Текст книги "Пленник императора (ЛП)"

Автор книги: Li Hua Yan Yu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Тем временем император оправился от потрясения, мало-помалу вернул себе прежнюю царственную осанку и с теплотой обратился к Цзы Янь:

– С Нами всё хорошо. Идем, Цзы Нун уже, должно быть, подготовила лодку.

Услышав слова императора, слуги толпой обступили его, и все проследовали дальше, к Беседке Созерцания Волн.

Товарищ по играм и личный телохранитель наследника, Сяо Янь, увидел, что император и вдовствующая императрица ушли вперед, а его маленький хозяин не сдвинулся с места. Ваньянь Шу всё так же неотрывно смотрел вдаль, туда, где уже исчез из вида силуэт Су И. Сяо Янь потянул его за рукав и шепнул:

– Наследник, пойдемте!

Ваньянь Шу сделал несколько шагов, но внезапно остановился, развернулся и бросился бежать. Обеспокоенный Сяо Янь громко окликнул его. Ваньянь Сюй и его матушка разом обернулись. Вдовствующая императрица вздохнула, словно обращаясь сама к себе:

– Ох уж этот сорванец…

Затем она перевела взгляд на сына-императора, ожидая, что скажет тот. Какое-то время Ваньянь Сюй стоял с непроницаемым выражением лица, потом повернулся, чтобы продолжить путь.

– Пускай его бежит, – решил он.

Ваньянь Шу мчался без оглядки и остановился, запыхавшись, лишь когда нагнал Су И. Тот удивленно обернулся, увидел наследника и застыл как статуя. Гуй Линь обернулся вслед за ним и от растерянности тут же засуетился, притопывая ногами.

– Ай-яй, маленький негодник! – воскликнул он. – Что вы тут делаете один, без сопровождения? Этот человек – опасный государственный преступник, вашей бесценной персоне следует держаться от него подальше!

С этими словами он попытался схватить Ваньянь Шу, но тот только отмахнулся и вперил в Гуй Линя свирепый взгляд. Смотритель дворца так перепугался, что больше не осмелился даже голос подать.

Ваньянь Шу шагнул вперед, поднял голову, и несколько мгновений он и Су И смотрели друг на друга. Вдруг наследник присел на корточки и провел рукой по штанине Су И.

– Как… как это могло случиться? – захлебываясь слезами, выговорил он. – Это… это разве нельзя вылечить?

Наследник так искренне, так открыто выражал свои чувства, что сердце Су И невольно дрогнуло от волнения. Он наклонился, чтобы помочь маленькому Шу встать, и деланно улыбнулся:

– Что за глупости? Стоит ли плакать из-за пустяков? Или ты позабыл, кто ты такой? Разве подобает наследнику престола по всякому поводу слезы лить?

Эти слова сильно задели Ваньянь Шу. С громким выдохом он резко вскочил на ноги и в упор уставился на Су И. На лице наследника отразилась целая буря чувств: любовь или ненависть, обида или восхищение – кто знает, что это было? Все они сплавились воедино так, что не различить.

60.

Ошарашенный Су И собрался уже убеждать наследника возвращаться обратно к отцу, но Ваньянь Шу продолжил упрямо сверлить его взглядом. Вдруг мальчик во весь голос крикнул:

– Почему?! Почему ты бросил меня и отца-императора?! Если ты уже давно планы строил, зачем было столько сил тратить, чтобы наставить меня на верный путь? А теперь еще и упрекаешь – я, мол, не должен забывать, кто я такой! Мне, видите ли, нельзя по всякому поводу слезы лить! Да, вот таким я стал, а ты, выходит, тут ни при чем? Ты… ты в тот день просто взял и сбежал – значит, тебе на меня наплевать! Раз уж готовил побег, зачем так обо мне заботился? Я бы стал слабым, никуда не годным наследником, разве не легче было бы тогда возродить твою Великую Ци? Ты… ты… ненавижу тебя!

Залпом выплеснув свои обиды, Ваньянь Шу затих. Всё лицо его было мокрым от слез. Потом он решительно развернулся к Су И спиной и громко заявил:

– Я… я больше никогда не попадусь в твои сети! Никогда больше не буду тебя слушать!

И с этими словами наследник стрелой помчался обратно.

Сердце Су И сжималось от боли. Поначалу он терпеть не мог избалованного бесенка за его бесцеремонные выходки, но позже, узнав смышленого мальчишку поближе, не на шутку к нему привязался. Однако он никак не ожидал, что своенравный и высокомерный наследник проникнется к нему столь же теплыми чувствами. Су И ведь только и делал, что заставлял парнишку грызть гранит науки. Обычный ребенок скорее всего воспринял бы принуждение в штыки, но Ваньянь Шу, наследник престола, вознесенный превыше всех, кроме императора, сумел понять и оценить благие намерения своего наставника. Су И с нежностью вспоминал время, которое они провели вместе, но тут в голове эхом зазвучали слова: «Раз уж готовил побег, зачем так обо мне заботился?» Душа наполнилась горечью, унынием и безнадежной скорбью.

Гуй Линь снова грубо схватил Су И за руку, но тут осенний ветерок донес издалека голос маленького Шу:

– Гуй Линь, только посмей плохо с ним обращаться, будешь иметь дело со мной!

Смотритель дворца испугался до дрожи в коленках и пробурчал себе под нос:

– Вот чудеса! Какой-то мятежник! Кто бы мог подумать, что сам наследник престола возьмет его под защиту…

В недоумении качая головой и продолжая что-то бормотать, он потащил Су И дальше по тропинке.

***

Пролетело еще несколько дней.

Солнце клонилось к закату. Су И перестирал огромную кипу одежды, и у него давно уже невыносимо ломило спину. Он вырос в семье чиновника, а двадцати лет и сам прибыл ко двору, чтобы поступить на императорскую службу. Позже ему пожаловали чин генерала. К тяготам военной службы его приучила граница, где ветер режет как нож, стужа пронзает как кинжал, а голодные пески на поле битвы жаждут дымящейся крови. Но он не привык к ежедневной черной работе и никогда еще не подвергался столь мучительному и позорному наказанию. Более того – многочисленная дворцовая прислуга люто возненавидела Су И за предательство их императора и не упускала ни единой возможности свести счеты и втоптать «изменника» в грязь. На их счастье, у него хватало душевного благородства не платить им той же монетой.

Увидев, что закат почти догорел, Су И развесил оставшуюся одежду для просушки. В прачечной остался он один – остальные работники уже ушли на ужин. Су И молча присел, ожидая, когда кто-нибудь вернется и сменит его. Прошло немало времени, прежде чем появились две девушки и с презрительной усмешкой сказали:

– Ладно, иди уже!

Су И понимал, что они нарочно тянули время, но не стал затевать ссору, а молча поковылял прочь, слыша за спиной глумливое хихиканье.

Он насилу добрел до дома прислуги. Разносчики еды давно уже ушли, и на столе остались лишь кусок кукурузной булочки под названием «птичье гнездо»** да немного супа. Су И молча поел. Хотя он и был низведен до положения раба, он мог бы садиться за стол вместе с другими, да и рабов во дворце отнюдь не морили голодом. Но вся дворцовая челядь питала к нему ожесточенную вражду. Когда они увидели, что император совершенно не интересуется новым рабом, они при каждом удобном случае принялись над ним издеваться. Но откуда Ваньянь Сюй мог знать истинное положение дел?

К тому времени, как Су И закончил скудную трапезу, на небе уже вовсю сияла луна. От усталости он почти не чуял ни рук, ни ног и с великим трудом дотащился до кровати. Он уже собирался лечь спать, когда услышал за окном до боли знакомые шаги. С горьким вздохом Су И подумал: «И зачем ты только пришел?» Он поспешно улегся на кровать и притворился спящим.

Шаги приблизились, но глаза Су И не открыл. Он почувствовал, как вошедший человек сел на край кровати и нежно погладил его по лицу. Знакомый голос, от звука которого на глаза навернулись слезы, едва слышно шепнул:

– Ох, как же ты исхудал…

Су И никогда не считал себя бесчувственным как камень, но назвать себя особенно впечатлительным у него тоже язык бы не повернулся. Как он мог предположить, что, услышав всего одну фразу, едва не утратит над собой контроль? Пришлось поспешно зажмуриться, чтобы сдержать непрошеные слезы. Движение было едва заметным, но знакомая ласковая рука на его щеке тотчас замерла. Ваньянь Сюй протяжно вздохнул и сказал:

– Су Су, ты ведь не спишь.

Су И понял, что притворяться больше смысла нет, и решительно поднялся. Бросив на Ваньянь Сюя холодный взгляд, он спросил:

– Что здесь делает сам государь-император? Неужели всё еще тоскует по Су И? Просто смешно. Между нами лютая вражда, нам двоим нет места под одним небом. С чего ты взял, что я по доброй воле и с радостью стану играть роль твоей императрицы? Не могу поверить, что ты до сих пор убиваешься из-за моего бегства и предательства. Такого исхода следовало ожидать с самого начала. Ты не позволил умереть – вот я и бежал. Ты не позволил бежать – но мне всё равно не бывать твоей постельной грелкой. Ваньянь Сюй, хотя сейчас на мою долю выпали нелегкие испытания, но я был и остаюсь генералом Великой Ци, и это лучшее доказательство того, что я предпочту смерть, но не склоню головы. Поэтому сердце мое ликует. Так зачем ты продолжаешь упорствовать? Хм-хм, только посмотри на себя со стороны! Похудел я или поправился – это что, твоя главная забота? Ты действительно тот самый Ваньянь Сюй – мудрый, хитрый и жестокий правитель? Квохчешь тут как наседка!

Чем дольше Су И говорил, тем больнее становилось Ваньянь Сюю.

– Ты прав, Су Су, – ответил император. – Ты пытался умереть, ты пытался бежать – всё это поступки верноподданного, чья слепая преданность не знает границ. С самого начала ты ни разу не свернул со своего пути. Только Мы одни ошибались… только Мы одни.

С последними словами Ваньянь Сюй поднялся на ноги. Он всё сильнее убеждался, что своим поведением лишь навлекает позор на собственную голову. В глубокой печали он направился к двери, чтобы покинуть это место, но тут Су И громко позвал:

– Постой, Ваньянь Сюй! Помнишь, ты обещал мне, что, пока я жив и не пытаюсь покончить с собой, ты не станешь вымещать свой гнев на простых людях империи Ци? Ты… ты же не возьмешь свое слово назад?

Когда он закончил говорить, Ваньянь Сюя уже била крупная дрожь. Он медленно обернулся. В глазах его жгучая ненависть мешалась со смертельной обидой.

_____

*Согласно солнечному сельскохозяйственному календарю год был разделён на 24 сезона. На протяжении нескольких тысячелетий китайцы успешно пользовались этим календарем (и пользуются до сих пор), поскольку он довольно точно отражает изменение погодных условий в течение четырёх времён года. Границы сезонов в нем подвижные (колеблются в пределах 2-3 дней) и высчитываются в зависимости от положения Солнца на небе. Каждый сезон длится 15-16 суток, а два сезона составляют месяц. «Большая Жара» (с 23-24 июля по 6-8 августа) считается последним сезоном лета. Как видно из названия, это самый жаркий период года, когда температура держится хорошо за 30, а порой доходит и до 40 градусов. В южных и западных районах жара сопровождается высокой влажностью и сильными дождями, а в северных и восточных в это время часто случается засуха.

Намек: эта информация важна не только сама по себе, но и для понимания слов Цзы Янь: «Взгляните на лист бумаги, что я оставила на столе в комнате императрицы! Там скрыто важное доказательство невиновности генерала Су».

** Кукурузная булочка «вотоу» или «птичье гнездо» называется так потому, что напоминает по форме пустое внутри гнездо птички. По традиции такие булочки всегда были самой дешевой едой для бедняков, поскольку готовятся из кукурузной муки и воды. Причем их не пекут и не жарят, а вовсе даже варят на пару. Часто в «гнездо» кладут какую-нибудь начинку – мясной фарш, горох, ростки бамбука и т.п. В этом случае, надо полагать, они становятся более-менее съедобными. Но, похоже, Су И начинки уже не досталось. ((

Теперь вспомним, как в 31 главе Ваньянь Сюй потчевал свою императрицу супом из ласточкиных гнезд. От питательного деликатеса – к простецкому блюду. Злодейка-судьба (и автор) в очередной раз поиздевалась над беднягой Су Су… :)

Комментарий к 58-60

Булочки с начинкой и без:

http://images.vfl.ru/ii/1521282429/ae61a358/20994265.jpg

http://images.vfl.ru/ii/1521282205/e65d5987/20994229.jpg

========== 61-62 ==========

61.

Су И вздрогнул и отшатнулся. Вдруг Ваньянь Сюй кинулся вперед и схватил его за плечи. Глаза императора налились кровью, и он четко произнес, вкладывая в каждое слово всю силу своей ненависти:

– Всегда, что бы ни произошло, в твоих мыслях лишь народ Великой Ци. Лишь о нем все твои тревоги. А как же я? О моих чувствах ты хоть раз подумал, хоть один-единственный раз, пусть на одно короткое мгновение? Хоть раз ты представил себе, как мне больно? Твой народ доволен и процветает, это я, я умираю от боли, ты это понимаешь? Иногда я и правда хочу умереть, хочу просто взять и уйти навсегда. Назовут никчемным правителем – ну и пусть! Назовут слабым – ну и ладно! Лучше так, лучше умереть, чем рвать себе сердце. Только не могу я уйти. Мой народ, Шу-эр, матушка и… и ты – это из-за вас всех я не могу умереть. Будь спокоен, твой народ я и пальцем не трону – хочу, чтобы ты жил. В горе, в страданиях, в унижении – жил, чтобы моя боль отзывалась тебе стократ. Су И, раз уж ты ненавидишь меня, давай, ненавидь без памяти, всей душой, до дна!

Су И смотрел на него – и молчал. Ваньянь Сюй с силой сжимал руками его плечи, словно хотел передать через них всю горечь душевных ран. Лопатки пронзала дикая боль – казалось, они раскололись как скорлупки, – но это было ничто в сравнении с той мýкой, которая терзала грудь Су И.

Эти двое застыли, глаза в глаза, и долго стояли так. Каждый прилагал все усилия, чтобы ни намеком не выдать истинных чувств. Наконец Ваньянь Сюй резко разжал руки и нетвердым шагом отступил назад, к двери. Император пару раз горько усмехнулся и пробормотал, словно обращаясь к самому себе:

– Да, ненависть… Всё, что должно быть между нами – только ненависть…

С этими словами он решительно развернулся и вышел.

Лишь когда Су И убедился, что император уже далеко, он в полном изнеможении рухнул на постель и дал волю отчаянию. Так хотелось выплакаться, излить в потоках слез все переполнявшие душу скорби и горести, все несправедливые и жестокие обиды. Но лишь несколько судорожных всхлипов вырвались из его груди, и ни единой слезинки не показалось на глазах. Су И угрюмо рассмеялся. «Видно, грехи мои так тяжки, – подумал он, – что даже Небеса позабыли про милосердие и лишили меня последней свободы – свободы излить душу в слезах».

– Прости, Ваньянь Сюй, – лишь в этих словах нашла выход невыносимая боль, что терзала его сердце.

Су И закрыл глаза, медленно погружаясь в темные глубины сна.

***

– Наследник, давайте лучше вернемся. Сегодня так холодно, а вы даже накидку не желаете надеть. Вдруг да подхватите простуду? Ваш покорный слуга не может взять на себя такую ответственность.

У скальной горки на берегу императорского озера Сяо Янь пытался увещевать маленького хозяина. Напустив на себя серьезный вид, юный телохранитель выглядел не по возрасту взрослым.

Ваньянь Шу упрямо фыркнул:

– Сяо Янь, что ты всё зудишь и зудишь, надоел! Болтаешь без умолку, как занудная старушенция. Смотри, лопнет мое терпение, пожалеешь. Скажу отцу-императору, пусть вышвырнет тебя с должности. Да еще приправлю слова маслом и уксусом, ославлю перед всем двором. Скажу, что относишься ко мне без должного почтения и нарочно оскорбляешь мое самолюбие. Хе-хе, поглядим тогда, поколотит тебя твой отец или нет.

Увидев, что юный телохранитель покраснел до ушей, наследник так и покатился со смеху. Сяо Янь и рассердился, и встревожился, но всё, что ему оставалось – возмущенно притопывать ногами.

– Наследник, вы совсем ничего не желаете слушать, – надулся он. – И чем дальше, тем больше. Разве осмелились бы вы так вести себя при императрице Су И?

Едва он произнес эти слова, как тут же пожалел и поспешно зажал рот рукой. Но поздно: на лицо Ваньянь Шу набежала мрачная тень.

– Сяо Янь, а не отрезать ли тебе язык? – грозно спросил наследник. – Сколько раз повторять: не смей при мне упоминать этого человека! Хм! Вот пойду прямо сейчас и нажалуюсь на тебя отцу-императору. Можешь попрощаться с должностью, ответишь за всё сполна!

С этими словами он вскочил на ноги и быстро пошел прочь.

Сяо Янь испугался угроз и обиделся на несправедливые упреки. Прямой и честный по натуре, он не умел говорить складно да красиво. Юный телохранитель молча последовал за хозяином, на ходу мучительно подбирая слова, не зная, как вымолить прощение. Увидев, что до императорских покоев осталось совсем немного – каких-то два поворота, – он пришел в настоящий ужас. И тут ветер донес из дворика пронзительную брань.

Застыв на месте, Ваньянь Шу задался вопросом, кто в этом дворце осмелился вести себя столь грубо и бесцеремонно, чтобы во весь голос распекать слуг прямо во дворе. Тот, кто желал отчитать или наказать прислугу, должен был сделать это при закрытых дверях. Нет, дружелюбным характером наследник не отличался. За исключением Су И, все остальные обитатели дворца его интересовали мало, их жизнь или смерть он никогда не принимал близко к сердцу. Но на сей раз взыграло любопытство, и он отправился посмотреть, которая из императорских наложниц напрочь позабыла порядки и приличия.

Юный телохранитель с облегчением перевел дух и немедля последовал за хозяином. Вдруг Ваньянь Шу юркнул за большое дерево. Сяо Янь удивился про себя и вытянул шею, чтобы получше разглядеть, что происходит. Он едва сдержал изумленный возглас, увидев впереди группу служанок и евнухов, окруживших человека, который стоял в почтительной позе и слушал, как его распекает императорская наложница. Этим человеком оказался не кто иной как Су И, а спесивой наложницей, задравшей нос превыше звезд, была, конечно же, любимица императора, благородная госпожа Инь.

Бросив украдкой взгляд на наследника, Сяо Янь заметил на его лице смесь самых разнообразных чувств, однако Ваньянь Шу и шагу вперед не сделал. Сяо Янь понял, что привязанность хозяина к бывшей императрице и впрямь нечто из ряда вон выходящее: наследник проникся к Су И такой нежной любовью и таким безграничным уважением, что неожиданное предательство мгновенно превратило любовь в столь же сильную ненависть. Более того, наследник, конечно, понимал, что, вступись он сейчас за предателя, на него градом посыпались бы насмешки вместе с упреками в мягкотелости и бесхарактерности.

Что же касается наложницы Инь, то до появления Су И она в полной мере наслаждалась благосклонностью и вниманием императора. Казалось, стоит лишь руку протянуть, и корона феникса достанется ей по праву. Кто мог предположить, что какой-то Су И разобьет все ее розовые мечты на мелкие осколки? Обиженной женщине оставалось только локти кусать – ведь ласки, что предназначены трем тысячам девушек редкой красы, Ваньянь Сюй дарил безраздельно одному Су И*. У бывшей фаворитки не было никакой возможности свести с соперником счеты, но тут в мгновение ока всё изменилось: птица феникс рухнула с вершины дерева на самое дно и превратилась в ничтожнейшего из рабов. В глубине души наложница Инь торжествовала и злорадствовала, и надо же было случиться, что во время очередной прогулки ей довелось столкнуться на узкой дорожке со своим врагом. Как могла она упустить такую удачную возможность отыграться за всё?

Заметно подволакивая ногу, Су И теперь ступал не так уверенно, как прежде. Наложница Инь потихоньку шепнула старшему евнуху, чтобы тот будто ненароком толкнул нового раба. Су И не удержал равновесие и упал на дорожку прямо ей под ноги. Евнухи грубо заставили его подняться, а благородная госпожа Инь раскричалась на всю округу. Позабыв про достоинство и приличие, она ругалась, как торговка, и обвиняла раба в том, что он якобы нарочно пытался сбить ее с ног.

Разве стал бы Су И обращать внимание на глупые выходки обиженной женщины? Но он и не догадывался, что его невозмутимый вид привел наложницу Инь в еще большую ярость. Она пронзительно завопила, требуя, чтобы евнух взял кнут и преподал урок наглому рабу, который относится к господам без всякого почтения. Избалованная красотка уже предвкушала жестокое развлечение, как вдруг откуда ни возьмись раздался ледяной голос:

– Не успела матушка-наложница вернуть себе расположение государя, как уже прониклась чувством собственного величия!

Она подняла изумленный взгляд и увидела наследника Шу, который со зловещим видом появился из-за дерева.

62.

Во всем императорском дворце благородная госпожа Инь не боялась никого, кроме вдовствующей императрицы и Ваньянь Сюя, но самый великий страх внушал ей маленький наследник Шу. Наложница Инь была женщиной смышленой, ловкой и изворотливой, в присутствии императора и его матушки она всегда умела подать себя в выгодном свете и заслужить их расположение. Один лишь Ваньянь Шу упорно не поддавался искусным чарам. Еще до появления во дворце Су И наследник то и дело угощал матушку-наложницу горькими пилюлями. Поначалу госпожа Инь решила сама взяться за воспитание маленького Шу, чтобы проложить дорогу к титулу императрицы. Но не прошло и пары месяцев, как ей пришлось предстать перед Ваньянь Сюем и сложить с себя эту почетную обязанность – такого страху нагнал на нее своими выходками маленький тиран.

И вот теперь, едва завидев Ваньянь Шу, наложница Инь преисполнилась дурных предчувствий. А тут он еще и заявил: «Не успела матушка-наложница вернуть себе расположение государя, как уже прониклась чувством собственного величия!» От этих слов у надменной красавицы и вовсе душа ушла в пятки. Она прекрасно знала, что маленький бесенок ненавидит всех наложниц, сумевших снискать благосклонность государя. По словам Ваньянь Шу, наложницы отнимали у него любовь отца-императора, и поэтому, за исключением Су И, становились его личными смертельными врагами. Теперь же мальчишка случайно оказался свидетелем высокомерного и заносчивого поведения госпожи Инь – хуже не придумаешь! Хитрая женщина поспешно стерла с лица спесивую мину и заискивающе улыбнулась:

– Я и не знала, что здесь Ваше Императорское Высочество! Неужели я невольно оказалась у вас на пути? Ох, это всё по милости бестолкового раба – совсем не смотрит, куда идет, чуть не сбил меня с ног! Просто возмутительно! Я хотела научить его уму-разуму, да, пожалуй, погорячилась слегка. – С этими словами она бросила на свою свиту многозначительный взгляд. Евнухи и служанки тотчас отступили в сторону, а улыбка наложницы сделалась еще шире. – Прошу, наследник, проходите!

Но Ваньянь Шу только пренебрежительно фыркнул:

– А я не спешу. Всё равно мне сегодня совершенно нечем заняться. Сдается мне, матушка-наложница еще слишком неопытна, она даже не знает правил поведения во дворце. Ваш сын готов потратить несколько минут и наставить свою матушку-наложницу на верный путь. Конечно, с ее врожденными достоинствами нелегко разобраться во всяких тонкостях, но тут уж ничего не попишешь. Я должен помогать своей матушке-наложнице, верно? Даже если это пустая трата времени и сил. А то вдруг она как-нибудь снова позабудет о приличиях, да еще на людях! Так не ровен час потускнеет и блеск нашей Золотой империи, и величие самого государя-императора. Да и на наши с бабушкой-императрицей честь и достоинство ляжет позорное пятно.

Наложница Инь побледнела, чтобы не сказать позеленела, и стиснула челюсти. «Скрип-скрип» – раздался зубовный скрежет, однако возразить она не посмела. Ваньянь Шу пристально взглянул на свою жертву снизу вверх и притворно удивился:

– Что-то моя матушка-наложница неважно выглядит. Неужели вас так огорчает, что маленькому сыну приходится вас наставлять? Ну, ясное дело, это не очень-то уместно. Отправлюсь-ка я к отцу-императору испросить дозволения, тогда матушка-наложница примет мои слова с открытым сердцем. Ну как, идет? – Он замолчал и повернулся к Су И, затем добавил, словно обращаясь к самому себе, но так, что прекрасно услышал каждый: – Увы! Всем хорош мой отец-император, только никак не может забыть прежние чувства. Это уж действительно никуда не годится…

Благородная госпожа Инь сразу поняла, к чему клонит наследник. Если бы сегодняшняя вздорная выходка дошла до ушей Ваньянь Сюя, император, без памяти влюбленный в своего Су И, ни за что бы ей этого не спустил. В глубине души наложница и сама прекрасно всё понимала. Да, император каждую ночь проводил в ее покоях, но лишь для отвода глаз. Ночи пролетали впустую, весенние порывы не будоражили кровь. Ваньянь Сюй просто ложился и засыпал, а во сне снова и снова выкрикивал одно лишь имя – имя своей бывшей императрицы. Наследник Шу сказал истинную правду: император не забыл прежних чувств.

Наложница Инь похолодела от страха. Будучи женщиной неглупой, она нутром чуяла, что может принести выгоду, а что – только вред. Проглотив обиду, она ответила:

– Ваше Императорское Высочество, конечно же, шутит. Разве осмелюсь я утверждать, что вы не годитесь мне в наставники? В самых дальних уголках дворца все наслышаны о том, что наследник престола не по годам умен и сообразителен. Если у вас есть для меня еще мудрые наставления, я выслушаю их с глубочайшим вниманием и почтением.

Су И смотрел на Ваньянь Шу в растрепанных чувствах. Как же он сразу не сообразил, что маленький наследник протягивает ему руку помощи? Он был живо тронут, ведь несмотря на всё, что произошло, этот ребенок до сих пор заботился о нем, позабыв о мучительной боли, которую причинил ему Су И. Тот собственными ушами слышал, как мальчишка разделался с наложницей Инь. Каждое слово, каждая фраза вонзались, словно шипы, поражая цель точно и безжалостно. Блестящий ум и острый язык этого удивительного мальчика вызывали у него, взрослого человека, неподдельное восхищение. Су И до сих пор никак не мог понять, что такого особенного сделал, чем заслужил, чтобы хитрый и беспощадный к врагам наследник помнил о нем, защищал его и всячески оберегал.

Тем временем стоявший в сторонке Сяо Янь вздохнул с облегчением и подумал: «С тех пор как бывшую императрицу Су И сделали простым рабом, сердце наследника не на месте. Он так и ищет, на ком бы сорвать злость. Сегодня, как нарочно, и меня угораздило попасть под раздачу. Вот повезло, что на пути встретилась госпожа наложница Инь, и наследник решил отвести на ней душу! Теперь я спасен».

Юный телохранитель тоже терпеть не мог наложницу Инь – пользуясь высоким положением, эта бесцеремонная особа только и делала, что притесняла других. Совсем иначе вел себя сдержанный и благородный Су И – даже когда носил титул императрицы, он обращался со всеми с неизменной мягкостью и добротой. Эти двое разнились, как земля и небеса. Ваньянь Шу использовал затеянный наложницей скандал как предлог и обернул против нее самой – что ж, Сяо Янь не только не возражал, но и сполна насладился зрелищем.

Что касается Ваньянь Шу, то природа наградила его дерзким, ядовитым языком, и, когда он дал этому языку волю, наложнице Инь пришлось несладко. Всё ее тело сотрясала мелкая дрожь, и казалось, от страха и бессильной ярости самоуверенная красотка вот-вот лишится чувств. Заметив ее состояние, Ваньянь Шу немного помолчал, а затем с фальшивой любезностью воскликнул:

– Персона моей матушки-наложницы поистине бесценна! Совсем недолго постоит на ногах – и ее хрупкому благородному телу уже нужна поддержка. Ладно, я и так слишком много тут наговорил, вам наверняка и половины не запомнить. Что толку попусту воздух сотрясать? Конечно, самое важное – это драгоценное тело матушки-наложницы, оно наверняка больше не выдержит. Вам следует поскорее вернуться во дворец. Уж простите вашего сына, что не станет вас провожать.

Ногти госпожи Инь до крови впились в ладони. Всё, что ей оставалось – с трудом выдавить улыбку:

– Ну, если так, я и правда лучше вернусь в свои покои. Ваше Императорское Высочество, пожалуйте на досуге ко мне во Дворец Любви и Милости поразвлечься и поиграть.

Она оперлась на руку евнуха и двинулась прочь, кипя от злости. Но Ваньянь Шу не упустил возможность оставить последнее слово за собой.

– Обязательно, – просиял он. – Как-нибудь выкрою часок и продолжу наставлять мою матушку-наложницу на верный путь.

Когда госпожа Инь со свитой удалилась, на садовой тропинке остались лишь раб, наследник престола и его верный телохранитель. Су И смотрел на Ваньянь Шу, и сердце его мучительно щемило. Не зная, что сказать своему маленькому защитнику, он лишь почтительно поклонился и повернулся, чтобы уйти. Но наследник неожиданно преградил ему путь и отчеканил:

– Ваш сын помог матушке-императрице выбраться из ловушки. Неужели у матушки-императрицы не найдется для него даже слова благодарности?

_____

*Отсылка к поэме “Вечная печаль” одного из величайших поэтов династии Тан, Бо Цзюйи (8-9 вв. н.э.), которую уже цитировал Ваньянь Сюй в гл. 36 Перевод Л.З. Эйдлина:

“Их три тысячи – девушек редкой красы —

было в дальних дворцах у него,

Только ласки, что им предназначены всем,

он дарил безраздельно одной”.

========== 63-64 ==========

63.

Сердце Су И зашлось болью. Он понимал, что Ваньянь Шу по-прежнему глубоко привязан к нему, однако в сложившихся обстоятельствах эта привязанность принесет маленькому наследнику лишь новые страдания. Су И был тронут до глубины души, но не мог облечь свои истинные чувства в слова. Ничего не оставалось, кроме как вновь почтительно поклониться и отделаться вежливой фразой:

– Благодарю Ваше Императорское Высочество за помощь.

Ваньянь Шу продолжал смотреть на него в упор. Вдруг он схватил Су И за руку и воскликнул:

– Ты… ты же прекрасно знаешь, не этого я хочу! Ты же сам прекрасно знаешь!

Су И видел, что маленький наследник едва сдерживает слезы, и душа его наполнилась печалью. Так хотелось крепко обнять и утешить несчастного ребенка, но Су И усилием воли подавил в себе искренний порыв, прикрываясь маской равнодушия:

– Я не осведомлен о желаниях Его Императорского Высочества.

Ваньянь Шу сразу сник, отпустил его руку и прислонился к стволу дерева, словно ему недоставало больше сил стоять прямо.

– Я хочу, чтобы ты признался, – слабым голосом произнес наследник, – что на самом деле тебя оклеветали. Хочу, чтобы ты признался, что не предавал отца-императора. А еще хочу, чтобы ты признался, что по-настоящему любишь отца-императора и меня. Я… я слишком много хочу, да? – Он посмотрел Су И прямо в глаза и добавил: – Знаю, это невозможно. И всё равно продолжаю хотеть. Я тряпка, да? Самому противно… И когда я, Ваньянь Шу, успел превратиться в слюнтяя? Сил нет тащить этот груз – и сбросить не получается. – Мальчик с горечью покачал головой и выпрямился. – Можешь идти.

С этими словами он развернулся и пошел прочь.

Маленькая фигурка медленно удалялась. Казалось, невыносимая тяжесть клонит ее к земле. Провожая Ваньянь Шу глазами, Су И мрачно вздохнул, затем повернулся к еще одному дереву, что росло поблизости, и позвал: