Текст книги "Подари мне жизнь...(СИ)"

Облака на небе, Места, знакомые моему сердцу, Скажите мне, что я, Я был не прав, отпустив тебя, Звуки, которые я слышу, Мысли, которых я боюсь, Скажите мне, что я, Я был не прав,

Я был не прав, отпустив тебя.

Облака на небе,

Звуки, которые я слышу.

Отпустить тебя…

Это был перевод трэка, который сейчас включите.))) Поехали)))

POV Avt

Том, тяжело дыша, пролежал еще минут десять, пока не появились силы встать. Осторожно, сначала перевернувшись и встав на колени, потом, сдерживая стоны, закусив, и так пораненную губу, встал на ноги, чувствуя дикую дрожь и слабость в них, и, понимая, что в любую секунду может свалиться опять. Придерживая одной рукой расстегнутые джинсы, кое-как добрел до своей спальни, осторожно лег на кровать, боясь сделать лишнее движение, снова свернувшись калачиком, матерясь и шипя от боли.

Свернулся и замер. Боль накатывала волнами, снова и снова, накрывала так, что отдавалась фейерверком в мозгах.

Пролежав так с полчаса, Том начал ощущать, что волны боли, наконец-то, пошли на спад, стало легче дышать. Каждый вздох уже не сопровождался спазмом мышц.

Как бы сейчас ни было плохо физически, как бы ни хотелось лежать дальше, баюкая свою боль и обиду, больше всего он хотел знать ответ на вопрос, который так и остался открытым. На вопрос, на который Билл так и не ответил, хотя Том очень боялся, что ответ будет утвердительным. Прямо здесь и прямо сейчас. И не важным было то, что их разговор мог продолжиться все в том же ключе – со стороны Билла, если он до сих пор был зол на брата.

Том, боясь резко вдохнуть, медленно и осторожно распрямился, сел на постели, а потом так же аккуратно встал. Удостоверился, что есть силы стоять – пошел к двери. Он знал, что Билл так и не выходил из своей спальни, иначе бы, конечно, услышал это.

Прижимая ладонь к животу, слегка согнувшись, он толкнул дверь к Биллу, и попытался распрямиться, чтобы Билл не видел его таким жалким.

Билл сидел на постели спиной к Тому, глядя куда-то в окно. Он вздрогнул, когда распахнулась дверь, но не повернулся. В таком положении он сидел с тех пор, как зашел в спальню после их драки. Время остановилось, Билл был подавлен, но не сломлен.

А это значит, что есть еще силы жить. Жить и бороться.

Его тихо трясло. Казалось, что избили его, а не он, глаза были мокрыми, поэтому он не повернулся к Тому.

– Пришел дать мне сдачи? Долго же ты собирался. Давай, бл*дь. Начинай, – Билл смотрел на пальцы руки, которой бил Тома, сгибая и разгибая их.

Он не видел Тома. Не видел, что тот делал, но почему-то это не напрягало совершенно.

Может, потому, что понимал – Том его и пальцем не тронет.

Том оперся о закрытую дверь и съехал вниз. Билл так и сидел, не шелохнувшись.

– Не неси х*йни, бл*дь! Но ты мне так и не ответил, – хрипло проговорил Том.

Билл усмехнулся, покачал головой.

– Я хочу знать ответ, Билл!

– Не ответил? Еб*ть, брат! Ты сумасшедший, знаешь? Или дебил? Или прикидываешься им? Мой ответ еще долго будет на твоем теле.

– Перестань! Я хочу знать, – чуть повысил Том голос.

– Ты сейчас снова будешь орать? – Билл грустно улыбнулся. – Как на кухне?

Том незаметно вздохнул, стиснув зубы. Расслабился. Пи*дец, как же хочется курить.

– Я не буду орать.

– Молча убьешь? – усмехнулся Билл. – Да пошел ты. Понял? Чего я должен отчитываться перед тобой? Потому, что ты уже «отчитался»? Какая же ты с*ка, Том!

Том молчал, только желваки ходили ходуном.

Билл закрыл глаза, чувствуя, как эта тишина давит на него. И не выдержал.

– Ты действительно думаешь, что я был с ним? Тогда, почему ты меня еще не убил, Том? Почему? Ты же хотел? Почему ты не отвечал на мои удары? Почему дал мне себя избить? Не остановил? Из-за того, что в эту ночь ты поставил точку? Огромную, жирную точку? И из-за этого чувствуешь себя виноватым?

– Слишком много «почему», Билл. Ответь, просто ответь, – Том сжал пальцами мышцы на животе и, закрыв глаза, откинул голову.

– Я хочу знать.

– Я вижу, что хочешь, Том. Но сейчас я не понимаю, ПОЧЕМУ ты этого хочешь! Не понимаю! Ты сам орал, чтобы я не упрекал тебя в том, что ты пытаешься жить дальше. Так чего ты от меня требуешь, Том? – Билл говорил негромко, стараясь, чтобы не дрожал голос. – Или ты даже не подозревал, зараза, что у меня тоже может появиться желание жить дальше с ЭТИМ? Или с тем…

Билл опустил голову, теребя пальцами браслет на руке. Сердце трещало по швам. По старым швам. Том стиснул зубы, чувствуя как больно душе, как она вздрагивает от каждого слова, как от удара хлыстом. И хотелось думать, что все это бред, страшный сон. Что проснется сейчас, вскинувшись, как от кошмара, и, поняв это, выдохнет облегченно. Но это не было сном. Хотя и было кошмаром. Его персональным кошмаром. Жутким, до потери сознания. И Том не знал, когда он закончится.

– Неужели это так важно для тебя сейчас? Ты же отказался от меня. Я не нужен тебе. У тебя есть теперь Кул. Так почему тебя волнует ЭТО? Почему?

– Потому что.

– Это не ответ, Том. После всего, что ты мне сказал утром, ЭТО – не ответ!

– Бл*ть, Билл! Ты можешь мне просто ответить? Да или нет? – прошипел Том, оторвав затылок от двери, расширенными зрачками глядя в спину Билла.

– У тебя перебинтована рука. Я видел, – вдруг сказал Билл, – что с ней?

Том усмехнулся. Еще. И еще. И не выдержав, начал смеяться, сквозь слезы, все так же держась за живот, чтобы было не так больно. Билл обернулся, изумленно уставившись на смеющегося брата.

– С*ка, ты меня чуть не убил, – проговорил тот сквозь смех, – а о руке забеспокоился!

Он все смеялся, а Билл смотрел на него, на то, как Том держится за живот, на то, как у него в уголках глаз выступили слезы, то ли от смеха, то ли от боли.

– Прости, не думал, что я так сильно тебя… – Билл сжал пальцы в кулак, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь. Он был зол, но уже на себя.

Том немного успокоился, вытирая глаза.

– Да ни х*я! Не льсти себе, братец. Ты просто добавил. Меня в участке попинали, а ты просто на свежие раны… Так что, забудь.

– Бл*дь!! Том!! – Билл почувствовал, как ухнуло вниз сердце. – Что ж ты молчал, гад! Зачем?

– Забудь, говорю, – Том выдохнул, прикоснулся пальцами к лицу. – Вот только в табло зря ты меня… Фингал будет.

Билл снова отвернулся.

– Считаешь, что не заслужил? – он закусил нижнюю губу. – Тогда, почему не двинул мне? Ты же сильнее меня. Мог бы скрутить меня, на счет раз.

Том кивнул.

– Потому и не двинул. И поэтому тоже… – добавил он.

Билл потер занывший висок.

– И долго ты в полиции просидел? – спросил Билл с робкой надеждой, что Том ответит: «Всю ночь».

– До трех часов где-то, – Том опустил голову.

– А потом?

– Потом меня вытащил Кул. Он заплатил, – тихо, так тихо, как мог.

Но Билл услышал. И обнял себя за плечи, сжав их тонкими пальцами.

Том поднял глаза на Билла, и увидел этот, слишком знакомый по Симоне, жест сильнейшего волнения. Мурашки по коже, и так хочется вскочить, наплевав на раздирающую боль. На все наплевав. Прижаться к этой худенькой спине с выступающими позвонками, целовать эти пальцы, заставить их расслабиться, заставить успокоиться, шепча: «Люблю тебя, и всегда любить буду».

– Я понял, – так же тихо сказал Билл. – Понял.

Том, молча, смотрел на Билла. Минуту. А потом сказал.

– Просто кивни, если ты был с Ральфом. Кивни, и я уйду.

Он во все глаза смотрел на брата, напрягшись, боясь до жути, что Билл сейчас действительно кивнет.

«Нет, нет, нет» – молил Том. – «Пожалуйста, только не это, не надо…»

Билл отрицательно покачал головой. И Том, выдохнув, расслабился.

Стало легче дышать, воздух больше не был таким густым.

– Спасибо, – прошептал он. Встал медленно, как мог, собираясь уйти.

– Мне нужно уехать, Том, – вдруг сказал Билл, и Том замер, жалея, что поднялся на ноги. Колени предательски ослабели.

– Мы поубиваем друг друга, – добавил Билл.

– Нет, я не отпущу тебя. Я. Не отпущу. Тебя. – Тихо, но очень ясно сказал Том.

– Бл*дь, Том!!! Ты. Уже. Меня. Отпустил. – Билл резко оглянулся, впившись пронзительным взглядом в брата. – Забыл?

– Я не хочу об этом говорить, – пробормотал Том. – Не надо, пожалуйста. Не сейчас.

– Почему? Почему, Том? Почему не сейчас? – почти стон.

– Потому, что… – Ответил Том и вышел, закрыл за собой дверь, и закончил тихо, в пустоту:

– Люблю тебя.

– Любишь. Я знаю. – Прошептал Билл, и на губах мелькнула улыбка.

– Никуда ты не уедешь, – шептал Том, когда вышел на кухню и, наконец, закурил.

Согнувшись в три погибели, сидел на диванчике и тихо говорил сам с собой, чуть покачиваясь, уставившись в пол. – Я не отпущу тебя. Я никуда тебя не отпущу.

Ничего в своей жизни он не боялся больше, чем потерять Билла. Это разъедало мозг, разрывало душу, терзало сердце.

«Бл*, как я мог подумать, что ты пойдешь к Ральфу?» Сейчас эта мысль казалась такой нелепой, до слез. Но, когда он ждал брата, было не до смеха, и он действительно думал, что Билл решил отомстить. Том только сейчас начал понимать, насколько он был невменяем в те несколько часов, без Билла. Он практически сходил с ума от ревности. Тому стало страшно.

Конечно же, Билл не будет с Ральфом. Но и один не останется.

Затяжка до боли в легких, до головокружения.

Том твердо знал только одно – без Билла он сдохнет на следующий же день, если потеряет его. Он просто это знал.

И это злило. Было ощущение, что Черный Ангел его околдовал еще тогда, когда он увидел его первый танец. На всю жизнь околдовал. Так, что нет возможности жить без него. Том закрыл глаза и застонал, качая головой.

«Что же ты сотворил со мной, братик? Как нам теперь быть? Как?»

При всем том, что он не хотел, вернее, считал себя не вправе, разглашать то, что было в операционной, в нем все больше росло желание с кем-то поговорить. Но он не знал с кем.

«А что если поговорить с самим Биллом?»

Том не мог себе представить реакции брата. И старался не думать об этом.

Вскинулся, когда услышал, что открывается входная дверь. Не думал, что Симона придет так рано. Ну, что же, все равно придется когда-то показаться матери, и Том решил не сбегать.

– Привет, ребенок, – мама заглянула на кухню.

– Привет, – буркнул Том, так и не поднимаясь и не глядя на нее.

Симона пристально посмотрела на своего сына, прекрасно зная, что Том не будет зря прятать лицо. Она вошла на кухню и присела перед сыном.

– А ну, посмотри на меня!

– Мам, ну, не надо…

– Посмотри на меня, – повторила она, и Том медленно поднял голову.

Озабоченным взглядом мать прошла по его лицу, по наметившемуся синяку под глазом, на губы, на которых едва начала запекаться свежая кровь.

– Замечательно, – покачала она головой.

– Мам, ну я же тебе сказал по телефону, что подрался, – Том чуть скривился и опустил голову.

– Я помню, – Симона поднялась и оперлась о стол. – Но фингал у тебя свежий совсем, Том, только расплываться начал. И губы – кровь еще сочится.

Том закрыл глаза и понял, что от матери ничего не скроешь.

– Подрались? – Симона почувствовала, как скрутило все внутри от ужаса, от осознания, что Том, мог просто покалечить Билла, при желании.

– Я и пальцем его не тронул, – тихо сказал Том на выдохе. – Зато он меня тронул.

Он усмехнулся и скривился от боли в губе.

– Может, ты заслужил? Поэтому и не отбивался? – Симона, успокоившись, покачала головой, догадываясь, за что получило ее чадо от Билла. – Что же вы творите, Том! ТЫ что творишь?

– Я? – вскинулся Том. – Мам, это он меня бил, а не я его!!!

– Том, ну что за детский сад! Но, а виновник этого кто, а? Я? Ты вообще понимаешь, что Биллу противопоказаны стрессы? Понимаешь? Понимаешь, что все, что вы пережили за эти месяцы, может пойти псу под хвост? Ну, ты же не ребенок, Том! Должен понимать, насколько все это серьезно!

Том шмыгнул носом и кивнул.

– Ну, тогда зачем ты это делаешь? Том, ты прекрасно знаешь, что я всегда и во всем старалась тебя понять и поддержать. Но сейчас я не понимаю тебя. Не понимаю!

– Прости. Я сам не понимаю, что творю, – отозвался Том, глядя в пол.

– Не понимаешь – что, но ПОЧЕМУ ты это творишь, понимаешь? – Симона прекрасно знала почему. Но ей очень хотелось, чтобы Том сказал об этом сам. Это уже перерастало в необходимость. Ситуация начала выходить из под контроля, и это очень пугало Симону.

Том выдохнул и кивнул.

– Только не спрашивай меня, ладно? – попросил Том, и Симона мысленно взвыв от бессилия, вышла из кухни.

– Здравствуй, родной, – Симона, тихонько постучавшись к Биллу, зашла.

Билл повернулся от окна.

– Привет. Я слышал, что вы ругаетесь. Мне жаль, что так получилось. Я не должен был. УЖЕ не должен был. – Билл говорил медленно, тихо, с трудом подбирая слова. Чувствовалось, что он отчаянно сожалеет о том, что произошло. Симона присела на краешек постели, невольно вздрогнув, при взгляде на распухшие костяшки правой руки племянника.

– Не знал, что ему в драке еще досталось. Он же молчал, – Билл свел брови. – Мне действительно очень жаль.

– Я понимаю, милый, – Симона выдохнула. – Но и ты пойми, что это не выход. Вы так ничего не добьетесь. Вам нужно нормально поговорить, мне кажется. Том просто не знает, что творит…

Билл на секунду прикрыл глаза и обхватил себя за плечи.

«Том не знает?! Знает! Он прекрасно знает, ЧТО творит».

– Как ты себя чувствуешь? Завтра нужно в клинику на прием, помнишь?

Билл кивнул.

– Поедем, я помню, конечно. Нормально себя чувствую. – Добавил он и прикусил внутреннюю сторону губы.

«Нормально, бл*, да уж. Нормальнее некуда…»

– Я звонила Хельге. После полудня поедем. Экспресс-анализ крови. Потом гемодиализ. Это все часа на четыре растянется, ты знаешь.

Билл кивнул, содрогнувшись внутренне от воспоминаний об очищении крови, которое теперь нужно делать еще какое-то время, теперь не так часто, как раньше, но все-таки нужно – до полного выздоровления. Может, еще несколько месяцев.

– Хорошо, я понял, – Билл выдохнул.

– Ты ужинал? Может, приготовить что-нибудь легкое?

– Ужинал, – Билл вспомнил бутерброды в кофейне. – Спасибо. Может, Том захочет? Вряд ли он что-то ел.

Симона усмехнулась невесело. Даже сейчас, в таком состоянии, Билл думал о брате. Встала, собираясь уходить.

– Симона, – она оглянулась.

Билл поднял на нее глаза.

– Я думаю, что мне нужно уехать от вас.

Симона отрицательно покачала головой. Вот в эту минуту она и поняла, что если Том в ближайшее время не расскажет брату, что происходит на самом деле, то она это сделает сама. Другого выхода она уже не видела.

– Нет, родной. Я не позволю. И обещаю тебе, что все будет хорошо. Верь мне.

Симона вышла. Билл смотрел на дверь, переваривая слова, услышанные только что. И понял, что верит. Не понимал – почему, не знал – как, но чувствовал, что верит. И стало легче. Намного.

***

Утром в понедельник, после почти бессонной ночи, Том выполз в ванную, оперся руками о раковину и уставился на свое отражение в зеркале. Его первым и единственным словом в это утро было: «Еб*ть». Это было определение тому, что он увидел. А увидел Том немало из того, что так замечательно подходило под его определение. Это и опухшая, небритая физиономия, и эротично оттопыренная нижняя губа, и красные от бессонницы глаза. Все это довершал живописный фингал под левым глазом.

«Бл*, меня же в колледже не узнают» – он невесело улыбнулся, втайне лелея эту мысль.

«Пусть бы выгнали, тогда можно будет вернуться домой и отоспаться, как следует».

Вздохнул тяжко и взялся за крем для бритья. Когда через полчаса он вышел из душа, заметно посвежевший, все было уже не так ужасно. Позаимствовал немного тонального крема у матери, для завершения образа, и теперь выглядел более или менее сносно.

Крепкий кофе, пара сигарет – и можно жить дальше.

«Жизнь прекрасна и удивительна, бл*».

Кулара Том увидел еще издалека, и защемило в груди. Том не смог бы сейчас правильно описать свое состояние. Он понял, что практически и не думал о том, что между ними произошло. Не было стыдно. И это было странно понимать сейчас.

Может, просто был уверен, что Кул не захочет с ним общаться, даже видеть не захочет, а если сможет остаться другом, то Тому это будет за счастье. Но, и в том, и в другом случае, от Тома бы уже ничего не зависело. Это было решение Кула. А еще Том прекрасно понял, что Кул отказался от него, когда сказал, что он, Том, никогда не научится НЕ любить Билла. И Кул был прав.

Кулар стоял с двумя однокурсниками, которые тоже были в субботу в баре на той вечеринке.

Они прекрасно знали, что Тома забирала полиция, и что Кул его оттуда вытащил.

Кул стоял с ними, пока не увидел Тома, потом что-то сказал приятелям, развернулся и медленно пошел в здание. Сердце сжалось и рухнуло вниз. Том понял, что случилось то, что, наверное, и должно было случиться – Кул не желал его даже видеть.

– Оба!!– Гард увидел Тома и развел руки, как для объятия. – Братан! Ты жив! Как же тебя размалевали!

– Привет! Да не говори. С*ки, постарались, – он поздоровался за руку с Гардом и с Петером, избегая смотреть на уходящего Кула.

То, что было между ними, было очень личным, и мало кто вообще знал об их связи, которая закончилась много раньше. А после этого, для всех они оставались друзьями.

– Посрались, что ли? – Гард кивнул в сторону Кула.

– Да, что-то вроде того, – Том скривился, доставая сигарету и прикуривая. Нервы были натянуты.

Минут через пять Том зашел в аудиторию и, в первую очередь, нашел Кула. Он сидел не на их обычном месте.

«А чего ты, Том, ожидал? Что он руку тебе протянет? Опять?»

Том, проходя мимо, перехватил цепкий взгляд голубых глаз, мгновенно оценивший и замазанный фингал, намека на который не было при их последней встрече, и слишком распухшую губу. Кул прекрасно понял, что произошло.

Тогда, в аналогичной ситуации, Кул получил от Стива. Сейчас за это же, получил от Билла Том. Кул невесело усмехнулся. Пьеса повторяется, только с другими актерами. Все было правильно, они оба были правы – и Стив, и Билл.

И еще Кул понял, как был прав Стив, говоря о Томе, что он никогда не сможет уйти от Билла, что бы между ними ни происходило. И просто сломает ему жизнь, если Кул не остановится. А Билл, судя по фингалу, поставленному брату, просто кричит о том, что он его любил, продолжает любить. И не собирается отпускать.

Кул остановился. Он смог сказать Тому: «Уходи». Пусть, уже тогда, когда причинили боль.

А значит, есть шанс вернуть Стива, если еще не поздно. Но он надеялся, что Стив его простит, даже после того, что было – простит и вернется.

ENIGMA – SILENCE MUST BE HEARD (Тишину Нужно Слушать)

Посмотри в другие глаза, много лишений

Читается между строк, нет слов – только звуки.

Не игнорируй скрытые желания,

Знай, что ты играешь с огнем.

Тишину нужно слушать, и шум будет замечен.

Пришло время учения, что тишину…

Тишину нужно слушать.

Или алмазы будут гореть, нужные карты выпадут,

Потому что тишина должна быть услышана.

Люди говорят много потому, что они должны говорить.

Слова без значения лишь исчезнут вдалеке.

Тишину нужно слушать, и шум будет замечен.

пришло время учения, что тишину…

Тишину нужно слушать.

