Текст книги "Внутренний суслик (СИ)"

Автор книги: Inndiliya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Добрый день, могу я услышать Илию?

– Кто его спрашивает? – холодно и настороженно спросил альфа.

– Таисий Московский. Я хочу поговорить с вашим мужем, – я начал повышать голос неосознанно, пытаясь надавить омежьим началом в голосе на альфьи инстинкты, не зная как еще заставить передать трубку Олегу.

– Таисий? Московский? – удивленно выговорил Рене, с трудом произнося неудобные названия.

– Тася! Спаси меня! Он хочет сдать меня в дурку! – донеслось до меня из трубки голосом Олега по-русски, затем послышался грохот и рык альфы.

– Илия нездоров. Он не может вам ответить. Всего хорошего.

Трубку бросили и Василий тут же принялся меня пилить, что, может быть, я сделал своим звонком Олегу хуже. Мы с ним долго пререкались, совместно выискивая возможные пути помощи соотечественнику, но сопоставив мое положение в бегах, ничтожный статус и отсутствие альфы рядом, пришли к выводу, что одному соваться на частную территорию семейства Кришти мне не стоит. А вот кого взять в помощники – выбор был невелик. Тори, Альдис, Колтон, Шубрич и, пожалуй, все. Разбор каждой личности на составляющие плюсы и минусы дали неутешительные результаты.

Юрист имел вес, знал законы, мог правильно расставить акценты, но как преподнести ему эту информацию на блюде с голубой каемочкой? Недоговаривать ему – себе дороже. Он же сразу сечет где ложь, где выдумка. Открыть ему свою иномирность можно. Но станет ли он иметь после этого со мной дело, и что будет с моим финансовым состоянием, изданием книги и репутацией, если он не поверит? Соседняя с Олегом палата? А если поверит? Зачем ему вкладывать деньги в писателя-шизофреника? Откажет в сотрудничестве под благовидным предлогом, уж он-то не мог не оставить лазеек в договоре для себя. Да и после расставания у нас с ним не очень теплые отношения остались.

Колтон, как учитель физики, мог и не согласиться вступать в борьбу и ставить свою карьеру под удар из-за обычного беременного омеги, на которого у него просто встает. Знали мы друг друга не так долго, чтобы из-за нашей дружбы он кинулся грудью на амбразуры, похерив все свои достижения, невзирая на его синий ирокез и двухразовое ежегодное нестандартное поведение, плюс выделяющийся из общей массы внешний вид. Что может учитель физики против законного мужа и такой махины, как психиатрическая клиника.

Альдис просил обращаться и обещал помочь. Но он просил Милоша, а не Тасю и уж совсем не имел в виду, что помощь будет касаться вызволения чужих омег из дурки. Да и Ториниусу сдаст, не моргнув глазом.

Остается Тори. Ох, Тори-Тори. У меня с ним и так дофига непоняток набралось, чтобы он закрыл на них глаза и занялся еще и спасением чужих омег. Как ему объяснить, что Илия нормальный, обыкновенный попаданец, и с психикой у него все в порядке, разве что нужна помощь психиатра, как принять себя в теле омеги и помочь выжить в этом мире? Значит надо открывать карты полностью и рассказать о себе всю подноготную. Стоит ли Олег таких усилий и непредсказуемой судьбы Бубочки и Милоша?

Вопросы терзали меня весь день и сейчас, сидя на лавочке, глядя на два освещенных окна в соседнем доме, где не спали юные родители новорожденного альфы, которого привезли на днях из роддома с цветами в окружении большого и счастливого семейства, мое одиночество стало как никогда раньше давить на меня.

Увидев Колтона в дверях кухни я понял, как соскучился по общению, и что мне хотелось увидеть рядом Тори. Чтобы он сейчас был на моей кухне, а не бард-песенник.

Идея как вызволить Олега постепенно выкристаллизовывалась, обрастая мелочами и звонок телефона в этой тихой душной теплой летней ночи меня испугал.

Неопределенный номер заставил напрячься.

– Алло? – я несмело ответил на звонок, в любой момент готовый нажать на красную кнопку.

– Я так соскучился по тебе, Милли! – голос Тори хриплыми нотками ворвался в темную ночь и у меня вспыхнул перед глазами ярким светом сплетенный клубок разных чувств: радость и страх, облегчение и желание сорваться и бежать, куда глаза глядят. – Не бросай трубку, Милли, пожалуйста. Мне нужно знать, что ты здоров, что с Бубочкой все в порядке. Скажи, ты хорошо питаешься?

– Да… – растерянно выдохнул я и понял, что рад этому звонку. Что тоже скучал и рад его слышать.

– Папа передает тебе привет и очень скучает по вам, Милли. Может быть позвонишь ему? Я скину его номер эсэмэской.

– Не надо. У меня есть его номер. Я… – хотел сказать, что тоже скучаю, но остановил себя. – Где ты взял мой номер?

– У Йенты. Твой папа посоветовал купить тебе сразу несколько телефонов, ведь в твоем положении опасно оставаться без связи.

Я улыбнулся. Йента и мне уже двадцать раз об этом написал, настойчиво уговаривая вернуться из санатория домой, потому что беременным лучше находиться рядом с родными.

– Милли, можно я буду звонить тебе, чтобы просто быть в курсе твоих проблем?

– У меня встречное предложение, Тори. Моему другу нужна помощь, а без тебя я не справлюсь. Давай встретимся на нейтральной территории и я открою тебе одну важную тайну, после которой мы с тобой определимся, как нам жить дальше.

– О, господи, Милли, с тобой все в порядке? Может быть мне сейчас к тебе приехать? – Тори сдерживая волнение, старался говорить спокойно, но оно прорывалось в его голосе.

– Все в порядке, Тори. Все в полном порядке. Давай послезавтра встретимся в Закире в гостинице «Центральная» в 12 дня?

Лазая по сайтам, я нашел городок в часе езды отсюда, и самый приличный отель, стоящий рядом с вокзалом. Оттуда можно будет уйти и скрыться, если реакция мужа на мои откровения будет отрицательной. А за это время я подготовлю себе пути отступления.

– Хорошо, Милли. Договорились. Как скажешь. Я сделаю все, что ты хочешь, чтобы ты понял, что я считаюсь с твоим мнением и ценю твою свободу и решения. Что привезти Бубочке?

– Спасибо, Тори. Я ценю твое отношение. Но все решится послезавтра. Возможно ты изменишь свое мнение обо мне в очередной раз.

– Я много раз уже подводил тебя, Милли, и надеюсь, в этот раз осечки не будет. Знай, что я всегда помогу тебе, что бы ни случилось. Верь мне. А сейчас иди спать, потому что Бубочке нужен отдых.

– Тебе привет от Бубочки, – улыбнулся я грустно, кладя ладонь на живот, где Бубочка толкался, не сильно, но ощутимо. – Спокойной ночи, Тори.

«Что-то он скажет, когда все узнает? И как повернется наша жизнь послезавтра, когда все раскроется, Вась?» – я поднялся со скамейки и поплелся в квартиру.

«– Когда мой седовласый ангел

с укором смотрит на меня,

немного жаль его, конечно,

но сам работу выбирал. – процитировал Василий со вздохом.»

Ночь прошла спокойно, спящий на полу кухни Колтон, укрытый покрывалом и подсунутой под голову подушкой ночью вставал и перебирался на диван в кухне. Поэтому проснулся я под шуршание и запах кофе и зайдя на кухню в любимых желтых тапках и пижаме, вознамерился вытурить непрошенного гостя безжалостно и быстро.

Колтон выглядел хреново. Даже умытый, с мокрыми волосами, готовящий кофе, он был похож на зомби, выползшего на свет в мучительной жажде.

– Птичка не чирикай

солнце не свети

дайте минералки

пап его ети – вместо приветствия продекламировал я. – Рассол пил?

– Неа, думал – вдруг тебе утром понадобится, – прокаркал альфа.

– Пей, дурак! Тебе надо поправиться. – Я достал из холодильника банку с огурцами, отцедил рассол в кружку и протянул Колтону, взамен придвигая к себе кружку с кофе. Пижама натягивалась на животе еще не в облипку, но уже скоро будет впритык, поэтому стоило позаботиться еще и о приобретении новой пижамы для беременных. Или просто купить футболку большого размера, потому что разница в цене на вещи для беременных и просто крупных людей была слишком большой. А экономия стала теперь моим вторым именем. Я молча похвалил Васеньку, который уговорил меня не покупать новый ноутбук, взамен оставленного дома, а воспользоваться компом хозяина, все равно все данные я держал на своих сайтах и страничках, а если придется делать ноги, то лишний вес мне совсем будет некстати.

– И что за повод был вчера так нажраться? – я приподнял брови, отхлебывая вкусный кофе и заедая зефиркой.

Колтон пожал плечами и отвел глаза от моего живота:

– Если произошло что-нибудь хорошее – пьешь, чтобы отпраздновать. Если произошло что-нибудь плохое – пьешь, чтобы забыть.

– Ага. А если ничего не произошло – пьешь, чтобы что-нибудь произошло. – саркастично ухмыльнувшись, добавил я. – Так что за причина появления, Колтон? Или отвечай, или проваливай. Мне волноваться вредно, не заставляй меня додумывать невесть что.

– Да без понятия, Никки! Веришь, вчера пили-пили, сегодня открываю глаза – а я у тебя дома.

– Волшебство, – протянул я таинственно. – А как обстановка на фестивале?

– В воздухе витает любовь. Ну, как любовь… Мухи на лету трахаются. – скривившись от яркого света, отразившегося от стекла, ответил Колтон. – Оказывается, в моем спальном мешке помещаются двое! Но вот как их оттуда выгнать? Близнецы перепутали палатку, и я ушел пить к костру, и вот я здесь… – Колтон расслабленно сидел у стола, стараясь лишний раз не трясти головой, и я подал ему бутылку минералки и таблетку от головной боли, помня это гадское предсмертное ощущение еще из той жизни. – Прикинь, мне вернули свитер с оленями, который я потерял три года назад. Твои песни поют у каждого костра и тебя разыскивают все подряд. – Тихо рассказывал новости он и отпивал по глотку из бутылки.

– Я жалею, что так и не увидел Годри Кворча, и поэтому на него наступил. А Дуэн закусывал водку муравейником, с горя, что ты уехал. Вся команда без тебя грустит и надеется, что я привезу тебя обратно. Твои песни стали хитом и телевидение уже приезжало с расспросами о таинственном Николя Боку, но я отмазался, что ты волк-одиночка, гастролирующий проездом.

– Спасибо, Колтон. Но это все равно не оправдание тому, что ты в пьяном виде завалился ко мне в квартиру ночью, открыв дверь своим ключом.

– Прости, Никки. Я готов приносить тебе извинения каждый день! Если ты позволишь быть рядом и защищать тебя от угроз этого мира. Больше до такого состояния обязуюсь не пить.

– Это ты из-за песен так вцепился в меня клещом? – Я погладил живот и удобно устроился на стуле с высокой спинкой, внимательно разглядывая раскаивающегося альфу. – Ведь умных и красивых омег очень много.

– Да что ж ты никак не поверишь, что в тебя можно влюбиться даже без этих песен-то, а? – Колтон потряс головой и снова сморщился. – Много. Умных и красивых, но альфы хотят черт знает что… А вот это «черт знает что» есть далеко не во всех омегах, а в тебе есть, Никки.

Он отставил бутылку и посмотрел на меня в упор. Видно было, что ему нелегко дается этот разговор, но он знал, что второй попытки может и не быть, поэтому превозмогал себя, злясь за свое состояние.

– А вот что насчет тебя? Какие альфы нужны тебе? Кого ты ищешь? От кого бежишь, Никки? Тебе нужен богатый, красивый, добрый, умный? Какой тебе нужен альфа?

Я задумался, но ненадолго.

– Богатых и умных альф и бет – как пластырей в аптеке. Красивых – дофигища, но мне-то нужно, чтобы не натирало, Колтон. – Я грустно улыбнулся и посмотрел на учителя физики.

«Если бы только это, – так же тяжко вздохнул Василий, вспоминая все косяки Милоша. – Но мы же не умеем слегка запачкаться, да, Таисий? Нам нужно вляпаться по самые уши, чтобы еще через неделю выковыривать грязь из пупка и колючки из штанин.»

– Я понимаю, что сейчас не самое лучшее время для такого разговора, да и внешний вид не ахти, но я боюсь, что ты упорхнешь, как птичка и я не успею с тобой выяснить некоторые важные для меня моменты. Поэтому сейчас. Я всегда мечтал о красивом муже. И теперь, когда встретил тебя, не только красивого, умного, талантливого, доброго и отзывчивого, теперь, когда мечта сбылась, я готов мириться и с другими твоими добродетелями, которых не заказывал. Я понимаю, что тебе учитель физики не подходит ни по статусу, ни по остальным критериям… – я хотел возразить, но он выставил вперед руку, – помолчи, дай договорить. Так вот – я все понимаю, но не могу отказаться от тебя. Я вижу, что ты влюблен и мне не светит пока ничего. Дай хотя бы надежду, что мы останемся друзьями.

– Друзьями – да. Обязательно останемся. Можем даже обменяться номерами телефонов, если хочешь. Я буду подкидывать тебе новые песни, когда они будут у меня появляться. Но большего я тебе обещать не могу.

После расставания с Колтоном я изучил расписание движения поездов и автобусов, наметил маршрут передвижения и магазины рядышком с гостиницей, где предстояла встреча с Тори. Исход нашего разговора может быть непредсказуемым, и пути отступления нужно хорошенько запомнить. Перебрал вещи, которые возьму с собой, чтобы можно было в крайнем случае сюда не возвращаться. Трижды перекладывал рюкзак с сожалением избавляясь от лишнего веса. Купил в аптеке успокоительного для беременных, выпил, но не успокоился. Позвонил папе, Люсию, Зори и Мари, потому что завтра это уже может не получиться. Пытался подготовить слова, которыми расскажу Тори завтра свою историю, но ничего кроме фразы:

«Я не Милош, я Тася» – в голову не приходило.

====== 44. ======

За час до встречи я сидел в ресторане гостиницы «Центральная» изрядно уставшим. Приехав в городок с утра пораньше я узнал расписание поездов и автобусов, обошел стоящие рядом магазины, куда можно занырнуть и спрятаться, купил новую ярко-голубую длинную распашонку-разлетайку для беременных на свой живот, если придется переодеваться и тикать. Второй, неиспользованный еще рыжий парик со шпильками и заколками лежал сверху в рюкзаке вместе с очками и бейсболкой.

В ресторане играл тапер на белом рояле, я ел творожную запеканку, пил сок, поглядывая в зеркало на колонне, отмечая округлившееся лицо, проявившиеся веснушки на слегка загоревшей коже лица, и даже на плечах, немного поплывшие плечи и фигуру. Волосы были убраны в косу – по жаре с распущенными было ходить невозможно, да и под парик коса убиралась удобно. Из туалета здесь, переодевшись, можно будет выйти незамеченным через запасной выход дальше по коридору – я проверил, он был закрыт на крючок изнутри и легко открывался. Был и еще один вариант спасения – у них в туалете для омег в каждой кабинке висело заламинированное объявление:

«Ты на свидании, которое идет не по плану?

Парень не соответствует фотографии в его профиле на сайте знакомств?

Ты чувствуешь себя небезопасно или просто не в своей тарелке?

Мы здесь, чтобы помочь тебе, просто подойди к бару и закажи коктейль «Ангельский»:

Чистый: бармен проводит тебя до твоей машины.

Со льдом: бармен вызовет для тебя такси и посадит в него.

Двойной: бармен отвлечет твоего парня, а ты сможешь уйти незаметно.

С лаймом: бармен позвонит в полицию.

Мы действуем анонимно для того, чтобы ты чувствовал себя здесь спокойно и под защитой.»

«Ну, с лаймом нам нельзя, полицию задействовать чревато, а вот двойной ангельский надо запомнить. – Васятка оживился и заегозил. – Интересно, а что написано у этих креативных ребят в альфьем тубзике? Давай сходим, – подначивал он меня.»

«Угомонись, Василий Алибабаевич! Как будто у меня мало проблем! Не хватало нарваться на альф в их туалете! Там, небось, написано:

Ты на свидании, которое идет не по плану?

Омега не соответствует фотографии в его профиле на сайте знакомств?

Ты чувствуешь себя небезопасно или просто не в своей тарелке?

Признай что и ты не Ален Делон. (ну или кто тут у них писаный красавец-киноактер…)

Мы здесь чтобы помочь тебе, просто подойди к бару и закажи водки:

Стакан: Не так уж омега и плох.

Полбутылки: Не так уж и ты плох, и тебе повезло, что такой красотун рядом.

Литр: бармен позвонит в полицию, хастлерам, твоему бывшему и похвастает, что ты ушел с красавцем.»*

Так что пути отступления были намечены, расчерчены, проверены.

Признаваться в своей иномирности было страшно, так страшно, что я потел даже в прохладном зале ресторана под кондиционером, и руки мелко подрагивали. Но я вспоминал лицо Олега и его крик, глухо доносившийся из трубки телефона, надрывный, отчаянный, жуткий, и представлял, как страшно ему там, без надежды на помощь.

«Таисий, дети в Африке тоже голодают. Но ты же не можешь облагодетельствовать всех», – бормотал сусел, тоже подрагивая метелкой хвоста.

«Детям помочь не могу. Всем – не могу. А конкретному Олегу – могу и постараюсь. Ему больше никто не поможет, только я. – Сцепив зубы и растирая холодные ладошки, отвечал Василию. – Это как в притче про морскую звезду.** Знаешь, Вась, если я даже не попытаюсь ему помочь, я не смогу жить с этой виной. Милош и так сильно накосячил в этой жизни.»

«Вот-вот! А ты подумал, как Тори воспримет, что ему придется жить с телом, которое занял чужак, монстр, неизвестно кто?»

«Мои весы с проблемой Олега перевесили этот пункт. Пути отступления готовы. Можно будет забуриться в спа салон на соседней улице, если Тори будет не готов к моим откровениям. А для спасения Олега придется воспользоваться планом «Б» и связаться с Шубричем.»

В ресторан забредали посетители – десерты тут были представлены просто ошеломительно вкусные и красивые, но цена была – уххх! Поэтому я ограничился вкусной и полезной творожной запеканкой, которой уже насытился. Чтобы отвлечься от ожидания, я рассматривал посетителей, попивая сок маленькими глотками; мимо прошел омега, выписывая бедрами восьмерку и я прямо засмотрелся – красивая точеная фигурка, длинные ноги, тонкие запястья и походка – все в нем было манящим, привлекающим, даже меня торкнуло. Я так и девицей никогда не ходил – не было во мне такого таланта ни там, ни здесь. С таким, наверное, надо родиться.

О появлении Тори я узнал по запаху, от которого в груди заныло и кинуло в жар. Я посмотрел на часы, висящие над баром и увидел, что до намеченной встречи еще пол-часа. Тоже раньше пришел. Тори остановился сбоку и поцеловал в макушку, вдыхая мой запах:

– Здравствуй, Милли.

– Садись. – Я махнул рукой на стул напротив, желая дистанцироваться от него хоть немного, потому что магнитное притяжение врубилось сразу на полную катушку и захотелось прижаться к нему и прорыдаться в плечо. И чтобы он жалел меня и как Тасю, и как Милли, и как самого разнесчастного омегу в мире.

Одиночество – оно очень много дает: и свободу, и возможность перезагрузиться, глядя на ночные звезды за окном, сбросить все настройки до нуля и подумать о жизни вообще, просто слушая, как шумит ветер, как мерцают звезды, как бегут облака, медитируя наедине с самим собой. Моя перезагрузка прошла успешно, я успел передумать о многом, прежде чем решился на эту встречу. Тори никогда не был подлым, никогда не обманывал, этим он пошел в деда. Именно это и дало мне надежду, что он сможет помочь Олегу. А заодно и мне.

Тори сел за столик и тут же протянул свои лапищи, мягко хватая меня за руки.

– Ледяные. Волнуешься? Не бойся меня, Милли. Меня не надо бояться. Я так рад тебя видеть, малыш. – Взгляд Тори блуждал по моему лицу, телу, и в нем светилось столько нежности и радости, что я неосознанно расслабился и опустил напряженные плечи.

Тори выглядел как бог – белая тенниска с короткими рукавами, убранные в хвост отросшие волосы и легкие белые брюки смотрелись на нем идеально, как на манекене, вот только он был живым и тепло его рук, как и взгляд, согревали меня, заставляя оттаивать и на мгновение забыть, зачем я здесь, и о предстоящем нелегком разговоре.

Запах течного омеги внезапно заполнил ноздри, и я повел носом, оглядываясь по залу в поисках носителя. Все омеги, все, без исключения, смотрели на Тори. А альфы и даже беты, замужние и не очень – отслеживали проходящего мимо моего стола течного омегу, спешащего через весь зал в сторону туалета.

Я поднял взгляд на Тори – он один смотрел не на омегу, а на меня.

– Как ты себя чувствуешь? Как Бубочка? Какая помощь тебе нужна? Ты хоть что-нибудь вспомнил из прошлого? Голова не болит? – он настороженно ждал ответов, нежно поглаживая большим пальцем мою руку, и, кажется, впитывал мой образ, не в состоянии насытиться моим поплывшим внешним видом, не самым лучшим и сильно беременным.

– Со мной все нормально. Ничего не болит. Ничего не вспомнил. Помощь нужна не мне. Один мой знакомый попал в неприятную ситуацию, вот ему срочно нужно помочь.

– Давай вначале о приятном. Шиви нашли, экстрадировали из соседнего государства и он сейчас дает показания. Муж приехал с ним, хотя ему ничего не инкриминируется. Шиви светит два года за покушение на убийство. Он во всем признался. Скоро суд. А вот с дядюшкой Рики все не так просто. Оказывается у него прогрессирует психическое расстройство и его к суду не привлечешь. Он сейчас в психиатрической клинике на обследовании находится. И все, что он говорит – полнейший бред, из которого вычленить что-либо относящееся к делу очень и очень непросто. Но так ему это с рук не сойдет, я прослежу за этим. Его можно не бояться. Габриэля Войто пока найти не удается, но мы ищем. Пару раз выходили на его след, но он скрылся. Найдется. Никуда не денется. А теперь мне нужно тебе показать один документ, пройдем в мой номер? Я снял здесь, в этом отеле, только на лифте подняться.

Лицо у Тори было спокойным, но в глазах таилась надежда.

«А на дороге в новый мир валялись старенькие грабли… – продекламировал Василий.»

«Вася! Не бзди! У меня старые застиранные трусы-боксеры для этой цели надеты. Я подстраховался. Не будет секса, Вася. Я иду смотреть документ, ферштейн?»

«Да-да… А если снять трусы вместе со штанами, никто и не заметит, – хмыкнул язвительно сусел. – В жизни надо быть сильным и непробиваемым, как фисташка без трещины, Таисий. Соберись! – Васятка смешно запрыгал на месте, как боксер, готовящийся к поединку на ринге, боксируя с невидим противником. – А может пусть он принесет документ сюда?»

«Знаешь, Алибабаевич, документ-то ладно, а вот рассказывать о себе подноготную в людном месте – это слишком глупо. Слишком. Я больше думал о путях побега, чем о приватности нашего разговора. Так что подняться придется.»

Я наклонился поднять рюкзак, но Тори подскочил и взялся за лямки рюкзака, подавая мне руку и помогая подняться. Во мне нарастала паника и я вцепился в его руку, идя рядом с мужем, ничего не видя перед собой. Проходя по коридору к лифту, я услышал, как рядом идущий маленький бета, лет четырех, спрашивает у отца:

– А что это они делают?

– У супергероев так принято. Он зажимает ему боевую рану! Помнишь, как в мультике твоем любимом? – Альфа поднял на руки сына и отвлек, заставляя смотреть в другую сторону, а я посмотрел в конец коридора, где два каких-то субчика за кадкой с большим развесистым растением в странных костюмах – не иначе косплееры – прижимались к стене. Вернее, один прижимался, омега, а второй – бета, стоял на коленях и… Ну да, наверное зажимал рану. Нашли где зажатием заниматься, идиоты. Молодец отец, выкрутился.

В комнате у Тори – небольшой одноместный номер, стандартный, обычный – он первым делом поставил мой рюкзак, развернулся ко мне и спросил:

– Помощь твоему другу нужна очень срочно? У меня есть полчаса, чтобы поговорить с тобой, или надо бежать и говорить по дороге?

Он смотрел на меня серьезно и я подумал, что такой человек не сможет сдать меня в дурку. Или сможет?

– Помощь подождет. Я слушаю тебя. – Тори усадил меня на кровать, а сам сел напротив на стул, доставая из портфеля файл с документом.

– Это наш договор. Он больше не имеет силы. Я хочу, чтобы мы жили, как обычная семья – ты, я, Бубочка. – Тори показал мне мою подпись внизу и разорвал сложенные листы пополам. – Всё. Нет больше никакого договора. Пусть тебя это больше не волнует.

Василий во мне дернулся, когда я выхватил листы из рук мужа, которые тот тут же отдал мне, не сопротивляясь.

«Склеишь потом. Они ему еще понадобятся, когда он узнает всю правду, до последней крупинки. – Наставительно бормотал Василий.»

– Мили, я много передумал за это время. Как себя вел я, как себя вел ты, представил себе, что могу тебя потерять, или Бубочку, и я понял, что не могу позволить этого. Иридик был прав – я не жил, я упал в работу, ничего не видя вокруг… Знаешь, я бежал-бежал, делал то, что от меня ждут окружающие, сотрудники, друзья, работа, не чувствуя вкуса, не наслаждаясь моментом, все вокруг было картонным и мелькающим, а потом ты заставил меня остановиться и посмотреть вокруг. Это было похоже на то, что ты где-то задел ткань мира и все рассыпалось, затрещало по швам, пролившись на меня пугающим откровением, и меня накрыло каким-то невозможным огромным чувством, прожигающим до самого нутра. Потому что мир, оказывается, такой огромный и вечный, а мы – такие крохотные и недолговечные, жестко зажатые в рамки жизни, что от этого никуда не деться, и мы задыхаемся, пытаясь выразить это, и изнемогая идем по жизни, проходя мимо самого главного. Мимо, понимаешь? А ведь каждое мгновение, каждый звук, каждый твой взгляд – это подарок, который больше не повторится. Они протекают сквозь меня, переполняют, и мне слишком мало всего этого, мне больно от невозможности быть рядом с тобой и малышом, переживать эти прекрасные мгновения близости, мне не хватает твоего родного запаха, твоих саркастичных подколок, твоих взглядов и всего тебя целиком. Потому что я переполнен любовью и тону в ней. И если ты не спасешь меня, мне не выплыть.

Василий замер во мне сусликом навытяжку, трепетно внимая такому откровению и боясь даже моргнуть. А я хотел остановить Тори, заставить его замолчать, перестать выворачивать передо мной свою душу наизнанку, оголяя самое ранимое, по которому придется рубануть мечом, рассекая на тысячи осколков своим признанием. Ведь все это предназначалось Милошу, а не Таисии Валерьевне, занявшей его место.

Ториниус перевел дух, выпил глоток воды из бутылки, вначале жестом предложив ее мне.

– Я должен был это сказать прежде чем узнать, почему ты ушел из дома. Письмо я помню наизусть, можешь не повторять свои страхи. Мне кажется – я их все сейчас перечеркнул. Бубочка – мой ребенок и будет моим, потому что он часть тебя. Мне все равно никогда не загладить свою вину, когда ты предлагал мне начать все сначала, но я не слышал тебя – слишком свежа была рана, нанесенная моей гордыне твоим видом в лав-отеле. Поэтому я готов помогать тебе, твоим друзьям, и обещаю внимательно прислушиваться ко всем твоим словам. Я очень тебя люблю, Милли. Будь собой. И у нас все будет хорошо.

Меня как будто облили всего анестезией, заморозили от таких слов, поэтому говорить было тяжело. Казалось, у меня изо рта сейчас вырвется морозный воздух.

– Надо было мне начинать разговор, Тори. Потому что, когда ты узнаешь всё, ты передумаешь. А договор можно склеить. Я не Милош. Милош умер тогда, отравленный Шиви. От него осталась только оболочка, это тело. Я – Тася, женщина с Земли, из параллельной вселенной.

Комментарий к 44. *Притча

“Человек шел по берегу и вдруг увидел мальчика, который поднимал что-то с песка и бросал в море. Человек подошел ближе и увидел, что мальчик поднимает с песка морские звезды. Они окружали его со всех сторон. Казалось, на песке – миллионы морских звезд, берег был буквально усеян ими на много километров. – Зачем ты бросаешь эти морские звезды в воду? – спросил человек, подходя ближе. – Если они останутся на берегу до завтрашнего утра, когда начнется отлив, то погибнут, – ответил мальчик, не прекращая своего занятия. – Но это же просто глупо! – закричал человек. – Оглянись! Здесь миллионы морских звезд, берег просто усеян ими. Твои попытки ничего не изменят! Мальчик поднял следующую морскую звезду, на мгновение задумался, бросил ее в море и сказал: – Нет, мои попытки изменят очень много… для этой звезды. Тогда человек тоже поднял звезду и бросил ее в море. Потом еще одну. К ночи на пляже было множество людей, каждый из которых поднимал и бросал в море звезду. И когда встало солнце, на пляже не осталось ни одной не спасенной души.”

**Взято с пикабу.

====== 45. ======

– Тори! Аккуратнее! Вытри немедленно, пока не засохло! – я пошевелил пальцами ног с ярко-алым лаком, злясь на безрукого мужа, который не в состоянии накрасить нормально ногти на ногах – я из-за живота не мог достать до ногтей, а несовершенство меня бесило. Честно говоря, меня вообще все бесило. – Надо было тогда свалить в закат, – раздраженно прошептал я, но Тори меня услышал.

– Давай я закажу мастера, и он сделает тебе дома педикюр, принцесса?

Я надул губы и вспомнил, что было «тогда».

– Слава Богу! – выдохнул Тори и засмеялся, прикрывая ладонями лицо на мое признание.

Я оцепенел.

– В смысле?

– В коромысле, – хрюкнул муж и зашелся то ли в смехе, то ли в плаче. – Прости, прости – это нервное, – он попытался взять себя в руки, отдышавшись, выпил воды из бутылки. – Так эти песни, древний язык, умение писать книги, чудные сказки, твое поведение – это все оттуда, из твоего мира?

– Да… – тихо и растерянно произнес я, совершенно растерявшись от такой реакции. – И ты не планируешь сдать меня в психушку? – я скользнул взглядом на рюкзак возле двери и снова посмотрел на Ториниуса. Тот уже успокоился и блестящими глазами смотрел на меня внимательно и даже как-то радостно, что ли.

– Милли, если бы ты знал… – Тори покачал головой, сжимая губы. – Это мой самый навязчивый страх из детства, мол, я буду думать, что со мной все в порядке, вести себя как обычно, а потом окажется – я в дурдоме и вся жизнь лишь выдумка моей больной фантазии.

Я сжал руками простынь на кровати и неверяще уставился на мужа, не в силах понять что это – шутка, прикол, или он так отвлекает меня от чего-то.

– У нас по соседству жило одно семейство – обычные работяги, и я каждый день видел их сына, больного шизофренией. Обычно это был типичный альфа, простой парень, как и многие вокруг, но иногда на него находило, и он говорил глупости с таким уверенным видом, что я даже начинал сомневаться, кто из нас нормальный. Иногда он мог начать раздеваться догола на улице, или начинал танцевать и петь что-то странное, часто приставал с рассказами о человечках, которые приходят к нему. Его время от времени лечили, ему становилось лучше, но потом все возвращалось на круги своя. Итог закономерен: я как раз заканчивал школу, в которую он тоже ходил, когда у него случился срыв и его положили в психушку – после этого я больше с ним не общался, потому что до самого конца его уже оттуда не выпускали. Не знаю почему, но это стало самым большим моим страхом. И когда ты после того чертового лав-отеля проснулся и перестал узнавать окружающих, стал говорить иначе, иначе вести себя, одеваться, и вообще стал совершенно иным человеком… Я испугался. Твой лечащий врач, психиатры, другие люди, которые знали тебя раньше, списывали все на амнезию, но я… Я боялся, что лекарства и клиническая смерть сделали тебя психом. Я тогда был зол на тебя, сильно зол, испуган и сбит с толку. Тут этот госконтракт – надо было хватать и раскручивать, и вдруг твой необоснованный побег, отравление, течка и полная смена личности…