Текст книги "Разлучи нас, смерть! (СИ)"

Автор книги: Ginger_Elle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 81 страниц)

Второй наш проект завершился неделю назад. Сейчас работа не такая интересная. Говорят, подобных операций мы проводим от силы четыре-пять в год, а тут вдруг по одной в месяц. Теперь будет затишье.

Есть одна вещь, о которой я часто думаю: мы ведь ничего не сделали с теми группами террористов… Мы просто сорвали их планы да задержали несколько исполнителей. И всё. Но те данные, которые у нас есть, позволяют выйти на настоящих руководителей. Почему никто ничего не предпринимает?

Я понимаю, не так-то просто действовать вне своей юрисдикции – мы не можем послать спецназ в любую страну мира. Но ведь есть и другие способы. Что-то ещё, кроме того, что следить за ними. Или же лучше враг, которого ты знаешь и при необходимости можешь остановить, чем враг неизвестный? Уничтожь эти группы, и через пару месяцев уцелевшие члены организуют новые ячейки, непредсказуемые и неконтролируемые.

19 октября 2005

Вчера я написал только про работу. Сегодня исправляюсь. Не то чтобы у меня увлекательная личная жизнь, но всё же кое-что происходит. Хожу на занятия в музыкальную школу Пирса. Не всегда удаётся записаться на удобное время, так как преимущество у постоянных учеников, но, тем не менее, я время от времени практикуюсь. Пальцы всё равно каждый раз как деревянные.

Дважды ходил с Эмили и её друзьями на концерты. Особенно понравился последний, где играла "Академия святого Мартина в полях". Раньше я считал барочную музыку скучной и однообразной, но последние три-четыре года, наоборот, очень её люблю. В ней есть внутренний свет. Мне сложно описать свои ощущения другими, более понятными словами, но двое из компании Эмили со мной согласились. Не могу сказать, что я активно участвую в их беседах, скорее, молчу и слушаю. Мы собираемся в кафе «Миндаль» неподалёку от школы Пирса – все они когда-то туда ходили, а некоторые до сих пор ходят. Собственно говоря, так их компания и сформировалась. Второе место для сборищ – квартира одного парня, Джейка, на Риджентс. Это квартира родителей, огромная и практически пустая. Они предпочитают жить где-то на юге, то ли в Греции, то ли в Италии.

Я был у Джейка два раза, и после второго стоит подумать, приходить ли снова. Джейк попросил меня помочь ему принести из кухни стаканы (кухня от гостиной через две двери по коридору), я пошёл туда вслед за ним, а когда мы оказались на кухне, он попытался то ли обнять меня, то ли поцеловать – я не успел понять, что он хотел сделать. Я вырвался и потом – идиот! – не нашёл ничего умнее, кроме как сказать ему: «Извини». Он начал меня лапать, а я ещё и извинился! За что, интересно?!

Он отошёл на два шага, поднял руки и сказал: «Я всё понял». Думаю, когда мы вернулись назад, все догадались, что что-то между нами произошло. Я не видел себя в зеркале, но чувствовал, что щёки горят. Хорошо, что я особо не краснею. Джейк вёл себя как ни в чём ни бывало.

Не ходить больше к нему будет глупо – мы ведь всё равно будем встречаться в кафе. Или мне туда тоже теперь не ходить? К тому же, я не чувствую себя особо оскорблённым. Почему-то у меня, наоборот, было такое ощущение, что это я Джейка чем-то обидел. Видимо, я на самом деле больной на всю голову. У меня определенно есть проблемы, если я готов винить себя в чём угодно. Пока я жил с отцом, я постоянно чувствовал, что он умнее и опытнее меня, что он знает, что для меня лучше, и совершенно точно представляет мои способности, а я постоянно не оправдываю его ожиданий.

Но было бы несправедливо винить отца во всех своих проблемах…

Иногда я захожу к Эмили, и миссис Гибсон частенько уговаривает меня остаться на ужин. Том уехал в Оксфорд, домой не приезжает, возможно, они потому и просят меня остаться, что без него им одиноко. С ним у Гибсонов всегда было весело.

