Текст книги "Подари мне жизнь...(СИ)"

Автор книги: MAD Gentle Essence

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 66 страниц)

Но, что все это значит? Что происходит?

Билл этого не понял. Пока не понял.

POV Tom

Твою мать! Я сойду с ума. Я. Скоро. Сойду. С ума.

Лифт… Нет, не надо лифт… Сбегаю, как сумасшедший, по лестнице вниз, чувствуя свои горящие щеки. И в груди все пылает. Мне кажется, что сейчас бы так и бежал, куда глаза глядят…Только от себя-то далеко не убежишь, Томми… Не убежишь.

Господи… Билл… Ты же не идиот, да? Бл*, как же мне не по себе! И, хочу я этого или нет, не сегодня так завтра, ты поймешь, что со мной происходит. И что тогда? Что? Тогда ты не сможешь быть тем, кем был эти дни для меня. Ты на самом деле пытался быть мне просто братом, и я это чувствовал…

Мы могли быть рядом, могли спокойно касаться друг друга, не чувствуя при этом разрядов. В глаза друг друга смотрели без напряга… А что будет теперь? Ты же, как никто другой чувствуешь мое состояние. А уж после того, что было утром…

Я сам все испортил. Испортил то, что пытался выстроить в наших отношениях… Как же все глупо! И не изменить того, что было несколько минут назад… Черт, Билли, ну на х*ра ты вышел на кухню, а? Какого тебе не спалось? Ты точно не идиот, а это значит, что ты наверняка все уже понял про меня. Ну, и о чем ты сейчас думаешь, Билл?

POV Bill

Черт, Том! Да что с тобой, в самом деле?

Я ничего не понял. Этот твой взгляд затравленный. Выскочил, как ошпаренный, хотя, вообще-то досталось мне. Что это было, Том?

Смотрю на поднятую с пола сигарету в моих руках, плюхаюсь на задницу посреди кухни и делаю затяжку.

Блин, странно все это. Чуть кривлюсь, чувствуя боль там, где по коже чиркнул горящий конец сигареты. Все-таки подпалила немного, зараза. Бл*, хорошо, что у тебя, родной, всего лишь сигарета в руке была, а не нож! Прирезал бы нах, и имя спросить не успел. Усмехаюсь, хотя, как-то не до смеха.

С тобой явно что-то произошло. Но еще вечером ты был вполне адекватен. И ничего такого я не видел, не чувствовал никаких перемен, никаких странностей.

А с утра ты вон какой, дерганный. Может, тебе позвонил кто? Или что вообще могло произойти за ночь ТАКОГО, что ты от меня шарахаешься, как от чумного? Опять шарахаешься. Стоп. Опять?

Замираю, и что-то начинает потихоньку до меня доходить. Эта твоя покрасневшая физиономия… Ты меня застеснялся? Смешно. Или… себя? Да?

Ты вообще меня не слышал, когда я позвал тебя, ты был где-то далеко. Где-то. Или с кем-то? Ведь застеснялся ты не меня, а своих мыслей.

Что-то сжимается в груди, так сладко и так больно, в одно и то же время.

Господи! А я и не знаю, как на это реагировать. Я просто очень боюсь, что ты не сможешь справиться со всем тем, что на тебя навалилось. Ты же хочешь меня! Хочешь!

И мне кажется, что ты это вдруг понял, явно понял – для себя. И это тебя напугало. А ведь эти дни ты был такой расслабленный… Ты, наверное, верил все больше, что сможешь меня любить только как брата, да? А потом тебя что-то переклинило, не по-детски.

Томка, Томочка, ну, что ж так все сложно? Я уже был готов принять все то, что ты мне выдал тогда, про то, что будем, как братья – а оказалось, что это не я, а ты принять не хочешь.

Смотрю на докуренную сигарету, с которой сейчас упадет пепел, осторожно встаю, и тушу ее в пепельнице.

Нет ничего простого и легкого между нами. А ведь мы так долго не выдержим, родной.

У нас с тобой есть только два выхода, при которых мы сможем жить дальше. Первый – быть вместе. Действительно БЫТЬ вместе, как раньше, и тогда мы будем счастливы.

Или второй. Не быть вместе. Совсем. Разъехаться и пытаться жить поодиночке. Ты сможешь, родной? Сможешь? Без меня.

Я – нет.

POV Avt

Том был взвинчен не на шутку. Хотя надеялся, что доехать до колледжа удастся без инцидентов, вцепился пальцами в руль урчащего джипа и выдохнул, чувствуя, как дрожит дыхание, да и вообще, просто внутри все дрожит. Он чувствовал, что сам себя загоняет в угол, из которого нет выхода. Вот поэтому и было страшно. Вот поэтому и боялся, что не найдя выхода, просто напросто сойдет с ума.

А Билл, вернулся в спальню, забыв, зачем вообще выходил, забрался на постель с ногами, сев по-турецки, глядя в сторону окна и замер. Он был взволнован всем происшедшим. Но в тоже время, это волнение было и радостным, и в нем было опасение. Огромное опасение.

Радостно потому, что снова появилась надежда на то, что все можно вернуть – если Том захочет. Том более чем неравнодушен к нему, это очевидно. А опасение заключалось в том, что Билл очень боялся, как бы Том опять не натворил глупостей. Прекрасно зная и помня, что он может, попытавшись забыться, начать пить или снова подсесть на колеса. Или… О третьем варианте Билл даже думать боялся.

Этим третьим вариантом был Кул. Несмотря на то, что Том сам признался, что не может быть с кем-то другим, за что Билл был ему невероятно благодарен, ему сейчас такой вариант «ухода от реальности» не казался таким уж невозможным. И тогда…

Нет, Билл не собирался напрямую провоцировать Тома, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет, а может только испортить с таким трудом достигнутое хрупкое равновесие в их жизни. Биллу нужно было, чтобы Том сам понял, что те отношения, на которые он рассчитывает, братские отношения – невозможны между ними. С такими сумасшедшими чувствами – невозможны. Он очень хотел, чтобы Том понял, что не могут они быть порознь, не могут, потому, что не будет жизни без этого. Они просто уничтожат друг друга, в конце концов.

Билл начал беспокоиться за Тома, так хотелось позвонить и услышать знакомый хрипловатый голос, родной, любимый до дрожи в коленях. И понять, что с ним все хорошо. Он же за рулем, а то состояние, в котором Билл его видел перед уходом, мало подходит для поездок.

Безумно хотелось схватить мобильник и набрать его номер, и в тоже время, Билл боялся, что внимание его отвлечет ненароком. Или, если он все-таки чуть успокоился, снова может его взбудоражить своим звонком.

– Да, что же это такое! – Он ударил кулаками по постели, и, наклонив голову, втянул воздух сквозь зубы, и застонал, чувствуя, как давит в груди. Вскочил и снова вышел на кухню.

***

В эти дни затишья Симона отчетливо видела перемены в непростых отношениях братьев. Хотя это не были те отношения, что были до операции. Да, это была нежность, но нежность скорее братская, и это Симону не просто удивляло – она не могла этому поверить.

Она радовалась за мальчишек, но радость это была какой-то напряженной. Наверное, потому, что не верила до конца. Но и не пыталась найти этому причину, понимая, что, скорее всего, Том, наконец, рассказал брату все. Но когда она увидела рано утром на кухне Билла, напряженного, с пачкой сигарет, которую тот нервно вертел в руках, вот тут Симона поняла, что не зря она не могла расслабиться.

– Привет, милый. Как ты? Что так рано поднялся? Не спится? – она подошла к Биллу, сидящему на подоконнике, и чуть притянув к себе его голову, прижалась на секунду губами к его виску.

– Доброе утро. Да, не спится… Ты бы не могла позвонить Тому? – после паузы спросил он, и Симона с удивлением обернулась к нему.

– Зачем? – не поняла она.

Билл глянул в окно, чуть закусив губу.

– Просто, он перед уходом был какой-то беспокойный, что ли. Я хочу знать, что он нормально доехал до колледжа, – сказал и сглотнул.

– Что-то произошло?

Билл пожал плечами.

– Я не знаю. Правда. Он ничего не сказал, просто ушел и все. Позвони, пожалуйста.

– Почему сам не позвонишь?

Тяжкий выдох, который Билл пытался все-таки скрыть от Симоны, и так слишком много ей сказал. Но она больше не спрашивала, молча, вышла в свою спальню, и, чувствуя, как и сама начинает нервничать – набрала Тома.

– Да, мам! – почти сразу отозвался Том, и Симона улыбнулась.

– Доброе утро, как ты?

– Привет, нормально я. А ты чего звонишь?

– Да так, просто захотелось услышать тебя. У тебя все хорошо?

– Мам, у меня пара, меня сейчас выгонят. Все нормально.

– Все, милый, я поняла, прости, до вечера, – и отключилась.

Том выпрямился за столом, пытаясь, не слишком привлекая к себе внимание, когда завибрировал телефон среди пары.

– И что это было? – прошептал он себе под нос и сунул трубу в задний карман джинсов.

Билл резко оглянулся на вошедшую в кухню Симону, в его глазах светился невысказанный вопрос.

– Успокойся, Билли, все нормально, он на занятиях.

Билл опустил глаза, почувствовав, как расслабляется.

– Хорошо, – прошептал он, глядя куда-то перед собой.

Симона налила кофе и себе, и племяннику, даже не спрашивая, будет или нет, просто чувствовала, что не помешает сейчас лишняя чашечка.

– Держи, – Билл улыбнулся уголками губ и прижался спиной к проему, держа чашку двумя руками, глядя на исчезающую пену поверхности кофе.

– Скажи, Симона, ты знаешь об обещании Тома?

Симона замерла на несколько секунд, потом выдохнула.

– Ты о…

– Об его обещании не быть со мной, – тихо сказал Билл, когда Симона замолчала.

– Знаю, милый. Знаю, хотя и не должна была, – Симона села и взяла со стола сигарету, разминая ее в пальцах. – Значит, я все-таки, правильно думала, что все спокойствие последних дней, было только благодаря тому, что Том открылся тебе?

– Да, – не сразу, но Билл кивнул. – Он мне рассказал, что было, когда у меня останавливалось сердце.

– Я очень боялась, что он так и не решится тебе все рассказать.

– Рассказал, – Билл отпил кофе. – Все рассказал. А ты?

– Мне рассказала Хельга. Она же рядом с ним находилась все время. Он тогда как в бреду был, даже не понимая, что не один. Вслух говорил, то ли сам с собой, то ли с кем-то… А потом сознание потерял…

Билли закусил губу с внутренней стороны.

– А я не знал. И вел себя как ублюдок, – Билл свел брови и вздохнул.

– Не вини себя. Просто для Тома все это очень серьезно. Он боится потерять тебя.

– Я знаю, – шепнул Билл, и замолчал, добавив мысленно: «Я тоже боюсь его потерять».

***

Том знал, что через двадцать минут закончатся занятия, и нужно будет ехать домой. Туда, где его ждет человек, чувства к которому вернулись с удвоенной силой. Те чувства, которые, он надеялся, начали уже утихать. Том усмехнулся. Сам над собой. Понимая, насколько он был наивен. И не понимая – как он мог на это надеяться? Конечно же, это был просто отходняк от стресса, что чуть больше недели назад Том устроил им обоим.

Кул, драка, признание. Наверное, этот стресс и обманул его чувства, лишь приглушив их, на время. А теперь…

Том вспомнил, что было утром, и вздрогнул. Не изменилось ничего. Совершенно. Их покой развеялся, как туман, открывая то, что есть на самом деле – любовь, желание, страсть. Есть то, от чего невозможно отмахнуться. Невозможно забыть, уйдя в другую комнату и закрывшись там. И снова вернулось то чувство раскола в сознании, которое так выматывало еще до признания. Чувство страха и, в то же время, безумное желание любить Билла.

– Привет, я немного задержусь сегодня, – Том позвонил Биллу, стоя возле джипа, на заднем сидении которого уже сидели два его однокурсника, с ликованием согласившиеся поехать с Томом в боулинг-клуб, покатать шары. Естественно за его счет. Том не мог ехать домой. Просто не мог.

И вот решил попытаться, хоть на пару часов отвлечься, зная, как его всегда раньше захватывал боулинг.

– Том, пожалуйста, – Билл так боялся, что Том собрался сотворить очередную глупость.

– Все хорошо. Я не собираюсь пить и не собираюсь никого трахать, слышишь? – тихонько сказал Том, просто всем существом понимая, о чем просит Билл. – Мне просто нужно чуть отвлечься. Я в боулинг-клубе побуду пару часов, а потом приеду, хорошо?

– Да, – это обреченное «да», царапнуло по сердцу Тома, так, что он стиснул зубы. – Верь мне, пожалуйста, – прошептал он.

– Хорошо, я верю.

Том улыбнулся благодарно. Ему очень нужно было услышать это.

– Спасибо. До вечера!

– До вечера, Том.

***

Билл, сидя на постели, смотрел на погасший экран телефона, и понимал, что чего-то подобного он и ожидал. Том снова собирается его избегать. Но это понимание было каким-то очень естественным. Может, потому, что Билл почувствовал – Том действительно глупостей делать больше не будет, звонок давал это ясно понять. А еще Билл знал, что в течение нескольких ближайших дней решится то, что должно решиться для них обоих.

Он сам на ЭТО выведет Тома. Не знал как, не знал где. Но то, что он поставит на этом всем точку, он знал. Так или иначе. Но поставит.

Так будет нужно им обоим, чтобы, в конце концов, не свихнуться.

Билл больше боялся не за себя, а за Тома. Зная, насколько тот ранимее в эмоциональном плане. Хотя и сам понимал прекрасно, что если все-таки Том решит, что близких отношений быть не может – то нужно будет уехать. Даже зная, что он сам загнется в одиночестве, нужно будет дать шанс Тому нормально жить дальше. Если он сможет. Если. Сможет.

***

Парни зашли в кафе, прежде чем отправиться в клуб, основательно там заправились, и уже после этого пошли в боулинг, чтобы зависнуть в нем на несколько часов. По выходу из клуба Том, чуть расслабленный и уставший, и в то же время взбудораженный, снова позвонил Биллу, которого уже тихонько потряхивало от беспокойства.

– Я сейчас парней развезу по домам и приеду, окей?

– Да, конечно, – Билл услышал, что Том совершенно трезвый, и успокоился. – Ты голодный? Я что-нибудь приготовлю к твоему приезду.

– Хорошо бы, – Том улыбнулся.

– Окей. Аккуратнее на дороге. Я жду тебя.

Том невольно сглотнул, и отключил телефон: «Я знаю, что ты меня ждешь».

«Я жду тебя». И так сладко ноет в груди.

«Я жду тебя». И боль пронзает сердце.

Я. Жду. Тебя. Всего три слова. Три простых слова.

Только почему от них мурашки по спине? Да потому, что на эти слова безумно хотелось ответить: «Спасибо, котенок. Я скоро приеду. К тебе».

Том действительно чуть отвлекся этим вечером, азарт игры захватил его. Делая «страйки», после которых вопил от радости, как первобытный дикарь, попавший копьем в сердце мамонта, сбив одним броском сразу все кегли, удачно завершив «фрейм». Да и во время «спэа» тоже не меньше радовался. Сбивая кегли за два удара. Он тихо бесился, когда получался «сплит», который потом не так-то просто было выбить одним ударом, потому, что три чертовых кегли оставались на месте, да еще и на отдалении друг от друга. Но тем слаще была радость победы, когда это удавалось.

И вообще Том сегодня был в ударе – набрал почти двести очков, из трехсот возможных, это был замечательный результат, так как больше двухсот делают только профи, а триста – это результат практически недосягаемый.

Так что Том был доволен собой, обыграв своих друзей, обойдя их на много очков вперед. Они не играли на деньги, но моральное удовлетворение от выигрыша было для Тома намного важнее. Он развез своих приятелей по домам, а когда возбуждение от игры начало потихоньку спадать, вот тогда и вернулось волнение – скоро он должен вернуться домой. А дома – Билл. А дома опять начнут разрывать душу такие противоречивые чувства.

***

Том открыл дверь своим ключом, и с замирающим сердцем зашел в квартиру. Вдыхая запах дома, к которому был примешан тонкий аромат парфюма Билла. От этого слегка закружилась голова.

– Привет, – Билл из комнаты вышел почти сразу, глядя, как Том кивает, сосредоточено развязывая шнурки на кедах, которые обычно не развязывал никогда, чем вызвал усмешку у Билла, понимающего, что Том будет сейчас делать что угодно, лишь бы не встречаться с ним взглядом.

– Ты давай, мой руки, я пока накрою ужин.

– Да, спасибо. Ты поешь со мной?

– Может, немного.

– А, ну хорошо, – Том ушел в ванную, оттягивая момент, когда уж точно придется сесть напротив брата и посмотреть на него.

– Как успехи в игорном бизнесе? – Билл с едва заметной улыбкой наблюдал за суетящимся Томом, который искал то солонку, то перец, прежде чем сесть за стол.

– Супер. Я сделал всех! – Том улыбнулся и глянул на Билла.

«Наконец-то!» – отметил Билл про себя.

– Я даже не сомневался, – Билл, лениво ковыряя вилкой в своей тарелке, саркастически усмехнулся.

– Не веришь? – возмутился Том.– Да я их там всех…

Билл вскинул взгляд на Тома, взмахнув длинными ресницами, вскинув бровь с пирсингом, едва прищурившись, пристально и пронизывающе глядя в упор.

Том замолчал, наткнувшись на этот взгляд, понимая, что Билл, его как бабочку иглой, проткнул насквозь этим взглядом, пришпиливая к спинке стула.

– Верю, ты ешь давай, остывает.

Том опустил взгляд, чувствуя, как снова приливает к щекам кровь. Как в груди полыхает огонь. Поел все-таки, еле-еле запихнув в себя ужин, хотя до этого был голодный. Просто рядом с Биллом исчезли все желания. Кроме одного – и он его тщательно пытался скрыть, от самого себя в первую очередь.

А когда, забирая тарелку у Тома, Билл уронил вилку и резко присел за ней, оказавшись лицом возле бедра Тома, опершись о его коленку теплыми пальцами, Том и вовсе вдохнул и забыл выдохнуть.

«Сука, что ж ты делаешь!» – пронеслось у него в голове, и забилась жилка на виске.

Билл поднялся, оттолкнувшись от его колена, скользнув взглядом по остекленевшим глазам. И потом улыбался, обернувшись к мойке, складывая в нее посуду, зная, что Том не видит его лица, но чувствуя на себе напряженный взгляд.

Том смотрел на поясницу Билла, на его короткую футболку, на низко сидящий пояс джинсов, на полоску открытой кожи между ними – нежной кожи, гладкой, как шелк. Ему так хотелось прижаться к ней губами, чувствуя ее тепло и запах чистоты. До головокружения хотелось.

Но вместо этого Том встал, закурил, нервно затянулся, стоя к Биллу спиной, тупо уставившись в окно. Пытаясь не смотреть на его отражение в темном стекле, практически заставляя себя отводить взгляд от него. От его гибкого тела, двигающегося у него за спиной. Билл заваривает кофе, достает чашки, выкладывает на блюдо нарезанные куски вафель из холодильника – в общем, не делает ничего такого особенного.

Но для Тома даже это было слишком. Он стискивал зубы, ему хотелось скулить. Ему хотелось схватить это ходячее воплощение сексуальности и зацеловать до смерти, чтобы больше не издевался, не мучил его.

Кофе Том выпил в два глотка и практически сбежал с кухни, бросив через плечо:

– Я в душ и спать. Наверное.

– Окей, – улыбнулся Билл. – «Навеееерное».

***

А потом, чуть позже, когда Том принял душ и ушел в свою спальню, Билл, глядя в тихо бубнящий телевизор, вдруг замер, привлеченный звуками музыки, не сразу поняв, что ЭТО и откуда. А когда понял, прошли мурашки по спине.

Это была гитара Тома. Его гитара пела.

Вырубив телевизор, обалдевший Билл пересел на кресло у стены, разделявшей их с Томом спальни, там было чуть слышнее. Как же сильно Биллу хотелось сейчас оказаться рядом с Томом. Близко, как можно ближе. Но он понимал, что если брат не позвал его, значит, хочет побыть один.

И Билл, откинув голову на спинку кресла, слушал эти звуки, извлекаемые любимыми пальцами. И знал, что Том сейчас ГОВОРИТ руками. Это были разные мелодии – одни медленные, другие быстрые, но все красивые. Очень красивые.

Одной секунды хватало, чтобы понять – такое не извлечешь одними пальцами. Там есть душа, там сердце. Печаль и грусть. Иногда почти плач, стон. А потом, Билл распахнул глаза и замер, услышав ту мелодию, самую первую, которую когда-то сыграл ему Том. Тогда, Билл и не мечтал уже о Томе, думая, что не нужен он ему будет. ТАКОЙ. После их столкновения в клубе…

Сейчас, эта музыка всколыхнула душу Билла. До самой ее глубины. До донышка. Это было очень сильное ощущение. И, может, поэтому, Билл, подтянув к груди колени, обнял их, прижав к себе, невольно погрузился в воспоминания.

Тогда, принеся для Симоны документы из клуба и застав дома только Тома, в замешательстве сказал, что подождет ее на улице. Билл прекрасно помнил вопрос Тома:

«Тебе в падлу побыть рядом со мной, пока нет Симоны?»

Это было резко, почти зло. Но что-то было в нем такого, именно из-за этой злости, что Билл почувствовал – Тому он небезразличен. Даже после того, как Том видел его с мужчиной в клубе.

И Билл ответил вопросом на вопрос:

– А тебе? Не побоишься измазаться?

И резко глянул тогда на Тома, который стоял, прислонившись плечом к дверному косяку.

Вот тогда и столкнулись их взгляды.

Пристальные. Колючие. Неверящие. Вообще не знающие во что верить.

Но через минуту Том выдал:

– Ты х*йню несешь, Билл, – тихо, но очень спокойно и уверенно. Билл очень четко услышал эту уверенность, поняв, что Том действительно говорит то, что думает.

А потом он сказал еще:

– Ты уйдешь сейчас только в том случае, если этого действительно очень хочешь.

Хотел ли Билл уйти? Нет. Не хотел.

Просто Том говорил очень спокойно.

Но, не смотря на это спокойствие, Билл чувствовал, что в этом спокойствии есть страх.

Страх Тома, что он, Билл, уйдет.

POV Bill

«А чего хочешь ты, Том?»

Помнишь, я тебя тогда тебя спросил об этом?

И помнишь, ЧТО ты мне тогда ответил?

«Кофе, курить, нажраться до белочек, секса… Продолжать?»

Я тогда вернулся от лифта и сел напротив тебя, спустившись спиной по стене.

И мы вот так, как два придурка, сидели друг против друга под открытой дверью. Сталкиваясь иногда взглядами, и от этого шли мурашки по спине. От этих глаз необыкновенно красивых, от волн смущения, исходящего от нас обоих, и чего-то еще, от чего плавился мозг.

– Продолжай, – я кивнул и ты, улыбнувшись, потерся носом о свое колено, а я смотрел на тебя в упор. Только ты не стал продолжать. Ты просто спросил:

– Хочешь, я скажу, чего я НЕ хочу?

И я кивнул. Я хотел знать. И вот тогда ты мне ответил.

Ответил так, что после этих слов, я почувствовал – ты тот, кому я могу доверять.

– Я НЕ хочу, что бы ты считал меня придурком, который боится измазаться о тебя.

А еще тогда ты назвал меня Ангелом. Черным Ангелом. И позже объяснил – почему.

Никто и никогда меня так не называл. И никто не относился ко мне так, как ты. Давно не относился. Не как к вещи. Хоть и красивой и дорогой, но к вещи. Ты увидел во мне человека. Увидел душу, умеющую любить.

Мне было с тобой тепло и спокойно. Сидя с тобой на кухне, я впитывал в себя это необыкновенное ощущение человеческого тепла. Тепла того, кому я не был безразличен. Это исходило от тебя. И я так был тебе за это благодарен.

А потом ты начал играть на гитаре.

Руки… Том, я смотрел тогда на твои руки, поражаясь, какие они у тебя красивые, смотрел на вены выступающие, и именно тогда подумал, что ты этими руками не только на гитаре играешь, но и ласкаешь тоже. Тела других ласкаешь. И губы твои…

Черт! Кула ты так нежно целовал в клубе. А я видел. Я это видел. И впервые пришло понимание, что я хочу быть на его месте. Не просто хочу быть тебе другом, а именно хочу любить. Хочу быть с тобой.

И, почти не дыша, слушая красивые переборы, смотрел на твое лицо, на припухшие по-детски губы, на длинные ресницы, тень от которых лежала на щеках. И я хотел целовать эти ресницы. Хотел целовать эти нежные губы.

ЖЕЛАНИЕ.

Это было такое забытое ощущение, что стало не по себе. Я испугался его, этого желания. Испугался, поняв, что хочу тебя. Зная, что не имею права на любовь. Твою любовь.

POV Avt

Парни не знали, что в это время думали практически об одном и том же – о времени, когда их отношения только начали зарождаться. А сейчас, сидя каждый в своей комнате, столько всего пережив, никто из них не знал, что будет дальше. Что будет с их отношениями?

Наверняка, эти двое знали только одно – они любят друг друга. И безумно хотят быть вместе. Вот только один хотел этого безоглядно, а у второго, грузом на сердце, лежала клятва, замораживая страхом все его существо.

POV Tom

Помнишь ЭТО, котенок? Помнишь? Я думаю, что помнишь. Вот только не знаешь, как я себя чувствовал тогда, играя это тебе. Я же боялся, что остановится сердце, понимая, что ты – рядом. Чувствуя, как ты смотришь на меня, понимая, что между нами начинает что-то происходить.

Я знаю, что именно тогда произошел перелом в наших отношениях. Это было так обалденно. Меня нервно потряхивало от мыслей, что у нас что-то может получиться. Я ведь чувствовал, что нравлюсь тебе. Видел, как ты смотрел на меня. Но только боялся очень, что у тебя есть личная жизнь. Боялся, что ты не один. Но, все равно была надежда, что, может, все продолжится и выльется во что-то большее.

Я ведь уже тогда сходил с ума по тебе. Не зная практически ничего, кроме того, что ты танцор в маминой группе, что хочешь быть ее любовником, и что ты бисексуал. Это все, что я знал о тебе. Вот только мне этого было вполне достаточно. И навсегда запомню то ощущение, когда, провожая тебя, после звонка Симоны, почти умирал, моля бога, чтобы ты не ушел вот так, просто сказав: «Пока». И ты меня услышал, пригласил на свой сольный номер в клубе.

Я же тогда чуть не задохнулся от радости, Билли, и понял – теперь можно жить дальше. Так много всего было в этом ДАЛЬШЕ. Разного, очень непростого. Такого, с чем нам пришлось столкнуться и бороться, чтобы быть вместе.

Только мы не могли и подумать о том, ЧТО на самом деле нам может помешать быть вместе. Помешать? Нет, не так. Помешать нам могло только одно, если бы кто-то перестал любить.

Но этого нет. Есть другое.

Черт, котенок!

Ты так и остаешься в моем сердце.

Ты знаешь, у меня сейчас такое ощущение, что я стою на самом краю пропасти, а ты, пытаясь подойти ко мне ближе, можешь столкнуть в эту пропасть нас обоих.

Но, даже боясь упасть, до дрожи в коленях, я все равно безумно хочу, чтобы ты ко мне подошел. Зная, что это может нас погубить.

Я точно знаю, что если мы и будем падать, то упадем вместе.

Только вместе.

Опасный Тип (Dangerous Kind)

Ты поставил меня в ситуацию,

Ты поставил меня в тупик,

Поймал меня в свои сети.

Держу пари – ты устроил моё падение.

Как только я подумал об этом,

Я выяснил твои гадкие пути.

Без сомнений,

Ты продал бы душу, чтобы скрыть это.

Ты – опасный тип.

Теперь посмотри, что ты сделал со мной,

Что ты сделал со мной, малыш.

Ты преступно мыслишь,

Твой мотив – высадить семя.

Теперь я убил бы для тебя, малыш.

У тебя плохая репутация,

Из кровати в кровать,

от одного к другому.

Как только ты начинаешь искушать,

Никто не может остановить твой гениальный план.

Не пытайся врать об этом,

Я не поверю ни единому твоему слову.

Чем больше ты пытаешься скрыть это,

Тем больше лжи видно на твоём лице.

Я спал с врагом.

Теперь я провожу время,

Расплачиваясь за преступление.

Полагаю, ты взял у меня всё, что мог.

Субботним днем Том поздно пообедал в гордом одиночестве, отказавшись до этого обедать вместе с Биллом, сославшись на какую-то сверхинтересную программу по ТВ. Он шлялся по квартире, курсируя между своей спальней и кухней, надеясь, что Билл выйдет из своей комнаты.

Да, Том хотел его видеть, хотел, чтобы брат был рядом, но сказать ему об этом он не решался.

А тот, как назло, забурился в себе в комнату два часа назад, да так там и сидел. В его комнате было тихо, оттуда не доносилось ни музыки, ни звуков включенного телевизора. Том изнемогал. Том тосковал. Безумно хотелось напиться. Ну, просто очень.

Потом он услышал, что Билл выходит в ванную, и сердце забилось в надежде, что он, выйдя из нее, заглянет на кухню, где Том чуть ли не многочасовую засаду устроил.

Не заглянул, вернулся в спальню. Том вздохнул: «Черт! Да что же это такое!»

А потом, в очередной раз, проходя по коридору к себе в спальню, Том вдруг увидел приоткрытую дверь в комнату брата и остановился.

Первый трэк play.

И тут его почти подкинуло от громкого вскрика Билла:

– Да за*бали, бл*дь!

Том офигел, а потом заглянул в его спальню, даже не зная, что и думать. И улыбнулся, увидев Билла в наушниках, сидящего за компом и явно во что-то играющего. Вот теперь и стало понятно, почему была такая тишина все это время.

– Сволочи, да сколько же вас!

Том подошел тихонько и остановился за спиной у брата, глядя на экран. Билл играл в «Half Life-2», но ему явно не хватало прыткости, чтобы уберечь Фримена от полной потери жизни, при попытке вытащить его из-под обстрела.

– Да, давай же, шевелись, с*ка! Ну же! – Билл почти подвывал, однозначно далеко не первый раз пытаясь увести своего героя на безопасное место.

– Твою мать!!!– Билл ударил ладонями по столу, когда Фримен в очередной раз «умер».

Том с улыбкой покачал головой и прикоснулся к плечу, обтянутому тонкой футболкой. Билл резко вздрогнул и удивленно оглянулся.

– Том, черт, напугал, – Билл стянул наушники.

– Сорри, не хотел. Воюешь? Я на твои вопли прибежал. Думал, что тебя тут, правда … это самое… еб*т, – Том хихикнул.

– Да почти! Чуть ноут не грохнул, бл*! Миллион раз одно и то же место пройти не могу, – Билл вздохнул и вскинул взгляд на Тома. – А ты уже проходил, да? Томка, помоги, а? Ну, пожалуйста?

Том приподнял брови, почесал нос.

– Показывай, что к чему, где ты застрял? – кивнул он на экран, и Билл, оставив наушники на шее, взялся за мышку, и начал новую попытку с места сохранения.

– Вот, смотри, тут я прохожу нормально. Во, гады. Получайте! А тут, смотри? Тут нужно сверху на крышу поезда прыгнуть, а с*ки сразу же стрелять начинают со всех сторон. И я не успеваю! Мне сосредоточиться на прыжке нужно. Уроды! Видишь, что творят? Ну, что тут сделаешь? Жизни не хватает, патронов не хватает, а я знаю, что вон в том ящике есть патроны. Только не доползаю я уже до него. Твою мать! Нет, ты видишь это, видишь?

Только Том почти не смотрел в экран, хотя и честно пытался. Держась за спинку стула, его пальцы касались теплой спины Билла, и это прикосновение кружило голову, как, впрочем, и все остальное, что он так хорошо видел сверху из-за спины брата. Губы Билла, которые он изредка закусывал в нетерпении, ухо с заложенными за него волосами, четко очерченная линия скулы, идеальный нос, трепещущие ресницы, грудь вздымающаяся, в то время как Билл в негодовании материт всех этих монстров, и все это великолепие заканчивалось широко расставленными коленями, обтянутыми потертыми джинсами. И не стоит уже говорить о том, что от Билла пахло по обыкновению замечательно – немного шампунем, едва заметно его любимым парфюмом, запах которого у Тома теперь навсегда был связан с образом брата, и еще немного теплом разгоряченного тела, которое придавало этой головокружительной смеси способность выключать мозг Тома начисто.

– Ну, поможешь, а? – Билл повернул лицо к Тому, который едва успел отвести взгляд с ширинки брата.

– Окееееееей, – наигранно лениво протянул Том. – Давай еще раз попробуем. Выводи его на перрон. Да, вот, чуть левее, – Том накрыл своей рукой пальцы Билла, держащие мышку, – вот, тут не так доставать будут выстрелами.

На теплую кисть Билла – свои прохладные пальцы, и Билл с трудом подавил дрожь во всем теле, стиснув зубы, маскируя все это тем, что он очень увлечен игрой.

Тому пришлось податься вперед, наклониться над ним, касаясь боком плеча. А еще, Билл чувствовал руку Тома, лежащую у него за спиной, и замер, задержав дыхание, боясь спугнуть это ощущение. Он мечтал о том, чтобы Том так и продолжал стоять рядом, прислоняясь е нему, зажигая внутри медленно разгорающийся пожар.