Текст книги "Пленник императора (ЛП)"

Автор книги: Li Hua Yan Yu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

========== 49-50 ==========

49.

От природы император обладал острым и изворотливым умом, но в этот момент он остолбенел и окончательно перестал соображать. Не сводя глаз с любимого лица, спокойного и умиротворенного, как прозрачные воды осеннего пруда, он опасался, что это лишь затишье перед бурей, и Су И решил дождаться возвращения во дворец, чтобы там обрушить на него, Ваньянь Сюя, всю силу своего праведного гнева. Чем больше император думал, тем сильнее его грызла тревога. Наблюдая, как Су И непринужденно беседует со старыми знакомыми, Ваньянь Сюй смертельно боялся предстать перед лицом этих простых людей обычным мужем-подкаблучником. Вдвоем с верной Цзы Нун они незаметно отступили к дверям, вышли на улицу и принялись думать да гадать, как поправить дело. Но сколько ни ломали они головы, так ни к чему и не пришли.

Вопреки ожиданиям, Су И после возвращения во дворец ни словом не упомянул о том, что произошло. Несколько дней Ваньянь Сюй с замиранием сердца ждал, когда разразится буря, но, казалось, его супруг разом выкинул всё из головы. При этом Су И заметно оттаял: он больше не кипел от ненависти и не отталкивал от себя императора. Ваньянь Сюй втайне ликовал. «Возможно, теперь, когда истина открылась, – с надеждой думал он, – я больше не внушаю Су Су отвращения?» Эти мысли успокоили его, и он с двойным усердием принялся холить и лелеять возлюбленного супруга.

Порой, когда ему как правителю приходилось сталкиваться с трудной задачей, он шел к Су И за советом и убеждался, что тот недаром пользуется репутацией человека сведущего как в военных, так и в гражданских делах. К несчастью, Су И родился не в то время и не в той стране, поэтому его таланты не нашли при дворе императора Ци достойного применения.

Душевное состояние самого Су И тоже понемногу менялось. Император выказывал ему всяческое уважение, окружал нежной заботой, так что не оставалось никаких сомнений: это действительно глубокая, искренняя любовь, а не стремление подчинить бывшего пленника своей воле. Поразмыслив как следует, Су И признал, что Ваньянь Сюй являет собой образец супруга и императора. Единственная ошибка, которую он допустил – полюбил не того человека. Ему не следовало отдавать сердце другому мужчине, да только над сердцем своим люди не властны. Всякий раз, когда Су И задумывался об этом, он чувствовал, как ненависть к Ваньянь Сюю понемногу тает, и, хотя лицо бывшего генерала по-прежнему хранило холодное и неприступное выражение, в душе уже давно били ключом совершенно иные чувства. Неужели… неужели он и впрямь позабыл весь позор, все унижения, которые претерпел? Неужели он в конце концов полюбил своего смертельного врага, того, кто лишил его родины и дома? Нет, в это невозможно поверить, это невозможно принять…

***

Так незаметно пролетал день за днем. Однажды, на исходе лета, монаршая чета каталась по озеру на большой императорской лодке, любуясь цветущими лотосами. Ваньянь Сюй углубился в чтение. Во дворце находилось богатейшее собрание книг, и император, обожавший учиться чему-нибудь новому, ежедневно штудировал труды древних, а Су И временами даже выступал в роли наставника.

Дыхание неба опаляло жаром, и лишь озерная гладь дарила приятную прохладу, да тянул легкий ветерок. Ничто не могло сравниться с этой чудесной прогулкой. Оторвавшись от чтения, Ваньянь Сюй поднял взгляд и заметил, что супруг, задремав, привалился к борту лодки и вот-вот нырнет в воду. Император поспешил заключить его в объятия и с удобством устроил у себя на груди.

Су И успокоился и расслабился, созерцая дивные лотосы, и к тому же напился вина из цветков османтуса – потому его и потянуло в сон. Он почувствовал, что кто-то баюкает его в объятиях, но лишь слегка приоткрыл глаза, слабо шевельнулся, голова его склонилась на плечо, и он сладко заснул на груди Ваньянь Сюя.

