Текст книги "Пленник императора (ЛП)"

Автор книги: Li Hua Yan Yu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Взглянув на его пылающее лицо, Ваньянь Сюй развеселился:

– Су Су, что это у тебя на уме, а? Может, нам лучше перебраться в купальню и вспомнить старые добрые деньки?

И тут наконец Су И не выдержал. Душа его переполнилась гневом и горечью. Задыхаясь, из последних сил сдерживая слезы, он выдавил:

– Ты… Сколько ты еще будешь надо мной издеваться? Если невтерпеж – действуй, не тяни, а я… я представлю, что уже умер, – и действительно, волевым усилием он заставил себя застыть без движения.

Упреки попали в цель – сердце Ваньянь Сюя сжалось от острого чувства вины. Он поспешил успокоить супруга, словно обиженного ребенка:

– Ну, тише, тише! Всё, молчу. Но ты должен немного расслабиться, а то весь как натянутая тетива. Так тебе будет очень больно. Ну же, давай помогу.

Протянув руку, он пробрался пальцами в укромное местечко между ягодиц Су И, нащупал нежные складки и начал осторожно ласкать и поглаживать тугое колечко мышц, преграждающее путь в заветный узкий туннель.

38.

Странное томление, волна за волной, растекалось от чувствительного местечка между ягодиц по всему телу. Су И намертво вцепился в расшитое покрывало – так, что костяшки пальцев побелели. Как же… Как это возможно?.. Почему достаточно потереть и погладить там, чтобы каждую клеточку начал пожирать неугасимый огонь, чтобы даже сердце сладко замирало при одном движении ловкого пальца?

«Неужели… неужели я от рождения наделен таким развратным телом? – думал Су И. – Стоит другому мужчине… и оно… оно отвечает, а я ничего не могу поделать!»

От этой мысли он пришел в такой ужас, что утратил способность здраво рассуждать и, убитый горем, впал в оцепенение. Он ненавидел и презирал собственное тело, клял себя за то, что не сумел использовать единственный шанс навсегда избавиться от страданий. Если бы в тот день он действовал быстрее – хоть немного, хоть на пару мгновений, – он бы разделил судьбу Великой Ци и покинул этот мир, ничем не запятнав свою честь. Тогда бы ему не пришлось испытать всю горечь унижения на брачном ложе.

Внезапно в голову пришла мысль о том, что император молод, здоров и крепок телом, в его распоряжении огромный гарем с тысячами наложниц. Конечно, Ваньянь Сюй еще в юности овладел искусством любовных игр, давно проторил дорогу в сад наслаждений, что и демонстрировал теперь молодому супругу. Су И в сравнении с ним – всё равно что зеленый юнец в сравнении с признанным мастером боевых искусств. В этом состязании он заведомо обречен на поражение и может лишь сдаться на милость победителя. Все мышцы его словно судорогой свело, а белоснежные зубы искусали губы в кровь.

Подняв взгляд, Ваньянь Сюй озадаченно протянул:

– Надо же – пытаюсь помочь тебе расслабиться, а ты, напротив, весь сжался в комок… Как это понимать? Похоже, выхода нет – без особого средства не обойтись.

С этими словами он встал и направился к шкафчику у изголовья кровати. Открыв один из выдвижных ящиков, император достал шкатулку с двумя отделениями, выточенную из полупрозрачного зеленого нефрита. Он набрал на кончик пальца немного ослепительно белой мази и вернулся к супругу, чтобы увлажнить и расслабить заветный вход.

Су И между тем уговаривал себя не придавать его манипуляциям особого значения. В конце концов, это всего лишь тело – плоть и кровь. Но едва скользкий от мази палец дотронулся до срамного места, которое неприлично называть иначе как розовой хризантемой, Су И невольно сжался, стараясь защитить ее стыдливую сердцевинку. Это не помогло: мизинец Ваньянь Сюя осторожно, но настойчиво внедрился внутрь, описывая медленные круги. После того, как с трудом удалось немного расширить узкий проход, туда проскользнул средний палец, смазывая внутренние стенки снадобьем из драгоценной шкатулки. Взглянув на супруга, император увидел, что его лоб покрылся потом, лицо побагровело от боли и стыда, а истерзанные губы сочатся кровью. Однако упрямый Су И не издал ни звука.

Ваньянь Сюй с нежным сочувствием провел пальцами по этим тонким губам и тихо сказал:

– Су Су, не надо так! Любовные игры столь же естественны, как небесные законы и земные стихии. Чего тут стыдиться? Если твой разум и сердце противятся, можешь возложить всю вину на меня – ведь это я тебя заставил, в конце-то концов. Мазь, которую я применил, увлажнит твой вход, чтобы ты мог впустить меня. Она же слегка возбуждает желание. Иначе ты так и будешь пытаться держать всё под контролем, а это только навредит и телу твоему, и духу.

Он говорил, а Су И чувствовал, как внутри возникает и усиливается странный жгучий зуд, и вскоре его чресла охватило неуемное пламя.

Император наблюдал, как лицо супруга наливается сочным багрянцем, а та часть тела, которую застенчиво именуют нефритовым стержнем*, приподнимается, мало-помалу наполняясь желанием и силой. Воспользовавшись моментом, Ваньянь Сюй накрыл ладонью небольшой аккуратный ствол. Су И не сумел сдержаться, и с губ его сорвался страстный протяжный стон. Император возликовал и принялся рьяно ласкать рукой дарующий наслаждение драгоценный стебель. Однако, против ожидания, упрямый супруг не проронил больше ни звука, только снова зажмурил глаза. Казалось, всё тело Су И покрыто тонким слоем мерцающей розовой пудры. Он распалился так сильно, что в глазах заблестели слезы – и при этом ни в какую не желал хоть немного расслабиться.

Ваньянь Сюй накрыл губы супруга своими. Два ряда жемчужных зубов расступились, впуская язык. Когда тот всласть нарезвился, исследуя самые потаенные уголки рта, губы императора не спеша направились вниз, к изящным ключицам, по гладкой груди спустились к твердым и темным, как спелые вишни, соскам и, наконец, добрались до чувствительного пупка, где зубы оставили крошечные метки страсти.

– Ах… ах… ах… ах… – послышались короткие стоны, и Ваньянь Сюй ощутил, как тело возлюбленного забилось в его руках. Особенно энергично задергался член, заливая пальцы императора липким и горячим.

Ваньянь Сюю не понадобилось опускать взгляд, чтобы понять, что произошло. Он поднял испачканную руку и с довольной ухмылкой предъявил супругу:

– Су Су, тебе когда-нибудь приходилось видеть собственный нектар? Сразу ясно: ты такой неопытный, всего пара движений – и готово! Думаю, ты даже не умеешь помочь себе своей же рукой.

Су И уже давно хотелось провалиться сквозь землю, а услышав эти слова, он почувствовал такой жгучий стыд и отвращение к самому себе, что сердце чуть не разорвалось от отчаяния. Он в который раз зажмурился изо всех сил, пытаясь избавиться от мучительных переживаний – так страус, завидев опасность, прячет голову в песок. Правда, в глазах влюбленного императора это лишь добавило Су И очарования. Но сам Ваньянь Сюй, который так долго ласкал стройное тело и бархатную кожу супруга, больше не мог держать в узде собственную страсть. Не будь его возлюбленный девственником, мощный член императора давно бы силой ворвался внутрь, не считаясь с помехами и препятствиями. Прожив на свете почти три десятка лет, Ваньянь Сюй ни к кому еще не проявлял такой заботы и участия. В этот момент его искренне волновало благополучие Су Су. Император не только примирился с тем, что до сих пор не смог утолить собственную жажду, но и пребывал на верху блаженства. Только тогда и начинаешь понимать, что такое любовь, когда она полностью сведет тебя с ума.

Раздвинув ноги супруга, Ваньянь Сюй обнаружил, что бутон розовой хризантемы еще не распустился, а лишь слегка приоткрыл лепестки. Под действием возбуждающего зелья нежная сердцевинка соблазнительно трепетала.

Понимая, что в первый раз девственнику не избежать мучительной боли, император использовал достаточно легкое снадобье, чтобы немного усилить страстное влечение и смягчить боль. Средство это не могло ни причинить телесного вреда, ни заставить человека забыть от вожделения самого себя и превратиться в похотливого безумца. Однако Су И по-прежнему чувствовал нестерпимое жжение. Средоточие этого жара находилось в том самом узком туннеле, куда так стремился Ваньянь Сюй. Оттуда словно горячая лава растекалась по всему телу. Казалось, там, внутри, непрестанно снуют полчища муравьев; время от времени накатывала приятная истома, но изнуряющий зуд тут же возвращался с новой силой, и желание потрогать и почесать зудящее место становилось невыносимым. Как только оно достигло пика, Су И почувствовал, что внутрь проталкивается твердый гладкий предмет и адское жжение тут же начинает стихать.

39.

Больше всего Ваньянь Сюй опасался причинить лежащему под ним мужчине боль. Он нежно поцеловал Су И в лоб, потом в кончик носа, затем в алые губы – и принялся покрывать поцелуями бархатистую шею, округлые плечи, изящные ключицы и, наконец, темные вишенки сосков. Искреннее и глубокое чувство неразрывными узами привязало императора к его бывшему пленнику. Эти медленные изысканные ласки, эти упоительные поцелуи дарили Су И ни с чем не сравнимое умиротворение, погружали в сладкую негу. Полностью отдаться наслаждению мешало лишь назойливое жжение внизу. У самого входа оно немного поутихло – облегчение принес тот самый «нефритовый жезл», – зато в глубине теперь полыхало с удвоенной силой. Мучительно хотелось заполнить внутреннюю пустоту, жестким трением потушить бушующее пламя… Но как можно было высказать такую бесстыдную просьбу вслух?

Разум Су И продолжал упорствовать, в то время как тело обрело собственную волю, нимало не заботясь о чести и добром имени хозяина. Внезапно молодой супруг ощутил мощный толчок, и твердый ствол Ваньянь Сюя проник немного дальше. Су И захотелось пойти и удавиться. Он тотчас подался назад, но это лишь усилило трение.

Император и без того из последних сил сдерживал страстное желание рвануться вперед.

– Су Су, не двигайся! – громко простонал он.

Более не владея собой, Ваньянь Сюй поднял ноги супруга и положил на свои плечи. Устранив все препятствия, отбросив всякие сомнения, он решительно ринулся в атаку и с резким выдохом скользнул в тесный туннель до половины.

Су И пронзила резкая боль.

– А-а! – вскрикнул он, но тут же почувствовал, как мучительный зуд отступает, боль растворяется в сладком томительном чувстве, а тело помимо воли сводит судорогой наслаждения. Молодой супруг ударился в панику и, пинаясь напропалую, потребовал: – Ваньянь Сюй… вниз… опусти ноги вниз!

Император прижал его к кровати и вошел еще немного глубже.

– Су Су, мои ноги и так внизу, – с невинной улыбкой ответил он. – Куда же их еще опустить? Предлагаешь проделать в кровати дыру, чтобы встать на пол? Кстати, имей в виду: в такой позе ощущения будут намного ярче. Я помню: сегодня твой первый раз, поэтому не хотелось бы переусердствовать. В будущем, когда ты войдешь во вкус и нам захочется разнообразия, мы непременно испробуем и это блюдо. А ведь есть еще множество разных позиций: я могу взять тебя сзади, или ты сядешь на меня сверху, или придумаем что-нибудь еще… Хочешь открыть для себя сотни маленьких радостей, сотни тонкостей и приемов, отведать сотни деликатесов?

Эти игривые речи так взбесили Су И, что он почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Ваньянь Сюй придрался к неудачной фразе и намеренно вывернул его слова наизнанку, чтобы в очередной раз поиздеваться всласть. Молодой супруг отвернулся и решил пропустить насмешки мимо ушей, но тут огромное, разбухшее мужское естество, заполнившее его изнутри, коснулось какой-то невероятно чувствительной точки. Су И показалось, что там взорвалась шаровая молния, разбрызгивая раскаленные капли по всему телу. Он содрогнулся с головы до пят, а давно уже стоявший колом член снова выстрелил струйкой белесой жидкости прямо на живот и грудь императора.

Су И ошарашенно уставился на собственный непокорный орган, не желая, не смея поверить в то, что произошло. Он… он снова выплеснулся, и на этот раз… на этот раз без помощи партнера, который и пальцем не прикоснулся к нему. Небеса… как же… как же так?..

– Ваньянь Сюй, я… я и впрямь родился… грязным извращенцем, – дрожащим голосом прошептал совершенно убитый Су И, глядя на императора глазами, полными ужаса и безнадежной мольбы.

Эти глаза затуманились, утратили живой блеск, а в уголках блеснули крупные капли влаги. Ваньянь Сюй прекрасно знал, что Су И всегда гордился своей безупречной выдержкой. Знал он и то, чего молодой супруг пока еще не понял: когда двое предаются любовным утехам, тело само отзывается на ласки. Теперь же Су И явно изводил себя упреками в слабоволии.

Император поспешил утешить растерянного супруга:

– Нет, нет! Ничего подобного! Су Су, ты просто кое-чего не знаешь. Внутри у каждого есть особенно чувствительное место. Как только его коснется мужской орган, человека охватывает безграничное наслаждение. Не то, что простой смертный – даже монах не устоит. Поэтому не стоит себя казнить. Если я солгал, пусть меня покарают Небеса, пусть молния поразит меня на этом самом месте! Не веришь – спроси у кого-нибудь еще. Эх, Су Су, даже философ Мэн-цзы и тот говорил: «Голод и похоть даны нам природой». Почему же ты считаешь любовные игры чем-то грязным и непристойным?

Су И с недоверием рассматривал Ваньянь Сюя, человека, который после брачной ночи станет его законным супругом. В этот миг, сгорая от невыносимого стыда, он почему-то вспомнил слова своего доброго друга, Сюй Цзиньхуа: «По душе оно тебе или нет, лучше всего – вдохни поглубже и отпусти сердце на волю, позволь себе просто наслаждаться жизнью, не жалея о прошлом». Неужели всё так просто? Следовать за желаниями, утонуть в них или покорно плыть по течению – и ни о чем не думать? Попасть в плен – не позор, разрушить чужую страну – не подлость… Неужели так легко отказаться от убеждений? Разве это возможно? Как вырвать из сердца собственные чувства? Но… но почему всё труднее справиться с предательским телом, соединенным в одно целое с телом заклятого врага?

Ваньянь Сюй губами осушил слезы в уголках его глаз и нежно прошептал на ухо:

– Су Су, маленький проказник, я больше не в силах терпеть!

Император подался вперед, пока внушительный член не вошел на всю длину, и начал медленно, плавно двигать бедрами. Вскоре он почувствовал, что узкий проход немного растянулся, и принялся вбиваться в него всё быстрее, резче, грубее, до самого упора. Опочивальню наполнили отчетливые шлепки плоти о плоть вперемежку со сдавленными всхлипами и стонами.

Всё тело Су И сгорало в неистовом пламени. Казалось, его внутренности раз за разом пронзает насквозь безжалостное копье. Даже мягкие округлые ягодицы не избежали яростной атаки: два тяжелых, налитых мешочка при каждом толчке с силой ударялись о них. Тонкая струйка крови змеилась по бедру, словно красная нить судьбы, соединяя супругов навеки. К своему полному отчаянию, Су И начал замечать, что даже острая боль не может заглушить не менее острого наслаждения, которое против воли поднимается из глубин и накатывает неотвратимо, как морской прилив. Казалось, он с головой погружается в пучину отвратительных, порочных желаний, и вынырнуть на поверхность ему уже не дано.

Тело его очутилось в полной и безраздельной власти Ваньянь Сюя, словно сорванный с дерева осенний лист, что несется по воле ветра неведомо куда. Каждый мощный толчок поднимал его и опускал вновь – так утлая лодчонка, застигнутая штормом, взбирается на гребень волны и стремительно падает в бездну.

_____

*Когда мы слышим выражение «нефритовый жезл (стержень, стебель)», нам сразу становится смешно. Вот уж заезженный штамп плохих любовных романов! Однако в Китае каждая метафора имеет свой смысл, и чаще всего – не один. Нефрит считается символом жизни, средоточием космической силы, энергии, власти и относится к мужскому началу – ян. Нефритовый жезл нам представляется длинной зеленой каменюкой. Хотя на самом деле видов и оттенков нефрита огромное множество, и самым ценным из них в Древнем Китае считался белый хэтяньский нефрит, который добывается в предгорьях хребта Кунь Лунь (на северо-западе Китая), в районе Хотан, или Хэ Тянь. Там течет одноимённая река, на берегах которой находят гальки белого нефрита. Такой нефрит больше похож не на мертвый камень, а на живую плоть. На вид он кажется очень твёрдым, но если взять его в руки, возникает ощущение, что он теплый и очень мягкий, как будто держишь в руках кусок масла. В воде нефритовая галька становится невероятно скользкой. Ничего не напоминает?

«Нефритовый стержень» – типичное китайское выражение, обозначающее мужской половой член. Оно широко применялось еще в трактате Ли Тунь Сяня, знаменитого врача и большого специалиста в любовных играх (7 век н.э., между прочим):

«Он ударяет своим нефритовым стержнем взад и вперед короткими и медленными ударами внутри наружних органов, как фермер готовит почву для поздней посадки».

Нефрит издавна служил особым материалом для изготовления предметов фаллического культа, именно в Китае были обнаружены древнейшие в истории фаллоимитаторы из нефрита, которым более пяти тысяч лет. Подобные игрушки использовались как мужчинами, так и женщинами. Богатым и знатным мужчинам, у которых было множество жен и наложниц, было трудно удовлетворить каждую. Чтобы дамы не смотрели на сторону и чтобы сохранить силы, мужчины умело пользовались нефритовыми изделиями. Также и дамы не упускали возможность развлечься в отсутствии мужа – в музее можно увидеть двусторонние нефритовые фаллоимитаторы, предназначенные как раз для этой цели.

========== 40-42 ==========

40.

Су И совершенно утратил счет времени. Ему казалось, что он умирает – так мучительно тяжело было противостоять накатывающим волнам удовольствия. Загнанный в ловушку, разрываясь между моральными принципами и желаниями плоти, он обессилел от внутренней борьбы и словно со стороны слушал прерывистые стоны, сдерживать которые больше не хватало сил:

– Ах-ах-ах… м-м… оу-у…

Развратные звуки сами собой рвались с губ, словно он сыпал непристойностями на каком-то неведомом пошлом языке. Наконец, на вершине наслаждения, всё завершилось громким протяжным криком, перешедшим в сладкий удовлетворенный всхлип. Су И никак не мог поверить, что эти звуки издавал он сам.

Его дрожащие, сомлевшие ноги всё еще опирались на плечи Ваньянь Сюя, и, если бы тот не поддерживал супруга за бедра, давно бы соскользнули вниз. Впервые в жизни Су И обнаружил, что он далеко не такой сильный, каким себя представлял. Он даже не мог удержать под контролем собственные, присущие каждому человеку чувства: восторг и злость, радость и печаль. Нарушил данное самому себе слово оставаться равнодушным, как бы настойчиво ни домогался его Ваньянь Сюй. Мало того – вместе с жестокой болью испытал и головокружительное удовольствие. Муки совести едва не свели Су И с ума, но в этот момент внутрь хлынула густая горячая струя – это император щедро поделился с ним любовным нектаром, наполнив слегка расслабленный, но по-прежнему узкий тайный проход.

На мгновение в опочивальне воцарилась тишина. В окно пробрался луч заходящего солнца, и комната заискрилась таинственными бликами, превращаясь в роскошный сказочный чертог. Измотанные усердными трудами, оба супруга жадно ловили ртом воздух. Ваньянь Сюй улегся на постель, нежно заключил Су И в объятия и виновато спросил:

– Су Су, я причинил тебе боль, да? Эх, поначалу я твердо намеревался сдерживаться, но в конце концов не устоял. Сам не понимал, что творю, просто никак не мог остановиться, так хотелось…

– Не надо… – дрожащим голосом прервал его бледный как смерть Су И. – Прекрати… Умоляю, молчи, не надо…

Император замолчал, поняв, что супруг всё еще не снял с души камень и винит себя во всех грехах. Опустив взгляд, он заметил на белоснежных бедрах Су И следы крови, и сердце его упало. Однако увидев, как из маленького отверстия медленно сочатся беловато-розовые густые капли, он поневоле пришел в тихий восторг. Вот оно – его собственное семя, которым он наполнил тело супруга. Эта мысль принесла ни с чем не сравнимую радость: наконец-то возлюбленный Су Су принадлежит ему целиком, без остатка!

В этот счастливый миг Ваньянь Сюй снова ощутил тяжесть в паху, и его мощный ствол, словно обретя собственную волю, решительно поднялся во весь немаленький рост. Оба супруга лежали совсем близко, прижавшись друг к другу обнаженными телами, и Су И мгновенно уловил, что происходит. Он испуганно отпрянул, напоминая загнанного в угол крольчонка, которого преследует гончая, и император, умилившись, проникся к нему еще большей нежностью и сочувствием. Усилием воли погасив разгорающееся пламя страсти, Ваньянь Сюй заключил супруга в кольцо сильных рук и принялся ласково утешать:

– Су Су, не бойся, это же твой первый опыт любовных игр, я не собираюсь так скоро требовать продолжения. – Он помог Су И приподняться и добавил: – Ты, должно быть, совсем выбился из сил: весь в поту, да еще… это… эта… в общем, кровь. Давай-ка я отнесу тебя в купальню и хорошенько вымою.

Су И поначалу лишился дара речи. Он долго молчал и наконец сумел пробормотать:

– Я… я могу помыться сам.

Император поднял его на руки и расхохотался:

– Так уж и сам? Боюсь, тебе сейчас не хватит сил даже до купальни добраться. Не спорь, пойдем вместе. Заодно проверю, нет ли у тебя там серьезных повреждений. Мы же с тобой теперь супруги, чего тут стесняться? Хоть ты и застенчив, как юная девица, но делать нечего, придется привыкать.

С этими словами Ваньянь Сюй потащил свою ношу в роскошную купальню, посреди которой находился огромный бассейн. Стены и пол, выложенные драгоценным нефритом, отливали мягким зеленоватым свечением. Высокий потолок подпирали беломраморные колонны, инкрустированные бесчисленными “лучистыми жемчужинами”* размером с голубиное яйцо. Картину дополняли богато расшитые занавеси, и всё это великолепие обрамляло простую, но элегантную чашу бассейна.

Ваньянь Сюй не смог удержаться от улыбки:

– А этот император Ци и впрямь умел наслаждаться жизнью. Надо же – превратить обычную купальню в райский уголок!

Едва эти слова сорвались с губ, он осознал, что для Су И они наверняка будут как нож в сердце, и поспешно прикусил язык.

Когда супруги спустились к воде, император увидел, что на поверхности плавает множество розовых лепестков – работа девушек, служивших еще при бывшем императоре Ци. В нос ударил насыщенный цветочный аромат. Ваньянь Сюй недовольно нахмурился:

– Это еще что такое?

– Это лепестки роз из императорского сада, – со всем почтением ответили служанки.

Ваньянь Сюй сердито хмыкнул, но потом милостиво кивнул:

– На этот раз пусть остаются. Но впредь – никаких лепестков. Ни Мы, ни Су Су их не любим. Тем более в купальне они совсем ни к чему – так недолго и привыкнуть к бездумной праздности. Мы не желаем жить, словно в кладовой, где все вещи завернуты в золотую бумагу. С помпезным убранством ничего уже не поделаешь, но на будущее имейте в виду: Мы не намерены тут предаваться излишествам, всё должно быть скромно и в меру. Нужна лишь чистая теплая вода, и этого довольно.

