Текст книги "Пленник императора (ЛП)"

Автор книги: Li Hua Yan Yu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Ваньянь Шу замер и какое-то время продолжал смотреть на Су И во все глаза. Вдруг мальчишка покатился от хохота:

– Неудивительно, что отец-император попался на крючок. Интересный ты, и рассуждаешь забавно. Подумай сам: вот я в совершенстве овладею наукой управления государством, как же ты тогда осуществишь свою мечту, как возродишь Великую Ци? Думаешь, я тебе позволю? Даже не верится, неужели передо мной тот самый генерал Су, который скорее умрет, чем склонит голову перед врагом? С каких это пор ты так заботишься о процветании нашей Цзинь Ляо? Ха-ха-ха!

Получив такую отповедь, Су И весь побелел от досады. Он отвернулся и пробормотал:

– Уж не знаю, научился ли ты от отца управлять страной, но его излюбленной наукой глумиться над людьми ты и впрямь овладел в совершенстве.

В этот момент подали завтрак. Ваньянь Шу одним прыжком забрался на стул и принялся жадно поглощать еду, набивая полный рот. В конце концов, он был всего лишь ребенком, и, как ни злился Су И, выпроводить незваного гостя у него рука не поднималась. Так он и пережевывал молча свою обиду, пока от двери не донесся довольный голос:

– Су Су, Шу-эр, вижу, вы отлично поладили! Ха-ха-ха, просто замечательно, одним поводом для беспокойства стало меньше!

========== 22-23 ==========

22.

Пленник и без того пребывал в мрачном расположении духа, а услышав слова Ваньянь Сюя, и вовсе рассвирепел:

– Ты что, ослеп на один глаз, и он у тебя видит то, чего нет? Откуда ты взял, что мы поладили? Мы теперь тоже заклятые враги – и всё благодаря тебе. Ты сам-то способен с кем-нибудь поладить? Чему тут удивляться, если сын такой?

Император хмыкнул, но ничего не ответил: он догадался, что его чересчур простодушный возлюбленный на свою голову ввязался в словесную баталию и с треском проиграл. Ваньянь Сюй ласково потрепал наследника по макушке, тот предсказуемо закатил глаза и с важностью изрек:

– Отец-император, я еще не знаю, понравится он мне когда-нибудь или нет. Пока что я, кажется, ненавижу его не так уж сильно. Хи-хи, а ты большой дипломат! Даже этот пленник, который скорее умрет, чем покорится – и тот уже болеет за интересы нашей великой империи.

И Ваньянь Шу, к досаде Су И, подробно пересказал отцу их разговор. Это окончательно выбило пленника из колеи, и он замер на месте, не зная, стоит ли опускаться до объяснений.

Закончив есть, Ваньянь Шу с самодовольной улыбкой обратился к Су И:

– Мой отец-император только что устроил подданным сюрприз тысячелетия. Похоже, он и сам еще не пришел в себя. Ты должен помочь ему расслабиться. Я, как человек воспитанный, скромно откланяюсь и не буду вам мешать. – Он повернулся к Ваньянь Сюю и добавил: – Отец-император, я редко проявляю такое благоразумие. Когда мы отправимся в новую столицу, не забудь в первую очередь взять с собой все те вещи, которые я перечислил в моем списке.

Наследник убедительно рыгнул и с важным видом покинул комнату. Ваньянь Сюй громко расхохотался. Су И метнул в него ледяной взгляд и презрительно заметил:

– Два сапога пара, по-другому не скажешь. Твой отпрыск такой же несносный, как ты сам.

– Ты так говоришь потому, что всё еще злишься, – снова рассмеялся Ваньянь Сюй. – В вашем разговоре он оставил последнее слово за собой. Разве не находишь, что Шу-эр умен не по годам? С самого рождения ему пришлось пережить три беды и восемь несчастий. Он рано потерял мать, но никогда не доставлял Нам слишком больших хлопот. Он взойдет на трон и непременно станет выдающимся государем.

Су И ничего не ответил, хотя в глубине души не мог не признать справедливость слов императора. Пусть они с Ваньянь Сюем оставались непримиримыми врагами, но пленника невольно тронули теплые, доверительные отношения между сыном и отцом – большая редкость, особенно в правящих семьях.

Су И так глубоко погрузился в раздумья, что даже не заметил, как Ваньянь Сюй подошел и уселся рядом. Император велел прислуге заново накрыть на стол, затем крепко обнял пленника и сообщил:

– Уже определен благоприятный день для переноса столицы. Совсем скоро ты вернешься на родину. Если будешь вести себя как следует, Мы даже позволим тебе повидаться со старыми друзьями. Ты рад, Су Су?

Су И возмущенно фыркнул:

– Может, позволишь нам встретиться, даже если я не буду вести себя как следует? Тогда я обрадуюсь еще больше. – Он горько вздохнул и устремил рассеянный взгляд в окно. Потом, немного помолчав, печально продекламировал:

Реки иссохли, и горы искрошены в пыль.

Прахом развеяны древние города.

Память дрожит, словно ряска под мелким дождем,

И погружается в темную глубь, в никуда.*

– Ваньянь Сюй, даже если я смогу навестить старых друзей, что мне с того? Моей Великой Ци больше нет. Люди изменились, а вещи остались прежними. Вспоминать прошлое – только старые раны бередить.

Ваньянь Сюй ничего не ответил, лишь крепче прижал его к груди. А ведь он намеревался взяться за пленника всерьез, едва они вступят на земли бывшей империи Ци. Император особенно остро ощутил, как несправедлив к этому человеку, на чью долю и без того выпало немало тяжелых испытаний. Но слишком далеко его размышления зайти не успели – в этот момент слуги подали обед. Когда Ваньянь Сюй и Су И расположились за столом, император принужденно рассмеялся:

– Ладно, выбрось всё это из головы. Как только переедем в новую столицу, Мы освободим всех пленных и отпустим их по домам. Пусть возвращаются к семьям. Каждый получит участок плодородной земли, и впредь им не придется браться за оружие и выносить на своих плечах тяготы войны. Они смогут мирно жить в окружении близких до конца дней. Разве это не прекрасная идея?

Су И молчал, бросая на императора полные недоверия взгляды. Наконец он громко вздохнул:

– Идея-то хороша, если ты и впрямь сделаешь, как говоришь. Я буду искренне благодарен тебе от имени моих соотечественников. Но какую цену придется заплатить мне?

Не ожидавший такого прямого вопроса Ваньянь Сюй углубился в задумчивое созерцание пленника. Под его пристальным взглядом Су И стало не по себе – он опасался, что на его глазах в голове императора зреет очередной гнусный план. С того дня, как попал в плен, Су И перенес множество невзгод и лишений. Он не страшился ни кнута, ни изощренных пыток; его пугали лишь необъяснимые, бесстыдные, разнузданные желания Ваньянь Сюя, его страстные признания – не поймешь, то ли в шутку, то ли всерьез – и, наконец, его попытки при каждом удобном случае шантажировать Су И жизнями невинных людей. Всё это повергало пленника в отчаяние. Он боялся, что запас его физических и душевных сил уже на исходе, и задавался вопросом, как долго еще сможет выдержать этот ад.

Ваньянь Сюй рассмеялся и встал, чтобы самолично налить ему вина.

– Что до цены, – сказал он, наполняя обе чаши, – разумеется, тебе придется ее заплатить. Но не сейчас. В свое время. Когда настанет день, боюсь, даже эта маленькая любезность Нам ничем не поможет. Но, так или иначе, Мы своего добьемся. К счастью, Мы знаем самое уязвимое место Нашего Су Су, иначе Нам пришлось бы нелегко.

Император был убийственно серьезен, и Су И смотрел на него в глубоком смятении. Последние пару дней Ваньянь Сюй старательно сдерживал похотливые порывы, и пленник уже подумал, что император отказался от своих непристойных замыслов. Неужели он жестоко просчитался? Но, если так, почему же Ваньянь Сюй за два дня не предпринял ни одной решительной атаки? Мало того, теперь в короне императора засиял еще один драгоценный камень – бывшая Великая Ци, – а скоро и столица поверженной империи станет его новым домом. Всё это он получил без особого труда, и только генерал Су продолжал идти наперекор прихотям захватчика. Кроме желания сломить и уничтожить этот последний оплот павшего величия, Су И не видел никакой иной причины, почему император домогался его с таким неослабным упорством.

