких вопросов с оборудованием и историческими реликвиями, которые они везли с собой, она самостоятельно решить не могла. Но Алджернон присоединился к ней, как только завершил свои дела; и в четыре руки они быстро уложили оставшиеся вещи. Получилось четыре чемодана и еще пара узлов; Фрэн ужаснулась.

– Как мы это донесем?

– Наймем носильщиков. Здесь это легко, – ответил Алджернон.

Она еще раз открыла рот, но он предупредил ее возражения.

– Я далеко не первый раз так путешествую, Фрэн.

Девушка не стала продолжать разговор; она вдруг окинула свою комнату взглядом, полным сожаления.

– А мне почему-то стало жаль уезжать…

Засмеялась.

– Это всегда так, наверное.

– Всегда, – подтвердил Алджернон. Ему явно было очень приятно, что этот дом стал для нее домом. – Но еще больше будет радость, когда ты вернешься домой.

Фрэн вдруг помрачнела. Домой – то есть к матери? Теперь?..

Теперь она не согласилась бы встретиться с матерью, даже если бы ее заставляли силой. Впрочем, то же самое, наверное, можно было сказать о миссис Грегг. Хотя то, что творится в душе этой женщины, было для Фрэн такой же загадкой, как тайны ее собственной души.

Интересно, а Корнеры примут ее обратно?

И даже если да, их квартира ей тем более не дом… У нее нет дома…

– У меня нет дома, – четко и мрачно сказала она археологу.

Он все понял. Обнял ее, потом посадил рядом с собой на диван.

– Есть, дорогая. Есть.

***

До самого конца Фрэн боялась, что их что-нибудь остановит. Когда они уже шли по улице, с носильщиком, везшим их чемоданы на тележке, ей на каждом шагу казалось, что вот-вот из-за угла или из-за деревца высунется костистая рука и схватит ее за юбку; или встречный прохожий обернется ожившим мертвецом. Хотя она знала, что такого не бывает и не может быть. Но раз допустив существование вещей, выходящих за пределы известного науке, трудно заставить себя остановиться. И осознать, где лежат пределы для этих вещей.

“Ими тоже должен управлять какой-то закон…”

Но, очевидно, материальное воздействие было или недоступно для этих сил, или слишком грубо; ее и Алджернона никто не тронул до самого отбытия из Египта. В порту Фрэн уже перестала нервничать. Кругом было полно людей… голосов, движения, машин: что с ними может случиться здесь?

Потом Алджернон нежно тронул ее за руку.

– Пора. Едем, – он показал глазами на пароход. Фрэн обрадовалась этому зрелищу, как родному дому. Какой дикостью казался ей теперь страх перед плаванием, который она пережила в Лондоне!

Фрэн переложила один чемодан, право нести который все-таки отстояла, в другую руку, а потом пошла вперед. Она улыбалась. Она была теперь загорелой, худой, сильной… обновленной и телом, и духом. Да. Если не упоминать, что, сходя на египетский берег, она была еще и девушкой…

Хотя так ли велико это последнее изменение? Фрэн почти не замечала перемены в образе мыслей. Она и девушкой думала и оценивала окружающее так, как сейчас. Невинность заключается не в теле, а в душе…

И если невинность означает наивность, а то и ложность воззрений на жизнь, Фрэн предпочла бы не иметь такой невинности никогда.

Алджернон следовал за ней, и, в отличие от Дональда, успел показать билеты, не отстав от своей спутницы ни на шаг. Они направились в свою каюту. Фрэн снова ехала с мужчиной как новобрачная; но теперь это казалось настолько естественным, словно иначе и быть не могло.

Они расположились в каюте, и Фрэн сразу же села на свою койку, подобрав ноги и блаженно зажмурив глаза. Она чему-то засмеялась, и Алджернон, внимательно наблюдавший за нею, спросил – чему.

– Я вспомнила, как моя квартирная хозяйка, когда я уезжала, наказывала мне не потеряться в Египте, – ответила Фрэн. – Вот бы рассказать ей, чем я тут занималась!

– Но ведь ты, надеюсь, так не сделаешь? – спросил Алджернон.

Фрэн открыла глаза и уставилась на него.

– Я еще не сошла с ума, – сказала она. Девушка улыбнулась, подумав, что миссис Корнер давно считает, будто она “с приветом”. Что ж, ее счастье, что она не знает, как далеко зашло это “сумасшествие”.

Потом Фрэн опять улыбнулась.

– Я совершенно счастлива.

– Я очень рад, – сказал Алджернон, зная, что она лжет. Но сейчас эта женщина была настолько близка к удовлетворенности своей жизнью, насколько возможно.