Император смотрел на безмятежное лицо супруга и думал о том, как отличается Су И когда спит и когда бодрствует. Он запечатлел на губах возлюбленного невесомый поцелуй, мечтая, чтобы Су И до скончания дней так же мирно засыпал в его объятиях, и чтобы лишь им двоим принадлежала эта огромная страна с ее бесконечными реками и горами. Тогда Ваньянь Сюю больше нечего было бы желать в этой жизни. Удовлетворенно вздохнув, он велел Цзы Нун подать чашку чая и выпил из ее рук, чтобы не размыкать объятий и не тревожить сон возлюбленного супруга. Затем император продолжил читать.

Кто знает, сколько времени прошло, прежде чем Су И лениво шевельнулся, начиная пробуждаться. Открыв глаза, он увидел над собой красивое и мужественное лицо Ваньянь Сюя. Император внимательно вчитывался в лежащую на столе книгу, а его сильные руки с нежностью обнимали и поддерживали супруга, и в надежном кольце этих рук было так удобно и приятно забыться спокойным сном…

Су И как завороженный смотрел на этого мужчину, и сердце его трепетало и замирало в груди. Он больше не мог сдерживать чувства, которые, добравшись до самых потайных уголков души, из тонкой струйки превращались в бурлящий поток, способный сровнять горы и уничтожить моря.

Ваньянь Сюй с головой ушел в книгу и не сразу заметил, что супруг уже не спит. Случайно наклонив голову, он увидел, что чистые, как осенние воды, глаза Су И пристально смотрят на него. Император возликовал и помог супругу приподняться.

– Всё еще клонит ко сну? – заботливо спросил он. – Может, хочешь вернуться во дворец и отдохнуть? Хотя жара еще не спала, и ты хорошо укрыт, но всё же следует быть осмотрительным, ведь у воды легко простудиться.

Опустив взгляд, Су И только сейчас заметил, что Ваньянь Сюй укутал его своей верхней накидкой, и быстро произнес:

– Нет-нет, здесь очень хорошо, во дворце сейчас слишком жарко.

С этими словами он взял предложенное императором пирожное, съел его и запил чаем.

На борту той же лодки находились и три доверенные помощницы – Цзы Нун, Цзы Лю и Цзы Янь, которые прислуживали императору и императрице. Цзы Нун и Цзы Лю с умилением взирали на мирную картину, искренне радуясь за своего господина. И только Цзы Янь скользила задумчивым взглядом по лазурной глади озера. Внезапно с докладом явился дворцовый евнух. Округ Лючжоу, на самом юге страны, подвергся нашествию саранчи. Местные чиновники отправили в столицу людей с донесением о положении дел, и посланцы ожидали аудиенции во Внешнем Дворе.

Ваньянь Сюй без промедления встал и предложил супругу:

– Пойдешь вместе с Нами?

– Ты иди, – с улыбкой ответил Су И. – Пока ты заботишься о нуждах простого народа, моя признательность не имеет границ. Знаю, ты поступаешь так и без моих подсказок.

После того, как император удалился, прихватив с собой Цзы Лю, Су И бросил взгляд на двух оставшихся служанок и неожиданно попросил:

– Цзы Нун, вернись во дворец и принеси две коробки со сластями, которые доставили сегодня утром. Мне захотелось попробовать эти лакомства, а кроме тебя никто больше не знает, где они лежат.

Цзы Нун послушно кивнула и покинула лодку. Тогда Су И обратился к Цзы Янь:

– Барышня, я давно замечаю, что каждый раз при встрече ты хочешь мне что-то сказать, но никак не решаешься. Возможно, раньше тебя останавливало то, что нас всё время окружали другие люди. Сейчас мы одни, можешь говорить свободно.

Цзы Янь усмехнулась:

– Вы действительно хотите это услышать? Если я промолчу, вы сможете и дальше наслаждаться всеми благами жизни, роскошью и почетом, какие государь дарит лишь своим любимым наложницам. Если же вы выслушаете меня, боюсь, вам придется столкнуться лицом к лицу с великой катастрофой, которая поставит вас на грань гибели. Генерал Су, подумайте еще раз, у вас будет только одна возможность сделать свой выбор.

50.

Лицо Су И осталось безмятежно-спокойным, лишь губы тронула легкая улыбка.

– Что мне жизнь с ее удовольствиями, что мне смерть с ее страданиями? – философски вздохнул он. – Барышня может высказать свободно, что у нее на уме, Су И готов выслушать ее со всем вниманием.

В ответ на эти слова Цзы Янь с ледяной усмешкой произнесла:

– Хорошо. Генерал Су поистине мужественный человек. – Девушка приблизилась и тихо прошептала ему на ухо: – Генерал, на самом деле я не собираюсь долго разглагольствовать, просто сообщу вам кое-какие новости. На днях генерал Юй Цан получил тайный донос и схватил несколько сотен заговорщиков, виновных в государственной измене*. Они замышляли поднять восстание, чтобы возродить Великую Ци. Все эти люди – книжники, кабинетные ученые. Пока что о заговоре не знает никто, кроме генерала Юя и меня. Я просто подумала, нет ли среди заговорщиков старых знакомых нашего генерала Су? Поэтому и решила вам всё рассказать. Пусть генерал Су ходит в фаворитах нашего государя, однако Его Величество не смотрит на чины и заслуги, когда речь идет о таких серьезных преступлениях. Нет сомнений, мятежники и изменники не уйдут от наказания, но, боюсь, заговор пустил корни гораздо глубже. Кто знает, сколько еще недовольных по всей стране таят в сердце дурные намерения?

Цзы Янь еще не закончила говорить, а Су И уже изменился в лице и теперь смотрел на девушку с неприкрытой ненавистью. Однако Цзы Янь не дрогнула и, твердо глядя ему в глаза, с жестокой усмешкой добавила:

– Генерал Су, конечно, понимает, что с приходом новой династии любой император самым страшным преступлением считает измену. Государь относился к народу бывшей Великой Ци с неизменной щедростью и великодушием – и подумать только, нашлись люди, которые мечтают о восстановлении свергнутой власти! Боюсь, Его Величество будет глубоко разочарован и пересмотрит свою политику.

Су И прекрасно понял, что Цзы Янь пытается прибегнуть к шантажу, и потому решительно возразил:

– Ваньянь Сюй не такой человек. Кроме того, ты представила мне лишь одну точку зрения, и я не собираюсь ей безоглядно доверять. Барышня Цзы Янь, ты всего лишь хочешь моей смерти, почему просто не убить меня? Зачем прибегать к угрозам и шантажу по примеру своего хозяина?

Девушка рассмеялась и отступила назад.

– Цзы Янь всё сказала. Если генерал Су не доверяет словам Цзы Янь, он может пригласить во дворец молодого господина Сюя и расспросить его. Надеюсь, генерал Су не забудет, что жизнь всех этих заговорщиков теперь в его руках и связана с его собственной жизнью. Что же касается нашего государя и той истории с шантажом… Теперь молодой господин, конечно, знает: Его Величество не настолько жесток, чтобы причинить зло невинным людям. Но про нас с генералом Юем такого не скажешь. Молодому господину следует трижды подумать, прежде чем принять решение.

Су И хотел расспросить девушку поподробнее, но увидел, что Цзы Нун поспешно возвращается. Слова Цзы Янь посеяли в его душе смятение. Он выбрал наобум несколько кусочков из принесенных Цзы Нун сладостей и затолкал в рот, совершенно не чувствуя вкуса.

На следующий день Су И при первой же возможности отправил людей, чтобы пригласить во дворец Сюй Цзиньхуа. Не успел он поприветствовать старого друга, как сердце его упало. Сюй Цзиньхуа всегда держался непринужденно и выглядел элегантно, теперь же он побледнел и осунулся, глаза его покраснели. Увидев Су И, он со слезами в голосе воскликнул:

– Жэчжи, я как раз хотел искать с тобой встречи…

Продолжить он не смог – слезы потоком хлынули по щекам.

Су И рухнул на стул: теперь не осталось сомнений, что Цзы Янь говорила истинную правду. Старый друг умолял его обратиться к императору, попросить о снисхождении и помиловании для обвиняемых в заговоре ученых мужей. Но в глубине души Су И прекрасно понимал, что Ваньянь Сюй осыпал народ Великой Ци бесконечными милостями, и всё же среди этого народа нашлись неблагодарные, готовые сеять смуту бунтовщики. Конечно же, император будет уязвлен и разгневается не на шутку. Как можно рассчитывать, что он посмотрит на заговор сквозь пальцы? Даже если пасть перед ним на колени и умолять о пощаде, Су И не представлял, в какие слова облечь подобную просьбу. Он мог лишь пообещать старому другу сделать всё, что в его силах, и тот с надеждой в сердце отправился домой.

Горько рассмеявшись про себя, Су И подумал, что Небеса к нему слишком жестоки. Почему все кому не лень вечно пытаются шантажировать его жизнями других людей? Ваньянь Сюй уже добился желаемого таким гнусным способом, теперь же по его стопам пошли Цзы Янь и Юй Цан. Чего они добиваются? Если им нужна его, Су И, жизнь, он бы не колеблясь отдал ее в обмен на безопасность и свободу тех ученых мужей. В любом случае он сам всего лишь жалкий пленник, который поступился честью ради спасения своей шкуры и теперь влачит презренное, бессмысленное существование. Ему нечего ценить и не о чем печалиться в этой жизни. Оставалось неясным лишь одно: каким образом Цзы Янь собирается нанести смертельный удар.

***

Так пролетели еще несколько дней. В присутствии Ваньянь Сюя приходилось делать довольное лицо и беззаботно улыбаться, скрывая истинные чувства. Су И потихоньку наводил справки, и ему удалось узнать, что Юй Цан пока не доложил императору о заговоре ученых мужей. От сердца немного отлегло. В последние дни Су И часто задумывался о том, что уже много месяцев Ваньянь Сюй непрерывно окружал его заботой и участием. Как приятно и спокойно было опираться на этого мужчину, с какой трогательной готовностью император всегда подставлял свое плечо… А теперь он сам собирался покинуть этого человека, собирался снова причинить ему боль. Эти горькие чувства, которые так трудно облечь в слова, разрывали Су И сердце.

Маленький наследник Ваньянь Шу стал уже совершенно ручным – Су И быстро удалось обуздать его непокорный нрав. Каждый день мальчишка добросовестно являлся в покои императрицы и как на духу рассказывал о том, насколько преуспел в науках. Цзы Нун и остальные слуги только языком цокали от удивления – ведь на первый взгляд Су И ничего особенного не сделал, почему же этот смышленый и ловкий сорванец с такой легкостью признал свое поражение?

В тот день Ваньянь Шу как раз только что покинул покои императрицы. Цзы Нун и несколько дворцовых служанок сидели в соседней с опочивальней комнатке и вели беседу за вышиванием. Еще не спала летняя жара, и в окна задувал легкий ветерок, принося приятную прохладу.

Вдруг Цзы Нун подняла голову и с недоумением спросила:

– Что за странный сладкий аромат?

Не успев договорить, она ощутила тяжесть в голове и слабость в ногах. В тревоге и замешательстве девушка поняла, что происходит нечто необычное, и собралась уже встать и громко позвать на помощь, как вдруг свет перед глазами померк, и она мгновенно лишилась чувств. Другие служанки не владели боевыми искусствами и тем более не могли устоять перед действием мощного усыпляющего средства. В один миг все люди в резиденции императрицы, не издав ни звука, рухнули замертво. Не избежал этой участи и сам Су И, который находился во внутренних покоях.

Увидев, что вся стража лежит без движения, Цзы Янь вошла в покои императрицы и окинула взглядом повалившихся кто куда служанок. В опочивальне на кровати обнаружилось бесчувственное тело Су И.

– Генерал Су, – тихо сказала Цзы Янь, – хотя вы и попали в плен, но не предали своих убеждений. Цзы Янь питает к вам глубокое уважение. И всё же я не могу допустить, чтобы такой человек оставался рядом с императором моей Золотой империи. То, что я сделаю сегодня, приведет вас к погибели. Но так вы сможете унести верность своей стране в могилу и снискать славу мученика, отдавшего жизнь за отечество. Не сомневаюсь, даже в мире ином вы не затаите на меня обиду.

С этими словами она подхватила Су И на руки и потихоньку вынесла через заднюю дверь. По укромным безлюдным тропинкам девушка пересекла сад и оказалась у дворцовой стены, где ее уже поджидал человек.

– Генерал Юй всё подготовил, – сообщил он, – и велел вашему покорному слуге передать барышне, чтобы она ни о чем не беспокоилась.

Цзы Янь кивнула и передала ему из рук в руки свою ношу. Посланец генерала Юя нырнул в густые заросли и выбрался наружу через низкий проем в стене. Цзы Янь немного постояла на месте, а затем поторопилась обратно во Дворец Наслаждений. На столе в покоях Су И она оставила исписанный лист бумаги. Оглядевшись по сторонам, девушка убедилась, что ее никто не видел, и поспешила исчезнуть.

_____

* Во все времена, во всех странах правители как огня боялись государственной измены. И Китай – не исключение. За его долгую историю было немало бунтов, восстаний и государственных переворотов, которые приводили к смене династий, расколу государств и, конечно, к многочисленным жертвам. В “уголовном кодексе” Древнего Китая было перечислено 500 преступлений, из них десять считались “тягчайшими преступлениями, которые не подлежат помилованию и прощению” – то есть, даже всемогущий, по сути, император не мог помиловать осужденного. И первым из этих десяти значилась государственная измена, включая намерение ее совершить или подстрекательство к ней. Поскольку понятие преступления в Древнем Китае связывалось с проявлением преступной воли человека, даже если намерение по любой причине не вылилось в бунт, оно каралось так же, как и само действие, а именно – смертной казнью, причем, самой жестокой. Кроме того, в Китае существовало такое понятие, как “ответственность девяти родов”. Это означало, что если глава семьи признан виновным в государственной измене, казни вместе с ним подлежат все его близкие родственники по отцовской и материнской линии, а именно: родители, бабушка и дедушка, все дети (с супругами), все внуки (с супругами), братья и сестры, братья и сестры супругов, тети и дяди с супругами, двоюродные братья и сестры, супруги самого преступника и их родители. Иногда император мог помиловать лишь детей, не достигших определенного возраста, а женщинам казнь заменить на рабство. Как видим, список внушительный, так что, когда Цзы Янь и Су И упоминают возможных “невинных жертв” – это не пустые слова. Известен случай, когда вместе с обвиненным в измене ученым Фан Сяожу в 14 веке было казнено 873 совершенно невинных человека. Что же касается расследования преступлений, то анонимные доносы не должны были рассматриваться вообще, а лжедоносы жестоко карались: доносчик получал то же наказание, что и подвергшийся клевете человек, если бы донос подтвердился. Но на практике по обвинению в государственной измене слишком часто казнили невиновных людей, от которых влиятельные персоны по каким-то причинам желали избавиться.

Прошу прощение за многословие, но эти сведения помогут лучше понять происходящее в этой и последующих главах.

========== 51-52 ==========

51.

Лючжоу и окружающие области серьезно пострадали от нашествия саранчи, и последние несколько дней император был постоянно занят: вместе с министрами они обсуждали ответные меры. Для помощи местным жителям пришлось отрядить в провинцию чиновников, они должны были позаботиться о справедливом распределении продовольствия между голодающими. Днем у Ваньянь Сюя не было ни одной свободной минуты, и лишь поздно вечером удавалось выкроить пару часов, чтобы посетить Дворец Наслаждений и вкусить ласки в объятиях Су И.

В тот роковой день всё шло как обычно. Император углубился в изучение присланных из Лючжоу официальных докладов. Чиновники сообщали, что помощь пострадавшим организована надлежащим образом, в провинции нет ни одного случая голодной смерти, и так далее, и тому подобное, «да возрадуется сердце Дракона». Вдруг в кабинет императора ворвалась Цзы Нун. Ноги девушки заплетались, она едва не упала на пороге. В лице ее не было ни кровинки, и всем своим видом она напоминала призрака. Цзы Нун задыхалась, не в силах вымолвить ни слова, по щекам ручьями струились слезы.

Ваньянь Сюй застыл в изумлении. Четыре его любимицы, четыре доверенных служанки были рядом уже много лет и никогда не падали духом, сохраняя мужество и спокойствие даже перед лицом надвигающейся катастрофы. Теперь же, увидев Цзы Нун в таком состоянии, император подумал: не иначе как Небо рухнуло на землю. Первым делом он вспомнил о Су И, ведь сразу после свадьбы Цзы Нун стала личной служанкой императрицы и постоянно находилась во Дворце Наслаждений. Неужели с возлюбленным супругом случилась беда? От этой мысли у императора едва не остановилось сердце. Он вскочил с кресла и бросился вперед, чтобы поддержать Цзы Нун под руки.

– Что случилось? – тихо спросил он. – Успокойся и расскажи Нам всё по порядку.

Слезы хлынули ливнем по щекам девушки. Захлебываясь рыданиями, она сумела лишь протянуть Ваньянь Сюю листок, который сжимала в руке. Император в недоумении взял бумагу, развернул и прочел:

Глухая безотрадная пора.

Рассвет холодный брезжит над полями.

Я просыпаюсь. Три часа утра.

Душа скорбит. На сердце давит камень.

Мне снились степи родины моей,

И вольный стук копыт, и жаркий ветер.

А стая улетающих гусей

Спешит на юг, где щедро солнце светит.

Мне сломанные крылья не раскрыть,

К родному дому не найти дорогу.

Но гордый дух неволей не смирить,

Надежда возродится понемногу.

В мечтах промчалась юности весна,

Мерцают серебром мои седины.

Льет тихий свет печальная луна

На павшего величия руины.

Лишь старый друг поймет мою тоску.

Гляжу в его глаза и замечаю,

Что дух, подобный острому клинку,

Давно покрылся ржавчиной отчаянья.

Взойдет ли солнце над моей страной?

Ее леса, долины, горы, реки

Исчезнут за туманной пеленой —

Иль в памяти останутся навеки?

Почерк был знаком Ваньянь Сюю до мельчайшей черточки. Никаких сомнений: эти строки написал Су И, собственной рукой. Сердце императора глыбой льда застыло в груди. Стихотворение напрямик говорило о стремлении воспрянуть духом, чтобы возродить родную страну, ее горы и реки, чтобы восстановить былую славу и величие империи Ци. Но казалось легче умереть, чем поверить, что Су И всерьез на такое способен. Ваньянь Сюй бросил взгляд на Цзы Нун и увидел, что к девушке понемногу возвращалось ее обычное хладнокровие. Всё еще всхлипывая, она поведала императору о том, что произошло:

– Часа два назад ваша покорная служанка и все, кто находился во Дворце Наслаждений – дворцовые прислужницы, императорские телохранители – вдруг упали без чувств, после того как вдохнули какое-то усыпляющее средство. Очнувшись, мы увидели, что молодой господин исчез, а на столе лежит вот этот самый листок бумаги. Ваша покорная служанка поспешила доставить его Вашему Императорскому Величеству. Как же теперь быть? Умоляю государя принять решение, не медлить!

У Ваньянь Сюя подкосились колени, он рухнул на стул, злополучный листок выскользнул из ослабевших пальцев. Лицо императора исказилось; сам не зная, смеяться ему или плакать, он только и мог, что бормотать себе под нос:

– Браво, Су Су!.. Ты… ты так тщательно скрывал от Нас свои намерения… Ты оказался достойным верноподданным Великой Ци. Наша добрая императрица… ты… ты…

Он разговаривал сам с собой, словно не замечая ничего вокруг, а Цзы Нун вся извелась от беспокойства, не зная, что предпринять. В этот момент появилась Цзы Янь. Увидев императора и подругу в таком состоянии, она сделала удивленное лицо и спросила:

– Что случилось?

Ваньянь Сюй не удостоил девушку ответом, тогда она повернулась к Цзы Нун, и та кратко повторила свой рассказ. Цзы Янь шагнула вперед и подобрала с пола лист бумаги. Бросив на него быстрый взгляд, она изменилась в лице и громко крикнула:

– Слуги, сюда!

Тут же вошли два молодых евнуха и застыли в ожидании приказаний. Цзы Янь как ни в чем не бывало скомандовала:

– Пригласите генерала Юя на аудиенцию к императору!

Евнухи немедля удалились, а Цзы Нун с жаром воскликнула:

– Цзы Янь, что это ты творишь? Для чего вызывать генерала Юя? Тут вон какое дело – внезапное исчезновение императрицы. Чем меньше народу об этом знает, тем лучше, зачем ты хочешь всем растрезвонить? К тому же сам государь еще не отдал приказ.

С холодной усмешкой Цзы Янь возразила:

– Ты рядом с государем уже столько лет, должна бы понимать что к чему, а выходит, и тебе этот Су И голову заморочил. Иначе с чего ты в такой важный момент стоишь и без толку руками разводишь? Теперь-то ясно, что этот Су И давно замыслил недоброе и всё это время пускал государю пыль в глаза, чтобы усыпить бдительность Его Величества. Он всё тщательно обдумал и спланировал, сговорился с сообщниками, а теперь взял и сбежал. И ведь ни слова не написал государю, только поплакался в стихах, как страдает да горюет в позорном плену, как рвется отвоевать обратно свои реки и горы. Что за бесчувственный человек, у него же совсем нет сердца! А ты всё еще питаешь на его счет какие-то надежды, спустись с Небес на землю! – Затем Цзы Янь повернулась к Ваньянь Сюю: – Ваша покорная служанка как-то предупреждала Ваше Величество, что чревато возводить в ранг императрицы побежденного врага, который так и не покорился победителю. Но что тут поделаешь: государь так увлекся, совсем голову потерял, потому и остался глух к моим словам. Теперь же оказалось, что ваша покорная служанка была права, а государь даже не отправил людей, чтобы схватить преступника, просто сидит здесь и предается скорби. Это… разве это и есть хозяин Цзы Янь, тот, кто прежде взирал на всю Поднебесную с высоты своего величия? Разве это правитель моей Золотой империи, тот, кто повел за собой народ, чтобы воздать врагу по заслугам за былые унижения и обиды? Разве это наш мудрый и просвещенный монарх, великий сын рода Ваньянь?

– Цзы Янь!.. – возмущенно воскликнула Цзы Нун. Она уже несколько раз пыталась одернуть подругу, но ту было не остановить.

Вдруг Ваньянь Сюй медленно поднял голову и горько рассмеялся:

– Верно! Хорошо сказано. Ты, Цзы Янь, поистине достойна служить мне, Ваньянь Сюю. – С этими словами император взял из рук девушки стихотворение. Он бережно гладил ладонями тонкий глянцевый листок и тихо говорил: – Су Су, я полюбил тебя всем сердцем, мои чувства всегда были искренними. Если бы я мог, я бы вырвал сердце из груди, чтобы ты сам взглянул и убедился в этом. Как бы ни называлась страна – Цзинь Ляо или Великая Ци, – она принадлежит нам обоим. Эта земля принадлежит всем людям Поднебесной, и неважно, где их корни – в Золотой империи или в империи Ци. Я так надеялся, что ты, наконец, уяснил для себя эту истину и мало-помалу снял тяжесть со своей души. Кто мог предвидеть, чем обернется моя ошибка? В прошлый раз ты обманул мое доверие, когда попытался покончить с собой, и вот теперь – новое предательство: побег из дворца с намерением восстановить Великую Ци. Неужели ты не дрогнув выйдешь против меня на поле брани, чтобы сразиться не на жизнь, а на смерть? За что ты безжалостной пятой попираешь мое искреннее сердце? Когда ты поступаешь так со мной, неужели тебе не больно? Неужели совсем не больно?

Цзы Нун слушала его слова и не могла больше сдерживать рыдания, Цзы Янь же молча стояла с каменным лицом.

Тут из-за дверей раздался голос:

– Генерал Юй просит аудиенции!

Ваньянь Сюй осторожно коснулся пальцами уголков глаз, затем поднял голову, и на застывшем лице его не отразилось никаких чувств. Бросив взгляд на доверенных помощниц, он негромко велел:

– Впустить.

52.

Размеренный звук шагов генерала Юй Цана приближался, и сердце Цзы Нун беспорядочно заколотилось. «Что же делать? – думала она. – Для чего император вызвал генерала Юя? Очевидно, для того, чтобы тот принял против мятежников решительные меры, но ведь молодой господин… молодой господин…» В глубине души девушка никак не могла смириться с мыслью, что Су И бежал и примкнул к заговору.

– Ваш верноподданный Юй Цан с почтением приветствует Ваше Императорское Величество, да живет император десять тысяч лет, десять тысяч лет, десять тысяч раз по десять тысяч лет!

Когда слова официального приветствия затихли, внушительная фигура бравого воина преклонила перед императором колени. Ваньянь Сюй молча взирал на своего самого надежного и талантливого полководца. Когда-то и он, Юй Цан, казался несгибаемым и твердым как скала, но с тех пор как признал поражение и склонился перед новым государем, преданность его не знала границ.

А что же Су Су? Ваньянь Сюй так и не услышал от него этих двух слов – «я сдаюсь». Всякий раз императору приходилось брать упрямца за горло, чтобы добиться малейшей уступки. Вероятно, именно такой развязки с самого начала и следовало ожидать.

– Юй Цан, слушай Нашу императорскую волю, – произнес Ваньянь Сюй и медленно опустился в кресло. – Мы приказываем: при содействии министра по делам правосудия, в столице и за ее пределами, не теряя ни минуты, начать поиски бежавшего… императрицы Су И. Если удастся отыскать такового, следует немедленно заключить его под стражу, но помни: ни при каких обстоятельствах с его головы и волосок не должен упасть! Мы желаем, чтобы этот человек предстал перед Нами в целости и сохранности.

Когда Цзы Янь услышала приказ императора, сердце ее упало. Она никак не ожидала, что даже теперь государю будет небезразлична судьба Су И. Мало того – Ваньянь Сюй по-прежнему называл генерала Су императрицей, значит, ему и в голову не приходила мысль лишить супруга всех привилегий.

У Цзы Нун, напротив, немного отлегло от сердца. Она украдкой бросала взгляды на императора, но на его каменном лице невозможно было ничего прочесть. Девушка подумала, что, хотя на этот раз государь разгневался не на шутку, он сумел ни взглядом, ни жестом не выдать, как глубоко уязвлен, как мучительно болит его душа.

Юй Цан немного помолчал, потом неуверенно ответил:

– Воля государя – закон для его верноподданного. Мой долг – приложить все усилия, чтобы исполнить ее в точности. Но что, если… что, если императрица окажет сопротивление? Этот человек – опытный воин и мастер боевых искусств. Если завяжется бой, ваш верноподданный не сможет поручиться, что с головы императрицы не упадет ни единый волосок. Боюсь, я не сумею исполнить желание моего государя.

Ваньянь Сюй глубоко погрузился в раздумья. Военные заслуги Су И были ему известны лучше, чем кому-либо еще. Конечно, сам император превосходил его в боевых искусствах на целую голову, однако два генерала – Юй Цан и Су И – друг другу не уступали. Наконец Ваньянь Сюй кивнул своему верному военачальнику:

– Что ж, сделай всё, что в твоих силах. Постарайся взять числом, однако напрасно жертвовать людьми всё же не стоит. Просто не забудь о Нашем пожелании. Но одно запомни твердо: что бы ни случилось, не вздумай принести Нам мертвое или искалеченное тело, иначе Мы не примем во внимание никакие обстоятельства, и ты понесешь суровое наказание.

Юй Цан склонил голову в знак согласия, а сам, тайком скосив глаза на Цзы Янь, подумал: «Наказание так наказание, пусть даже самое суровое. Я не могу упустить дарованную Небесами возможность раз и навсегда избавиться от этого Су И. Такой шанс может больше никогда не представиться». Затаив в сердце коварные намерения, он со всяческим почтением пообещал исполнить волю императора.