Текст книги "Познавая прекрасное (ЛП)"

Автор книги: Laurielove

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 40 страниц)

– Что случилось, Люциус?

– Неужели ты ничего не чувствуешь? – тихо прошептал он.

Прислушавшись к себе, Гермиона качнула головой. Кожу на животе слегка покалывало, и потому ей стало любопытно и даже чуточку страшно.

– Что я должна почувствовать? – спросила и замерла в ожидании ответа.

Малфой продолжал молчать, словно бы сомневаясь: говорить ей или нет. И Гермиона поторопила:

– Ну же… Я хочу знать.

Опустив глаза на ее живот, он слегка провел по нему ладонью. А потом снова посмотрел на Гермиону.

– Внутри тебя появилась новая жизнь.

И уже улыбаясь, она поняла, что задыхается от счастья. Поднявшись, Малфой прижал ее голову к себе, и на какое-то время они затихли, растворяясь в этой радости. Казалось, теперь их существование заиграло какими-то другими, совершенно новыми красками.

– А откуда ты знаешь? – тихонько спросила его Гермиона, когда новость чуть-чуть улеглась в сознании. – У меня еще даже не было задержки. Это станет ясно только через неделю…

– Срок совсем небольшой, но внутри тебя уже что-то изменилось. Я ощутил биение какой-то еще энергии, не твоей. Скоро твои магические силы возрастут, и ты сама почувствуешь это.

Глаза Гермионы слегка повлажнели. Еще никогда она не ощущала себя такой счастливой.

– Люциус… – хрипло выдохнула она, желая признаться в этом мужу, но слова куда-то подевались, и Гермиона запнулась, только провела пальцами по его лицу. Взяв ее за руку, Малфой молча поцеловал ладошку.

______________________________________________________________________________

Беременность протекала, можно сказать, без проблем. В самом начале Гермиону немного тошнило по утрам, но целитель прописал специальное зелье, и неприятные симптомы вскоре прошли. Памятуя о том, как мучилась от токсикоза беременная тетушка, Гермиона даже почувствовала легкую вину за то, что колдомедицина настолько облегчила ее собственную жизнь.

И да… Люциус оказался прав: силы и впрямь возросли. Еще никогда Гермиона не ощущала себя в такой гармонии со своим телом и со своей магией. Никогда еще ей столь легко и непринужденно не давались сложные, тонкие заклинания, как во время беременности.

Сам же Малфой в эти месяцы был просто идеальным мужем. Он словно без слов чувствовал Гермиону, словно бы знал каждое движение души и окружил такой заботой, что это порой удивляло и саму будущую мамочку. Нет, его опека не была навязчивой: когда Гермионе вдруг хотелось побыть одной, Люциус незаметно исчезал, отговариваясь делами. Но почему-то всегда появлялся именно в те минуты, когда она начинала тосковать по нему. А еще он очень любил обнимать ее растущий живот. Гермиона знала, что Малфой чувствует ребенка, даже общается с ним, когда лежит вот так вот, позади нее, и обхватывает все больше и больше округляющееся тело обеими руками. Казалось, Люциус поглощен этим общением. Любопытной Гермионе было интересно, вел ли он себя так же, когда Нарцисса носила Драко, но спрашивать стеснялась.

В один такой вечер, когда они уже лежали в постели, Гермиона поинтересовалась у Малфоя:

– Ты уже знаешь, кто там?

На что тот взглянул на нее с ласковой усмешкой.

– Ну… думаю, что это точно не гиппогриф.

Рассмеявшись, Гермиона легонько хлопнула его по предплечью.

– Эй! Ты прекрасно понял, что я имею в виду! Кто там… мальчик или девочка?

– Не знаю, милая. Правда, не знаю. Я никогда не интересовался этим. Мог бы, конечно, но нет… А тебе это так интересно, да?

– Ну… не сказать, чтоб очень… А тебе вообще неинтересно?

Задумавшись, Малфой молчал.

– Пожалуй, нет… – с сомнением произнес он через несколько минут и продолжил уже уверенней: – Нет. Хочу, чтобы это стало сюрпризом.

– Хорошо. Как скажешь, – послушно согласилась Гермиона, зная, что какого бы пола не родился их малыш, он все равно будет одним из самых обожаемых детей в мире.

Рожала она в поместье. И изначально Люциус Малфой никак не собирался присутствовать при этом знаменательном событии. Но как только роды действительно начались, отойти от жены так и не смог. Тем более что взволнованная Гермиона испуганно цеплялась за его руки, будто Люциус мог спасти ее от всех неожиданностей, что могли произойти.

Роды были долгими, и боль, которую ей пришлось испытать, казалась Гермионе ужасной. Понятно, что целитель использовал какие-то заклинания для уменьшения спазмов и общего дискомфорта, но в целом этикой волшебного мира не приветствовалось полное избавление от болевых ощущений. Это была старинная традиция, уходящая в века. Считалось, что агония, которую испытывает мать, улучшит магический потенциал приходящего в этот мир младенца. Уже потом, когда все закончилось, Люциус решил не напоминать Гермионе, как измученная схватками, она кричала на весь дом: «Сейчас же отвези меня в магловскую больницу! Хочу, чтобы мне срочно сделали эпидуральную анестезию!»

Родившегося ребенка акушерка почти сразу же передала Малфою. Люциус показал хорошенькую и славную девочку измотанной родами матери, устало рухнувшей на кровать, и отошел с ней к окну. Прошло почти полчаса, а он все стоял и стоял, повернувшись ко всем спиной. И никто не видел, что происходит между отцом и дочерью в эти самые первые минуты их встречи.

Они назвали дочку Авророй, что означало «новый рассвет», и чем-то напоминало о северном сиянии, танцующем в небе на краю земли. Волшебники знали, что в этом имени звучит магия. И что оно, как никакое другое, подходит для девочки, родившейся в семье магов. Первой его предложила Гермиона, которая уже после того, как дочку назвали, узнала, что именно это имя носила и мама Люциуса.

Аврора росла точно так же, как и все остальные младенцы. Так же плакала по ночам, температурила из-за режущихся зубов, пачкала подгузники – все, как у всех. И Гермиона приняла свое материнство естественно и спокойно, тем более что рядом всегда был Люциус. Предупредительный и внимательный, он оказался замечательным отцом. Часто давал Гермионе отдохнуть, забирая дочку на долгие прогулки или просто играя с ней дома. И, похоже, Люциусу было вовсе не в тягость общаться с несмышленым младенцем, с крошечной девочкой, что неожиданно стала его самой большой любовью.

Время незаметно пролетело, и вот Аврора Малфой подросла.

Сразу после ее рождения около двух лет Гермиона не работала, занимаясь только ребенком, но потом вернулась в министерство. Поначалу на укороченный рабочий день, а вскоре и полноценно. Особенно, когда поняла, что Люциус готов отказаться от каких-то своих дел лишь для того, чтобы быть рядом с дочкой. А когда он все же оказывался занятым, преданная Тибби с радостью принимала эстафету и заботилась о девочке.

Отношения с друзьями за эти годы наладились у Гермионы окончательно. Теперь Гарри с Джинни даже приезжали в поместье, а в последний годы все чаще и чаще, да и Люциус стал гораздо реже уходить в свой кабинет на время их визита. Да, теперь он предпочитал оставаться с гостями и, чему Гермиона особенно удивлялась, достаточно мирно общался с Гарри. Она видела, что обоим им интересно нормальное, почти приятельское общение, но гордость не позволяла ни тому, ни другому признаться в этом вслух.

У Рона появилась новая подруга. И на этот раз, казалось, что последняя. Зная о ней очень мало, Гермиона тем не менее слышала, что барышня работает журналистом и пишет в основном для изданий, специализирующихся на квиддиче, а иногда даже комментирует матчи. Они с Роном казались вполне счастливой парочкой, и это радовало слегка испытывающую угрызения совести Гермиону.

И вот теперь… должна была состояться свадьба Драко и Софи. Иногда Гермионе казалось, что это самое удивительное из того, что происходило в ее жизни. Драко Малфой решил жениться на магле! Порой Гермионе хотелось ущипнуть себя, настолько невероятным выглядело это событие. Но факт оставался фактом: эти двое были вместе уже много лет. В конце концов Гермиона поняла, что Софи стала единственной женщиной, которой удалось сделать по-настоящему счастливым ее старого школьного недруга. Будучи рядом с ней, Драко стал другим: более терпимым, но и более уверенным в себе; более открытым, но и более мудрым. Словно бы Софи придавала ему сил и дарила счастье, избавляя от персональных демонов, омрачивших юность Драко.

Понятно, что прикосновение к темной магии не могло не оставить в его душе шрамов. Но понятно было и другое: человек с сохраненной, нетронутой душой всегда имел шанс исцелиться. Перевернуть горькие страницы прошлого и двигаться дальше. Что поделать… Софи пришлось немало потрудиться, исцеляя Драко, но она выдержала испытание с честью. И Люциус с Гермионой были уверены, что на этом энергичная и умная Софи не остановиться. Эта красавица-магла на редкость спокойно приняла откровение о волшебной природе своего избранника. И теперь была готова к тому, чтобы стать не только женой волшебника, но и матерью детей, в крови которых будет течь магия. Она очень мудро смотрела на жизнь и очень любила Драко. И Люциус с Гермионой не могли относиться к ней иначе, как с уважением, переходящим в восхищение.

Аврора обожала старшего брата, и, нужно отдать ему должное, тот не чаял души в своей маленькой сестренке. Драко очень часто появлялся в поместье, где мог часами играть с ней. Теперь же Рори должна была стать одной из подружек невесты на предстоящей свадьбе, и именно поэтому ей не давали покоя все подробности, касающиеся долгожданного торжества.

______________________________________________________________________________

Этим вечером, когда Далсимор ушел, в мэноре появился Драко и, к огромной радости сестренки, остался у них на ужин. Все семейство снова собралось на террасе, наслаждаясь теплым летним вечером и вспоминая радостное плескание рыбешек, наконец-то выпущенных в пруд у фонтана. А когда Драко удалился, стало понятно, что день подошел к концу, и Авроре уже пора спать.

Угадав по лицам родителей, что сейчас ее отправят наверх, хитрая малышка с умоляющим взглядом тут же повернулась к отцу:

– Папочка… но ты же обещал, что поиграешь для меня сегодня… Ну пожалуйста, сыграй на виолончели. Совсем немножко, а потом я пойду спать.

И несмотря на то, что время уже было позднее, Люциус уступил, не находя в себе сил отказать дочке. Он поднял Рори на руки и понес в гостиную, а покачавшая головой Гермиона двинулась за ними. Оказавшись в комнате, она расположилась на диване и невольно улыбнулась, глядя, как сияющая от удовольствия дочка хлопает в ладоши.

Люциус же присел на стул, поставил инструмент между ног и начал неторопливо настраивать, словно подразнивая горящую от нетерпения Аврору. Но та папин маневр разгадала и захихикала:

– Ну же, папа! Давай, скорее играй! Ты же знаешь, что я не люблю ждать.

Посмотрев на Гермиону, Люциус еле заметно дрогнул бровью: безусловно, его дочь была истинной Малфой.

А потом опустил смычок и коснулся струн. Комнату наполнили богатые звуки виолончели. Аврора сразу же начала танцевать, она кружилась и прыгала – по-детски неуклюже и очаровательно. И, любуясь ею, Гермиона не удержалась от счастливого смеха. Люциус играл и играл, переходя от спокойных вещей к более живым, и звучание творения великого Страдивари, казалось, наполняло волшебством весь дом.

Когда музыка стихла, и Аврора остановилась, Гермиона громко зааплодировала им обоим.

– Браво! Это было чудесно.

Отложив инструмент в сторону, Малфой поднялся и подошел к дочке.

– На сегодня все, милая леди. Пора спать.

Малышка тут же обняла его за ногу.

– Спасибо, папочка! Я так люблю, когда ты играешь.

Ощутив, как глаза подозрительно щиплет, Люциус присел рядом и крепко прижал ее к себе.

– И я тебя люблю, миленькая, – прошептал он, уткнувшись лицом в кудрявую белобрысую макушку. – Люблю, даже если ты ничего не делаешь. Просто люблю.

На этом мисс Малфой отнесли в постель и после коротенькой сказки поцеловали и пожелали спокойной ночи. День закончился. Еще какое-то время Люциус с Гермионой тихонько наблюдали, как девочка мягко проваливается в сон. И думали, что ничего прекрасней этого зрелища нет на всем белом свете.

Этой ночью они раздевали один другого с мучительной медлительностью, а потом так же неспешно и лениво сплелись в объятиях, крепко прижавшись друг к другу.

– Сегодня вечером Драко выглядел таким счастливым… – заметила Гермиона.

– Да. Впрочем, в последнее время он постоянно такой.

– И Рори так радуется свадьбе.

Малфой усмехнулся.

– Еще бы! Она же будет подружкой невесты.

Гермиона ласково пробежалась пальцами по его телу. В этом году Люциусу исполнилось пятьдесят пять, но этот мужчина по-прежнему был очень хорош. И тело его, все еще молодое, сильное и гладкое, возбуждало ее так же, как и раньше. Нет! Пожалуй даже чуточку сильней… Подумав об этом, Гермиона ощутила, как становится влажной, внутри уже загорался привычный огонек страсти. Она подняла голову, и Люциус тут же потянулся с поцелуем. Какое-то время они молчали и лишь без слов блаженствовали от вкусной и теплой влажности ртов друг друга. Но потом этого стало мало, и Гермиона ощутила, что он готов взять ее. Она слегка отстранилась и посмотрела Малфою прямо в глаза.

– Люциус, я люблю тебя.

Ошеломленный ее внезапной серьезностью, он слабо улыбнулся, но потом ответил:

– И я люблю тебя… люблю всем своим существом.

– Просто… Я хотела сказать… Спасибо тебе! Что не побоялся и взял меня в такое чудесное путешествие. Взял в свою жизнь.

– Не за что, – довольно рассмеялся Малфой. – Тем более что оно еще не закончилось.

Он опустил голову и снова коротко коснулся ртом ее губ, а потом опустился ниже, потом еще ниже и еще… И уже затуманенным от удовольствия сознанием Гермиона смогла разобрать, как знакомый надменный голос протяжно промурлыкал:

– Итак… на чем мы остановились?