Текст книги "Подари мне жизнь...(СИ)"

Автор книги: MAD Gentle Essence

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 66 страниц)

Подари мне жизнь…

POV Tom

Это я, Том Каулитц.

И я пьяный, и злой…

Кул меня кинул, как пацана последнего, и это просто вывело из себя.

Сука, прождал его весь вечер, но он так и не пришел.

И на звонки отвечать перестал. Ну и что мне делать оставалось?

Вообще-то я бисексуален и, при любом раскладе, имею девочку про запас. Вот и сегодня мне пришлось переключиться на слабый пол, хотя я так надеялся трахнуть мальчика… Снял шлюшку и вперед, в чилл-аут… Ну так, на троечку, но все-таки оттянулся.

Потом нажрался, проблевался… да, знаю, что не стоило еще и кислоту глотать,… Но так получилось. Захотелось, бля… И что? Почему я должен отказывать себе? Вот еще! И не подумаю! Один раз живем. Так пусть этот один раз все будет по полной программе…

А Кула все равно натяну, и в прямом, и в переносном смысле. Целка, бля!

Хотя… еще не было у меня парня-целки.

Хотите знать, когда я переспал с парнем впервые? Три года назад, в летнем лагере, куда меня с любовью сплавили предки. Да, тогда был еще жив отчим. Вот в этом лагере я и познакомился с тем, кто уже через две недели стал моим любовником. Самым первым. Потому, что до него я даже с девчонками еще ни разу не целовался. А с ним захотелось целоваться… и не только.

И понял тогда Том Каулитц, что такое нетрадиционные сексуальные отношения…

Почувствовал на своей собственной жопе, так сказать.

Мой первый любовник был старше меня почти на два года, и за ним бегала половина лагеря. А он запал на меня. Впрочем, как и я на него. Это вообще было очень странное лето, во всем.

Секс заставляет взрослеть. А тут еще и отчим в конце лета на машине разбился.

Таким образом, то лето мне запомнилось на всю жизнь.

И после всего этого были метания, когда я немного отошел от стресса. Метания по поводу своей ориентации. И закончились они после первой же ночи с девушкой.

Вот так я и стал бисексуалом. Я не знаю, сколько всего у меня было девушек за три года, не считал, но парней я выбираю очень тщательно. Не на одну ночь, как говорится.

С последним мы были вместе три месяца, пока он не уехал учиться в Англию. Ну а сейчас я собираюсь «окучить» голубоглазого девственника.

И все равно же будет моим…

Так чего зря рыпаться?

Черт, меня что-то вообще развезло – пора домой, к мамуле? Интересно, кого она сегодня привела? Обещал, что меня не будет до часу ночи точно…

Всегда удивляюсь ее щепетильности в таких случаях. Денег валом, а как с кем-то встречаться, так это к нам домой. Нет, чтобы какие-то шикарные апартаменты снять!

Ну, в общем-то, я – не против. Просто странно …

Ох уж эта моя мамуля!

Нужно как-то двигаться на выход, скоро приедет заказанное мной такси, да и время уже почти два часа ночи. Пора…

***

Расплачиваюсь и вываливаюсь из машины. Бросаю никак не желающий концентрироваться взгляд на наши окна на шестом этаже. Свет.

Значит, мамуля не спит. Окей, хоть будет кому душу излить.

Кул, сучара! Не, ну обидно, черт!

Выхожу из лифта, ну окей, почти выхожу, скорее, выползаю – и почти сразу открывается наша дверь, и из нее выходит … О-о-о, нечто из нее выходит. Не понял…

Такое все в черном, с длинными волосами, с красивыми глазами и глубоким, темным взглядом.

Худенькое, стройное существо.

ОНО…

Ты кто, лапа? Удивленно смотрю на это чудо и не понимаю, неужели мамуля уже в би перешла?

– Привет, – и моя фирменная наглая ухмылочка.

Мамуля, не заметив родного сына, закрыла дверь, оставив меня созерцать вот ЭТО.

– Привет, – взгляд вскользь, тихий голос – и в лифт. Я так и не понял: он или она?

Едва уловимый аромат прошел шлейфом мимо меня, и я поневоле его вдохнул всей грудью.

«О! Как же ты пахнешь, детка», – я замер на секунду.

Закрылась дверь, и лифт начал опускаться вниз.

По-моему, я уже допился, бля! Стою, офонарев, так и не понял, девка это была или парень.

Шарю по карманам в поисках ключа, нахожу и пытаюсь открыть дверь.

Долго открываю, вернее, пытаюсь, но – сам!

Не открыл. Мамуля распахнула дверь, не дав мне больше потягаться с замком.

– Зайчик ты мой, шкребунок… А я думаю, кто тут ломится?

– Ма…– улыбаюсь, почти падаю в ее сторону, и она меня обнимает.

– Том! Ну, ты опять, как свинтус, да?

– Ну, прости, так получилось, – шевеление непослушного языка.

– Завтра на занятия, как пойдешь с утра? – тяжкий вздох.

– Не пойду с утра… чуть-чуть просплю, не переживай, все будет окей. Я же Том Каулитц, единственный и неповторимый, – говорю куда-то в обалденно пахнущие локоны.

– Я знаю, малыш…

Отлепляюсь.

– Ма, а что это, вот только что, отсюда вышло? Я чего-то не понял.

Смех и ослепительная улыбка.

– Мальчик это был, мальчик, – и нежные пальцы на моей щеке.

– Мальчик? – поднимаю бровь.

– Даже и не мечтай! Натурал стопроцентный.

– А ты, вообще, уверена?

– Том, он у меня танцует уже больше двух месяцев.

Отхожу и плюхаюсь в кресло.

– Ого! И ты только сейчас?

– Фу, Том, – отходит к мини-бару и наливает пару глотков виски в стакан. Садится напротив, и закидывает длинные стройные ноги одну на другую, прикрывая их почти прозрачным халатиком. М-да, в свои тридцать шесть лет мамуля у меня супер. Больше тридцати не дашь.

– Ну, я серьезно, он такой … даже и не знаю, мам, он похож на гея.

– Может и похож, но у него просто такой имидж. Уж поверь мне, малыш.

– И как он танцует?– усмехаюсь.

– Так, что все мои подруги в отпаде. Да и не только они, – покачивает ногой с идеальным педикюром и улыбается.

– Ты серьезно?

– Уж поверь мне. Этот малыш нереально пластичен.

– А в постели? Твои подружки его тоже, как ты? – улыбаюсь, и мамуля бросает в меня подушечку, попавшуюся под руку.

– Том! Я твоя мать, помнишь об этом?!

– Гы… ну да, вроде бы, – улыбаюсь я. – А лет-то ему сколько?

– Вы с ним одногодки. Было 18, и, по-моему, тоже осенью.

Потягиваюсь.

– А ты его усынови! Братиком мне будет, – не удержавшись, ржу.

– Очень смешно, – морщит она носик и зевает. – Ну что, баиньки, ребенок мой, единственный и неповторимый?

– Угу, пойду. Но сначала в душ.

***

Просыпаюсь и хватаюсь за башку. Болит, зараза. Время… сколько времени? М-да… уже одиннадцать. Нехило поспал. Выползаю из постели и плетусь на кухню.

Накрытый салфеткой завтрак для любимого сына. Улыбаюсь.

– Пасиб, мам…

А ее нет, она уже в своем клубе. Достался ей после моего отчима, который любил ее больше жизни. Поэтому и меня тоже. За что я и буду его всю жизнь считать своим отцом.

Ну что же? Минералочки, пару таблеточек от головной боли, чашечку крепкого кофе, и Том будет в состоянии, хотя бы на последнюю пару успеть в колледж.

Давай, организм, оживай – утро пришло.

Улыбайся!

Улыбаюсь. А что еще остается?

***

Еду в машине и вдруг вспоминаю вчерашнее возвращение домой, это нереальное существо, которое встретилось мне на лестничной клетке.

Интересненький типаж у парня. Танцует? Еще интереснее… Нужно будет посмотреть на тебя.

Натурал? Гы… С таким внешним видом? Да уж, кто бы подумал! И кто на самом деле может знать, натурал он или нет. А если и натурал – велика беда! Долго ли из натурала сделать би?

Недолго и несложно, если этого захочет Том Каулитц.

Мамуля, может, все-таки ты ошибаешься, а? А зовут-то нас как, лапа? Забыл я это спросить у нее. Ну, ничего, наверстаем.

Кул, Кул? Я убью тебя, Кул. Если ты сегодня на занятиях, я тебя прямо в аудитории натяну, при всех.

Если не захотел по-человечески. С вином и в чилл-ауте.

Глупый, какой же ты глупый. Ну, все равно же будешь моим. Разве я отступал когда-нибудь, а?

Нет. И не собираюсь. Беру от жизни все, что захочу. И буду брать.

POV Bill

Как же надоело все.

Сенди! Ну, сколько можно? Неужели ты не видишь, что меня тошнит от тебя? От твоих слюнявых губ и потных ладоней. Ну, сколько можно вот так надо мной издеваться? Знаю, что долги нужно отдавать, но меня убивает ТАКОЙ платеж.

Не хочется даже шевелиться.

Симона…

Вот ей бы я «отдавал» долг столько, сколько бы она этого захотела. Жаль, что я ей ничего не должен.

Классная женщина. Ухоженная и нежная. Только вот я не понял: тот тип, которого я встретил на лестнице, и который направлялся в ее квартиру – кто?

Сын? Да, наверное. Хотя ему лет семнадцать. Что-то слишком взрослый для нее. А хотя, сколько Симоне лет? Тридцать пять или шесть, по-моему. Минус семнадцать лет, это, эээ… тоже где-то семнадцать-восемнадцать. В принципе, такое возможно. Интересный тип, хоть и вульгарный. Мне показалось, что он принял меня за девушку. Смешно, я – девушка. Хотя, наверное, было бы и на самом деле лучше, если бы я был девушкой. Нашел бы себе богатенького папика, он бы женился на мне…

Стоп, Билл. Папик у тебя итак есть. Богатенький. И толку? Он тебя использует. А ты по большому счету – проститутка, Билл. Ты ведь продаешься ему.

Ну да, неустойка, конечно. Но все равно! Расплачиваешься телом, да, малыш? Да. Другого выбора нет. Наверное, нет. Потому, что нет таких денег, чтобы швырнуть их в лицо этому борову, и с гордостью вскинув средний палец, развернуться и уйти.

Черт, понимаю, что теперь я надолго завяз в этом, но что делать? Мне нужно было как-то выбираться из того дерьма, в которое я попал по глупости и молодости.

Ничего, все будет хорошо.

Только бы в больнице меня не вычеркнули из списка получающих бесплатную помощь.

POV Tom

– Каулитц!!!!!

Вот бля! Влип. Вздыхаю, оборачиваюсь и делаю невинное лицо.

– Каулитц! Я буду вынуждена пожаловаться на ваши прогулы в деканат. И вы до сих пор так и не сдали мне зачет!

– Господи, ну конечно! Совсем забыл! – театрально бью себя ладонью по лбу. Гертруда с интересом смотрит за моим самобичеванием. – Он же у меня дома остался! Фрау Крант, не губите молодое дарование, оно исправится, клянусь! – делаю глазки как у кота из «Шрека», и Гертруда невольно улыбается.

– Том, скажи спасибо, что у меня душа добрая. Но завтра последний день тебе даю, оболтус. –Спасибо,– складываю лапки и вздыхаю.

Господи, как же хорошо быть таким чертовски обаятельным, как я! Даже профессора передо мной тают.

Залетаю в свою аудиторию и обвожу глазами народ.

– Томми, привет, – нежное касание губ и я морщусь, но потом улыбаюсь хрупкой блондинке.

– Привет, Крис. Кула не видела?

– Видела где-то, – оборачивается. – А вон он!

– Пасиб, – пробираюсь через народ, здороваясь по пути. И плюхаюсь на подоконник рядом с коротко стриженным симпатичным парнем, читающим конспект и жующим яблоко.

– Привет, – он поднимает голову и почти отшатывается. Я успеваю приобнять и удержать его рядом с собой. Подношу к себе его руку с яблоком и откусываю.

– Ну, выбирай: прямо здесь или в туалет пойдем? – с чавканьем пережевываю яблоко и говорю невнятно. Но уж кто-кто, а ты, Кул, малыш, меня понял.

Снова дергается и смотрит на меня. На губах начинает играть хитрая улыбка.

– Здесь!

Притягиваю его за шею к себе.

– Ну, какого хуя, Кул? Я же ждал! Обосрался?

– Блин, задушишь, Том, – пытается вырваться, – ну так получилось.

– Ну, я же пообещал, что все будет окей, да? Ну чего ты, а? – поворачиваю к себе его лицо и смотрю на эти пухлые губки, которые терзал уже не один раз.

– Прости, – эти губки чуть приоткрываются, и я пытаюсь сдержаться, чтобы не впиться в них прямо тут.

– Кинул меня, а теперь – «прости, Том»? Мне из-за тебя вчера пришлось шлюху снять…

– Презервативом пользовался? – с напускным беспокойством спрашивает этот гад, и я прижимаюсь к его уху.

– Пользовался … только я бы с бОльшим удовольствием попользовался тобой, мой мальчик.

