сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 93 страниц)
В темных тягучих мыслях Малфой аппарировал к высокому дубу у ворот поместья и, пройдя через них, медленно пошел в дом, чувствуя пульсирующую в затылке головную боль. Он шел по длинным коридорам особняка тихими шагами. Это привычка выработалась у него после того, как Волан-де-морт часто наказывал его или кого-либо живущего в их поместье за громкую походку.
Поэтому, осторожно наступая на половицы, парень прошел в комнату, двери которой открылись, словно приглашая хозяина войти. Драко упал на кресло у камина и приказал эльфу принести бутылку огневиски. Размышления о том, как люди строят отношения, как признаются друг другу в чувствах, а потом решают прожить вместе всю жизнь, никогда не обсуждались в их окружении.
Договорные браки между представителями чистокровных семей были обычным делом, которое требовало лишь согласие родителей или старших представителей рода. Поэтому, оказавшись в рамках узких границ, в которые поставила его жизнь, Драко не знал, что надо делать дальше.
Он оказался женат еще до того, как мог только подумать о том, что они с Грейнджер могли бы сначала хотя бы встречаться, если таковое вообще было возможным. Сейчас ситуация перевернулась с ног на голову и была испорчена извращенной фантазией древней магии.
Опустошив первый стакан огневиски, блондин сразу налил второй и влил его в себя, чувствуя горячее обволакивающее ощущение, которое окутывало желудок. Страх оказаться снова в Азкабане, если Грейнджер подаст на развод, был также силен, как и страх того, что они в принципе не смогут развестись, что само по себе не облегчит жизнь им обоим.
Фурия, которая жила в его лже-жене могла проснуться в любой момент, и как с ней справиться не знал даже мальчик-который-победил и его рыжий дружок, не то, что сам Драко. На пошатывающихся ногах он встал и схватил бутылку, а второй рукой залез в карман. Когда-то у него были сигареты, поэтому пьяный разум искал пачку в карманах нового зимнего пальто.
В мгновение Малфой нащупал пальцами, как показалось на первый взгляд то, что искал, но когда вытащил, увидел плеер и наушники, которые Грейнджер сунула ему в то время, когда они выходили из экскурсионного автобуса. Со всей дури он швырнул это в стену, ожидая, что маленькая коробочка с проводами разлетится на осколки, но та отлетела от стены и приземлилась на его кровать в прежнем состоянии.
Чары нерушимости? Умно, Грейнджер.
Парень упал на кровать, облокотившись спиной на огромное количество подушек у изголовья и, поддавшись искушению, вставил магловское изобретение в уши, откуда полились звуки музыки. Делая большие глотки, он давился жгучим и крепким алкоголем и, как только опустошил бутылку, швырнул ее на пол. Сам же закрыл глаза и слушал слова магловских певцов.
Иногда Драко думал о том, что жизнь маглов и магов каким-то образом похожа, иначе как можно было объяснить тот факт, что эти простолюдины пели о том, о чем болела голова молодого волшебника последние несколько лет?
Тинки тихо открыл дверь Нику и тот, виляя хвостом, прыгнул на кровать, удобно сворачиваясь калачиком и пристраивая мордашку на маленькую подушку. Эльф озабоченно оглядел комнату и грустно покачал головой. В его памяти свежи были воспоминания о том, как хозяин опустошал запасы алкоголя и громил поместье, а потом запирался в комнате, сутками без умолку бормоча что-то о смысле жизни, а затем надолго замолкал, смотря неживым взглядом в одну точку.
Тихонько прикрыв дверь, домовик аппарировал к себе, не решаясь шуметь с уборкой. Пока все было под контролем...
***
Гермиона плохо спала. Спина затекла от неудобной позы, в которой она заснула на диване в своей гостиной. Зажмурившись, девушка пошарила рукой, ища плед, и потянула его на себя, накрываясь с головой. Последняя болела от выпитого за вчерашний день и хронического недосыпа.
Решив спать сегодня максимально долго, она глубоко вздохнула и, расслабляя тело, начала проваливаться в сон. Как же хорошо, что Ник остался в Меноре, и Гермиона была свободна от его выгулов. Словно в опровержение этих мыслей, тяжелая лапа царапнула плед, пытаясь откопать хозяйку из-под толщи покрывал.
Застонав от помехи, мешающей сладкой дремоте, Гермиона отмахнулась, но тихий рык пса говорил о его игривом настроении.
— Тише, поспи, — хрипло отозвалась девушка и, вытянув ноги перевернулась на живот, обхватывая подушку под головой. Снова гладкая ткань заласкала ее кожу прохладой.
Где скрип кожаного дивана?
Она еще раз провела рукой по поверхности, на которой лежала и резко скинула с себя зеленое покрывало.
— Ебушки-Воробушки, какого хрена?! — ее голос громом раздался в спальне Драко и тот резко подскочил на кровати. Помятый, с отпечатком подушки на лице, синяками, пролегшими под его бесцветными глазами и одетый. Прям в пальто. Он вперил взгляд на Гермиону, пытаясь унять головокружение в сознании и тошноту от похмелья.
— Малфой, если б я не видела, что ты спал здесь, то подумала бы, что ты лежал всю ночь в сточной канаве, — она бесстыдно зажала нос. Парень скривился и икнул, сам от себя такого не ожидая. — Не могу выразить ту радость и гордость, что у меня в мужьях человек, по которому сохнет добрая половина магической Британии. Если б они видели тебя сейчас, то никакие миллионы галеонов не спасли бы твою репутацию.
Повисло молчание.
— Грейнджер, — хриплым и сонным голосом отозвался Драко, пытаясь сфокусировать взгляд. — Снова пришла меня соблазнять?
Пришла ее очередь скривиться.
— Я скорее родила бы Рону шестерых детей, чем еще раз приблизилась к тебе. Ты омерзителен. Напиваться одному, когда у тебя есть жена, готовая отхлебнуть из твоего стакана — это очень эгоистично! — девушка качала головой с притворной обидой в голосе. Сарказм срывался с ее губ, пока она пыталась понять, что происходит.
— Грейнджер, с твоей неспособностью к зачатию тебе остается только лежать в одной кровати с такой мерзостью, как я, — стаскивая с себя пальто, бормотал Малфой.
— Я не буду спрашивать, на кой хрен ты снова так накидался. Все равно не ответишь.
— А ты догадливая, — заплетающимся языком ответил Драко, скидывая ботинки на прикроватный коврик с густым ворсом.
— Алкоголикам не нужны причины и повод. Для них любое слово за тост сойдет, — она погладила пса, улегшегося рядом.
— Захлопнись, у меня голова болит, — зарычал Малфой и схватился руками за затылок. — Мне насрать, что ты думаешь, ясно?! Насрать! И что вообще ты здесь снова делаешь?!
Он срывался на крик, теряя контроль. Встав с кровати, стал расстегивать ремень брюк.
— Я кину в тебя Круцио, смазливый ты аристократишка, если будешь так себя вести со мной. И мне плевать, кто ты!
Злость наполняла ее изнутри до дрожи в руках.
— Сплошные угрозы, — усмехнулся Малфой и широко открытыми глазами смотрел на девушку. — Вы, гриффиндорцы, слишком прямолинейные и честные. Как минимум, ты скажешь перед тем, как убить меня, чтобы я подготовился. И уж прости, но от Остолбенея я не стану выплевывать свои легкие.
Девушка сидела напротив него. Они обоюдно понимали, что скверное настроение было предводителем тех грязных слов, которые срывались с губ. Она сжала челюсти и угрюмо смотрела на Малфоя. Палочка лежала у нее в квартире, потому ее угрозы и правда были лишь пустыми словами. А без палочки она не пробовала себя в боевой магии.
Но как же ей хотелось сделать ему больно. Отомстить за всю ту боль, которую она носила в себе за годы войны, за те годы, когда каждый день слушала от него и его дружков то слово, которое его безумная тетка вырезала на ее предплечье. Чувствуя легкие разряды дрожи и будто потоки электрического тока в своих кистях, она сжала кулаки и услышала крик.
— Блять, — парень схватился за ребро, делая шаг назад. — Что за хуйня?!
Девушка подняла бровь и ради эксперимента и собственных догадок повторила свои мысли. Драко снова схватился уже за другой бок и бросил на нее взгляд исподлобья. Лоб его был исполосан глубокими морщинами, а лицо раскраснелось от той боли, которая резко выбивала душу из тела.
Ее магии не требовалась палочка.
Она улыбнулась этому факту и посмотрела на свои руки. Во всяком случае, беспалочковая магия может ее защитить, когда магический инструмент находится далеко.
— Где твоя палочка?! — Драко ухватился за столб у кровати. Девушка подняла руки, подол свитера задрался вверх, оголяя кожу у края джинс на талии, таким образом показывая, что палочки нет. Его глаза остановились на голой кромке кожи, но, быстро опомнившись, Малфой заговорил:
— Грейнджер, блять, за эти шутки я тебе шею сверну!
Она мысленно направила невербальный остолбеней в слизеринца, мозг которого, кажется, повредился от алкоголя. Голубая вспышка, извергаемая из ее ладоней, ударила с большой силой в парня и откинула на ковер посредине спальни.
Девушка прошла к нему и проверила на травмы.
— Фините инкантате.
Второе заклинание вернуло парня из оцепенения. Он сел и, облокотившись на свои колени, посмотрел на Гермиону. Но орать больше не стал.
— Как ты этому научилась? Это же просто невозможно!
Его голос успокоился и не выдавал злости, лишь только удивление и, возможно, неверие с легким оттенком восхищения.
— Я и не училась, это просто было во мне.
Она села рядом с ним на ковер.
— Магия живет в нас, а не в палочках. И ее, наверное, можно концентрировать и выталкивать из себя самостоятельно без помощников.
— Во сколько лет ты узнала, что ты волшебница? — Малфой равнодушно смотрел прямо перед собой, делая вид, что ему все равно.
— Когда получила письмо из Хогвартса, до этого я не обращала внимания на какие-то особенности в себе. Но, получив письмо и купив палочку, я сразу выучила все из учебников первого курса, а заклинания получались без труда.
Драко сидел в той же позе, не выражая эмоций, а Гермиона продолжала рассказывать:
— Первый раз у меня получилось использовать беспалочковую магию уже после битвы за Хогвартс. Я сидела под яблонями в саду на заднем дворе Норы. Сильный порыв ветра качнул ветви дерева, и я подняла руки над головой,чтобы укрыться от плодов, летящих на мою и без этого нездоровую голову. — Гермиона ухмыльнулась, окунувшись в воспоминания. — Когда я не почувствовала звука падающих на меня и землю яблок, открыла глаза и увидела, что те парили в воздухе. Оглянувшись, не увидела никого, кто мог бы заставить их левитировать. Как только я убрала руки, то все они рухнули на траву около меня. Я лишь жалею, что раньше не знала, что такое возможно. Иначе б я вогнала палочку Лестрейндж ей же в горло, чтоб заглушить ее сумасшедший смех. Он мне снится каждую ночь.
Девушка выдохнула. Ей было плевать, что эта безумная ведьма была теткой Драко. Память о ее пытках красовалась на предплечье девушки, напоминая о себе каждый проклятый день. Сам Драко, услышав напоминание о тех днях, безмолвно содрогнулся. Именно это снилось ему почти каждую ночь, менялись лишь роли. Иногда он вырывался и кричал, пытаясь ее спасти, но зеленая вспышка Авады была неминуемой. Иногда он сам ее убивал с нескрываемым чувством наслаждения.
Какой сон страшнее, нельзя было ответить. Это был даже не сон, это было воскрешение реальных воспоминаний, которые, словно дым от костра, впитались в одежду и волосы, оставляя противный запах гари.
Гермиона, наблюдала за парнем, лицо которого не выражало эмоций. О чем он думал? И думал ли вообще? Кинув взгляд на шкаф, она заставила открыться его двери, вынув потоком воздуха от туда большую аптечку и отлевитировав коробку себе на колени. Вынув несколько пузырьков, она протянула два Малфою. Тонкие длинные пальцы молодого лорда обхватили бутыльки. Опустошив их по очереди, он вздохнул.
Хвала Мерлину за антипохмельное зелье.
Девушка, сидящая на ковре по левую от него руку, также выпила лекарство, которое было ее вечным спутником на протяжении последних месяцев. Умиротворение лживой волной охватило тело и разум. На то оно и успокоительное, чтобы внушать тому, кто его принимает, что все в порядке. Мышцы, расслабившись после принятия лекарства, ослабели, и Гермиона легла на спину, зажмурив глаза.
Тихий хлопок эльфа раздался около двери. Маленький домовик округлил глаза, крепко сжимая газету.
— Хозяин, Тинки принес вам "Ежедневный пророк". Извините, если Тинки пришел не вовремя, он может зайти, когда хозяину будет удобно!
Драко мотнул головой.
— Что там? — он протянул руку, и газета тут же была заботливо передана ему домовиком. На первой странице свежего выпуска скандальной и продажной газеты красовалось колдофото на половину страницы.
Над фотографией, на которой Драко притягивал и целовал Гермиону недалеко от банка Гринготтс, большими буквами был напечатан заголовок "Сколько стоили Пожирателю смерти принципы Героини войны? Что это: любовь или же подставные идеалы?".
Девушка прекрасно видела текст статьи со своего места и не стала забирать газету у Драко. Тот хмуро бегал взглядом по строчкам статьи.
— Полные идиоты, — прошипел Малфой и повернулся к Гермионе. Зелья подействовали и парень выглядел более менее бодро, а головная боль, остро стрелявшая в затылок при каждом движении, отступила.
— Я не буду читать, — мотнула головой девушка. — Мне плевать, вряд ли они чем-то могут меня удивить.
— Кольца не были ими упущены: "Тайная помолвка бывших врагов прошла тихо, дабы не привлекать к себе негативную реакцию Министерства и общества", — процитировал Драко. Гермиона фыркнула.
— Хорошо, что они не знают… — ее стал разбирать смех и она накрыла лицо ладонями.
— Что помолвка прошла очень даже громко? — продолжил за нее Малфой и приподнял уголочек губ. — Да, хоть что-то Менор может сохранить в тайне, а то б первая брачная ночь, она же помолвочная, стала бы достоянием Англии. Но мы были к этому готовы, я лично плевать хотел.
— И я, — она подсела к нему ближе. — Завтра свадьба Гарри, так что она затмит эту новость в два щелчка.
Драко провел рукой по спутанным за ночь волосам.
— Мерлин, я уже и забыл, что надо идти к шрамоголовому…
— Прекрати так его называть, — устало попросила Гермиона. — Ты поздно вернулся в поместье?
Он приподнял бровь.
— Это что, супружеский допрос, Грейнджер? — непроизвольно вдохнул побольше воздуха и слегка нервно дернул ноздрями.
— Я засыпала у себя дома, сидела до поздна… Пыталась найти песню, — почему-то Гермиона не решилась рассказать о том, что начала ее писать сама. — И я не помню, как оказалась у тебя. В детстве я лунатила, но…
Она задумалась и вперила взгляд на его большую кровать. Драко ответил:
— Не помню точно, почти сразу после того, как ты ушла, потом и я аппарировал.
Ее взгляд метнулся на пол около постели и остановился на пустых бутылках огневиски.
— Ты в одиночку так напился?
— Блять, Грейнджер, не начинай…
— Малфой, да спивайся на здоровье. — она скривилась. — Как я-то здесь оказалась? Может, попытаешься сам что-то вспомнить?
Он оперся ладонями о пол и слегка откинул голову назад, уставившись взглядом в высокий потолок.
— Не припомню, чтоб я тебя приглашал. Я же не звонил? Явно был не в состоянии даже вспомнить, как включить мобильник. Я вон даже не разделся и не помню как на кровати оказался. К тому же, если б это я тебя сюда притащил, то одетой бы ты не проснулась.
Он лениво, но нахально улыбнулся.
— Охотно верю, — Грейнджер раздраженно вздохнула. — Я же прям обожаю раздвигать ноги перед пьяными мерзкими подонками, от которых несет смесью запаха дорогого одеколона, элитных напитков и сточной канавы.
На концовке ее фразы Малфой поджал губы.
— Если б я захотел, ты бы стянула с себя свои трусики по первому требованию, Грейнджер, и даже не обратила бы внимания на то, чем от меня несет.
Она прищурилась и посмотрела на самодовольного слизеринца.
— Очень сомневаюсь, я себя не на помойке нашла. Если ты любитель трахать без разбора все, что движется, то не надо мести всех под одну гребенку.
— Какого хера тогда ты ко мне полезла?! — его терпению подходил конец. Он не был хорошим мальчиком и сохранять самообладание не было его коронной фишкой.
— Сначала вспомни, кто из нас первый полез. Не твои ли похотливые ручонки залезли мне под футболку, пока я лежала в пьяной отключке?!
Девушка подскочила на ноги, не желая больше находиться на таком близком расстоянии с человеком, настроение которого скачет, как амплитудный маятник.
— Так я и не отрицаю того, — он смотрел на нее снизу вверх, полулежа на мягком ковре, приподняв бровь. — Однако факт остается фактом.
— Ну переспали мы и что? Если б не твоя извращенная родовая магия, то я бы вернулась к себе, и мы бы яро делали вид, что ничего не было. Я терплю твое общество, Малфой, — она, забыв о манерах, показала на него указательным пальцем, — только потому, что мы словно узники, которых насильно приковали друг к другу до конца дней.