Услышав распоряжение императора, служанки послушно закивали и бросились убирать дорогие масла и кремы. Возле бассейна остались только зеркала, гребешки, полотенца и другие необходимые банные принадлежности.

Ваньянь Сюй обернулся, снова сгреб супруга в охапку и тихонько прошептал ему на ухо:

– Су Су, помнишь, как мы с тобой проводили время в дворцовых купальнях в Цзинь Ляо? Кто мог подумать тогда, что сегодня мы разделим на двоих эти прекрасные моменты близости? Увы! Признаю, в тот день я поступил с тобой слишком жестоко…

С этими словами он зачерпнул пригоршню воды и вылил на тело супруга, потом снова и снова, смывая грязь с его бедер. Лучики света, отражаясь от поверхности бассейна, играли на влажной гладкой коже, тело Су И словно сияло изнутри и от этого казалось еще более соблазнительным. Ваньянь Сюй не устоял и, воспользовавшись тем, что обессиленный супруг прислонился к его груди, украл с его губ пару мимолетных поцелуев. Затем, намереваясь перевернуть возлюбленного, нежно проворковал:

– Су Су, потерпи немного, позволь взглянуть, нет ли там каких повреждений. Заодно почищу тебя, чтобы всё вышло наружу. В противном случае тебе станет плохо с животом.

41.

Су И оторопело уставился на императора. Когда до него дошел смысл только что сказанных слов, он покраснел как вареная креветка, а изящные брови возмущенно сошлись к переносице. Сам не зная, откуда взялись силы, молодой супруг сумел оттолкнуть Ваньянь Сюя и решительно заявил:

– И не мечтай!

Император слегка пошатнулся и развел руками в примирительном жесте.

– Су Су, я ничего такого не имел в виду, – с легкой усмешкой ответил он. – Но там действительно лучше не оставлять… ничего, а то будешь потом сильно животом маяться. Ты же… ты же сам не сможешь всё как следует промыть… Если бы я задумал что-то другое, кто помешал бы мне сделать это еще на кровати в опочивальне? – С этими словами он сделал пару шагов вперед и снова заключил супруга в объятия. – Су Су, знаю, ты очень стеснительный. Но другого способа нет – если мы не хотим, чтобы твой живот пострадал, придется немного потерпеть.

Рука императора молнией метнулась вперед и поразила жизненно важные точки Су И. Тот застыл без движения. Ваньянь Сюй устроил голову супруга на своем плече – так, чтобы он случайно не нахлебался воды. Затем осторожно развел в стороны длинные стройные ноги, раздвинул мягкие половинки и увидел, что между ними всё опухло и покраснело, а внутри скопились липкие сгустки крови. Ваньянь Сюй бережно промыл расщелину между ягодиц руками, и кровь мгновенно растворилась в воде.

Император пристально рассмотрел маленькую дырочку, дарующую великое наслаждение. Подушечкой пальца он медленно обвел по кругу сжатое колечко мышц и сочувственно вздохнул:

– Бедняжка, так сильно всё опухло! Прямо сердце кровью обливается. Ну ничего, это с непривычки: вот повторим пару-тройку раз, станет гораздо легче.

Ваньянь Сюй потихоньку ввел в отверстие палец. Тот проскользнул без особого труда: внутри оставалось еще достаточно смазки и семени. Тут же белесая струйка начала вытекать наружу, бесследно растворяясь в потоке воды. Не будь Су И совершенно обездвижен, на этот раз он наверняка откусил бы себе язык и расстался с жизнью. Такого невыносимого стыда он еще не испытывал, даже когда в постели волю и разум напрочь снесло девятым валом животной похоти. Сейчас его бы не остановило ничто. Угрожай император отправить в тюрьму не только друзей и знакомых, но и родного отца, мать, братьев, да хоть всю семью – Су И бы и бровью не повел. К счастью, Ваньянь Сюй честно вознамерился очистить тело супруга от остатков любовных соков, не пытаясь воспользоваться его беспомощным положением. Вскоре белесая струйка иссякла, но вот незадача: монаршее мужское достоинство снова налилось силой и гордо встало торчком.

Еще раз тщательно промыв узкий вход, Ваньянь Сюй увидел, что отек заметно спал. Зато теперь у него самого опухло и загорелось совсем в другом месте. Украдкой скосив глаза на супруга, император обнаружил, что тот всерьез задался целью испепелить его яростным взглядом. Ваньянь Сюй с трудом выдавил неловкую улыбку.

– Су Су, знаешь… – заторопился он, – я… я тут подумал… Видишь, вот уже и ночь наступила… Может… может повторим еще разок, а?

Он говорил, а сам в это время разблокировал точки жизненной силы Су И. Как только тот снова обрел дар речи, он прошипел сквозь зубы:

– Повторим, да? Чтобы ты потом опять меня помыл?

Глядя на супруга, Ваньянь Сюй понял, что, если и впрямь попытается повторить, то Су И либо ему глотку перегрызет, либо собственный язык откусит. Император испустил протяжный вздох. Увы, слишком сильно давить на возлюбленного чревато. Перестараешься – и не поможет даже целая тюрьма, набитая заложниками. На лице Ваньянь Сюя отразилось глубокое разочарование.

– Ладно… – мрачно протянул он. – Сегодня больше не будем.

Император издал еще несколько вздохов, таких скорбных, словно у него под носом уже тысячу лет находился эликсир бессмертия, а он никак не мог до него дотянуться. Затем вынес Су И из воды туда, где ожидали дворцовые служанки с гребешками и полотенцами.

После любовных утех у Су И ломило поясницу и от слабости дрожали колени, а после водных процедур в бассейне его и вовсе оставили последние силы. Ваньянь Сюй собственноручно вытер супруга насухо, потом помог облачиться в белый и длинный, до самого пола, ночной халат. Халат свободно подпоясывался вышитым кушаком, а глубокий запáх оставлял грудь полуоткрытой. Эта простая одежда придавала Су И невыразимое очарование – в дополнение к его благородному облику, возвышенной натуре, чистой как снег душе. Он казался дивным неземным существом, далеким от обыденности и мирской суеты, и завороженный император не мог отвести глаз. Две служанки выступили вперед, чтобы помочь молодым супругам расчесать волосы, но Ваньянь Сюй остановил их. Он сам взялся за гребешок, чтобы вдоволь наиграться с длинными, до пояса, шелковистыми черными прядями.

Расчесывая блестящие густые локоны и одновременно любуясь ими, такими мягкими на ощупь, что их не хотелось выпускать из рук, император заговорил:

– В день, когда ты попал в плен, я мучил тебя, заставляя идти за колесницей пешком. Знаешь, что оставило в моем сердце неизгладимый след? Эти длинные волосы – такого глубокого черного цвета, что на ярком солнце словно отливали изумрудом. А через несколько дней они высохли и пожелтели от пыли, как жухлая осенняя трава. Я даже начал опасаться, что эта красота погибнет безвозвратно. К счастью, жизненная сила в конце концов вернулась к ним. А ведь эти прекрасные волосы – часть тебя, значит, ты должен быть таким же сильным и стойким, как и они.

Су И презрительно фыркнул. Он сразу понял, что Ваньянь Сюй, пользуясь случаем, пытается убедить его не принимать все невзгоды близко к сердцу. Только как это возможно – и возможно ли вообще?

– Ты закончил или нет? – раздраженно буркнул он. – Не умеешь обращаться с гребешком – предоставь это другим!

В зеркале он видел, как Ваньянь Сюй взял прядь его волос, собрал в узел на затылке и заколол белой нефритовой шпилькой. Черное и белое создавали изысканный контраст, да и весь Су И, казалось, был выточен из глыбы бесценного нефрита. Ему самому такое сравнение, конечно, и в голову бы не пришло. Он молча, с недовольным видом, встал – и тут же Ваньянь Сюй в который раз подхватил его на руки. Супруги вернулись в опочивальню для новобрачных.

Су И лежал на кровати, глубоко погруженный в собственные мысли, но сразу заметил, как император снова достал маленькую драгоценную шкатулку – ту самую. Не веря в такое коварство, молодой супруг задохнулся от возмущения: