Текст книги "Познавая прекрасное (ЛП)"
Автор книги: Laurielove
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)
– Я могу пригласить вас на ланч во время нашей следующей встречи, мисс Грейнджер? Кажется, нам будет полезно сменить обстановку, как думаете?
Предложение потрясло Гермиону. Она не была уверена, что готова показаться в компании Люциуса Малфоя на глазах у всех.
– Думаю, это вовсе не обязательно, мистер Малфой.
– О, возможно не обязательно… но очень желательно… Хм… Соглашайтесь же.
«Черт!»
Гермиона не могла противиться медовым ноткам, так соблазнительно и мягко ласкающим слух, и потому, наконец, кивнула:
– Хорошо, но… я не хочу идти в волшебный ресторан.
– Как ни прискорбно, тут я с вами согласен. Это может создать трудности для нас обоих. Что ж… В таком случае, отведите меня в магловский. Уверен, вы знаете какие-нибудь из них. Кстати, если что-то смущает, можете относиться к этому, как к одному из направлений моей реабилитации.
Ей снова послышалась в его голосе саркастическая насмешка, но взглянув на Люциуса, не обнаружила в его лице ничего подобного. А он продолжил:
– Отлично. Тогда буду ждать вас на углу, напротив телефонной будки у входа в Министерства, в половине первого в среду. До среды, мисс Грейнджер, – Малфой очаровательно улыбнулся, слегка наклонив голову, и забрал мантию, чтобы выйти из кабинета.
Чувство необъяснимой потери охватило Гермиону, как только за ним закрылась дверь. Все тело, казалось, изнывало от тоски по нему, но при этом она чувствовала себя до смешного взволнованной. Мысль о том, что они пойдут куда-то вдвоем тайком ото всех (как пара!) безумно волновала. Гермиона поразилась тому, что он сам предложил пойти в магловский ресторан, и надеялась, что желание Люциуса находиться рядом не уступает ее собственному.
Этим вечером Рон был на матче, и она тихо радовалась одиночеству, снова и снова прокручивая в памяти подробности встречи.
Сегодняшняя его откровенность поразила до глубины души.
«В детстве Люциус Малфой дружил с магловскими детьми! Знал ли об этом его отец? Как он относился к этой дружбе? И как это общение повлияло на самого Люциуса?»
То, что она услышала сегодня, вызывало вопросов гораздо больше, чем ответов, и Гермионе не терпелось узнать об этом человеке еще и еще…
Знакомая жажда осталась сегодня нереализованной, и она крепко задумалась, почему на самом деле он так поспешно удалился.
«Действительно ли у него была назначена встреча? В принципе, он казался откровенно обеспокоенным, когда увидел, который час. Или же это было уловкой, чтобы не повторилось то, что произошло в пятницу? Может, он играл со мной?» – вздохнув Гермиона поняла, что неспособна ответить на эти вопросы.
Лежа тем вечером в кровати, когда лицо Люциуса оказалось единственным, что она видела перед собой в тяжелой давящей темноте, Гермиона ощущала, как ноющая боль нереализованного возбуждения и тоски по его запаху и рукам сильней и сильней скручивает тело. Понадобилось совсем немного времени, чтобы успокоить себя, простонав его имя в самый главный момент. Потом же она тихо уснула, мечтая об их встрече в среду и позволяя сновидениям об этом завладеть собой.
Вторник прошел мучительно, но без происшествий. Вечер она провела, разбираясь с документами и планируя следующий день. Вернувшись, Рон заметил не только ее сосредоточенность, но и стойкую нехватку сексуального аппетита. Бедняга снова заснул разочарованный, а Гермиона снова пробыла в ванной дольше, чем необходимо.
Утро среды тянулось мучительно медленно, но полдень, наконец, настал, и было уже четверть первого, когда она отправилась в дамскую комнату – убедиться, что внешность для столь желанной встречи – безупречна.
Рассматривая своё отражение в зеркале, Гермиона улыбнулась, вспомнив, как это делал Люциус тем вечером в опере. Как блуждал его взгляд по ее телу и лицу, не в силах оторваться. Она была довольна тем, что видела сейчас, и надеялась, что это оценят. Мельком взглянув на часы, Гермиона тихо охнула и понеслась из министерства прочь.
========== Глава 12. Ланч ==========
Поднявшись наружу, Гермиона на секунду засомневалась, а ждет ли ее Малфой в условленном месте, и не окажется ли его приглашение жестокой и унизительной шуткой. Пока (за исключением их ничем необъяснимого физического контакта) его поведение и отношение к ней вполне укладывалось в рамки прежнего восприятия Люциуса Малфоя, как человека опасного, жесткого и, в целом, не слишком вежливого с теми, кто его не заботил. И Гермиона начала опасаться, что он стал вести себя по-другому лишь для того, чтобы просто поразвлечься. От этих мыслей к горлу подступила муторная тошнота. Но повернувшись, чтобы перейти дорогу, она увидела, что Люциус, с присущей ему скупой и слегка высокомерной улыбкой, стоит неподалеку от телефонной будки – там, где и обещал.
Понятно, что сегодня он был без мантии, одетый в удлиненный черный жакет, напомнивший Гермионе военные френчи с множеством пуговиц, расположенных по центру. Вот только меньше всего этот мужчина был похож на магловского военного. Стильный и дорогой жакет красиво облегал фигуру, подчеркивая все достоинства крупного сильного тела. Ниже виднелись прямые черные брюки, чуть суженные там, где черные туфли ярко блестели на полуденном солнце. Сегодня Люциус снова убрал волосы в хвост, так же, как и тогда, в опере, и стоял – гордый и безукоризненно прямой, даже несмотря на отсутствие трости. Выглядел Малфой великолепно, хотя и несколько необычно.
«Что ж, в Лондоне мало кого удивишь необычной внешностью».
Гермиона не могла сдержать чувство гордости, что ее увидят с таким мужчиной. Она пересекла улицу и улыбнулась, глядя ему в глаза:
– Мистер Малфой.
Ничего не ответив, он улыбнулся в ответ, а потом повернулся и двинулся от министерства прочь. Гермиона пошла рядом.
– Я решила, что мы пойдем в ресторан, в который я хожу с моими магловскими друзьями. Многие из них работают в Лондоне, и я снова, после всех этих лет, начала видеться с некоторыми из своих одноклассников.
Малфой скучающе поднял бровь.
Она улыбнулась его предсказуемости, и продолжила:
– В этом ресторане довольно часто можно увидеть политиков, актеров или каких-то других известных личностей. Считается, что это – довольно интересное место.
– Считается маглами, мисс Грейнджер! Неужели я похож на человека, желающего обедать, таращась на каких-то не совсем адекватных и важничающих магловских знаменитостей? – категорично заявил Малфой, останавливаясь и поворачиваясь к Гермионе.
Но та устояла, не пропуская удар.
– О, я не знаю, мистер Малфой… Хотя основываясь на том, как ведете себя сейчас, вы отлично впишетесь в эту компанию, – она мысленно улыбнулась, намеренно не глядя на него.
– Что ж, в таком случае, мне нужно постараться стать еще больше похожим на волшебника.
Когда Гермиона все-таки взглянула, то увидела, как по его губам скользнула добродушная ухмылка.
Они неспешно шли по городским улицам, и по пути Гермиона ненавязчиво указывала на все, попадающиеся им навстречу, известные ориентиры. Люциус намеренно симулировал незаинтересованность, но его случайные комментарии давали понять, что он достаточно хорошо знает и географию Лондона, и историю знаменитых зданий и памятников.
– О, Господи, мистер Малфой, – слегка поддразнила его Гермиона. – Если вы продолжите в том же духе, то боюсь, в моих обучающих задумках не останется никакого смысла. Вам и так, кажется, уже известно все, что должны знать о маглах!
– Мисс Грейнджер, – Люциус привычно растягивал слова. – Мы живем в очень многослойном мире, в конце концов. И мне кажется, опасно и глупо быть совершенно неосведомленным о чем-то, что в один прекрасный момент может оказаться тебе нужным. Не находите? Или я похож на глупца?
Их подшучивание было восхитительно, и Гермиона чувствовала себя опьяненной таким естественным и безобидным общением с ним.
Большинство прохожих, попадавшиеся им навстречу, без стеснения разглядывали Люциуса, особенно женщины, которые совершенно откровенно пялились на него, а некоторые даже пытались поймать его взгляд и кокетливо улыбались. Гермиона то и дело чувствовала приступы болезненной ревности, но заметив, что Малфой никак не реагирует на эти авансы, немного успокоилась и ревность потихоньку уступила место гордости.
А находились и женщины, что сопровождали свои кокетливые улыбки Люциусу высокомерными взглядами на Гермиону.
– Перебьешься… Он – со мной, – невольно прошептала она про себя несколько раз.
Достигнув ресторана (шикарного, но не помпезного здания на улице Стрэнд), Гермиона расслабилась, узнав, что свободный стол для двоих можно получить без проблем. Она волновалась, что ресторан будет заполнен, и тогда будет выглядеть перед Люциусом идиоткой, но их провели к уединенному столику в углу зала. Метрдотель поначалу несколько недоуменно взглянул на Малфоя, однако впечатленный его солидностью, почтительно подал меню.
«Да уж… Производить впечатление Люциус Малфой умел всегда».
Несколько мгновений они молчали, прежде чем Люциус заговорил:
– А ваши магловские друзья в курсе, что дружат с настоящей ведьмой? – он не поднял глаз, продолжая просматривать меню.
– Нет, они ничего об этом не знают. Думают, что я – все та же старая добрая Гермиона Грейнджер, лохматая заучка, вечно сидевшая на первой парте с вытянутой рукой. Я не хотела бы волновать их реальностью моей жизни. Поэтому сказала, что занимаюсь кое-какими исследованиями в одном из закрытых институтов. Они знают, что у меня есть друг по имени Рон, который работает спортивным тренером. Но не знакомы с ним. Так что я фактически ни в чем не соврала…
– О, да… Просто не сказали всю правду, – усмехаясь, закончил за нее Малфой.
– Согласна, но это же никому не повредило, – подытожила Гермиона, определившись с выбором. – Я буду утиную грудку. Не хотите выпить вина?
– Хочу, но, если не возражаете, закажу его сам, – Люциус коротко взглянул на официанта, и тот сразу же подошел к ним.
Усмехнувшись краешком губ, Гермиона отметила про себя, что с ней или другими посетителями маглами это случалось достаточно редко.
– Мисс? – официант слегка наклонился в ее сторону.
– Утиную грудку, пожалуйста.
– Сэр?
– Говяжье филе. И бутылку «Шато Леовиль Бартон» 90-го года.
– Какой степени прожарки стейк, сэр? – в голосе официанта зазвучал французский акцент.
– Bleu.
– M’sieur, – официант забрал меню и бесшумно исчез.
Заказ Люциус сделал безупречно и со знанием дела. Он использовал чисто французский термин, который означал, что его стейк будет поджарен снаружи, оставаясь практически сырым внутри.
Его мало кто применял в магловской Британии, и по такому употреблению обычно вычисляли уверенного в себе гурмана. А еще Малфой легко и непринужденно попросил бутылку одного из лучших и самых дорогих в меню вин. Гермиона уставилась на него, слегка озадаченная подобной осведомленностью и уверенностью в себе. Этот мужчина не переставал удивлять ее.
«Даже любители маглов, вроде Артура Уизли, не знают таких подробностей!»
Он заметил, что Гермиона удивлена, и напомнил:
– Как я уже говорил, мисс Грейнджер, мы живем в очень многослойном мире. Так почему бы нам не наслаждаться плодами трудов маглов, если это доставляет удовольствие? Даже не испытывая к ним особой любви?
Она нашла его слова цинично-неприятными и тихонько вздохнула. Услышав, Люциус лаконично прокомментировал:
– Ну, вот я и разочаровал вас…
Гермиона подняла на него глаза.
– Мистер Малфой, – начала она насмешливо, – Вы подложили темный артефакт моей лучшей подруге лишь для того, чтобы дискредитировать ее отца; вы гнались за мной и моими друзьями, чтобы напасть и мучить нас, если не сказать – убить. Вы предоставили свой дом в распоряжение самому ужасному существу, жившему когда-либо на этой земле, – с этим она опустила глаза, сделала паузу, а затем снова посмотрела на него. – Неужели вы думаете, что можете разочаровать меня чем-то еще?
Болезненная тишина сгустилась вокруг них после того, как отзвучал ее горький сарказм, и действительность, как им обоим показалось, хлестко ударила и того, и другого. Но вместо ожидаемой ледяной ярости, Люциус почему-то просто смотрел на нее – пристально и спокойно, будто изучая. В ее собственных глазах, и Гермиона чувствовала это, гнева плескалось сейчас гораздо больше. Малфой продолжал молчать, так ничего и не отвечая, и неспособность понять, о чем он думает, приводила ее в бешенство.
В конце концов, он заговорил, размерено и без тени смущения на лице:
– Если вам интересно знать, мисс Грейнджер, то вы как раз не разочаровываете меня…
Сердце Гермионы пропустило удар. Все, что она могла сделать, это уставиться на него.
Непосредственная честность Малфоя ошеломляла, и на Гермиону обрушился целый шквал эмоций: вина от своего предыдущего нападения, удивленное восхищение его похвалой, да еще и неловкость оттого, что он высказал это так прямо и откровенно. Между ними снова повисла тишина, и Гермиона снова внимательно взглянула ему в глаза.
Нет, она не увидела в них ни гнева, ни характерного малфоевского высокомерия, и подумала лишь, что чувствует сейчас тот же самый легкий жар, что и на столе в пятницу. Ни один из них так и не опустил пристального взгляда, и они продолжали молча смотреть друг на друга, пока не принесли вино. Это заставило Гермиону стряхнуть с себя оцепенение, а Люциус принялся разглядывать принесенную бутылку вина. Сомелье неспешно налил ему пару глотков, и, попробовав, Малфой одобрительно кивнул.
Они помолчали еще несколько минут, когда Гермиона, не удержав любопытства, задала вопрос. Она не могла понять, почему он сорвался с губ, но чувствовала, что ей необходимо спросить его об этом, именно сейчас:
– Что произошло между вами и Нарциссой?
Поначалу он ничего не ответил, и Гермиона испугалась, что зашла слишком далеко, но потом заговорил: так же спокойно и откровенно, как и раньше.
– После войны мы оказались унижены и изгнаны из общества. Никто особо не хотел связываться с семейкой Пожирателя смерти, выбравшего не ту сторону. И я чувствовал, что ее отношение ко мне сильно изменилось. После войны Нарси перестала уважать меня. А поручение, данное Темным Лордом Драко, стало последней каплей и заставило нас всех по-другому оценить наше мировоззрение. Она перестала чувствовать ко мне привязанность и с каждым днем отдалялась все дальше и дальше. Я пытался восстановить отношения, но… это оказалось невозможным, – Малфой нахмурился. – А со временем осознал, что и сам тоже остыл – взаимное недовольство разрушило все, что связывало нас долгие годы. Я даже не мог понять, как кто-то, столь близкий мне раньше, мог измениться так глубоко, что изменения заставили меня почти презирать ее. Нарцисса оставила меня первой, и сейчас у нас нет практически ничего общего, хотя мы по-прежнему общаемся, когда нужно обсудить что-то, касающееся Драко.
Позволяя ему свободно выговориться, Гермиона тихо слушала, ощущая, что ему необходимо сделать это. Невольно кольнуло чувство вины – она только что сознательно унизила его, а он так открыто и спокойно обсуждает с ней тему, которую любой посчитал бы болезненной. Гермиона понимала, что его чистосердечные признания откровенны и абсолютно естественны. Кроме войны и Волдеморта, причины, которыми он объяснил свой разрыв с женой, были характерны для многих разводов. Между ними снова повисла тишина, нарушить которую, казалось, было невозможно. Люциус молча смотрел куда-то мимо нее, и Гермиона тоже притихла.
Вскоре им принесли заказанную еду и, кинув взгляд на тарелку, она подняла на него глаза и улыбнулась.
В ответ Люциус поднял бокал:
– За многослойную, жестокую, но бесконечно прекрасную жизнь!
Она чуть помедлила, обдумывая такой откровенный тост, и подняла бокал в ответ.
Капля вина повисла на губе, и Гермиона подняла было палец, чтобы стереть ее, но, спохватившись, быстро слизнула языком. И тут же почувствовала неловкость, увидев, как он опустил глаза на ее рот – восхищение и жажда сверкнули в этом взгляде. Казалось, Люциус целую вечность не отводил глаз от ее губ, продолжая держать бокал с вином в руке.
Было неясно, сколько времени они сидели так, уставившись друг на друга, когда в животе у нее заурчало.
Гермиона приоткрыла рот от неловкости и, все еще не отводя взгляда, смущенно проговорила:
– Ну вот, кажется, я окончательно проголодалась.
Люциус слегка улыбнулся, и что-то странное мелькнуло в глазах, таких глубоких и волнующих для нее. Наконец, найдя в себе силы оторваться от созерцания, оба начали есть.
Осторожно обходя болезненные темы, они тихо и спокойно беседовали. Гермиона расспрашивала о работе Драко в Гринготтсе, Люциус о сегодняшних интригах в сверхбюрократическом Министерстве. Она говорила больше, чем Малфой, часто прерываясь взрывами смеха, особенно когда описывала наиболее интересные характеры коллег. Внимательно слушая, Люциус, казалось, искренне наслаждался ее компанией.
Доев горячее, они, никуда не торопясь, заказали кофе. Опоздать Гермиона не боялась – заранее предупредив Снипуорта, она спокойно наслаждалась ланчем.
Казалось, пролетела целая вечность с их первой встречи во «Флориш и Блотс», хотя, в действительности, прошло всего три недели. И почти не верилось, что за такое короткое время она смогла изменить свое отношение к этому человеку.
В конце концов, с кофе было тоже покончено, и они поднялись из-за стола, чтобы уйти. Гермиона достала портмоне, собираясь было оплатить счет – она опасалась, что у Малфоя просто может не быть с собой магловских денег, и с некоторой тревогой ждала, когда его подготовят. Но принесенная папка сразу же оказалась перехвачена Люциусом, который спокойно бросил на стол несколько двадцатифунтовых бумажек, добавив сверху чаевых. Гермиона уже открыла рот, чтобы остановить его, но единственный острый взгляд заставил ее промолчать.
– Даже не думайте, мисс Грейнджер. Неужели могли предположить, что я позволю вам заплатить за то вино? Тем более что сам его и заказал.
Чувствуя неловкость из-за того, что подумала о нем некорректно, Гермиона тихо прошептала:
– Спасибо за чудесный ланч…
А перед самым уходом он внезапно повернулся к ней, взглянув на мгновение с прежней надменностью, потом медленно поднял локоть, предлагая ей руку.
Гермиона оказалась слегка ошеломлена. Но нет, уже не высокомерием, а тем, насколько оно добавляло Люциусу невероятного чувственного магнетизма.
Не сумев скрыть улыбку, положила руку на его согнутый локоть. Внимательно взглянув друг на друга еще раз, они покинули ресторан, снова окунаясь в шум и суету лондонских улиц.
_________________________________________________________
Примечание. Красное вино Chateau Leoville-Barton считается долгоиграющим. Роберт Паркер, выдающийся специалист в области виноделия, назвал это вино брутальным, благодаря насыщенным танинам. Цвет вина отличается сине-черным оттенком. Богатый букет содержит ноты черного шоколада, смородины, лакрицы, тлеющего угля и молодого дуба. Это полнотелое вино со сбалансированным фруктовым вкусом и длительным цветочным послевкусием.
========== Глава 13. Разочарование ==========
Опираясь на руку Малфоя, Гермиона спокойно шла с ним по оживленным улицам Лондона. Чувствуя под ладонью крепкие и сильные мышцы, она откровенно наслаждалась прикосновением к ткани его жакета. Это напоминало о той их встрече во «Флориш и Блотс», и Гермиона подумала, насколько иные эмоции испытывает она сейчас. Одно лишь осталось неизменно. И тогда (правда, еще не осознавая), и сейчас, она откровенно жаждала Люциуса Малфоя. Она не удержалась и слегка обвила его руку пальцами, зная, что Люциус почувствует это.
Свернув на одну из центральных улиц, Гермиона осознала, что толпа людей вокруг них стала намного теснее. Нетрудно было заметить, что Люциус напрягся, а так не хотелось портить ту восхитительную атмосферу, возникшую между ними. Она знала обратную дорогу до министерства, которая была немного длинней, но зато почти безлюдной. Поэтому и потянула его на узкую улочку, свободную от толпы маглов, торопливо спешащих по делам или просто прогуливающихся без особой цели. Они свернули направо и оказались в абсолютно пустом переулке.
Расхохотавшись, она выдавила из себя:
– Господи! Какая жалость! Сегодня нас бросает из крайности в крайность. Великолепнейшая магловская еда, прекрасное магловское вино, а на закуску на улице – орда галдящих и ненавистных вам маглов! – неясно махнула рукой в сторону центра.
Запыхавшись от смеха, Гермиона откинула голову, чтобы вдохнуть воздуха и снова звонко захохотать, когда внезапно Малфой поймал ее руку.
Схватив за кисть, Люциус одним движением притянул ее к себе и крепко обнял. Дышать стало невозможно. Гермиона ощутила себя крепко прижатой к его груди, и поняла, что Люциус снова обхватил ее, будто облекая в некий кокон. Поначалу она не поднимала глаз, уставившись на черную, словно уголь, ткань жакета, также как и тогда, в книжном магазине. Будучи с силой прижатой к нему, даже не могла вздохнуть, и лишь чувствовала грудной клеткой, как опускается и поднимается его собственная грудь, словно изо всех сил стараясь приникнуть к ней крепче. От внутреннего жара, что порождал в ней этот человек, находясь рядом, она начала задыхаться.
А потом медленно подняла голову и встретилась с ним глазами. Жажда, горящая в них, была сейчас настолько очевидна, что это воспламеняло еще больше. Дразняще медленно, Люциус начал поглаживать ее по спине, посылая искорки возбуждения в самую сердцевину тела.
Неторопливо, никуда не спеша, он достиг плеч, а потом коснулся шеи, и стон невольно сорвался с губ Гермионы. Она слегка наклонила голову, будто предлагая ему еще больший доступ. Обхватив ее лицо ладонями, Люциус пристально всматривался в него. Их глаза снова встретились, и снова он неотрывно глядел на Гермиону с каким-то необъяснимым любопытством, будто пытаясь понять о ней что-то. И это возбуждало еще сильней.
Ее дыхание было сейчас таким быстрым и сбивчивым, что голова кружилась не переставая. А когда она почувствовала на лице его дыхание и аромат вина, которое они пили только что, Гермионе начало казаться, что вот-вот она взорвется. Дыхание Люциуса опьяняло сильнее, чем выпитое ими вино. Глазами Гермиона умоляла его склониться, коснуться ее. Открыв рот, невольно облизнула губы и тут же услышала, как он перестал дышать и, не отрывая взгляда от ее губ, начал медленно наклоняться к ее лицу.
Ближе. Еще ближе.
«На сей раз. На сей раз… Да».
Губы Люциуса слегка коснулись ее рта, заставив внутренности Гермионы совершить ощутимый кувырок.
«Наконец-то. Наконец!»
Прикосновение было коротким, а потом Люциус слегка отстранился, и только его дыхание продолжало щекотать губы. Затем снова наклонился и так нежно потерся губами об ее рот, что Гермиона не смогла осознать, реальность это или нет.
Невольно застонав, услышала ответный стон, и ощутила, как Малфой прижался к ее рту губами. Но как же мало оказалось этого! Его язык дразняще коснулся ее верхней губы, а затем и нижней. Потянувшись, Гермиона попыталась поцеловать его сама, но Люциус тут же отпрянул. Казалось, что на глаза вот-вот навернутся слезы – настолько изощренно этот мужчина дразнил и мучил.
Наконец, крепко сжав голову Гермионы, Малфой обрушился на ее рот. Внутренности снова дико кувыркнулись, и показалось, что она проваливается куда-то, но тут же забыла об этом, отвлекаясь на то, что с ней делают его губы. Казалось, Люциус хотел выпить ее рот, нет, не выпить – съесть. Почувствовав его язык, она толкнула навстречу свой, и языки, не останавливаясь, закружили в головокружительном танце. Потом расслабилась, позволяя ему углубить поцелуй, чтобы попробовать ее всю, позволяя вылизать десны, внутреннюю сторону щек, нёбо, чтобы снова вернуться к языку, поглаживая и посасывая его. Наслаждение, которое дарил его рот, оказалось непередаваемо. Гермионе казалось, что он ласкает не только рот – все тело наслаждалось тем, что он делал.
Эта внезапная демонстрация страсти поражала. И зажигала еще сильней. Пальцы Люциуса уже давно запутались в ее волосах, с силой поворачивая голову, чтобы быть еще ближе… еще глубже… Малфой толкнул ее к каменной стене, и Гермиона ощутимо ударилась, почувствовав спиной холод кирпичной кладки. Невольно застонала, но это будто еще сильней подпитало его собственный жар, заставив хрипло выдохнуть ей в рот:
– Что же ты делаешь со мной, ведьма… что ты со мной делаешь?..
Его левая рука уже поползла вниз, и вот – коснулась груди. Заставляя Гермиону охнуть, Малфой начал гладить ее, то сжимая, то отпуская. И это наслаждение, почти граничащее с болью, было прекрасно. Обхватив его ногой, Гермиона прижалась еще сильней и даже сквозь несколько слоев одежды чувствовала твердость желания Люциуса, что так явно упиралась ей в живот. Внутри все горело, и хотелось лишь одного – чувствовать его, видеть, касаться…
Она начала судорожно расстегивать жакет Люциуса, но прежде, чем успела это сделать, Малфой уже и сам добрался до пуговичек на ее блузке. Всего несколько мгновений попытался справиться с ними цивилизованно, но не выдержал, и, схватив ткань обеими руками, яростно разорвал.
Горячие руки быстро спустили лифчик, обнажая одну из округлых молоденьких грудок, которую Люциус сразу же с наслаждением принял в ладонь: сжимая, потирая, гладя… А потом, бросив довольный взгляд на то, что находилось сейчас в его руках, нетерпеливо опустил голову и взял обнаженный сосок в горячий, жадный рот, всасывая его глубоко внутрь и облизывая языком.
Восхитительное удовольствие волнами разлилось по всему телу. И концентрировалось, оседало, сгущалось там, в самом низу, где он был нужней всего. Стон, похожий на рыдание, сорвался с губ, когда она, подняв руку, вцепилась ему в волосы, прижимая еще сильней. Не давая оторваться от себя.
И тут Малфой внезапно куснул ее сосок. Глаза широко распахнулись, когда Гермиона задохнулась от невероятного ощущения удовольствия и боли одновременно, охватившего ее. Откинувшись на стену, она невольно опустила веки и прикусила губу. Приподняв глаза, Люциус внимательно наблюдал за ее реакцией, откровенно наслаждаясь тем, что видит и слышит: негромкими приглушенными стонами и блаженством, разлитым на ее лице.
Вынести большего Гермиона уже бы не смогла, и с губ наконец слетело то, что так давно носила в себе:
– Пожалуйста… прошу тебя… ты так нужен мне… Господи… пожалуйста, Люциус…
Услышав свое имя на ее губах, ощутив, как Гермиона обвила его ногой, прижимаясь к уже стальному члену, Малфой зажмурился от мучительной пульсации. Усилием воли он удержался от стона, а потом тихо и слегка укоризненно протянул ей на ухо:
– Потерпи…
Опустив голову, снова вернулся к ее груди, обнажая второй холмик с уже затвердевшим соском. Сейчас оба полушария вызывающе торчали перед его лицом, и Люциус, захватив правый сосок большим и указательным пальцами, начал перебирая ласкать его. А сам уже склонился над левым, с жадностью вбирая его в рот. Он снова и снова посасывал и облизывал его также сильно и долго, а потом снова неожиданно прикусил. Все это в сочетании с невероятной чувственной мукой от пальцев на другом соске было едва выносимо, и Гермионе казалось, что ее изголодавшуюся женскую сущность пытают электрошоком.
Она была почти уверена, что сможет кончить только от того, что этот мужчина творит с ее грудью, но мучительно жаждала увидеть его член: твердый, крепкий, возбужденный, а потом почувствовать, как он глубоко погружается в ее плоть.
Со слезами на глазах Гермиона снова не выдержала:
– Пожалуйста… Я не могу больше… хочу тебя… Люциус… хочу чувствовать тебя… прошу… возьми меня скорее…
Услышав ее слова, столь неподходящие для Гермионы Грейнджер, такие неожиданно откровенные, Малфой низко и гортанно застонал. И этот звук показался ей настолько эротичным, что Гермиона не могла не ответить ему глубоким собственным стоном. Заставила себя открыть глаза, чтобы пристально посмотреть на него, когда поняла, что Люциус немного отстранился. Почувствовала, как одной рукой он приподнимает ее юбку, и увидела, что другая – уже тянется к пряжке ремня.
«Да. Наконец… Наконец!»
В этот момент поблизости открылась дверь, и противный голос заверещал совсем близко:
– Это еще что такое!? Я не позволю никому трахаться у себя на заднем дворе. И немедленно звоню в полицию!
Оба заледенели. На лицах отчетливо отразилась мука. Быстро поправив одежду, Люциус схватил Гермиону за талию, и уже вытягивая палочку, свернул за угол, чтобы аппарировать обоих в министерство, пока возмущенный магл торопливо тыкал пальцами по кнопкам мобильного телефона.
Оказавшись в кабинете Гермионы, они почувствовали, как головокружение и тошнота охватывают обоих, хотя Люциус и сумел скрыть свой дискомфорт куда как лучше. В надежде избавиться от головокружения, Гермиона тяжко рухнула на стул, быстро застегивая жакет поверх разорванной блузки. У них не оказалось даже минуты, чтобы понять, что произошло, когда дверь внезапно открылась, и в кабинет с какими-то бумагами в руках вошел Ормус.
Замерев на пороге, он крайне подозрительно уставился на то, что увидел.
– Гермиона! Понятия не имел, что ты здесь. Хотел оставить кое-какие документы. Честно говоря, я думал, что ты еще на ланче. Не видел, когда возвратилась, – Ормус удивленно взглянул на Люциуса, и подозрение ясно читалось на его лице. – Малфой. Я не понял, у вас, что – сегодня назначено? Не припоминаю, чтобы вы входили в отдел. Будьте добры, сообщайте моему секретарю, когда приходите.
Не обращая никакого внимания на откровенную невежливость Ормуса, Люциус спокойно ответил:
– Я пришел некоторое время назад. Но вашего секретаря на месте не оказалось, поэтому и взял на себя смелость подождать мисс Грейнджер в ее кабинете. Мисс Грейнджер только что вернулась с ланча. Должно быть, ее ваша секретарша тоже пропустила. Приношу свои извинения, если это кому-то доставило неудобство.
Гермиона не смогла не улыбнуться этой мастерской лжи, которой он покрывал их, и тем, как ловко Люциус бросил камешек еще и в огород Присциллы.
– Хорошо, но сейчас вы должны уйти, – коротко бросил ему Ормус и повернулся к Гермионе. – Через полчаса у нас встреча с министром. Он хочет обсудить результаты и динамику того вечера в опере. Поскольку твой ежедневник был пуст, я предположил, что это будет нормально. Малфой же может посетить нас и в любое другое время.
И Гермиона почувствовала, как щетинится от гнева. То, что он говорил о Люциусе, находящемся здесь, рядом, в третьем лице, было оскорбительно, и, не думая ни секунды, резко ответила.
– Ормус, я удивлена, что ты ставишь меня перед фактом изменения рабочего расписания, даже не поговорив со мной. Лю… Мистер Малфой потратил время, чтобы прибыть в министерство, и заслуживает, как минимум, чтобы с ним были вежливы, а не выставляли прочь.
