Текст книги "Подари мне жизнь...(СИ)"

Автор книги: MAD Gentle Essence

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 66 страниц)

– Не вам, девушка, осуждать нас. И, наверное, нет надобности вести этот бессмысленный разговор дальше.

Симона не спеша встала.

– Да, вы правы. Только скажите, вы хоть пытались узнать, где Ваш внук сейчас? Что делал все это время? Почти пять лет.

– Он уже совершеннолетний. И волен делать то, что ему угодно.

– Он совершеннолетний всего полгода… – сказала Симона и, понимая, что разговаривать с ней больше не захотят, пошла в сторону выхода, слыша, как за ней идет хозяйка дома. Взяв сумку, и стоя у распахнутой двери, Симона оглянулась на бесчувственное, безликое существо, которое вряд ли знало, что такое любовь и душа, и тихо проговорила:

– Вы бросили родного внука в тот момент, когда он больше всего в жизни нуждался в поддержке хоть кого-то из близких. Вы сломали парню судьбу, и это повлияло на его здоровье. Вы виноваты в этом, как бы ни искали себе оправданий. Будьте вы прокляты с вашими вескими причинами. И спите спокойно дальше, если сможете!

Уже спускаясь с крыльца, Симона услышала негодующий вздох.

– Да как вы смеете!

– Смею! Уж поверьте! – бросила Симона через плечо и, выйдя на дорожку, услышала стук захлопнувшейся двери, и выдохнула. – Тварь…

***

Она решила вернуться на стоянку, что-нибудь перекусить в кафе, которое видела неподалеку и уже там, у кого-нибудь узнать, как добраться до местного кладбища.

Когда она, немного подкрепившись в маленьком кафе, вышла на улицу, то уже знала, что ей нужно подождать еще минут пять местного автобуса, который идет в нужную ей сторону.

Подошли еще два человека, видимо родственники недавно умершего. Женщина с заплаканными глазами и букетиком цветов и молодой парень, державший ее под руку. Симона понимала, что очень нехорошо ехать на кладбище без цветов, но она не видела тут цветочной лавки. И очень надеялась, что таковая найдется непосредственно возле кладбища, как это обычно и бывает.

Автобус подъехал вовремя и почти пустой. Сев у окна, Симона закрыла глаза и откинулась на спинку.

У нее была такая тяжесть на сердце после посещения бабули, что казалось, будто его придавило камнем. Симона так и думала, что серьезных причин для отказа от внука у этих людей не найдется, и, в общем-то, ко всему тому, что она услышала, была морально готова. Почти. Потому, что была-таки надежда: все, что произошло с Биллом, было лишь роковой случайностью. А оказалось так, как она и предполагала. Мальчишку предали. Он оказался просто никому не нужным.

Через пятнадцать минут автобус привез ее к воротам маленького кладбища с кованой оградой, где покоились останки ее родного человека. Нашлась и лавка, где она смогла купить красивый букет, прежде чем подойти к сторожке возле входа. На скамейке сидел щупленький, но еще довольно бодрый старичок, курящий трубку и смотрящий на мир прищуренными, подслеповатыми глазами.

К нему Симона и подошла, оглядывая стройные аллеи деревьев, и такие же ровные ряды ухоженных надгробий. Она слегка поежилась.

– Здравствуйте, вы смотритель?

– И вам не хворать. Сторож я местный, – дедок пыхнул трубкой, – кого ищете?

– Кернеров.– Симона сняла очки, и сидящий старичок впились в нее своим взглядом.

– Молодых, я так понимаю?

– Да. Гретту и ее мужа.

Дедуля не спеша, поднялся.

– Ну, пойдемте, покажу.

И он, чуть прихрамывая, двинулся по одной из аллей.

– А вы кто будете им, если не секрет? – он чуть оглянулся.– Я вас не припомню, вы не местная?

– Не местная. Но родственница,– Симона решила, что этой информации будет достаточно.

– Понятно. – И до самого конца они шли в молчании.

– Вот тут это. Те, кто вам нужен, – дедуля показал рукой на два стоящих рядом надгробия.

– Спасибо, – выдавила Симона. – Можно я на обратном пути поговорю с вами?

– Конечно. – Сторож улыбнулся. – Отчего ж не поговорить с красивой женщиной.

Через пару секунд она осталась одна и только сейчас нашла в себе силы взглянуть на надгробия.

«Вильгельм Кернер 1971 – 2003»

Симона поставила сумку на пожухлую траву и обхватила плечи руками. Вильгельм старший. Билл – младший. Перехватило дыхание.

Даже то, что внука звали так же, как и погибшего сына, мало волновало бессердечных людей. Над выбитой надписью в мраморе была фотография. Улыбчивое лицо. Добрые глаза. Мало чем похожее на лицо его матери. Отец Билла.

Симона перевела взгляд на другое надгробие, и невольно дрогнули губы.

«Грета Кернер 1972 – 2003».

И тоже фотография. Видимо, с какого-то документа.

Очень молодое и строгое лицо. И такое родное. Глаза… Такие же, как у Симоны, такие же, как у Билла.

Симона опустилась на колени и положила цветы на траву. Пальцы коснулись фотографии и полились слезы.

– Здравствуй, родная, – прошептали вздрагивающие губы. – Ты так и не знала, что у тебя сестра была, да? А вот мне довелось узнать все-таки. Я – Симона.– Она шмыгнула носом, улыбнувшись сквозь слезы.– Странно, наверное, знакомится с собственной сестрой-близнецом, да? Ну, вот так получилось, милая. И по-другому уже не будет. Как это обидно… Всегда хотела иметь сестру и не знала, что она у меня есть.

Симона опустила голову, на траву упали горячие слезы.

– Я ничего не знала. Не знала. Если бы не твой сын, Грета… Если бы не такие странные обстоятельства, Господи. Так все сложно… Мой сын, твой сын… Может быть, ты и сама все знаешь, и тогда, наверное, нет необходимости все рассказывать. А если все-таки не знаешь, то просто будь спокойна за своего мальчика, Грета. Он у тебя замечательный. И уже никогда не останется один. Я этого не позволю…

Через полчаса Симона сидела на скамейке возле сторожа и курила, чувствуя внутреннюю дрожь и пытаясь привести себя в чувство.

– Издалека приехали?

– Гамбург.

– Далеко… Вы к старым Кернерам не заходили?

Симона выдохнула. Нахмурилась, сняв очки, потерла переносицу. Она чувствовала, что устала, как бессонная ночь и нервы дают о себе знать.

– Заходила на минуту. Чтобы узнать, где похоронена… – Симона осеклась.

– Сестра? – закончил дедок, и сердце сжалось в маленький комочек.

– Откуда вы знаете? – хрипло спросила Симона и прокашлялась.

Дедуля выдохнул и хлопнул ладонями по худым коленям.

– Да я тут почитай всех знаю. С детства. И Грету знал, и Билла, мужа ее, и младшего их. Похожи вы, у Вас глаза как у Греты. – Закончил он и потянулся в карман, доставая трубку.

– Может, обычные сигареты? – Симона достала пачку и протянула сторожу.

Какой бы она ни была сейчас уставшей и опустошенной, понимала, что этот человек может рассказать такое, чего она никогда и ни от кого не узнает.

– Не откажусь, давно не курил хороших сигарет, – желтые от табака пальцы достали из пачки сигарету, поднесли ее к носу.

– Хорошо пахнет, – губы бережно обхватили фильтр, и Симона поднесла зажженную зажигалку.

– У нас городок маленький,– старик смотрел, куда-то перед собой.– Ничего не спрячешь, не утаишь. Все знают обо всех. Многие удивились, когда семья Ланг удочерила младенца-девочку с уродствами на лице. Керелл, приемная мать Греты, стало быть, детей иметь не могла, но почему они взяли именно такого ребенка… Так никто и не понял. Были разговоры, что эта девочка из пары близнецов, ну вроде один ребенок нормальный и мамаша его оставила себе, а вот от второго отказалась. А они с мужем ее – оба врачами в роддоме работали, и вроде все получилось на их глазах. Ну и решили они забрать эту девочку, ненужную. Ну, в поселке поговорили, поговорили, да и успокоились. Девочка росла, но они ее все больше дома держали, нигде не показывались, до того возраста, когда не начали делать ей всякие операции, чтобы лицо исправить. Ей уже тогда лет двенадцать было. Немало операций было. Только года через два, когда ей сделали последнюю операцию, все поняли, что получилась-то красавица. Они ж ее в дорогие клиники возили, денег не жалели, видать, любили очень.

Ну, а потом в эту красавицу и влюбился молодой Кернер. – Дедуля кашлянул,– я тогда работал сторожем в школе, где Грета училась. Детишки – народ жестокий. А Вильям защищал ее всегда. Ну и получилось у них все серьезно. А вот когда родители его узнали, с кем их сын встречается, тут-то буча и поднялась. Как же! Их мальчик, красавец, и вдруг, с какой-то уродиной, пусть и бывшей. Не принимали они ее, ни в какую. Столько скандалов было, – старик покачал головой.

– Они и к Лангам не раз бегали ругаться, чтобы те свою девчонку держали подальше от их сына. Но разве такое запретишь? Тем более что молодым уж по шестнадцать стукнуло. Они так и продолжали встречаться, пока Грета не забеременела. Вот тут главный скандал и случился. Его, наверное, до сих пор помнят все местные. Потом были слухи, что так захотел сам Вильям, чтобы их не смогли разлучить. Кернеры же его собирались учиться послать заграницу, то ли в Англию, то ли еще куда – а он не хотел нипочем…

Симона кивнула и затянулась.

– А ее родители? Как они к этому отнеслись?

– Они стали грудью за свою девочку. Ни про какой аборт, на котором настаивали Кернеры, и слышать не хотели. А потом молодые тайно обвенчались, а позже и поженились. Брак в мэрии оформили, как положено. И жили у Лангов. Благо у них дом был большой. Двухэтажный.

– Мне сказали, что этот дом сгорел, вместе с родителями Греты? – Симона внимательно смотрела на старика.

– Так это уже потом случилось, молодые тогда жили в Магдебурге, квартиру, что ли снимали… Кернеры ее так и не приняли. Даже когда внук родился – не интересовались совершенно, и к себе не звали. Это было года через три, наверное, – Вильям тогда учился в Магдебурге, с ним и Грета была. Говорили, что утечка газа произошла, потом взрыв, так толком никто и не знает, что случилось. Пожарные приехали поздно, тушить уж нечего было. Следователь был из полиции, ничего не нашел, записали как несчастный случай. Вот такие дела. А Вильгельм с Гретой потом редко сюда наведывались. Кернеры не рады были невестке. – Сторож покачал головой. – А вот потом, как гром среди ясного неба, авиакатастрофа эта. Они, по-моему, тогда впервые внука у деда и бабкой оставили. Как чувствовали чего… Пришлось срочно куда-то лететь – и вот такое случилось. А потом похороны, я был тогда на тех похоронах, хотя тут тогда весь поселок был. Мальчишка их убивался очень. Я помню его, пацан совсем. Но Кернеры его у себя не оставили – в приют отдали. Так и не приняли они его, даже после смерти сына своего.

Дед надолго замолчал, потом посмотрел на Симону.

– А Грета была хорошей девушкой. Я ее прекрасно помню. У Вас глаза как у нее…

Симона выдохнула и полезла в сумочку.

– Простите, могу я попросить вас об одной услуге? – она достала бумажник и вынула из него купюру в сто евро.

Сторож удивленно приподнял брови при виде денег.

– Конечно, можете.

– Ну, тогда вот возьмите деньги и меняйте цветы на могилке, иногда, сможете?

– Да чего ж тут не смочь, я за тут за многими могилами присматриваю. Только денег вы много дали, – Симона видела, что деду было неудобно.

– Тогда выпейте за покой усопших и за здоровье живых. – Симона взяла сумку и встала.

– Вот это правильно, спасибо, – заулыбался сторож и тоже встал.

– До свидания, – Симона кивнула и, не спеша, пошла на вход.

– А мальчик этот, сынишка их, где он сейчас, не знаете? Он был тут пару раз после похорон, а потом пропал. Не видал я его с тех пор.

Симона остановилась, закусила губу, борясь со слезами, а потом отпустила и, не оборачиваясь, сказала:

– Не пропал он. С ним все хорошо, будет …

POV Avt (двумя днями ранее. Студенческий городок)

– Привет, – улыбнулся парень, открывший дверь комнаты, в которой Тому предстояло жить все время практики.

– Привет! Я – Том, – крепкое рукопожатие, открытый взгляд.

Чувство симпатии, к высокому, темноволосому, улыбчивому парню.

– Будем знакомы – Ян. Проходи, располагайся.

Том поставил свой чемодан, скинул на него сумку с плеча, рассматривая жилье. Скромно, но чисто и уютно. Есть все, что нужно для нормальной жизни, даже кофеварка в углу, отведенном под небольшую кухню. Маленький холодильник, стол, пара стульев, телевизор на невысокой тумбочке, письменный стол, раскладное кресло, две кровати.

– Не люкс в Хилтоне, но жить можно, – подтвердил его мысли сосед по комнате, – даже матрацы не очень раздолбанные.

Том понимающе приподнял бровь, и они вместе рассмеялись. Это позволило расслабиться полностью, и он сел на застеленную постель. Немного попрыгал на ней и утвердительно кивнул:

– Нормально.

– Устал? Откуда ты?

– Да есть немного. Из Гамбурга. – Том снял курточку и кинул ее на спинку кровати.

– Мы в одной фирме будем с тобой стажироваться. – Ян откинулся назад и вытянул ноги в развязанных кедах, с улыбкой глядя на Тома, бросившего взгляд на его обувь.

Эти болтающиеся шнурки почему-то напомнили ему Билла, отчего защемило в груди.

– Хорошо, – он пытался улыбаться.– А добираться туда как?

– С этим проблем нет. Мини-вен отвозит и привозит, тут есть, где пожрать, недорого и вкусно, кафешка рядом. Люблю поесть, – признался Ян, погладив плоский живот.

– А по тебе не скажешь, – покачал головой Том.

– Ну, это потому, что калорий много расходую. На девушек. – Он подмигнул. – Я рад, что мне такой сосед, как ты, попался, а не какой-нибудь хмырь в очках, отпугивающий женский пол.

Том усмехнулся и кивнул.

– Не отпугиваю, это точно. Скорее наоборот. – Он мысленно вздохнул, и чуть заныло сердце. В сознании проплыл образ любимого.

– Ну и замечательно. – Ян подскочил.– Ты голодный? Может, пока ты тут будешь устраиваться, я за выпивкой сгоняю? За знакомство, так сказать. Ты как? Сегодня мы еще свободны, можем себе позволить. А вечером можно будет в бар сходить на разведку.

– Окей, давай, – Том достал купюру и протянул Яну. – Мой вклад. Возьми хорошего вина, а? Не люблю пить что попало.

– Угу, понял, ладно. Я скоро, – Ян натянул куртку и выскользнул за дверь.

Том выдохнул, и с его губ стерлась улыбка. Он закрыл глаза, стиснул зубы и застонал, откинувшись спиной на кровать. Первый день. Всего лишь первый. И так их много еще будет впереди. Без Билла.

Мальчишки замечательно провели вдвоем первый вечер. Им было не скучно вместе, по крайней мере, в день знакомства, и время они скоротали за рассказами о себе, о своих друзьях и знакомых. Решили все-таки не ходить в бар и не искушать судьбу, чтобы в первый день на практику придти, по крайней мере, выспавшись.

А перед этим был звонок от Кула. Том вышел в коридор, просто не хотел напрягаться при разговоре, рядом с Яном.

– Ты такой молодец, что позвонил, знаешь? – Том улыбнулся, он действительно был рад слышать Кулара, понимая при этом, как тому было непросто решиться на звонок.

– Ты, правда, так думаешь?– чувствовалось, что и Кул улыбался.

– Конечно. Я хочу знать, как у тебя дела, и вообще, – Том чуть запнулся.– Как настроение?

– Нормально настроение. Пока не ходил еще никуда, потом сделаю разведку боем, – Кул выдохнул, – привыкну немного и думаю, все будет супер. Кто у тебя сосед? Как устроился?

– Хорошо, нормальный сосед попался, выпили с ним слегка уже, отмечали знакомство. – Том оглянулся на приоткрытую дверь комнаты.

– Ну, понятно! Как без этого?– подковырнул Кул. – Я один пока, должны завтра подъехать из Кельна. Обычная общага университетская, но новая и все пока прилично.

– Так ты скучаешь?– усмехнулся Том

– Есть немного, и тебе вот решил позвонить,

– Ну и молодец. Держи меня в курсе, окей?

– Конечно, Том. Без проблем.

И они действительно за все время практики часто звонили друг другу. Это было нужно и Кулу, и Тому. Разговоры были чисто дружеские, это не напрягало их, и как бы возвращало, пошатнувшееся было, равновесие в их отношениях.

Проснулись Том и Ян в первый день практики с более-менее нормальными головами, даже таблетки от головной боли не понадобились. Том был благодарен своему соседу и за этот вечер, и за то, что была возможность провести время, отвлекаясь от своих мыслей, а еще был благодарен ему за то, что не лез в душу, особенно не расспрашивал ни о чем, а сам рассказывал смешные истории из его студенческой жизни. Тому было комфортно с этим парнем.

Время не стояло на месте, проходили часы, и первые дни прошли на удивление быстро. Том уставал на практике. Потом отсыпался, а вечером они с Яном или шли в бар, или сидели у себя в комнате, просто болтая, попивая пиво. А в субботу вечером Ян вытащил Тома в город уже с целью снять девочек.

Том сначала отказывался, но потом решил, что проще будет согласиться, а потом отмазаться, тем, что не понравился никто, или еще что-то придумать. Не мог Том прямо сказать Яну, что не нужны ему девочки, так же как и мальчики. Нужно было поддержать компанию, что Том и сделал. Народу в баре было много, но друг друга мало кто знал, в связи с новой партией практикантов, приехавших в студенческий городок. Ян быстренько заметил, что девушки с интересом поглядывали на них с Томом, и принялся выбрать тех, кто посимпатичнее, ежесекундно спрашивая его мнение о той или иной кандидатуре.

Том вообще не смотрел по сторонам, в отличие от Яна, ему ну очень был интересен состав коктейля, который он с таким самозабвением рассматривал в бокале.

– Бл*, Том! Не тормози, друг, – Ян пихнул его в бок. – Ну, выбирай, а? Ты видишь, как на нас те двое посмотрели!

Том вздохнул.

– Ян, ну я-то тебе зачем? Выбирай и вперед, а?

– Блин, ты не понимаешь! Снимем подружек и тогда сможем в одной комнате тусоваться, – возмутился Ян. – Друг, ну ты чего?

– Окей, – выдохнул Том и отвернулся от барной стойки, пробежавшись взглядом по сидящему и танцующему народу. – Пойдем, самец.

И не спеша двинулся в сторону двух девушек, сидящих за столиком.

Через сорок минут они были уже у себя в комнате с этими девчонками и с несколькими бутылками алкоголя, которые непонятно где, в этом царстве суровых условий, доставал Ян.

Тому не нужны были такие развлечения, но он понимал, что может, остановится в любую минуту и прекрасно знал, что ни до секса, ни до поцелуев дело не дойдет. Том намеренно выбрал себе девочку поскромнее с виду, и, в общем-то, не ошибся. Ее подружка оказалась девицей более развязной. Когда девица с Яном уже в открытую начали лапать друг друга, Том внезапно вспомнил о важной встрече, которую никак нельзя отменить.

Его предполагаемая на этот вечер подружка оказалась на удивление сообразительной и тоже засобиралась домой, сказав, что ей нужно освежить в памяти пару конспектов перед завтрашним зачетом.

Таким образом, первое свидание было благополучно провалено, и второго за ним явно ожидать не приходилось. Том вздохнул с облегчением, решив про себя, что больше он не поддастся на уговоры Яна, чтобы потом не выглядеть идиотом как в глазах девушек, так и в глазах своего соседа.

Практика у Тома проходила достаточно успешно, глава юридической фирмы и непосредственный куратор Тома были им довольны. Том прекрасно ладил с людьми, завоевывая симпатии на первой же минуте общения, но ни с кем сильно не сближаясь. Так было всегда, и сейчас это очень помогло ему.

Медленно проходили часы, которые складывались в дни. Каждый день Том звонил маме, и она рассказывала ему о Билле, о его состоянии, о том, что он поправляется, о том, что Хельга очень довольна ходом восстановления. Том ликовал. У него пела душа от счастья за своего мальчика.

А ночами, тоскуя, плакала, когда Том не мог уснуть.

POV Bill

Пять дней. Прошло только пять дней. Блин, как же остальное время протянуть без тебя?

Уже и Симона была у меня, почему-то было странное ощущение, когда я смотрел на нее. Что-то изменилось. Вернее, я уже видел у нее однажды такой взгляд. Она всматривалась в меня, как будто пытаясь увидеть что-то в моих глазах. Это ощущение не отпускало на протяжении всей встречи, это не было неприятным или напрягающим, скорее наоборот, я чувствовал на самом деле искреннюю заботу, беспокойство и любовь. Все это напомнило мне наши встречи с тобой. И странное выражение твоих глаз. Наверное, у меня паранойя…

На самом деле я чувствую, что Симона меня любит. Скорее всего, как второго сына и от этого чувства хотелось плакать. Никогда и никому я не был благодарен так, как этой женщине.

За все. В первую очередь за то, что когда-то она не пустила меня к себе в постель, а уж потом и за все остальное. За тебя ей благодарен так, что не передать просто. За то, что она такие отношения не считает порочными и грязными.

Из-за повязки я видел только ее глаза, и они были покрасневшими, как будто она плакала недавно, да и во время всего нашего разговора я видел ее влажный взгляд.

Она не была накрашена, и именно сейчас было заметно, насколько ее глаза похожи на твои. От этого мурашки пробежали по спине. Она мне сказала, что ты каждый день звонишь и спрашиваешь обо мне, беспокоишься. Спасибо, родной. Мне так нужно знать, что тебе это важно.

Мне на самом деле все лучше. Сил все больше с каждым днем, и врачи считают, что улучшения и по анализам крови очень впечатляющие. И что, если так будет продолжаться, то приблизительно через неделю, или чуть раньше меня переведут в обычную палату. С окном! Блин, я солнца уже почти месяц не видел, обалдеть. Этот постоянный искусственный свет так уже достал.

Как в пещере живу. А еще будет возможность общаться с тобой по телефону, знал бы ты, как я жду этого.

Хотя, я знаю, что ты этого тоже ждешь. При мыслях об этом, так сладко сводит мышцы живота. Просто услышать твой голос, его интонацию, ощутить твое настроение, услышать звук дыхания в трубке, как же я хочу этого, Томочка. Пусть эти дни до перехода в обычную палату пройдут поскорее. И тогда я смогу понять, что ничего не изменилось, что ТОТ взгляд, который я видел у тебя, и от которого чуть не остановилось сердце, был всего лишь взглядом. Взглядом, в котором была дикая тоска, без чувства безысходности, которое до сих пор не могу выкинуть из своего сознания.

Пусть я это просто себе придумал. Пусть!

POV Avt

Первая неделя практики прошла, и теперь Том знал, что, судя по нормальному состоянию Билла, им не сегодня-завтра разрешат пользоваться телефоном, и можно будет общаться тогда, когда будет для этого возможность у них обоих. О желании было думать смешно, оно будет всегда.

Том очень ждал этого. Билл ему снился. И именно такой, какого Том увидел в первые дни их знакомства, не в смысле внешнего вида, а по ощущению, которое Том испытывал к нему во снах. Это было такое необычное ощущение новизны сильных чувств и душевных переживаний, что иногда, когда Том просыпался в такие минуты, то ему приходилось скручиваться в комок, пытаясь удержать в себе такое вот ощущение разлетающейся души. В это время Том боялся заскулить и разбудить Яна.

Он вгрызался зубами или себе в руку, или в подушку. Это было и прекрасно до слез, и так больно одновременно. Том хотел к Биллу. Скучал так, как никогда и ни по кому в жизни. А ночью это усиливалось многократно.

А в больнице Биллу становилось лучше с каждым днем, он даже начал потихоньку догонять программу, по которой учился, и это давало ему возможность отвлекаться от мыслей о Томе хоть на какое-то время. Ну, а через десять дней после отъезда Тома, после получения результата очередного анализа крови, Билла к его огромной радости, перевели в обычную палату. И тут-то появилась возможность получить долгожданный мобильник.

И пусть ему первые десять дней придется не снимать маску с лица, это уже было такой мелочью по сравнению с возможностью общаться с любимым парнем. Хельга еще с утра позвонила Симоне и предупредила, что Билла сегодня переводят после обеда, и можно посетить его уже сегодня, и перечислила продукты, которые разрешено передать Биллу. И продукты, и телефон Симона принесла в тот же день. И впервые за месяц она смогла обнять своего любимого племянника, понимая при этом, насколько этого хотел бы и Том. Поцеловать не давали повязки на лицах, но это уже было не стекло. А Билл держал в руках свой мобильник, и с дрожью в душе понимал, что когда уйдет Симона, он позвонит Тому.

Сидя рядом на кровати Симона иногда касалась Билла рукой, гладя по плечу, убирая разметавшиеся волосы. Ей просто нужно было это ощущение родной души, в которой жила и ее сестра. Она смотрела на Билла и понимала, что он очень похож на Гретту. И Симоне так хотелось рассказать все этому мальчику, но понимала, что не имеет на это права. Пока.

Чуть позже они прощались, и Симона, чувствуя, как не терпится Биллу услышать Томкин голос, поспешила оставить его, предупредив, что он может звонить ей в любое время, если ему что-то понадобится или просто захочется поговорить.

Дверь за Симоной закрылась, и Билл оглянулся на телефон, лежащий на постели. Улыбка тронула его губы. И вдруг он понял, что волнуется. Мурашки волной по спине, и он сел на свою постель, поджав ноги, взял в руки телефон, закусив губу. Билл не знал, до какого времени Том работает в фирме, не знал, свободен ли он или занят, но понимал, что не сможет больше ждать и не позвонить прямо сейчас.

Глядя на дисплей, он нашел номер Тома и замер. Вдохнул всей грудью, чувствуя, как дрожит все внутри.

Времени было почти шесть вечера, и Билл очень надеялся, что Том уже освободился.

В это время в Мюнхене мини-вен подвозил Тома и других студентов к студгородку. Когда вибрация телефона в кармане привлекла его внимание, он подумал, что это мама – она часто звонила примерно в это время. Том, открыв раскладушку, даже не посмотрел от кого звонок.

– Да! – услышал Билл родной голос, и закрыл глаза.

– Привет, зай, – услышав это, Том офигел на пару секунд, изменившись в лице и глядя на Яна, который сидел напротив.

– Билл, – невольно прошептали губы, и брови Яна удивленно приподнялись.

Том опустил голову, на секунду закрыв глаза.

– Привет, родной… Билл, наконец-то. Я так ждал, – Том понимал, что этот разговор был странен для окружающих, но еще он видел, что они почти приехали, и сейчас он выйдет из машины и тогда сможет спокойно поговорить с Биллом.

– Я тоже, Томочка, сегодня с утра меня перевели в обычную палату, как до операции, а Симона вот телефон принесла. Она только что ушла, так много принесла всего… Зая, у меня теперь есть окно, представляешь? Я вижу улицу, и солнце даже светило пару часов назад. Я так по нему скучал. Только по тебе сильнее в сто раз, знаешь?

Том слушал родной голос, стиснув зубы, чувствуя, как дрожит душа, и молил мысленно: «Говори, говори, родной, не останавливайся».

Он надеялся, что опущенная голова даст возможность скрыть эмоции от Яна. Тому так хотелось вырваться из этого замкнутого пространства машины, где вокруг были посторонние люди.

– Знаю. Конечно, знаю. Как ты? – проговорил Том тихо, хотя до боли в сердце хотелось говорить ДРУГОЕ, нет, хотелось не просто говорить, кричать хотелось, а еще хотелось сжать пальцами то место под курткой, где в груди металось сердце, пытаясь найти уголок, где нет такой дикой концентрации адреналина. Металось и не находило сейчас такого места.

– Все нормально, Том. Я поправляюсь, скучаю очень, – прошептал Билл, выдохнув, и Том, закусив губу на секунду, вскинул голову, глядя в окно. Они наконец-то въехали на стоянку, и машина остановилась.

Том первый рванулся к двери и выскочил на улицу, чувствуя, как на него смотрит остальные. Но сейчас Тому было плевать. Он пошел куда-то в сторону, даже не понимая толком куда, лишь бы подальше от людей. Лишь бы найти возможность сказать все, что так рвалось из груди.

– Я очень скучаю, малыш! Ты даже не представляешь, как я скучаю! Десять дней без тебя! Десять чертовых дней, Билл!! А еще в два раза дольше… Я сдохну, наверно, – Том почти упал на попавшуюся скамейку, опершись локтем о колено и прижав ладонь ко лбу. – Так долго, – проскулил почти.

– Я знаю, Томочка, – Билл с закрытыми глазами чуть раскачивался на постели, даже не осознавая того, что эта привычка перенята им от Тома. И он чувствовал все то, что ТАК хотел услышать и почувствовать, разговаривая с ним. – Потерпим, зая, Все будет хорошо. Я люблю тебя очень.

– И я люблю тебя, – прошептал Том.– Очень, Билл!!

Билл улыбался, закусив губу.

– Это мне больше всего хотелось услышать, – тихонько сказал он, и у Тома заныло сердце.– Как практика, Том?

– Нормально, все нормально, правда. Я стараюсь.

– Ты умница, – протянул Билл и у Тома появился ком в горле.– Я это всегда знал.

– Спасибо, котенок, – Том улыбнулся.– Ты такой молодец. Мне мама говорила, что врачи очень довольны, как ты восстанавливаешься. Ты там нормально ешь? – Вдруг спросил он и Билл рассмеялся.

– Ты такой заботливый! Ем, маленький, ем. Сейчас Симона всякие вкусности принесла, буду теперь отъедаться.

– Хорошо, – выдохнул Том и кивнул сам себе. – Ты говори ей, чего тебе хочется, слышишь? Она будет приносить. И есть будешь, понял?

– Пооонял. Ты тоже там ешь, Том! Не переживай и не кури много, знаю я тебя…

– Котенок, я попытаюсь, правда, – рука легла на шею, и пальцы впивались в кожу на ней.

– Я надеюсь, зай, правда, ты так много курил, перед тем как я лег в больницу, И я представляю, сколько ты курил после!

– Все хорошо, солнышко, Я, правда, не курю так много, Ну пытаюсь, черт, – прошептал он последнее слово и сжал веки.

Билл слышал этот шепот. И прекрасно чувствовал состояние любимого парня.

– Томочка, родной, пожалуйста… Все теперь хорошо, теперь есть возможность общаться, слышишь? Ты занят до которого часа? Когда тебе звонить лучше?

– После шести, я уже тогда смогу говорить нормально. И хоть до утра. Но если у тебя что-то случится, то сразу звони, не жди ничего, ладно?

– А сейчас я тебя застал не вовремя, да? – Том чувствовал, что Билл улыбается.

– Еще пару минут я ехал в машине, пока не подъехали к городку, Ничего, все нормально.

– Тебе было неудобно говорить, я чувствовал, – Билл комкал пальцами простынь, кивая головой. Да, он чувствовал это на первых секундах разговора.

– Перестань, Билл, мне было плевать. Я офигел вообще, когда понял по голосу, что это ты. Я думал, что мама звонит, и даже не глянул от кого входящий, так что можешь представить, как я вообще себя почувствовал.

Билл выдохнул и Тому этот выдох прошелся по оголенным нервам.

– Я ждал. Очень. И дождался. Знал бы ты, как я рад тебя слышать…

– Я тоже, Томочка, теперь будет полегче. Мы будем часто слышать друг друга, правда?

– Ну, конечно, котенок! Я буду тебе звонить часто-часто, так, что еще надоем.

Том услышал смех Билла. Такой искренний и счастливый.

– Не надейся, не надоешь. Никогда.