30 октября 2005

Вчера вернулся домой уже ближе к полуночи – надо подготовить кучу аналитики. Всё срочно. Сегодня пойду на работу попозже. Такое ощущение, что я не спал, голова совсем не отдохнула.

Мне не нравится последнее дело. Я, наверное, не дорос до такой работы.

Глава 6

Ноябрь 2005

Джейсон ещё раз перечитал заключение по операции, которое подготовил для Финлэя. Всё было сделано уже полчаса назад, чуть ли не за сутки до назначенного срока, но он не решался отправить файлы начальнику.

Он встал из-за стола и подошёл к окну. На улице шёл мелкий серый дождь.

У Джейсона теперь был свой маленький уголок – не полноценный кабинет, а отгороженное стеклянными перегородками пространство со сдвижной дверью. Он надел куртку и ещё раз посмотрел в окно, вглядываясь в висевшую плотным туманом морось, – зонта у него с собой не было. Зато дома целых три. Он пытался один всегда возвращать в офис, чтобы был под рукой, но зонты упорно перекочёвывали в квартиру и никак не желали задерживаться на работе.

Джейсон выбежал на улицу и, подняв капюшон куртки, направился к спуску в метро. Вышел он на станции «Ланкастер Гейт». Эту часть города он не знал, и ему пришлось немного побродить под моросящим дождём, прежде чем он нашёл небольшое интернет-кафе. Он пробыл там совсем недолго, а потом направился в сторону обратную от станции метро, время от времени поглядывая на названия улиц и указатели.

На работу он вернулся довольно быстро, и его отсутствия никто, кажется, и не заметил. Джейсон тихонько проскользнул в свой уголок, разделся и включил компьютер. Он никогда раньше сам не звонил Виктору-4.

Информатор не ответил на звонок. Джейсон знал, что такое бывает. Иногда Виктор перезванивал через несколько часов, а иногда и через несколько суток.

«У меня нет нескольких суток. Отзовись, пожалуйста», – подумал Джейсон. Он бы предпочёл поговорить с Виктором не из офиса, но выбора у него не было: данные контакта хранились в зашифрованном виде, и Джейсон мог позвонить только отсюда.

Вызов от Виктора поступил через пятнадцать минут.

– Здравствуйте, – неуверенным голосом произнёс Джейсон, надеясь, что фильтр заглушит и исказит эти предательские нотки. – У вас найдётся пара минут, чтобы кое-что обсудить?

– Если только пара, – ответил Виктор-4. – Это насчёт Мексики?

– Да, я сейчас готовлю заключение и хотел бы уточнить детали…

Джейсон задал несколько незначительных вопросов – ему было очень неловко, что он отвлекает их самого ценного информатора такой ерундой.

– Спасибо, вы мне очень помогли, – сказал он, бросая взгляд в сторону двери: никто не обращал на него внимания, все были заняты своими делами. – Правда, это хорошо, что сейчас можно так быстро связаться? И совершенно безопасно.

– Я тоже так думаю, – последовал ответ.

«Боже, что за бред я несу! Надо же быть таким придурком!» – подумал Джейсон.

– Я имею в виду, что когда-то для связи приходилось идти на всякие ухищрения. Как в старых фильмах. Помните, в «Мстителях» была ячейка 122 на Паддингтонском вокзале? – Джейсон сделал маленькую паузу. – Извините, я недавно здесь работаю, и мне всё это напоминает шпионский фильм.

– Да, я понимаю.

– Не буду больше вас задерживать. Ещё раз спасибо за разъяснения.

– Был рад помочь.

Как только разговор закончился, Джейсон выскочил из-за компьютера и пронёсся в туалет, где умыл лицо холодной водой. Какое-то время он неподвижно стоял и невидящим взглядом смотрел на себя в зеркало.

– Что я делаю?.. Я сошёл с ума, – одними губами произнёс он.

Заключение и все прилагающиеся к нему файлы он решил отдать Финлэю завтра утром.

***

Мужчина откинул голову на спинку кожаного кресла. Он просидел так буквально несколько секунд, затем выпрямился и нажал кнопку на внутреннем телефоне. Секретарь ответила немедленно.

