сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 93 страниц)
— Моника! — устало попытался остановить тираду жены мистер Грейнджер. Он нервно почесал шею, его рука будто не знала, куда ей деться. Женщина проигнорировала его слова, смотря на кольцо дочери. Гермиона подняла руку с фамильным перстнем, бриллианты на котором ярко сверкали при теплом свете кухни-столовой.
— Вряд ли он тебе понравится, — она заправила светлый локон за ухо, широко при этом улыбнувшись.
— Ну это уж не тебе решать! И кстати, раз ты стала такой самодостаточной... — женщина встала и поставила свою полную кружку с чаем в мойку. — Я знаю, что машину тебе подарил отец. И, раз у тебя и без нашей помощи все хорошо, как я погляжу, я хочу, чтобы ты ее нам вернула.
Сердце пропустило удар, жалобно сжавшись. Не смея пошевелиться, Гермиона сжала кулаки, чувствуя, как ее жизнь рушится с удвоенной силой, и она больше не может это контролировать.
— Нет, машина ее, Моника! — раздался холодный голос отца, стоявшего лицом к окну.
— Вендел, не спорь! Ей и без наших подачек прекрасно живется! Ее кольцо стоит дороже, чем десять таких домов, как у нас!
— И что?! — терпение мужчины заканчивалось. — Прекрати, Моника! Она наша дочь, хватит делать ей больно!
Слова резанули сердце молодой волшебницы, сидящей без движений на стуле, а ком в горле вот-вот был готов вылиться в поток горьких слез. Мерлин. За что ей это все?
— А мне не больно?! Я, по вашему, железная?! — не уступала мама, вскочив с места и опершись руками о круглый обеденный стол.
— Хватит, — резкий тон Гермионы привлек внимание родителей и, заручившись тишиной, достала ключи и коротко посмотрела сквозь оконный проем на черный БМВ, ставший ей за это время, ее поддержкой и неким антистрессом.
Кинув ключ с брелком от сигнализации на стол, она встала со стула и сделала шаг назад.
— Больше я вас не потревожу. Стирать память я вам не буду, живите с этим дальше, как хотите. Но можете считать, что дочери у вас нет. И, кстати, — Гермиона посмотрела на окаменевшую мать и отца, на котором не было лица. — Он, — девушка подняла руку с кольцом повыше, — Пожиратель смерти. И мы обручены.
Не желая видеть реакцию самых близких ей людей, она аппарировала из дома родителей с беззвучным хлопком. Безлюдный переулок у большого супермаркета встретил девушку сильным порывом зимнего ветра. Не обращая внимания на холод, прошла в магазин, находясь в одной майке. Куртку она оставила на вешалке в прихожей дома, в который она больше никогда не вернется. Продавцы бросали на ее косые взгляды, но делали скидку на то, что все совсем недавно отпраздновали Рождество. Возможно, Гермиона была не единственной, кто удивил их своим внешним видом.
Закупившись на деньги, оставленные ею когда-то в этих джинсах, девушка аппарировала к своему дому. Откупорив бутылку виски, Гермиона отпила прям из горлышка. Горячая и такая нелюбимая жидкость тошнотворно разлилась по горлу и пролилась в пустой с вечера желудок.
Опустив больную голову, она медленно плелась по пустой улице к своему подъезду, глотая соленые слезы и громко всхлипывая.
— Здравствуйте, Гермиона.
Девушка подняла покрасневший взгляд и, качнувшись, склонила голову на бок, прищурившись. Держа бутылку за горлышко, отвела указательный палец и направила его на ту, кто посмел отвлечь ее от любимого самобичевания.
— Что вам надо? И не надейтесь на семейные обнимашки.
Нарцисса Малфой стояла посреди магловской улицы в длинном пальто с гордо выпрямленной спиной. Опешив от такого начала диалога, она лишь внимательно осмотрела невестку, стоявшую полураздетой в шелковой майке без куртки и шатающуюся от алкогольного опьянения.
— Я так понимаю, свадьба была веселой?
Гермиона хмыкнула.
— О, да. А вы пришли поиграть роль заботливой свекрови?
— Гермиона, прошу вас меня выслушать! Я понимаю, что без вашего с Драко согласия влезла в вашу жизнь, подписала вас на незаконный брак, но прошу немного уважения, хотя бы к возрасту.
Девушка стояла на месте не шевелясь, позволяя холодному ветру врезаться колючими иголками в кожу. Ее взгляд угрюмо смотрел на мать Драко, а внутри зияла дыра, которая стала кровоточить после утреннего разговора с родителями.
Нарцисса, заметив, что девушка даже не наложила на себя согревающих чар, достала палочку и наколдовала палантин, бережно опустив его той на плечи. Гермиона опустила глаза на появившуюся верхнюю одежду и едва кивнула в знак благодарности.
— Пройдемте в квартиру, — шагнув на первую ступеньку заледенелого крыльца, устало произнесла Гермиона. Наслаждаясь тем, что не предложила миссис Малфой просто аппарировать к ней домой, а заставила аристократку самостоятельно подниматься на третий этаж, девушка нарочито медленно поднималась по лестнице, затем долго возилась с поиском ключей, пока наконец не вспомнила, что забыла их в машине. Черт.
Открыв дверь беспалочковой магией, она скинула с ног ботинки и, не оглядываясь, прошла в гостиную, все еще недоумевая, что же привело сюда Нарциссу. Тем временем женщина вошла в маленькую светлую квартирку. Масштабы, к которым она привыкла в Малфой-Меноре, а затем в их поместье во Франции, путали реалии и казалось, будто это магловское подобие жилища было не больше норы медведя.
Не разуваясь, женщина прошла следом, сопровождаемая стуком каблуков о пол. Небольшая гостиная, погруженная в мягкий свет гирлянд от елки и окна, была полным облачением своей хозяйки. Фото с друзьями со времен младших курсов в Хогвартсе висели на стене, на полках стояли книги по истории Хогвартса и зельеварению вперемешку с самоучителями игры на гитаре.
Ниже полка с виниловыми пластинками, а также с обычными современными СD и МР3 дисками. Гитары и синтезатор стояли в отдельном углу, а посередине, вокруг стеклянного журнального столика стояли кожаный коричневый диван и два больших кресла. Теплые пастельные тона гармонировали со светлыми стенами, увеличивая тесное пространство.
Девушка сидела на диване в позе «лотоса», а голову откинула на ладошку, опершись рукой о подлокотник.
— Присаживайтесь, — кивнув на кресло, Гермиона посмотрела на Нарциссу. Та медленно присела в кожаное с накидкой из пледа кресло, держа спину ровно и сложив руки на коленях. Заметив, как женщина осматривает квартиру, добавила: — Не дворец, но как-то живу.
— Очень милая квартира, — легонько пожала плечами миссис Малфой. — Гермиона…
Девушка, стараясь сконцентрировать внимание, во все глаза уставилась на волшебницу.
— Я знаю, что ваши с Драко отношения не стали лучше с тех пор, как вы стали частью нашей семьи.
— О, я бы даже сказала: они наоборот откатились к точке невозврата, уж простите, это все-таки ваш сын и вам может неприятно это слышать, но Малфой не моя вторая половинка.
— Но я пришла к вам по другому вопросу, — пропустив мимо ушей последнюю реплику девушки, миссис Малфой продолжила говорить. — Мне нужна ваша помощь.
Гермиона приподняла бровь, все еще не понимая сути.
— Моя помощь? Вы серьезно?
— Да. Думаю, вашей гриффиндорской закалки хватит для того, чтобы вытащить моего мужа из депрессии и… запоя.
Бутылка виски, которую Гермиона в очередной раз подносила к своим губам, со звоном разбившегося стекла упала на пол. Осколки и алкоголь смешались у ног девушки. Тряхнув головой, она не сдержала дикого хохота. Вскочив прям с ногами на диван, она перепрыгнула через его спинку, отходя спиной к окну и истерично смеясь. Слезы катились по щекам, а живот, казалось, сейчас лопнет от натуги.
Посмеявшись и успокоившись, она несколько раз глубоко вздохнула, обмахивая раскрасневшееся лицо ладошками.
— Фух, хорошее у вас чувство юмора, — кивнула светловолосая девушка, подходя к дивану. Нервная улыбка все еще не сходила с ее потрескавшихся на морозе губ.
— Гермиона, я не шучу, Люциус в ужасном состоянии, он…
— Да вы точно издеваетесь! — взорвалась Гермиона, тупо уставившись на свою лже-свекровь. — Миссис Малфой, простите, вы в своем уме?
Нарцисса сидела с тем же холодным выражением лица. И надо было отдать дань ее контролю эмоций.
— Кто как не вы знаете, как заставить себя жить дальше!
Улыбка сошла с лица Гермионы также быстро, как и появилась. Брови сдвинулись, а губы скривились.
— Откуда вы знаете?
***
Весна, 2001г.
Гермиона скидывала очередной звонок от Гарри. Прекрасно понимая, что друг сойдет с ума от безвыходности ситуации, в которую его загнала подруга. Пару дней назад она переехала в свою новую квартиру после того, как чуть больше месяца назад, вернулась из Америки в Англию. Остров встретил девушку промозглостью, туманами и дикой влажностью, смешанной с ледяными порывами ветра.
Как только ее ноги спустились с трапа на родную землю, ей казалось, что все наладилось. Она обновилась. Жизнь продолжается, несмотря ни на что. Гарри встретил подругу в аэропорту, молча обняв ее, как только Гермиона получила свой багаж. Небольшой легкий чемодан говорил только об одном — на новом месте она не обзавелась пожитками.
Что сразу бросилось в глаза молодого аврора, так это внешние изменения в его старой подруге. Из Лондона она уезжала в сером длинном и растянутом кардигане, светлых брюках и аккуратных ботиночках на невысоком каблуке.
Сейчас перед ним стояла Гермиона, ничем не напоминающая себя прошлую. С ног до головы одетая в черное, окутанная в длинные цепи на ремне, обутая в объемные ботинки на высокой подошве и грубой шнуровке, девушка держала чехол с гитарой и широко улыбалась. Несмотря на синяки под карими глазами и тонкую морщинку между бровей, она казалась Гарри ожившей, что не могло его не радовать.
Правда радости хватило ненадолго.
Организовав переезд и обмыв новую машину подруги, Гарри ощутил первую подножку после недолгого счастья и затишья. По настоянию Гермионы, парень никому не говорил о ее возвращении, не совсем понимая причину такой реакции. Ему казалось полнейшей глупостью прятаться ото всех в четырех стенах, когда все вокруг скучают и ждут ее приезда.
Но истинные мотивы подруги не заставили себя долго ждать. Он и до этого сталкивался с паническими атаками той, которая была для него ближе всех остальных. Первый раз истерика случилась в Норе, застав всех врасплох, и тогда никто не знал, что делать и как себя вести. Все наладилось как-то само собой, без лекарств и прочего. Дальше пошло по накатанной с применением легких успокаивающих на травах, выращенных в саду миссис Уизли.
А вскоре Гермиона уехала с Крамом, изредка докладывая, что все хорошо. Поэтому то, что Гарри увидел своими глазами в тот злополучный день — навсегда отложилось у него в мозгу.
— Да прекрати ты названивать! — прорычала девушка, почти бегом двигаясь среди толпы людей по тротуару. Она в очередной раз отклонила звонок от друга, не имея ни малейшего желания опять отчитываться о своем состоянии.
Час назад она сидела в гостиной дома своих родителей. Гермиона пришла туда в надежде, что за то время, пока она не мельтешила перед глазами у обиженной матери — что-то изменится и сдвинется с мертвой точки, растопив глыбу льда в материнском сердце.
Отец сидел, опустив голову на ладони и только молча слушал, как жена высказывает их дочери такие страшные мысли, от которых волосы становились дыбом даже у него, взрослого мужчины, что уж было говорить про их маленькую и хрупкую девочку?
Вендел пытался. Он честно пытался спорить, что-то доказывал Монике, кидая осторожные взгляды на притихшую на диване Гермиону. Отец со всей трепетностью отнесся к возвращению дочки в страну, а также с радостью помог той с покупкой машины. Моника была на стоматологической конференции во Франции, поэтому они провели вместе с Гермионой несколько дней, объезжая салоны и частных владельцев интересующих автомобилей.
Он любил ее. Любил всем сердцем и сразу же простил свою девочку за то, что она лишила их памяти и заставила переехать в Австралию, лишив их какого-либо выбора. Но еще он любил и Монику. Потерять их обеих было для него невозможным, поэтому он старался держать нейтралитет, словно Швейцария, не вмешиваясь в двусторонний конфликт двух женщин, так похожих по характеру.
— Она эгоистка! Вендел! Где ты была?! Ты нормальная, вот так заявляться в наш дом, когда тебе заблагорассудится?! Тебя не было больше года! — перешла на крик Моника, расхаживая по гостиной, в которой горела только одна потолочная люстра.
Гермиона молчала, не глядя на родителей. Она сидела, сложив руки на коленях и ковыряя заусенцы на пальцах, тихо смиряясь со своим бессилием.
— Дрянь такая! Взрослая она у нас, видите-ли!
— Моника, прекрати!!! — не выдержал Вендел и тоже встал, чуть отгораживая дочь от бушующей жены. Та уперла руки в боки и, игнорируя дрожь в губах, зло уставилась на мужа.
— Не смей, Вендел! Не смей заступаться! Или тебе придется сделать выбор! Или я, или она! Потому что я никогда не позволю кому-то, пускай даже нашей дочери, применять на нас магию, как на лабораторных крысах!!!
Грейнджер на ватных ногах встала с дивана, пока отец хватал воздух ртом, услышав выдвинутые ему условия. Они же и побудили Гермиону прекратить очередной бессмысленный треп ни о чем.
Она даже стала сомневаться, не повредился ли разум матери, когда ей возвращали память, но тут же укорила себя за эти мысли. Гермиона была безумно обижена, но все-таки понимала свою вину. И принимала, что самое главное.
— Ты права, — хрипло отозвалась девушка, огибая бежевый диван и становясь так, чтобы ей было видно обоих родителей. У матери нервно расширялись ноздри от гнева, а отец, казалось, готов сделать какое-то опрометчивое решение. Но Гермиона этого не хотела. Она не желала ставить его перед выбором, не хотела разрушать их семью еще сильнее, чем это уже происходило. — Я тысячу раз извинялась, мама! И если тебе этого мало, — она тихо всхлипнула и ее колени подкосились сами собой, повинуясь больному разуму.
Моника и Вендел ошарашено смотрели на свою дочь, которая опускалась на колени.
— Я прошу прощения за то, что разочаровала, — тихо начала Гермиона, не поднимая красных воспаленных глаз. Она чувствовала под коленями твердый паркет и не понимала, что происходит с ее жизнью.
— Дочка, ты что, родная… — начал мистер Грейнджер, кинув обвиняющий взгляд на равнодушную жену, и прежде, чем отец успел подойти к дочери, чтобы поставить ее на ноги, Гермиона поднялась сама, делая несколько резких шагов назад. Схватила свою кожаную куртку и мигом вышла из дома. Бегом спустилась по невысокому крылечку, проскакивая все ступеньки, и понеслась прочь от того места, где ей в жизни ее родителей такового не находилось.
Вендел рванул следом, но когда выбежал из дома на тротуарную дорожку под проливной ледяной дождь, Гермионы нигде не было. Он стоял, чувствуя, как холодные капли иглами врезаются в его поднятое к небу лицо и явно различал, как дождевая вода смешивается с горькими мужскими слезами. Раскаты грома заглушали его тихие всхлипы.
Она бежала, насквозь промокнув, среди толпы людей. Кто-то задевал ее плечом, и девушку разворачивало почти на сто восемьдесят градусов, кто-то бросал на нее удивленные взгляды. Кто-то даже предлагал помощь, но Гермиона проходила мимо, чувствуя, как тушь застилает глаза черной пеленой.
Зашла в ближайший винно-водочный магазин, прошла меж стеллажей, не обращая внимания на то, что с нее ручьем льется вода на чисто вымытый кафель. Купила большую бутылку магловского виски и, как только расплатилась, открутила пробку, делая большие глотки.
Гемрмиона закашлялась, чувствуя, как обжигающая горло жидкость опустилась в желудок, который по пути сюда один раз вывернуло из-за пережитого стресса и нервов. Вытерев рот тыльной стороной ладони, Гермиона, почти ничего не замечая, прошла в безлюдный переулок и, достав палочку, аппарировала к себе в квартиру.
Коробки после переезда еще не были до конца разобраны, они стояли неровными пирамидами, возвышаясь над несобранной мебелью. Девушка села на ковер посреди гостиной, вытянув ноги в промокших ботинках.
Телефон тоже промок и наконец перестал звенеть колоколом в ушах Гермионы, опустошившей почти всю бутылку. Как только та закончилась, девушка, сильно шатаясь, прошла к холодильнику, откуда вытащила подаренную Гарри в честь переезда бутылку вина и стала рыться в коробках, ища штопор.
Вдруг ее взгляд упал на блестевшее при тусклом свете лезвие кухонного ножа. Словно завороженная, она откатила бутылку подальше и аккуратно взяла его подрагивающими пальцами. Гермиона провела подушечками по самому краю, понимая, что то недостаточно заточено.
Вскоре был найден и точильный камень, аккуратно поставленный на стул. Гермиона, как завороженная, проводила лезвием по бруску, повторяя движения вперед-назад, слушая тихий скрежет металла о камень. Она поднялась на ноги и прошла в ванную, встав напротив зеркала. В отражении девушка увидела себя, изможденную, до ниток промокшую и с размазанными остатками макияжа. Глаза и нос опухли от слез, которые давно высохли.
Мерлин, да ей же было все равно!
На все!
На всех!
На себя!