Ваньянь Сюй сам поднял руку пленника и сдвинул кубки.

– Сколько ни крути в голове мысли, ничего не изменишь. Наслаждайся моментом, живи одним днем… Пока достаточно вина, мы будем пить его до дна. Давай напьемся допьяна! Завтра начнется подготовка к переезду, мы оба будем заняты, а потом… эх, я даже представить себе не могу, каким чудовищем я потом буду выглядеть в твоих глазах. Боюсь, это последний вечер, который мы с тобой проведем в мире и покое. Су Су, мой Су Су… Ты… ты… Эх! – так и не закончив свою мысль, Ваньянь Сюй протяжно вздохнул и залпом осушил чашу.

Лицо императора на миг омрачила едва заметная тень уныния. Подозрения Су И только укрепились. Он тоже выпил свое вино и холодно произнес:

– Оказывается, это ты у нас тут несправедливо обиженный страдалец? Похоже, ты был пьян еще до того, как наполнил чашу.

Решительно оттолкнув Ваньянь Сюя, он взялся за книгу, но в душе его царило такое смятение, что смысл прочитанного ускользал, как вода в песок.

23.

Со дня основания Цзинь Ляо перенос столицы стал самым значимым событием ее истории. По сравнению с ним даже разгромные поражения, которые нанесла войскам Золотой империи Великая Ци, казались мелкими и незначительными. Вся страна забурлила, как огромный котел. На каждой улице, в каждом переулке слышались взволнованные голоса, велись ожесточенные споры. Хотя северные земли были бесплодными, а климат – суровым, для людей эта страна оставалась домом, пусть и неуютным, но родным, и многие предсказуемо не желали покидать обжитые места. К счастью для Ваньянь Сюя, за время своего мудрого правления он заслужил доверие подданных, так что, хотя в народе и были недовольные, до бунтов и заговоров дело не дошло.

Перед дворцом, на площади, где обычно проходили военные учения, в идеальном порядке выстроились десятки тысяч солдат императорской гвардии, разделенные на десять крупных отрядов. В парадных мундирах, при полном вооружении, они стояли, гордо подняв головы – величественное и грозное зрелище. Когда из ворот дворца неспешно вышел император в сверкающих церемониальных доспехах, площадь взорвалась приветственными криками.

Ваньянь Сюй уверенно шагал вперед, бросая прощальные взгляды на мощные дворцовые стены – наследие нескольких поколений его предков. Сердце императора дрогнуло, но он усилием воли подавил щемящую тоску по прошлому, устремляя свой разум в будущее, к новым великим свершениям. Не колеблясь ни минуты, он вскочил на коня, и старший дворцовый евнух громко провозгласил: «Начать шествие!» Звук наполнил площадь, отражаясь от стен, и долго ещё гулкое эхо уносило его в небеса.

***

По мере того, как процессия продвигалась на юг, становилось заметно теплее, вдоль дороги потянулись луга, заросшие дикими цветами, названия которых северянам были неведомы. Пестрые ковры расстилались кругом, сколько хватало глаз.

Ваньянь Сюй поначалу гарцевал на коне, но потом пересел в повозку к пленнику и принялся развлекать его светскими разговорами, пытаясь отвлечь от созерцания окрестностей – он опасался, что знакомые пейзажи заставят Су И еще горше терзаться сожалениями.

Разумеется, пленник даже не подозревал об истинных мотивах императора, а потому не мог по достоинству оценить его заботу и лишь раздраженно хмурился да мрачно вздыхал. Он сделал несколько попыток избавиться от навязчивого собеседника, но упрямый Ваньянь Сюй ни в какую не желал покидать повозку. В конце концов Су И просто закрыл глаза и сделал вид, что слишком утомлен и хочет уснуть. Вскоре императору волей-неволей тоже пришлось замолчать.