– Пригласите ко мне Эдера. Если его нет в офисе, свяжитесь с ним.

– Секунду.

– Кстати, Элен, помните такой старый сериал «Мстители»?

– Смутно.

– Там было что-то про ячейки на вокзале?

– Не помню, сэр. Нужно узнать?

– Нет, спасибо.

Через две минуты в дверь кабинета постучали, и вошёл Эдер.

– Что-то случилось? – спросил он, опускаясь в кресло.

– Свяжись с лондонским офисом – любым на твоё усмотрение. Надо забрать кое-что с Паддингтонского вокзала. Ячейка 122.

– Что конкретно?

– Понятия не имею. Код тоже не знаю. Что бы там ни было, с курьером как можно скорее отправить мне. Самим не смотреть.

– Это может быть опасно…

– Не думаю. Это личное послание от агента 286. Он в Лондоне.

– Что значит «личное послание»? – Эдер принял собранную напряженную позу. – Что ты на этот раз сделал?

– Ничего.

– Ты знаешь моё мнение об этих твоих играх. Они заходят всё дальше…

– Зато я всё ближе. Офис находится в Лондоне, теперь мы знаем хотя бы это.

– На Паддингтонский вокзал можно приехать откуда угодно.

– Но самое простое объяснение – они в Лондоне. Ты знаешь, что делать.

– Я всё выполню, но… это безумие.

– Да, Эдер. Это безумие.

***

Финлэй вызвал Джейсона к себе через час после того, как было отправлено заключение.

– Итак, Коллинз, таково ваше мнение об операции, которую мы планируем, – недовольно сказал он.

– Да, сэр, – Джейсон напрягся и внутренне сжался в комок.

– Невысокое мнение, – сквозь зубы процедил Финлэй.

– План хороший, но не в этих обстоятельствах.

– Какие у вас предложения? Почему я не вижу их здесь?

– Я считаю, что в данном случае нельзя использовать никакие способы финансового давления. Через VS-045 или через каких-либо других партнёров. Вы в любом случае подставите Виктора.

– Совершенно необязательно. Это лишь вероятность.

– Сэр, я обладаю лишь косвенными данными, у вас они наверняка полнее, но даже они предполагают, что мексиканская группа и та, которой мы помешали закупить оружие в сентябре, могут быть связаны. Я понимаю, что это всего лишь вероятность, но она очень высока.

– Даже если предположить, что эти группы, и правда, обмениваются информацией, не факт, что они смогут проследить связь между событиями.

– Я бы не стал надеяться на глупость террористов. Простите, сэр, – опомнился Джейсон. – Я хотел сказать, что руководители групп достаточно умны, чтобы сопоставить факты: их планы срываются дважды за полтора месяца из-за проблем с деньгами. Оба раза деньги идут через посредников в Германии и Швейцарии. Сейчас вы предлагаете совершенно другую схему, но это не имеет значения. Если у них возникнут подозрения…

– Мы не предполагали связи этих групп, когда разрабатывали план, – признался Финлэй. – Но у нас нет других способов бескровно и без потерь помешать их планам.

– Но почему?.. У вас… Не лично у вас, у военных, у разведки должны быть другие способы.

– Я не могу раскрыть вам всю информацию, Коллинз. Но ситуация очень сложная, поверьте. В эту группу внедрили агента, который поставляет чрезвычайно ценные данные, и его нельзя ставить под удар.

– А разве можно ставить под удар Виктора? Вы не знаете его лично, но ведь это живой человек, возможно, у него есть семья, дети. Эти сумасшедшие фанатики вырежут их всех, если узнают.

– Вы правильно заметили: если узнают. А могут и не узнать. К тому же я думаю, что Виктор в состоянии позаботиться о собственной безопасности и на него не так просто выйти.

– Но…

– Сейчас не время и не место для сентиментальности, Коллинз. Я приложу ваши соображения к материалам операции, но решение принимаете не вы и даже не я.

Джейсон кивнул и опустил глаза.

– Я понимаю, сэр.

– Отлично. Вы свободны, – резко ответил Финлэй. – Вы свободны на ближайшую неделю. Я отстраняю вас от работы.

