Текст книги "Познавая прекрасное (ЛП)"
Автор книги: Laurielove
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)
Она сделала это так резко, что диван обиженно заскрипел, а Люциус удивленно поднял брови.
– Прости, – повторила Гермиона, но, заметив укоряющий взгляд, вспомнила его просьбу никогда не извиняться перед ним. – Ох… прости, я не хотела… – пробормотала она опять, но потом поняла, что выглядит глупо, и ругнулась: – Вот же черт!
Малфой на это лишь рассмеялся.
– Мерлин, какая же ты забавная, когда нервничаешь, – он отложил газету и вдруг потянулся к Гермионе. – Ты не оставляешь мне выбора, кроме как взять тебя прямо здесь и сейчас. Может, хотя бы это немного снимет твою нервозность…
С этими словами он наклонился, схватил Гермиону и стащил ее на пол. Потом снял с нее всю одежду и так же стремительно свою собственную. Уже скоро они оба дрожали от вожделения. Люциус с Гермионой касались друг друга подрагивающими руками, и каждое прикосновение и впрямь заставляло отвлечься от ожидания родительского визита. С каждым мгновением для нее важней всего становилось то, что рядом Люциус… Ее Люциус. И, забыв обо всем, Гермиона растворилась в этих привычных ласках, а придя в себя, увидела, что часы уже показывают половину седьмого. Умиротворенная и тяжело дышащая, она положила голову ему на грудь и слабо улыбнулась.
– Ты выбрал весьма эффективный способ привлечь мое внимание, – Гермиона не удержалась и довольно хихикнула.
Шутливо хлопнув ее по ягодице, Люциус поднялся сам и помог подняться ей. С помощью магии он привел их в порядок и одел, а затем вышел из комнаты, чтобы вернуться через несколько минут. Остановившись перед Гермионой, он проговорил:
– Ну… и как я… выгляжу?
Никогда бы она не подумала, что услышит в его голосе опасение, но ошибиться оказалось невозможно. Люциус и сам нервничал! Только вот скрывал это более талантливо. Гермиона подошла к нему ближе и погладила по груди. Сегодня на нем был надет тот же удлиненный жакет, похожий на военный френч, который он надевал в тот день, когда они впервые пошли на ланч.
– Не переживай. Ты выглядишь великолепно, – тепло улыбнулась она ему.
И в дверь позвонили. Гермиона сразу же заметила, как предплечье Малфоя слегка напряглось под ее ладонью, поэтому взяла его за руку и сжала. А потом повела Люциуса в прихожую. Там она еще совсем чуть-чуть помедлила, собираясь с духом, и ободряюще кивнула ему. Тот шагнул к двери, чтобы открыть ее и впустить в Малфой-мэнор родителей Гермионы.
______________________________________________________________________________
Спустя несколько часов, когда мама с папой уже ушли, они вдвоем опять сидели в гостиной, и босые ноги Гермионы лежали у Малфоя на коленях. На ее губах играла счастливая улыбка.
– Ты им понравился, – уверенно заявила она.
Люциус сделал глоток виски.
– Мне они тоже понравились.
Потерев одну ногу об другую, Гермиона подумала, что Люциус Малфой (особенно, когда ему это нужно) мог быть бесконечно очаровательным человеком.
«Можно сказать, самым очаровательным на свете…» – она не сомневалась, что он изо всех сил пытался произвести на ее родителей самое благоприятное впечатление, и, честно сказать, оказалась даже немного удивлена этим. Приятно удивлена.
Вчетвером они совершенно мило и душевно провели время, постоянно разговаривая о чем-то. И та начальная напряженность, что чувствовалась в самые первые минуты, быстро исчезла. Отцу Гермионы оказалось очень интересно слушать историю Малфой-мэнора, он просто забросал Люциуса вопросами. Ну а маму совершенно подкупила внимательность Малфоя и его способность делать ненавязчивые комплименты. Чем тот и нагло воспользовался, незаметно нахваливая ее наряд и внешний вид.
«Нет, ну каким же обаятельным он может быть! Особенно, когда захочет…» – криво усмехнувшись, подумала Гермиона и взглянула на Малфоя.
– Ты использовал какое-то заклинание, да? Ну… что-то вроде Чар Дружелюбия…
На губах того мелькнула улыбка.
– Разве я когда-нибудь пользовался чем-то подобным, чтобы очаровать тебя?
– Если только… слово «очаровать» будет использоваться как синоним «заставить меня кончать снова и снова».
Люциус наклонился к ее лицу и на ухо (так, что у Гермионы побежали мурашки) почти промурлыкал:
– В таком случае, позволь мне «очаровать» тебя еще разок…
Три длинных пальца тут же скользнули глубоко во влагалище, и Гермиона издала громкий стон, запрокидывая голову. Большой палец Малфоя кружил и кружил по ее клитору, а потом она ощутила, как еще один осторожно толкается в анус.
«Ох!.. Сколько же у него пальцев? Или… он уже использует еще одну руку? А-а-а… Да какая, к чертям, разница?» – ей уже было все равно, лишь бы он не останавливался.
Люциус, не переставая, двигал пальцами, однако, пульсирующий клитор он поглаживать перестал, и Гермиона выгнулась на диване, словно умоляя Малфоя дотронуться до него. Сжалившись, тот снова приложил к клитору большой палец, но так и замер. Она дернулась, чувствуя, как мышцы скручиваются в сладкой предвкушающей судороге и усиливают ощущение его двигающихся внутри нее пальцев еще сильней. Гермиона глубоко втянула в себя воздух, понимая, что конец уже близок. И Люциус, словно почувствовав это, закружил по клитору. Долгожданный оргазм обрушился на Гермиону. Огненное влагалище жадно пульсировало вокруг его пальцев. Это зрелище, эти ощущения настолько заворожили Малфоя, что он изумленно приоткрыл рот, любуясь любимой женщиной, бьющейся сейчас в его руках. Гермиона низко застонала, и в этот момент напольные часы в прихожей начали бить полночь.
– Счастливого Рождества… – прошептал Люциус, прежде чем подняться и на руках отнести ее в спальню.
______________________________________________________________________________
Рождественское утро выдалось ясным и ужасно холодным, но это никак не повлияло на Гермиону. Проснувшись, она повернула голову и оглядела комнату. От ревущего камина уже доносилось животворящее тепло, Люциус находился рядом с ней, и, казалось, еще спал. По привычке Гермиона еще долго, не двигаясь, лежала и просто смотрела на него. Как на самого родного… и самого нужного мужчину на земле. Но потом вспомнила, что сегодня уж точно ей необходимо выскользнуть из постели первой, потому тихонечко поднялась и, надев халат, осторожно вышла из комнаты и спустилась вниз.
Достав виолончель из шкафа, Гермиона вынула ту из футляра и прошла в гостиную.
«Нужно установить ее возле елки…» – она зачаровала инструмент так, чтобы он не упал, а рядом положила смычок. Гермиона оглядела дело рук своих и, оставшись довольной, направилась в кухню, где уже вовсю трудилась неутомимая Тибби.
Поздравив служанку с праздником, она подключилась к приготовлению завтрака, а чуть позже, взяв с собой на подносе вареные яйца и несколько тостов, направилась в спальню. Люциус часто делал то же самое для нее, хотя Гермиона и подозревала, что до сих пор он ни разу ничего не приготовил сам.
Лишь только дверь за ней захлопнулась, как Малфой открыл глаза.
– Счастливого Рождества, – Гермиона слегка улыбнулась и поставила поднос на кровать.
Довольный Люциус счастливо улыбнулся в ответ и с аппетитом принялся за завтрак. А Гермиона подошла к окну, распахнула шторы и… тихонько ахнула. Парк Малфой-мэнора весь оказался покрыт самым настоящим снегом. Она задохнулась от изумления. Здесь неоткуда было появиться снегу…
«В самом начале зимы, в находящемся на юге Британии Уилтшире не должен лежать снежный покров! Ну… то есть… это огромная редкость…»
Гермиона недоверчиво повернулась к Малфою, но тот лишь усмехнулся и вернул ей пожелание:
– И тебе счастливого Рождества.
И все же Гермиона не могла поверить своим глазам.
– Это ты… ты это сделал?
– Дорогая, я уже говорил тебе, что не стоит недооценивать Малфоев.
– Но… – она не находила слов. – Но снег лежит на такой огромной области… Как же ты смог?
– Как-то смог… Я бы хотел порадовать снегопадом и гораздо бОльшую часть Уилтшира, но… что сумел, то сумел. Думаю, он поможет тебе создать ощущение волшебства.
Гермиона выглянула в окно снова. Снег покрывал парк поместья, всю долину и холмы за ее пределами. Этого было более чем достаточно! Ей даже не верилось, что Люциус совершил нечто подобное. Она вернулась к кровати и села рядом, наклонившись и поцеловав его, а заодно и стащив с подноса кусочек тоста.
Малфой качнул головой.
– Боюсь, что идей оригинальных подарков у меня больше не осталось… Разве что под елкой сможешь найти еще парочку мелочей…
Гермиона счастливо улыбнулась ему.
– Мне достаточно, Люциус… Правда.
Малфой ласково провел пальцем по ее щеке, но ничего не ответил. Просто принялся доедать завтрак. А когда закончил, Гермиона поднялась с постели и потянула его за собой.
– Пойдем же… Теперь твоя очередь получать подарки.
Послушно поднявшись, Люциус оделся, а Гермиона все продолжала и продолжала поторапливать его. Она тащила Малфоя за руку, пока они спускались по лестнице, и остановилась только внизу. Памятуя о том, как в день рождения он закрыл ей глаза, Гермиона подошла со спины и тоже прикрыла его веки ладошками.
– Не подглядывай! – поддразнила она и потянула Малфоя за собой. Тот заинтригованно хмыкнул.
Гермиона провела его в гостиную и остановилась рядом с елкой. Так, чтобы, открыв глаза, Люциус сразу же наткнулся взглядом на виолончель. Она сделала глубокий вдох и уже собралась убрать ладони, как вдруг страх охватил все ее существо.
«Ой, мамочки… а вдруг Люциус больше не хотел видеть свою виолончель? Вдруг воспоминания, связанные с ней слишком болезненны? Какая же я дурочка, что не уточнила этого сразу…» – но назад пути не было, и руки пришлось опустить.
Уставившись на стоящий перед собой инструмент, Люциус замер без единой, даже самой крошечной реакции. И Гермиону захлестнула волна тошноты.
«Ему не понравилось! Или нет… он… разозлился на меня. Я подвела его… – она уже чуть повернулась, чтобы выбежать из комнаты, но в этот момент Люциус медленно приблизился к виолончели, осторожно коснулся пальцами грифа и щипнул одну из струн. По гостиной пронесся низкий вибрирующий звук. Дыхание Гермионы стало тяжелым и быстрым. – Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… пусть он уже хоть что-нибудь скажет!»
Наконец Малфой отвел глаза от инструмента и посмотрел на Гермиону.
– Ты знаешь, что это такое? – в его голосе не слышалось даже отголоска эмоций.
– Кажется, да, – еле слышно пробормотала та.
– И ты… отреставрировала ее?
– Да.
– Эта виолончель находится в моей семье уже более двух столетий, – Люциус кружил вокруг инструмента, словно завороженный, и Гермиона не могла понять ни его настроения, ни его мыслей. – Я не видел ее очень давно… Много лет.
Он отошел от елки, и, увидев это, Гермиона чуть не расплакалась.
«Все кончено… Я потерпела неудачу», – она приподняла голову, чтобы слезы не покатились из глаз, но услышала какое-то царапанье по полу. А посмотрев в его сторону, увидела, как Люциус взял один из стульев и поставил его за виолончелью. Но он по-прежнему не смотрел на Гермиону.
Нагнувшись, Малфой поднял смычок, который она положила на пол рядом с инструментом, и сел. И… на этом все… Больше он ничего не делал.
Затаив дыхание, Гермиона не могла поверить увиденному.
«Неужели?.. Неужели я могу надеяться, что он… начнет играть?..»
Медленно подняв руку, Люциус прикоснулся к грифу и закрыл глаза. Он словно бы настраивался на что-то… На что-то давно забытое, даже потерянное. И инструмент, казалось, отвечает ему какой-то легкой, едва уловимой пульсацией. Так, наедине со своими мыслями, Люциус оставался достаточно долго, и все это время Гермиона ждала и ждала, не проронив ни единого слова.
Но потом вдруг Люциус резко втянул в себя воздух и, подтянув виолончель к себе, установил ее между ног. Потом поднял смычок и заиграл.
Это был Бах. Одна из тех сюит для виолончели, которые когда-то звучали в концертном зале Уигмор-холл.
И сейчас Гермионе казалось, что еще никогда прежде она не слышала более прекрасной, более возвышенной музыки. Конечно, знаток счел бы исполнение Люциуса далеким от идеала и обязательно заметил какие-то ошибки и шероховатости. Но Гермионе не было никакого дела до подобных мелочей. Звуки, что в эти минуты лились ей в уши, казалось, лились и в ее душу. Почувствовав, как от избытка эмоций слегка подкашиваются ноги, она тяжело опустилась на диван.
Малфой же продолжал играть, даже не заметив этого. Он сыграл все сюиты Баха, которые могла припомнить Гермиона, и техника его становилась с каждой новой пьесой все лучше, все уверенней.
Но вот в комнате прозвучала последняя нота. Еще какое-то время Люциус сидел с инструментом и молчал. Но потом произнес:
– Спасибо…
И голос его снова показался Гермионе пустым и напрочь лишенным эмоций. Она опять испугалась, что Люциус недоволен подарком, заставившим его вспомнить прошлое. Но ее невеселые размышления прервал сам Малфой, который поднялся, отложил виолончель в сторону и, подойдя к дивану, опустился перед Гермионой на пол. Он уткнулся лбом в ее колени и тихо попросил:
– Поклянись, что никогда не оставишь меня…
Гермиона провела ладонью по его волосам и ничего не ответила. Потому что слова были не нужны.
https://ru123.iplayer.info/artist/1691836-Glen_Guld_Bah_I_S_Variacii_Goldberga/ – Johann Sebastian Bach «Гольдберг-вариации»
========== Глава 56. Счастье ==========
http://www.pichome.ru/images/2017/12/27/8dmHX7.jpg
Семь лет спустя
Гермиона, заканчивающая доклад «О плюсах и минусах лечения заклинаниями или зельями побочных эффектов от темномагических проклятий», сидела на открытой террасе Малфой-мэнора. И хотя звучало это название достаточно просто, на самом деле миссис Малфой проделала огромную и сложную работу. Доклад необходимо было представить на следующем заседании Визенгамота для принятия решения о возможных изменениях одного из законов волшебного сообщества.
Несмотря на палящее летнее солнце, Гермиону обдувал нежный ветерок, ласкающий кожу и доносящий из парка пьянящий запах розовых кустов. Она прикрыла глаза и подняла лицо к небу, позволив себе немного расслабиться и отвлечься от работы. В конце концов, закончить ее можно было позже. Доклад мог немного и подождать.
Невдалеке раздался дверной звонок. Кто-то посторонний пришел в поместье, но Гермиона не могла вспомнить, кто же должен навестить их во второй половине дня. Теперь гости в Малфой-мэноре бывали часто: то родственники, то друзья, то партнеры по бизнесу. Дом был наполнен жизнью, которая радостно и светло пульсировала в нем, и люди любили бывать здесь.
На террасе появилась Тибби.
– Госпожа, к хозяину пришел посетитель. Это мистер Далсимор.
Гермиона повернулась, собираясь поприветствовать гостя, и наконец-то вспомнила, что Люциус рассказывал ей о предстоящем визите. Посетителем был новый управляющий госпиталем Святого Мунго, солидный уважаемый волшебник в возрасте чуть за шестьдесят. До сегодняшнего дня Гермиона ни разу не встречалась с ним и поднялась, чтобы поздороваться.
– Господин Далсимор, спасибо большое, что нашли время зайти к нам. Очень рада познакомиться с вами.
Волшебник тепло улыбнулся красивой ведьме, стоящей перед ним, и пожал протянутую руку.
– Мое почтение, миссис Малфой. Поверьте, я тоже очень рад наконец встретиться с вами.
Ответив на улыбку, та жестом пригласила его сесть.
– И, пожалуйста, зовите меня Гермионой.
Он продолжил:
– Хочу сказать, что мне действительно приятно познакомиться. Очень много слышал о вас. Тем более что Люциус говорит о своей жене постоянно.
Слегка покраснев, Гермиона вернулась на место.
– Муж сейчас не в доме, но должен скоро вернуться. Они с дочкой спустились к озеру, думаю, решили наловить пескарей. Позвольте предложить вам чаю. Или, может, вы предпочтете чего-то другого: вина, сливочного пива, огневиски?..
– Да… Чаю было бы восхитительно. Хотя, должен сказать, я никогда не думал, что встречу такой типичный магловский напиток в поместье Малфоев!
– О-о… Малфой-мэнор полон сюрпризов, мистер Далсимор, и уже много лет не перестает удивлять меня.
Пока они ожидали, Далсимор рассказал о впечатляющих планах на будущее госпиталя и о том, что планы эти стали возможны лишь благодаря финансовой поддержке Люциуса и его влиянию. Понятно, что Гермиона не могла не светиться от гордости, слушая похвалы своему мужу.
Наконец она услышала голоса, доносящиеся откуда-то из парка и приближающиеся к дому все ближе и ближе. Конечно, Гермиона мгновенно узнала их. Один – низкий и мягкий – принадлежал мужу, а другой – высокий и звенящий, словно серебряный колокольчик – был голоском…
Поднявшись, Гермиона подошла к перилам, и лицо ее озарилось ласковой улыбкой, как только владелица этого звенящего голоска оказалась в поле зрения. Сначала она увидела белокурые кудряшки, развевающиеся над маленькой головкой. Они чуть подпрыгивали, будто их обладательница танцевала, легонько помахивая деревянным ведерком, ручку которого зажала в крошечном кулачке.
– Мама! Мамочка, я поймала десять! Десять пескарей! А у папы поймалось только пять!
Аврора Грейнджер Малфой ловко взбежала по каменной лестнице на террасу и бросилась в объятия Гермионы.
Девочка была изысканно красива, являя собой удивительно гармоничное сочетание черт матери и отца. У нее был малфоевский цвет волос, бледная кожа и глубокие серые глаза, в которых светились недюжинный ум и решительность матери. Да и тугие кольца непокорных кудряшек очень напоминали Гермиону.
Крепко обняв дочку, та провела ладонью по белокурым кудрям.
– Неужели целых десять? А папа только пять? Вот это да! Малышка, да ты лучшая рыбачка в целом мире! Дай-ка мне посмотреть… – Гермиона взяла у девочки ведерко и с любопытством заглянула туда. Почти на самом дне сновало несколько маленьких пескариков. – Может быть, лучше выпустить их в пруд у фонтана, как ты думаешь?
Малышка энергично закивала, а потом повернулась к высокому светловолосому волшебнику, поднявшемуся за ней вверх по лестнице, и схватила его за руку.
– Папа, пойдем! Отпустим их в пруд у фонтана прямо сейчас. Пошли же!
Люциус Малфой опустился рядом на колено, схватил дочь и начал щекотать ее. Аврора залилась смехом. Он поднялся, по-прежнему держа малышку на руках, и поцеловал в обе щечки:
– Прости, милая… Мы же с тобой славно позабавились сейчас у озера, правда? Но теперь папе нужно сесть и поговорить с этим ужасно важным дяденькой, который пьет с мамой чай, – Люциус кивком показал на Далсимора, и Аврора хихикнула над отцовским преувеличением. – Ты обязательно отпустишь их, с мамой или Тибби сходишь и отпустишь. Мне в любом случае будет грустно в этом участвовать, ведь ты поймала намного больше меня, – Малфой надулся с такой забавной притворной обидой, что в теплом летнем воздухе снова раздался звонкий детский смех.
Подойдя к ним, Гермиона обняла обоих.
– Рори, послушай меня… Если твои пескарики могут подождать еще немножко, то совсем скоро к нам придет кое-кто, кто обязательно захочет помочь тебе, – она многозначительно подняла брови, надеясь, что дочка догадается.
Глаза девочки сразу радостно загорелись.
– Значит, к нам на ужин придет Драко?
Улыбнувшись, Гермиона кивнула.
– Ура-а-а!.. – Aврора вывернулась из папиных объятий и затанцевала по террасе, но потом снова подскочила к родителям. – А Софи? Софи тоже придет вместе с ним?
– Ох, не знаю, милая. Думаю, если у нее получится, то обязательно придет.
– И мы снова будем смотреть ее свадебное платье, да?
– Ну, вот в этом не уверена… – рассмеялась Гермиона. – А сейчас иди в гостиную, хорошо? Почему бы тебе не закончить тот рисунок? Я приду через несколько минут, чтобы посмотреть, как у тебя получается. Только садись так, чтобы я могла увидеть тебя отсюда. Ладно?
– Ладно. Это же так здорово: рисовать в гостиной, – и Аврора снова хихикнула.
Наклонив голову, Гермиона слегка прищурилась, но потом тоже рассмеялась.
– Это верно, не многим маленьким девочкам разрешают иногда рисовать на стенах в гостиных.
– Да… и мне так жалко этих девочек.
– Ну, не у всех же родители – волшебники. И наша гостиная счастлива, что иногда на ее стенах появляются такие чудесные рисунки. Правда, учти, что потом я уберу их.
Но смеющаяся дочка уже побежала в дом. Гермионе оставалось лишь крикнуть ей вслед:
– И, Аврора… будь осторожней. Никакого обмана. Ты знаешь, что тебе еще нельзя колдовать. Мама рассердится и огорчится, если ты снова зачаруешь рисунки.
Девочка обернулась – лицо ее выглядело несчастным.
– Ну мамочка… Я же совсем не виновата. Просто пальчики вдруг закололо, и рисунок ожил. Он начал искриться блеском. И это было так здорово! – Аврора пошевелила в воздухе пальцами, пытаясь объяснить, как именно ее последний рисунок вдруг стал волшебным.
Оба родителя тихонько улыбнулись.
– Мы знаем, сладкая, знаем, что ты не нарочно. Просто постарайся больше не делать этого… – утешил дочку Малфой.
– Хорошо, я постараюсь, – кивнула Рори, лицо ее снова озарилось улыбкой. Девочка развернулась и вприпрыжку убежала в дом.
Люциус приобнял Гермиону за талию и уже вместе с ней подошел к Далсимору.
– Приветствую, Мариус, – протянул он гостю свободную руку. – Извини, что заставил ждать. Вижу, моя жена уже угощает тебя чаем. Может, останешься и пообедаешь у нас?
– О, нет… С удовольствием, но не сегодня, Люциус. Мне нужно обсудить с тобой кое-что, но в любом случае, прошу простить, что отрываю тебя от семьи.
Люциус притворно вздохнул.
– Ничего, все нормально. Это даже хорошо. Не поверишь, как я устал за сегодня, – и он обессилено рухнул в кресло.
Далсимор рассмеялся.
– Ваша дочка – восхитительный ребенок. Сколько ей сейчас?
– Двадцать первого октября будет четыре, – мгновенно отозвался Люциус.
– О-о-о… она очень развита… И, смотрю, уже проявляет магические способности, не так ли?
Брови Малфоя приподнялись с легким беспокойством.
– Это да… – протянул он. – Мы заметили магию вскоре же после рождения Авроры. Еще трехмесячным младенцем она начала приподнимать какие-то мелкие вещички, находящиеся рядом с ней. Конечно же, как и у всех детей, ее волшебство проявлялось стихийно, и она до сих пор плохо контролирует его. Самое главное, чему мы учим дочку сейчас – это контролировать собственную мощь, понимать, как нужно справляться с теми силами, что оказались у тебя в руках.
– И я не удивлен. У таких сильных волшебников, как вы, просто обязан был родиться одаренный магией ребенок.
Люциус только улыбнулся.
– Как знать… Мы, конечно же, очень гордимся ею, но пока столь сильная магия в таком возрасте несколько усложняет нам жизнь. Поэтому даже немного беспокоимся… не правда ли, дорогая? – он повернулся к супруге, которая слегка кивнула. – Хотя и безмерно благодарны судьбе за появление Авроры, ведь с ней я наверстываю то, что когда-то… – он недоговорил, и Далсимор непонимающе взглянул на Люциуса, а Гермиона нежно сжала руку мужа.
Решив сменить тему, Далсимор тактично поинтересовался:
– Я так понимаю, тебя можно поздравить со скорой свадьбой старшего сына?
Вынырнув из состояния задумчивости, Люциус повернулся к нему.
– Да… можно. Торжество назначено в следующем месяце. Поэтому наша дочка и волнуется о платье. Драко с Софи встречаются уже несколько лет. Бедная девочка… На мой взгляд, он заставил ее ждать. И все же… наконец понял, что именно она делает его по-настоящему счастливым. Никогда не думал, что требовательным запросам Драко подойдет кто-нибудь так, как подошла Софи. И, конечно, за свое знакомство эта парочка должна благодарить Гермиону, – он потянулся и поцеловал жене руку.
– О, я так понимаю, что Софи – подруга Гермионы? И она… магла?
– Это верно, – подтвердила та. – И она действительно великолепна.
Пораженному до глубины души Далсимору ничего не оставалось, как только кивнуть. Но Гермиона ни на йоту не сомневалась, что он шокирован выбором Драко. Невеста-магла явно не укладывалась у волшебника в голове. Люциус встретился взглядом с женой и усмехнулся краешком губ. Ситуация его забавляла.
Их беседу прервала Тибби, принесшая сэндвичи и кексы. Люциус с Далсимором заговорили о делах. И, послушав их немного, впечатленная деловой хваткой мужа Гермиона решила все-таки удалиться, чтобы проведать, как там Аврора.
______________________________________________________________________________
С того знаменательного дня во «Флориш и Блоттс» прошло семь лет, и Люциус с Гермионой совсем недавно отметили его годовщину. В некотором смысле этот день был для них более важным, чем годовщина свадьбы, поэтому его они отмечали всегда. Трогательно и тепло. А женаты были уже чуть больше пяти лет.
Гермиона помнила, как однажды вечером с книжкой сидела в гостиной и как расположившийся рядом Люциус вдруг совершенно неожиданно, но размеренно произнес:
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Ошеломленная, она оторвалась от книги, будучи уверенной, что эти слова ей послышались. Но встретила спокойный взгляд Люциуса, ожидавшего ее реакции. Это заявление застало Гермиону врасплох, но вместе с тем казалось каким-то… само собой разумеющимся.
«Чего же он ждет от меня, кроме одного-единственного, что я могу сказать ему?»
– Конечно же – да. Я стану твоей женой, – отозвалась Гермиона, тоже стараясь говорить спокойно, но получилось у нее неважно: голос предательски дрогнул.
Улыбнувшись, Люциус кивнул и вернулся к своей книге. Гермиона, чуть помедлив, сделала то же самое.
И только ночью, отдаваясь ему, она вдруг осознала, что между ними что-то изменилось… стало другим. Теперь их соитие обрело нотку некой завершенности. Словно бы его предложение подытожило отношения, которые пришли к чему-то очень логичному и необходимому им обоим.
«Мы и в самом деле стали единым целым…»
Вскоре они начали готовиться к свадьбе. И хотя для Люциуса она должна была стать не первой, он отдавал себе отчет, что этот день будет для Гермионы особенным. Несмотря на возражения ее родителей, он оплатил изысканное дизайнерское платье, красиво расшитое бисером и шелком. Сбоку, на самой линии бедра, этот шедевр портновского искусства украшал вышитый на парче крошечный лебедь, заметный лишь тем, кто о нем знал.
Церемоний брака они провели две: одну в магловской церкви (для родителей Гермионы и ее родственников), а другую – в специальном брачном чертоге Министерства магии, предназначенном для известных волшебников. На эту церемонию пригласили только самых близких, самых важных для них людей – Гарри с Джинни, Драко с Софи, а еще Полумну Лавгуд. После этого в Малфой-мэноре устроили небольшую, но веселую вечеринку, на которой присутствовали уже и Шеклболт, и профессор МакГонагалл, и родственники Гермионы. Вечер этот получился по-настоящему чудесным, даже много месяцев спустя Гермиона вспоминала его с теплотой и замиранием сердца.
А на следующий день совершенно неожиданно она проснулась в Венеции. Это был свадебный сюрприз Люциуса: он аппарировал их, пока Гермиона спала. Правда, после этого ему пришлось целый день провести в постели, но утешало то, что там он находился не один. Заботливая молодая жена всячески старалась скрасить его вынужденное бездействие. Ее старания привели к тому, что Малфой не совсем пришел в себя и на следующий день, но это было уже не важно. Полностью поглощенные друг другом, Люциус с Гермионой не замечали вокруг никого и ничего.
После свадьбы прошло несколько месяцев, когда как-то ночью Малфой вдруг сам коснулся еще одной интересной темы:
– Помнится, когда-то, в самом начале, ты очень беспокоилась, боясь забеременеть. Помнишь? Когда в Придире появились сплетни о том, что ты уже носишь ребенка.
Напрягая память, Гермиона наморщила лоб, а когда наконец вспомнила, то очень удивилась: тем летом ей казалось, что Люциуса совершенно не волнует этот щекотливый момент.
– Да, припоминаю… – спокойно ответила она и с любопытством взглянула на мужа.
Малфой погладил ее по руке.
– И ты до сих пор боишься?
Пораженная Гермиона приподнялась на локте.
– Почему ты спрашиваешь об этом?
– Просто желаю знать: хочешь ли ты детей?
С ее губ слетел нервный смешок.
– Ну… в принципе… конечно. Когда-нибудь. Очень хочу. Но…
– Что «но»?
– Я думала, то есть… я боялась, что этого не хочешь ты…
Между ними повисло молчание.
– И почему же я должен «не хотеть»? – тихо спросил он.
– Потому что… у тебя уже есть сын, взрослый сын. И ты…
– Уже старый и дряхлый? – язвительно подытожил Люциус.
Гермиона звонко засмеялась.
– О, нет! Отнюдь. Просто… дети требуют особого внимания. И я думала, что тебе уж точно не до орущих младенцев.
– Я же не хочу такого младенца от первой встречной! Но… если бы на свет появился наш с тобой ребенок, думаю, это стало бы самой чудесной вещью в моей жизни.
В глазах Гермионы блеснули слезы.
– Ну как я могу не хотеть твоего ребенка, Люциус?
Счастливо улыбнувшись, тот погладил ее лицо.
– Милая, я готов к этому хоть сейчас, но пойму, если тебе захочется какое-то время подождать. Все-таки твоя карьера явно на подъеме.
Ответом послужил ее громкий смех.
– Я тебя умоляю… В министерстве подождут столько, сколько нужно. Тем более что беременность – это не болезнь. В этом я уверена! – Гермиона устремила на него твердый взгляд. – Я тоже готова. Хоть сейчас.
– Что ж… пусть будет так, – Люциус склонился к ее губам с поцелуем и потянулся за волшебной палочкой.
Опустив ту над животом Гермионы, он удалил заклинание предотвращения беременности, которым пользовалась она вот уже несколько лет, а потом отменил и действие магловских лекарств. Он помнил, что ими Гермиона подстраховывалась. Покончив с этим, Малфой резко повернулся и навис над ней.
– Тогда не будем терять времени… – с этим он проник в Гермиону полностью. Не тратя ни секунды.
И нужно сказать, что все следующие недели времени они действительно не теряли. Теперь, когда каждая близость могла привести к зачатию, она стала казаться Гермионе неким сакральным действом, приобретшим по-настоящему мистический смысл. Ее волновало и даже чуточку пугало это, но избавиться от ощущения присутствия магии в каждом их теперешнем слиянии она не могла. И не хотела. Любовные ласки, результатом которых могла стать бы беременность, оказались самыми чувственными, самыми чудесными и трогательными ее переживаниями за всю прожитую жизнь.
А около месяца спустя Люциус случайно положил голову на ее живот, и еще восстанавливающая дыхание Гермиона машинально погладила его по волосам. Он замер, только вдавил ухо чуть сильней и слегка расставил пальцы, прижав рядом ладонь. Казалось, Малфой усиленно сосредоточился на чем-то. Гермиона, по-прежнему пребывая в состоянии блаженства, поначалу даже не обратила на это внимания. И вдруг он повернул к ней лицо. Удивленная, она вопросительно дрогнула бровью, но Малфой лишь улыбался и молчал.
– Что?
Уставившись на нее, Люциус не произнес ни слова. И уже слегка обеспокоенная, она неуклюже завозилась, пытаясь подняться.