Устроившись, ученые вышли на палубу и протолкались к борту. Фрэн уже не пугали никакие нежелательные соседства; Алджернона и подавно. Они наслаждались морем, свободой и друг другом – оба в Египте обрели то, о чем так тосковали.

– Алджернон, ты планируешь в Лондоне заняться своей книгой? – спросила девушка.

– Да, – ответил он. – Материалов у меня больше, чем достаточно. Хотя их и прежде было больше, чем достаточно… теперь у меня есть фактическая основа для моих теоретических построений… Надо же, как я многое угадал…

– Значит, я была права, – задумчиво сказала Фрэн. – Много вы фантазируете, господа академики.

Он чуть было не обиделся, но сдержался.

– Это неизбежно, Фрэн, ты же знаешь. Я стараюсь домысливать как можно меньше; но в египтологии, как и в любой другой отрасли археологии и истории, без этого не обойтись.

Фрэн засмеялась.

– Мистер Андерсон утверждал, что не грешен этим. Как я рада услышать, что ты честнее этого маститого ученого.

– По-видимому, – серьезно ответил Алджернон.

Фрэн оглянулась в сторону каюты, где лежали запятнанные кровью “материалы”.

– С работой подождешь до Лондона? Или, может быть, между нами и Египтом уже достаточное расстояние?

Он снова угадал насмешку.

– Фрэн, я не работаю в таких условиях с такими материалами, – ответил археолог. Он ничуть не кривил душой.

Она не ответила – любовалась океаном.

– Как мы поступим, когда окажемся в Лондоне? – спросила девушка. Она как будто раздумывала над этим сама, а не ждала его ответа; но он ответил.

– Полагаю, тебе следует навестить Корнеров и сообщить им, что ты переезжаешь, – сказал Алджернон.

– А я переезжаю?

Он изумился.

– О чем ты говоришь?

– Я вообще-то работаю в Лондоне… в одной конторе, – сказала Фрэн неприязненно. – Удобно ли мне будет ездить туда из пригорода?

– Что ты говоришь!..

Он схватил ее за плечи, забыв о том, что они не одни.

– Ты смеешься надо мной?..

– Мистер Бернс, я не привыкла жить нахлебницей, – сказала она, глядя ему в глаза. – Ты понимаешь?

– Какая ерунда! Ты никогда не будешь нахлебницей, ты мой работник! – совершенно искренне воскликнул Алджернон.

– Правда? – спросила Фрэн. – Это не изменится?

– Конечно, нет, – сказал шотландец.

Он, по-видимому, полностью верил в этот миг своим словам. Но Фрэн прекрасно знала, как меняются мужчины, заполучив своих подруг во владение и скрепив этот акт юридически… Но она не такая женщина, которую можно подавить.

– Что ж, очень хорошо, – сказала девушка. – Надеюсь, по прибытии в Лондон ты об этом не забудешь.

– Обещаю, – сказал он.

Взял ее за руки.

– Ты мне очень помогаешь, ты проводник моего успеха… Я совершенно искренен…

“Не сомневаюсь, – подумала Фрэн. – Как бы я хотела сиять своим светом, а не отраженным! И я этого добьюсь”.

Они вернулись в каюту, и там оба достали книги. Не отрывались от своего занятия до тех пор, пока звонок не возвестил об обеде. Алджернон поднялся первым, но ему не пришло в голову предложить своей спутнице руку на старомодный манер – как женщине, которая выступает только в своей половой роли.

Фрэн вспомнила, как когда-то обедала на борту корабля с Дональдом и как осматривалась, ища знакомых. Она стала скользить взглядом по лицам соседей… и вдруг задохнулась, блеск фарфора и ламп на миг ослепил ее. Фрэн моргнула и, затаив дыхание, всмотрелась снова в того, кого меньше всего ожидала увидеть здесь.

И едва ли ожидала увидеть живым.

– Элджи, – прошептала она. – Элджи, посмотри туда. Только тихо.

Он опустил вилку и выпрямился, взглянув туда, куда она указывала – голубые глаза его на миг застыли, кулаки сжались. Потом Алджернон перевел взгляд на свою спутницу.

– Доедаем спокойно, без резких движений. Может быть, он еще не отыскал нас.

– Нам плыть почти неделю, – прошептала Фрэн. – О го… О господи. И он здесь, несомненно, только из-за нас…

– Тихо!..

– Ешь, – приказал археолог. – Спокойно.

Фрэн заставила себя последовать этому приказу. В конце концов, она уже бывала в намного более опасных ситуациях. И не станет же он стрелять в них прямо в салоне…