Усмехается и все-таки вырывается, но не уходит, а становится возле меня, касаясь своими коленями моих. Вот гаденыш, а?

– Скучал? – хитрый взгляд голубых глаз и нежная улыбка.

Киваю.

– Я был очень зол, Кул, и действительно собирался прямо здесь тебя отыметь. По-хорошему же ты не захотел?

Вздох.

– Я исправлюсь, – отвечает он, так же как и я две минуты назад нашему преподу.

– А куда ты денешься? Даже и не мечтай.

Встаю, залепив подзатыльник этому балбесу и, получив ответный пинок, прохожу на свое место, когда в аудиторию входит герр Страйк.

***

– Может ко мне?

Смотрю на Кула, когда мы идем после занятий к стоянке.

– Все-таки хочешь отыграться? – взгляд на меня, и я улыбаюсь.

– Ну, ты же хочешь не меньше, чем я, просто боишься, ну согласись?– смотрю в упор и провожу языком по пирсингу в губе.

Выдох и кивок.

– Соглашаюсь. Боюсь.

– Ну, перестань… все будет окей. Я тебе обещаю. Тебе понравится, – почти шепчу и подмигиваю, – еще никто не жаловался на Тома Каулитца. Да и сколько можно в девственниках ходить, Кул? Тебе, бля, восемнадцать скоро! Пора начинать. И ты должен гордиться, что первым у тебя буду я. Раз на баб тебя не тянет…

Выдыхает и улыбается, глядя чуть исподлобья.

– Только давай не у тебя дома, ладно?

Останавливаюсь и думаю.

– О! Слушай, давай пойдем в клуб к моей мамуле? Там классно!

– И там… – вопросительный взгляд Кула

–Угу, там… – касаюсь пальцами его нежного подбородка, – ты не думай, я не буду тебя брать насильно, даже если буду подыхать от желания. Я тебе обещаю, что если ты вдруг поймешь, что это не твое – я отступлю.

Сглатывает и все-таки кивает.

Поднимаю его голову за подбородок и нежно касаюсь уголка губ. И отпускаю. Знаю, что нельзя расслабляться, в любой момент может кто-то появиться.

– Только уж на этот раз я сам заеду за тобой на такси, окей? Тачку не буду брать, все равно нажрусь.

– Том, а маман твоя не удивится, что ты с парнем-то?

– Моя маман? – смеюсь, – моя маман, всем маманам – маман. Она все про меня знает. Впрочем, как и я про нее…

– Окей… Повезло тебе.

– Знаю. Будь в девять готов. Я позвоню перед приездом.

POV Bill

– Сенди, я не хочу…

– Малыш, ну поверь, это нужно мне. Да и тебе зачтется, неделю тебя потом трогать не буду. Надо, лапа.

Сжимаю зубы и выдыхаю сквозь них.

Неделю без тебя, Сенди… О да! Уж от такого я не откажусь это точно.

– Окей, когда? – спрашиваю, испытывая почти физическую боль.

– Сегодня, где-то в двенадцать; у тебя, во сколько выступление заканчивается?

– В половину примерно.

– Ну, вот и славненько. Я позвоню. Мы подъедем с ним вместе, а уж потом разберетесь, окей?

– Окей… – отключаюсь и отшвыриваю мобильник, падая спиной на постель.

– Твою мать, Сенди !!!!!!! Ну, сколько можно?

Блядь, как же я устал от этого. Хочется покоя и нормальной любви. Действительно хочется того, кто будет любить, а не просто хотеть тебя по-скотски.

Чувствую, как темнеет в глазах, и начинает не хватать воздуха.

Черт, опять! Накатывает слабость, и я знаю, что через несколько минут меня вывернет наизнанку. Нужно как-то добраться до ванной… Нужно.

Осторожно сползаю с постели вниз и ползу на четвереньках, чувствуя, как дрожат руки. Доползаю до унитаза и нависаю над ним. Пытаюсь дышать глубоко и ровно. Только это не помогает, и через пару минут меня все же начинает рвать.

Потом сворачиваюсь на полу, тут же, возле унитаза и знаю, что следующие минут пятнадцать не смогу даже пошевелиться. Хотя всего будет колотить от озноба…

Как же я ненавижу это состояние…

POV Tom

– Привет! – открывается дверца, и Кул плюхается рядом. Улыбаясь, смотрю на него.

– Что? – не понимает этот глупыш моего взгляда и осматривает себя на предмет неправильно застегнутых пуговиц, или задом наперед надетой одежды. – Чего ржешь?

