Текст книги "Пленник императора (ЛП)"

Автор книги: Li Hua Yan Yu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– Барышня Цзы Янь, наследник уже далеко, можете больше не скрываться.

Едва Су И произнес эти слова, как перед ним предстала Цзы Янь. Она тоже взглянула на силуэт Ваньянь Шу, который почти исчез из виду, и вздохнула с досадой. Повернувшись, девушка заметила в глазах Су И лихорадочный блеск. Прежде Цзы Янь никогда не сомневалась в своей правоте, но в этот миг, сама не зная почему, она почувствовала, как в душе шевельнулась совесть, и невольно потупила взгляд.

– Барышня, вы же этого добивались? – с горечью спросил Су И. – Чтобы мы, все трое, жили в мучениях? Ладно – я, но ведь Ваньянь Сюй и наследник Шу – ваши хозяева, кому вы столько лет служите верой и правдой. Неужели барышня задалась целью лишить их всех душевных привязанностей, чтобы они стали жестокими правителями, которые не ведают ни любви, ни жалости, ни других человеческих чувств? И ради этой цели вы готовы обречь их на такие страдания? Оно и правда того стоит?

Су И не мог больше сдерживать кипевший в душе гнев и, позабыв про собственный статус раба, каждым словом бил доверенную помощницу императора по самым уязвимым местам.

– Надеешься, что я побегу к императору и сниму с тебя несправедливые обвинения? – Не найдя слов, чтобы достойно возразить Су И, Цзы Янь не придумала ничего лучше, чем продолжать играть роль черствой и бездушной особы. За холодным презрением девушка отчаянно пыталась скрыть растерянность, что поселилась в ее сердце.

– Если таково ваше мнение о Су И, тогда мне больше нечего сказать. – Не удостоив Цзы Янь взглядом, Су И прошел мимо и неторопливо двинулся прочь. Но, сделав всего пару шагов, остановился и безжизненным голосом произнес: – Право, лучше бы барышня убила меня. Ваньянь Сюй и наследник Шу пережили бы эту боль и в конце концов утешились. А сейчас мы только и делаем, что терзаем друг друга самим своим существованием. Вы ведь изначально хотели избавиться от меня раз и навсегда. Или барышня боится, что за убийство придется ответить по закону?

Цзы Янь долго молчала, потом неожиданно заговорила совсем иначе:

– На самом деле существуют доказательства того, что на императрицу Су И возвели напраслину. Они скрыты в том самом стихотворении. Но ни государь, ни наследник трона, ослепленные чувствами, не сумели их разглядеть. По большому счету, и сами доказательства довольно шаткие, а потому до сих пор никому не бросились в глаза. Пусть генерал Су вооружится терпением. Если Небеса предопределили ему быть императрицей Цзинь Ляо, то все нынешние тяготы и невзгоды – лишь ниспосланные судьбой испытания, которые призваны закалить его на пути к цели.

Услышав эти слова, ошеломленный Су И застыл на месте. Он и не подозревал, что в его собственном стихотворении скрыта разгадка коварной интриги. Какой же смелой надо быть, чтобы использовать для обвинения в измене тот же документ, который может вернуть обвиняемому доброе имя! Эта девушка… что же на самом деле у нее на уме?

– Генерал Су, да, я ненавижу вас и по-прежнему сомневаюсь, что вы годитесь в императрицы нашей Цзинь Ляо, – продолжала Цзы Янь. – Но, сама не знаю почему, в глубине души я надеюсь, что вы доживете до того дня, когда на все тайны прольется яркий свет истины. И всё же я никогда по собственной воле не сделаю первый шаг, чтобы очистить от наветов ваше имя. Если вы ненавидите меня – что ж, так тому и быть. Станете проклинать – проклинайте сколько душе угодно. Но если в один прекрасный день вы снова взойдете по ступеням к трону и займете место рядом с императором, тогда Цзы Янь безропотно примет свою участь, какой бы она ни была. Пожелаете вынести смертный приговор – Цзы Янь с готовностью склонит перед вами голову.

Девушка произнесла эти слова так безмятежно, словно рассуждала о журчании ручейка или аромате весенних цветов. Высказав всё, что хотела, она решительно, не оглядываясь, зашагала прочь.

Су И проводил Цзы Янь взглядом. Его замешательство только усилилось, в голове крутились бессвязные обрывки мыслей, и в этой сумятице он, как ни старался, не мог ухватить за кончик путеводную нить. Отчаявшись, он решил махнуть на все загадки рукой и медленно поплелся по узкой тропинке к прачечной.

Еще по дороге Су И увидел, что у входа собралась небольшая толпа и возбужденно галдит на разные голоса. Подойдя поближе, он обнаружил, что стайка прачек и дворцовых служанок окружила какого-то мужчину. Судя по возмущенным лицам, женщины распекали незнакомца на все корки.

Су И немало удивился. Осанка и манеры выдавали в мужчине человека благородного, одежда же из грубого полотна приличествовала скорее простолюдину. Столпившиеся вокруг женщины не выказывали в его адрес ни малейшего уважения.

Незнакомец подождал, пока разгоревшиеся страсти немного улягутся, и лишь тогда заговорил:

– Если не желаете помочь в поисках – что ж, пусть так. Это платье для меня сшила моя матушка, сшила собственными руками. В прачечную я его ни разу не присылал. Вчера новая служанка по ошибке отправила его сюда вместе с прочей одеждой, она не знала, насколько дорога для меня эта вещь. Вам недосуг поискать – тогда я могу и сам, идет?

В ответ одна из прачек громко фыркнула:

– Не стоит Вашему Высочеству лишний раз поминать свою матушку-наложницу Хуа, дела ее и на вас ложатся пятном. Тут у нас грязь, беспорядок, но коли уж Ваше Высочество нос не воротит, заходите себе да ищите сколько влезет.

Женщины расступились, презрительно ухмыляясь – человек, попавший в затруднительное положение, явно представлял для них предмет развлечения и насмешек.

Су И прекрасно знал, что прачечная завалена платьем дворцовых евнухов и служанок – там громоздились целые горы одежды. Молодой незнакомец, конечно же, не имел никакого представления, где что лежит. Как бы он сумел откопать среди прочего тряпья свою пропажу? Су И мучило любопытство, почему этому человеку, судя по всему – сыну императора, оказали здесь столь нелюбезный прием и почему его одежду стирали вместе с одеждой прислуги. Однако выяснить это пока не представлялось возможным. Су И подошел ближе и обратился к незнакомцу:

– Ваше Высочество, скажите, как выглядит платье, которое вы ищете? Возможно, я сумею помочь его найти.

Как только Су И произнес эти слова, все взгляды – и молодого незнакомца, и служанок – мгновенно обратились на него. На их лицах читалось крайнее изумление.

64.

Су И сам не знал, сколько времени прошло, пока все эти люди стояли и глазели на него, словно съесть собирались. Наконец благородный молодой мужчина нарушил молчание:

– Если так, буду тебе очень признателен. Показывай дорогу.

Су И поторопился внутрь, в комнату, где складывали одежду для стирки. Его Высочество следовал за ним.

Подробно расспросив о фасоне платья и его отличительных чертах, Су И тут же припомнил, как утром, разбирая принесенные в прачечную вещи, заметил платье необычного вида, как раз подходящее под описание. Оно выглядело довольно ветхим и старомодным, но сразу бросалось в глаза. Разве могло такое изысканное одеяние принадлежать простолюдину или слуге?Задумавшись на мгновение, Су И порылся в кипе тряпья и вскоре нашел что искал. Передав платье Его Высочеству, он уточнил:

– Это оно?

Тот осторожно взял находку, и его бледное бесстрастное лицо невольно смягчилось и просветлело.

– Да, оно самое, – кивнул мужчина и поднял взгляд на Су И. – Премного благодарен. Это платье – единственное, что осталось мне от покойной матушки. Оно мне очень дорого. Если бы не твоя помощь, я бы затаил горькую обиду до конца жизни.

Су И сдержанно улыбнулся:

– Не стоит благодарности, мне было вовсе не трудно.

Он вышел из прачечной. Его Высочество так же молча последовал за ним и, бережно держа платье обеими руками, отправился восвояси. К этому времени местные кумушки наконец очухались, обступили Су И со всех сторон и затараторили наперебой:

– Хах! Ты так лебезил перед ним, потому что думаешь, он и правда важная персона? Надеешься, поможет тебе снова попасть в милость при дворе? Мечтать не вредно! Если хочешь знать, его называют «высочеством» просто для красного словца. Наш государь ненавидит его не меньше, чем тебя. Во дворце всякому известно: для императора этот тип – гвоздь в глазу и заноза в заднице. Станешь с ним якшаться – гляди, как бы государь тебе и вторую ногу не велел перешибить.

«Судя по всему, – решил про себя Су И, – во время борьбы за императорский престол во дворце разыгралась очередная семейная драма». Впрочем, Ваньянь Сюй не казался настолько безжалостным человеком. Хотя, если подумать… Да, император, несмотря ни на что, сохранил глубокую привязанность к Су И, но едва ли он мог простить младшему брату притязания на Трон Дракона. В итоге Су И склонился к мысли, что Ваньянь Сюй всё-таки слегка перегнул палку. Однако он не стал принимать близко к сердцу злобную болтовню и насмешки пустоголовых женщин, молча принес воды и взялся за стирку.

***

Так пролетел еще один месяц. Погода становилась всё холоднее. В тот день Су И перестирал огромную кучу одежды, после чего старшая прачка послала его к Северному озеру принести пару больших плоских камней. Небо нахмурилось, наползли зловещие тучи – судя по всему, собирался дождь. До озера было неблизко, поэтому Су И не мешкая пустился в путь. Едва он добрался до берега, подыскал парочку подходящих камней и взвалил их на спину, как послышался первый раскат грома – и тут же с неба хлынули крупные, точно горошины, капли воды. Налетел шквал, всё вокруг окутал непроглядный мрак, и через миг уже лило как из ведра, а в десяти шагах не было видно ни зги.

Су И попытался ускорить шаг, но непогода разыгралась не на шутку. За последние месяцы он заметно ослаб, отощал, целый день работал как проклятый, к тому же тяжелый груз камней так и пригибал к земле. Поэтому, сделав пару десятков шагов, Су И совсем запыхался. К счастью, он не зря укреплял тело и дух, занимаясь боевыми искусствами. Необычайно острый глаз позволил разглядеть в наступившей тьме маленький домик, уединенно стоящий на берегу озера. Стоило попробовать добраться туда и переждать дождь в укрытии. Сцепив зубы, Су И кое-как дотащился до дома и спрятался под навес крыши, но силы оставили его, колени подогнулись, и он упал прямо в лужу.

Он судорожно схватил ртом воздух – раз, потом другой, – и тут до него смутно донесся чей-то голос:

– Заходи в дом, немного согреешься.

Су И поднял взгляд и увидел над собой бесстрастное лицо с тонкими изящными чертами. Это оказался не кто иной, как опальный сын бывшего императора, который однажды заходил в прачечную. Он протянул Су И точеную белую руку. Су И взглянул на себя, с ног до головы перепачканного в земле, и подумал, что этот человек, такой возвышенный и одухотворенный, наверняка чурается всякой грязи. Поэтому он не взял протянутую руку и попытался встать самостоятельно. Но где ему было, в таком-то состоянии! Он только беспомощно барахтался в луже, пока благородный господин с необычайной легкостью не подхватил его под руки и не помог подняться. Су И смотрел на него в крайнем изумлении: он и предположить не мог, что этот человек окажется мастером боевых искусств, почти не уступающим самому Ваньянь Сюю.

Они вошли в дом, и тут Су И в полной мере почувствовал, насколько измучен и слаб. Хозяин дома посмотрел на него и улыбнулся:

– Благородный господин оказался в бедственном положении, но держится так непринужденно, с таким спокойствием! Передо мной человек поистине выдающихся талантов. Как могло случиться, что он оказался в числе дворцовых рабов? Ах, да, должно быть, вы из тех, кто служил ныне свергнутой династии. Видимо, вы попали в плен и были обращены в рабство?

Су И понял, что этот человек и не подозревает, кто он такой. Похоже, опальный брат императора живет затворником на берегу Северного озера, ни с кем не общается и не знает, что происходит во внешнем мире. Су И только вздохнул про себя. Понимая, что в двух словах всего не объяснишь, он молча склонил голову, подтверждая предположение хозяина дома. Подумав, что стоит избавиться от тяжелой ноши, Су И опустил камни на пол – и вдруг живот пронзила острая боль. Он невольно охнул и, скорчившись, упал на колени.

Увидев, что лицо гостя побелело, а лоб заливает не то холодный пот, не то дождевая вода, хозяин дома тут же спросил, что случилось. Но Су И от адской боли и слова не мог вымолвить. Прошло немало времени, прежде чем его слегка отпустило, и он сумел подняться на ноги. Опальный брат императора не сводил с него внимательных глаз, потом как бы между прочим спросил:

– Такая боль возникает обычно после еды? Или на пустой желудок?

Об этом Су И никогда не задумывался, и пришлось основательно покопаться в памяти, чтобы ответить на вопрос. Наконец, он пришел к выводу, что, как правило, сильная боль возникала именно на пустой желудок. Так и ответил, ничего не скрывая. Тогда хозяин дома задал новый вопрос:

– А если что-нибудь съедите, боль отступает?

Су И молча кивнул. Брат императора снова пристально вгляделся в его бледное лицо и серьезно произнес:

– Впредь вы должны лучше заботиться о своем питании. Ешьте лишь мягкую, хорошо разваренную пищу. Не стоит употреблять плохо очищенный рис, а также всё твердое и острое. В противном случае вы рискуете тяжело заболеть.

Подойдя к шкафу, он выдвинул один из ящиков, достал маленькую фарфоровую бутылочку и вручил Су И.

– Я всегда был человеком замкнутым, – ровным невыразительным голосом пояснил он, – и не люблю оставаться в долгу. В прошлый раз вы протянули мне руку помощи, позвольте вас отблагодарить. Здесь лекарство, я составил его сам, тщательно подобрал ингредиенты. Оно облегчит ваши боли. Но этого недостаточно, вы должны и сами позаботиться о здоровье. Ну вот, теперь мы в расчете. – Его Высочество бросил взгляд в окно и добавил: – Дождь уже едва моросит. Выпейте горячего чая и уходите. И не рассказывайте никому, что были здесь, добра это вам не принесет. Дорогу найдете сами.

Су И поблагодарил его, развернулся и вышел. «Вот уж поистине странный человек! – подумал он. – Такой холодный и неприветливый…» Чашечка горячего чая придала ему сил, и он смог кое-как доковылять до прачечной. Когда Су И положил на пол добытые камни, старшая прачка заметила, что он еле держится на ногах, и не стала его больше задерживать. Су И вернулся в дом для прислуги и, как обычно, увидел на столе булочку из кукурузной муки да остатки супа. Он мрачно усмехнулся, вспомнив советы странного знакомца, печально вздохнул и подумал вслух:

– На всё в моей жизни воля Небес.

Затем без долгих раздумий принялся за еду.

Поужинав, Су И переоделся в сухое и собрался уже ложиться спать, как вдруг голова закружилась, а в глазах заплясали темные точки. Он как подкошенный рухнул на постель. «Тук-тук-тук!» – бешено стучало сердце. Внезапно Су И скрутил мучительный приступ кашля, нос заложило. «И когда я успел стать таким неженкой? – мысленно недоумевал он. – Стоило попасть под дождь – и нá тебе, сразу расклеился».

Вдруг за дверью кто-то кашлянул, потом она резко распахнулась, и вместе с дождем и ветром в комнату ворвалась высокая мужская фигура.

========== 65-66 ==========

65.

Это он. Конечно же, он. Это может быть только он…

В глубине души Су И горько рассмеялся сквозь слезы: «Эх, Ваньянь Сюй, Ваньянь Сюй! Неужели ты до сих пор не можешь избавиться от своих чувств? Пришел в такую бурную ночь… Ты же император и должен прежде всего заботиться о делах государства, а кроме того, беречь собственное здоровье. Как быть, если подхватишь простуду, если заразишься от меня? Ты… Неужели мой долг перед тобой еще недостаточно велик? Теперь… мне на плечи ляжет еще бóльшая тяжесть».

Сильная мужская рука коснулась его лба, и Ваньянь Сюй тихонько пробормотал, словно обращаясь к самому себе:

– Да, слишком горячий.

Император вздохнул и заметил, что Су И по-прежнему лежит с закрытыми глазами, хотя непонятно, спит он или притворяется спящим. Между ними столько всего произошло! Если бы им пришлось теперь открыто взглянуть друг другу в лицо, это лишь вызвало бы неловкость и принесло обоим новые страдания.

Под мышкой император принес свернутое покрывало из волчьих шкур. Оно немного отсырело под сильным дождем, и Ваньянь Сюй бережно укрыл Су И так, чтобы подмокшие края свисали, не касаясь тела. Затем он поднялся, достал из-за пазухи мешочек с травами и высыпал в обнаруженную на столе чашку. В углу комнаты отыскался фарфоровый кувшин с холодной колодезной водой. Ваньянь Сюй снова вздохнул. Ничего не оставалось, кроме как зажечь жаровню. Он бросил взгляд на кровать, но Су И по-прежнему не шевелился, и тогда император понял, что тот намеренно избегает встречи лицом к лицу. Ваньянь Сюй терпеливо дождался, когда вода закипит, заварил лекарство и поставил чашку в изголовье кровати.

Он наклонился и пристально вгляделся в бледное изможденное лицо. Внутри всё сжалось от такой боли, словно на сердце плеснули кипящим маслом. Ну почему, несмотря ни на что, чувства никак не остынут? Будь то горькая обида или жгучая ненависть – почему, стоит разразиться непогоде, всё вытесняет тревога: как там Су Су?

– Су Су, если бы ты только… Если бы ты только признал… только признал, что был не прав… Я бы никогда не оставил тебя, – едва слышно прошептал он «спящему» Су И.

Ваньянь Сюй прекрасно знал, что его упрямый возлюбленный никогда не склонит головы. Император прекрасно знал, что этими словами открыто проявляет слабость и позорит себя. И всё же он по-прежнему цеплялся за безумную надежду, что искренняя любовь когда-нибудь растопит сердце Су И. Если бы тот сделал хоть шаг, хоть маленький шаг навстречу! Тогда перед лицом министров двора и вдовствующей императрицы Ваньянь Сюй попытался бы выступить в его защиту – и пусть бы пришлось оспаривать очевидное вопреки всякой логике и здравому смыслу. Император никак не желал расстаться с этой розовой мечтой, даже рискуя навлечь на себя насмешки и презрение Су И. Он готов был на всё.

Глаза Ваньянь Сюя светились надеждой, но в лице Су И не дрогнул ни один мускул, и взгляд императора постепенно угас, надежда покинула его сердце. Ха-ха, должно быть, он слишком упорствует, чрезмерная навязчивость уже становится смешной. Пожалуй, бесчувственный, неподвижный Су И оказывает ему немалую услугу, помогая сохранить лицо – а ведь мог бы вскочить и осыпать забывшего о достоинстве императора градом колкостей. Если так, лучше уж считать, что Су И, вымокнув в ненастье, заболел и погрузился в глубокий сон…

Так он продолжал убеждать и обманывать самого себя, пока и впрямь не поверил, что Су И крепко спит. Лишь тогда Ваньянь Сюй осмелился хоть чуть-чуть дать волю страстным желаниям. Медленно, очень медленно он придвинулся ближе, склонился к этим алым губам, которых не касался уже целую вечность, и, наконец, запечатлел на них невесомый поцелуй – словно стрекоза робко тронула крылышком водную гладь. И сразу же в смятении отпрянул. Довольно, хватит уже! Пусть он не может позволить себе ласку, пусть он не может полностью отдаться страсти, но теперь он знает, что вкус алых губ остался прежним – это всё те же сладкие, желанные уста, о которых он грезит во сне.

Ваньянь Сюй резко встал и негромко произнес:

– Прости, Су Су, это всё, что я могу для тебя сейчас сделать.

Император, не оглядываясь, покинул комнату – он опасался, что, если задержится хоть на миг, по щекам хлынут горькие слезы.

Одинокая тень нырнула в пелену дождя, и створки ветхих деревянных дверей с шумом захлопнулись. Су И открыл глаза. Крупные капли медленно катились по его лицу. При слабом свете свечи он взволнованно пожирал глазами чашку с лекарством, что стояла в изголовье кровати и всё еще исходила горячим паром. Затем провел рукой по теплому волчьему меху и тихо сказал:

– Этого довольно, Ваньянь*, этого вполне довольно. Су И ни о чем не жалеет, ведь у него есть ты. – Он приподнялся и одним глотком выпил лекарство, потом улыбнулся сквозь слезы и добавил: – Я постараюсь заботиться о себе, буду держаться за жизнь обеими руками. Стану использовать малейшую возможность, чтобы хоть одним глазком взглянуть на тебя – до тех пор, пока… пока не пробьет мой час и не настанет время уйти.

***

Опавшие лепестки уплывали по реке времени, унося с собой память о счастливых временах, которых уже не вернуть. Вскоре дохнула холодом зима. Целый день с утра валил снег; уже настала ночь, а между небом и землей в плавном танце кружились и кружились легкие белые хлопья. Вдовствующая императрица, Ваньянь Сюй и его маленький наследник очень любили такие зимние деньки, особенно им нравилось созерцать алые лепестки сливы на ослепительном снежном ковре.

Как-то раз Император и Ваньянь Шу зашли в резиденцию вдовствующей императрицы, чтобы справиться о ее здоровье, и надо же было случиться, что в это время там оказалась благородная госпожа Инь и другие императорские наложницы, занятые всевозможными развлечениями. Вдовствующая императрица пребывала в превосходном расположении духа и обратилась к сыну:

– Я только что узнала от госпожи Инь, что красная слива в императорском саду уже начала распускаться. Завтра мы решили провести там целый день. Я отправила слуг навести в павильоне порядок, чтобы мы могли всласть полюбоваться цветами, выпить вина и послушать занимательные истории. Не правда ли, прекрасная идея? Что вы оба об этом думаете?

– Как скажет матушка-императрица, так мы и поступим, – с улыбкой ответил Ваньянь Сюй.

Вдовствующая императрица обрадовалась еще сильнее, но тут краем глаза заметила, что наследник Шу застыл у окна и пристально смотрит в одну точку. Она невольно рассмеялась и воскликнула:

– Шу-эр, ты же всегда любил развлечения и забавы! Узнав о планах на завтра, раньше ты бы первым начал скакать тут от счастья. Да что с тобой сегодня такое? Или отец-император заставил тебя так много учиться, что уже и сил не осталось?

Ваньянь Шу вышел из оцепенения и обернулся.

– Бабушка-императрица, кто тебе сказал, что я не радуюсь? – принужденно рассмеялся он. – Нет, отец-император не заставлял меня слишком много учиться. Если достопочтенная бабушка счастлива, так и внук ее доволен. Завтра целый день будем вместе слушать всякие истории – правда, здорово? Только вот… Эх, слишком уж холодно на улице, лучше бы слегка потеплело.

Тут наложница Инь тихонько хихикнула:

– Его Императорское Высочество наследник, конечно же, сразу обрадовался. Просто в такой трескучий мороз он только и делает, что беспокоится об одном человеке. Нет, я далека от того, чтобы упрекать Его Высочество. Но, что бы там ни было в прошлом, теперь этот человек просто ничтожный слуга. Стоит ли он подобной заботы?

И вдовствующая императрица, и Ваньянь Сюй сразу же поняли, о ком идет речь. Им ничего не оставалось, кроме как пропустить слова наложницы мимо ушей. Но, что касается наследника, госпожа Инь нанесла ему удар в самое чувствительное место, и его смущение мгновенно переросло в гнев. Ваньянь Шу никогда не забывал и не прощал обиды. Он понимал: наложница набралась такой наглости, поскольку уверена, что в присутствии вдовствующей императрицы и Ваньянь Сюя он не осмелится дать ей открытый отпор. Но как можно стерпеть подобные нападки и не ответить? Хорошенько пораскинув мозгами, Ваньянь Шу хитро прищурился: в голове у него созрел блестящий план.

66.

С холодной усмешкой Ваньянь Шу заговорил:

– С чего матушка-наложница всё это взяла? Да, я беспокоился: погода вон какая холодная, пастухам на севере нашей Цзинь Ляо приходится нелегко. В будущем я взойду на трон, а потому с детства должен по мере сил заботиться о государственных делах. Мне не так повезло, как моей матушке-наложнице. Всё, что ей нужно – добиться расположения отца-императора и бабушки-императрицы. А потом можно жить в свое удовольствие и не забивать себе голову всякими пустяками. Кстати говоря, теперь матушка-наложница – первый человек в гареме, так что ей тоже следует думать о народе. А все знают, что она только ест, пьет и веселится. Хм-хм, если уж вы упомянули бывшую императрицу, тогда я тоже скажу про него пару слов. Если бы… если бы он был здесь, думаете, он бы тоже чихать хотел на беды простых людей? Может, он и затевал измену против государя, но, что касается заботы о народе – тут вы ему и в подметки не годитесь.

Наложница Инь лишилась дара речи. Вдовствующая императрица улыбнулась:

– Шу-эр у нас, как всегда, остёр на язык. Твоя матушка-наложница всего лишь отпустила безобидное замечание, а ты уже развоевался. Ладно, хватит! Тот человек виновен в тяжком преступлении, нечего о нем и вспоминать. – Она заключила любимого внука в объятия и продолжила: – Но как приятно видеть, что Шу-эр принимает близко к сердцу нужды простого народа! Наконец-то мой внучок вырос! По этим мудрым речам я понимаю, что в будущем ты достигнешь не меньше, чем твой отец-император. – Она повернулась к Ваньянь Сюю: – Почему это ты вечно жалуешься, что Шу-эр только играет да проказничает? Посмотри, разве он не прекрасный наследник трона?

Слова Ваньянь Шу всколыхнули прежнюю тоску в сердце императора. Услышав вопрос вдовствующей императрицы, он усилием воли взял себя в руки и рассмеялся:

– Да уж! Матушка-императрица так любит своего внука, скоро совсем избалует. Ни закон, ни веления Неба будут ему не указ.

Он бросил взгляд на сына и увидел, что тот повернулся к наложнице Инь. Император понял, что у наследника еще осталась в запасе пара-тройка хитроумных трюков. Но мальчик так искренне скучал по Су И, что Ваньянь Сюй не мог не разделять его чувства. Поэтому, зная, что сорванец нарочно дразнит наложницу Инь, чтобы сорвать на ней дурное настроение, император не стал ему препятствовать. Напротив, он с улыбкой занял место в рядах зрителей.

И действительно, наследник Шу тут же пошел в новую атаку:

– Бабушка-императрица, что толку просто беспокоиться да переживать? Да, пастухам на севере сейчас приходится ой как туго, весь скот может погибнуть от мороза. Что им тогда делать, как дальше жить? – Он спрыгнул с коленей вдовствующей императрицы и продолжил: – Бабушка-императрица, мне в голову пришла отличная идея! Мы можем выделить деньги, чтобы они построили теплые загоны для скота. Ведь для пастухов самое ценное – их скот. Если мы спасем животных от холода, эти люди смогут жить, работать, и торговать. – Наследник повернулся, в оба глаза уставился на наложницу Инь и пару раз звонко хихикнул. – Я знаю: после того как отец-император перенес столицу в Доуянь, он снизил налоги. В казне хватает серебра, только оно может пригодиться на случай войны или еще каких бедствий. Нет, всё же не стоит сейчас опустошать казну. Но отец-император пожаловал матушкам-наложницам множество драгоценностей свергнутой династии. Почему бы нам их не продать? Тогда денег точно хватит, чтобы помочь пастухам. Ну и раз уж это моя идея, буду первым. Отец-император подарил мне тушечницу и кисть, которыми пользовался сам «бог каллиграфии» Ван Сичжи**. Так вот, я готов пожертвовать их для блага народа. Хи-хи, это моя самая большая драгоценность, она одна стоит нескольких городов***! Матушкам-наложницам тоже не следует жадничать!

Итак, наследник решительно изложил свой блестящий план и тут же приступил к его выполнению. Все наложницы как одна побледнели и изменились в лице. Конечно же, для этих женщин блестящие побрякушки были дороже всего на свете. Однако вдовствующая императрица похвалила и поддержала внука:

– Это поистине благое дело! Я с радостью внесу свой вклад.

И она взяла в руки корону, украшенную пятью фениксами и длинными жемчужными нитями.

Добившись цели, Ваньянь Шу довольно рассмеялся. Императора же выходка сына одновременно и рассердила, и позабавила. Он прекрасно знал, что маленький хитрец ни во что не ставит «четыре драгоценности рабочего кабинета»**** и счастлив, что представилась возможность избавиться от двух из них. Кроме того, этот негодник только и делал, что носился по дворцу и везде совал свой нос, поэтому все драгоценности в покоях наложниц знал наперечет. Если он возьмется за дело всерьез, бедняжки скоро половины сокровищ не досчитаются…

Император взглянул на наложницу Инь и увидел, что она едва сдерживает слезы. Он невольно вздохнул про себя и подумал: «Когда речь идет о заботе о подданных, кто может сравниться с моим Су Су? Если бы он всё еще оставался императрицей, то непременно порадовался бы, что Шу-эр думает о простом народе, и с готовностью пожертвовал бы всё, что имеет. Увы, в сердце его есть место только для других людей! Хотел бы я, чтобы он хоть немного позаботился и о себе, как эти наложницы. Вот бы он хоть на время позабыл о народе и постарался добиться моего расположения. Но что поделать, это злая насмешка судьбы: никогда мой Су Су не станет сам искать моей благосклонности».

Свершив свою месть, Ваньянь Шу немного развеял душевную тоску и повеселел.

– Бабушка-императрица, может быть, нужно еще что-нибудь подготовить к завтрашнему дню? – спросил он. – Тогда ваш внук пойдет и отдаст слугам распоряжения.

Вдовствующая императрица покачала головой. Тогда мальчишка в порыве радости умчался прочь и даже не остановился, когда император крикнул ему вслед:

– Оденься потеплее!

Ваньянь Сюй велел Цзы Нун отправиться вслед за сорванцом. Оглянувшись, Ваньянь Шу увидел, что девушка и впрямь наступает ему на пятки. Она покачала головой и улыбнулась:

– Наследник, не спешите так! Подождите вашу покорную служанку!

Вскоре они вместе дошли до большой красной сливы и увидели, что из многих тысяч цветков некоторые уже начали раскрывать лепестки, другие же пока стыдливо прячутся в бутонах. На фоне сверкающих белых снегов они являли глазу зрелище неземной красоты.

Наследник Шу весело рассмеялся:

– Завтра бабушка-императрица увидит эту картину, вот она порадуется!

Он вошел в маленький павильон, где хлопотали дворцовые служанки и евнухи, накрывая столы и расставляя стулья. Приготовления к завтрашнему дню шли полным ходом.

Ваньянь Шу так и сиял в предвкушении праздника, как вдруг снаружи раздался голос:

– Что ты здесь делаешь?

Другой, хорошо знакомый голос ответил:

– Третьего дня отправили в прачечную занавеси, они уже выстираны и поглажены – пожалуйста, проверьте.

Сердце наследника Шу подпрыгнуло и застряло в горле. Они с Цзы Нун обменялись быстрыми встревоженными взглядами. Помедлив в нерешительности, Ваньянь Шу стремительно выбежал из павильона, но увидел, что Су И уже довольно далеко. Среди бесконечных снегов, в этом царстве зимней стужи его силуэт, словно окутанный вечным холодом, выглядел особенно одиноким и потерянным.

Ваньянь Шу молча провожал его глазами, потом велел Цзы Нун:

– Возьми в доме блюдо с закусками и отнеси ему. В такой морозный день ему, должно быть, нелегко… Идет еле-еле… – Глаза наследника наполнились слезами, он медленно отвернулся.