Текст книги "Познавая прекрасное (ЛП)"
Автор книги: Laurielove
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)
Улыбнувшись про себя, она неспешно направилась наверх, чтобы собраться на работу.
А вернувшись вниз, увидела, что Люциус тоже одет и готов выйти из дома. Гермиона поцеловала его на прощание, в который раз ловя себя на мысли, как трудно каждый раз отрываться и уходить от него. Пусть даже всего лишь до вечера.
«Слава богу, что завтра выходные…»
Снова пройдя через камин, уже скоро она оказалась в министерском атриуме вместе с сотнями других сотрудников. И почти сразу заметила множество любопытных взглядов, направленных в ее сторону.
«О, да… Прочитав утром «Придиру», я даже понимаю, с чем это связано…»
Стараясь не обращать на повышенный интерес никакого внимания, волшебница слегка приподняла подбородок и прошла на рабочее место, приветливо здороваясь по дороге со знакомыми.
«Мне плевать, чего они там думают. И я больше не позволю себе сорваться, опустившись до детских истерик. Тем более… что сегодня мне нужно сделать… кое-что очень важное».
И действительно: как только подошло время обеденного перерыва, Гермиона покинула министерство и, аппарировав в Косой переулок, быстро и целеустремленно направилась к белеющему издалека фасадом банку «Гринготтс».
Подойдя к зданию, она немного замедлила шаг, глубоко вздохнула, но затем открыла тяжелые двойные двери с латунными ручками и вошла. Вошла для того, чтобы сразу оказаться в огромном мраморном вестибюле. Пока она шла к главной стойке, шаги эхом отдавались по всему залу, и это заставляло нервничать еще сильнее, но Гермиона продолжала идти. Уже скоро она приблизилась к сидящему за стойкой хмурому гоблину.
– Извините, я хотела бы увидеть Драко Малфоя, если это возможно…
Подняв глаза, гоблин подозрительно взглянул на нее.
– Какова цель вашего визита?
– Я пришла по личному делу. Мне нужно всего пять минут, и это очень важно. К сожалению, у меня нет другого способа связаться с ним.
Гоблин демонстративно вернулся к своей работе и пренебрежительно бросил:
– Вы могли бы отправить ему сову, как это делают остальные волшебники.
– Мне нужно увидеть мистера Малфоя лично. Хотя бы для того, чтобы договориться с ним о времени следующей встречи.
Гоблин посмотрел на нее так, будто она отрывает его от каких-то важных задач, а не просит о чем-то, что является, по сути, частью его работы.
– Второй этаж, кабинет номер двести пятьдесят шесть. Пять минут. Максимум, не больше.
Несколько озадаченная его поведением, Гермиона подумала, что давно не общалась с гоблинами и забыла, какими вредными и упертыми они могут быть иногда.
– Спасибо, – еле сдерживаясь, вежливо ответила она, прежде чем направиться к лестнице.
На двери кабинета, к которому Гермиона приблизилась, была прибита табличка с одним единственным именем: Драко Малфой. Казалось, из людей в «Гринготтсе» вообще работает только Драко (хотя Гермиона и знала, что это не так), и у нее мелькнула мысль, что, наверное, ему очень одиноко здесь.
Она почувствовала, что снова нервничает, хотя еще пару секунд назад была полна решимости.
«А вдруг… вдруг Малфой снова будет таким же агрессивным, как и в последний свой приход в мэнор. Конечно, здесь, на работе, он будет вынужден сдерживаться и вряд ли вспылит. Во всяком случае, очень надеюсь на это… и должна претворить задуманный план в жизнь», – она набрала воздуха и решительно постучала.
– Войдите, – раздался изнутри голос, который раздражал ее много лет подряд.
Повернув ручку двери, Гермиона вошла в кабинет.
Драко сидел за столом в маленькой, тесной комнатушке, отделанной темными панелями, с одним крошечным окошком, скудно пропускавшим дневной свет. Вся атмосфера кабинета была депрессивной и очень мрачной. Поначалу он даже не поднял головы, но когда наконец сделал это, лицо его застыло от шока. Однако Малфой сумел быстро взять себя в руки и, нацепив маску холодного презрения, демонстративно вернулся к развернутой до этого газете.