По удачному стечению обстоятельств процессия прибыла во временную резиденцию еще до заката. Когда бывший император Великой Ци выезжал из столицы, он использовал этот дворец для отдыха и увеселений. Величественные здания поражали пышной роскошью и как нельзя лучше подходили для остановки на ночь внушительной толпы придворных. Вечернюю трапезу Ваньянь Сюй неохотно разделил с вдовствующей императрицей и наложницами, но, улучив момент, поспешно удалился в покои, отведенные Су И.

Войдя в комнату, император сразу заметил на столе нетронутый ужин, и сердце его сжалось. Охваченный мрачными предчувствиями, он огляделся вокруг в поисках пленника и обнаружил его возле окна. Генерал сидел неподвижно как статуя и пустым взглядом смотрел в темноту ночи, сжимая в ладонях чашу с вином.

Ваньянь Сюй собрался подойти поближе, но тут Су И едва слышно вздохнул, вышел из оцепенения и медленно, нараспев произнес:

– Грусть в сердце и смятенье дум,

Тревожит каждый звук.

Холодный мир вокруг угрюм,

И пусто всё вокруг.

Луч обласкал – и вновь темно,

И холодно опять.

С ненастным ветром и вино

Не может совладать…**

Не успел отзвучать его тихий голос, а по щекам уже катились две крупные прозрачные слезинки. Ваньянь Сюй почувствовал, как сердце пронзила неизъяснимая острая боль. Су И был поистине несгибаемым человеком. Император не мог припомнить, чтобы генерал когда-нибудь плакал не скрываясь. Сердце Ваньянь Сюя переполняло сочувствие, но, какими словами утешить страдальца, он не знал. Нельзя же, в самом деле, просто взять и махнуть рукой: «Ну ладно, Су Су, раз уж ты так расстроился, Мы откажемся от своих планов на Великую Ци»!

Подняв голову, Су И увидел, что император застыл на месте и наблюдает за ним как завороженный. Однако пленник ничуть не удивился и снова устремил взгляд в окно. Ваньянь Сюй решил, что тот демонстративно не желает замечать его присутствие, и уже собрался потихоньку выйти из покоев, как вдруг Су И заговорил:

– Несколько лет назад я проезжал эти места, когда получил приказ отправиться с войсками на границу. Положение было критическим, страна стояла на пороге войны. Мне пришлось в спешке проследовать мимо. Я успел бросить на этот великолепный дворец лишь пару коротких взглядов и потому решил для себя: после победы вернусь в столицу той же дорогой и непременно выкрою время, чтобы исследовать все здешние закоулки. Я и предположить не мог, что жизнь моя изменится, как облачное небо в ветреный день. Мне так и не выпала возможность покинуть расположение войск. И вот теперь я здесь – не победитель, а пленник. Страна лежит в руинах, десятки тысяч солдат пали в бою… У гор и рек моей родины теперь новый хозяин. Да, дворец по-прежнему блистает красотой, но люди и обстоятельства уже не те.

В сердце императора поднялась буря противоречивых чувств. Едва совладав с собой, он через силу ответил:

– Час уже поздний, пора спать. Может, ты выкинешь из головы мрачные мысли, когда я заставлю тебя ублажать меня в постели? Если так, я с радостью развею все твои печали. От долгого воздержания меня здорово припекает.

Тоску и уныние пленника словно рукой сняло. На смену им пришла ярость, но, кроме испепеляющих взглядов и возмущенного фырканья, как он мог выразить протест? Ваньянь Сюй, разумеется, понял, что Су И пытается вспышкой гнева прикрыть смятение. Увидев, что от кислой страдальческой мины не осталось и следа, император довольно рассмеялся и потащил пленника в постель, ласково воркуя:

– Ложись, отдохни, завтра рано вставать – отправляемся с рассветом.

***

С первыми лучами солнца император и его свита тронулись в путь, на закате встали лагерем, и так – день за днем, неделя за неделей, пока наконец через три месяца не прибыли в Доуянь, древнюю столицу Великой Ци. Ваньянь Сюй приказал стражам оставаться за пределами городских стен и для сопровождения взял с собой лишь четверых доверенных помощниц – Цзы Нун, Цзы Лю, Цзы Нань и Цзы Янь. Он восседал на коне, а Су И по-прежнему оставался в повозке.

Они въехали в столицу без шума и фанфар. Жители спешили по делам, не подозревая, что в город собственной персоной пожаловал новый правитель – император Ваньянь Сюй.

В окно повозки Су И рассматривал бесчисленные знамена вражеской империи и воинов в доспехах с отличительными знаками Цзинь Ляо, охраняющих городские стены. Они несли службу с внушительным, грозным видом и могли произвести впечатление на кого угодно, кроме Су И, который едва дышал от сжимающей сердце невыносимой боли. И все же он не мог не заметить, что на улицах – совсем как в старые добрые времена – царило оживление. На душе у пленника слегка полегчало.

Император подъехал к повозке и, словно пытаясь выставить себя в выгодном свете, сказал:

– Ну что, надеюсь, теперь ты убедился, Су Су: Мы не подвергаем гонениям местных жителей, не насаждаем силой обычаи и традиции Цзинь Ляо. Город процветает, как никогда прежде, при этом он совсем не изменился. Разве тебе не легче возвращаться домой и узнавать знакомые места? И люди – посмотри, они смеются и радуются жизни, словно ничего дурного не случилось! Они пережили падение империи Ци намного легче, чем ты. Мы не хвастаемся, но, когда на троне сидел прежний император, простые люди никогда не чувствовали такой уверенности в завтрашнем дне. Как гласит древняя мудрость, главное – народ, затем – страна, и лишь на третьем месте – государь. Пока народ наслаждается мирной жизнью, пока страна процветает, какая разница, кто именно восседает на Троне Дракона? Ну что, тебе непременно нужно так сильно Нас ненавидеть?

Су И не отвечал, лишь внимательно разглядывал в окно городские улицы. Ваньянь Сюя не обескуражило его молчание. Пару раз тихонько хмыкнув, он открыл было рот, чтобы продолжить расточать самому себе славословия, но тут пленник повернул голову и посмотрел на него глубоким, пронзительным взглядом. Никогда прежде император не видел у Су И такого лица. Он забеспокоился, гадая, в каких выражениях пленник сейчас примется распекать его за нескромную похвальбу. Но, к полному изумлению Ваньянь Сюя, тот лишь слабо улыбнулся и тихо произнес:

– Спасибо.

Комментарий к 22-23

*Отрывок из стихотворения китайского поэта-патриота Вэнь Тяньсяна (1236-1283). Во времена династии Сун он был чиновником и воином, возглавил военный поход против монголов и попал в плен. Хан Хубилай, восхищенный стойкостью Вэнь Тяньсяна, предлагал ему поступить на службу новой династии Юань, как это сделали сотни китайских чиновников, но Вэнь Тяньсян отказался и был казнен.

** Отрывок из стихотворения знаменитой китайской поэтессы Ли Цин-чжао (1084-1151), пер. М.Басманова. Ли Цин-чжао разделила горькую участь сотен тысяч соотечественников после падения столицы Сунской империи, в 1127 захваченной чжурчжэнями. Утрата родного крова, невзгоды и скитания, вынужденное бегство на юг и униженное положение, в котором оказалась страна, наполовину захваченная врагом, – все это наложило скорбную печать на творчество Ли Цин-чжао. После смерти супруга поэтесса осталась одна в далеком чужом краю. Она переезжала с места на место, порою жила в джонке, скитаясь по рекам и озерам, а в конце жизни поселилась отшельницей в горах Цзиньхуа.

========== 24-25 ==========

24.

«За горем всегда спешит радость», «Тому, кто вложит в дело душу, любое дело по плечу», «Кто упорно старается, у того всё получается» – смысл этих пословиц Ваньянь Сюй в один миг познал на собственном опыте. Сердце императора возликовало. Он чувствовал, что должен сиять от радости и даже выдавить из себя слезинку-другую, чтобы выразить, как искренне и глубоко растроган. Вместо этого он потрясенно смотрел на Су И застывшим взглядом, не в силах ни с места сдвинуться, ни слово молвить.

Его оцепенение длилось так долго, что пленник уже начал задаваться вопросом, не поразил ли императора часом приступ внезапного слабоумия. Наконец Ваньянь Сюй протянул дрожащую руку, отдернул, протянул снова – и одним махом прижал Су И к груди так крепко, что чуть не расплющил в лепешку. В панике пленник попытался оттолкнуть императора, но тот вцепился в него мертвой хваткой и прошептал в самое ухо, четко выговаривая слово за словом:

– Су Су, если ты станешь моим, мне больше нечего будет желать в этой жизни.

Су И растерянно затих. Против обыкновения, эти слова вовсе не показались ему оскорбительными. Сказанные в такой особенный момент, они были наполнены подлинным чувством и смыслом. В глубине души Су И вздохнул и подумал: «Этот человек – мой заклятый враг, но он же стал мне и близким другом, способным коснуться моего сердца как никто иной. Воистину справедливо говорят: люди – игрушки в руках судьбы».

Когда маленькая процессия приблизилась к императорскому дворцу, Цзы Нун отправилась вперед, чтобы официально объявить о прибытии Его Величества. Вскоре из ворот высыпала толпа чиновников-евнухов. Мелко семеня, они наперегонки добежали до императора и дружно бухнулись ему в ноги. Евнух, опередивший остальных, дрожащим от страха голосом произнес:

– Докладываю Вашему Величеству. Нам сообщили, что Ваше Величество изволит пожаловать завтра, и потому ваши ничтожные слуги вовремя не поспешили к Вашему Величеству навстречу. Наша вина заслуживает десяти тысяч смертей. Пусть государь назначит нам наказание.

Ваньянь Сюй приветливо улыбнулся и произнес:

– Прошу, поднимитесь. Это Мы в нетерпении прибыли до срока. Ожидая Нас, вы трудились не покладая рук и не нуждаетесь ни в объяснениях, ни в оправданиях. Вы хорошо позаботились о столице. Мы тайно вошли в город в простом платье и увидели, что на улицах и площадях кипит жизнь. Людей не опалило пламя войны, и это полностью ваша заслуга. Все вы получите щедрую награду.

Услышав похвалу императора, чиновники вздохнули с облегчением и всей толпой окружили своего господина. С этим почетным эскортом Ваньянь Сюй и вступил в дворцовые ворота. День клонился к вечеру, и, поужинав без особых церемоний, император выбрал для временного ночлега первый попавшийся павильон. Он решил подождать до утра, когда прибудут все наложницы и министры, а уж потом отдавать дальнейшие распоряжения.

Затянувшийся перенос столицы стал источником всеобщей неразберихи и лихорадочной суеты. Ваньянь Сюй был так загружен делами государства, что не мог выкроить и свободной минутки, чтобы навестить пленника и всласть поизмываться над ним. Зато в отсутствие императора Су И смог наконец насладиться долгожданным покоем. Он не расставался с мечтами о побеге, но по-прежнему был лишен возможности хоть что-то предпринять. Ваньянь Сюй велел страже день и ночь не спускать с пленного генерала глаз. Кроме того, Су И прекрасно понимал, что, даже если сам сумеет бежать, он не сможет спасти от императорского гнева бывших солдат Великой Ци. Ваньянь Сюй держал пленника за самое уязвимое место, и вырваться из его чудовищных когтей было так же трудно, как взобраться на небеса.

В тот день, сразу после завтрака, маленький наследник Ваньянь Шу снова без приглашения вторгся в покои генерала Су. Он вразвалочку вошел в комнату, молча посмотрел на пленника и загадочно улыбнулся. Улыбка не сходила с его лица, пока Су И не пришел в полное замешательство. Только тогда Ваньянь Шу с упреком произнес:

– И охота тебе тут сидеть носом в книжку? Ты что, не видишь – вон, Дворец Наслаждений уже привели в порядок?

Пленник бросил взгляд в окно. Боль тисками сжала его сердце – боль и невыносимо жгучая обида. Именно для того, чтобы возвести этот утопающий в бессмысленной, помпезной роскоши дворец, император и его алчные министры лишили содержания армию, обрекли солдат на полуголодное существование и позорное поражение в битве. И вот – закономерный итог: великая некогда страна ныне раздавлена безжалостной пятой захватчика…

Не желая вступать с наследником в разговор, Су И резко отвернулся и с горечью пробормотал себе под нос:

– Из-за этого дворца рухнула империя, чем тут восхищаться?

Ваньянь Шу с пониманием кивнул:

– А, ну конечно, ты рвешь и мечешь! Ничего удивительного. Я слышал, твой император ради этого дворца навлек на себя гнев Небес и возмущение народа. Оставил армию без оружия и продовольствия, погубил собственную страну. Хе-хе, столько трудов – и всё на благо Цзинь Ляо! Интересно, о чем он теперь на том свете думает?

Ледяным тоном Су И произнес:

– Ты пришел только для того, чтобы сообщить мне об этом? Если так, я тебя услышал. А теперь – будь добр, уходи.

Ваньянь Шу и ухом не повел.

– А вот и не только! – рассмеялся он. – Теперь, когда Дворец Наслаждений полностью готов, мой отец-император объявит имя новой императрицы. Неужели ты ни капельки не волнуешься?

Су И поднял голову, посмотрел ему прямо в глаза и холодно усмехнулся.

– Имя новой императрицы не имеет ко мне никакого отношения. С чего вдруг мне волноваться? Что ты, что твой отец – вечно какую-то околесицу несете.

Ваньянь Шу удивился, аж глаза выпучил.

– Как?! Неужели мой отец-император ни словечком не обмолвился? Любит же он тайны разводить… Так ты, значит, ни сном ни духом, что новая-то императрица – ты и есть?

Бац! Тяжелая книга с грохотом упала на стол рядом с наследником. От ярости Су И побагровел до корней волос. Окончательно выйдя из себя, он взревел:

– Ты еще ребенок, и при этом – наследник трона империи! Как ты позволяешь себе разговаривать с людьми? Конечно, для тебя я всего лишь пленный вражеский генерал – так прикажи меня избить или убить, если хочешь! Твой отец шантажирует меня жизнями солдат, я уже по горло нахлебался унижений. Что, вам двоим всё мало? Прислали мальчишку делать из меня посмешище? Да, у Су И мягкое сердце, оно не хочет, чтобы страдали невинные. Но я не позволю вытирать о себя ноги! Если вы не оставите мне другого выхода, никакие силы не заставят меня и дальше цепляться за жизнь, забыв про свои принципы. И пропади оно всё пропадом!

Но вспышка гнева не испугала и не смутила наследника.

– Конечно, я глубоко уважаю моральные принципы генерала Су, – хмыкнул он. – Но я не сказал ни слова лжи, скоро сам в этом убедишься. Если ты уже всё решил и готов махнуть рукой на своих солдат – что ж, действуй, никто тебя не остановит. Только я лучше знаю нрав моего отца. Он здесь такую бойню устроит, какая тебе и в кошмарах не снилась. Небо прольется кровавым дождем, ветер пропахнет кровью… Так что поживем – увидим.

И с очередной холодной усмешкой Ваньянь Шу неторопливо выплыл из покоев пленника.

25

Су И тяжело рухнул на постель. Силы разом оставили пленника. Он вспомнил, как однажды вечером Ваньянь Сюй пустился в рассуждения о будущей императрице. Тогда Су И счел, что тот просто болтает первое, что на ум взбредет, и не придал его словам особого значения. Теперь же у него закрались подозрения: что, если Ваньянь Сюй говорил всерьез? Эти мысли ошеломили и испугали пленника. Он не мог поверить, что Ваньянь Сюй готов дерзко бросить вызов устоям империи и короновать мужчину-императрицу. С другой стороны, он страшился, что император, услышав отказ, устроит пленным солдатам жестокую бойню, что небо и впрямь «прольется кровавым дождем». Пленник прикидывал и так и эдак, но не находил для себя ни малейшей лазейки. Из груди его вырвался протяжный вздох. Он стойко переносил пытки, терпел обиды и оскорбления, покорно влачил свое жалкое бесцельное существование в этом мире… Неужто Небеса уготовили ему новое испытание?

Наступил вечер, и впервые за долгое время в покоях Су И появился сам Ваньянь Сюй. На губах императора не было и тени обычной язвительной усмешки. Су И окинул гостя ледяным взглядом, подмечая на редкость торжественный вид и затаившуюся в глазах тревогу. Сердце пленника сжалось от дурных предчувствий, он медленно приблизился к императору, уселся напротив и тихим напряженным голосом спросил:

– Хочешь мне что-то сказать?

Ваньянь Сюй взглянул на него с удивлением, но тут же облегченно вздохнул и усмехнулся:

– Шу-эр, похоже, Нас опередил. Вот и хорошо: раз уж он ввел тебя в курс дела, Нам не придется мучиться и подбирать слова. Су Су, Наши чувства к тебе известны богам и демонам как на земле, так и на Небесах. Мы бы хотели всегда и во всем идти навстречу желаниям твоего сердца. Но тут уж ничего не поделаешь: для Нас это вопрос первостепенной важности. Мы знаем, ты скорее примешь десять тысяч смертей, чем дашь свое добровольное согласие. И тем не менее всё уже решено. Мы настоятельно советуем тебе смириться, пока не поздно. В противном случае не обвиняй Нас потом в жестокости!

Су И долго хранил молчание, затем обреченно спросил:

– Неужели ты и вправду вознамерился сделать меня императрицей – невзирая ни на что?

Сердце давно уже знало ответ, но пленник продолжал цепляться за тонкую соломинку, вопреки всему надеясь, что уста Ваньянь Сюя произнесут совсем иные слова.

Видеть в глазах Су И искорку отчаянной надежды было для императора настоящей пыткой. Он на миг отвел взгляд, чтобы ожесточить свое сердце, а затем процедил сквозь стиснутые зубы:

– Всё верно. Мы желаем увенчать твою голову короной императрицы. Наши брачные узы скрепят союз Цзинь Ляо и Великой Ци, и мы все станем единой дружной семьей.

Су И взглянул ему прямо в глаза и с дрожью в голосе произнес:

– Ваньянь Сюй, скажи, ты никак не можешь без того, чтобы смешать меня с грязью? Мой народ заклеймит меня изменником и подстилкой. Я и шагу не смогу по улице ступить – вслед полетят проклятия и плевки. Только тогда ты добьешься своего и наконец успокоишься?

Император не дрогнув встретил полный упрека взгляд.

– Помыслы Нашего сердца чисты как ключевая вода. Небо и земля, солнце и луна тому свидетели. У каждого из нас своя правда. Если ты так уверен, что принять Наши искренние чувства для тебя хуже смерти, значит, Нам больше нечего сказать. Через три месяца наступит благоприятный день и состоится торжественная церемония коронации императрицы. Начинай усердно готовиться, не откладывай на завтра.

Итак, дело дошло до прямых приказов – но Су И выслушал их на удивление спокойно. Он пристально посмотрел на императора и печально улыбнулся:

– Ну что ж, ты упорно стоишь на своем, и я не в силах убедить тебя изменить решение. Не сомневайся, я буду готовиться усердно, ты непременно останешься доволен. Но сейчас я хотел бы обсудить с тобой еще один вопрос. Ты готов выполнить обещание? Готов отпустить моих пленных солдат, чтобы они могли вернуться домой, работать на земле и мирно жить в окружении родных и близких?

Ваньянь Сюй застыл в изумлении – он и мечтать не смел, что так быстро получит согласие. Охваченный исступленным восторгом, император с трудом пришел в себя, сделал несколько нетвердых шагов и судорожно стиснул Су И в объятиях.

– Су Су, мой милый Су Су! – воскликнул он. – Нет, я слов на ветер не бросаю. Разумеется, я сдержу обещание и освобожу всех пленных солдат. Теперь, когда ты поклялся стать моей законной императрицей, проси у меня чего хочешь. Сотни, тысячи желаний – я с радостью исполню их все. – Он повернулся к двери и крикнул: – Цзы Нун, поди сюда!

Цзы Нун, стоя за дверью, внимательно прислушивалась к разговору и сразу же поспешила на зов своего господина.

– Ваше Величество, какие будут приказания? – спросила она.

Радостно улыбаясь, Ваньянь Сюй сообщил свое решение: