Текст книги "Подари мне жизнь...(СИ)"

Автор книги: MAD Gentle Essence

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 66 страниц)

– Да, я знаю…

Хельга вышла из бокса. А Том остался лежать, он слышал чуть приглушенные голоса со стороны стекла, прекрасно понимая, что там, в помещение рядом, в нескольких метрах от него, за стеклом сейчас будет находиться Билл, если он уже не там.

И еще он знал, что безумно хочет его видеть….

Том с замирающим сердцем смотрел в сторону второго бокса. Врачи готовились к операции, что-то раскладывали, включали оборудование, готовили препараты и инструменты.

А потом, минут через пять, к окну подошла медсестра, и на стекло опустились жалюзи. Том и дышать перестал на несколько секунд.

– Нет, не надо… – прошептал он, но хотелось кричать.

Он попытался пошевелить ногами, безумно хотелось вскочить и бежать к Хельге, просить, умолять, встать на колени, лишь бы открыли окно снова. Ему это было жизненно необходимо сейчас. Онемевшие ноги шевелились еле-еле. И помочь было некому…

– Черт, черт, черт!! – он в бессилии ударил кулаком по столу, на котором лежал, и лег обратно, закусив губу.

– Блин! Хельга, где же ты!?

Душа разрывалась. Сердце стремилось туда, за стеклянную перегородку.

– Осторожно, перекладываем, – приглушенный голос донесся из соседнего бокса, и Том понял, что это уже говорят о Билле.

О ЕГО БИЛЛЕ! Он рядом, он тут, а Том не может его увидеть!!!

Рывок отчаяния, и Том руками опускает ноги вниз.

Открывается дверь, и Хельга почти бросается к Тому, спеша подхватить его, оседающего на пол.

– Тихо-тихо-тихо, – она пыталась его остановить, – еще рано, Том, ты упадешь сейчас!

– Хельга! Он там, пожалуйста, заставь их открыть окно! ПОЖАЛУЙСТА!! Я должен видеть его!! Я должен!!

– Томочка, не положено…нельзя! – она смотрела во влажные темные глаза и понимала, что не сможет устоять перед этой просьбой.

– Я не могу так!! Пожалуйста!!

– Успокойся, ляг. Ты сейчас даже стоять не сможешь. Хорошо, я попрошу поднять жалюзи.

Хельга подошла к интеркому. Включила.

– Да? – отозвались с другого конца .– Это фрау Хольд. Мне нужен обзор с другого бокса.

– Хорошо, сейчас сделаем, – Том услышал ответ и выдохнул.

Хельга вернулась к Тому, чуть улыбнулась.

– Сейчас поднимут, дорогой.

Том смотрел во все глаза на стекло, где через несколько секунд поднялись жалюзи, и сестра показала Хельге кольцо из пальцев, подтверждая, что все окей.

А Том, приподнявшись на локте, во все глаза всматривался в того, кто сейчас лежал на столе посреди ярко освещенной операционной.

На белоснежном столе выделялись черные волосы и такие же черные ресницы.

Том перестал дышать, вглядываясь в такие дорогие ему черты.

– Билл…– прошептал он.

А Билл лежал уже под маской, через которую давали общий наркоз и не знал, что родные глаза так пристально смотрят на него. Он уже ничего не слышал и не видел….

POV Tom

Сердце бьется через раз, я сам это слышу и чувствую. Пальцы Хельги нащупывают мой пульс на запястье, и она качает головой. Да, я знаю, что спокойствия сейчас от меня не дождешься.

Вокруг тебя мигающие лампочками аппараты, мониторы, врачи, их тихие переговоры.

– Что это на экранах? – спрашиваю Хельгу.

– Мониторы показывают давление, пульс, температуру. Много всего …насыщение кислородом крови. Все нормально, дорогой. Перестань так волноваться, у тебя пульс зашкаливает.

– Да, – отвечаю невпопад, все также, не отрывая взгляда от тебя. – Он под наркозом?

– Да, конечно. Он спит. И ничего не чувствует.

Черт! Так хочется быть к тебе ближе.

– Хельга, помоги, я хочу подойти к окну.

– Окей, давай попробуем, – поддерживает меня за руку, и я осторожно опускаю ноги, к которым начала возвращаться чувствительность.

Помогает осторожно слезть со стола, и я опираюсь на ноги, больше похожие на колоды, но я уже могу стоять.