– Почему?

– Я не могу быть уверен, что вы не выкинете какую-нибудь глупость.

– Как прикажете, сэр.

Джейсон, ничего не видя вокруг себя, дошёл до своего закутка и начал одеваться. Сердце бешено колотилось.

Ничего еще не решено, но отстранение от работы указывало на то, что от плана, скорее всего, не откажутся.

Ему хотелось поехать сейчас на вокзал и проверить ячейку, но это было бы крайней глупостью. Вполне возможно, что за ним уже следят. Финлэй ничего не упускает из виду.

Джейсон предвидел, что после прочтения заключения его могут изолировать от Виктора, поэтому связался с ним заранее. Он не знал, в какой части света информатор сейчас находится и успеет ли он получить его сообщение, оставленное на лондонском вокзале. Оставалось лишь надеяться, что ему хватит ума не ввязываться в операцию Финлэя до того. А ещё он очень надеялся, что начальнику не придёт в голову просмотреть, с кем Джейсон разговаривал в последние дни и что говорил. Хотя даже если он и увидит запись того разговора, явных доказательств вины всё равно нет.

«Чёрт, записи видеокамер на вокзале!.. О них я не подумал, – Джейсон в очередной раз выругался про себя. – Если они меня поймают, это же… Нет, даже думать об этом не хочу! Интересно, сколько дней хранятся видеозаписи?»

Всю дорогу до дома Джейсон прокручивал в голове разные сценарии. Если так пойдёт дальше, то за семь дней вынужденного отпуска он просто свихнётся. Надо придумать, чем себя занять. Почаще ходить на занятия в школу Пирса? Уехать из города? Уехать на континент? Он никогда не был в Париже, или Брюсселе, или Амстердаме…

Как выбросить всё это из головы? И как можно семь дней отдыхать и путешествовать, зная, что в это время где-то совершаются события, от которых зависят человеческие жизни?

Возможно, он действительно слишком неопытен и наивен для этой работы, но он не мог смириться с необходимостью пожертвовать Виктором.

А что, если он своими действиями спас информатора, но погубил десятки других людей?..

***

На стол лёг запечатанный жёлтый конверт.

– В ячейке был только сложенный лист бумаги, – сказал Эдер. – Больше ничего.

Мужчина надел тонкие перчатки, открыл конверт, развернул записку и прочитал. Прошло около минуты, прежде чем он нажал кнопку на телефоне и попросил секретаря пригласить к нему ван Бредероде и Дюруа. Эдер терпеливо ждал.

– Снимите отпечатки пальцев. Хотя, скорее всего, мы ничего не найдём.

– Я тоже так думаю, – согласился Эдер. Он осторожно придвинул напечатанное на принтере сообщение к себе и прочитал.

– Признаться, я не совсем понимаю, что это значит, – заметил он.

– Это значит, что если наши друзья террористы в состоянии сложить два и два, они сообразят, что при переводе денег происходит утечка информации. И поэтому в этот раз мы не должны вставлять им палки в колёса, как раз наоборот, мы должны им помочь, если кто-то другой будет им мешать. Американцам придётся поискать другие способы их остановить.

– Если мы на этот раз не будем вмешиваться, меня это только обрадует.

– Мы будем вмешиваться, но по-другому.

– Он написал в конце «Постарайтесь не подставить меня».

– Да, мы должны разработать план, как отказаться от участия в этой провальной операции и при этом не возбудить у американцев подозрений. Как думаешь, если разразится скандал с махинациями де Сарта, это будет достаточным поводом?

– Ты собираешься натравить на нас немецкий финансовый надзор, только чтобы не подставить этого своего агента?

– Не только немецкий, но и швейцарский. Возможно, даже Европейский комитет по банковскому надзору.

– Это переходит всякие границы!

– Нам ничего не грозит, сильная нервотрёпка – и всё. Де Сарту придётся гораздо хуже. Год назад он причинил мне много проблем, и я пообещал, что он за это поплатится. Время пришло.

***

Начало ноября – не самое приятное время для отпуска в Великобритании. Джейсон так никуда и не уехал из Лондона. Он каждый день ходил заниматься в школу, читал книги и журналы, слушал музыку, а почти все вечера проводил или с Эмили, или в кафе в компании друзей.

