Текст книги "Мёртвая Петля (СИ)"

Автор книги: Katunf Lavatein

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)

– Я понял.

Таня помахала рукой отъезжающему такси, хотя никто её не видел и видеть не хотел. Она посмотрела на часы. Жест вышел чисто механическим, на самом деле Таня думала о том, как же сложно переплетаются человеческие судьбы. Сложнее этого узора – только знание, что кого ожидает, и неспособность это исправить.

Повернувшись на каблуках, Таня исчезла из Десятого мира. Через сорок минут начнётся обратный отсчёт.

========== Часть II. Пролог I. Истина не слышит наш крик ==========

Fortuna vitrea est, tunс cum splendet frangitur.

Судьба – стекло: блестя, разбивается.

Безымянный мир,

около 2023-24 года по земному календарю

Шон бежал в темноте по незнакомой улице, то и дело резко тормозя перед неожиданными поворотами.

Он не знал, сколько времени прошло и сколько ещё потребуется, чтобы вернуться домой. Было ясно только это – ночь, необходимость в спешке и очевидная аномалия. Он только что спокойно спал в своей комнате, но внезапно оказался выкинут на эту чёртову улицу.

Но, раз это произошло, значит, оно должно было произойти.

Остановившись у угла какого-то низкого дома с качающейся на ветру вывеской, Шон прислонился спиной к стене в попытке отдышаться и замедлить разошедшееся не на шутку сердцебиение. На табличке, что скрипела над входом, было доходчиво объяснено – бар. Круглосуточный. Почему бы и не заглянуть, раз всё равно некуда деваться…

Иногда Ламберт целиком состоял из опрометчивости. В обычные дни он прекрасно соображал, более-менее сносно принимал какие-то решения и вообще вёл себя достаточно прилично, но когда случалось что-то из ряда вон выходящее – парню сносило крышу. Абсолютно лишнее качество для человека… нет, не человека, для существа из другого мира, которому в будущем придётся спасать мир. Но Шону казалось, что со временем это всё пройдёт. Он исправится.

А пока можно зайти в бар.

За стойкой дремал худосочный небритый мужчина, уронив голову на руки. Бросив на стол несколько нашаренных в кармане монет, подросток перевесился через столик и вытащил из запасов пыльную бутылку воды. Отсев немного в сторону и скрестив ноги (закинуть одну на другую не позволяла неустойчивость высокого барного стула), Шон залпом выпил едва ли не половину и некоторое время сидел неподвижно. Не впервой ему, конечно, попадать в странные места… но чего только о себе не узнаешь.

Например, он не мог адаптироваться к условиям Десятого мира. Абсолютно не его атмосфера. Это причиняло боль – физическую. После каждого сражения с использованием Силы – недомогание, и чем дальше, тем хуже. Но Ламберт мог поклясться, что это лучшее, что могло его ожидать: было бы куда страшнее наблюдать за развитием собственной беспомощности. Он ненавидел быть бесполезным.

И за это, в подобие компенсации… паренёк получает дар чувствовать эмоции окружающих. Мда, в себе бы для начала разобраться. Конечно, это полезное умение: различать правду и ложь, знать, когда не стоит перегибать палку в разговоре. Но Шон считал его никчёмным по сравнению с боевыми искусствами или хотя бы навыками разведки.

«Чёрт возьми, куда же меня всё-таки закинуло?» – он осмотрелся, но не нашёл ничего интересного, кроме пары спящих пьяниц и сваленных в неаккуратную гору стульев. Не хотелось рушить эту идиллию, но надо же спросить у кого-то, что это за место такое. И начать с мира.

– Здрасьте, есть тут кто? – дверь распахнулась, и на пороге показалась знакомая фигура. Как всегда, одетая во всё с карманами и жутко растрёпанная Таня появлялась в самый подходящий (или наоборот) момент. В этот раз богиня была в длиннющем белом плаще, под которым просвечивали брюки и толстый, тяжёлый пояс. Она подошла к стойке, потормошила бармена (кроме пародии на коровье мычание – никаких дельных результатов) и только теперь заметила Шона. – О, нашёлся.

– Нашёлся? – он со вздохом облегчения отставил бутылку и собрался спускаться на пол. – Значит, искали? Чёрт, попал неизвестно куда и всех переполошил…

– Погоди, не спеши. – С неожиданной серьёзностью Таня просверлила его взглядом и уселась на соседний стул. – Давай поболтаем, как ты сюда попал, говоришь?..

– Взял и попал, хрен меня знает. – Шону не понравилось, что она не собирается отправлять его обратно: мало ли, что у этой чокнутой на уме. – Спал себе спокойно, проснулся тут… думал сначала, что сон.

– Ну, это в каком-то смысле сон, – признала Таня. – Ты спишь. Но при этом тебя нет в твоей комнате. Ты зависаешь на грани миров, чувак. И, похоже, тебя сюда позвали…

– Если бы это был фэнтези-фильмец, я бы сказал, что ты выражаешься более чем банально.

– А я тебе скажу, что это правда, – то ли разозлилась, то ли обиделась богиня. – Чтоб ты знал, всё так и происходит. Давай не будем перетирать штампы и попробуем тебя отсюда вытащить.

«Так она ещё и не знает, как нам спастись», – мелькнула в его голове отчаянная мысль.

– Этот дар – не компенсация за твоё самочувствие, Шон, – заговорила Таня, как ни в чём не бывало. – То, что ты медиум, круто и всё такое, но за этот подарок я бы благодарить не стала.

– Почему? Что ещё со мной не так? – Ламберт честно постарался скрыть досаду в голосе, но получилось как-то жалобно.

– Я знаю, почему это произошло, – с какой-то жёсткой грустью, будто отточенной годами, заявила девушка. Точно так же она говорила пару лет назад, когда они впервые встретились в Японии. – Вообще, то, о чём я говорила – это твоя кровь. Ты не виноват, что ты… тот, кто ты есть. Но я предупреждала вас обоих.

«Энджел. Что-то с Энджел».

– А почему надо меня отсюда вытаскивать? Или ты на самом деле искала её?

– Молчи и наблюдай.

Они сидели в тишине, глядя за тем, как тощий бармен пускает слюни на стойку. Ламберт представил, что тому может сниться, и ничего хорошего не придумал. Неожиданно он подумал, что «молчи и наблюдай» относилось вовсе не к спящему счастливцу. Дверь заскрипела и стукнулась о ближайший стол; они дружно обернулись – на пороге никого не было. За мутными стёклами окон виднелась ночная улица, а на грязном от дыма небе зарождались оттенки нового дня.

– И всё же где мы? В прошлом? В будущем?

– Увы, нет, – поджав губы, ответила девушка. – Настоящее. Только вот странное место они выбрали для обряда…

– Какого ещё обряда? – Шон заметил, что она избегает смотреть ему в глаза, и придвинул стул поближе. – Таня? Что здесь произойдёт?

– Я не могу объяснить всё сразу, надо издалека, – пробормотала Таня, вставая со стула и подзывая его за собой – они направлялись в подвал. На лестнице начиналось белёсое свечение, скрывавшееся за маленькой дверцей. – Идём. Начать с того, что ты пропал не один. Я поражаюсь вашему чутью, ребята… Эйден первым обнаружил, что тебя нет. Причём оцени – вы в разных комнатах, а он спал.

– Да ладно, может, мимо шёл, – автоматически буркнул Шон, сгорая от нетерпения. – Ну и?

– Ну, потом он растормошил Кайла и Андре… Не скажу, что это была хорошая идея… кхм. Они обшарили твою комнату, ничего не нашли и наконец-то сделали умную вещь – не стали будить Сноу, а позвонили мне. И, решив, что Энджел тоже стоит знать, что тебя лихим ветром унесло, пошли к ней…

– А её тоже нет, – онемевшими губами произнёс он. Страх за девушку вылился на голову подобием ледяного душа. – Но… я так понимаю, она там? – Шон кивнул на дверцу, возле которой они остановились.

Таня молча кивнула. Её нерешительность была ощутима даже без его недавно полученного дара. Наконец, собравшись с силами, она дёрнула ручку на себя.

– Постарайся принять всё, как есть.

Эта фраза чуть не свела его с ума. Обычно такое говорят перед чем-то страшным и непоправимым. Но страх – чувство субъективное и зависит от того, кто его испытывает. А вот непоправимость – дело рук судьбы, тут уж ничего не поделаешь. Шон молча вошёл вслед за ней.

…дверь моментально растворилась в ослепительном белом свете, поглотившем их с головой. Подавив желание заорать и вцепиться в Таню, Ламберт обнаружил, что Таня орёт и цепляется за него. Вот тебе и поддержка от знающего и опытного человека. Но оказалось, что кричит как раз по делу.

– Ни в коем случае не мешай, пока не скажут, что закончили! – намеренно повышая громкость, вещала она ему в ухо. Странный гул, похожий на гудение ветра, не позволял им как следует себя расслышать.

Молчи и наблюдай. Молчи и наблюдай. Ты уже сделал… и наделал…

– А что будет? – не удержался он. Таня недоуменно пожала плечами, то ли отвечая, то ли не слыша, что он вообще говорит.

Со стуком они приземлились, неудачно упав на колени. Шон с удивлением понял, что этот подвал – и не подвал вовсе, а портал в другое место. Не может же под грязным замшелым баром скрываться такое великолепие!

По атмосфере местечко напоминало церковь или храм. Всё в бежево-жёлтых тонах, колонны, стены и расписанные какими-то диковинными картинами потолки. У стен расставлены скамьи, ножки которых обвивали резные узоры. Прямо по центру – ковровая дорожка, каждая ворсинка светится, создавая ощущение лунной тропинки в океане. Алтарь и свечи скрывались за людьми в белых балахонах. В нише за их спинами плясал огонь.

Мычание походило на песню, но на самом деле было лишь мелодией. Её напевали белые балахоны, она доносилась из стен, и казалось, что каждая свеча тоже источает звук: усиливал впечатление колеблющийся огонь. Таня что-то побормотала себе под нос, схватила Шона за руку и дёрнула к колонне.

– Мы прячемся? Знаешь, давай лучше свалим отсюда…

– Нет, не прячемся, – с беспокойством выглядывая из-за колонны, сказала богиня. – Я должна тут быть, а тебя позвали. Просто лишний раз лучше не высовываться. Они всё равно нас Видят…

Из её ранних туманных объяснений Ламберт считал, что речь идёт об Энджел. Она пропала так же, как и он? Находится где-то здесь? Что сейчас будет? И за что могли их наказать? Догадка закралась ему в голову неожиданно, но не успела сорваться с языка.

– Тань. Таня… – ему нестерпимо хотелось опровергнуть свою безумную идею, но безумие в последнее время словно захватывало мир. Таня думала о том же, и взгляд её был серьёзен.

В это время подпольный храм ожил.

Белые балахоны расступились, пропуская Энджел. Шон не успел понять, откуда она вышла – не из той ли ниши в стене, где горел огонь? Девушка была в такой же пространной свободной одежде, только серой, выделяясь на фоне чистых высоких фигур. Тяжёлые волосы заплетены в косу, руки почти не шевелятся в такт шагу: она сосредоточенна, напряжена, обречена. Встав в центре длинного узкого зала, она повернулась лицом к белым силуэтам.

– Братство приветствует тебя, богиня Девятого мира, – произнёс один женский голос, и десятки женщин и девушек подхватили фразу, разнося её, подобно эху.

– И я приветствую вас, Братство, – негромко ответила Энджел, прямо и открыто глядя на главную фигуру.

– Ты была предупреждена, когда отправлялась в Десятый мир, – бесстрастно говорила женщина. Лицо её скрывал белоснежный плащ. – Не связываться с нечистыми.

– Да.

– Старшие боги имеют множество связей среди смертных. Им это ничем не грозит, но мы должны вести себя осторожнее. Эта ошибка – на твоей совести и на совести нечистого.

– Да. – Шону казалось, что девушка даже не пытается спорить, а просто ждёт своего часа… наказания. И он тоже. Что же за власть у Братства Душ?

– Но есть предупреждения, а есть запреты. Кое в чем были правы и наши братья не по крови, а по мысли, не отождествляя своих подопечных с нами. – Неужели речь идёт о Red Sky? Следовательно, о нём?! – Мы разное. Мы рождены одним, а умерщвлены будем другим. Мы огонь и лёд. Мы небо и земля. Мы свет и тьма. Нам никогда не сойтись.

– А ежели мы сойдёмся, то конец нашей встречи печален будет, – почти шёпотом закончила Энджел. Голос её дрожал, но глаза сухие, ни слезинки.

Ламберт едва не выскочил из-за колонны, но Таня вовремя впечатала его щекой в ледяной мрамор и обругала на чем свет стоит. Он вспомнил, что это за слова. Легенда богов, которую ему рассказывала Энджел. Она называлась… как же она называлась? Да неважно!

«Значит, речь идёт о богах и нечисти, – лихорадочно размышлял он, вырвавшись из захвата Тани и потирая щёку. – Так, думай же, думай! Разные… понятно, они противоположны. Мы противоположны. Нам нельзя… – Ему показалось, что пол уходит из-под ног. – Нам нельзя встречаться».

– Любая связь с нечистью карается нами, – продолжался белый суд. – Ты знала это. Не имеет значения, знал ли об этом нечистый, код: RSE-5. Ты должна была остановиться. – Ответом ей было гордое молчание. Энджел ждала приговора с высоко поднятой головой. – За неповиновение мы приговариваем тебя к лишению врождённого дара. Ты больше не богиня и не можешь стать частью божественной силы. Останется лишь инстинкт, который мы отнять не можем, поскольку ты из Девятого мира: он касается Силы, той, что с большой буквы. – Ничего не произошло и не прозвучало, кроме треска огня на фитиле и шлепков капающего воска со свечей. – И, следуя пророчеству, мы раскрываем наши карты.

Гул голосов слился в одну невнятную песню, но вскоре слова стали различимы. Белый хор пел легенду-пророчество. Рождены будут двое в весеннюю ночь. Огонь и лёд, небо и земля, свет и тьма. Никогда им не сойтись. А коли сойдутся, то конец их встречи печален будет. Во время пения свет вокруг стал таким ослепительно ярким, что Шон закрыл глаза, не в силах что-либо разглядеть. Он догадывался, чем всё это кончится, и смотреть вокруг совершенно не хотелось.

– Ты свободна, Анджелина Ли Ламберт. Молчи и наблюдай.

***

В баре было пусто, даже спавшие пьяницы куда-то делись. Таня исчезла ещё во время ритуала. Бармен свалился за стойку и похрапывал там, на полу. Шон сидел за столом для посетителей, катая туда-сюда пустую бутылку из-под воды. После посещения обряда сильно болела голова, она казалась тяжёлой, будто камень. Но внутри тоже было не всё ладно. По-прежнему парень считал всё произошедшее вопиющей несправедливостью, хотя неохотно склонялся к тому, что понимает действия Братства.

Конечно, нехорошо, смешали чёрное с белым… Но отнятие Силы – это же что-то совершенно другое! Какое это имеет отношение к тому, что он сквозь зубы смог назвать грехом? А вот вторая часть наказания пугала своим мистическим осуществлением.

«Она моя сестра».

Нет, нет и ещё раз нет! Он был единственным ребёнком в семье, потом родилась Шинни. Они не знакомы даже, и сестрёнка младше на несколько лет. Как могли родиться в одной семье нечисть и бог? Тем более, как уверяет легенда, близнецы.

Вот именно, как уверяет легенда.

Пожалуй, все эти боги, ангелы и их слуги действительно всесильны. Как они могли такое сотворить? И ведь это ещё не доказано. Обязательно нужно пройти какой-нибудь ДНК-тест, науке Шон ещё не разучился доверять… Хотя он в этом уже не так уверен.

Стукнула дверь в подвале, и в зал поднялась Энджел. Она не сильно удивилась, увидев там Шона, скорее в её глазах промелькнул страх. Но грусть была отчётливее видна на бледном лице, да и сам Ламберт не был уверен, как он выглядит сейчас.

Опустившись на скамью напротив него, девушка устало спросила:

– Ты видел?

– Угу. Лучше бы не видел, – вырвалось у него. Пришлось об этом пожалеть: Энджел явно расстроилась. Опустив голову и глядя в грязную поверхность стола, она невнятно сказала:

– Это из-за меня… – и словно всхлипнула. Мысленно грозясь вырвать свой болтливый язык, Шон встал и подошёл поближе, обнимая её сзади.

– Ну, не плачь. Дурацкие правила у них.

– Дурацкие… – еле слышно согласилась девушка. Потом выпрямилась, задрала голову и посмотрела ему в глаза: – Что ты об этом думаешь?

– О чём? Что мы теперь… – у Ламберта язык не поворачивался такое сказать. «Что мы теперь брат и сестра». Он считал всё это сверхъестественным бредом, который привиделся ему в страшном сне.

– Да, об этом. – Изучив его недоверчивое лицо, Энджел неохотно улыбнулась. – Не веришь, понимаю… Можешь затаскать меня по земным поликлиникам, это ничего не изменит. Братство, оно такое. Не ошибается.

– Бред, – повторил парень уже вслух, переплетая свои пальцы с холодными и тонкими пальцами девушки. – Не может такого быть.

– Присмотрись внимательно.

Шон послушно разглядывал её. Нет, совпадения в цвете волос, оттенке кожи, телосложении и чертах лица – это ещё не всё… не всё же! Они и так были похожи, так что, теперь всех похожих людей родственниками объявлять?

Но теперь у Энджел были другие глаза. Они стали светлее, превратившись из янтаря в золото. Совсем как у него.

– Мы проверим, – пообещала она. – Как это у вас называется? ДНК? Обязательно… хочешь, прямо завтра.

– Не хочу, – заупрямился Ламберт. – Не надо ничего проверять. Сделаем вид, что ничего не было, оʼкей?

Укоризненный взгляд объяснил ему, что не оʼкей.

– Да ладно тебе… – он вздохнул и обошёл лавку, оказавшись рядом с Энджел. – Завтра. Завтра, так завтра.

– Всё равно это полный бред. Мы не можем с нифига взять и стать…

– Мы не стали, Шон. Мы были всегда, – она говорила так, словно обращаясь не к нему. – Знаешь, что значат слова «молчи и наблюдай»? Это часть одного из наших древних обрядов… Есть какая-то истина, и на неё невозможно повлиять. Истина не слышит наш крик, следовательно, «молчи». Истина неизменна, следовательно, «наблюдай». Это не значит, что твоя мама рожала меня, это не значит, что моя мама рожала тебя. Всё гораздо… тоньше.

Шон хотел бы отмахнуться и сказать, что он не понимает этой мистической ерунды, но он неожиданно ясно и чётко всё понимал. Истину, молчание, идиотские обряды, дурацкие пророчества, ту, которую так часто обнимал.

– Только одно, – пробормотал он. – Получается, то, что мы всё время были рядом – проваленное испытание? Но кто… то есть… ты же…

– Да, я люблю тебя, – тихо сказала Энджел. – По мнению Истины, это ошибка.

Они некоторое время смотрели друг на друга, и Шон не мог не заметить, что всё это сильно смахивает на зеркальное отражение. Грусть и обречённость была не его и не её: она была общей, разделённой одной на двоих.

– Неважно. Знаешь что… слушать не хочу эту вашу Истину.

– И чего ты хочешь? – Шон молча притянул её к себе. – Шон, нет! Это…

– Это грех? – переспросил он и улыбнулся. Зеркало отразило. – А какая теперь разница?

========== Часть II. Пролог II. Хоук ==========

Carpe viam et susceptum perfice munus.

Иди своим путём и сверши начатое дело.

Десятый мир,

США, Нью-Йорк, Манхэттен

2024 год

Сидя в полупустом автобусе, Хоук старался не обращать внимания на то, что сзади него на кресле пристроился демон.

На самом деле, он уже привык видеть вокруг себя этих странных существ с когтистыми лапами и острыми клыками. В первый раз, конечно, испугался (тем более, это произошло прямо на паре по социологии), но потом понял, что они не пытаются напасть, а просто смотрят на него, следят, изучают. Он не мог толком объяснить, откуда знает это. Ну и ладно. Вряд ли они опасны… и вряд ли в нём самом есть что-то странное. Проблема в другом – больше никто видеть демонов не мог.

Ну, и пожалуй, в его голове. Обращаться к врачам и гадалкам Лаватейн пока не собирался.

Может, это виновато его загадочное прошлое? Хоук заметил, что очень удобно винить во всём свою амнезию. Наверное, несколько лет назад он был пришельцем из другого мира и лучшим охотником на клыкастые комочки шерсти, а теперь они пытаются ему отомстить… Эта теория каждый раз заставляла его сдерживать смех, поскольку приходила в голову в самое неподходящее время. Даже посмеяться не дают хорошему человеку, малявки волосатые.

До дома осталась одна остановка, можно было вставать. Демонёнок сполз с сиденья и пополз за ним, впиваясь когтями в пол, чтобы не упасть от ощутимой качки. Но тут подоспел лежачий полицейский: когда Хоук спрыгнул на землю, преследователь не успел и, вероятно, так и не очухался до следующей остановки.

«Это уже раздражает, – подумал молодой человек, открывая дверь подъезда ключом-магнитом. Дом был новенький, чистый, а все соседи – молодёжь с богатыми родителями, как и он сам. Но в три часа дня лифт пустовал и простаивал без дела, так что на свой четвёртый этаж он поднялся в одиночестве, беззастенчиво разглядывая в зеркале своё отражение. Экзамен в вузе из кого угодно душу вытрясет, но Хоук посчитал, что выглядит довольно сносно: даже круги под глазами почти не видны. Джинсы, распахнутая бежевая ветровка (на улице было тепло), под ней – рубашка; сумка через плечо. Нормальный вид для студента NYU. – Только демона за спиной не хватает. Большого и волосатого… Эх, почему нельзя с ними договориться? Такой вид портят. Хоть в тёмных переулках приставать перестанут – побоятся…»

На лестничной клетке – снова никого. На этаже было четыре квартиры, и единственная незанятая соседствовала с жилищем Хоука, что его вполне устраивало. Взявшись за ручку двери, он собирался провернуть ключ в замке, но обнаружил, что квартира не заперта.

«Вот это поворот».

Не раздумывая, он распахнул дверь и вошёл, быстро оглянув прихожую. Никого. Но не мог же он забыть закрыть помещение? И уж точно не ждал никого в гости.

Прямо через ванную комнату прошмыгнула маленькая тень, и Хоук не заметил, как бросил сумку на пол и кинулся за ней. Остановился он только в спальне, в основном от удивления: руку тянул вниз отделанный позолотой нож. Пальцы, крепко сжимавшие рукоять, дрогнули.

«Откуда он взялся?..»

– Что и требовалось доказать! – счастливо воскликнули с порога. Обернувшись, Хоук увидел отца: маленькой тенью был именно он, благообразный бородатый старичок Джонатан Мне-Нужна-Неприметная-Фамилия Сноу. Он же – единственный, у кого были запасные ключи. – Всё, можешь убирать игрушку, сейчас болтать будем.

– Сначала скажи, откуда я её взял, тогда положу на место, – отозвался Хоук с удивившим его самого спокойствием. На самом деле, его разрывало от любопытства и удивления. Ещё в груди теснилось предвкушение – отец никогда так просто не приходит. И хотелось полюбопытствовать, почему не удивлён собственно Джонатан: сынулик едва не содрал с него скальп!

– Просто сожми покрепче, нож сам исчезнет, – сказал Сноу, прищурившись. Дождавшись, пока оружие действительно пропадёт, он подошёл к сыну и внимательно посмотрел на него снизу вверх. – Тебя это не шокирует? А как же обморок на нервной почве?

– С чего же это? Я каждый день катаюсь в автобусе с маленькими волосатыми демонятами, а тут – подумаешь, ножик с кухни упёр. – Глядя на вытянувшееся от изумления лицо отца, Хоук рассмеялся и добавил: – Знал бы, что ты разбираешься, обязательно познакомил бы вас. Сегодняшний демонёнок был похож на тебя.

– Конечно, я тоже маленький и волосатый, – расслабившись, подыграл Сноу. – Пойдём, что ли, на кухню…

Пока Хоук разогревал обед, старик не сказал ни слова, сохраняя интригу. Едва перед ним на стол опустилась тарелка с едой, он начал – но издалека:

– Скажи, тебя в институте не дразнили из-за цвета волос?

– Да ладно! – удивлённо воскликнул Хоук. – Я заканчиваю второе высшее, а родной отец соизволил спросить, как у меня дела… – Заметив, что собеседник вполне серьёзен, он закруглился: – Нет, нормально. Подумаешь, седой немного, с кем не бывает.

И солгал. Возможно, в Токио никаких проблем не возникало, но тут играли роль два немаловажных факта. Первый – культурная среда. Там каждый второй ходил с клетчатыми висками, зелёными в горошек прядями, а некоторые – и с фиолетовыми чёлками… Второй – друзья. Вряд ли ему бы удалось ввязаться в какую-нибудь неприятность с этими надёжными ребятами.

Но в Америке всё обстояло иначе. Ни друзей, ни культурного оправдания. Ври что хочешь, но нельзя же постоянно говорить одно и то же, и вот он сбился как-то раз… Самое несправедливое было то, что он действительно не помнил, почему затылок и левый висок, в отличие от светло-каштановой шевелюры, седые. Отец не знал – или знал, но старательно скрывал. А вот от недоброжелателей долго прятаться не приходится. Так что слово «дразнили», добродушно подобранное отцом, было самым мягким, чего он натерпелся из-за собственной головы.

– Откуда ты знаешь, что эти существа – демоны? – видимо, поверив, продолжил допрос Сноу.

«При чём тут были волосы, папаш?» – Хоук очень хотел задать этот щекотливый вопрос, но решил, что может проколоться… и отец догадается о чём-нибудь, чего ему знать не следует. Поэтому он честно ответил:

– Не знаю, но как ещё это назвать? Кстати, есть один фильм с моим тёзкой…

– Давай по порядку, пожалуйста, и не отвлекайся, – попросил отец, хотя эта просьба несколько противоречила его воспитательной системе. – Перечисли-ка всё, что тебя напрягает в…

– Ножик.

– Помимо ножика, это я уже понял.

Лаватейн задумался ненадолго, но не потому, что перебирал собственные странности. Можно подумать, батюшка не знает, что его чадо немного не от мира сего? Несколько лет назад его это не беспокоило…

– Татуировка на левом бедре… – он похлопал себя по ноге, представляя извилистый узор с непонятными ему буквами и узорами. – Зверюшки эти забавные, демоны, извиняюсь… Кстати, их никто не видит, ты заметил? Молчу-молчу, не отвлекаюсь, так, ещё ножик. Фиг его знает, откуда взялся. Странные сны… – тут он осёкся. Мало ли, кому что снится. Было бы ещё нормально, если бы он по ночам вспоминал своё прошлое, так нет – преследует ощущение полёта. Не вниз, не вверх, а вперёд: над лесами, реками, городами, горами.

«А когда я просыпаюсь, адски болит спина, но об этом тебе знать не обязательно», – закончил он про себя.

– Ага… Кажется, я могу тебя поздравить, – довольный его ответом, сказал Сноу. – Что за татуировка, говоришь?..

– Змейки там всякие, хотя эти спирали больше на дым похожи… RSA-1 написано. – Хоук инстинктивно потянулся за чашкой воды, увидев, как побледнел отец. – Ты чего? Нехорошо?

– Да нет, прекрасно, – рассеянно улыбнулся тот, откидываясь на спину стула. Хоук быстро передумал насчёт воды. Какое-то это всё показное… – Мда, ну и повезло… Я даже не рассчитывал. Но теперь многое становится понятным. Хотя и не всё… – закончив бормотать себе под нос, он спросил: – Как думаешь, что это значит? Попробуй не сосредотачиваться на этой мысли, ты должен вспомнить сам.

– Хватит ломать комедию, папаш, – подыгрывать не хотелось. – Ты это знал ещё шесть лет назад, или сколько там прошло…

– Да ты что? – воскликнул Сноу. – Неужели я так плохо удивился?

– Если бы Колосс Родосский вскинул бровь, и то было бы правдоподобнее, – вежливо ответил Хоук. – Так что избавься от этой своей таинственности, пожалуйста. Мусорка знаешь где.

– Но всё-таки, – не сдавался батюшка, – попробуй вспомнить. Не знаю, оттолкнись от снов, от ассоциаций…

– Как будто ты не знаешь, что это невозможно. – Кто бы этим ни занимался, а голову ему опустошили изрядно – Хоук не сомневался, встреть он на улице любовь всей своей жизни, которую забыл, даже бровью не повёл бы. Прямо как Колосс. – Если нечего сказать, рекомендую говорить правду…

– Это была ложь во благо, – сдался Сноу. – Некоторых вещей лучше до поры до времени не знать, а подвергать тебя опасности…

«Неожиданность-то какая! И от кого же я всё время это слышу?» – на этот раз ему удалось промолчать.

– Уже ближе, – подбодрил он. – Давай, сколько мне осталось?

– Да нисколько, – обиделся батюшка и исправился: – То есть, не осталось. То есть… Тьфу на тебя, чудо в перьях! Жить будешь!

– Спасибо, пап… особенно мне понравилось начало…

– Хватит отвлекать, я только сосредоточился. Если я скажу, что существуют другие миры, ты удивишься?

– Нет, это уже широко известно.

– Хорошо… если я скажу, что, помимо людей, есть другие высоко развитые организмы?.. Так… – Сноу махнул рукой и вытащил из-за пазухи тоненькую папку, озаглавленную «Дело Анны Браун. Сокращённое. Копия №4». – Непонятно – спрашивай. К сожалению, про твой отряд, как они это называют, информации нет.

Хоук справился быстро – такое ощущение, что редакторы сокращали текст вплоть до запятых. Имена детей и сотрудников так называемого Red Sky были скрыты по каким-то там соображениям, о которых они в универе и понятия не имели, фигурировало только имя главной злодейки.

– Я должен быть в ужасе или в шоке? – осведомился он, возвращая папку. Отец мотнул головой, мол, оставь себе.

– Не должен, но всё-таки… я думал, ты хотя бы удивишься.

– О других мирах известно года с двадцатого, ну, может, с двадцать первого, – пожал плечами Лаватейн. – В городе только об этом и болтают. Правда, здесь, в Токио как будто стеснялись… О нечисти в основном слухи, но один чувак мне показывал фотографии, ему я верю… Если ты сейчас скажешь, что я один из этих детей, что ж, по возрасту вполне подходит. Память всем стирали? Было бы логично…

– Нет, – осторожно ответил батюшка.

– Вот это уже обидно. Я кого-нибудь грохнул?

– Об этом тебе потом расскажут, – заверил Сноу. – Так, собственно, удивить мне тебя нечем… А как ты находишь свой социальный статус?

Хоук вытащил нужную страничку.

– Больше всего мне понравилось – «все Первые номера на данный момент погибли». И ещё вот это вот: «подвержены особой опасности». Ты писал, что ли?

– Нет. – А он становится всё лаконичнее и лаконичнее. – Перейду к делу, раз ты такой непроницаемый. В воспитательных целях детей раскидали по всему миру, я имею в виду, по нашему. Через какое-то время мы начали собирать их вместе. Говоря «мы», я имею в виду объединённые подразделения по сверхъестественным делам – Евросоюз, Штаты и Азиатское подразделение. В других странах либо отказались от проекта, либо его признали слишком мало групп. Будучи в Японии…

– А, мы туда переехали, чтобы ты воспитывал чужих детей… Не дуйтесь, батюшка…

– Да, я за ними приглядывал, – виновато и расстроенно продолжил Сноу. – По очереди с братом и ещё одним японским господином, который, собственно, это всё затеял. Есть идеи?

– Двадцатичетырехлетнего дурачка в детдом не примут, – задумчиво протянул Хоук. – Это вообще было законно? Под чьим крылышком ты всё это провернул, папаш?..

– Спецподразделение японского министерства безопасности, – выдал батюшка. – Вы ещё познакомитесь, потому что я бы хотел, чтобы ты продолжил семейный бизнес и возглавил кусочек «незаконного детдома».

– Юридически?

– Вообще.

Лаватейн догадывался, что у его дражайшего родителя не всё в порядке с головой, но чтобы настолько – это что-то новенькое.

– Есть! – заорал родитель. – Ты удивился!!!

– Не то слово, пап. Ты только предложил мне «возглавить» группу общественно опасных элементов и ещё и сделать это на глазах у министра Азалии.

– С разрешения министра Азалии, которое уже получено, – мурлыкнул замечательный Сноу. – Я уже договорился, ждём тебя.

– Ну ты и…

– А остальное тебе расскажут подчинённые. Встретитесь вы по-любому, на днях я возвращаюсь в Токио и везу их сюда. Мы разбились на несколько групп, чтобы равномерно распределить по странам… по странам, которые признают сверхъестественную форму защиты. Тебе всё равно никуда не деться, но я уверен, эти ребята убедят тебя получше, чем я.