– Успокойся… просто выглядишь классно, – провожу языком по нижней губе, задевая пирсинг.

– Пасиб, – выезжаем на трассу и набираем скорость.

Поднимаю вверх бровь.

– Да не за что! – лукаво улыбаюсь, – поджилки не трясутся?

– А, похуй, – обреченно машет он рукой.

– Чего?!– возмущаюсь я. – В смысле, похуй?

Кул поворачивается ко мне.

– Том, ты – дебил. Разве ты можешь быть мне по… – взгляд голубых глаз, и я расплываюсь в улыбке.

– То-то же! – пожимаю плечами, – а я и не сомневался.

– В чем? Что завалишь меня, рано или поздно?

– И в этом тоже… не сомневался, что ты западешь на меня.

Вздыхает и, качая головой, отворачивается к окну.

– Скромный ты наш.

– Гы, знаю…

***

– Привет, малыш, замечательно выглядишь. Наконец-то я смогла убедить тебя сменить имидж, – моя шикарная мамуля подошла к самому выходу и прижалась щекой к моим губам, после того, как провела рукой по моей груди, где на тонком кашемировом свитере красовался логотип дорогой фирмы. – Рада, что меня посетил, дорогой.

– Мам, знакомься – это Кул.

– Здравствуйте, – заулыбался Кул. Понимаю – перед моей маман тяжело устоять.

– Очень рада друзьям моего мальчика, – прощебетала она, – Симона, очень приятно. Потрепала Кула по плечу. – Том, всегда поражалась твоему вкусу.

– Мам, – я посмотрел на нее исподлобья.

– Ладно, не смущайтесь, проходите.

Она шла впереди и, оглядываясь на ходу, говорила.

– Том, я оставила чилл-аут, как ты и просил, у нас сегодня неплохое шоу. И сольный номер,– она глянула на меня, и я по этому взгляду понял, о чем она говорит. Вернее о ком. Окей, заценим.

– Мам, а как зовут твоего солиста? Ты вроде не сказала.

– Билл. Его зовут Билл, – она улыбнулась и остановилась возле свободного столика. Я плюхнулся на мягкое сидение, и Кул скромно сел рядом. – Я сейчас заказ сделаю, принесут, ну а потом сам заказывай, что захочешь, окей?

Киваю, и мамуля кладет на столик ключ.

– А это – от чилл-аута, – чуть улыбается. – Мне пора, а вы развлекайтесь. Но не напиваться, договорились? – взгляд ну уж очень строгой мамули, и я улыбаюсь.

– Конечно, ма!

– Все, милый, если что – знаешь, где меня найти, – снова касание щеки. – Приятно провести время.

– Спасибо, – и восхищенный взгляд Кула на плавно удаляющуюся шикарную фигуру.

– Рот закрой, – почти касаюсь уха друга, и он оборачивается.

– Такие отношения… Я в шоке. Мне не верится, что она – твоя мать!

– Знаю! Мне все завидуют, – раскидываюсь на сидении и оглядываю обстановку. Классно. Впрочем, как и всегда. Свет, музыка. Людей в меру, нет толпы, как в местах подешевле.

Приносят заказ, и мы начинаем расслабляться. Рассмотрел всех и вся, теперь переключаю внимание на Кула. На его уже осоловевшие глазки. Я знаю, что этот парень влюблен в меня. С самого начала семестра, когда он только пришел к нам из колледжа. Уже тогда я ловил на себе его взгляды. Робкие, несмелые, но такие искренние и страстные, что становилось горячо внизу живота. Я просто его игнорировал. Нет, не игнорировал. Я усиливал в нем заинтересованность собой, не отвечая на эти взгляды. А сам потихоньку узнавал для себя нужную информацию от тех, кто сталкивался с ним раньше. И когда я узнал, что он девственник, мой интерес возрос до небес. Вот тогда я и подкатил к нему сам, на одной из наших курсовых вечеринок. Просто оказались на одном балконе вдвоем, и я просто жопой чувствовал, как этого мальчишку внутренне колбасит рядом со мной. Я почти не видел его лица, он стоял, прижавшись спиной к стене, но я сказал:

– Ты мне тоже нравишься… – так как будто это было продолжение разговора.

Он чуть помолчал. Я слышал, как он выдохнул дым.

– Я знаю, – ответил он, и у меня округлились глаза. Ого! А мальчик не так и прост, как казалось…

– На мне это написано? – говорю так, чтобы не выдать своего удивления.

– Почти.

Затягиваюсь, не спеша выдыхаю и поворачиваюсь к нему.

Смотрю в упор в его красивые глаза, даже такое освещение не умаляет их красоты.

– Хочешь секса со мной?

Усмехается и опускает глаза.

– Может быть…

– В смысле, может быть?

– Я еще подумаю, – прямой взгляд и наглая улыбка.

Киваю и, выходя с балкона, бросаю:

– Ну-ну, думай…

А через полчаса мы уже лизались с ним в закрытой ванной. Тогда не было ни минета, ни тем более траха. Просто вот такое пионерское вылизывание друг друга.

Кул оказался горячей штучкой, ну а когда он признался в том, что я и так знал – я отпустил его, обещая не торопить события.

Это было почти две недели назад. С того дня мы почти каждый день вместе. Уже исходили все гей-клубы, и моя нервная система скоро просто вырубится. Вот вчера я не удержался и оттянулся со шлюшкой.

Ну а сегодня я все-таки очень надеюсь на секс с этим парнем…

Где то через час после нашего прихода, на минуту стихла музыка, и погасло освещение.

Я понял – сейчас будет шоу. И не ошибся.

Заиграла завораживающая в своей красоте музыка, и на полуосвещенную сцену начали выбегать полуголые девчонки. Нежно, профессионально, приятно смотреть. Маман всегда умела выбрать лучших из лучших. Ну а потом, когда на сцене появилось НЕЧТО, я открыл рот. Этот красавец, с длинными черными волосами, наполовину закрывающими глаза, и белыми прядками в них, с красивым стройным телом и мейк-апом… Я смотрел на это чудо, и оторваться не мог от его плавных движений, взлетов и падений. Голый торс и рваные джинсы, сидевшие очень низко на бедрах, с почти открытыми ягодицами, которые было видно в этих разрывах. И полностью отрывающие татуировку внизу живота. Звездочка, самая обычная, без наворотов. Черная. Что-то такое щелкнуло у меня в башке, когда взгляд зацепился за эти лучики, даже и объяснить не могу, почему она на меня так подействовала. Наверное, потому, что захотелось коснуться ее пальцами, а может и не только пальцами. По спине прошла волна мурашек. Развевающиеся волосы и такие неподдельные чувства. Я видел только его. Это был секс. ОН был СЕКС. Это просто проникало в мозг. На что-то другое внимание переключить сил не было. Хотя рядом с ним было не меньше десятка полуобнаженных нимф, и они были не менее прекрасны, но меня они не интересовали. Вот теперь-то я видел, что это – парень. Но какой! Как он двигался! Замирало сердце. Потом снова начинало биться в бешеном темпе, и становилось жарко в груди…

Его тело умеет говорить, умеет передать все эмоции, и это чувствовалось. А еще чувствовалось, что и в душе у него была та же самая грусть, что и в самом танце. Это завораживало и притягивало. Ко всему этому примешивалась прекрасная музыка, которая перетекала в его движения, и это уже был не просто танец и музыка, это было слияние прекрасного гибкого тела, чувственной души и прекрасной музыки.

Слияние нежности и страсти. Прекрасное и незабываемое…

Одно целое. Душа. Тело. Музыка. Танец.

По сюжету номера этот ангел умирает, и девчонки на руках уносят его со сцены. Это был безмолвный крик души. Я, как идиот, смотрел на это действо, пока Кул не прикоснулся ко мне.

– Том, кто это?

– Это Билл, – на автомате отвечаю я, а потом поворачиваюсь к нему, – он тут недавно…

Народ был очарован этим зрелищем. Все молча, наблюдали за происходящим на сцене, а потом, когда затихли последние прекрасные звуки – все захлопали, некоторые даже кричали «браво». Это действительно было классно. Но больше он не вышел после этого танца. Потом начался второй, где Билл не танцевал. И я, с усилием вспомнив, зачем я тут вообще, переключил внимание на друга.

Вернее попытался…

***

Что-то говорил, улыбался, а думал о НЕМ.

Курил, слушал Кула, а думал о НЕМ.

Смотрел на сцену, на двигающиеся фигуры на ней, а видел ЕГО.

Знаете, что такое трепет души?

Я тоже узнал, именно сейчас. Сидя с одним парнем, а думая о другом.

А душа трепетала в предчувствии. Чего?

Не знаю я. Но чего-то очень светлого и безумно чувственного. Это почти боль. Но такая сладкая.

Когда в одно время хочется и смеяться и плакать. Когда хочется молчать и орать одновременно.

Что это с тобой, Том?

Я не знал. Это радовало и пугало.

Никогда до этого я не чувствовал в себе столько противоречий сразу.

– Что с тобой? – голос Кула, и я смотрю на него непонимающе, – ты не слушаешь меня совсем…

Почти тревожный взгляд голубых глаз.

– Все в порядке, прости, задумался.

Чуть наклоняется и касается моей щеки кончиками пальцев.

– О чем, Том? – почти шепот.

– Пойдем? Я хочу тебя…

Робкая улыбка на губах, взгляд вниз и, через секунду, кивок головой.

– Пойдем…

Тушу сигарету, сгребаю ключ в ладонь, подхватываю курточку и иду вглубь зала.

***

Водоворот ощущений, бешеная мощь адреналина.

Нежность губ, рук, пальцев, влажная дорожка поцелуев.

Горячий шепот.

– Хочу тебя, Том…

Тело, влага языка во рту, на шее, жар дыхания… И мысли – не тут, не с Кулом. Там, на сцене…

О НЕМ мысли, дрожь, закрытые глаза и взгляд в душу…

Взгляд темных глаз… в сознании, в мыслях…

Горячие губы, бархат кожи и впивающиеся в нее пальцы.

Ты расслаблен, ты доверяешь, ты хочешь. Ты открыт для меня, спасибо…

Пальцы. Узко. Боже, как же это невероятно…

Стон, бьющий в упор. И возносящий к наслаждению…

Билл…

Имя как выдох, когда нет сил сказать что-то другое.

Почему? Даже сейчас! Что это?

Твой образ. Твое тело. Взлетающая и тут же опадающая волна волос.

Открытые, как для поцелуя, губы, взгляд обращенный внутрь себя.

Внутрь души. Но убивающий наповал…

Билл.

Вдох.

Упругость плоти, доверчивость юного тела. Экстаз…

– Да… Том, пожалуйста…

Конечно – да. Нет возможности остановиться, и нет возможности такие ощущения испытать с НИМ.

Ощущения и желания. Здесь и сейчас. Другое с другим.

Секс, животная страсть, похоть… мой.

Сейчас – мой. Я так долго тебя хотел – и ты отдался.

Всего лишь хотел. И взял.

Толчок, вскрик и влажная от страсти и боли ладошка на моей шее.

Боже, как узко, и как горячо…

Да, секс, всего лишь секс. Как всегда. Как со всеми.

Выплеск страсти, энергии, желания, спермы, в конце концов…

Все как всегда. Все, как и раньше.

За исключение понимания, что я – первый. Тот, которого помнят всю жизнь.

Дрожь бьющегося под тобой тела, впервые в жизни ощущающего чужую плоть в себе, и не понимающего, куда девать то, что вырывается из тебя, повинуясь нахлынувшим нереально сильным ощущениям, несравнимым с теми, которые дарила собственная рука.

Кричи, зая, не держи это в себе.

Кричи… я хочу знать, что тебе хорошо.

Хочу знать КАК тебе хорошо.

Да… стон. Почти крик. Победа чувств над разумом.

Ты умница, Кул… Отдаешься так как будто это твой последний раз в жизни. Спасибо…

Ты влюблен, и это чувствуется.

Несколько секунд нирваны. Рваное дыхание, перемешанное со стоном сквозь сжатые зубы.

И оргазм – горячей волной по телу… вскрик… выдох.

Несколько минут тишины, нет сил двигаться и что-то говорить.

То, что было нужно.

Тишина… Тишина???

Только почему душа кричит о другом? Чего просит? Зачем?

Почти хрип от невозможности отказаться от этого наслаждения, от наслаждения не с ТОБОЙ…

Откуда этот трепет? Нега такая откуда? Господи, ну зачем мне все это??

Или за что мне все это? Что ты творишь со мной, душа?

И что мне теперь делать с этим?

ЧТО?

***

Вчера вечером я больше не видел Билла. Нет, вру, видел.

Когда только вышел из чилл-аута, на глаза попался мелькнувший белыми прядками знакомый облик, направляющийся к выходу.

Он был в кожаной курточке, с завернутыми до локтя рукавами, и с рюкзачком через плечо.

Красивый, гордый. Не смотрящий по сторонам.

А какими глазами на тебя смотрят все, малыш.

И я понял, что его сольный номер я пропустил. Замерло сердце. Видел, что он уходит.

– Я сейчас, Кул, – не знаю, зачем я это сделал, это был порыв.

Мне нужно было знать, куда это чудо направляется.

Опять вру, не куда, а к кому.

Выскочил на выход и успел заметить его, садящегося в черный BMW. А в этой тачке уже сидели двое мужчин.

И еще заметил, хотя скорее почувствовал, что эти мены не менее круты, чем эта новенькая, навороченная тачка. Засосало под ложечкой, даже губу прикусил с внутренней стороны, хотя и не сразу это заметил. Что все это значит? Кто эти дяди?

Кто ты сам, Билл?

Уехал. И не было возможности задержать, заговорить, прикоснуться. Да и не имею я на это права.

Мелькнул и растаял, как мираж. Даже теперь его танец кажется прекрасным миражом.

Исчез …

Но засел где-то глубоко внутри. Острой иглой.

Которую невозможно найти и вынуть. Теперь она будет там.

Теперь есть во мне то, что не даст спокойно дышать и думать.

Есть то, что колоть будет, днем и ночью. Всегда.

Пока тот, кто этой иглой вошел в тебя, сам не захочет ее или совсем извлечь, или хотя бы затупить острие, чтобы не было так надсадно больно.

Я лежал на спине, уставившись в девственно белый потолок своей спальни, и пытался понять, что же такое пришло в мою душу с появлением этого парня.

А ведь он еще даже и не знает, что он в моей жизни появился. Не знает.

Не знает, что с его появлением так много всего появилось внутри меня. Внутри души. И всего за какие-то сутки… Блядь, какие там сутки! Несколько секунд на лестничной клетке и минут десять в клубе.

ВСЕ!!!

И за это время, даже не общения, а просто наблюдения со стороны…

Закрываю глаза, и появляется его танцующий образ.

Как в замедленной съемке.

И отчего так часто бьется сердце?

POV Bill

– Привет, малыш, – Сенди поворачивается ко мне, когда машина отъезжает от клуба.

– Привет, – отвечаю я и так много всего хорошего желаю ему в душе.

– Познакомься – это Ральф, – водитель поворачивается на пару секунд и кивает.

– Привет, – смотрю на того, с кем мне придется сегодня заниматься сексом. И, в общем, то, понимаю, что не так уж он и мерзок. Бывало и похуже.

– Билли… – продолжает Сенди, кивая на меня.

– Очень приятно, – бросаю я. И отворачиваюсь к окну.

Очень. Приятно. Просто пиздец как приятно.

Бла-бла-бла, чирикает Сенди дальше, а я просто сижу и радуюсь уже тому, что Ральф оказался не старым пердуном типа Сенди. Лет 30 не больше. Чистый, ухоженный. Это можно судить по машине и по запаху салона. Запах дорогой новой кожи и чистого тела. Уж я-то знаю, как это пахнет…

Выдыхаю. Хоть так. И то ладно. Зато потом – целая свободная неделя. Без Сенди и других.

Чувствую на себе заинтересованный взгляд. Знаю, что Ральф поглядывает на меня в зеркало.

Смотри, не жалко. Я привык, что на меня так смотрят. Причем все – и мужчины, и женщины.

Даже точно помню тот день, когда впервые почувствовал на себе ТАКОЙ взгляд.

Только тогда еще не понимал, что он означает.

***

Магдебург. 2004 год. 12 мая. Вечер.

Железнодорожный вокзал. Небольшая булочная лавка. И сваленные коробки рядом с ней. Возле этих коробок, на одной из них сидел я. Голодный и одинокий. Хотелось спать. Но еще больше хотелось есть. Я был уже сутки в Магдебурге. Сбежал из приюта и вот в этих коробках проспал прошлую ночь, прижимая к себе плюшевого медвежонка-рюкзачок, который подарила мама, и в котором хранились фотографии – родителей и меня. Такого счастливого и беззаботного. Из прошлой жизни, которой не будет уже никогда.

И сегодня вернулся сюда же, к этим коробкам. Устал шляться весь день по городу. На что я рассчитывал, убегая из приюта? Что на улице будет лучше? Не знаю…

Как же круто перевернулась моя жизнь после смерти родителей.

Шок от их потери. А потом повторный шок от того, что бабушка не захотела принять меня. И просто отказалась, как от ненужной вещи…

Приют. Господи, какое же название убогое.

Там и начался ад для меня. Для того, кто был любим своими родителями и счастлив. Кто имел друзей и делал то, что было ему дороже всего на свете – пел.

Пел. Со своими друзьями в группе, которая даже была по-своему знаменита в Магдебурге.

И все это разрушилось в один миг. В один страшный миг. Год назад я потерял все.