– Нормально, – выдыхаю.

– Ну, пойдем, – опираюсь на Хельгу, и она меня осторожно подводит к стеклу, к которому я буквально прилепляюсь руками. Так все намного слышнее. Даже слышу размеренный электронный писк. Почему-то, уверен, что это биение твоего сердца.

– Сердце, да? Так оно сейчас у него бьется?

– Да, Том, это кардиомонитор, он выдает звуковыми сигналами его пульс, – наворачиваются слезы, пытаюсь дышать и прогнать эту пелену с глаз.

Твое сердце. Я слышу его…

Теперь ты так близко. С тебя аккуратно снимают маску, и я полностью вижу твое бледное лицо. Господи, как же я хотел увидеть тебя! Иногда тебя загораживают врачи, но это не так важно. Я все равно вижу тебя. Я чувствую тебя. Каждый твой вздох и каждый удар сердца.

Хирург, который был со мной, подходит к столику чуть правее от тебя, смотрит на планшет, и я слышу:

– Дата – 22 февраля 2008 года. Пациент – Билл Кернер, дата рождения – первое сентября 1989 года, – замираю… Я родился в этот день…

– Диагноз: хроническая лимфобластная лейкемия. Назначенная операция: люмбальная пункция с введением донорского материала, переливание донорской крови, введение цитостатических препаратов в спинной мозг – метотрексат и алексан. Оперирующий хирург доктор Турм, ассистирующий – доктор Кесслер. Время начала операции – 11 часов 50 минут. Все, приступаем….

Я во все глаза на это смотрел, и во все уши слушал.

– Он родился в один день со мной…

– Ты не знал?

– Нет, не понимаю, как мы до сих пор могли не говорить о наших днях рождения. Это совпадение?

– Да, дорогой, вот это уже просто совпадение.

Качаю головой.

– Сколько же у нас с ним общего.

Общего …да … много общего … Но самое важное – это общая жизнь. Я это знаю.

Смотрю, как тебя осторожно поворачивают набок.

– Что они собираются делать?

– Сейчас ему откачают из позвоночника ровно столько жидкости, сколько нужно ввести. Иначе получиться превышения давления, и это может парализовать, а потом уже очень медленно начнут вводить твой донорский материал.

Сглатываю, до боли вглядываясь в твое такое бледное лицо.

– Он так похудел…

– Да, очень. Его практически все время тошнило. Это ничего, когда он пойдет на поправку, Симона готовить не будет успевать.

Улыбаюсь сквозь слезы. Хочется плакать. Хочется курить.

– Почему его не положили лицом вниз, как меня?

– Нельзя, в случае срочной реанимации он должен быть на спине. Тем более, что под общим наркозом он неподвижен.

Реанимации… Господи….

Смотрю, как хирург передает ассистенту большой, наполненный чем-то красным, шприц.

– Вот, это уже отобрали то, что может вызвать давление и сейчас введут тоненький катетер, и уже через него, очень медленно будут вводить твои клеточки. Его сейчас положат на спину.

Я видел, как к тебе присоединили аппарат с катетером, и уже потом действительно очень аккуратно положили на спину.

– Давление, пульс?– приглушенный голос хирурга.

– Давление 98 на 65, пульс 80.

– Это плохо?– мой вопрос.

– Это в пределах нормы дорогой. Все хорошо.

Несколько минут плавных манипуляций и передвижений за стеклом. Все размеренно и по-деловому спокойно.

– Хельга, долго еще?

Смотрю на твои пальчики, неподвижно лежащие на белом столе.

– Минут пятнадцать-двадцать….

Пальцы… твои пальцы. Почему то кажется, что сейчас они ледяные у тебя. И так хочется прижаться к ним губами и согреть дыханием своим. Мальчик ты мой….

Напротив, на стене висят такие же часы, как и у меня в палате, и я смотрю иногда на секундную стрелку, так хочется, чтобы время шло быстрее, хочу, чтобы все это скорее для тебя закончилось…

Тихие переговоры. Необходимые действия врачей.

5 минут. 10 минут. 12 минут.

Вижу, как ассистент обращает внимание на монитор.

– Начало падать давление, – говорит она, и у меня потеют ладони.

– Давление? – тихо – Почему, Хельга?

Начинаю чувствовать, как покрывается холодным потом спина.

– Тихо, дорогой, так бывает, пока ничего страшного.

