Текст книги "Внутренний суслик (СИ)"

Автор книги: Inndiliya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Блокнот я засунул под подушку, чтобы он был под рукой, но не на глазах. Кстати, надо будет добавить пункт «Сходить на прием к омегологу, чтобы взять с собой копию моей медицинской карты. Бубочке понадобится на новом месте полная карта моего здоровья.»

– Милли, зайка, ты уже придумал в чем будешь завтра на презентации своей книги? – спросил меня о-папа, и Тори, ответивший на звонок телефона, сел на стул, похлопав рукой по коленке, подзывая меня к себе.

– Да, папуль, я буду в мантии и волшебной шляпе, – улыбнулся я. – Надеюсь, желающих получить автограф будет немного.

Я снова сдвинул брови, собираясь с духом. Все-таки меня здесь любили и заботились, вкладывая душу. Вывалить на них эту кучу дерьма было очень неприятно, но нужно. Ведь рано или поздно это случится, и тогда они возненавидят меня всеми фибрами души. Папа с отцом, со временем, простят, конечно. А вот Мари с Севи – никогда.

– Мило-о-ош!!! – в двери ворвался маленький смерч и сходу бросился мне в ноги.

Радеуш сиял улыбкой, пока не добежал до меня. Он вдохнул воздух и скривился, как будто хлебнул кислого смаху.

– Ты что, пукнул? – драматическим шепотом спросил он, с ужасом глядя распахнутыми глазенками. – Чем от тебя пахнет? Фу-у-у!

Взрослые за столом засуетились, скрывая смех за покашливанием, прикрываясь бокалами или руками, а Люсий чуть не упал в обморок, хватаясь вначале за сердце, а потом за маленького разбойника:

– Радеуш! Милош беременный, а все беременные для чужих детей пахнут немножко неприятно, чтобы они не лезли на руки, и не смогли навредить малышу и его папе. – тихим голосом просветил кудрявого малыша Люс.

– Милош, прости, что без приглашения, но мы завтра с Радом не сможем прийти на презентацию книги, я работаю, у Рада – сад. Поэтому мы сегодня решили поздравить тебя с твоей книгой. – Люсий протянул мне красиво завернутый в блестящую бумагу подарок, перевязанный голубой ленточкой, но сын его перехватил и сам подарил мне, чуть морща нос.

– Это тебе, Милош! И, невзирррая ни на что, я все ррравно тебя люблю! – он скосил глаза на улыбающегося Тори, и потянув за руку, наклонил меня к себе, поцеловав в щечку.

– Я тоже тебя люблю, Радость моя! – я потрепал его по волосам и пригласил их с папой за стол, усаживая Люсия рядом с Альди. Омега незамедлительно порозовел щеками и уделил все внимание сыну, чтобы никто ничего не заметил, но Мари тут же с усмешкой посмотрел на меня и подмигнул.

– А у тебя будут двой-няшки, трррой-няшки, или пррросто-няшки? – грассируя, звонко спросил Рад, накалывая левой рукой на вилку котлетку.

Меня передернуло и внезапно кровь отхлынула от лица от испуга. По ночам, просыпаясь почти каждую ночь, я думал и о таком развитии событий. А вдруг эти всратые омегологи не разглядели второй плод, так же, как не обнаружил беременность тест? Но это было слишком, запредельно страшно, и я сворачивал вопросы в трубочку и открывал ноут, вчитываясь и отвечая на комментарии к новым главам книги, будь то в два, в три часа ночи, в зависимости от того, когда проснусь, чтобы отвлечься.

Тори потянул меня к себе и усадил-таки на коленки мою внезапно ставшую безвольной от страха тушку, ласково поглаживая по предплечьям, и я задышал и расслабился.

– Нет, Радеуш, у Милли будет один няша, один ребенок. – улыбаясь, ответил муж.

Тихо вошедший в гостиную Хирси поманил к себе Тори и он, извиняясь, ссадил меня с колен и, шепнув, что он ненадолго, вышел вслед за домоуправом.

«Ну, что, будем доставать из рукава Джокера?» – спросил Васятка.

И я понял, что не готов открыть карты.

«Я оставлю им записку. Извинюсь, и попрошу не искать меня.»

С Люсием наедине поговорить не удалось, он боялся оставлять Радеуша одного, чтобы тот опять не набедокурил, и вообще он сильно нервничал в присутствии моих аристократичных свекров, хотя те совершенно лояльно и спокойно относились к присутствию учителя и его ребенка. И даже заговаривали с малышом, чтобы его развлечь.

– А ты знаешь, что такое любовь? – спросил Мари у Рада, улыбаясь.

– Любовь – это крррасиво! Я в галерррее видел! – Рад распахнул глазищи и восторженно продолжил, – Там такие оме-е-еги! – придушенно прошептал он, что сидящие за столом хрюкнули и резко потянули руки к бокалам с водой.

– И альфы, и даже беты, – он стрельнул глазами в Альдиса, – все крррасивые. И целуются! – смутился он.

– А ты, когда вырастешь, кем хочешь стать? – решил свернуть тему странно благодушный Мари.

– Я буду суперрргеррроем. Буду летать над горрродом и спасать омег. – Опять взбодрился Радеуш, вскочил на ноги и стал размахивать вилкой, борясь с воображаемым злом.

– Рад! Немедленно сядь! – строго и резко сказал Люсий и все в комнате замерли, подчиняясь командному голосу учителя. И Рад тоже. Потом гости отмерли и засмеялись, а Люс смутился и засобирался уходить. Столько лулзов словить за неполный час пребывания в гостях – это надо уметь. Но Мари его остановил и заставил остаться. О, Мари был игроком высшей лиги в том, чего он хотел добиться. И мог заставить сделать то, что ему нужно, ни разу не повысив голос и все время улыбаясь.

Тори вошел в гостиную, наклонился ко мне, спрашивая на ушко:

– Что я пропустил?

– Потом расскажу. – в самом деле, не пересказывать же при ребенке его выходки.

– Я договорился на завтра, у нас с тобой вдвоем прием у омеголога, – тихо сказал Тори, но Радеуш услышал и тут спросил на всю комнату:

– А кто такой омеголог?

Тори, стараясь не улыбаться, наклонился к пацану и сказал:

– Это человек, который ищет проблемы там, где другие находят радость.

Отец Торина решил вступить в диалог с юным альфой, чтобы перебить тот флер беспардонности, который возник из-за неловкого вопроса:

– Радеуш, ты уже, небось, за омегами бегаешь? Есть ведь красивые у вас в саду?

– Вот еще! – хмыкнул кудрявый ангелочек. – Буду я за ними бегать! У меня лисапед есть!

– Ве-ло-си-пед, – строго поправил Люсий, все еще красный и смущенный.

За столом громко смеялись альфы с Альдисом и прятали улыбки омеги.

Даже Йента вступил в разговор со смышленым малышом:

– Скажи, мой хороший, висит груша, нельзя скушать. Что это?

– Загадка. – тут же последовал ответ, и смех прокатился новой волной по гостиной.

– Люсий, пожалуйста, не наказывайте Рада дома, – Мари предвосхитил взгляд и реплику, готовую сорваться с языка застыдившегося папы. – Чувствую, у вас готов шедевр «Холст, масло, ремень, попа». Мальчик очень живой и любознательный. Это просто чудесно, Люсий. Приходите почаще разбавить наше заплесневелое общество вашим замечательным сыном. Пообещайте мне, что придете!

Радеуш переводил взгляд с папы на моего свекра, понимая, что только что избежал наказания, но не мог понять, из-за чего.

А я, зная, что это последние дни среди дорогих мне людей, хотел сидеть и наслаждаться их обществом, впитывая любовь и внимание, чтобы потом, в одиночестве, вспоминать эти славные минуты. Но впереди было еще столько дел, и я не мог себе позволить малодушно остаться за столом и тратить драгоценное время на пустяки.

– Прошу прощения, я должен подготовиться к завтрашней презентации. – Вставая, я обвел по кругу всех присутствующих, запоминая их веселыми и расслабленными, не зная, увижу ли их когда-нибудь еще и точно зная, что такого отношения к себе уже не увижу на их лицах никогда. – Люсий, Радеуш, я бы хотел подарить вам книгу с автографом, пойдемте в мою комнату.

Признаваться Люсию в этом доме, где было слишком много лишних ушей я не решился, но оставить о себе хорошую память в виде книги я мог.

