Текст книги "Мёртвая Петля (СИ)"

Автор книги: Katunf Lavatein

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)

Подойдя к самому дальнему гробу, президент остановился, заложив большие пальцы рук за кожаный ремень. Здесь лежали двое. Он редко смотрел на их лица, но постоянно перечитывал надпись, которую сделал сам. Такая почесть была оказана только этим людям, хотя табличка напоминала не надгробие, а, скорее, диагноз, прицепленный к кровати больного.

Здесь было подробно расписано, как эти люди постепенно взламывали охранную систему президентского компьютера, которую ему устанавливал ещё сын. Цель была известна: они догадались, что пропажи, бесследные исчезновения коллег связаны между собой. Все ниточки ведут к президенту. Враги почти раскрыли тайну Цифрового Кладбища.

И кое-что ещё, о чём им знать не следовало.

Они были так близки. Глава сам убил их, когда они стояли на пороге. Зайти так далеко, чтобы погибнуть – и никому не рассказать о своём ошеломляющем открытии. Какая трагедия… Но и о ней, конечно же, никто не узнает.

В наш век…

Информация – злейший враг…

Даже то, что скрыто в нашей голове…

…может быть использовано против нас…

Юлия Кандинская

Василий Кандинский

***

Десятый мир,

Российская Федерация, Москва, Москва-сити, башня Эволюция

2024 год

Один из небоскрёбов был отдан специальному подразделению министерства безопасности, отвечающему за охрану страны от сверхъестественных напастей. Казалось, это здание самое высокое из всех, и стеклянные стены были мрачны даже в самую солнечную погоду. Небоскрёб спиралью вился ввысь, касаясь макушкой неба, а внутри него происходили самые невероятные вещи – и работали самые невероятные люди.

С восьми часов во всём здании витало крайнее возбуждение, выросшее из ещё вчерашнего ожидания. Рядовые были сбиты с толку, когда генералы Князев и Макаров-Громов с несвойственной им прыткостью неслись вниз по лестнице в командный пункт. Оттуда они следили за миром. Сегодня где-то что-то произошло.

– Тома! – запыхавшись, выкрикнул Князев. – Дай Америку, Вермонт.

– Есть, – красноволосая молодая женщина с короткой стрижкой «боб» и без того отчаянно стучала по клавишам, выводя нужные данные на экран. Мужчины встали за её спиной и переглянулись друг с другом.

– Что они ещё сказали? – спросил Князев у собеседника. Недавно ему исполнилось тридцать восемь. Строгий красивый мужчина с волевым лицом и ясными светлыми глазами, он был слабостью малочисленного женского отдела.

– Я, если честно, не очень-то понял, – поморщившись от досады, ответил Макаров-Громов, накручивая на палец седой ус. – Звонил Лестер, ты помнишь, как он громко и отрывисто разговаривает. Какие-то ватные тени в кителях чью-то мамашу, и мы, мол, обязаны мэйк им визит.

Тамара оторвалась от дела, чтобы покрутить пальцем у виска, и продолжила настраивать компьютер.

– Бред какой-то, – недовольно сказал Князев. – Сергей Владимирович, ваш английский оставляет желать лучшего. Ладно, начнём с конца… мы должны приехать. А что за мамаша? Что с ней сделали-то?

– Китель, – пожал плечами старший по возрасту и чину. – Я услышал китель. Или… закинули?.. Нет, не по-военному звучит…

– Убили, наверное, – подала голос Тамара. – Иначе бы не стали нас тревожить.

– «Killed», вот он, ваш китель! – догадался Князев и укоризненно покосился на Сергея Владимировича. – Теперь ваты. Тени. Ваты-тени, тени-ваты… Чёрт возьми…

Некоторое время сосредоточенно молчали, занятые серьёзнейшим мозговым штурмом.

– Герман Борисович, «cotton» на фамилию похоже, – подсказала связистка.

– Но я-то услышал не коттон, – упирался Макаров. – Ещё это было похоже на «неврастеника». Гера, думай.

Раздражённый Герман Борисович не желал ничего слышать о чужой неврастении, упакованной в ватные тени, и перезвонил Лестеру. В разговоре он смешивал русский и английский, чтобы слушающим его из Москвы тоже было понятно. Вышло, мягко говоря, не очень.

– Не слышу! – орал он через пять минут, раскрасневшийся и злой. – I canʼt hear you, Charlie! Repeat!.. Ага, вот оно что… – прикрыв ладонью динамик телефона, Князев сообщил: – Мамаша – это монстр. Кажется, «The Mother» – её кодовое имя. Её уби… убили… Кто её killed? Чёрт, Чарли! И чего он так разорался-то?.. Говорит, что правильно сделали, когда её убили. Well done, well done, friends! So… Why are you so angry now? Who?.. – бросив телефон, Герман рассмеялся и тыльной стороной ладони вытер пот со лба.

– В общем, я так поняла, мамаша – нечисть, слуга Дьявола, – объяснила кому-то Тамара и записала это в блокнот. – Её убили, молодцы какие. А ехать-то зачем?

– Окинуть взором хладный труп, – буркнул Макаров, неодобрительно глядя на смеющегося коллегу. – Гера! Ты не сказал самое важное! Что такое вата?

– Сами вы вата, Сергей Владимирович, – весело сказал Князев, неосознанно очаровывая Тамару разбегающимися морщинками у краешков глаз. – Ваты-тени… Лаватейн! А Лестер его немножко не любит, вот и орёт как резаный.

– Ужас какой, – посочувствовала связистка.

– Ладно, леший с ними, когда выезжаем?

– Не надо ехать, – успокоил его Герман. – А жаль, я бы с удовольствием. Говорил же я вам, что эта их спецгруппа их всех по косточкам… Нет-нет, про визит вы правильно услышали. Но это было что-то вроде «я скоро к нему приду и покажу, где раки зимуют». Я боюсь, это было Лаватейну…

Воспоминания о Хоуке пришлось прервать: Тамара загрузила видеозапись со скрытой камеры. Качество было не лучшее, но им удалось в подробностях рассмотреть убийство Ничьей Матери.

***

Костя сидел на полу, притянув к себе колени. Недавно он смотрел с подоконника на реку и мост, которые отсюда было неплохо видно. Но теперь он наблюдал за сценой убиения страшного монстра, что была на экране ноутбука.

– Юра, я хочу встретиться с этим человеком, – попросил он. – Кажется, он наш.

Юрий Кандинский, начальник лаборатории по сверхъестественным разработкам, ответил не сразу. Молодой человек внимательно пересматривал запись. Вообще-то, ему не полагалось это видеть, но взломать охранную систему рабочего компьютера Тамары не было для Кандинского большой проблемой. Он интересовался нечистью слишком давно, чтобы упустить такое шоу.

Многие считали Юрия странным. Вопреки правилам, кодексам и уставам, он не убивал пленную нечистую силу, а долго её допрашивал и отпускал. О чём на допросах шла речь, не знал никто. Он был умён во многих областях науки, разбирался во всех современных технологиях, а благодаря хитрости и гибкости своего характера запросто извлекал из этого пользу. Не любил, когда что-то нарушало его планы, но исключение было лишь одно.

Исключение звали Костей.

Этот неуклюжий парень из пригородного леса был оборотнем-медведем. Его спасла из рук полиции Тамара и привезла сюда. Не пожелав возвращаться к прежней жизни, Костя остался человеком и поселился у Кандинского. Ох и удивился же Юра, когда прекрасным утром обнаружил у себя в ванной…

– Не знал, что в Red Sky были оборотни, – заметил Кандинский, перематывая запись в начало. – Об этом нигде не сказано. Зачем тебе?

– Мне интересно же, – по-детски надул губы Костя. Его лицо вообще не напоминало грубого медведя, скорее – плюшевого медвежонка, так что у Юры часто создавалось впечатление, будто он нянчится с ребёнком. – Я давно не видел никого из наших.

– Ты так уверен, что он «ваш»?

– Да-а-а.

Юрий вздохнул и что-то недовольно буркнул, похоже на «ещё и этого с собой тащить». Неожиданно он вздрогнул и улыбнулся растерянно-догадливой улыбкой, как бывает в минуту озарения. А ведь он хотел кое-что сделать в Америке. Вряд ли Костя сильно помешает.

«Если ничего не изменится, то мне вообще никто не помешает».

Он никогда по-настоящему не забывал о своей цели: она незримо преследовала его уже много лет. Выпал шанс достигнуть её, но придётся порядочно осторожничать и скрываться от посторонних глаз.

Довольно неприятно, но нетрудно.

– Ладно, Костик, мы поедем, – ровно сказал Кандинский, отключая все ставшие бесполезными провода. Обрадованный оборотень по-человечески взвыл и повис у него на шее. Это Юрия не удивило: он всё-таки изучал нечисть и знал, что собратья Кости сложно приручаются, но зато потом искренне и чутко оберегают человека, и выражается это в тесной физической близости и частых прикосновениях. – Только не говори Тамаре, хорошо?

– Хорошо, – согласился Костя. – Это сюрприз?

Кандинский хитро улыбнулся.

– Да, пожалуй, это будет для неё сюрпризом.

========== Часть III. Пролог II. Что-то наподобие молнии ==========

Vade in pace.

Ступай с миром.

Десятый мир,

США, Колорадо

2024 год

Анна Браун ещё не сошла с ума.

Каждый день к основательнице Red Sky приходили люди. Они то хотели прознать какую-то тайну, то заставить её что-то изобрести на старости лет. И перед всеми Анна притворялась сумасшедшей. Её раздражало это унизительное представление, повторяющееся изо дня в день, но в то же время она считала такое притворство лучшим выходом из ситуации.

Чаще других к постаревшей и осунувшейся Браун заходил Рио Джонас. Возглавив Освобождение, он получил долгожданный новый чин и кучу быстро наскучивших почестей, но не успокоился до сих пор. Правильнее будет сказать, что не успокоилась его душа. Рио чувствовал, что упустил из виду что-то безумно важное – ещё тогда, в далёком две тысячи седьмом году. Это бестелесное ощущение постоянно грызло его изнутри. Ночью мужчине снились кошмары, а во многих прохожих при свете дня он видел забытых (брошенных?) детей.

Они беседовали обо всякой чепухе, избегая намёков на прошлое Анны и беспокойство Джонаса. Тема Red Sky не была особо желанной для обоих. Лишь один раз Джонас утратил самообладание и раскрыл ей все свои страхи… Но этот вечер тоже лучше не вспоминать. Нет. Ни за что.

Сегодня у заключённой были особенные гости.

– Проходите, пожалуйста, – раздался низкий голос стража. Анна уже приготовилась разыгрывать свихнувшуюся в тюрьме старуху, соответственным образом меняя лицо, но передумала, увидев вошедших.

Первой через порог ступила девушка, в которой чувствовалось слабое, угасающее присутствие Силы. Напрягшись, Анна вспомнила её. Это красивое лицо мелькало на малых иконах Девятого мира. Значит, она одна из младших богинь, за какой-то проступок лишённая своего дара. Браслетов на руках не было.

– Мне нужна информация, – с порога заговорила Энджел. – Ты знаешь, что не имеешь права не ответить мне.

– Ясно, – проронила заключённая, покосившись на открытую дверь. За ней слышалось движение: торопливые шаги, стук, «ой» и бодрое «здрасьте», относившееся к охраннику. Со стражами здесь почти не здоровались, поэтому второй посетитель сразу же произвёл много разных впечатлений.

Анна узнала Хоука сразу же. Несомненно, он вырос и изменился, но она помнила его глаза и двухцветные пряди волос, поседевших по её же вине.

– Ты выжил, – тепло и ласково сказала Браун сквозь слёзы. Прошло столько лет, она и не надеялась на встречу с одним из подопытных кроликов. – Моя любимая птичка…

– Вот мы здесь как раз за этим, – добавил Хоук, вежливо прикрывая тяжёлую тюремную дверь. – Здрасьте.

Выслушав от богини короткое осведомление об амнезии своего подопечного, Анна сокрушённо молчала, а потом тихо и отрешённо заговорила:

– Red Sky Animals. Твой Отряд – это оборотни. – Она не могла удержать эмоции в себе: – Ястреб… моя птичка…

– Ого, – Энджел обернулась к шефу. – Я слышала, что оборотни сами по себе.

– Не все, – безразлично поправила заключённая. – Кого-то бросает стая, и мы забираем их, проверяем, присваиваем Номера и даём имена.

– А если говорить правду?

Анна внимательно посмотрела на Энджел. Либо это блеф, либо она и вправду что-то раскопала. Если бы Совету Свободы в две тысячи седьмом году была известна правда об отряде RSA, приговор мисс Браун был бы тяжелее в разы.

– Я не солгала. Мы подбирали брошенных зверят.

– Но откуда взялись остальные?

– Оборотни, воспитанные нами, отличаются от своих диких сородичей, – медленно ушла от вопроса Анна. – Проводя время с людьми, они учатся так называемому неполному обращению, что считалось аномалией среди чистокровок. Какая-то часть тела зверя может сосуществовать с человеческим обликом.

– Например, крылья, – подхватил Хоук. Заключённая слегка прищурилась; почему-то ей подыграли, неужели птичка не хочет знать, из какой клетки ей удалось выбраться?

Помолчав, все трое выжидающе уставились друг на друга. Энджел резко спросила:

– Отряд RSA официально не зарегистрирован. Почему?

– Отряд RSA официально не покидал Девятый мир, – чуть передразнивая её тон, отчеканила старуха. – Я смогла привезти сюда только тебя, Хоук… И всё из-за этого рыжего болвана, который давно уже белый. Бес в ребро…

– Рио Джонас? – девушка нахмурилась. – Он же руководил Освобождением. Медаль за это получил… Неужели не заметил, что забрал не всех?

Анна быстро и уверенно кивала головой. Она успела забыть за двадцать лет, что сама велела их оставить. Это нормально, это правильно, пожилые люди часто забывают важные вещи… вот и она ненадолго забудет… Надо же, прошло столько лет, а её дело всё ещё идёт по плану.

– И где они теперь? – спросил Хоук, внимательно глядя на Браун. – Весь отряд остался в другом мире, так?

– Предполагаю, они умерли, – равнодушно отметила та. – Раз ты спрашиваешь, значит, не знаешь, где они. У вас в отрядах было так заведено, что все поклонялись своим Первым, считали их лидерами и руководителями, старшими братьями. Никто не знал, что мы сами моделировали ваши отношения, и ваш характер полностью зависел от присвоенных Номеров. И, поскольку ты не знаешь… Если бы твой отряд был жив, они бы сами нашли тебя.

Энджел беспокойно покосилась на шефа, но тот воспринял это совершенно спокойно. В самом деле, никаких других вариантов не оставалось.

– Энджел, прости, можешь оставить нас ненадолго?

Анна с удовлетворением глядела, как за богиней без браслетов закрывается дверь. Она, конечно, больше не опасна, но всё равно чужие уши – лишние.

– Вы не собираетесь говорить всей правды, это понятно, – заговорил Хоук. – Я тоже. Однако хотелось бы кое-что попросить на правах, кхм, любимой птички.

– Слушаю тебя…

– Что вы хотите знать? Один вопрос.

– Ты правда не помнишь? – вырвалось прежде, чем Анна подумала об этом. – Неужели человеческий судия оказался сильнее твоей крови?

– Да, оказался, – коротко и ясно.

– Никаких видений, ассоциаций?

– Абсолютно ничего. Если бы я что-то мог вспомнить сам, не отправился бы сюда, – карие глаза светились в полутёмной камере, напоминая Анне времена Red Sky. – Перед тем, как вопрос задам я: на что вы можете ответить?

Анна улыбнулась, хотя и знала, что в её нынешнем состоянии это выглядело ужасно. Нет, он мог потерять мир, отряд и память, мог прикидываться кем угодно, но себя он не потерял.

«И это знаю только я».

– Я могу рассказать кое-что про твоё происхождение или про твой отряд.

«Что ты выберешь, Хоук? – женщина ждала, наблюдая за тенями на его лице. – Только я знаю, только я… Один вариант спасёт несколько человек, другой вариант спасёт мир. Сможешь ли ты почувствовать…»

– Происхождение, если вас не затруднит. Только побыстрее.

***

Шеф присоединился к ней скоро, Энджел даже не успела испугаться большого количества закрытых одиночных камер. Не удалось и выяснить, о чём вёлся разговор за железной дверью: Лаватейн только уверял, что всё нормально, и уклончиво сообщал, что получил интересующего его сведения.

– Может, это и интересно, но довольно неприятно, – пояснил он по дороге. – Как-нибудь потом расскажу.

На выходе они столкнулись с высоким, но уже седобородым мужчиной, который тоже пришёл кого-то навестить. Он выглядел замученным и нервным, будто дёргался по каждому пустяку. Эндж невольно вспомнила трясущиеся руки и обвисшую кожу Анны Браун.

– Добрдень, мистер Джонас, – отметился охранник, косо взглянув на его пропуск.

– Джонас?.. – это длилось меньше секунды. Хоук поймал его взгляд, и Рио вздрогнул и приоткрыл рот. Энджел не могла смотреть сразу на обоих, но что-то вспыхнуло, что-то наподобие молнии, и если бы ещё носила браслеты и умела читать реальность между строк, то, несомненно, поняла бы.

Мужчина споткнулся и заспешил к лифту. По испещрённому морщинами лицу градом катился пот.

– Идём… – Хоук пошёл к выходу, как будто ничего не было, и легонько потянул её за собой. Энджел ещё раз обернулась на закрывающиеся двери лифта, но странное ощущение больше не возвращалось.

========== Часть III. Глава I. Не ищи, он улетел ==========

Veritas non semper latet.

Истину навсегда не скроешь.

Десятый мир,

США, Нью-Йорк, Бруклин

Triffield Medical Centre, филиал №3

2024 год

– Вот так и съездили, – закончили Хоук и Энджел, ранее рассказывавшие о замечательном визите в тюрьму.

Все пятеро в этот день отдыхали в больнице, делая вид, что реабилитируются после боя. Эндж не пострадала и была рядом с ними из солидарности, а Эйден проходил здесь испытательный срок в качестве медбрата. Легкораненый Кайл с первого вздоха возненавидел своих соседей по палате и шатался по другому этажу, поскольку все свои были там.

Собирались в одиночной палате Шона, поскольку ему единственному запретили вставать с постели. Ламберт был польщён, что все стекаются к нему, но с другой стороны было обидно, что он сам так не может – встать и пойти куда-нибудь… в соседнюю палату, например… И ещё минус – друзья торчали здесь круглосуточно, то один, то другой, и стеснительная Эмили, приходившая его навещать, надолго не задерживалась.

Вот и сейчас Шон дулся на кровати, перебирая открытки от мисс Саммерс, окружённый со всех сторон. На краю его постели сидела сестра, на стуле рядом – Эйден, а посреди комнаты упрямо стоял Хоук.

Картер поспорил с шефом, пытаясь доказать, что его ещё рано выписывать. Если, мол, Лаватейн выдержит какое-то время на ногах, то его отпустят домой. Собственно, диагнозом было обычное перенапряжение, но Хоук жил один, и ни у кого не было гарантии, что дома он будет честно соблюдать постельный режим. Через полчаса мучений Эйден предложил ему капитулировать.

– У тебя же ноги дрожат.

– Нет. Это землетрясение!

– Хоук…

Когда шеф начал пошатываться, пришёл Кайл и заботливо швырнул его на стул. Тогда же они и рассказали о встрече с Анной.

После истории все недолго молчали. Воцарилось обычное больничное спокойствие, лениво-умиротворённое, когда ничего не хочется делать. Хоук дремал, сидя на стуле наоборот, то есть, положив руки и голову на жёсткую спинку. Эйден перелистывал их короткие истории болезней, подшитые в цветные папки. Кайл требовал, чтобы Картер по блату освободил его от перевязки и немедленно вернул домой. Энджел думала о чём-то своём, прислонившись к высокой спинке кровати у ног брата и глядя в одну точку. Шон переписывался с Эмили, время от времени улыбаясь.

На улице толпы то и дело взрывались криками, их было слышно даже в тихом районе, где располагалась больница. Сегодня 4 июля, и поэтому все гуляли с самого утра. Вечерние развлечения ещё не начались, но народ уже праздновал вовсю.

– Давайте, вы часам к шести куда-нибудь свалите, а? – попросил Шон, откладывая телефон на тумбочку. – Придёт Эми, и…

– Когда твоя принцесса заявляется сюда, нас как ветром сдувает, если ты не заметил, – резко перебил его Эйден. Ламберт удивлённо вытаращил глаза, но тут вмешалась Энджел и также его отчитала:

– Не веди себя так грубо!

– Да вообще обнаглел, эгоистичная малолетка, – поддержал их Кайл, пнув ногой кровать. Хоук спал и в дискуссии не участвовал.

Шон буркнул что-то вроде «ладно, извините» и снова схватился за мобильник, возобновляя переписку. Его дурацкое настроение держалось ещё с битвы с Матерью: по сути, он единственный ничего не сделал, да ещё и облажался с ядом. Он не очень жалел себя, что, однако, не мешало неосознанно срываться на других.

Около пяти часов вечера здесь начинали вечерний обход. Эйден поднялся и ушёл первым, не попрощавшись. Кайл посмотрел на часы, понял, что появился шанс выписаться, и принялся тормошить Хоука.

– Проснись.

– Отстань…

– Очень мило с твоей стороны. – Фабиан махнул рукой и скрылся.

Шеф среагировал только на пятый оклик Энджел и аккуратное прикосновение к плечам. Приподняв голову, он увидел перед собой обеспокоенное лицо девушки.

– Ты в порядке?

– Да, конечно! – Лаватейн бодро встал и тут же сел обратно. – Или не совсем…

– Пойдём, тебе лучше лечь, – суетливо пихая вещи в сумку, бормотала Энджел.

– Конечно. Донесёшь меня на ручках?

– Ещё чего!

В итоге выяснилось, что шеф вполне способен дойти до палаты сам, но Энджел всё равно пыталась поддерживать его под руку. «Пыталась» – мягко сказано, потому что из-за разницы в их телосложениях выглядело совсем наоборот.

На этаже тяжелораненых обычно царило мрачное вязкое уныние, витавшее прямо в воздухе. Если больные и могли ходить, то при поддержке медсестёр или своих гостей. Одиночных палат было больше, поскольку многим здесь требовался абсолютный покой. Сегодня, по случаю праздника, немалое количество пациентов оказалось здесь из-за неудачных попыток запустить фейерверк.

– Чувствую себя не местным, – заметил Лаватейн, искоса рассматривая соседей по этажу. – Нет, честно, тебе так не кажется?

– Может, и нет. Когда мы тебя поднимали, ты выглядел примерно так же, как вон тот мужчина.

– Да, но сейчас-то мне лучше…

– А это уже врачам решать.

Стараясь не заблудиться, они добрели до самого дальнего закоулка в противоположном от Шона конце крыла. В этом месте стены словно были толще, звуки извне не проникали. Энджел наконец решилась:

– Так о чём вы тогда говорили с Браун? Если не тайна, конечно… Просто это может оказаться важно для… – шеф жестом прервал поток её преждевременных извинений и мягко сказал:

– Тайна или нет, сейчас они все умерли, думаю, никого не покоробит, если я расскажу.

– Ты про отряд? Я тоже думаю, что тебя бы уже нашли, – призналась Энджел.

– И не только. Теперь понятно, почему RSA скрывали тщательнее остальных. Дело не в том, что оборотни круче всех, это вообще неправда… Но если бы проект с интригующим названием «животное оплодотворение» всплыл на свет, им было бы невесело…

– Какое-какое?!

– То самое. Не могу представить, что двигало этими женщинами соглашаться на нечто подобное, но у Анны наверняка нашлось, чем их приманить или, может, чем им пригрозить. Таким образом, отца ни у кого из нас толком нет, во всяком случае – человеческого, – перемахнув через добрую половину неприятных подробностей, сказал шеф.

– Но это же… ладно, я понимаю, что мир у нас дикий и всё такое, – бормотала Энджел, пытаясь это переварить, – и, может, за это платили немалые деньги… хотя как женщина я этого понять не могу… Наверное, они все были очень здоровыми. Это же противоестественное издевательство над организмом!

– Если я не ошибаюсь, в Red Sky противоестественно было всё. А женщины… ну, были здоровыми, да. До начала эксперимента. Потом умирали одна за другой. Как понимаешь, эксперимент сам по себе настолько, как бы сказать, летальный…

– Извини, конечно, но без магии тут не обошлось, – покачала головой Энджел. – Они не могли не использовать оборотническую кровь, иначе бы не выжили ни вы, ни эти бедные женщины.

– Как скажешь.

Долгое время они молча смотрели друг другу в глаза, изучающе и покорно, выискивая что-то и позволяя рассматривать себя. Светлые карие столкнулись с тёплыми медовыми, и больше их было не расцепить. Приподнявшись на цыпочках, Энджел осторожно коснулась седых прядей на затылке Хоука.

– Я бы на твоём месте другое спросила, – прошептала она. – О седине, например…

– Есть идеи. Тем более, я уже давно не комплексую, а вот ты нарываешься, – констатировал Хоук, деланное возмущение одолевала улыбка.

– На чт… – Энджел вздрогнула и чуть-чуть отпрянула, но от поцелуя не отказалась. Обхватывая руками шею Лаватейна и чувствуя его ладони на своей талии, девушка не могла не отметить, как он был осторожен. Было совсем не похоже на жадное и собственническое поведение брата.

Стоя неподвижно и прижимаясь к его груди, Энджел думала, как быть дальше. Через туман сладостного восхищения пробивалось прагматичное мышление. Но при голосе Хоука она снова отмахнулась от здравого смысла. Подождёт…

– Романтика, – прошептал он ей в макушку. – Больничный халат. Запах йода. Вон в том кабинете клизму ставят.

– Не порти мне момент своей клизмой! – рассмеялась Энджел.

– А чего это «моей»? Тебе так не понравилось? Придумай не такую жестокую месть… – Когда они отсмеялись, Хоук добавил: – Следующая остановка – свидание со мной. Не смей отказывать, я страшен в гневе.

– Извини, не представляю… может, проверить?

– Нет, не надо. Я передумаю злиться, обижусь и перестану есть твоё печенье.

– Ты жестокий, – пробубнила девушка. – Не есть моё печенье… Я согласна. – И тут же приняла эстафету больничного юмора: – Где в следующий раз целуемся – в операционной или в приёмном покое?

– А комната с клизмой тебя не устраивает? Она рядом. – Расхохотавшись, шеф наконец дошёл до своей палаты и остановился на пороге. – Я всё продумаю, а ты пока не приходи и не смотри на меня. Обещаю прийти в костюме, а эти больничные балахоны – просто ужас, я в них толстый. – И, мастерски скорчив гримасу, скрылся окончательно, оставив после себя только эхо задорного смеха. Эндж похлопала себя ладонями по щекам, избавляясь от счастливо-перекошенного выражения лица, и, постояв немного, отправилась домой.

***

Десятый мир,

США, Нью-Йорк

2024 год

Кайл ни разу здесь не был, но найти дом Сноу оказалось просто. У кого ни спроси – все тычут пальцем в тот громадный особняк, присоединённый к ограждённому забором лесопарку. Он даже на выписку потратил больше времени, чем на поиски дороги.

Припарковав новенький и блестящий мотоцикл «Ямаха» неподалёку, парень подошёл к крыльцу и замер. Когда он решил, что должен сюда приехать, это казалось безумно правильным решением… А теперь, на пороге дома, просто безумным. Хотя жилище Сноу выглядело очень мирно и безобидно, как сам старичок, если, конечно, он не притворяется.

На первом этаже в двух комнатах горел свет, на втором было темно. Вместе с сумерками заявился холодный ветер, совершенно не свойственный для такого жаркого июля. Хотя сегодня на каждой улице праздник, всем станет только жарче. Почувствовав, что он банально замерзает, Фабиан позвонил в дверь. Сигнал прогремел на весь дом и был слышен даже на улице.

Через некоторое время дверь мягко открылась, и его взору предстал экс-капитан в брюках и лёгкой летней кофте. Справившись с первичным удивлением, Сноу осведомился:

– Чего не гуляешь?

– Не местные мы, – выговорил гость, стуча зубами. – П-пустите…

– Я поражаюсь, Кайл, ты можешь замёрзнуть даже в середине лета… – дружелюбно бормотал старик, пропуская его в дом. – Да сними ты эту ветровку, у меня тут тепло. Пойдём, я чай сделаю.

Коридор, широкий и светлый, устланный коричневым ковром, вёл в несколько комнат. Сноу свернул направо, и они очутились в уютной кухне, которая очень напоминала японскую – такая же была в их общежитии на краю Эдогавы. У стены располагались шкафчики, две плиты и раковина, около кона стоял холодильник, которого почти не было видно за целым племенем магнитиков. Посреди комнаты – длинный стол, семь стульев – один во главе, около плиты. Поскольку корпус с кухней чуть выступал из основного строения, окна была с обеих сторон.

Видимо, Сноу что-то недавно готовил, потому что рядом с плитой было едва ли не жарко. На одной сковороде грелись макароны и котлеты, и в кухне стоял восхитительный запах простого, но вкуснейшего ужина.

– Хорошо, я тебя накормлю, садись вот сюда.

– Я не просил, но спасибо, – Кайлу понравилась перспектива поужинать здесь и не мучить Эйдена ежевечерней картиной поедания вредных чипсов. Тем более, он действительно был голоден. Поэтому Фабиан набросился на чай с котлетами, позволив себе на время забыть о цели визита.

Сноу сидел напротив, улыбаясь и подпирая щёку рукой, с видом благодетеля созерцая его трапезу. Он не мог не догадываться, зачем Кайл приехал. Но разговор пока не начат.

Отодвинув пустую тарелку, Фабиан молча барабанил пальцами по столу, не представляя, с чего начать. Помня переезд в Японию и своё состояние в тот период времени, он просто не мог относиться отрицательно к человеку, который заменил ему всех, кого можно заменить, дал крышу над головой и заставил остальных детей принять этого нелюдимого парня в свою компанию. Чего греха таить, уже пару недель он стыдился собственных подозрений по отношению к старику. Нужно было решать, что важнее: сохранение хороших отношений или удовлетворение личного любопытства. Но если не спросить, то подозрения точно останутся.

– Расскажите мне о Хоуке.

Бывший капитан крякнул и выпрямился, положив локти на стол. В яблочко. Лицо Сноу покрылось плёнкой иного выражения, или, может быть, это слетела застарелая маска?

– Ты же знаешь, что я мало слышал о…

– Вы же знаете, – перебил Кайл, – что теперь ни на что повлиять не можете, а значит, врать не имеет смысла. Хоука обмануть легко, он ещё ничего не знает об этом дерьме, но с вашей должностью получить пропуск к Анне Браун и спросить об отряде, как это сделала Энджел, проще простого. Если же вы этого не делали, то знаете откуда-то ещё, а в ерунду типа я-не-знаю-что-это-за-буковки я больше не поверю.

– Не ожидал, – усмехнулся Сноу, кладя руки на стол. – Вернее, ожидал, но не от тебя, извини, конечно. Кое с чем, Кайл, ты согласиться должен… до поры до времени о некоторых вещах лучше не знать. – Спорить было бы трудно: он сам слишком долго скрывал правду. – Да, вижу, согласен. Впрочем, ты прав, что мне уже терять нечего… Итак, что ты хочешь знать и с какого момента?

Кайла обрадовало то, что он угадал, в противном случае было бы очень неловко, но на этом подготовка к серьёзному разговору кончилась. Знать хотелось всё и больше, очевидно больше, чем он мог позволить себе спросить, а Сноу – ответить.

– Ну, например, почему бы не начать с вас? – неожиданно прямо спросил Фабиан. – Я, конечно, ни на что не намекаю, но похожи вы как… кхм… небо и земля.

– Это-то как раз понятно, что я никак не мог быть его биологическим отцом, – пробормотал экс-капитан, вертя в руках пустую кружку. – Боюсь только, если ты спросишь «кто», ответить я не смогу. Фактически, это не человек.

– Оборотень?

– Возможно.

– И каким образом вы оказались на месте настоящего отца?

– Освобождение, – медленно заговорил Сноу, вспоминая, – началось не в седьмом году. Это был достаточно долгий процесс… длиной в несколько лет. Я работал в Совете Свободы где-то с девяностых, и я попал, а вернее, вызвался, в группу людей, которые отправлялись в Девятый мир сильно загодя. Это была разведка. Это было прощупывание почвы. А ещё это был наш долг перед матерями самого первого отряда Red Sky, и это, как ты понимаешь, не «святоши».