Текст книги "Мёртвая Петля (СИ)"

Автор книги: Katunf Lavatein

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

На пороге появился Чжу, очевидно, призванный богиней телепатически.

– Отведи Анджелину в её покои, Чжу, – не отворачиваясь от окна, сказала Ан Ли. На долю секунды она задержала свою ладонь на рукаве дочери. – Благословляю тебя.

Энджел вдохнула полной грудью. Спёртый воздух помещения вокруг неё стал совершенно новым.

«Спасибо, мама. Я благодарю твою луну за это».

***

Энджел вернулась в свою уединённую комнату. Внутри не было ничего, кроме пола, стен и потолка, а также занавешенного окна. Но она нажала на пару кнопок, и вот из стены выехала раскладная кровать, проявились стенки шкафа, под подоконником зажужжал и открылся холодильник, а напротив кровати раздвинулись обои, являя миру выключенный телевизор. Современные китайские квартиры были оборудованы очень хорошо, гораздо удобнее и компактнее западных. В небоскрёбе Ан Ли было так же уютно и комфортно.

Устроившись на диване и разложив перед собой холодные блюда, Энджел подумывала, с чего начать, когда зазвонил телефон. Испугавшись, не потревожит ли это святости всего помещения, девушка быстро схватила трубку.

– Слушаю вас!

– Добрый вечер, ты должна была позвонить днём.

– Хоук… – Энджел с облегчением рассмеялась. – Прости, я забыла. Серьёзно. Тут такая суматоха!..

– Если бы мне не сказали, как долго ты обычно гостишь у своей божественной матушки, я бы обиделся смертельно, – беззаботно ответил шеф. – Ну ладно… всё в порядке?

– Разумеется. – Эндж не говорила никому, что находится в храме у матери. Когда они жили в Токио, это всех шокировало, так что теперь скрывать визиты к старшей богине вошло в привычку. – Но вот с вами могло что-то произойти.

– Ничего нового, знаешь. Шон перепробовал все возможные места для свиданий, я не понимаю зачем, если мисс Саммерс и так любит его без памяти. Недавно они ходили в парк аттракционов, и колесо обозрения остановилось прямо наверху, ну, знаешь, такая точка невозврата, где все девушки начинают бояться высоты, а у парней возникает желание зацеловать девушек до смерти…

– Ты что, следил за ними? – со смехом спросила Энджел.

– Нет, но это же главное правило колеса обозрения! Ты что, не знала? Как вернёшься, покажу…

– Покажешь колесо или зацелуешь до смерти?

– Решай, – усмехнулся шеф. – Всё зависит от тебя. Но я пока могу проверить, насколько прочные здесь колёса.

– Да я скоро вернусь, вместе проверим, – не обращая внимания на пылающие щёки, отмахнулась она. – И… неужели всё так спокойно? Меня так неожиданно позвали сюда, что… я была уверена, что-нибудь случится в моё отсутствие. В конце концов, за вами всё время кто-то охотится.

– Охотится, – неожиданно подтвердил Лаватейн. – Я пока не знаю, кто или что… Но к нам определённо приближается какая-то потусторонняя дрянь.

«Ещё не Дьявол, – убеждала себя Энджел. – Ещё слишком рано для Дьявола. Значит, что-то рядовое».

Но кое-что её насторожило.

– Откуда ты это знаешь?!

– Мне кажется, – не очень уверенно сказал Хоук. – Вроде нам положено полагаться на предчувствия, верно?

– Да… – Энджел осадила саму себя. Скорее всего, он прав. Первых чутьё не подводит. – Ладно, думаю, пока опасаться нечего. Если что-то выйдет из-под контроля, мы об этом узнаем. И к тому моменту я уже точно вернусь.

– Когда ты улетаешь?

– В ночь, через два с половиной часа. Скоро подъедет такси. – Она без особого энтузиазма посмотрела на распакованную лапшу. Нужно как-то это съесть, а она давно отвыкла от пищи быстрого приготовления. С Шоном, конечно, только такое и ели, но… – Что ты делаешь? Прямо сейчас?

– Слушаю твоё недовольное сопение в трубку, – подколол Хоук. – И жду, пока сгорит моя яичница. Если что, у нас тут время завтрака.

– Я бы сейчас всё отдала за твою яичницу, – в сердцах воскликнула Энджел, отталкивая коробку со своим непочатым ужином. – Здесь семь вечера…

– А здесь – семь утра. Классно, скажи? Мы слышим друг друга и отвечаем друг другу, при этом находимся на разных континентах, и я опережаю тебя на один день. Разве это не чудо?

Энджел затаила дыхание.

– Конечно, чудо.

***

Десятый мир,

США, Нью-Йорк

2025 год

Самолёт приземлился мягко: наверное, такой идеальной посадки Энджел ещё никогда не видела. По традиции поаплодировав пилоту вместе со всеми, она пропустила толпу и вышла. Горячий воздух из турбин ошпарил её лицо, но помимо бензина и сильного ветра чувствовалось кое-что ещё – запах другой страны. Невообразимо близкий запах Нью-Йорка.

Энджел нравились аэропорты, хотя она бывала здесь не так уж часто. В Девятом мире такого транспорта попросту не было, а здесь она путешествовала только к матери – из разных стран и обратно. Что-то в этих битком набитых зданиях, гудящих людях привлекало её. Рокот колёс каждого чемодана и гул самолётов, заоблачные цены в сетевых кофейнях и заблудившиеся туристы, залы ожидания с видом на взлётную полосу… Всё это было по-своему прекрасно.

Как ни крути, она была рада сбросить с себя китайское платье, убрать драконов в шкаф и облачиться в любимые джинсы, кроссовки и рубашку с длинным рукавом. Рубашка на самом деле была мужская – странный подарок на день рождения от Кендалла Лайта. Но девушке она очень шла, собственно, из-за того, что она была девушкой.

Подняв солнцезащитные очки на лоб, Энджел покатила за собой маленький чемоданчик, отправляясь к выходу.

После встречи с богиней и её жрецами реальный мир казался ей нереальным. Ненастоящим. Неестественным.

Вот эта женщина с ярко-розовыми губами, вон тот плачущий ребёнок, те туристы, эти путешественники, эта стюардесса, забежавшая выпить кофе.

Все они ничего не знают о богах, о нечисти, о Дьяволе.

Они живут беззаботной жизнью, не зная, в какой момент будет совершена атака. Более того, они не знают даже о том, что атака будет совершена.

Чувствуя на своих плечах ответственность за жизнь простых смертных, Энджел опустила плечи, но тут же встрепенулась – в этот раз она сама выбирала свою судьбу.

– Такси не нужно? – к ней подошёл улыбчивый светловолосый парень с бейджиком таксиста.

– Нет, спасибо, – точно так же Энджел пришлось вежливо отклонять десятки других предложений. Да, на выходе из аэропорта было тяжеловато.

Выйдя из главного здания, она встала в стороне от основного потока встречающих и уезжающих, залпом осушила половину бутылки воды и, присмотревшись повнимательнее, чуть не подавилась своей водой: машина с поднятыми тонированными стёклами строго напротив принадлежала шефу. Хоук ждал её, прислонившись к дверце со стороны тротуара, и приветливо улыбался.

– Почему ты не предупредил? – то ли радостно, то ли обиженно воскликнула Энджел, кидаясь к нему с чемоданом. – А если бы я не заметила?

– Я бы тебя догнал и похитил, – объяснил Хоук, забирая чемодан и пряча его в багажник. Не понимая, что она делает, Эндж вцепилась в его рубашку и рассмеялась. Ткань салатового цвета была такой же мягкой, как улыбка Хоука. – Вообще, представляешь, я проторчал здесь три часа, потому что другой рейс из Пекина вылетал почти в то же время, что и твой, – тараторил шеф, обнимая её за талию и гладя по голове. – И если бы там была ещё одна сногсшибательная брюнетка, ей-богу, знаешь, это же опасно, я мог и перепутать, а мы долго будем обниматься в компании выхлопных газов?

– Да почему ты всё время портишь момент? – не в силах удержаться, хохотала девушка. – То клизма, то, видите ли, выхлопы!..

– Так тебе приспичило повиснуть на мне прямо у машины, – замахал руками Лаватейн, направляясь к сиденью водителя. – Залезай, пожалуйста, и включи кондиционер, а то задохнёмся, тут очень душно…

Они тронулись с места, выруливая на нужное шоссе. Энджел закатала рукава рубашки: ночной Бейджинг был куда холоднее раскалённого днём Нью-Йорка. Кондиционер медленно усиливал мощь. Окинув взглядом салон автомобиля, она почему-то вспомнила старую машину капитана Сноу, на которой они разъезжали в Японии.

– И ни одной фотографии? – изумился шеф. – Неужели твои родственнички такие тихие люди?

– О чём ты? – не поняла Энджел. Представить Ан Ли, делающую селфи, было свыше её сил.

– Я просто завидую! Если бы я хотя бы на один день съездил к тётушке Маргарет, то вернулся бы с увесистой пачкой фотографий, ну, знаешь, маленьких таких, из Полароида, потому что она ни дня не может провести, не запечатлев своего дальнего кузена в какой-нибудь нелепой позе…

Энджел счастливо зажмурилась. Звонкий неумолкающий голос Хоука сплёлся с шумом мотора и звуками оживлённых улиц, проносившихся за окном одна за другой.

Они защитят Десятый мир, чего бы это ни стоило.

========== Часть III. Глава IV. Если бы ==========

Nosce te ipsum.

Познай самого себя.

Десятый мир,

США, Нью-Йорк

2024 год

Шон в сотый раз прокручивал на DVD старые фильмы Marvel, когда ему позвонили из дома. Консерватор-отец обычно пользовался телефоном, но, видимо, сегодня в семье главенствовал кто-то другой, поэтому звонок раздался по Скайпу. На столике как раз стоял спящий ноутбук. Шон даже не успел прибраться: он целый день валялся на диване в окружении смятых пакетов от чипсов, банок колы, подушек, дисков и запасных пультов. Энджел куда-то скрылась с самого утра, и ей не довелось увидеть, в каком бардаке теперь восседает брат.

С сожалением поставив паузу на душещипательной беседе Тора и Локи, Шон принял вызов. На весь экран отобразилось счастливое лицо младшей сестры.

– Привет! – прокричала она, но сквозь помехи добрались не все слоги. Связь между мирами была ужасная, несмотря на близость Девятого и Десятого и технический прогресс. Шинни была точной копией матери с её густыми волосами цвета воронова крыла, тонкими губами и неприметным носиком. Собственно, Шон не сильно отличался от них, только его кожа была не смуглой, а болезненно-бледной. – Давно не виделись!

– Ни разу не виделись, – шутливо поправил её Шон, безуспешно пытаясь улучшить качество изображения. В самом деле, когда его забрали из Red Sky, семья благоразумно осталась дома – жилища в Десятом мире им никто предоставить не мог. О рождении младшей сестры Шон узнал от Энджел, когда она впервые приехала в Японию и представилась отрядам. Где-то через неделю дошло письмо от отца. Созванивались они из соображений холодной аристократической вежливости: кроме Шинни, никто не горел желанием поддерживать связь. – Как дела?

– У меня каникулы, – похвасталась школьница. – В следующем году будем выбирать специальность, представляешь? Папа не хочет, чтобы я ехала к тебе, но там же не опасно, правда?

– Опасно, дурочка. Поэтому я здесь… – сообразив, как это звучит со стороны, Шон замолчал, но было уже поздно.

– Ооо, братик уже спас мир?

– Да-да, – вздохнув, он кивнул пару раз, потому что повышать голос для лучшей слышимости порядком надоело. Раньше он бы первым делом похвастался каким-нибудь выдуманным подвигом, но теперь понимал, что хвастать как-то нечем. Последнее крупное задание, оно же – первое, оказалось для него не менее крупным провалом. А новых миссий на горизонте не виднелось: поэтому он и торчал дома, спасаясь от уличной жары.

Хотелось расспросить родителей о специальности Шинни, но, кажется, их не было дома. Шон понимал, что на одной планете могут сосуществовать страны с разным уровнем развития, но не признавал такой же логики в обширной паутине миров. Он с горем пополам получил высшее образование – из-за хорошей успеваемости и вечных переездов на год раньше ожидаемого – и был, по сути, переводчиком, хотя пока эти навыки пригодились лишь в Японии. Сестру же в Девятом мире ожидал небогатый выбор: сельское хозяйство, медицина или связи с Иномирьем. Более простые должности не рассматривала гордая мать, о сложных беспокоился отец, поскольку они были более опасными, чем фермерство или ветеринарство.

Если выбор падёт на связи с Иномирьем, им даже доведётся увидеться в реальной жизни. Но, зная беззаботный характер и слабую тягу к знаниям своей младшей, Шон на это не рассчитывал.

И Шинни совсем не верила в его существование.

«Это чувствуется очень хорошо. Я для неё словно сказочный персонаж, которого придумали мама с папой. И сам факт видеозвонка – всего лишь фикция, интерактивное подтверждение того, что меня как члена семьи никогда и не было».

Они знали друг о друге слишком мало, чтобы быть семьёй, и держались за призрачные кровные узы, как за последнюю спасительную соломинку для утопающих. Шинни ничего не знала об Энджел, да она бы и не поверила в сестру-со-стороны. Отец слабоват характером, чтобы правильно понять их ситуацию или хотя бы выразить своё мнение, а матери такой расклад точно не угодил бы. Так что Шон ограничился кратким сообщением о том, что он переехал в другую страну и даже получил там работу на постоянной основе.

– Мама сказала, чтобы ты как-нибудь заехал к нам, – не понимая намёков на плавное окончание разговора, трещала сестра. – Но папа говорит, что это невозможно, потому что…

– Как же ты бесишь-то меня, – тихо огрызнулся Шон, неподвижно глядя в экран. его не было слышно – и, судя по лицу Шинни, видно тоже не было. Отписавшись внизу, что слышно одни фоновые шумы, Ламберт с облегчением захлопнул крышку ноутбука, откинувшись обратно на диван.

«Бесполезные разговоры. Никому не нужно родство. Стали мне звонить, как только поняли, что из моей нынешней работы можно извлечь выгоду… Разве так семья должна поступать друг с другом?»

Он не знал ответа. При слове «семья» на ум приходили совсем другие люди.

Раздался звонок в дверь.

– Эндж, у тебя есть свои ключи! – прокричал он в коридор, полагая, что снаружи будет слышно. – Я так удобно лежу…

Но звонок повторился, и пришлось вставать. Босиком, в шортах и растянутой футболке с щитом капитана Америки, Шон пошёл открывать, надеясь, что это не Эмили.

– Тебе нравится выглядеть как бомж? – хмуро спросил Эйден, брезгливо его осмотрев. – Боюсь представить, что в квартире.

– Не ходи туда! – Шон бросился ему наперерез, но гость уже увидел замусоренный диван и безнадёжно закатил глаза. – Да, я бомж, но в душе – настоящий аристократ. И вообще, всё чистое, в том месяце стирал…

– Если Энджел переедет от тебя, я буду последним, кто обвинит её в этом. – По-хозяйски смахнув со стола любимые сухарики Шона, Картер поставил туда принесённую с собой кастрюлю макарон. – Кстати говоря, она сегодня вернётся поздно и просила приготовить тебе нормальный ужин.

– Спасибо, – вздохнул Ламберт, зная, что спорить с ним бесполезно. – Куда ж она от меня переедет… И куда вообще собралась допоздна?

– Ты ещё более слепой, чем я думал.

Не поняв сути оскорбления, Шон рыбкой кинулся обратно на диван, не намереваясь вставать с него до вечера. Разговор с сестрой оставил противоречивые чувства. Каждый раз он поначалу злился, а потом чувствовал себя виноватым.

«Я виноват перед ней в том, что не могу любить её? Или семья виновата, что сдала меня в Red Sky?» – за почти двадцать лет всё так запуталось, что Ламберт перестал искать вину и виноватых, но вопросы въелись в разум, преследуя его во сне и наяву.

– О чём задумался? – переместив кастрюлю на плиту, Эйден медленно помешивал макароны. – Крис Хэмсворт ждёт.

– А, да, – Шон рассеянно посмотрел на экран и на Тора. Включать дальше не хотелось. – Подождёт… я его всю жизнь смотрю… – Сев в углу дивана и подтянув к себе колени, он задумчиво спросил: – Как там Рейна?

– Она замужем. Так что даже не думай…

– Да не в этом смысле! Я что, только об этом могу думать?

Красноречивое хмыканье Картера говорило «да».

– Ну нет же… И всё-таки, как часто вы разговариваете?

– Иногда общаемся. – Эйден явно был удивлён темой разговора, но от разогрева еды не оторвался. – Рейна – единственная из нашей семьи, кто интересуется моей жизнью. Приходится отвечать взаимностью. – Помолчав, он продолжил: – Можно сказать, что медицина – наше семейное дело, и Рейна тоже работает в этой сфере. Она ветеринар. Но, конечно, в своём мире. А её муж занимается торговлей: кажется, они познакомились на выставке лошадей… Не понимаю, что она в нём нашла, но вроде человек надёжный. Ты опять ругаешься со своими?

– Не ругаюсь, просто меня бесит это двойственное отношение ко мне, – проворчал Шон. – Либо мы общаемся, либо нет, но эти звонки раз в два года и беседы ни о чём реально выводят из себя.

– Бывает и такое, Шон. Пойми, это невозможно, чтобы тебя любили все и всегда. Либо будь благодарен им за то, что помнят о тебе, либо перестань отвечать на звонки.

Ламберт закрыл глаза и повторил его слова про себя. Эйден говорил как обычно, но что-то было скрыто за кулисами привычно ровной интонации. Со стороны ничего нового: сколько раз его лучший друг играл в психолога, пытаясь выбить из непутёвого товарища природный эгоизм. Но что-то…

«Эгоизм».

Воспользовавшись своим шпионским даром, Шон подключил все доступные эмпатические способности и сосредоточился. Совсем недавно, день или два назад, Эйден очень злился и что-то хотел сказать ему. Но, похоже, успел передумать.

– Что я опять натворил? – невесело усмехнулся Шон, возвращаясь в реальный мир из путешествия по чужим эмоциям. – Скажи мне. Постараюсь исправиться.

– Не люблю, когда ты без спроса копаешься в моей голове, – проворчал Картер, всё ещё стоявший спиной к нему.

– Но ты же ничего не говоришь…

– Значит, не хочу говорить. – Быстро и бесшумно он накрыл на стол. – Иди поешь, пока я здесь. Хоть какая-то гарантия, что ты не будешь забивать желудок всякой дрянью.

Перебравшись за стол, Ламберт вооружился вилкой и уставился на Эйдена. Тот из принципа делал вид, что не замечает его взгляда. Некоторое время ели молча, с безветренной погодой на окном, застывшим кадром фильма на экране и остановившимися часами.

– Я идиот, да? – Шон настойчиво постукивал вилкой по краю тарелки, не притрагиваясь к оставшимся макаронам. – Наверное… ну, я всё время веду себя по-идиотски… В общем, я не понимаю, в чём дело, но, честно, это не специально. – Сбившись в логике собственных рассуждений, он смущённо поднял глаза. Эйден улыбался.

– Знаю. Никто не станет нарочно вести себя по-идиотски. Ты иногда не понимаешь, что происходит на самом деле, вот и всё.

– Это да, но… ты же всё равно на меня дуешься…

– Бессмысленное занятие. Такое же бессмысленное, как чувствовать себя виноватым, если не знаешь, что совершил. А вот если ты не доешь это, я действительно обижусь.

– Умеешь убедить, – хмыкнул Шон, спешно доканчивая ранний ужин. Свободной рукой он вытащил из кармана мобильник и открыл календарь. Начинался август. На ближайшей неделе был отмечен каждый день – парк, кино, торговый центр. У всех напоминаний был прикреплен контакт «Эми». Ламберт поморщился. Что-то было не так. Что-то… – Ты свободен в воскресенье?

– Воскресенье? – Картер ненадолго задумался, сопоставляя разрозненные кусочки расписания с двух работ. – Пока да. Но ты собирался…

– Никаких планов! – бодро отозвался Шон. – Мы идём гулять. – Добавив что-то вроде «обязательно» с набитым ртом, он быстро набрал сообщение Эмили: «в следующее воскресенье не могу, работы навалом». Убедившись, что послание отправлено без помех, с облегчением выдохнул и откинулся на спинку стула.

«Надеюсь, я хотя бы немного угадал».

***

В тот момент, когда на столике лопнули бокалы, Кайл откровенно бездельничал.

Сегодня он сделал много важных дел. Пинком отправив Эйдена к Шону, а Хоука – к Энджел, Кайл почувствовал себя то ли свахой, то ли семейным психологом. В честь новой должности он полдня провёл на подоконнике, болтая по Скайпу с Полиной и остальными, а полдня – на диване за ноутбуком, копируя Шона, в той же позе торчавшего этажом ниже. Только к нему приползла ленивая мысль заказать еды из китайского магазина в соседнем квартале, как раздался треск и звон – на столике красноречиво лопнули бокалы.

Лень ленью, но профессиональные навыки пересилили всё: сразу после звонка стекла Фабиан спрыгнул с дивана, вооружившись первым попавшимся кухонным ножом. Неплохо было бы добежать до своего арсенала, но ему не хотелось покидать ставшую опасной комнату. Просто так бокалы не лопаются. Тем более – с явным присутствием посторонней Силы.

Подойдя к осколкам, хаотично разбросанным по полу, Кайл остановился и прислушался. Ничего не слышно, кроме гудения ноутбука, своего дыхания и мерзкого хихиканья из-под холодильника.

«Вот ты где, тварь…» – собираясь воспользоваться Силой, он сосредоточился на татуировке, но заметил движение на полу и остановился. Осколки стекла двигались по линолеуму, с шуршанием складываясь в какие-то слова.

«Бе ре ги те сь

Свя то ши»

– Сами берегитесь, – огрызнулся Кайл, зубами оттягивая рукав кофты на себя. Татуировка вспыхнула, RSH-3 налилось лиловым светом, и Сила быстрым потоком крови перешла в лезвие ножа, зажатое в руке. На шее звякнула треугольная подвеска. Когда чёрная извилистая тень вылетела из-под холодильника, он был уже готов и рассёк её пополам с первого удара. На полу, покрывая осколки от бокалов, тихо улеглась чёрная тень.

Предупреждение для всего отряда… Присев на корточки около зловещего послания, Кайл раздражённо цокнул языком и смахнул битые стёкла в один угол, воспользовавшись тупой стороной лезвия. Почему это видел только он? Фабиан не так давно разговаривал с остальными RSH, и они ничего подобного не получали. Чего им нужно опасаться? Какая нечисть точит зуб на своих собратьев?

«Какие же мы им собраться, если сами их изгоняем и уничтожаем… – поднявшись, Кайл вернулся на диван, поставил на колени ноутбук и нажал кнопку вызова. Долгое время никто не отвечал, и он молча смотрел на своё хмурое отражение в чёрной плоскости экрана. – Надо чёлку перекрасить…»

Когда он начал нервничать и несдержанно ругаться с техникой, гудки сменились нечётким изображением сонной растрёпанной Полины.

– В чём дело, Кайл? – недовольно спросила она, проводя ладонью по лицу. Были видны подушка и кусочек одеяла. – У нас три часа ночи…

– Пофиг. Вы не получали никаких предупреждений? – дождавшись лишь непонятливого мычания, Фабиан пересказал происшествие, то и дело повышая голос, чтобы Полина не заснула. Сообразив, в чём дело, девушка резко выпрямилась в постели и уставилась в телефон с большим вниманием. – В общем, я не знаю, кому именно мы не угодили, но вы должны быть предельно осторожны.

– Мы и так слишком осторожничаем, до сих пор с мёртвой точки не сдвинулись, – вздохнула француженка. – Ты так посерьёзнел. Беспокоишься за нас. Спасибо, но… понимаешь, нас здесь пять человек, не считая руководителя, и больше половины принадлежат RSH. Даже если это правда, нас больше и мы вместе. А ты один.

– Я не один, – возразил Кайл, но договорить ему не дали:

– Я имею в виду отряды! Из всех святош только ты оказался оторван от своих. – Замолчав, Полина посмотрела куда-то вниз. На треугольник, конечно же. – Если бы Алекс…

– Если бы да кабы! Сколько можно о нём вспоминать? – сорвался Фабиан. – Как ты мёртвых ни поминай, ничто не способно вернуть их к жизни. Что твоё «если бы Алекс»? Если бы Алекс был жив, всё было бы совсем иначе…

– Я знаю, успокойся, – твёрдо и настойчиво перебила Полина. – Мне тоже очень жаль. Но тот, кто вечно упоминает его к месту и не к месту, это ТЫ, а не я, так что придержи язык.

– А ты разошлась, я смотрю, – недобро прищурился Кайл. – Я давно молчу о нём. Сейчас ТВОИ слова были нахрен не к месту, так что…

– Ну, я поняла тебя, – дрогнувшим голосом отозвалась девушка, тряхнув головой. – Всё ясно. Снова за старое. Я-то надеялась, что ты научишься владеть собой. Лучше бы ты вспомнил, что ты не один виноват в смерти нашего Первого. Я тоже там была. Но ты до сих пор не хочешь открывать на это глаза. Первый, Третий, Третий, Первый, как будто меня вовсе не существует между вами! – Шумно всхлипнув, Полина выкрикнула: – И я договорю по-другому! Если бы Алекс был жив, ему бы не понравилось, как ты себя ведёшь!

Звонок оборвался. Посидев с минуту неподвижно, Кайл медленно, через силу закрыл ноутбук, поднялся и напряжённо подошёл к тому месту, где кучей валялись осколки битого стекла. Когда он посмотрел вниз, осколки загремели и сложились в слово «ви, но вен».

– Чёрт возьми! – гаркнул Фабиан, со всей силы ударив кулаком в стену. Что-то треснуло – вблизи, вдалеке и внутри него. – Чёрт! – Стекло подёрнулось лиловой дымкой и раскрошилось в двуцветную пыль. На костяшках пальцев выступала кровь. – Чёрт…

Попытка предупредить Отряд об опасности, как всегда, превратилась в скандал.

Если бы, если бы, если бы…

«Если бы – что?»

========== Часть III. Глава V. Двадцать четыре бутербродика ==========

Amici optima vitae supellex.

Друзья – лучшее украшение жизни.

Десятый мир,

США, Нью-Йорк

2024 год

Энджел вздрогнула, когда её шеи коснулись чьи-то пальцы. Погладив светлую кожу, они спустились к плечу, ниже, сжали запястье. Это не Хоук – это Шон. У шефа руки всегда тёплые. У брата же словно ледяные, даже в не самом прохладном августе.

Она была занята приготовлением лёгких закусок для гостей. Сегодня в шесть часов к ним должны были наведаться люди из министерства, поэтому с самого утра… всё шло кувырком. Подробностей девушка не знала, но, судя по разнообразным крикам из коридора, Шон с Кайлом уже успели поругаться, а Эйден до сих пор не приехал из больницы. Она могла только покачать головой и заняться своим делом, чтобы всё не испортилось окончательно.

– Тебе делать нечего? – осведомилась Энджел, нарезая хлеб ломтиками для следующей порции бутербродов. Шон промычал что-то отрицательное, обняв её за талию и положив подбородок на плечо. – Мне так неудобно, Шон. И не может такого быть, чтобы ты остался без дела! Спроси у Хоука…

– Я спрашивал. Он сказал, чтобы я причесался и не доставал Кайла.

– Вот и займись этим. Могу одолжить тебе расчёску. – Ламберт не отошёл, дыша ей в шею. Вскоре его губы коснулись беззащитной кожи через тёмную прядку волос, выбившуюся из пучка. Энджел дёрнулась, как от электрического разряда; ломтик был отрезан неровно. – Шон! Я тебя просила много раз…

– Ну-у.

– Не «ну», а «нельзя». Или ты до сих пор не понимаешь, что мы родственники? – она попыталась убрать от себя его руки, но хватка была цепкой. – А зря. Я, между прочим, в этом уверена. И даже если меня разжаловали, это грех…

– Тебя и разжаловали за тот же грех, – напомнил Шон. – Только в тот раз было «нельзя», потому что я нечисть, а ты святых кровей. В чём проблема, если мы одной крови?

– Опять за старое? Прекрати. – Энджел наконец удалось его отпихнуть. – У тебя есть девушка. Увидишься с ней сегодня вечером.

– Да, но… – вздохнув, Ламберт сунул руки в карманы и прошёлся по самодельной кухне. – Вы такие разные. Я не могу привыкнуть.

– Она тебя любит, слышишь? Эмили тебя любит. – Обернувшись, Энджел встала лицом к лицу с братом. – Разве это не всё, что тебе нужно?

Его лицо подёрнулось дымкой недоумения; криво усмехнувшись, Шон заметил:

– Как же вам нравится обвинять меня в самолюбии. – Поймав ладонями лицо девушки, он быстро чмокнул её в губы. – Прости. Последний раз.

Больше всего на свете Энджел хотелось побить тарелки и закричать, что у него каждый раз – последний. Но если она так сделает, кто будет поддерживать спокойствие? Сосчитав до десяти, она открыла глаза. Брата в комнате уже не было.

Закинув криво отрезанный ломтик в рот, девушка терпеливо закончила работу. На подносе красовались двадцать четыре бутерброда, а по круглым чашкам была разлита заварка. Канапе должно было быть ровно двадцать пять штук, но во всём виноват Шон. И кривой ломтик тоже.

Закрыв на ключ дверь в кухню (помещение, где она впервые экспериментировала с готовкой, осталось кухней навсегда), девушка пересекла коридор и оказалась на пороге кабинета Хоука. Как всегда, дверь и окно нараспашку, и ветром сдувает даже на пороге.

– Канапе готовы, – доложила Энджел, формально постучавшись в дверной косяк. – На одну штучку меньше, чем я рассчитывала, но это не страшно.

– Ты что! – воскликнул Лаватейн, отрываясь от ноутбука. – Разве я не говорил, что по количеству бутербродиков определяется престиж организации?

– Хоук…

– Если их больше двадцати, то у нас есть шанс на премию, если тридцать – можем избавиться от проверки из министерства, а если СОРОК…

– Хоук!

– Что? – шеф обезоруживающе улыбнулся.

– Ничего. Эти «бутербродики» называются канапе.

Состроив скорбное лицо, Лаватейн закончил что-то печатать и вышел из-за стола, жестом пригласив её к себе. За эти пару шагов Энджел мысленно обругала себя, не в силах прогнать из головы «разговор» с Шоном пятиминутной давности, но Хоук просто предложил:

– Садись.

Не совсем понимая, к чему он клонит, девушка опустилась на край дивана, сложив руки на коленях. Шеф устроился рядом, аккуратным и быстрым движением распустил её пучок и, взяв в руку одну из длинных прядей, принялся расчёсывать. Получалось так незаметно и гладко, что Энджел даже не чувствовала зубчиков расчёски.

– Как здорово… Наверное, до потери памяти ты был парикмахером.

– Нет уж. До амнезии было что-то другое. – Понизив голос до мурлыканья сытого кота, он продолжал расчёсывать угольно-чёрные волосы. – У меня большой опыт в этом деле, знаешь ли. Было время… я долго расчёсывал такие же волосы, как твои. Тёмные, подобно ночи, и волнистые, как морская гладь…

– Ох… – Энджел не знала, как на это отреагировать, в голове боролись несколько разных мыслей – с одной стороны, она наслаждалась этой близостью, с другой – паниковала, с третьей – чувствовала что-то похожее на ревность или зависть. И зачем он ей рассказывает? – Повезло ей, наверное…

– О да. – Наклонившись к её уху, Хоук едва слышно выдохнул: – Это был Кайл.

Не заметив, как это произошло, девушка уже хохотала вместе с шефом. Помимо сверхъестественных способностей, он активно развивал свой дар портить интимную обстановку какой-нибудь несусветной глупостью.

– Чего вы ржёте? – как по вызову, на пороге возник Кайл и хмуро оглядел помещение. Причина его недовольства была ясна – Фабиана заставили одеться прилично, а он терпеть не мог официальной одежды. – Ну, я всё сделал. Тренировочные залы готовы, мелкий тоже.

– А они будут всё-всё осматривать? – удивилась Энджел. За ответом следовало обратиться к шефу, но Хоук, увидев Кайла, уже не мог прекратить смеяться. – Эй…

– Да в чём дело, – буркнул Кайл, останавливаясь напротив дивана. Не в силах смеяться в голос, Лаватейн что-то пискнул и швырнул в него расчёску. Увидев злополучные зубчики, Кайл невольно улыбнулся. – О боже, нет. Сейчас он будет тебе рассказывать, как однажды в жизни меня причесал. Это было ужасно. Лучше побриться наголо, чем подставлять ему свою голову.

– Правда? – протянула Энджел, не без опасения ощупывая свою голову. – Спасибо, что предупредил…

– Ага… Хватит ржать, – Фабиан угрожающе занёс ногу, метя в коленную чашечку.