Текст книги "Внутренний суслик (СИ)"

Автор книги: Inndiliya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– Это что, заклятие было? На импотенцию? – он снова посмотрел на член, наливающийся и тяжело покачивающийся, на спущенные до колена штаны, которые ему мешали ходить, и хмыкнул, догадавшись, что попал пальцем в небо со своим вопросом, и решая, что ему дальше делать – натянуть меня или брюки.

Но я сделала выбор за него:

– Ты домой на орлах добирался?

Видя его непонимание – хоббитов здесь не видели – добавила:

– Тебя домой орлы в когтях несли? Вся спина расцарапана и в синяках…

– А… Это… Это так, ерунда…

Вот из-за этой «ерунды» мы и разосрались так, что не разговаривали оставшееся время до моего дня рождения. Я попросил его уволить Шиви, но мне было в резких словах отказано, мол, на каком основании, с какой радости? Он много лет уже отлично служит, и так наказывать его нечестно и бесчеловечно. И вообще на это надо время. Вот так, слово за слово, хером по столу, мы и объяснились. Вернее вообще ни о чем не успели поговорить, потому что сверкать тут своими росписями на спине от любовных похождений, оставлять при этом Шиви, и с порога ворвавшись трахать меня – все это вместе не укладывалось в моей голове в целую картину.

Чертов день рождения набирал обороты и только Зори и Люсий с Радом меня удерживали от впадения в депрессию с размахом, с головой, как царь из Конька-горбунка – бух в котёл и там сварился.

Они, видя мое состояние и до этого не блещущее восторгом, испорченное приездом мужа, развлекали меня, как могли. С книгой мне пришлось притормозить, у меня уже была написана почти вся книга – оставалось две главы, но выложила на сайте я пока половину.

Всякие мелочи, которые не имели краеугольного значения для книги, мучили меня, внезапно всплывая, выныривая, как водяные из болотца – сколько было лестниц в Хогвардсе? Вот убей не помнила, и вроде не так важно для повествования, но меня это царапало каждый раз, когда приходилось писать про школу волшебников. Как звали кентавров в запретном лесу? И таких мелочей дофига. Имена я оставила те же, а вот названия мы с Люсием правили постоянно, я не везде отслеживала простые очепятки, а уж с названиями довольно часто проскакивали в процессе написания. Увлекшись, я на такие мелочи внимания не обращала, когда было желание писать, я подскакивала даже ночью. Все-таки пересказывать своими словами тоже надо было уметь, что бы там Василий не говорил про маму Ро.

Хоть я и перечитывала все книги, лежа в больнице, но дословно запомнить весь текст просто невозможно. Поэтому приходилось добавлять что-то от себя, приоткрывая какие-то события в будущем, и это все держало меня в напряжении.

– Милош, рад поздравить такого талантливого омегу, такого молодого и прекрасного, с днем рождения! – юрист улыбался радушно, сыпал пожеланиями и в конце речи поцеловал руку. Тори, стоящий рядом, принимая гостей вместе со мной, скрипнул зубами и косо посмотрел на подарочную коробку, которую протягивал мне Свенсон.

– Это золотая перьевая ручка для ваших первых автографов. Надеюсь, что самый первый, после семьи, конечно же, – он улыбнулся, глядя на хмурого мужа, – достанется мне. Милош, я понимаю, что сейчас не время, но боюсь упустить возможность. К вам еще никто не обращался с предложением издать книгу? У меня есть хороший, надежный друг, который занимается книгоизданием. Я могу гарантировать его порядочность и низкий процент печати.

– Вы так уверены, что книга будет пользоваться спросом? – Муж хмыкнул, внимательно разглядывая дорогие запонки на запястьях юриста и в целом весь цветущий вид успешного бизнесмена.

– Ни малейшего сомнения. Судя по интересу моих племянников, а они довольно разновозрастные, и по манере письма вашего супруга, я могу уверенно сказать вам, что нас ждет прорыв в литературе. И даже если книга не взлетит в мировые бестстеллеры, то в нашей стране она будет пользоваться успехом. И я останусь вашим, Милош, благодарным читателем.

Я дал согласие поговорить со знакомым юриста и отвлекся на других гостей.

Желающих поздравить было много, в этот теплый первый день последнего месяца весны папа правильно сделал, что настоял провести праздник на улице.

Муж с утра за столом, при моих родителях поцеловал в щечку и подарил часики. Голубенькие, блестящие. После той ссоры мы с Тори больше не общались. Шиви ходил королем, я решил, что разберусь со всем позже. Или он, или я. Если здесь останется этот тип, я буду снимать квартиру, но здесь не останусь.

– Зизи! Рад тебя видеть, – Тори галантно поцеловал руку цветущему и сияющему омеге, которого под локоток держал статный альфа. Для меня он был, конечно, староват, но теперь я лучше понимал страхи его супруга потерять внимание такого альфы.

– Не Зизи, а Зори. Я сменил имидж, имя, и теперь – вуаля – встречайте известного блоггера! У меня самая популярная колонка по дизайну квартир! А все твой прелестный муж! Его советы не просто в яблочко попали, а в самую что ни на есть десяточку!

Тори удивленно взглянул на меня и тут же пожал руку его супругу. Они отошли обсудить свои дела в сторону, а Зори тут же обцеловал меня, затискал, запоздравлял, и его радостное настроение действительно подняло мне градус веселья. Его подарок – тот небесного цвета костюмчик, который я не решился купить, когда мы с ним меняли в бутиках его имидж, пришелся мне по вкусу. Подарок был дорогим и желанным. И видеть радостное лицо друга было очень приятно среди толпы незнакомых мне людей. То один, то другой подходили и выдергивали меня из болтовни с Зори, и это напрягало. Кого-то из них я знала раньше, кого-то нет, но все они были для меня раздражающим фактором.

– Милли! Немедленно улыбнись, – Зори ухватил меня за руку и потащил к столу, уставленному вкусными закусками. Всучил в руку корзиночку с рыбой – он успел изучить мои пристрастия и мотнул головой в сторону папы. Папа щебетал с кучкой гостей и они довольно улыбались. – Не огорчай папу, он так старался сделать твой день рождения настоящим праздником.

Я вымученно улыбнулся и откусил кусочек – рыба была великолепной. И папа постарался, но общее настроение все равно не хотело подниматься – не любила я всю эту суету.

– А что тебе муж подарил? – Зори внимательно меня разглядывал и замер в ожидании.

Оттянув манжет, я показала ему часики, и друг пришел в восторг.

– Милли! Обалдеть! Это же из последней коллекции! С бриллиантами! Боже, – Зизи с умилением покачал головой, – как же он тебя любит!

Мы с Васяткой хмыкнули и понурились.

– Ой, я тебя сейчас рассмешу. Ехал я однажды – прошлым летом, еще до знакомства с тобой – в общественном транспорте. Машина сломалась, а мне срочно надо было на встречу со стилистом. И вот вижу, как мне улыбается очень красивый альфа. Молодой, жгучий, такой м-м-м, просто слюнки потекли. Надо сказать, у меня поднялось не только настроение, но и кое-что в штанах. Я эту красоту и улыбку наблюдал минут пять, пока на следующей остановке не ввалилась толпа, забив автобус. И получилось так, что меня сильно прижали к впереди стоящему бородатому здоровому альфе, и моя «шишка» вошла ему аккурат между булок. Когда он повернулся, это было лицо загнанного зверя. Мне было ужасно стыдно, но я же не мог ему объяснить, что стояк предназначается не ему, и, чтобы избежать конфликта, на следующей остановке пулей вылетел из автобуса. Если бы ты видел, как я бежал по улице, хохоча, чуть даже не обогнал этот автобус.

– Милли, сынок, ты не узнаешь дядюшку Рикки? – папа подошел ко мне с небольшим омегой, очень красивым, ухоженным, в дорогих украшениях, и, зная о моей «амнезии», решил представить мне его еще раз.

– О, Милош, ты действительно не помнишь меня? – омега улыбнувшись, взял меня под руку. – Поздравляю с днем рождения и внезапно открывшимися талантами. Мой подарок скромный, но думаю, пригодится тебе в оттачивании своего мастерства, – он подвел меня к столу с подарками и указал на подарочное издание какой-то книги в трех томах. – Папа говорил, что я хочу поучаствовать в издании твоей книги? Где мы можем поговорить с тобой без этого шума? В моем возрасте это раздражает.

Мне пришлось провести его в дом, в свою комнату, пройти мимо «аллеи славы» – рисунки артеров, посвященные моей книге, которую сделал папа, чтобы еще раз подчеркнуть мой талант, пользующийся успехом у читателей. В моей комнате было тихо и спокойно. Менять розовый декор я не стал, оставив все как есть от прежнего Милоша, чтобы не тратить деньги, которые лишними не бывают, но с обстановкой так и не смирился.

Рикки протянул мне пластиковую штучку и я автоматически ее взял.

– Что это?

– Пописай, Милош.

Я изумленно уставился на появившийся в руке этого омеги пистолет.

– Да я сейчас и покакать смогу. От испуга. Сразу анализ на яйца-глист возьмете…

– Хм, ну надо же, и правда ничего не помнишь… Такое не сыграешь. Давай, поторопись.

– А то что?

– А то всё. – омега был убедителен и донельзя вел себя непонятно.

– Поможете? – я распаковал тест на беременность и протянул его «дядюшке».

– Сам справишься. – Он больно ткнул меня пальцами где-то под ребра и мне шутить расхотелось.

====== 20. ======

– Будешь тыкать пальцами, промажу мимо, Шмикки! – язвительно сказала я.

Странно, но пистолета я не боялась. Мне всегда было смешно, когда люди в кино, ни разу не видевшие пистолет в настоящей жизни, дико пугались его и впадали в ступор, или начинали орать и слушаться нападавшего. Я ржала, как конь пржевальского в такие моменты. Вот и сейчас увидев маленький, прячущийся в ладони женский пистолетик, я ни капли не испугалась.

«Может быть, это зажигалка или детский пестик. Или вообще муляж. Скажи, Вась?»

«Ага. Ну или в тебе будет на парочку дырок больше, чем раньше.»

«Вася! Нет, чтобы поддержать меня, помощник херов! Не каждый день в меня тыкают пистолетом.»

«Писай-писай, моя Розочка… Заодно узнаем про беременность. Задолбала уже эта тошнота и зелень в лице.»

«Вот ты правда думаешь, что лучше пусть это будет беременность, чем какая-то болезнь?» – спрашивала я Васятку, пока писала в пластиковую емкость.

– Какой стороной опускать? – я натянула брюки, застегнула пуговицу и покрутила тест в руках.

– Бестолочь! Ты уже делал тест! Как можно не знать? Хватит строить из себя идиота, – «дядюшка» злился, торопился, и речь его стала быстрой и отрывистой. Он развернул тест нужной стороной и сунул мне в руки.

– Покакать точно не надо? – опуская полоску в баночку, как можно серьезнее спросила я.

«А может плеснуть ему золотым дождем в лицо и убежать?» – Васятка нервно бил себя хвостом по ногам, но пытался сдерживаться и от обморока и от уползания в норку.

«А мозеть убезяяять?» – спародировала. – «А может лучше узнать, чего хочет это недоразумение? А то так дальше и буду бегать всю жизнь то от него, то от себя… И не вздумай мне тут изображать Снейпа, не смей уползать! О! Кстати, Снейпа обязательно в книге уползу.»

– Прекращай паясничать! Бери тест, пойдем в комнату. – Рикки развернулся ко мне спиной и, выйдя из ванной, сел на стул таким образом, чтобы от двери не было видно, что находится у него в руке.

Я села напротив него на диван: – Мне уже испугаться, или ты скомандуешь, когда можно?

Васятка взвыл: «Ты чего героя из себя строишь? Прикинься испуганным! Ты же знаешь, что нельзя дразнить и подначивать нападающих и психов!»

– И вообще – что это за цирковое представление с «золотым дождем?» Мне, чтобы пописать, пистолет не нужен.

– Изумительно! Просто какое-то издевательство. Но ты действительно ничего не помнишь…

– Ты тупой? До всех дошло, что у меня амнезия, а до тебя, как до жирафа, на пятые сутки… Итак, зачем тебе нужен мой тест? – я взглянул на полосочку у себя в руках и вздрогнул.