– Спасибо, Милош! А я умею читать! Меня папа научил. Смотррри, – Рад открыл подписанную мной книгу и начал читать по складам, – Гар-ри Пот-тёр, – он поднял на меня глаза и удивленно нахмурил брови: – что он подтёр? Попу? – и снова вперил взгляд в буквы, водя пальцем.

Я засмеялся, потому что еще дома, читая матушку Ро, сам неоднократно так трактовал эти имя и фамилию.

Люс, как обычно, смутился, а я наслаждался происходящим, потому что знал, что дальше начнется жизнь без радости и смеха, нацеленная только лишь на одно выживание.

После ухода семейства Пришта я занялся сборами – мне нужно было достойно пережить завтрашнюю презентацию книги и найти возможность провернуть все задуманные поездки и манипуляции, завершая все гешефты, устраивая побег.

Заснул я сразу, только коснувшись головой подушки, а проснулся в кольце рук Тори, даже не зная, как давно он пришел и лег в кровать. Как всегда, полностью обнаженным.

«Как ты будешь обходиться без секса, бедненький мой?» – жалостно качал головой сонный сусел. – «Может, все же останемся? Будем бороться-бороться и победим всех с открытым забралом?»

«Василий Алибабаевич, нишкни! Не сбивай меня, я и сам собьюсь…» – расстроенно шикнул я на суслика и увидел, что Тори не спит, разглядывая меня в полумраке комнаты.

– Что ты здесь делаешь? – зашептал я, сжав пальцы, потому что они сами, непроизвольно, тянулись погладить теплую кожу на груди, сжать мягкие волоски, зарыться в них и после прелюдии перейти к горячему, страстному сексу, позволив себе хоть ненадолго, напоследок урвать законное счастье.

– Папа переживает, что мы спим порознь. Да и прислуга шептаться уже начала. Надо поддерживать реноме влюбленной парочки. Тем более, что… – Тори замолчал и потерся головой о подушку, не отрывая взгляда от меня.

– Тем более что – что? – подтолкнул я его. Это была последняя ночь, и мне хотелось услышать от него чуть больше, да просто слушать его бархатный низкий голос, чтобы запомнить и законсервировать для тех минут, когда мне будет одиноко и страшно.

– Тем более, что я давно не рассказывал сказку Бубочке. Позволишь? – Тори откинул одеяло, приспустил пижамные брюки, хоть я и так носил их под животом, чтобы не передавливали, ласково провел рукой по животу, скрючился на постели, кладя голову рядом с животом, и зашептал:

– Бубочка, давай я расскажу тебе сказку, и если она тебе понравится, то пошевелишься разочек. А если нет, то два раза, ладно?

«Смотри не кончи, как лох» – предупредил меня Василий, и я сжал булки, в которых подозрительно хлюпнуло.

«Кто бы говорил», – огрызнулся я, злясь на этого мелкого правдоруба. – «Сам ты аффца!»

Тори шептал мне в живот сказку про маленького непослушного ёжика, который все проблемы решал с помощью колючек, а всего-то следовало спрятать колючки и постараться подружиться, и гладил, гладил живот теплой большой ладонью, стараясь не задевать палаточный городок из одной палатки, натянувшей штаны так, что приподнялась резинка.

– Как думаешь, – муж поднял голову, глядя на меня снизу, – понравилась Бубочке сказка?

– Спит он, как и положено младенцам. – смотреть на поднятое ко мне лицо Тори, отсвечивающее белками глаз в свете из окна, было невозможно. Он видел мой стояк и врать ему было бесполезно. – И ты ложись. Поздно уже.

Лёг, конечно. Через час и два моих оргазма. Потому что последний раз и всё. Ну еще последний и точно всё.

Мне хотелось запомнить, как это было, но в голове все расплавилось от удовольствия, блаженства и неги, в которую меня погрузил этот совратитель беременных пап. И на поверхность всплывали только теплые, мягкие губы, нежные руки, сбивчивый шепот и страстные стоны, которые я не смог бы разделить на свои и его.

Обтирая меня теплым мокрым полотенцем, видя, что я уже уплываю в царство сна, руки Тори внезапно замерли и он спросил:

– Ты меня так никогда и не простишь за ту пощечину, за те слова, которые я бросал тебе со злостью?

– Когда-нибудь прощу, – зевая во весь рот, пробормотал я.

– Что мне сделать, чтобы ты простил, Милли? Ну, хочешь, побей меня. Хочешь? – его взгляд загорелся этой идеей, а мне стало смешно.

– Смешной ты какой – побей. Есть способы лучше, – я зевнул еще раз, удобнее устраиваясь на подушке. – Сделай эпиляцию на всем теле.

– И ты простишь меня, – с надеждой спросил он, забыв, что надо оттирать меня, пока тряпка не остыла.

– Нет. Но подумаю, что ты готов измениться, если сделаешь это, – пробормотал я, глотая окончания, и сладко-сладко засыпая.

Чтобы проснуться через три часа и увидеть на циферблате время 03:30.

Я перебрался через Тори, сходил отлить в туалет и замер у кровати, разглядывая спящего мужа. Ложиться спать или залезть на сайт, ответить на комментарии? Опять ведь полезут разные мысли в голову, и придется выбираться из постели, чтобы забить голову другим, а не метаться в страхе среди убийственных мыслей «что делать?».

– Чего не спишь? – Тори развернулся ко мне и протянул руки, чтобы помочь мне перебраться через него.

– Тори, у пингвинов есть колени? У них же такие маленькие лапки. Сгибаются они или ходят, как на ходулях?

Тори тихо засмеялся, прикрывая рукой рот:

– А я думал, что ты не спишь каждую ночь потому что записываешь идеи для своих книг, когда на тебя нападает вдохновение.

– Откуда ты знаешь, что я не сплю по ночам? И, кстати, что за совместный поход к омегологу? Это еще зачем?

– Нам надо проходить предродовую подготовку. Выбрать программу, время, и вообще я хочу знать, как развивается Бубочка и лично контролировать, как у тебя протекает беременность.

«Как показали последние события, предпоследние были лучше» – вздохнул Васятка. – «Ну, подумаешь, задержишься еще на один день. Ведь не горит же у тебя?»

Я тяжело вздохнул, соглашаясь с моим внутренним сусликом и хлопнул по шаловливым рукам Тори, начинавшим меня оглаживать слишком игриво.

– Ториниус! Обещал тебе, что дам, значит дам. – указал на лежащий спокойный отросток. – Но я же не говорил, что НА!

Напоследок хотелось натрахаться на долгое время вперед.

«Или в перёд?» – подкузьмил сусел, играя бровями.

Тори счастливо засмеялся и прижал меня к себе, легко целуя в метку:

– Спи, спи, бука. Завтра тяжелый день. Спи, Милли.

====== 34. ======

– Боже мой, Милош, чего ты вертишься, как будто в постели куча крошек? Мы только час как заснули! – Тори сонным голосом, глядя одним глазом на меня, а второй даже не пытаясь открывать, тихо бубнил.

– Хочу ягоды. Такие, знаешь, красненькие, которые на заимке были беловатыми, но ты сказал, что они еще зеленые. – Я смотрел в потолок и глубоко дышал, чтобы успокоиться, потому что мне приснились ягоды и, проснувшись, я не представлял, что со мной будет, если их не съесть. Внутри, как рой комаров зудела неудовлетворенность, хотелось чего-то, незнамо чего, скорее всего, именно этих ягод. – Вот их когда раскусываешь, там внутри меленькие мягкие семечки. Сжимаешь зубами, а они кислят и освежают.

– Милли, гспдибже. Это заячьи ягоды, они не съедобны. Если их съесть, можно отравиться. Откуда ты знаешь, что они кисленькие? И косточка у них одна, плотная, никаких семечек. Ну, хочешь, я тебе сок кисленький принесу? Или… ну… капусты квашеной? – Тори приподнялся на локте, щурясь и сильно сжимая веки, чтобы проснуться.

– Нет. Мне нужны именно эти ягоды. Красненькие. Кисленькие. Бубочке очень надо. Ты не понимаешь. – я часто задышал, стараясь подавить подступающие к глазам водопады слез. – Никто меня не понимает. Никто. – Зло прошептал. – Вот и ты… Убегаешь, да? И правильно! Я тебя сюда не звал. Катись колбаской по малой Спасской.

– Одевайся. – В меня прилетел ком одежды. – Поедем за ягодами.

Тори натянул футболку и причесал пятерней волосы, сцеживая зевоту в кулак. Потом помог мне надеть штаны, полапав где надо и не надо, смешно посопев в пуп, натянул на меня длинную водолазку, пропустив пальцы сквозь пряди волос. Усадил на кровать и принялся за босоножки, в тусклом свете ночника не сразу попадая между полосками кожи.

– Почему ты носишь волосы в пучок? Раньше ты ходил с распущенными, тебе идет. – Тори поднял на мгновение голову и зыркнул покрасневшими от недосыпа глазами, поглаживая по ноге.

– Тори, тебе сегодня ночью ничего не светит, – недовольно буркнул я, стараясь не обращать внимание на то, что все эти касания, поглаживания, сопения мне нравятся так же, как и ему.

– А я и в темноте найду, – ухмыльнулся он краешком рта. – Так что за трансформация с прической?

– Да мешаются они мне. Отрежу, как рожу, сразу же. Зори говорит, беременным нельзя отрезать волосы, так бы я прямо сейчас отчекрыжил. – Нахмурившись выдохнул я.

– Лысая башка, дай пирожка? Прямо вот так? – удивился муж. – А Бубочка за что будет хвататься? За уши?

«Мимими! Ты заметил, заметил? Даже не запретил!», – Васятка сонно дрыгал задними лапами.

«Попробовал бы он. Я бы сразу обрезал, назло.»

«Зна-а-ает тебя, как облупленного», – прижмурил глаза Василий.

Тори потянул меня за руку и мы вышли в коридор, пробираясь по спящему дому на цыпочках, стараясь производить меньше шума. В гараже он включил свет, бледным сиянием осветивший 3 мощных автомобиля, и пикнув брелком, открыл дверь с моей стороны его любимой черной машины. Ворота гаража разъехались, Тори закрыл за мной дверь и уселся в машину, тихонько включив ночное радио.

 – А где мы будем искать ягоды? – заинтересованно посмотрел на профиль Тори, сосредоточенно выводящего машину в темноту из освещенного гаража.

– Увидишь, – загадочно улыбнулся он. – Как обстоят дела с книгой? Ты давно не выкладывал новую главу.

– Затык. Не могу увязать два события между собой. Кусочек между ними не ложится, – расстроенно вздохнул я, вглядываясь в темноту пустой дороги, расцвеченную мелькающими фонарями и витринами магазинов. Ночной воздух врывался в приоткрытое окно и я чувствовал себя, как в сказке, волшебной ночной сказке, перед большим приключением. – А еще я сдуру в первой книге придумывал названия каждой главе, а это такой геморрой. Теперь жалею, но не могу придумать название к следующей.

Мы выехали за город и мчались под медленную завораживающую музыку сквозь ночь.

– У тебя в главе есть бубны и флейты? – тихо спросил Тори, поглядывая в зеркало заднего вида и изредка косясь на меня, спокойно держа руль.

– М-м-м… нет. А что?

– Тогда так и назови: – «Без бубнов и флейт.» – Легкая улыбка на его лице подчеркнула появившуюся на щеке ямочку и я засмеялся вместе с ним.

– Хорошая идея, Тори. Мне нравится.

Пустая болтовня расслабила меня, да и Тори выглядел умиротворенным, хоть и не спал из-за меня всю ночь и колобродил в предрассветный час.

Мы вышли из машины у кромки леса, в свете фар виднелись зеленые заросли низкого подлеска и кустарника.

Тори крепко взял меня за руку и повел вдоль лесной дороги, отводя ветки от моей головы, подсвечивая дорогу фонариком.

– Вот оно! – Муж подвел меня к деревцу, оторвал пару листиков, протер их пальцами от пыли и вложил себе в рот. – Ки-и-исло! – передернул плечами, скривившись, и выплюнул листочки.

Оторвав еще парочку, он размял их пальцами и вложил мне в рот.

– Попробуй! Это кислица. Папа ее любил жевать.

Я доверчиво разжевал листочки и кислота заполнила рот набежавшей слюной.

– М-м-м!!! – застонал я от радости. – Бове, как фкуфно! То, фто наво! – я говорил и торопливо жевал листочки, наслаждаясь кислинкой.

– Все, все, хватит, выплевывай! Не надо их глотать, – заволновался Тори. – На вот, еще пососи. – Он протянул мне еще три очищенных листа, а я чуть не упал на колени, чтобы пососать другое. Внезапно ставшее желанным и таким же притягательным, как до этого заячья ягода.

– Я говорил тебе, что сегодня ночью тебе не светит? – мурлыкнул я, навалившись на мужа, прижимая его к стволу какого-то дерева, темнеющего за его спиной.

– Говорил, – приподняв бровь, прошептал он, обнимая меня за плечи.

– Я тебя обманул. – поиграв бровями, глядя в его глаза снизу вверх, громко прошептал я. – Ты дашь мне свой леденец? Пососать? – облизнув губы как заправская блудница, потерся об него.

Василий сделал фейспалм сразу двумя лапами.

А Ториниус тяжело задышал, громко втягивая воздух ноздрями и выдыхая через рот.

– Конечно, Милли. Но не сегодня. Через три часа у тебя презентация. Поехали домой. Тебе надо немного отдохнуть, а то свалишься прямо посреди своего праздника. – Он поцеловал меня в висок и увлек к машине.

Я механически переставлял ноги и не мог взять в толк – это что, Тори мне отказал? Да никогда такого не было и вот опять! В машине я обиженно отвернулся от него и задремал, а проснулся уже в своей постели от поглаживания по плечу.

– Вставай, Милли, дорогой! Сегодня у тебя праздник, надо привести тебя в порядок. Мы с Йентой тебе поможем собраться. Только вначале легкий завтрак.

Мари ласково погладил меня по лицу, нежно улыбаясь.

– Как Бубочка себя ведет?

– Весь в отца – самостоятельный и непослушный! – засмеялся я. – Никогда не делает того, о чем его просят.

– Милли, дорогой, я что-то не припомню, чтобы ты вообще о чем-то просил Тори. Ты боишься его напрягать? Или что-то другое? – Мари помогал мне расчесывать волосы и поглядывал в зеркало с любопытством.

Конечно, я бы все сделал сам, мне было не в тягость и вышло бы намного быстрее, но ему это доставляло огромное удовольствие, и я не хотел лишать свекра такой приятной для него малости.

Я вспомнил о чем утром в лесу, впервые за долгое время, попросил Тори, и ничего не ответил Мари, отведя глаза в сторону.

– Знаешь, дорогой, альфа счастлив, когда его озадачивают. Не каждый день, но изредка нужно просить убить чудище, вернуться героем с войны и подарить любимому бриллиантовое колечко. Он должен чувствовать себя нужным. А ты совсем-совсем не даешь ему побыть альфой.

Вот так мягко он меня отчитывал всегда. Ни слова против шерсти. Только ласково и иносказательно. Мне кажется, я его любил больше, чем взрывного и простого о-папу Милоша.

– Мари, это чертовски неудобно, потому что драконью тушу он притащит в дом, с войны придет весь грязный и раненый, а колечко купит из семейного бюджета. – виновато посмотрел я в зеркало, пожимая плечами.

– Но надо мужа баловать, что ж поделать? Придется разделывать тушу, залечивать раны и пересчитывать бюджет, ужимаясь в другом. – Мари перестал расчесывать и взял меня за плечи. – Я на таком сроке ужасно капризничал, мне было так плохо, что ничего не хотелось. Севи вился вокруг меня ужом, стараясь угодить. А ты совсем-совсем ничего не просишь у Тори. Может быть ты стесняешься? Тогда проси у меня или у Севи. Мы с радостью доставим тебе хоть…

– Заячьи ягоды, пап! – вошедший в комнату Тори подошел к Мари и поцеловал того в лоб. – Мы сегодня утром ездили за заячьими ягодами. Милошу казалось, что их семечки дадут кислинку.

– Тори! Но они же… – испуганно выдохнул свекр, роняя расческу.

– Ядовиты, – подхватил Тори. – Поэтому мы нарвали листьев кислицы и успокоились.

«Мы нарвали… Слышишь, Милли?» – Васятка умильно прижал лапки к щекам и вытер виртуальную слёзку, – «Дальше будет – мы покушали, мы покакали, мы чихнули…»

– Милош, детка, ну скоро вы там? – Йента нетерпеливо постукивал по дверному косяку, не заходя в комнату, тут и так было тесно. – Мари, давайте быстрее, нам еще упаковывать Милли в этот его плащ и шляпу! Надо посмотреть, как это будет на нем выглядеть. Мне кажется, дорогой, это не совсем удачная затея!

И все-таки на презентации я был в черной мантии, шарфе Гриффиндора, связанным мне Люсием и подаренным вчера, и остроконечной шляпе, которая все время норовила сползти с прически, которую мне уложил Мари. На большом столе в углу комнаты были разложены мои книги, значки с Гарри Поттером, волшебные палочки трех видов с подсветкой и ручки. Тори сам передвинул стол в угол из середины магазина, чтобы никто не мог зайти мне за спину и у меня был простор. Он все время стоял рядом и контролировал процесс. Очередь – довольно большая, к радости моего эго – контролировали два охранника. Шумные и радостные дети в нетерпении ожидания палочек немного напрягали меня и Тори время от времени извинялся перед толпой и уводил меня в подсобку – отдохнуть и попить чай или сок. Альдис был рядом, и вообще тут было много знакомых – в основном Ториниуса, конечно. Даже омега министра здравоохранения был с тремя внуками и приветливо интересовался моими делами и выходом следующей книги.

Первое время я был на подъеме, но через полтора часа сдулся, сказалась бессонная ночь и волнения по поводу предстоящего побега.

Поэтому в очередное чаепитие с Тори и Альди, когда бета, неловко отведя глаза на мой вопрос про Люси, сказал, что не планирует развивать с ним отношения, я вспыхнул, как порох, и не заметил, что сижу на коленях у мужа, а тот меня успокаивающе поглаживает.

– Милош, а вдруг Люсий метит на мои деньги? Плавали, знаем, – Аль нервно дернул щекой, отодвигая от меня чашку с чаем, чтобы я не обжегся.

– Коне-е-е-ечно! – едко возмутился я. – Он же тебя затащил в постель и крутил, завлекал, развращал, наверное, чтобы подсадить на омежьи прелести, да? Требует подарков, машину, брильянты и поездки?

Тори подо мной вздрогнул, гыгыкнув, но я больно хлопнул по его бедру. Смешно ему, видишь ли.

– Нет, – смутился бета. – Мы вообще еще не… – крякнул он, обрывая предложение. – И подарки он не принимает совсем. Даже для Рада. Но зачем ему бета? Зачем ему такой, как я?

Смущенный Альдис был неподражаем. Всегда холодный и сдержанный, сегодня он удивил меня, приоткрыв чувства и несвойственное ему волнение. – Ему нужен альфа, он любит детей…

– Коне-е-ечно! Ему нужен альфа, суровый, как северный ветер, угрюмый, как скала – вилку в глаз и не издаст ни звука, который без сожаления топит зайчат в ведре и носит гордо нательные шрамы, желательно через всё лицо! Чтобы его широченные брюки оттопыривал вечный каменный стояк с большущим узлом! Настоящий идеал! Который никогда не ошибается, а если ошибается, то вам показалось. Да, Альди?

Бета пошел пятнами, а Тори уже не сдерживаясь ржал, уткнувшись мне в плечо и я трясся на его коленях, в такт его смеху.

– Именно поэтому он сбежал от своего альфы с ребенком в никуда, и трепетно краснеет, если при нем кто-нибудь произносит твое имя? – Я хмыкнул, когда Альдис, мучительно обдумывая мои слова, закусил нижнюю губу.

Деловая хватка его, впрочем, никуда не делась и дала о себе знать встречным вопросом:

– Ты прямо страна советов, Милош. Тори невообразимо повезло иметь такого советчика рядом. Только что-то лично тебе это счастья не прибавляет? У тебя близорукость? Видишь все дальше протянутой руки, а под носом разглядеть не в состоянии?

Тори рыкнул и Альдис отпрянул, извинился и вылетел из подсобки.

– Милош, Аль в чем-то прав. – Тори потерся лбом о мою прямую спину, легонько поглаживая живот правой рукой. – Может пойдешь ко мне работать после родов? Внештатным сотрудником по важным вопросам. У тебя очень креативное мышление и интересный ход мыслей. Подумай над этим.

Тори удержал меня, не давая возмущенно развернуться и высказать ему в лицо что-либо нелицеприятное.

«Тасий! Давай останемся!» – заныл Васятка. – «Ну куда бежать с пузом наперевес, а?»

«Ага! Нас и тут неплохо кормят…» – уныло ответил ему. – «А в родах я буду на каком языке кричать?»

«На португальском «ААААААААА!» – заржал конем Александра-Фарели-Македонского прааативный сусел.

«Вася, бля! Тебе смехуечки, а меня в дурку сдадут. Во где разгуляемся с тобой напару! И Бубочку отнимут. И свободы лишат. Это фиаско, братан.»

Я решительно развел руки Тори в стороны, аккуратно вставая на ноги:

– Я подумаю. Спасибо за доверие.

И направился в туалет, куда меня гоняло все чаще и чаще, вне зависимости пил я жидкость или не пил.

«А еще раз вякнешь про «остаться» – выгоню нахер из моей головы, понял?»

====== 35. ======

Я было хотел позвонить Шубричу из туалета, но слышимость тут была просто зашибенная, я слышал, как Тори сдвигал чашки на столе в подсобке, и не рискнул. Тори не оставлял меня ни на секунду. Просто какая-то тотальная охрана. Оно и понятно – много народу, хрен знает, как настроены эти читатели. Особенно, если брать в расчет комментарии на моем сайте – там было полно и отмороженных, и доброжелателей, и хейтеров. Мне было надежнее под защитой такого Тори, нового, как будто мы вернулись на заимку, только что-то было не так. Не было той сумасшедшей гонки с трахом – было какое-то новое отношение – спокойное, но более интимное и… черт, мне не хватало слов описать эти новые странные чувства!

«Это тебе не Гарри с Драко слешить» – захихикал Васятка в кулачок.

Время поджимало, надо было решить куда ехать, сворачивать деятельность здесь, продумывать все возможные риски, но у меня не было ни единой секунды побыть одному. Вначале Тори, как дракон кружил возле меня, потом передал с рук на руки о-папам, которые гордились моей книгой, честное слово, больше, чем я, и своей опекой задавили меня с двух сторон, не давая пискнуть и вставить слово.

Уходя, Тори напомнил мне, что сегодня у нас посещение омеголога, и чтобы я не строил никаких планов на вечер.

Еле-еле отбившись дома от желания Мари и Йенто накормить меня до состояния воздушного шарика за секунду до взрыва, я ушел в свою комнату, под предлогом поспать и отдохнуть, ибо про ночную поездку за заячьими ягодами шушукалась даже прислуга. Достал блокнот, думая еще дописать нужные пункты и вещи, которые мне пригодятся, и вырубился, еле успев засунуть блокнот под подушку. Организм начал подводить меня, становясь слабым и капризным.

Проснувшись через час, я испугался, что блокнот могли увидеть, но он лежал под подушкой так же, как я его туда засунул. Перечитав планы, я попытался выкроить время для посещения Зори, но сделать это, не зная, на сколько у нас запланирован прием у врача, было невозможно.

«Так позвони Тори и узнай» – глумливо предложил Василий. – «Совсем мозги растерял» – Сусл нагнулся, изображая поиск моих мозгов в песочке под ногами, и я не выдержал и засмеялся, набирая номер мужа.

– Алло? Что смешного, Милли? – Тори тоже улыбался, судя по его интонации.

«И что мне ему сказать? Мой суслик меня смешит? Вася! Отвечай!»

«Божечки-кошечки! И куда ты без меня денесси, если выгонишь?» – Василий скептично улыбался. – «Расскажи ему про Зори».

– Тори, ты на какую сторону член укладываешь? – спросил я внезапно для самого себя.

– Э… Что? – переспросил удивленный муж, прикрывая рукой трубку. – Извините, мне надо выйти, – глухо донеслось из трубки. – Милли? С тобой все в порядке? Ты где? Позови папу, пожалуйста! – стараясь говорить спокойно, волновался Тори.

– Тори, не уходи от ответа. Я в своей комнате, только что проснулся, где папа не знаю.

– Налево. А ты?

«Ыыыы. Выходил в туалет, чтобы помацать» – заржал Василий и я тоже прыснул в трубку.

– А я направо. А Зори – и звездочкой, и колбаской, и чем только не укладывал, – мой пересказ нашего разговора рассмешил и успокоил мужа. – Мне надо сегодня навестить его, он не был на презентации, хочу подарить ему книгу с автографом, а то обидится, что о нем забыли. Мы же друзья.

– Хорошо, Милли. Давай после врача сразу заедем к Зори. Скоро буду. Целую.