– …бывает … так бывает… .. – шепчу, пытаясь успокоиться, и вижу, как что-то вводят в капельницу.

– Сейчас повысят давление, не бойся.

1 минута, 2 минуты.

Взгляд ассистентки на монитор.

– Давление продолжает падать.

– Еще дозу, – и ассистентка опять что-то вводит в капельницу.

–Пульс 120, – произносит она отчетливо.

У меня дрожь в коленях, меня заполняет страх.

– Пульс 138. Продолжает расти…

Вижу, как мониторы начинают светиться красным, а врачи суетиться около тебя, и у меня холодеет все от страха.

– Нет, – шепчу и, как во сне, смотрю на все это, происходящее будто в замедленной съемке, – нет! Почему?? ПОЧЕМУ, ХЕЛЬГА!? ЧТО ЭТО?

– Том, родной, успокойся!! – чувствую как Хельга обнимает меня сзади за пояс .

– Хельга!! Я боюсь!! – это пока шепот.

Но душа кричит от страха.

И тут я услышал высокий монотонный звук, от которого сердце оборвалось и резко упало куда-то вниз. Звук кардиомонитора, выдававший твой пульс, начал пищать непрерывно, распрямив линию биения сердца.

Я уже понял – ЧТО ЭТО….

Меня как холодной водой окатило с ног до головы, и липкий ужас вошел в мою душу, заставляя ее замерзать…. умирать заставляя….

–… . нет… . только не это… . НЕТ!!

– Остановка сердца!! – этот голос я уже услышал у себя в голове.

Он вошел холодным острым лезвием в мой мозг. Этот голос был далеким и неправдоподобным.

… нет … нет … только не с тобой все это … нет!! НЕТ !!! БИЛЛ!!!

Я не мог двигаться, я не мог дышать, я не мог мыслить, я растворился в этом ужасе.

Он заставил меня окаменеть, войдя в каждую клеточку моего тела.

Болью охватило сердце. Цепкие ледяные пальцы впились в него, пытаясь остановить….

– …не надо …не надо …не надо….– шептал я, ощущая такую дикую тоску, от которой разламывались виски.

Я сжал кулаки, и только боль впивающихся в ладони ногтей дала мне возможность двигаться.

– НЕТ!! НЕТ!! – уже плохо соображая от страха, что делаю, я ударил ладонями по стеклу.

– Томочка, не надо! Не надо, родной! Ты этим не поможешь!! Не надо!!

Хельга охватила меня руками пытаясь сдерживать, но, не пытаясь меня оттащить отсюда, от тебя, она понимала, что будет только хуже.

– Хельга, сделай что-нибудь! Помоги ему!! Помоги!! – я не понимал, что по моему лицу текут слезы, сейчас я вообще плохо понимал, что все это страшная реальность, несмотря на весь ужас, охвативший меня, на все это беспросветное отчаяние и страшную душевную муку, я не мог поверить, что это явь.

Не мог, не хотел.

Не мог допустить мысли, что ты уходишь….

Совсем уходишь, оставляя меня одного….

Сон, это страшный сон. Пусть это будет страшный сон!

Я рвался из рук Хельги, что-то кричал. Выл, понимая, что у моего парня больше не бьется сердце.

– Пожалуйста, живи!! Пожалуйста, Билл!!! БИЛЛ!! НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ!! НЕ НАДО!! НЕ СМЕЙ!! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО СО МНОЙ!!!! НЕ ДЕЛАЙ!!! ЖИВИ!! ЖИВИ!! Я УМОЛЯЮ ТЕБЯ!!

Я все-таки вырвался, приникая всем телом к стеклу.

Я уже не кричал, знал, несмотря на весь ужас, что это тебе не поможет, меня била дрожь. Прижавшись лбом к стеклу, я начал…. молиться. Никогда раньше этого не делал, а сейчас молился.

«Господи… . если ты есть… . если ты сейчас видишь то, что вижу я, то знаешь и понимаешь, как мне нужен этот парень, знаешь как я хочу что бы он жил, как хочу что бы снова билось его сердце. Ты не можешь не знать этого! Не можешь допустить его смерти! Я умоляю тебя! Пусть лучше я умру!

Я тебя прошу… я сделаю все, что угодно, чтобы он жил! Только не забирай его, не забирай его у меня! Пусть он только живет…. слышишь? Пусть он дышит! ПУСТЬ!! Билл, только дыши! Не смей умирать, я все отдам за тебя. Я знаю, что ты мой брат, пусть я больше никогда тебя не коснусь, пусть не будет никогда между нами того, что было – мне все равно, я согласен на все! Только дыши…. Дыши, мой хороший… . не смей меня оставлять тут одного… не смей…. не смей….»

Я почему то начал видеть туман, заполняющий операционную. Слышал явно очень редкие удары своего сердца и свое дыхание.

Как в вакууме….

Все остальные звуки пропали. А потом, следом за туманом, в мое сознание вошла тьма.

И я отключился….

POV Avt

Том уже не слышал, как вместе с его ускользающим сознанием, была дана команда реаниматора:

» Разряд!!!»

Не видел, как от этого разряда выгнуло тело его любимого человека.

И не увидел, как вместе с изменившимся монотонным звуком, на мониторе вместо прямой линии появились зигзаги….

***

Хельга стояла над Томом, которого ей помогли поднять с пола и положить на хирургический стол.

Минут пять назад она ему ввела успокоительное и теперь знала, что он с минуту на минуту придет в сознание .

Она была ошеломлена всем тем, что произошло здесь только что. Эта остановка сердца Билла, которая чуть не остановила сердце и Тома, да в принципе, и ее самой. А потом – эта его молитва , от которой у нее почти встали дыбом волосы. Хельга теперь не знала, как ей быть именно из-за нее. Она понимала, что Том , скорее всего не осознавал, когда произносил ее, что делает это вслух. А сама суть этой молитвы, она была для Хельги пронизывающе горька – от жуткой боли, от безысходности, от дикой кровавой тоски Тома, которой он эту молитву пропитал.

У Хельги до сих пор в ушах стоял этот шепот: «… . пусть не будет между нами того, что было…»

Она же прекрасно понимала сейчас, что Том не собирался отказываться от их отношений, даже узнав, что они братья. А теперь? Что будет теперь?

Так все непросто, так все зыбко теперь…

Зная, насколько тяжелое время восстановление предстоит Биллу, Хельга очень боялась, что Том об отказе от их отношений скажет Биллу слишком рано, и все лечение для его ослабленного организма окажется бессильным. Знала, что допустить этого просто невозможно, а значит нужно говорить об этом или с самим Томом, или с Симоной, чтобы она, поговорив с сыном, предотвратила беду.

Том вскинулся в ее руках, ему самому показалось, что сознание, память о том, ЧТО произошло и боль в сердце вошли в него одновременно.

– Билл! – хрипло выкрикнул он, и Хельга чуть прижала его плечи, глядя в глаза, полные смертельной тоски.

– Тихо, тихо, родной. Все хорошо. Он жив. Жив твой Билл.

Том облизал сухие губы, чуть прикрыл глаза , выдохнул с облегчением , и снова попытался подняться.

– Я хочу его видеть!

Хельга улыбнулась и снова уложила его.

– Все позади, Том… .. поверь… .. не вставай… . – она отошла чуть в сторону и Том, повернув голову, смотрел в сторону другого бокса.

Хельга видела КАКИМИ глазами сейчас Том смотрел на Билла .

Нежность… . безграничная любовь… . в его глазах жизнь светилась…

Возле Билла стоял врач и менял капельницу с препаратом на темный пакет.

– Биллу сейчас перельют твою кровь и все на этом будет закончено. Слышишь, как его сердце бьется?

Том слышал. Слышал этот мерный писк, который заставил увлажниться его глаза. Кивнул.

– Да, слышу, – он улыбнулся, и по виску скатилась слеза, – он жив.

– Жив, Томочка. Он будет жить очень долго, поверь.

– Да, – губы предательски задрожали, он откинул голову и слезы счастья, боли и веры потекли по вискам.

Счастья… он жив….

Боли… Том прекрасно помнил, о чем молил Бога.

Веры…в то, что он все сделал правильно.

POV Tom

Оно стучит, твое сердце. Стучит, поэтому и мое бьется под ребрами, так гулко и так сильно.

Чувство всепоглощающего счастья накрыло вместе со звуками твоего пульса.

Жив. Ты жив, мой хороший. А значит теперь все будет окей.

– … можно я тут побуду, пока и он здесь? – смотрю на Хельгу и уже не стесняюсь своих слез.

– Конечно, дорогой, – и теплые пальцы стирают мои слезы с мокрого виска. – Мне побыть с тобой, или ты хочешь остаться один?

Чуть улыбаюсь и киваю.

– Один….

– Хорошо, милый. Я вернусь, когда Билла увезут из операционного бокса.

– Спасибо.

Через пару секунд остаюсь один и не могу оторвать от тебя взгляда. Господи, я не знаю, что бы сейчас со мной было, если бы твое сердце так и не начало биться вновь. Мне так страшно об этом думать.

Дыши, котенок. Дыши. Ты дышишь за нас обоих, так и знай.

Осторожно поднимаюсь, чувствуя как кружиться голова, и не спеша подхожу к окну, откуда могу тебя видеть.

Касаюсь ладонями стекла. Ты близко. Близко, но для меня этого так недостаточно! Я хочу коснуться тебя. Губами хочу коснуться твоих бледных щек.

Положить на твою грудь руку и ощутить, как она подрагивает от каждого удара сердца, биение которого так нужно и важно для меня. Маленький мой, спасибо тебе, что дышишь, спасибо, что этим ты дал дышать и мне…

POV Avt

– Садись, дорогая.

– Что-то случилось? – Симона была встревожена звонком Хельги, когда она позвонила и попросила, перед тем как забрать из больницы Тома, зайти к ней.

– Ну то, что у Билла была остановка сердца ты уже знаешь, – Хельга чуть размяла пальцами сигарету, потом прикурила и затянулась.

Симона кивнула.

Хельга позвонила ей сразу после операции, вернее после того, как откачали Билла, и после того, как в себя пришел Том. Но вот о том, что Том сознание терял, говорить по телефону не стала.

– Да, как он сейчас?

– Билл в реанимации, это обычная мера предосторожности, а вообще у него все пока стабильно Он пришел в себя, но пока почти все время спит. Слабенький очень, – Хельга выдохнула. – Сейчас начнется самое сложное – могут быть осложнения, но лишь бы отторжения не было, второго раза его сердце может не выдержать. Но я очень надеюсь на то, что донорский материал для него действительно просто идеальный.

Она поднялась и отошла к окну.

– Так что случилось, Хельга? – Симона видела, что Хельга не может начать какой-то важный разговор.

– Том был там, когда у Билла остановилось сердце, Симона… .– Хельга смотрела в окно и не видела того, как за доли секунды Симона стала белой как стена.

– Господи! Почему ? Как? – выдохнула она, почувствовав, как кровь отлила от лица.

– Смежные боксы в хирургии перегорожены стеклом. Том понял, что Билл будет там, и его не возможно было оттуда оторвать. Ты же знаешь Тома…

Симона чуть прикрыла глаза и покачала головой. Она прекрасно могла себе представить, что чувствовал Том в эти страшные минуты.

– Да, я знаю…

– Он потерял сознание, Симочка. Я была с ним, – она выдохнула.

– Сознание? Том?– она прижала ладонь к лицу, закрыв глаза и из-под густых ресниц выкатилась слеза.

– Я видела его реакцию, Сим. Я видела насколько он любит Билла. Он молился. Молился, представляешь? – она оглянулась и, подойдя к Симоне, села рядом и взяла ее за руку.

– Я слышала, о чем он молился. Он шептал. И, мне кажется, даже не осознавал этого. Он пообещал больше не прикасаться к брату. Ну, в смысле, как… – Хельга замялась, – к любовнику… Понимаешь? Он пообещал Богу, что больше не будет тех отношений, что были между ними, – сейчас и Хельга почти шептала, глядя в широко раскрытые, мокрые глаза Симоны.

– А потом потерял сознание… . Я понимаю, что наверное не должна была всего этого тебе говорить. Это сокровенное, понимаешь? Для Тома…. Но меня очень волнует теперь то, что Том действительно решит порвать с их отношениями, и скажет об этом брату? Я боюсь, что это может просто выбить Билла из стабильного состояния. Ведь мне невозможно будет запретить им общаться. И, если все будет идти хорошо, то через неделю я буду обязана разрешить им первую встречу, пусть даже через стекло бокса. И потом, мобильный тоже не запретишь навсегда… Симоночка, я не знаю как, но мы должны быть уверены, что Том не сделает глупостей. Что не будет до полного выздоровления вываливать Биллу такое….

Симона согласно кивнула.