Или алмазы будут гореть, нужные карты выпадут,

Потому что тишина должна быть услышана.

Хельга встала навстречу Симоне и Биллу, обняла с улыбкой их по очереди, отметив про себя и бледность Билла, и какую-то внутреннюю напряженность Симоны.

– Молодцы, что сегодня решились, пора уже. Проходите, присаживайтесь.

– Да, быстрее бы отстреляться, – Билл сел на диван и нервно улыбнулся.

– Кровь на анализ уже сдал? – спросила Хельга, и Симона утвердительно кивнула.

– Ну и молодцы. Быстрее все закончится. Я сейчас, – Хельга подняла трубку телефона. Немного подождала.

– Девочки, это фрау Хольд, только что была сдана кровь на экспресс-анализ, да, Кернер Вильгельм. Перезвоните мне, как готов будет, я жду. – Вернувшаяся назад трубка на рычаг, и скользнувший взгляд по сбитым костяшкам на руке Билла.

– Ну вот, сделают быстрее, через полчаса из лаборатории перезвонят, и я отпущу тебя, Билл, на гемодиализ.

Билл кивнул, невесело улыбнувшись.

– Ну, а пока рассказывайте – как у вас дела? Как аппетит, гуляешь – не гуляешь, как спишь, как вообще состояние общее? Настроение?

Билл прикрыл вызывающие ссадины на руке.

– Нормально, ем. Гуляю, сплю, все хорошо, – и все это, глядя куда-то вниз и, пытаясь улыбаться при этом.

Хельга посмотрела на Симону, и та покачала головой, прикрыв глаза. И Хельга поняла, что есть проблемы и, судя по всему, очень большие. Эти костяшки, так характерно сбитые, вообще стали для Хельги сигналом к пониманию, что спокойствием и не пахнет в жизни Билла. А это было опасно в его состоянии.

Понятное дело, что с Биллом на эту тему она говорить не будет, сейчас, по крайней мере. И нужно дождаться результатов, отправить его на переливание, а уже потом поговорить с Симоной.

– Аккуратно с прогулками, Билл. Лучше понемногу и по хорошей погоде, по возможности. Тебе нельзя даже банально простудиться.

– Я помню, все нормально, я осторожен.

Потом Хельга обсуждала с Симоной какие-то практические темы: таблетки, уколы, витамины.

Минут двадцать, пока не зазвонил телефон, вот тут и Симона, и Билл напряглись не на шутку, глядя, как Хельга снимает трубку, как слушает некоторое время с непроницаемым лицом, отвечает: «Спасибо». Кладет трубку и только потом смотрит в беспокойные глаза Билла.

– Все хорошо, Билл. Как и ожидалось, – все облегченно выдохнули.

– Все, милый, тебя ждут на гемодиализ, там же где и всегда. Так что, можешь идти. Все будет хорошо, не волнуйся.

Билл поднялся.

– Да, хорошо, спасибо, фрау Хольд.

– Не забудь отключить телефон, ты помнишь, там нельзя…

– Я без мобильного, специально в машине оставил.

– Я буду тебя на стоянке ждать, родной, – Симона сжала запястье племянника, и тот кивнул и вышел, попрощавшись с Хельгой.

Симона поднялась и пересела к столу, где стояла пепельница.

– Я закурю, – тихо сказала она.

– Проблемы?

– Да, – вытащив сигарету, прикурила и затянулась.

– Рассказывай! – Хельга, нахмурившись, смотрела на свою давнюю подругу.

Симона выдохнула дым в сторону, закусила губу, нервно поигрывая зажигалкой.

– Помнишь, что произошло тогда в операционной? Это обещание Тома?

– Да, конечно.

– Ну, так вот, Том его держит, судя по всему. Хотя то, что было между ними до этого, я имею в виду, то, что они любили друг друга – это не изменилось. Ни у одного, ни у другого. Только Томка пытается с этим бороться, никому ничего не объясняя при этом. Ни мне, ни брату.

– Они подрались? Я видела его руки…

Симона тяжело вздохнула.

– Да. Видела бы ты Тома, Билл его так отделал – никогда бы не поверила, что он на такое способен, хотя Том его при этом и пальцем не тронул.

– За что избил-то?

– Томас загулял в выходной, приперся домой в шесть утра. И, как я понимаю, он был не один в ту ночь. Билл как-то узнал…

– Понятно. Он пытается оттолкнуть от себя Билла, ничего не объясняя при этом.

– Да, пытается. Только проблема в том, что Билл прекрасно видит, что Томка его любит, но не понимает, почему он при этом себя так ведет. Это его убивает. Как, впрочем, и самого Тома. Я не знаю, как вывести его на разговор, как заставить рассказать все, что произошло тогда, про обещание его, про их дальнейшую жизнь.

– Билл так и не знает, что у него сердце останавливалось, и что Том там был?

– Нет, не думаю, что Том ему говорил об этом. Я не знаю, что делать, Хельга. У меня нет сил смотреть на все это и, тем более что для Билла это вообще сейчас недопустимо опасно.

– Да уж, – Хельга выдохнула, – не знаю, откуда у мальчишки столько сил, все переносить. Такие стрессы… Вообще не представляю, как он держится! Хорошо, что анализы нормальные, но это все пока – нужно что-то делать, Симона. Он так долго не выдержит, не железный.

– Понимаю я все прекрасно. Знаешь, он сказал, что ему лучше уехать, – Симона покачала головой. – Я не допущу этого. Решила, что если сегодня-завтра Том не расскажет все – я сделаю это сама! Не знаю, конечно, как Том на это отреагирует, но я не вижу другого выхода. Он угробит Билла и себя вместе с ним. Я не прощу себе этого. Господи, ну как же он не понимает, что нельзя больше молчать!

***

Том ехал из колледжа домой с таким букетом чувств и эмоций, что его трясло, как будто он готовился к очередному бою. С самим собой.

Он представлял, как сейчас придет домой, увидит Билла, сухо поздоровается, сделает морду кирпичом, словно и не было вчера ни этой драки, которую и дракой-то не назовешь – все в одни ворота, ни его прокола по мужской части, ни предшествующей этому ночи с Кулом.

Он просто будет давить в себе все чувства. Безжалостно давить. Так, чтобы, в конечном счете, осталась только братская привязанность. Тома застопорило на этой мысли, и хорошо, что в этот момент он остановился на красный на светофоре, тупо глядя на машину впереди.

«А сможет ли он? Сможет, ТАК?»

Даже дыхание затаил, глядя куда-то сквозь лобовое стекло и ничего не видя. Красный сменился давно на зеленый, двинулись машины впереди… Том пришел в себя оттого, что ему сзади отчаянно сигналит целый ряд.

– Черт, не дуди, с*ка, – и нажал на педаль газа.

«Братская привязанность»… Господи, как же это глупо звучало для Тома! И он понимал, что еще глупее это звучит для Билла.

Голова раскалывалась. Ко всему прочему в колледже теперь напряг с Куларом. Том просто начинал себя плохо чувствовать, видя, что Кул его избегает. Нет, конечно же, он даже и не мечтал вернуть то, что было, но очень хотел, чтобы они остались друзьями. Он понимал, как испоганил жизнь Кулару своими выходками, понимал, что Кул расстался со Стивом – из-за него. Но это не помешало ему вытащить Тома из полиции. Без долгих раздумий. А Том в очередной раз испортил все, что только можно было испортить. И можно ли после этого остаться друзьями, вернее, сможет ли Кул простить его, Том не знал.

Он загнал джип в подземку, заглушил мотор и, откинувшись на сидении, закурил. Пытаясь привести чувства хоть в подобие порядка, чтобы дома, перед Биллом, выглядеть спокойным. Минут через пятнадцать открыл дверь ключом, зашел, заранее напрягая все чувства, закрыл за собой дверь – и замер от тишины.

Билла не было дома. И Симоны тоже, но она в это время обычно бывала в клубе.

Осознание того, что выглядеть спокойным не перед кем, делать вид не для кого, навалилось тяжелым грузом. Сразу вспомнились вчерашние слова Билла, что ему нужно уехать от них.

Не было куртки брата, не было его обуви. Том, не помня себя, влетел на кухню, с мыслью о том, что оставлена записка… Нет. Ничего.

Даже без стука ворвался в комнату Билла, сразу немного успокоил стоящий на столе ноутбук – значит, он не ушел совсем. Но, где же он тогда? Где?

Том вернулся на кухню, закурил и, чувствуя, как дрожит все в груди, смотрел на лежащий телефон. Смотрел на него несколько минут, пока курил. Он заткнул глотку своей гордости и знал, когда докурит – позвонил Биллу.