Текст книги "Сказочная ложь (СИ)"

Автор книги: Katrina Sdoun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

–Какая-то толика магии просачивалась и разрушала тебя, как медленный яд. Если бы проклятье работало в полную силу, то тебе было бы куда тяжелее, – он вздохнул и перевел взгляд на Джоша.– Быть может, оно не убило бы Эшли, но ослабило до изнеможения.

–Мы бы потеряли ее? – осипшим от волнения голосом спросил Джош и откашлялся в кулак, не сводя глаз с Бена.

–Я не знаю, – он пожал плечами.– Никогда не имел дела с подобными вещами.

–Но ты почувствовал. Как это возможно?

–Я ведь порождение зла, – язвительно ухмыльнувшись, сказал Бен.– Магия смерти сама меня находит, тянется, как к родственной сущности. Я уловил неприятные импульсы – они жалили кожу, как ультразвуковые волны, не слышимые ухом, и начал поиски.

–И где проклятье сейчас? – Джош расплел руки, и в комнате расцвела сила, как аромат духов в темноте.

Я покачала головой, рассыпав волосы по плечам, и скинула с себя покрывало. Попыталась встать, но Бен стиснул руки и крепче прижал к своему телу. Положив подбородок мне на плечо, он сверлил глазами мага, стоявшего в дверях. Тогда я тоже посмотрела на Джоша, но он не видел меня – зрительная дуэль между мужчинами затянулась, комнату заполнила сила, как тихое медленно пламя, расползлась по периметру. Я заерзала на коленях Бена, сердце заколотилось в горле, мешая дышать. Обстановка накалялась. Хотелось встать между ними и закричать, потребовать прекратить, но я не могла вмешаться. Да, мне тоже необходимо было услышать, где эта убийственная коробка теперь.

–Я сожгла его, – послышался голос Мишель из-за спины Джоша, и сила схлынула, как по мановению палочки. Я глубоко и жадно вдохнула.

Он обернулся и отошел, уступая сестре дорогу, но смотрел на нее с таким недоумением, что не сумел его скрыть. Она казалась прозрачной – настолько побледнела и осунулась, под глазами пролегли болезненные тени. Шагнув к порогу, Мишель обняла себя за плечи. Опустив голову, она глядела загнанным зверем себе под ноги, будто боялась увидеть то, что было в нашей комнате. За окном темнело, и единственным источником света в помещении были тусклые лучи, отбрасываемые люстрой из гостиной. Они чертили полосы, которые завораживающе переплетались у порога. Мишель смотрела на них немигающим пустым взглядом, чуть заметно хмурясь.

–Заговор был очень сильный. Его создал кто-то по-настоящему темный и могущественный.

–Ты держала его в руках?

Мишель исподлобья вызверилась на Джоша.

–Я что, похожа на дуру?

–Я должен был спросить, – мрачно произнес он и посмотрел на Бена.

–Это допрос? – звенящим от холода голосом спросил он.

–Просто ответь, Бен, – устало выдохнул Джош и потер переносицу.– Пока я не вижу связи с убийством Моники, но дело действительно дурно пахнет.

–Оно смердит! – выплюнула Мишель и, расплетая руки, подалась на Джоша. Он следил за ней слегка расширенными глазами, но не шевелился. Сестра остановилась и запрокинула голову, чтобы видеть его лицо. И указала пальцем в нашу сторону.– Как только Бен понял, где спрятана коробочка, он сообщил мне. Я тоже сначала не верила ему….

–И когда я показал ей – тоже не верила и даже обвиняла, – закатив глаза, прошептал Бен.

Она поперхнулась и уставилась на него пылающими глазами.

–Да-а! – вырвалось у Мишель, но вдруг она осеклась и испуганно посмотрела на меня.– Нет, я понимала, что Бен не мог ничего наколдовать. Он не умеет. Но как-то проклятье попало в вашу спальню?!

–Так что вы с ним сделали, когда обнаружили? – спросила я, погладив руки Бена, сцепленные в замок у меня на животе.

–Пол под ним почернел, – прошелестела она и облизала нервно губы.– Столько зла…. Мы взяли серебряные щипцы из столового сервиза – ничего оригинальнее не придумали. Ими и достали мерзость, отнесли за пределы дома и сожгли в мусорном баке. Я полила коробочку заговоренным маслом, как положено, прочла заклинание…. Дым от нее валил черный и она пищала….

–…словно живая, – закончил за сестру Бен.– Это было отвратительное зрелище.

Мишель попятилась от Джоша, кивая головой и повторяя едва различимым шепотом: «словно живая». Ее взгляд помутнел, на лице пролегла тень страха. Джош заметил это и поймал сестру, притянул в свои объятия, она сразу уткнулась лицом ему в грудь, спряталась от собственных кошмаров. Джош с недоумевающим видом погладил ее по волосам.

–Кто же мог пронести его в дом? – спросил он ни у кого конкретно и, задумчиво хмурясь, посмотрел вниз.

Мишель подняла на него пустые глаза.

–Откуда же нам знать? Наверно, тот, кто и убил Монику….

Бен стиснул зубы – кажется, я слышала, как он ими заскрипел.

Мишель, будто тоже услышала, и повернула голову. В ее глазах блеснули непролитые слезы.

–Хватит. На меня. Так. Смотреть, – отчеканил он.

Мишель помотала головой, отлипая от Джоша.

–Мне больше некого подозревать, – честно призналась сестра и поджала с сожалением губы.– Но я знаю, что тебя там не было.

Бен еще мгновение сверлил Мишель взглядом, потом прикрыл веки и устало вздохнул. А я смотрела на сестру, потом на Джоша и думала, почему же они не заходят? Что мешает им переступить порог? Что-то темное и злобное поднималось у меня изнутри, и Бен почувствовал. Он выпрямился и коснулся моего лица, взял за подбородок, но я вырвалась.

–Почему бы вам не войти в комнату? – ровным спокойным голосом спросила я.

Джош и Мишель уставились на меня – в ее глазах застыл неприкрытый ужас, а у него с лица схлынули эмоции. Странное поведение – мне так показалось. Я сжала руки в кулаки, просто чтобы куда-то их деть. Гнев бросился в лицо, сила вырвалась из-под контроля и раздалась от меня рябью, как вода, в которую бросили камень. Магия поплыла по спальне обжигающим ветром. В воздухе повисло напряжение, от него сердце сжималось почти болезненно, но я хотела выяснить всю правду, какой бы горькой она ни была. Медленно склонив голову, я посмотрела на Мишель.

–Я не могу, – пробормотала она и попятилась от комнаты.

Я напряглась, собираясь встать, но Бен сдавил меня в кольце рук. Резко выдохнув, я зажмурилась и сосчитала до пяти.

–Она боится, потому что все еще чувствует запах зла, слышит в голове визг проклятой коробки, – шепнул он мне на ухо, растягивая слова, будто боясь, что я с первого раза не пойму.– Не вини Мишель, она же эмпат, и сила ее обоюдоострая. Она не сможет сюда войти, пока темная магия не выветрится.

–Вы очистили комнату? – осипшим от гнева голосом спросила я.

–Я сделала все, что могла, – прошелестела сестра, охватив себя руками.– Но оно не уходит.

Глядя на бледное перепуганное лицо Мишель, я задумалась. Что, если она с недавних пор стала чувствовать мою силу? Тьма в моей власти, пусть не абсолютной, но все же, и она живет в доме – прячется в вентиляции, зрит на нас сквозь решетку и ждет приказа. Значит, Мишель боялась моей магии и меня, но не осознавала этого. Она не различала, от чего именно исходило зло – от проклятия или от меня, для нее не существовало разницы. Зло – оно всегда зло. Но не каждая тьма – зло. Мне не хотелось ей объяснять это сегодня, но когда-нибудь придется открыться и поведать о своей сути, неожиданно ставшей темной.

Я перевела взгляд на Джоша. Он застыл, глядя на меня холодными глазами с лица, похожего на маску.

–А что ты, Джош? Не желаешь войти? – мой голос прозвенел в густом воздухе, перенасыщенном силой и напряжением.

–Так вы меня не приглашали, – осклабился он и перешагнул порог, прошелся по спальне, убрав руки в карманы джинсов. Повернувшись к нам лицом, он поклонился почти до пола и замер, не выпрямившись до конца. Джош поймал мой взгляд и тихо рассмеялся.– Ты серьезно, мелкая?

Напряжение было таким плотным, что уши закладывало. Мои глаза наливались черным огнем, Джош смотрел в них, но не боялся, потому что знал о моей тьме – успел с ней познакомиться. Но Мишель вскрикнула и закрыла рот ладонью, продолжая пятиться в гостиную. Мне стало горько, а сердце будто раскаленным кинжалом пронзили, и боль разлилась по венам. Я опустила веки и облегченно вздохнула – в тот же миг напряжение ушло, покинуло каждого из присутствующих.

–Мы все вымотались, – тихо сказала я и вновь открыла глаза. Темного огня в них больше не было, но сестра все еще пребывала в шоке и смотрела на меня с расстояния. То, что промелькнуло у нее на лице, глубоко ранило меня, почти до слез. Но я перевела дух и снова могла говорить: – И мы не станем больше обвинять друг друга. Давайте отдохнем, а после сядем за стол и хорошенько все обдумаем.

–Мы будем сами искать убийцу? – шепотом спросила Мишель, убрав руку ото рта.

–А у нас есть выбор? – внимательно посмотрев на нее, спросила я.

Страх на ее лице причинял мне боль, но она боролась с собой и не отводила взгляда, хотя я ощущала, как тяжело ей это давалось. И ценила, испытывала благодарность за понимание. Эмоциональное напряжение пошатнуло щиты, и тьма выглянула наружу, явила свой зловещий лик перед моими близкими людьми. Каково теперь будет Мишель находиться рядом со мной? Осторожно выдохнув, я сказала:

–Мы не станем дожидаться, пока Брейнт и Лукас во всем разберутся. Все прекрасно понимают, что этого не произойдет, полиция ничем нам не поможет. Стэнли обязался посодействовать, и мы обратимся к нему, а не к копам.

–Кто он? – потухшим голосом спросила сестра и шагнула из света в темноту комнаты. Глаза ее горели, но уже не от страха. Любопытство взяло верх, и Мишель смотрела на меня в упор, будто не дрожала мгновение назад, как осиновый не лист, не видела чудовище, сбросившее костюм феи.

Я и Джош переглянулись.

–Главный Фамильяр, – ответил он и повернулся к Мишель.– Правая рука Верховной Ведьмы.

–Ух, ты…. И вы на него работаете?

Мы снова переглянулись.

–Да.

–И Бен?

Он открыл глаза и посмотрел на меня, а не на сестру.

–Вроде того.

Мишель приблизилась к порогу, и на лице ее отразилось изумление. Она оглядела нас по очереди, будто впервые видела.

–Эш права, – сказал Джош и подошел к ней, взял за руку.

Мишель подняла голову и посмотрела на него с каким-то благоговейным восторгом, плещущимся в глубине глаз. На протяжении нескольких лет она считала Джоша легкомысленным и безответственным балбесом, и вдруг выяснилось, что он служит при дворе нашей владычицы. Столько свалилось на нее сегодня, что она просто не успевала реагировать. Пожалуй, сестра нужна была передышка и крепкий полноценный сон, чтобы переварить такое.

Джош с нежностью погладил Мишель по волосам.

– Всем нам нужно поспать и прийти в себя.

Сестра робко кивнула и позволила увести себя. Когда Джош переступал порог, то обернулся на меня через плечо.

–Я попробую ее успокоить, – сказал он.– Не принимай на свой счет. Она привыкнет.

Опустив голову, я стала разглядывать свои руки и пальцы Бена, поглаживающие их.

–Как я могу требовать этого от нее, когда сама не могу свыкнуться?!

–При всей моей любви и уважении к Мишель – она смотрит прямо перед собой и узко мыслит, – выдохнул Джош, закрывая дверь.– Ложитесь спать или что там… Отдыхайте, в общем.

Дверь за ним закрылась, и вечерние потемки сомкнулись вокруг нас, словно кулак. Я повернулась к Бену и положила голову ему на плечо, а он обнял меня. Просунув руку под мои колени, поднял, как младенца, и прижал к груди. Вслушиваясь в ритм его сердца, я успокаивалась, стараясь больше ни о чем не думать. В густой терпкой тишине что-то двигалось – скрипели половицы, шевелились тени, и повеяло холодом. Я зажмурилась, доверившись рукам Бена, но это «что-то» остановилось около нас и потерлось мордой о мое бедро. Вздрогнув, я обернулась и посмотрела вниз. Пантера смотрела на меня мертвыми черными глазами и мурлыкала, жаждая ласки, желая утешить. Я прерывисто выдохнула и протянула руку, коснулась ее гладкой блестящей шерсти, почесала за ухом. Большая фантомная кошка зажмурилась и уткнулась влажным носом в мой живот. По телу прошла дрожь от странного ощущения, и я повернулась к Бену. Он наблюдал за нами без тени ужаса в глазах, прислонившись щекой к моему виску. Я рассчитывала увидеть на его лице хоть что-то – осуждение, отвращение или недоумение, но не увидела. Нет, он не прятал эмоции за маской безразличия. Он действительно не боялся и принимал мою тьму, как свою собственную. И я не знала, плохо это или хорошо.

========== Глава 4 ==========

Темнота повисла мягким шелком, заволакивая небо и умирающий вечер. Ночь, спустившуюся на город, я ощущала почти физически, как тьму, подкравшуюся со спины. Под протяжный вой ветра и невесомый стук снега о карниз я уснула на груди Бена, согретая его руками. И провалилась в чужую историю.

За высоким стрельчатым окном распростерлась теплая ночь. Стрекотание сверчков в приятной ласковой темноте лилось ненавязчивой мелодией, на ее фоне пролетел жук, жужжа огромными крыльями. Ветер хладными дланями перебирал кружевные гардины, нес аромат цветов и молодой зелени. Мерное тиканье настенных часов разбавляло тишину комнаты, наполненной знакомыми до мурашек запахами. Во сне я снова оказалась в шкуре Линетт.

Сидя на белоснежной постели, я перебирала пальцами длинные волосы, стекающие жидким атласом на плечи. Сорочка персикового цвета, что была на мне, полупрозрачными ажурными складками рассыпалась по полу, точно кто-то аккуратно разложил их. Стопы утопали в пушистом паласе – невероятно было чувствовать столь отчетливо все эти обыденные детали. На коленях лежало зеркальце в бронзовой раме, но я не смотрелась в него – мысли были заняты тем, кто стоял у дверей.

–Линетт, – уже знакомый голос хлестнул бархатом.

У меня перехватило дыхание. Я могла только ощущать поток его голоса, его присутствие, как что-то омывающее кожу. Ровер. Что же он делал ночью в спальне наставницы?!

Не поднимая глаз, я вздохнула.

–Мне одиноко, Ровер.

–Я тысячу раз просил не называть меня так, – в нейтральной интонации, с которой он говорил, угадывалась нотка раздражения.

–Знаю, – печально отозвалась она и перебросила волосы на одно плечо.– Почему ты против этой девочки, Ровер?

Похоже, Линетт было невдомек, что ему неприятно это прозвище.

–В ней тьмы больше, чем ее самой, – теперь в голосе Ровера послышалась усталость. Не в первый раз наставница затевала этот разговор, желая получить ответ на него. Именно тот, который был необходим ей и только ей. Ровер шагнул на палас и замер, будто не решаясь подойти ближе.

–Она нуждается в родительском тепле, – возразила Линетт, – и помощи. Ее способности следует направить в нужное русло.

–И ты уже решила, в какое, – кивнув, произнес он и прошелся мимо кровати.– Полагаю, мне не понравится?!

Я перестала перебирать волосы и медленно подняла на него глаза. Ровер стоял лицом к окну и хмуро вглядывался во тьму ночи. Я засмотрелась на его безупречный профиль, отметив, как напряжены плечи. Меня всегда восхищала его манера держаться – статно, величественно, но при этом естественно и непринужденно. Сейчас в его позе ощущалось недовольство, граничащее с гневом. Ровер держал руки за спиной, постукивая пальцами по перстню, гранатовый камень поблескивал, будто ему было больно. Бледно-лиловая рубашка из струящейся легкой ткани была небрежно расстегнута до середины груди, которая медленно и тяжело вздымалась. Ровер носил рубашку навыпуск с узкими брюками, темными, как сама ночь. В его чернильно-синих глазах вихрились золотые звезды – отражение магии, внешне незаметной, бурлящей под гладкостью кожи.

–Я хочу, чтобы она стала моей преемницей, – ледяной голос Линетт остудил комнату, словно из нее ушла сама жизнь.

Даже шторы на миг перестали колыхаться – ветер прислушался и стих. В груди зажгло от ее ярости, брошенной в Ровера словами, сквозившими силой и твердой волей. Наставница давно вынашивала план, он зрел из невинного желания обрести радость материнства. Но Линетт была бесплодна – эта мысль душила ее долгие годы, пока она не смирилась и не нашла выход.

Ровер повернул голову, и его пронзительный взгляд выбил из меня дух, но Линетт даже не дрогнула.

–Неужели ты не понимаешь, на что обрекаешь всех нас? – голос его поднимался из глубин тела шепотом и на вершине разразился громом, разносясь по помещению.

Заскрипела мебель, ветер внезапным порывом сорвал лепестки с цветов в напольных вазах, швырнув их пестрым снегом к босым стопам Линетт. Развернувшись к нам лицом, он медленно расплел руки. Сила поползла по комнате, подкатила теплой волной и застыла. Ровер боролся с гневом, словно ему было больно злиться на Линетт. Но не сегодня. Тема разговора задевала его за живое.

–Рядом с ней на поводке шагает сама смерть, и не ясно, кто из них за него дергает. Так или иначе, все, кто рядом, обречены на гибель! Не нужно тревожить ее тьму, пусть дремлет и дальше, – он шел к нам, плавно ступая, грациозно двигаясь в сиянии собственной силы. Она плавила воздух, краска с картин поплыла, растеклись лица на портретах. У меня перехватило дыхание, но я продолжала смотреть в его красивое лицо, забывая моргать. Что-то было в Ровере… волшебное.

–Я не стану губить ее необыкновенный дар! – голос Линетт прозвенел высоко, на одной ноте, как звук бьющегося стекла.

Тепло силы Ровера смыло волной ее холода, вышвырнуло в окно, и в комнате потемнело. Наставница поднялась с кровати, уронив зеркальце, и оказалась перед ним на расстоянии вытянутой руки. Я не уследила за движением – мы просто появились перед этим невероятным мужчиной, подняв ладони, чтобы втолкнуть в него магию, если потребуется отбиваться. Но он не думал нападать – смотрел на нас с суровостью, которую было неприятно видеть, и разочарованием, режущим изнутри. Линетт же ничего не чувствовала, лишь хотела исполнения своей воли, его повиновения. Она давно перестала что-либо испытывать, кроме всепоглощающего холода.

Между ними клубилась энергия, будто стена, не позволяющая коснуться друг друга. Они как лед и пламя, схлестнулись, но снова не решились помериться силой. Обычно Ровер не мог или не хотел растопить морозную ярость Линетт, и остывал сам, но сегодня наставница почему-то уступала в мощи. Глядя в синеву его глаз, пылающих золотом звезд, она таяла, магия вытекала из ее слабеющего тела. Тьма шевельнулась в ее зрачках и затаилась, почуяв поражение, уползла в свой укромный уголок. Перебросив густую копну рыжих волос через плечо привычным резким жестом, Линетт вскинула голову. Взгляд Ровера изумленно вспыхнул, на лице отразилось негодование. Она протянула ему бледную изящную руку ладонью вверх. В груди дрожало волнение, совершенно ей не свойственное. Я не успела удивиться, впрочем, как и Ровер – сила наставницы заполнила комнату медленным холодным ветром. И на губах Линетт заиграла ласковая, почти блаженная улыбка.

– Она – моя отдушина, – она прижала руку к груди, скомкав кружева сорочки.

–Я всегда считал тебя мудрой женщиной, Линетт, – вздохнув, Ровер поджал губы и небрежным жестом прогнал ветер.

Воздух в комнате стал неподвижен и густ, лицо Ровера разгладилось, с него ушли все эмоции, и повеяло опасностью. Опасностью, которой прежде в нем не было. От страха у меня стянуло мышцы живота, задрожали плечи.

–Я и представить не мог, что в твоем сердце столько зла. Ты разочаровала меня.

–Ты согласишься ее принять?

–Ни за что!

–Тогда я обойдусь без твоего одобрения, Ровер. Ты всегда был вздорным мальчишкой, – прошипела она, пятясь к кровати.– И не умел принимать здравые решения. Я справлюсь без тебя, как всегда справлялась!

–Здравые решения? – его голос полыхнул гневом и ударил, как пощечина. Стиснув зубы, он двинулся на нас волной силы.– Все твои «здравые решения» сводились к смертям невинных магов, Линетт! И я виновен лишь в том, что не сумел их предотвратить! То, что ты делаешь с собой – разрушение.

Вскрикнув от бессилия и ярости, она наставила на него трясущуюся ладонь. Под бледной, почти прозрачной кожей полилась магия, проступила золотыми венами. Сила рванула в Ровера, но он движением руки разрушил чары Линетт – они осыпались золотой пылью на ковер.

–Ты все время забываешь, с кем имеешь дело, – сурово произнес он.– Я не один из твоих студентов!

Всполохи магии разорвали комнату на сотни разноцветных бликов, как разлетевшиеся стёклышки разбившегося калейдоскопа. Колючие звезды вонзались в кожу рук, которые я в слезах протягивала Роверу. Так и глядела на свои дрожащие ладони и капли крови на них, падая на кровать. Но вдруг он навис надо мной и загородил от сыплющихся искр. Я робко подняла глаза и посмотрела в красивое мужское лицо.

–Я ждал тебя, – сказал с упреком он, опускаясь передо мной на одно колено. Взяв мои руки в свои ладони, Ровер бережно подул на них, и стёкла обратились в яркие пёрышки, от крови и царапин не осталось и следа. Он подул снова – перья разлетелись.– Но она снова нам помешала.

Помню свое удивление – оно было таким отчетливым, таким реальным, даже во сне. Но, едва открыв рот, чтобы заговорить с Ровером, объясниться, как его лицо расплылось перед глазами.

В окно ударил порыв ветра, на карниз упал комок снега с крыши. Я проснулась среди ночи на груди Бена. Он спал и не слышал, как я поднимаюсь и покидаю постель. Освободившись от моих рук, он перевернулся набок и уютно расположился на нагретом месте. Сидя на краю, я смотрела на свою руку – на ладони лежало розовое пёрышко. Сдув его, я поднялась и направилась к двери, но, взявшись за ручку, обернулась. Безмятежный вид Бена и осознание того, что он спит на моей кровати, вызвали легкий прилив радости и улыбку. И я хотела бы остаться и любоваться им, наслаждаться моментом, которого так долго ждала, забраться обратно и свернуться с ним под одеялом, но воспоминания о видении гнали меня прочь. Нужно было его разгадать или хотя бы переварить.

Я спустилась на первый этаж. Темноту кухни прорезала дорожка лунного света, стелящаяся через окно по кафелю. Неторопливо ступая по холодному полу босыми ногами, я наблюдала за тем, как серебрится кожа, представляя, что бреду по плещущейся воде. На бархатном небе мерцали холодные звезды, словно осколки луны. Ее платиновый диск, овеянный туманной дымкой, поднимался ввысь, озаряя заснеженные крыши домов. Я не любила зиму, но готова была любоваться этим явлением бесконечно, впитывать кожей энергетику ночного светила. Подставив ладони сиянию, льющемуся сквозь стекло, я будто черпала его и ощущала, как тело наполняется необъяснимой легкостью.

Но за этим занятием я вдруг поймала себя на мысли, что не чувствую темную магию. И остановилась, опустив руки, посмотрела по сторонам. На потолке качались кружевные тени, отбрасываемые деревьями, но больше ничего не двигалось, не стекали черные ручейки, не завывали сквозняки, как прежде в чужих мертвых домах. Я больше не видела ее? Что же изменилось?

Зажмурившись, я охватила себя руками – перед глазами замелькали обрывки сна, в голове пронеслись слова Ровера, крик Линетт…. Так внезапно, что меня шатнуло к стене. В груди сжался тугой ком, вернулось послевкусие от сна. За что Ровер меня так ненавидел? Чем я заслужила? Не верю, что мой дар настолько ужасен и опасен для окружающих, но смерть действительно преследовала меня с детства. Нет, не с детства! Родителей не стало, когда я уже поступила в Университет. И Линетт раскрыла мой дар едва-едва…. Быть может, она знала больше, чем говорила, чему я, впрочем, совершенно не удивлена. Но хотела сделать меня своей преемницей, а Ровер был категорически против. Преемницей?! Об этом ни разу речи не шло! Кулон достался мне после ее смерти – свалился, как снег на голову. Я по сей день не до конца разобралась, как с ним обращаться. Что же не устраивало Ровера? Моя дремлющая темная суть?! Но стоп! Он же помог мне справиться с Безымянным Злом и является в видениях?! Почему? Что-то здесь не вяжется…

Я обошла стол, стараясь не смотреть на пол, где память рисовала бездыханное тело Моники. Потрогав по привычке чайник и убедившись, что он наполнен водой, включила его. Открывая створки верхней полки, я размышляла о том, что с каждым видением Линетт становилась слабее, уязвимее, словно что-то высасывало из нее силы. Кулон ли это? Пошарив рукой, я не нашла своей чашки и направилась к раковине. Свет из окна окрашивал кухню в холодный синий цвет, серебрил стекла на полках. Бледная полоса лунного сияния задевала край стола и раковины, в которой стояло несколько немытых чашек. Ополаскивая свою, я перебирала в памяти детали сна, тасовала их, как карты и сопоставляла с предыдущими видениями. Да, наставница осунулась, похудела, аквамариновые глаза поблекли, но в худосочном теле свернулась клубком тьма, точно змея. Неосознанно разглядывая лепнину в виде нежно-розовых роз на чашке, я вдруг подумала – а в каком обличии тьма представала перед Линетт? Змея ли? Или нечто иное? Было бы любопытно узнать, но у кого?! Вздохнув, я сполоснула кружку от остатков утреннего кофе и принялась отмывать остальные. Но едва притронулась к переливающейся чашке Мишель, как сердце тревожно ёкнуло. Что-то не то….. Я посмотрела на дно, посчитав, что осадок не слишком похож на кофейный – темно-зеленый, с примесью коричневого. Осторожно понюхала – что-то травяное, с нотками масел и чего-то еще едкого, бьющегося в нос, как… гарь. Что за ерунда?! Я отставила кружку Мишель, силясь сглотнуть кисло-сладкий ком, застрявший в горле. Чашка Джоша точно так же пахла, и на ее стенках остались зеленые потеки. С кружкой Бена – та же история. Я выставила посуду на стол, забыв про закипающий чайник, и охватила себя руками. Зачем я помыла свою чашку?! Поторопилась… Схватив ее, я подошла к окну и пристально рассмотрела под всеми возможными углами. Чисто. Что же такое творится?!

В зельях я не разбиралась, но чутье подсказывало, что это совсем не сироп и точно не кофе. Ничего безобидного не внушал и запах. Зелье забвения? Вот только… Вот только на бэлмортов не действовали зелья и чары, лишь черная магия. А кто у нас ею баловался?

В воздухе повеяло приятной сладкой свежестью, и кожу обдало теплом. По позвоночнику пробежала дрожь – я уже разворачивалась, когда ощутила движение. В кромешной тьме у лестницы, куда не проникал лунный свет, стоял Бен. Сердце ухнуло в пятки вместе с раненной душой. Нет, Эшли, не думай об этом! Он не причем, это все страхи и натянутые нервы….

–Ты напугал меня, – дрожащим голосом сказала я.

–Ты что-то ищешь, и я застал тебя врасплох? – пустым голосом спросил он, но не спешил выходить из тени.

–Нет, с чего ты взял? – возмутилась я, растирая плечи ладонями.

–Тогда почему не включаешь свет? – говорил Бен спокойно, почти безразлично, но голос его никак не гармонировал с пристальностью взгляда.

Страх стянул живот в болезненный узел. Осторожно сглотнув, я шагнула навстречу, вошла в тень и коснулась ладонью его груди. Сердце его билось под нею мерно, безмятежно, когда как мое так частило, что мешало дышать. Бен глядел на меня сверху вниз, тело его никак не отозвалось на мое тепло. Меня начало трясти.

–Не знаю, – с трудом пожав дрожащими плечами, честно призналась я и выдавила из себя улыбку, забираясь обеими руками под его рубашку, охватывая ими грудь. Уткнувшись в нее лицом, я прерывисто выдохнула, отпуская напряжение. Стало легче, спокойнее, но он так ко мне и не притронулся – сверлил макушку неподвижным взглядом.– Сегодня светлая ночь, яркая, а я люблю ходить по полу, залитому лунным светом.

–Вот сейчас ты говоришь правду, – тихо произнес он.– А минуту назад даже твои прикосновения были ложью.

Мои руки снова задрожали, ком страха сжался в животе. Что еще он чувствует? Медленно отстранившись, я посмотрела ему в глаза, затаив дыхание.

Устало покачав головой, Бен улыбнулся той самой улыбкой, и я пропала. А он будто ожил, зашевелился, и глаза заблестели синевой. Он притянул меня к себе, обняв за талию, опутав руками так крепко, что даже если бы я захотела вырваться, то не сумела бы. Но я и не хотела. Вдохнув аромат его кожи, я припала губами к изгибу его шеи.

–Я обнаружила кое-что, решив выпить чашку кофе. Совершенно случайно, – выдохнула чуть слышно я. Мои веки затрепетали, и я прикрыла их, согреваясь в объятиях.

И выложила ему все о зеленой жидкости, замеченной на дне чашек. Свои подозрения на его счет, разумеется, опустила, но они тяготили душу, ранили ту часть меня, что наотрез отказывалась верить в его причастность. И я все больше соглашалась с ней, особенно, когда Бен находился так близко и так тесно.

Он отодвинул меня и серьезно посмотрел в глаза, слегка опустив голову. Будто что-то в них искал… Я заморгала, но Бен вдруг улыбнулся и нежно взял мое лицо в свои теплые ладони.

–Мы все выясним, – шепотом пообещал он, – найдем мразь, затеявшую все это.

Он не сказал ни слова об убийстве, и меня это чуть не насторожило, но потом я подумала – Бен не хотел лишний раз упоминать о нем, чтобы не причинять боль. Да, эта версия понравилась всем моим внутренним голосам.

–Ты недолюбливал Монику, – осторожно напомнила я, заметив, что он медленно подталкивает меня в кухню. Я пятилась к столу, ведомая его руками, и это было похоже на танец – осторожный, плавный, основанный на доверии. Доверие? Разумеется, я доверяла Бену, а минутные сомнения не в счет – я отмахнулась от них, едва притронувшись к нему.

–Не стану отпираться, – поморщился он и склонил голову.– Но убивать ее и в мыслях не было. Это как-то бесчеловечно, а я с недавних пор перешел на светлую сторону…

Последние слова он выдохнул мне в рот, и я подалась навстречу, поднялась на цыпочки. Захотелось коснуться его губ, ощутить их вкус и его дыхание. Он целовал меня нежно, мягко, почти целомудренно, но жар поднимался из глубины тела, как разгорается пламя, в которое подкидывают дрова. Желание смело все преграды, затоптало мысли, остались только ощущения рук, кожи, губ. Словно в тумане я продолжала пятиться, пока не уперлась спиной в стол. Бен поднял меня и посадил на край, не разрывая поцелуя. Я охватила его талию ногами, стаскивая с него рубашку. Пульс колотился в висках, дыхание срывалось на хриплый стон, а голубое сияние сплетало наши тела. Бен целовал меня, ощупывая языком, а руки его забирались под мою майку, задирая ее, ласкающее скользя по спине. Мы так увлеклись, что появление Джоша на кухне стало сюрпризом.

–Я дико извиняюсь, что нарушаю ваш интим, – зевая, сказал он, следуя к холодильнику.

Я разорвала поцелуй, рефлекторно отстранившись, и посмотрела на Бена. Он тут же одернул мою майку, глядя прямо в глаза. Я оправила на нем рубашку, стараясь дышать ровно. Его пульс задрожал на моей коже, когда руки сомкнулись на талии и тесно прижали к груди. Джош небрежно почесал подбородок, обросший темной жесткой щетиной, и потоптался у стола с потерянным видом. Какая-то мысль сбила его с пути к заветному морозильному агрегату. Очевидно, наши страстные телодвижения в темноте. Но сейчас мы, как застывшее изваяние из переплетенных тел, уставились на него. Просияв и красноречиво хмыкнув, он направился в нужном направлении. Но на полпути замер, споткнувшись о невидимую преграду – на том самом треклятом месте, на полу. Тяжело вздохнув, Джош перешагнул через него и открыл дверцу в хранилище пищи. Божественный свет озарил темную кухню и полки с едой. Затрудняясь с выбором, Джош наклонился, чтобы тщательнее изучить представленный ассортимент, и Бен потянулся к моим губам. Я нахмурилась, взглядом остановив его. Похоже, из нас троих только меня смущало присутствие Джоша. Бен надменно вскинул бровь, прижавшись губами к моим губам, но еще не целуя. Я изобразила на лице суровое выражение, оно его не остановило. Иронично нахмурившись, Бен нежно укусил меня за нижнюю губу. Я невольно улыбнулась. Что же мы делаем?! Сегодня погибла моя сестра…