– Я поняла, Хельга, поняла. Я обязательно поговорю с Томом. Не на счет того, что было на операции. Он действительно может и не осознавать, что это было не только в его мыслях. Я просто возьму с него обещание, что он не станет волновать Билла до поры до времени тем, что они братья. Объясню, как может быть опасно сейчас волнение для него. Я надеюсь, что Том поймет, что и об остальном тоже нельзя говорить. Он поймет, обязательно поймет.

Через несколько минут Симона зашла в палату сына и Том, уже со сложенными вещами, ждавший ее прихода, повернулся на встречу от окна, к прохладному стеклу которого только что прижимал лоб, пытаясь чуть-чуть охладить мысли в голове… . Душа разрывалась, он знал, что Билл еще в тяжелом, хоть и стабильном состоянии. Не хотелось уходить от него далеко. Конечно он и понимал, что не возможно оставаться тут на долго. Да, он его не видит, но так он знает, что все-таки он не далеко, пусть и не рядом… .

– Привет, родной… . – Том обнял маму и сильно зажмурил глаза. – Как ты себя чувствуешь?

Он не мог сейчас начать что то говорить об операции.

Глаза были на мокром месте и он понимал, что малейшее сказанное об ЭТОМ слово, сейчас заставит его плакать.

– Привет… . Нормально… .

– Поедем домой?

Том отстранился и молча кивнул. Отошел к постели и взял собранную сумку.

POV Bill

Прихожу в себя, и еще не знаю где я и что… . Спал я или… .

Не хочется открывать глаза, вернее нет сил на это… .

Монотонный писк… . мониторы… .

Сон… . какой странный сон… . Или не сон ?

Том, ты был рядом.

Стоял и держал мою руку.

Я знал, что это ты… не спал, но я почему то не мог смотреть на тебя, не мог пошевелится, хотя мне так хотелось обнять тебя .

А ты шептал… . шептал… . я слышал твой шепот… .

»… . живи… только живи, Билл… .»

И вдруг вспоминаю, что должна была быть операция. Вспоминаю, как отвезли в операционную, как на меня одели маску, я вдохнул и отключился… .

Это же не было сном? Была операция?

Пытаюсь все-таки поднять такие тяжелые веки. Оглядываю помещение в котором нахожусь. Мягкий свет, исходящий от куда то сзади. Я не в боксе, где был до этого, тогда где я?

Я не чувствую своего тела и нет желания двигаться… .

–… . где я ? – то ли шепчу, то ли нет .

– Все в порядке… .– женский голос и прикосновение к моей руке. – Ты в реанимации. Была операция, вот после нее тебя сюда и поместили… . Как ты себя чувствуешь?

Как я себя чувствую ? Трупом… . хочеться усмехнуться, но нет на это сил… .

– Пить хочу… . – прошу и почти сразу чуть приподнимают голову и к губам подносят носик чашечки.

Пью жадно, вода бежит по подбородку, нет сил ее стереть рукой, и мне, как маленькому, медсестра вытирает рот салфеткой .

– Спасибо… . – укладывают голову на подушку, закрываю глаза, сил нет совсем, даже что бы просто смотреть… . выдыхаю и проваливаюсь в забытье… .

POV Tom

Сижу на пассажирском сидении, курю в первые за все эти дни, и молча смотрю на огни мелькавшие мимо.

Я с каждой секундой все дальше от тебя… Все дальше телом. Но не душой.

Кружится голова. Это и из-за слабости и из-за сигареты.

Дрожат пальцы. Хотя не только они у меня дрожат. Дрожит все внутри. Душа дрожит…

Мне страшно, Билл…

Просто до смерти страшно…

Я чуть не потерял тебя.

Ты чуть не ушел…

Еще никогда не было так больно…

Хотя когда разбился отчим, я и сам думал, что с ума сойду, так хреново было…

А сейчас было такое ощущение, что я умирал вместе с тобой.

И я знаю, что самое опасное еще впереди… Как же все это тяжело, господи…

Ты держись, котенок… Держись. Ради меня, ради нас держись…

Спасибо ма, что не спрашиваешь ни о чем сейчас, хотя я и вижу, как беспокойно посматриваешь на меня.

Ты уже наверняка все знаешь и об остановке сердца, и о моей потери сознания… .

Только сейчас нет сил говорить об этом, ма…

Нет сил…

Дай мне время… и тогда мы поговорим… обо всем.

POV Avt

Том зашел в квартиру, бросил на пол свою сумку, стянул куртку, обувь…

И все это молча. Без видимых эмоций и мыслей.

А о том, что творилось внутри него – можно было только догадываться.

И Симона догадывалась, глядя на бледного сына.

– Я отдохну немного… – тихо сказал Том и прошел в свою спальню.

Зашел, закрыл дверь, и оперевшись о нее спиной, съехал вниз и закрыл ладонями лицо.

Он не плакал, нет…

Он просто смертельно устал за последние дни.

Устал все время боятся. Устал ждать… чего угодно.

Хорошего, плохого… устал.

Нервы были на пределе все эти непростые часы, и теперь он боялся, что сорвется.

Ему нужно было расслабиться, нужно было хоть чуть-чуть привести свои чувства и мысли в порядок.

Сейчас он знал, что все равно не сможет уснуть.

Не в таком состоянии, а значит с этим нужно было что-то делать.

Может и было сейчас правильным поговорить с мамой, но и на это сил пока не было.

Хотелось выпить, пусть и напиться даже…

Наверное, это не будет очень неправильным сейчас. Слишком многое на него навалилось за несколько последних суток.

Новость о брате, остановка его сердца на операции, это обещание, которое он дал богу… и потеря сознания.

И снова он так далеко от Билла… Так далеко…

И сейчас, неизвестно еще, как будет проходить выздоровление.

Том встал, подошел к зеркалу, взял лежащие на столике браслеты, которые снял перед больницей, и один за другим защелкнул их у себя на запястье.

Брат. Билл – брат…

Но то, что символизировали эти браслеты не было братской любовью.

Они символизировали любовь настоящую… слишком настоящую… слишком неправильную теперь…

Но такую нужную Тому.

Заныло сердце. Забилось где-то у горла…

Потом открыл ящик, где были вещи Билла и достал свитер в котором он уезжал в больницу и прижался к нему лицом.

Вдох… и море воспоминаний, связанных с этим любимым запахом. Море мыслей и чувств…

Брат…

Возможно ли было подумать, когда они смеялись над тем, как его усыновит Симона, что это далеко не шутка, что это действительно так и есть, что он УЖЕ его брат. И был им с самого рождения…

Да и день рождения один на двоих…

Как же было странно понимать все это.

Невыносимо странно…

Том стоял под струями воды в душе, уперевшись руками в холодную стенку кабинки, ощущая как прохладные струи хлещут по плечам и спине.

Он не знал, что теперь будет дальше.

Не знал и не мог что-то представлять себе сейчас. Что-то задумывать не мог…

Еще вчера он боялся, что от отношений откажется Билл, узнав , что они братья.

А теперь Том не знал, не понимал, и очень боялся нарушить слово данное в молитве…

Да, он никогда не делал этого раньше и даже не подозревал, что вообще когда-нибудь это сделает, понимал, что молитва была такой наивной и, наверное, очень неправильной в обычном ее понимании, но…

Жизнь… Билл вернулся…

Том никогда не верил в бога. Но неверие во что-то не означает, что этого нет на самом деле.

А вдруг ОН действительно существует?

А вдруг, именно вот такое обещание вернуло Биллу жизнь? Что тогда?

Том вздрогнул и покрылся мурашками.

Не от холода, а от понимания того, что он на самом деле теперь не знает, что делать со всем этим…

Он понимал, что при всем желании он не может поговорить об этом с кем-то. Не может попросить совета…

Даже у матери.

Слишком это почти интимное и для него самого, и для Билла…

Помывшись и чуть подсушив дрэды, Том вышел из комнаты на кухню. Закурил, залез на подоконник.

Потом на кухню вышла и Симона.

POV Tom

– Я хочу выпить, ма… – говорю это и вижу, как она смотрит на меня.

– Вино? Или что-то посущественней?

– Коньяк. Чистый коньяк… – выдыхаю.

– Ты не ел сегодня за целый день ничего…

– Успели пожаловаться? – усмехаюсь.

Имея в виду медсестер, которые с укором забирали сегодня нетронутую еду из палаты.

– Успели… – ма достала начатую бутылку коньяка из шкафчика.-… может, все-таки что-нибудь поешь?

– Не хочу я есть… Не полезет…

Плеснула немного коньяку в стакан и протянула мне.

– Спасибо… – теперь я смотрел на темную янтарную жидкость, отсвечивающую бликами.

Она была цветом твоих глаз…

Отпил глоток и проглотил, физически ощущая, как алкоголь горячей волной скатывается по глотке и оседает в пустом желудке.

– Хельга сказала, что ты потерял сознание в операционной.

Чуть прикрываю глаза и затягиваюсь сигаретным дымом.

– Да… – отвечаю, выдохнув, и глядя на облако дыма, поднимающееся вверх к вытяжке.

Я не могу сейчас смотреть на маму.

Слишком все это свежо в моей памяти. Все ощущения и дикий страх, что я тебя теряю…

Он тогда был таким явным… может, именно по этому я и сделал то, что не мог НЕ СДЕЛАТЬ…

– Я представляю, как тебе было тяжело… – вижу, как и мама делает глоток коньяка.

Отрицательно качаю головой.

– Это была и для меня почти что смерть… моя маленькая, персональная смерть… – усмехаюсь и поднимается к горлу комок.

Еще глоток коньяка, и может я смогу проглотить этот комок.

Тепло начинает растекаться по венам, принося с собой постепенное расслабление. Совсем еще мало заметное, но я его начинаю ощущать. Просто чуть полегче дышать. Чуть стираются острые грани мыслей…

– Родной, мне так жаль… Мне очень не хотелось, чтобы ты был этому свидетелем…

Киваю.

– Мне просто нужно было быть рядом с ним… я не мог по-другому… – чуть улыбаюсь.– Брааат… – так протяжно, как будто пробую это слово на вкус.

–… брат… – вторит мама.

– Мам, если вы с матерью Билла были близнецами, почему он тебя не узнал? Ты же должна быть очень похожей на нее…

Чуть задумывается. Затягивается, выдыхает.

– Это из-за дефекта, который был у нее на лице еще с рождения. Потом, видимо, она перенесла пластические операции, которые обычно делают в этих случаях… И наверное поэтому мы с ней не были похожи…

– Именно из-за него, этого дефекта бабушка и отказалась от нее?

Кивает.

– Да… но не только из-за этого… не забивай себе этим голову…

Чуть молчим.

Пьем не спеша коньяк и курим, постепенно пьянея.

– Представь, ма… наверное если бы не болезнь Билла, то мы бы так и не узнали, что он наш родственник, да?… и к стати… ты в курсе, что мы родились с ним в один день? – смотрю на нее.

Она усмехается.

– Да, я знаю…

– А мне не говорила, да? – кивает.

– Не говорила… я просто не могла понять, откуда столько совпадений…

Замираю.

–… ты о чем?

Чуть молчит. Потом вздыхает.

– Ну… в первую очередь, я не могла понять, почему так отношусь к нему… странно как-то… Он мне нравился, да… но я так и не смогла пойти с ним на близкие отношения. Что-то останавливало… это раз. Наверное, на подсознательном уровне я чувствовала, что что-то не то… Второе, то, что я заметила, как вы с ним похожи, Том, это очень бросается в глаза, когда на Билле нет мейка… в-третьих, меня очень насторожила дата рождения и наверное именно по-этому я ничего тебе об этом не говорила, хотя в конечном счете это оказалось всего лишь таким вот совпадением… Ну, а самое главное, это была ваша редкая группа крови… и естественно по-родственному схожие ДНК…

Задумываюсь и действительно понимаю, что немало было странностей.

– А я однажды заметил, что у вас глаза похожие, когда ты чуть по-другому чем обычно накрасилась… И в больнице, когда мы с Биллом ночевали там, нам сказали, что мы похожи… А мы поржали только…

Усмехаюсь невесело. Тушу сигарету, слажу с подоконника , наливаю себе коньяк и плюхаюсь на диванчик, вытянув ноги.

Откидываю голову и смотрю в потолок.

– Я не знаю, как к этому относиться… не знаю, как к этому отнесется Билл… – говорю тихо и делаю пару глотков.

– Как бы он к этому не отнесся, но должен это узнать только после выписки… пообещай мне… Никаких волнений, никаких разборок, пока он в больнице. ВООБЩЕ НИКАКИХ… пообещай.

Смотрю на маму.

Киваю молча.

– Пообещай, Том… пожалуйста…

–… да… я обещаю…

***

Я все-таки напился этим вечером.

Но даже в таком состоянии умудрился позвонить на пост в больницу и узнать о твоем состоянии, котенок.