Гермиона молчала, и поэтому, все еще не поднимая глаз, он холодно и категорически задал вопрос:
– Что ты здесь делаешь?
– Я хотела бы спросить у тебя кое-что.
– В любом случае, мне это абсолютно не интересно.
Но Гермиона не смутилась.
– Ты не хотел бы прийти в мэнор поужинать на следующей неделе?
Ничего не ответив на вопрос, тот резко задал встречный.
– Это отец прислал тебя?
– Нет, Люциус даже не знает, что я здесь.
– Послушай, Грейнджер, – Драко фыркнул и презрительно усмехнулся. – По-моему, в нашу последнюю встречу я достаточно ясно дал понять тебе отношение к этой чертовой ситуации. Да для меня нет ничего хуже, чем провести вечер, глядя, как мой отец плотоядно облизывается на свою аппетитную грязнокровную булочку в нашем же собственном доме!
– Я думаю, ты прекрасно знаешь, что все будет совершенно не так, – Гермиона удивилась, насколько твердо прозвучал ее голос. – Я могу понять, почему в прошлый раз ты был так расстроен. И могу понять, почему сорвался на меня… и на отца.
– Да меня не колышет, можешь ты это понять или не можешь. Отвали, Грейнджер! А еще лучше – исчезни отсюда. Испарись! – всем своим видом игнорируя ее, Драко уткнулся в лежащие на столе документы.
Но Гермиона не позволила сбить себя с толку и продолжила:
– Драко, ты далеко не дурак, и сам понимаешь, что не можешь продолжать вести себя в том же духе. Особенно, хотя бы на мгновение согласившись с тем, что если твой отец пустил меня в свою жизнь, то и тебе придется принять, если не меня, то хотя бы этот факт. Как данность! – она перевела дух и продолжила: – Ты прекрасно знаешь, о чем речь. Я не ожидаю, что ты примешь меня, но хочу, чтобы ты поверил – я не собираюсь никак вредить твоим отношениям с отцом. Потому что вы с ним очень любите друг друга. И мы ведь уже взрослые, пойми, Малфой. Я предлагаю тебе просто прийти и поужинать со мной и Люциусом. Обещаю вести себя так, чтобы тебя ничего не задевало. И поверь, для меня провести с тобой вечер тоже не сильно приятно и легко. Но повторюсь: мы больше не в школе. И я не собираюсь враждовать с тобой всю оставшуюся жизнь. Тем более что столько всего произошло за это время… много чего… – ее голос стал намного тише, когда она вспомнила, что именно происходило четыре года назад, и вспомнила пустоту в глазах Драко Малфоя, когда она увидела его во «Флориш и Блоттс».
Между ними повисло долгое тягостное молчание, но потом Гермиона почувствовала, как дыхание Драко изменилось. Его напряжение явно спадало, хотя и очень медленно. А когда он заговорил, голос его был уже гораздо спокойней, чем раньше.
– Я… просто не понимаю, как ты вообще можешь находиться в нашем доме. Когда ты была там в последний раз…
– Да, – Гермиона быстро прервала его, не давая договорить. – Я не знаю, как это случилось, если честно. Но твой отец… он… словно рассеивает мою боль. Заставляет меня забыть о ней…
На лице Драко появилось выражение отвращения, смешанного с толикой любопытства.
– Послушай, Грейнджер, мы знакомы с тобой очень долго, должно быть уже лет двенадцать. И ни разу… Слышишь? Ни разу за эти годы не сказали друг другу даже пары вежливых слов. А теперь ты хочешь, чтобы я пришел поужинать с вами, с тобой и моим отцом, по совместительству твоим любовником?
– Да пойми же, Драко! Прошлое должно остаться в прошлом. Нельзя тащить его за собой, как гири на ногах всю свою жизнь. Я знаю, как это тяжело для тебя. Понимаю. Но и ты должен понять и принять, что в жизни твоего отца происходит что-то… новое. Другое. И он счастлив со мной, Драко. Я знаю это! И ты тоже увидишь, если придешь… Это будет здорово! Знаешь, как он был расстроен на днях, когда вы повздорили и ты ушел? Не знаю, о чем вы говорили между собой, но кажется, все равно многое не проговорили. И я не хочу, чтобы ваш конфликт и ваше непонимание затянулись. Не хочу, чтобы в итоге между вами выросла стена отчуждения. Просто приди и поужинай с нами. И если тебе будет так уж противно, то я больше никогда не буду пытаться помирить вас, оставлю тебя в покое, как ты того хочешь.
Драко глубоко вздохнул, и выражение его лица, хотя и по-прежнему насмешливое, слегка изменилось. Гермиона видела, как знакомый еще со школы антагонизм постепенно исчезает, смягчая его черты.
Однако, слова его прозвучали довольно холодно, хотя и предельно ясно.
– Грейнджер, а ты пойми, что Малфой-мэнор… это дом моей семьи… Дом, в котором я родился и вырос. Дом моего детства, где я жил с матерью и отцом. Вместе. Я знаю, тебе слабо в это верится, и вряд ли тебя можно винить за это, но знаешь… у меня было счастливое детство. Я любил… то есть люблю своих родителей. Обоих. И вдруг в нашей жизни… появляется Гермиона Грейнджер. Человек, которого я ненавидел практически больше всех остальных в школе, за исключением парочки ее же приятелей. Человек, презирать которого меня вдохновил мой же отец. Гермиона Грейнджер, пришедшая занять в нашем доме место моей матери. Как я должен чувствовать себя?
Охваченная смущением, Гермиона ничего не ответила. А Драко продолжил:
– И знаешь, Грейнджер… Я бы, может, и попытался. Да, мы все выросли, повзрослели, мы больше не в школе. Время идет, прошлое нужно оставить в прошлом, а старую вражду похоронить к черту. И когда мы встретились с тобой пару месяцев назад, ну ты помнишь – во «Флориш и Блоттс» – я даже старался… Думал: «Ладно, Малфой, двигайся дальше, расти над собой… Чего тебе стоит быть с ней вежливым и учтивым? Почему бы и нет? Просто поздоровайся и распрощайся снова лет на пять». И я старался! Ты же наверняка помнишь эту встречу, да?
Не в силах поднять на него глаза, Гермиона тихо пробормотала:
– М-м-м… да… конечно, я помню тот день.
Лицо Драко вдруг окаменело. Какое-то время он молчал, но потом заговорил, и в голосе его звучали удивленное понимание и ужас:
– Мой отец тоже был там. И тоже говорил с тобой, правда? Да… говорил… А потом… он весь день был каким-то странным… – осознание правды обрушилось на него, словно снежный ком. – Это началось тогда, да? Между вами что-то началось уже в тот день?
Гермиона смогла лишь виновато согласиться:
– Может быть… я не до конца уверена, но, наверное, да… Пожалуй, в тот день все и началось.
Драко только покачал головой:
– Ты… Не понимаю, Грейнджер… Ну почему это должна быть именно ты?..
Гермиона наконец подняла голову и посмотрела ему в глаза. Сейчас она как никогда ясно осознала, что ничего из произнесенного Драко не меняет ни ситуации, ни отношения к происходящему. И поэтому продолжила уже с новыми силами:
– Драко, правда заключается в том, что теперь мы с твоим отцом… вместе. Понятно, что многим это кажется невероятным, неправильным, неестественным. Но мы не собираемся затыкать каждый рот, осуждающий нас. Потому что сплетни абсолютно не важны, а то, что происходит между нами – на самом деле чудесно. Я понятия не имела, каким удивительным и незаурядным человеком является Люциус. Каким интересным… Сейчас мне кажется, что до встречи с ним моя жизнь была… пустой. Даже страшно представить, как много я не смогла бы узнать и почувствовать, если б мы с Люциусом… разминулись. Знаю, сейчас все кому не лень разоряются на предмет нашей разницы в возрасте, и в мире маглов она заставила бы меня дважды подумать, но ты же знаешь… прекрасно знаешь, что волшебники (особенно сильные чистокровные волшебники) стареют намного медленней. И поэтому наша разница не может стать причиной, чтобы отказаться друг от друга.
– Редакция «Придиры», кажется, думает иначе.
– О, боже! Малфой, только не говори мне, что читал этот бред, хорошо? Ты же знаешь, что это и впрямь полная ахинея. Особенно то, что именно ты и сосватал нас с Люциусом. Видел?
Драко ничего не ответил, но Гермиона была уверена, что уголки его губ шевельнулись от легкой улыбки.
В кабинете снова воцарилось молчание, но сама атмосфера заметно изменилась, и Гермиона рискнула попробовать еще раз:
– Ну же, Драко. Просто приходи на ужин и все увидишь сам. Если тебе будет с нами так уж дискомфортно, больше рисковать не будем. Приходи… пожалуйста. Я прошу не ради себя, а ради твоего отца и ваших с ним отношений.
Малфой рассеянно постучал пером об стол и в конце концов пробормотал:
– Ладно… Я подумаю.
Услышав это, Гермиона облегченно выдохнула и продолжила:
– Тогда… как насчет вторника? Около восьми вечера, пойдет? – она уже повернулась, чтобы уйти, но потом снова посмотрела на Драко. – Может, захочешь привести кого-нибудь с собой? Если чувствуешь, что так будет легче – приводи.
– Никого я не приведу.
– Просто подумала, что должна сказать тебе это. Ну, на всякий случай… Ладно… – Гермиона уже отвернулась и сделала шаг к двери, когда услышала позади себя голос.
– Да некого приводить…
– О-о-о… Извини… Мне очень жаль.
– Еще на прошлой неделе думал, что есть… Но… не срослось.
– Не переживай. Вот увидишь, ты обязательно встретишь… что-то настоящее.
Драко повернул голову и бросил на нее сердитый и одновременно насмешливый взгляд.
– Мерлин! Ты, Грейнджер, всегда была заботливой матерью-коровой своим дружкам-телятам.
Гермиона слабо улыбнулась в ответ.
«Чего обижаться? Он же прав…»
– Знаешь, ты не первый, кто говорит мне об этом, – согласилась она с легким сожалением.
– Да ну? А сама не догадывалась?
Гермиона уже подошла к двери и от нее попрощалась:
– Тогда… до вторника…
– Не факт. Я еще не сказал «да».
– Не сказал, но…
– Все, Грейнджер. Пока!
Драко провожал бывшую сокурсницу взглядом, пока дверь за ней аккуратно не закрылась.
========== Глава 44. Лирика ==========
Рабочий день Гермиона завершила в самом замечательном, можно сказать, прекрасном настроении. То, что ей удалось поговорить с Драко, и он не прогнал ее, а согласился выслушать, дарило вполне обоснованную надежду на то, что в ближайший вторник он все-таки появится в Малфой-мэноре и, может быть, даже помирится с отцом.
Она чувствовала, что разговор у них получился хотя и нелегкий, но вполне искренний, а самое главное очень важный. Что греха таить, ей было очень хорошо понятно, что чувствует Драко по поводу их отношений с Люциусом, что думает о ней и о факте ее появления в жизни отца. Конечно, иногда Гермионе казалось, что она поторопилась, пригласив его встретиться с Люциусом так скоро. Но каждый раз, когда ее охватывали сомнения, она упорно сжимала зубы, напоминая себе, что поступила так из лучших побуждений. Поступила потому, что считала это правильным. Ради Люциуса и ради того же Драко, ведь для него отношения с отцом были очень важны, всегда важны, с самого детства. Если б только она знала наверняка, что, оставив отца и сына Малфоев в покое, поступит верно, то никогда бы не рискнула сделать этот нелегкий и рискованный шаг. Но уж коли судьба подарила ей возможность стать катализатором возобновления их нормальных отношений, то было бы большой ошибкой не воспользоваться этой возможностью.
Когда время подошло к пяти часам, Гермиона собрала вещи и аппарировала в поместье, предвкушая предстоящие выходные. Ей было сегодня так хорошо, так легко и свободно, что даже аппарация далась намного легче и проще, чем обычно.
Она сама открыла дверь – на днях Люциус назвал заклинание, которое снимало блокировку замка. А войдя в холл, сразу увидела Малфоя, вышедшего из малой гостиной, чтобы поприветствовать ее. Гермиона тут же подбежала к нему и набросилась с жаркими поцелуями, радостно отмечая, что он, запутавшись пальцами в копне ее волос, отвечает так же горячо, так же жадно. Оторвавшись от губ, Люциус поцелуями спустился к обнаженной шее и вопросительно прошептал:
– Я так понимаю, день у тебя сегодня был хороший?
– Угу… – ничего, кроме этого «угу», сосредоточенной на поцелуях Гермионе выдавить из себя не удалось.
Малфой же тем временем стащил с нее мантию, да и блузку, постепенно подбираясь к застежке бюстгальтера. Губы его постепенно спускались к груди, сопровождая свой путь нежными и ласковыми касаниями, которые словно успокаивали боль синяков, оставленных им накануне. Еще мгновение, и лифчик упал на пол, а Гермиона, начала возиться с пряжкой ремня на его брюках. Почувствовав, как Люциус кружит языком по одному из сосков, она глубоко вдохнула, но не остановилась. Потому что хотела сделать в эту минуту нечто совсем другое. Потому отстранила от себя голову Малфоя и опустилась на колени. Отчаянно торопясь, подрагивающими от нетерпения пальцами она расстегнула наконец застежку брюк, и облегченно застонала, освободив напряженную плоть.
С губ Люциуса слетело удовлетворенное шипение, и он медленно опустил руки по бокам, сдаваясь на милость победительницы. Позволяя ей делать с ним все, что захочет. Сейчас было ее время. И он принимал это с легким сердцем.
Несмотря на страшную жажду, от которой почти задыхалась, на желание насладиться его вкусом прямо здесь и сейчас, она заставила себя отстраниться и подняла на него глаза. А поймав взгляд, поняла, что видит в нем именно то, чего и хотела больше всего на свете: точно такое же страстное вожделение и… готовность принять все, что она захочет дать ему.
Довольно улыбнувшись, Гермиона постаралась хоть немного успокоиться и сосредоточилась на борьбе с ремнем и брюками до победного конца. Наконец одежда Малфоя упала на пол, он перешагнул через нее, освобождаясь попутно от туфель и носков, и остался стоять в одной рубашке.
Словно завороженная, Гермиона смотрела на его член. Такой большой. Напряженный… Готовый к ласкам… Зовущий ее. Она облизнула губы и тут же услышала, как глубоко вздохнул Малфой, увидев это соблазнительное зрелище. Ощутила, как по его телу пробежала дрожь, хотя Люциус и держался – он по-прежнему стоял, опустив руки по бокам, и не проявлял ни малейшей инициативы. Напряжение, повисшее между ними, было настолько сильным, что, казалось, даже воздух вокруг стал густым и плотным. Таким, что его можно было резать ножом.
Сознательно избегая головки, она неспешно коснулась плоти языком и тут же радостно ощутила, как та дернулась ей навстречу, откликаясь на ласку. Решив немножко похулиганить, Гермиона слегка дыхнула на нее, зная, что Люциус почувствует обдавший горячий воздух, а затем наклонилась и ласково обхватила член губами, стараясь вобрать его как можно глубже.
Изголодавшаяся, она будто дорвалась до изысканного лакомства и наслаждалась сейчас вкусом любимой плоти, позволяя члену погружаться все сильнее и сильнее. Так глубоко, как раньше ей казалось просто невозможным. И упивалась низкими и глухими мужскими стонами, эхом отдающимися от стен старого поместья, ведь сдержать их у него не было сил. По-прежнему не дотрагиваясь до нее, Люциус покорно стоял, отдаваясь ее власти целиком и полностью.
Гермиона продолжала и продолжала ласкать его языком и губами, пока не услышала над собой:
– Черт! Это нельзя выдержать, ведьма! Это… слишком хорошо… Мерлин, ты великолепна, по-настоящему великолепна… – в конце он уже не говорил, а невнятно бормотал, и она ощутила себя невероятно счастливой, услышав это.
С силой всосав в себя член, она почувствовала, как Люциус взорвался у нее во рту, и подняла на него глаза. Откинув голову назад, он задыхался, стоя высоко над ней, и тело его снова содрогнулось от крупной дрожи. Замерев, Гермиона не отводила взгляда, дожидаясь, когда он сможет посмотреть на нее. И дождалась. Немного придя в себя, Малфой опустил голову и взглянул в широко открытые глаза, в которых светилась нежность и страсть. По-прежнему глядя на него, Гермиона сглотнула семя и этим сорвала с его губ еще один глухой стон. Внутри все сжалось в узел от собственного неудовлетворенного желания, но это было сейчас совершенно не важно. Она сделала то, чего хотела. Хотела сама. Безумно.
Немного придя в себя, Люциус подал руку и поднял ее с колен, притягивая к себе и впиваясь в рот долгим нежным поцелуем. Гермиона знала, что сейчас он ощущает на губах вкус собственного семени, и раньше это ужасно смутило бы ее, но теперь… все, что происходило между ними, казалось таким естественным, таким… само собой разумеющимся, что внутри что-то трепетало от трогательной нежности и огромной всепоглощающей любви, которую она испытывала к этому мужчине.
А оторвавшись от ее рта, взял голову обеими руками и произнес, глядя в глаза:
– Мне ужасно хочется сказать тебе «Спасибо», хотя и понимаю, что благодарить женщину за любовь – смешно и нелепо…
Гермиона улыбнулась.
– Согласна, нелепо… Но ты можешь сказать, если хочешь. Мне нравится слышать это слово именно от тебя.
Малфой приподнял бровь с вопросительным цинизмом.
– Намекаешь на то, что я неблагодарный?
– Нет же! Просто… люблю, когда ты демонстрируешь некоторое смирение, – она на мгновение задумалась. – Понимаешь, мне очень нравится, когда ты высокомерен, твоя надменность даже… возбуждает. Но иногда так хочется увидеть тебя почтительным. Это так… непривычно.
С окаменевшим лицом Люциус продолжал смотреть на нее сверху вниз. Гермиона ждала. Между ними воцарилось молчание. Прошло какое-то время, и она, поняв, что переупрямить этого мужчину невозможно, с сожалением вздохнула и, криво усмехнувшись, отвернулась.
Но он вдруг внезапно поймал ее и рывком потянул на себя. Обняв ладонями изумленное лицо, Люциус снова склонился к губам с поцелуем, а потом, отстранившись, взглянул ей в глаза и выдохнул:
– Спасибо.
Едва держась на подкашивающихся от счастья ногах, Гермиона тихо ответила:
– Всегда пожалуйста, Люциус… Слышишь? Всегда. Можно сказать, вечно.
Глаза Малфоя сверкнули, но он только нежно улыбнулся и провел по ее щеке ладонью.
Почувствовав, как внутри вдруг становится очень тепло, Гермиона улыбнулась в ответ. А потом вспомнила, о чем хотела узнать весь день, и быстро спросила:
– О Боже! Как прошла твоя встреча в госпитале «Святого Мунго»?
Проведя ее в гостиную, Люциус тяжело опустился на диван, и сердце Гермионы ухнуло куда-то вниз. С настороженным лицом она присела рядом.
Но страх оказался напрасным. Малфой повернулся к ней с ухмылкой на лице.
– Я снова член попечительского совета госпиталя.
Поначалу хотелось броситься на него с кулаками и надавать оплеух за такое мелочное поддразнивание, но радость от хорошей новости оказалась слишком велика. И вместо этого она с радостным смехом обняла его за шею, несколько раз целуя в щеку.
– Люциус! Это же здорово! О, Господи… И что… что они сказали? Трудно пришлось, да?
Малфой приподнял брови.
– Трудно? Дорогая, я очень редко использую это слово.
Гермиона шутливо хлопнула его по руке.
– Ты прекрасно понял, что я имела в виду.
– Ну… поначалу они были весьма сдержанны, но, узнав, сколько денег я готов потратить на благотворительность, и, конечно же, памятуя о моей успешной реабилитации, как-то подозрительно легко оттаяли и даже выразили радость по поводу моего возвращения…
Гермиона не могла перестать улыбаться. Она знала, как много для него значило это решение, даже несмотря на теперешнюю рисовку.
– А еще что? Ну, что еще они тебе сказали? И какие вопросы ты будешь курировать?
– Да пока не знаю, – протянул Люциус. – Но то, что я вошел в совет – это абсолютно точно. Кстати, во время разговора несколько раз оказались упомянуты наши с тобой… отношения. Хм… думаю, что ореол твоей безупречной репутации и твоей славы теперь распространяется и на меня. Поэтому… уже во второй раз за последние несколько минут я спешу сказать тебе: «Спасибо!»
С завораживающей улыбкой, от которой перехватывало дыхание, он повернулся и поцеловал ее ладошку.
Довольная Гермиона глубоко вздохнула и пододвинулась ближе.
– Ох… Как же я рада за тебя… рада за нас. Теперь перед тобой откроется столько возможностей. Ты даже сможешь получить какую-нибудь приличную должность в Министерстве магии. Если, конечно, захочешь…
– Хм… Не думаю, что готов работать с Шеклболтом и его лакеями.
Какое-то время, довольные и спокойные, они просто сидели молча. Пока Гермиона, которая в эйфории от хороших новостей забыла о своем визите к Драко, наконец не вспомнила о нем. И не подумала вдруг, что боится рассказывать об этом Люциусу. Внезапно ее охватило чувство страха, очень похожее на панику.
«Как он воспримет эту новость? А вдруг сочтет меня самонадеянной нахалкой? Но я же… должна рассказать ему! Между нами не может быть лжи и утаиваний…»
Она собралась с духом.
– Люциус… сегодня днем я ходила в «Гринготтс»… и виделась с Драко.
И сразу почувствовала, как он напрягся. Однако ничего на это не сказал.
– Я… я пригласила его на обед к нам в следующий вторник.
Снова молчание. Ожидая его реакции, Гермиона нервно сглотнула. Казалось, прошла целая вечность, пока Люциус наконец отозвался.
– И что он тебе ответил… на это? – голос его был спокойным, но холодным.
– Что подумает…
От сумасшедшего напряжения она даже не могла понять его реакцию.
– Скажи… Почему ты решила вмешаться в мои отношения с сыном? Зачем?
Люциус по-прежнему говорил спокойно, но вот слова его еще сильнее заставили Гермиону напрячься.
– Я… просто хотела, чтобы Драко знал… что… Если он решит перевернуть страницу и не будет зацикливаться на вашей ссоре, то… мы поможем ему. И справимся с этой ситуацией… вместе.
Люциус резко вдохнул.
– То есть, ты думаешь, «мы» действительно можем помочь?
Не зная, что сказать, Гермиона прикусила губу. Она видела, что дыхание его стало тяжелым и прерывистым. Спустя пару мгновений он снова заговорил:
– Я не желал и не желаю, чтобы ты вмешивалась в эту ситуацию.
Отстранившись, Гермиона взглянула ему в лицо.
– Боюсь, что поздно… Все уже идет так, как идет. И я уже в этой ситуации. Более того, я, можно сказать, и стала причиной ее возникновения. Не во всем, но во многом.
Малфой упорно не смотрел в ее сторону.
– Знаешь, происходящее уже принесло немало боли и страданий достаточно большому числу людей. И я не хочу, чтобы лишний раз было больно еще и тебе.
То, что он сказал, немного успокоило Гермиону, хотя в голосе его по-прежнему не слышалось никаких эмоций, зато очень хорошо чувствовался лед.
– Послушай… Нам все равно придется как-то исправить ее. Или хотя бы попытаться. Твоя ссора с сыном не может длиться вечно и висеть над нами, как дамоклов меч… – она замолчала, напряженно ожидая ответа Люциуса, но тот упорно молчал. И тогда Гермиона продолжила: – Я не хотела сердить тебя. Наоборот, хотела хоть чем-нибудь помочь… Ты очень злишься на меня, да?
Люциус снова долго молчал. Так долго, что у нее мучительно и противно даже начало колоть где-то в сердце. Но наконец нарушил молчание.
– Жаль, что ты немного поторопилась… и пригласила его так скоро.
Он смотрел прямо перед собой, и в какой-то момент Гермионе показалось, что он вот-вот встанет и выйдет из комнаты. Но Люциус вдруг повернулся и удивительно тепло посмотрел ей в глаза.
– Но я не сержусь на тебя. Наоборот… Понимаю, почему ты поступила так. И восхищаюсь твоим поступком, – по его губам скользнула легкая улыбка, и Гермиона затаила дыхание. – Ты удивительный человек… Удивительный и очень хороший.
С облегчением выдохнув, она почувствовала, как глаза защипало от непрошеных слез, и снова прижалась к Малфою, положив голову ему на плечо.
Они опять замолчали, и какое-то время сидели в тишине, правда уже скоро Гермиона ощутила, как тягостное напряжение спало, и между ними воцарилась привычная теплота. Она поднялась и села на диване.
– Люциус, а Тибби здесь?
– Конечно.
– Ты не возражаешь, если я освобожу ее на сегодняшний вечер? Просто… Хочу сама приготовить ужин. Пожалуйста…
Малфой убрал с ее лица прядку волос.
– Если хочешь – отпусти…
Обрадованная Гермиона поднялась и направилась на кухню, оставив Люциуса читать книгу, которую она, кстати, уже присмотрела и для себя самой.
Тибби действительно была там. Она как раз гремела кастрюльками, видимо, собираясь готовить ужин. Подойдя к ней, Гермиона весело начала:
– Тибби, мы с твоим хозяином решили отпустить тебя сегодня пораньше. Я решила сама приготовить для нас ужин, – и тут же осеклась, увидев, как на лице маленькой служанки проступает паника.
– Хозяин и мисс Гермиона недовольны моей работой? Вам не нравится, как я готовлю?
«Черт! Черт, черт… Я совсем забыла, насколько домовики мнительны, когда дело доходит до их обязанностей…»
– О-о… ну конечно же, нет, Тибби… Нам очень нравится, как ты готовишь, как делаешь всю работу по дому. Просто… мы хотим отблагодарить тебя, понимаешь? И именно поэтому решили сегодня вечером дать тебе выходной. Не волнуйся. И не бойся: тебе обязательно заплатят за этот день. Пожалуйста, поверь мне. Мы с мистером Малфоем очень ценим, что ты так заботишься о нас.
Потупившись, Тибби неловко переступала с ноги на ногу, и Гермиона поняла, что домовиха не верит ей. Но затем та подняла голову и несмело улыбнулась.
– Благодарю вас, мисс Гермиона. Если вдруг понадобится моя помощь, пожалуйста, позовите меня, и я сразу же вернусь. И спасибо вам.
– Это тебе спасибо, Тибби, но отдыхай спокойно. Я уверена, что справлюсь сама.
С тихим хлопком эльфийка исчезла, а Гермиона осталась одна и неспешно осмотрелась вокруг.
«Боже, как же я люблю кухню Малфой-мэнора…»
И впрямь, именно здесь, в одной из самых необычных кухонь, что ей довелось увидеть, Гермиона Грейнджер чувствовала себя легко, уютно, свободно – практически как дома. Ей вдруг подумалось, что странная притягательность этого помещения наверняка связана с тем, что бывшая хозяйка дома вряд ли проводила здесь много времени, а если и заходила в кухню, то лишь для того чтобы отдать распоряжения домовикам.
«Думаю, что нам нужно договориться с Тибби и установить график. Пусть она выделит дни, когда я смогу готовить сама».
Глубоко и облегченно вздохнув, Гермиона подумала, что сегодняшний день можно считать на редкость удачным. Она поговорила с Драко. Люциус успешно провел переговоры с госпиталем «Святого Мунго». Поприветствовала она его тоже… весьма эмоционально. И даже то, что сейчас могла спокойно наслаждаться этим чудесным вечером в самой удивительной кухне на свете, то, что могла готовить ужин для обожаемого мужчины, терпеливо дожидающегося ее в гостиной, казалось… по-настоящему прекрасным. Нет! Жизнь казалась по-настоящему прекрасной! Гермиона налила себе бокал вина и уже занялась подготовкой продуктов, когда заметила в углу у стены небольшой радиоприемник. Поначалу удивившись, откуда на кухне волшебного поместья мог появиться обычный магловский приемник, чуть позже она заметила, что тот способен ловить и магические радиоволны по всему миру.
«О, нет! Пожалуйста, пожалуйста… никакой Селестины Уорбек с ее котлами полными любви…» – и, покрутив ручку настройки, нашла обычную не волшебную радиостанцию, формат которой в основном состоял из музыки 80-х и 90-х годов.
Услышав знакомые звуки одной из песен группы «Дюран Дюран», Гермиона не выдержала и засмеялась в голос: так нелепо звучала их музыка в кухне поместья чистокровных снобов Малфоев. Но потом не удержалась и начала тихонько подпевать, покачивая в такт бедрами.