«УИИИИ!!! Таська!!! Ты станешь папочкой!!!» – завизжал сусел, оглушая меня.

«Хуяпочкой!» – вызверилась я. Две полоски здесь могут значить все что угодно.

«Например, что ты сказуемое?» – радостно скалился Василий и танцевал джигу.

Обнимая за талию, дядя Рикки вывел меня во двор, где среди зажегшихся фонариков под легкими шатрами танцевали пары, и только несколько человек стояли у столов, о чем-то весело переговариваясь. Папа кружился в танце с чужим альфой, отец танцевал на пионерском расстоянии с каким-то пожилым омегой. Папа тут же выхватил меня взглядом и ласково мне улыбнулся.

Тори болтал с Альдисом, Зори танцевал со своим мужем, с любовью вглядываясь в его глаза, подпевая звучащей песне, даже Люсий топтался с Радеушем, как и остальные пары. Всем было весело. Кроме нас с сусликом.

Либо «дядюшка» был идиотом или шизофреником, либо Милош. Я шла, как зомби, механически передвигая ноги.

– А сейчас ты выйдешь в центр и скажешь всем, что выбрал своего книгоиздателя. Меня. И шестьдесят процентов от книги отдашь мне. Договор я тебе пришлю завтра. – прошипел мне в ухо Шмикки, улыбаясь и нежно поглаживая меня по бедру. – Про шестьдесят процентов, Милош, всем говорить не надо.

– С ценными советами идите прямо, никуда не сворачивайте. – так же приторно улыбаясь, посоветовал в ответ. – Я уже обещал другому издателю.

Он тут же остановился и развернул меня лицом к себе: – Дурить вздумал? Так я прямо сейчас разошлю фото во все издательства. И мужу. Так что пошел и сказал, как я тебе велел. Сейчас же! – он подтолкнул меня в центр. Музыка закончилась и пары стали расходиться с танцпола к столам.

Я по инерции сделала несколько шагов и развернулась к нему лицом.

– Шмикки, ты хочешь завалить все дело? Ничего не треснет? Не слишком ли много – сразу два хуя в рот тянуть? Выбери что-либо одно – или ребенка, или книгу. Книгу я тебе не отдам.

– Отдашшшшь, – прошипело отродье. – Еще как отдашь, – и гаденько улыбнулся, чувствуя свое превосходство.

Ко мне подошел Тори и обнял за талию, избавляя от присутствия этого придурка:

– Что так долго? О делах можно говорить в другое время, все-таки день рождения бывает раз в году. Все за тобой уже успели соскучиться, – он тепло улыбнулся, а у меня сжалось сердце от этой улыбки. Милош подосрал всем – мне, мужу, моим родителям. Как с этим дальше жить, я не знала. И Васятка тоже.

Заиграла музыка и томный голос омеги завел песню о любви. Тори тут же утянул меня в танец, крепко прижав к себе.

Наклонившись к самому уху, почти водя губами по нему он, улыбаясь, судя по голосу, спросил:

– И когда ты думал рассказать мне о ребенке? Я уж думал, ты оставил этот подарок для дня рождения. А ты молчишь и молчишь…

Я вздрогнула и повернула голову, глядя ему в глаза, – Откуда ты… Как ты… Я сам только что узнал…

– Ты пахнешь по-другому, от тебя пахнет лавандой, малыш.

– А чем пахну я сам? – наконец-то мне удалось задать этот вопрос.

– Топленым молоком, Милош. А теперь еще и с лавандой. Неужели ты не рад? Ты же хотел ребенка…

Внутри все закаменело и напряглось. Этот огромный клубок из лжи и недомолвок, который смотали Милош, его отец с папой, Ториниус, Рикки-Шмикки, Шиви – был весь в узелках и затяжках. Полотно никак не хотело выравниваться.

Милош хотел ребенка, был, как кошка влюблен в мужа, тогда откуда у Рикки фотографии ню со мной и Габриэлем Войто? Нахрена Милош встречался и трахался с ним тайком от мужа? И, самое главное, нихрена не ясно, чей ребенок во мне растет. Потому что в тот день, когда меня нашли и вернули, я принял препараты, вызывающие течку, а Габриэль сказал, что все успел сделать и у нас был секс.

Габриэль – внебрачный сын дядюшки Рикки. Он родил его молодым и родители заставили отдать ребенка в другую семью, а самого женили на друге семьи, значительно старше его. Поэтому никто не знает об их родстве, и фамилии у них разные.

Опять же, со слов Шмикки, я пожаловался ему на договорной брак, что муж мало уделяет внимания и не любит меня, и дядюшка познакомил меня со своим единственным сыном, который был похож внешне на Тори. Я начал тайком встречаться с этим альфой давно, и перед течкой всегда пил противозачаточные, чтобы не забеременеть от мужа, а когда муж уезжал в командировки, встречался с Габи и пил таблетки, вызывающие течку. В прошлый раз у нас ничего не получилось, а в этот раз беременность налицо.

Если бы не фотографии на телефоне, на которых я с Габи в немыслимых позах, страстно целуюсь, плавлюсь, как воск в его руках, я бы ни за что не поверил словам Рикки. А интерес Рикки был в том, чтобы его внук наследовал капиталы двух семей – Ковач-Лайонеш.

Я была слишком огорошена свалившейся на меня беременностью, словами Шмикки и мозг буксовал, не в силах справляться с таким шквалом новой информации.

Тори приобнял меня и повел в освободившийся центр импровизированного танцпола, шепча на ушко:

– Самое время сделать объявление о прибавлении в нашем семействе.

Я замерла, не в силах переставлять ноги и взмолилась:

– Не надо, Тори, пожалуйста! Не надо сейчас! Еще слишком рано. – Подавить начинающуюся истерику оказалось непросто. Надо было переключить внимание мужа на что-то другое. А себя – в первую очередь, потому что все мои переключатели дымились и не работали. – А где моя статуя? Когда ты похвастаешься гостям своим подарком? – мой голос дрожал, а глаза бегали в поисках этой статуи и не находили ее в обозримом пространстве.

Тори посмотрел на меня, как на идиота, – Гостям? С ума сошел? Эту статую буду видеть только я. Ты хочешь, чтобы все альфы и беты исходили слюной, глядя на голого тебя? А омеги – завистью? Ну уж нет. Пойдем. – Он потянул меня за руку в обход дома. – Ее установили во дворе и мистер Грегош ждал твоего появления, чтобы показать ее нам с тобой.

Тори провел меня вдоль забора на задний дворик, отгибая ветви с тропинки, чтобы они не хлестали меня по лицу. За нами увязалось несколько гостей, но Альди преградил им дорогу, что-то тихо объясняя, и мы вышли к беседке, стоявшей вдалеке от дома, в которой маячила фигура. Скульптор, а это он ждал нас в беседке, вышел под фонарь, и тепло улыбался, ожидая, пока мы подойдем.

– Милош, поздравляю вас с днем рождения! Я очень рад, что вы доверили мне сделать эту скульптуру для вас. – Он обернулся и сдернул белую ткань, обнажая статую. Ткань плавно сползла на землю и я ахнула, а Тори сжал кулаки на моей талии, чтобы не стиснуть меня слишком сильно, тоже впечатленный увиденным. В странном свете фонаря обнаженный юноша сидел на возвышении и сжимал в руках огромные сломанные крылья ангела. Свет и тени падали так, что фигура выражала собой чистую, мучительную грусть всем своим видом.

– Крылья? Но, Милош? Ты… Ты так несчастлив? – у Тори перехватило дыхание, и он растерянно замолчал.

А я разрыдалась.

====== 21. ======

В больнице было хорошо. Тихо, спокойно, много времени на подумать. Прямо после моей истерики я отключилась, а очнулась уже здесь, в отдельной палате. Угроза выкидыша. 6,5 – 7 недель.

Я даже подумывала, что уж лучше бы выкидыш. Потому что узнать, чей это ребенок, пока он не родится, не представлялось возможным. Спросить у врачей – можно ли сделать тест днк на отцовство сейчас, было бы чистым самоубийством. Тори узнал бы об этом первым. Смотреть в интернете было ссыкотно – ведь я помнила, что и звонки и интернет мониторились. Самим ли мужем, или кем-то другим, но рисковать не хотелось. Вся эта афера с ребенком от Габриэля была настолько мутной и неправдоподобной, что вполне могла быть на самом деле.

Как мы с Васяткой ни старались, никаких умных мыслей и выводов не получалось.

Если ребенок был от хахаля, то что будет с контрактом и мною? Тори разорвет контракт и я окажусь отщепенцем. Беременным отщепенцем без копейки денег, которого каждый сможет забросать гнилыми помидорами и тухлыми яйцами. Интерес к книге пропадет – падшие личности не востребованы, их произведения обычно под запретом. И чем мне тогда зарабатывать в этом мире? Средства родителей, как оказалось в разговоре с папой, все вложены в наше общее дело, ракетостроение очень прибыльный бизнес, и они вложили в него все, что имелось в наличии, в надежде, что Тори поможет подняться нашим семьям. А сейчас ужались во всем, кроме папиных спа и салонов красоты. Да и фирма отца понемногу зарабатывает, на небольшие ништяки им хватает. Надеюсь, что они меня не бросят и не выгонят на улицу голого и босого, с пузом наперевес, если выплывет вся подноготная.

С другой стороны, как мог Милош, так фанатея по своему мужу, опуститься до адюльтера? Столько лет страдал-страдал, слюни-сопли пускал, а потом хоба – и с хрен знает с кем кувыркается, да еще фоткается на телефон. Милош, у меня к тебе один вопрос – у тебя мозги были? Хотя если его муж динамил, четко придерживался договора, трахался под носом с Шиви, может завяла любовь и вызрела ненависть? И он решил наплевать с высокой башни на все деньги и пойти на поводу у животных инстинктов спаривания с этим альфой? Я ведь прекрасно помню это дикое желание секса, которое затмевало мне разум, когда рядом был муж. Даже когда его рядом не было. А я ведь не омега. Я женщина. Ну, где-то там внутри.

Там, на Земле, в свои двадцать четыре, я, конечно, задумывалась о ребенке и мне хотелось иметь свою семью, любовь, детей. Но совершенно не так, как сложилось здесь.

Все еще грыз червячок сомнения, зачем Шмикки приперся с пистолетом? Ясное дело, что убивать меня он не собирался, курицу, несущую золотые яйца, на суп не пускают. Припугнуть, наверное. Так может он все выдумал? Иначе зачем пугать?

«Угу. И фотографии тоже?» – хмыкнул Васятка.

«Блин. Фотки все портят.»

«Кстати, зачем Габриэль отдал фотки Рикки? Если у вас любоффь-моркоффь и всетакоэ?» – Васятка задумчиво поскреб макушку пальчиком. – «А не подстава ли это? Может Шмикки тебе говорит часть правды?» – Васятка был уставший и замордованный, так же, как и я. И мысли у него были тоже натужные и иногда высосанные из пальца.

«Ясно, что врет, понятно, что правда не вся. А вот что из этого, кроме фотографий – ложь?»

Отвлекаясь на книгу, я дописала две последние части. Они выходили мрачными, реал накладывал на книгу мое тяжелое состояние и я боялась, что солью конец книги и читатели отвалятся. Тем более я торопилась выложить всю книгу, пока слухи о моей беременности не выползли в свет, играя разными гранями. Сложить два плюс два – мой побег и срок беременности может и самый отъявленный двоечник. Поэтому я дала задание Люсию выкладывать все части, кроме двух последних, чтобы успеть закончить книгу побыстрее и снять сливки хотя бы с одной возможной.

За две недели лежания в больнице я должна была успокоиться, но этого не произошло. Во-первых, меня доставали посетители. В первый же день с утра в палату пришли мои родители и Шмикки. У меня началась истерика, после которой врач категорически запретил посещения всем, кроме мужа. Тот приходил с виноватым лицом и букетом каждый день, непременно лыбился и светился, как лампочка на 400 ватт, а я с сусликом замирали при нем столбиком. Потом, слава всем высшим, он уехал в командировку и я смогла выдохнуть. Но и Шмикки и все остальные, не имея возможности прийти, стали звонить на телефон. И слать смски. Ничего такого в смсках Шмикки не было, тем, кто не в курсе, ни за что не догадаться, что он имел в виду, но я-то знала и психовала.

К ребенку у меня отношение было как к помехе. Неизвестно чей. Не вовремя. Да и рожать через задницу…

«Тася! Трахалась ты через нее с удовольствием» – закатывал глаза Васятка. – «И родишь, как все, ты тут не одна такая исключительная.»

«Ага! Смелый какой! Не тебе же рожать!» – злилась я на всех вокруг, а больше всего на Милоша за его подставу. И на Тори – он тоже виноват во всем, что случилось. Эти его цветы и довольная морда злили невсебенно.

«А может расскажем Тори, а?» – Васятка умильно становился на задние лапки, складывая передние в молельную позу и тряс ими. – «И пусть он во всем разбирается.»

«О, да! Он разберется! Выпнет под сраку и живи, как знаешь» – я почесала Васятку за ушком и он мурлыкнул, прикрыв глазки. – «Помнишь, как он разобрался, когда течка закончилась?»

О! Лёгок на помине!

– Алло?

– Привет, Милош! Как у вас дела? Как Бубочка поживает? – голос Тори глухо звучал на фоне какого-то грохота.

«Видишь, Вася! Бубочка ему нужна. Все еще советуешь рассказать правду? А какую именно правду?» – я легонько щелкнула Василия по носу и он скривился.

– Нормально. – буркнула в трубку.

– Ты скоро выписываешься? Что тебе привезти в подарок из командировки? – Тори после того, как узнал о моей беременности, стал как ласковый кот. Но меня это скорее пугало, чем радовало.

– Чудище заморское уродливое, для утех сексуальных и извращений разнообразных… – глухо пробормотала я.

– Что? Плохо слышно, говори громче! – Тори повысил голос.

– Аленькый цветочек привези! – улыбнулась.

– Привезу! Чем занимаешься? Скучаешь по мне?

«Ох уж эти самодовольные альфы» – возмутился сусел.

– Некогда мне скучать, книгу пишу.

– Может тебе таблицу умножения дальше рассказать? На чем я там остановился? – хитро улыбнулся муж, и грохот на фоне стал тише, очевидно зашел в помещение.

На воспоминание тут же отреагировало тело шевелением в штанах.

– Идиот, что ли? У меня матка в тонусе. Мне нельзя возбуждаться! А ты что, хочешь секса по телефону?

– Хочу, – жарко выдохнул Тори. У меня даже мурашки побежали по животу.

– Тогда позвони моему папе, жаркий церебральный секс гарантирую. Он тебе вытрахает все мозги. – захихикала я.

– Уже… – грустно выдохнул муж. – Питайся хорошенько! Бубочке привет! – и отключился.

В дверь постучали. Альдис в белом халате, накинутом на плечи, зашел в палату и тепло улыбнулся, ставя пакет с фруктами на тумбочку:

– Привет сине-зеленым! Как поживаешь, Милош? О! У тебя румянец на лице! Явный прогресс!

– Аль! Как я рад тебя видеть! Я так соскучился здесь, без интернета, без друзей, без общения!

– Ну-ну, Милош, потерпи немного. Обещают уже скоро выписать. А интернет тебе вреден. Твоему малышу и так досталось много испытаний. – спокойный голос беты расслаблял и умиротворял. – Тори звонил тебе?

Я скривилась и кивнула на телефон, валяющийся на кровати:

– Звонил.

– Слушай, Милош, прости, что лезу в личные дела, но я совершенно не могу понять почему вы разругались в день приезда Тори. Он говорит, что все нормально, но я же вижу… Объяснишь? – Альдис присел на стул рядом со мной и умильно посмотрел на меня, как щеночек.

Это было настолько несвойственно уравновешенному, всегда отрешенному бете, что я хихикнула. Но тут же посерьезнела, вспоминая расцарапанную, в синяках спину мужа и последовавший разговор.

– Видишь ли, Аль, у него вся спина была кем-то разукрашена. А меня не вдохновляет делить мужа с кем-то еще. Значит дома у него Шиви, я, и в поездках еще неизвестное количество любовников. Как-то его прыжки из койки в койку меня не радуют.

Поднявшиеся от удивления брови Альдиса, а потом резкое смущение меня позабавило.

– Да ладно! Милош! Все не так, как ты думаешь. – Бета нахмурился нервно сжал и разжал кулаки.

– Шоколадно! – я опять начала заводиться. Сейчас начнет выгораживать своего друга… Тори хоть честнее в этом отношении – сразу сказал: «это ерунда», и этим напомнил о договоре.

– Мы не хотели говорить тебе, просто в тот день, когда он должен был вернуться, он был с инспекцией у поставщика… ну… и, короче, там произошел обвал конструкций, пострадали люди. Тори полез спасать и его завалило вместе с пострадавшими. Он тогда попал в больницу, поэтому не смог вернуться, как обещал. Ничего серьезного – ссадины, ушибы, вывих, небольшое сотрясение, пришлось полежать в больнице неделю.

Я неверяще смотрела на бету, которому пришлось нарушить запрет и рассказать о друге подноготную, и думала, что это похоже на правду, а не на выгораживание. Синяки были подзажившие, а царапины… Ну да, вряд ли так ногтями можно поцарапать. Там были очень глубокие, заживающие царапины. Но, блин! Что я мог еще думать, зная о его любовнике у меня под носом. Только самое плохое!

– И что, трудно было рассказать об этом? Обязательно было нагнетать обстановку этими недомолвками?

«Ой, чья бы корова мычала!» – саркастично заметил Васятка. – «Сама-то ты не больно рвешься делиться с мужем откровениями. Ты бы хоть с Альдисом поделилась. Вдруг чего дельного подскажет?»

– Тори не привык жаловаться. Он альфа. Он решает свои проблемы сам, ни на кого не перекладывая. А что касается Шиви… Он не спит с ним с момента твоей течки. А выгонять считает ниже своего достоинства.

– Ниже его достоинства – колени! А держать при живом муже в доме любовника это, по твоему, достойно альфы?

Бета скривился, как от лимона, – Нет, Милош. Успокойся, пожалуйста. Я вообще был против такого положения дел, но Тори упрямый, такой же, как ты. Он утверждал, что ты полностью согласен с договорным браком и момент свободных отношений вами оговаривался. Видимо, он ошибался, когда думал, что тебя все устраивает. Да и ты сильно изменился после отравления. Хотя у тебя какие-то странные представления о муже. Как о каком-то монстре. А Тори не такой. Он хороший. Просто твой побег и суицид его сильно подкосили.

– Да? Странно… А я во время последнего секса с ним ни крыльев, ни нимба не нащупал… А вот хвост точно был… или это был не хвост? – саркастически скривилась я.

– Милош, перестань демонизировать Ториниуса. Он очень внимательный и ранимый. Знаешь, когда у его друга беременный омега стал слышать голоса, тот чуть сам с ума не сошел. Омегу в клинику положили, а лечить препаратами нельзя – чтобы малышу не навредить. Так он три дня выхаживал Техи, поддерживал, не давал тому надираться. Не, вначале, конечно, набухались, но потом Тори строго контролировал его. – Альди помолчал, пока я укладывала в голове информацию и шевелила губами.

«Ну, что, Вася, ты все еще хочешь поделиться правдой?»

Василий испуганно прижимал круглые ушки к голове и отрицательно мотал головой, страдальчески глядя бусинками глаз.

– Да, у вас непростые отношения, но ты же видишь – он меняется. Знаешь какие дорогие звонки оттуда, где он сейчас? А он звонит тебе каждый день. Просто он не хочет нервировать тебя, поэтому не говорит многие вещи. Ты ведь тоже о многом ему не рассказываешь. А у него сейчас очень тяжелый период. Пожалей его хоть немного.

Альдис поднялся, собираясь уходить.

– Аль, передай эту флешку Люцию, пусть выкладывает последние главы. А то ко мне пускают одного человека в день, а я не хочу терять время до завтра, пока он ко мне придет.

– Передам. – Альдис наклонился ко мне и погладил по руке. – Я очень надеюсь, что ты изменишь мнение о Тори. Я его друг и вижу со стороны, как он переживает из-за сложившейся ситуации. Пообещай мне подумать над этим вопросом.

– Обещаю. Но взамен обещай обнять за меня Радеуша и Люция. – я хитренько улыбнулась. Интерес Альдиса к Люцию и его сыну мне нравился и я надеялась, что их дружеские отношения со временем перерастут во что-то большее.