Они сближались с Эмили всё больше и больше, и если раньше обсуждали в основном музыку и игру на фортепьяно, то теперь их беседы перетекали в личную плоскость. Они разговаривали о своих семьях, о планах на будущее, о различиях между Великобританией и Америкой. Джейсону было не всегда легко – Эмили с удовольствием вспоминала яркие события детства, поездки на море с семьей, забавные происшествия в школе, а ему хватило бы пальцев на руках, чтобы перечислить все случаи, когда они с отцом занимались чем-то ещё, кроме учёбы.

Каждый раз, когда Эмили спрашивала его о семье, Джейсону приходилось изобретать как можно более общие и абстрактные ответы, чтобы не казалось, что он провёл всю жизнь в обществе классического сумасшедшего учёного. Нет, Эмили не была бестактна или чрезмерно любопытна, просто время от времени вопросы возникали как будто бы сами собой. Тяжелее всего Джейсону пришлось, когда у них как-то зашёл разговор о разводах.

– Твои родители развелись? – спросила Эмили.

– Нет, – ответил Джейсон, не давая никаких пояснений.

Они сидели на полу в его комнате, вокруг были разбросаны ноты.

– Я просто подумала, что раз тебя воспитывал отец, то… – Эмили слегка покраснела, смутившись. – Извини.

Теперь смутился Джейсон, подумав, что его резкий ответ мог задеть девушку:

– Они не разводились, они никогда не были женаты. По крайней мере, друг на друге… А вообще – не знаю.

– Как это ты не знаешь? – удивилась Эмили.

– Ну, отец не был женат. Это точно. А про мать мне практически ничего не известно…

– Как такое может быть? Прости, я опять болтаю лишнего…

– Мой отец был непростым человеком, я уже говорил… Он не поддерживал с моей матерью отношений. Я её никогда не видел.

– Ты тоже непростой парень, Джейсон Коллинз. Ты нигде не учился, но работаешь в финансовой фирме. Ты не знал свою мать и не любишь говорить об отце. Ты вырос в состоятельной семье, но начал всё в другой стране с чистого листа. От полиции не скрываешься?

– И такое бывало. Но меня быстро нашли.

– Правда? А зачем они тебя искали?

– Это тайна. Практически военная, – подмигнул Джейсон.

Эмили рассмеялась, но не стала продолжать расспросы.

– Ты уже решил, – спросила она, – пойдёшь завтра к Джейку или нет? Алек и Дженнифер точно будут.

– Наверное, нет. Мне послезавтра на работу, а у Джейка почему-то всегда засиживаемся допоздна, и добираться домой потом долго.

– Знаешь, Джейк не будет возражать, если ты останешься на ночь, – сказала Эмили, бросив на Джейсона испытующий взгляд.

Тот спокойно, без капли эмоций взглянул в ответ и пожал плечами:

– Мне это неинтересно.

В его словах и выражении лица не было ничего: ни раздражения или обиды (как если бы он был оскорблён несправедливым предположением), ни смущения (как если бы Эмили угадала).

– Я думаю, Эмили, – продолжил он тем же механическим тоном, поднимаясь с пола и отходя к окну, – что я действительно поступаю нечестно по отношению к тебе. Ты очень открытый человек. Я устроен иначе. Тебе не дают покоя те вещи, которые ты обо мне не знаешь? Хорошо. Я расскажу. Там нет ничего интересного, поверь. Просто неприятные события, которые не очень-то хочется вспоминать.

– Джейсон, не надо… – извиняющимся тоном проговорила Эмили.

– Ты первый человек, которого я могу назвать своим другом, и это будет, как минимум, справедливо по отношению к тебе. Я вырос в состоятельной семье, ты права, если можно назвать семьёй то, что у меня было. Я не знал ни одного своего родственника, кроме отца. Он много лет назад рассорился с моим дедом, бабушка давно умерла, с сестрой и братом он тоже не поддерживал отношения. Бабушка происходила из очень старого и богатого семейства, среди её предков и отцы-основатели, и основатели «Standard Oil». У неё в доме порядки были строже, чем при английском дворе. Она требовала от мужа и детей неукоснительного соблюдения этикета. Был такой сорт американцев… До сих пор есть. Мой отец не был столь фанатичен, но, тем не менее, в нашем доме тоже придерживались строгих правил. Отец… он нуждался в них, я так думаю. Это готовые образцы поведения, так ему было проще. Он вообще воспитывал меня довольно необычным образом. Если бы я ходил в школу или играл с детьми соседей, надо мной смеялись бы. Но этого не было – я ни с кем не общался, кроме отца, нескольких его друзей и учителей. Когда отец умер, мне по завещанию не досталось ничего. Вот и всё. Поэтому мне пришлось многое поменять в жизни.

– Почему он так поступил с тобой?

– У него было строго определенное мнение, что я должен делать дальше, как строить свою жизнь. Практически, по его образцу. Я думал иначе. Мы ссорились из-за этого. Отец был болен, знал, что умрёт через несколько месяцев, и знал, что я практически не приспособлен к самостоятельной жизни. Мне было семнадцать, но я был, по сути дела, ребёнком. Он завещал всё трём учебным заведениям. Он думал, что не оставляет мне выбора и что я вынужден буду учиться дальше. В завещании даже было перечислено несколько университетов и специальности – если бы я поступил туда, то мог бы получать финансовую поддержку от вузов, которым достались его деньги.

– И ты отказался? – поражённо воскликнула Эмили. – Бросил всё и приехал в Лондон?

– Не сразу сюда. Но да, я отказался. Я подумал, что лучше буду мести улицы и голодать, чем превращусь в его копию. Я мог… Я очень на него похож. Это вроде фамильного безумия…

– Что за ерунда! – воскликнула Эмили. – Нет у тебя никакого безумия!

Джейсон ничего не ответил.

У его отца, скорее всего, были какие-то психические отклонения, лёгкое подобие аутизма, которое не замечали ни коллеги, ни родители. Для него не имели значения отношения между людьми, и он не ощущал эмоциональной связи с ними. Если он и заводил отношения, то лишь из-за того, что так было принято, и он не желал, чтобы его считали сумасшедшим отшельником. Линдхельм, безусловно, сознавал свою ущербность, но считал её, скорее, преимуществом: оно давало ему независимость от других, ничто не отвлекало его от работы, он всегда мог объективно оценивать ситуацию. Он искренне считал сочетание выдающегося ума и отсутствие привязанностей идеальным для карьеры учёного.

То, что было даровано ему в результате какой-то физиологической аномалии, он хотел воспроизвести в сыне с помощью системы воспитания. Он отсекал всякие связи, чтобы дать уму ребёнка развиться в холодной, девственной, свободной от привязанностей чистоте.

Джейсон понимал суть своих проблем: как и отец, он не мог построить подлинно эмоциональных отношений, но в отличие от отца, он в них нуждался и страдал в своём холодном, одиноком мире. Он не знал, как выразить собственные чувства, и боялся, что ответная реакция людей будет не такой, какой он ожидал, поэтому прибегал к самому простому варианту – вовсе не демонстрировал их. Конечно, он не мог контролировать всё и всегда, и непроизвольные эмоции проскакивали сквозь крепостные стены, но чем острее была его внутренняя реакция, тем сильнее он замыкался в себе и тем бесчувственнее и отстранённее становился внешне.

Он сам себе казался жалким. Он стремился к людям, тянулся к их вниманию и теплу, но, получив желаемое, сам же их и отталкивал. Он не умел ни принимать чувства других, ни дарить свои. Джейсон понимал, что всему этому можно научиться, и были специалисты, которые – теоретически – могли бы ему помочь. Но его пугал сам факт того, что тогда ему придётся рассказать, раскрыться, вывернуться наизнанку перед незнакомым человеком. Он не думал, что сможет это вынести.

Когда он в очередной раз возвращался к этой идее, у него рождалась одна и та же ассоциация: разрезы и раны на теле, исследуемые с помощью зондов и расширителей. Безжалостный блестящий металл. Мягкая, уязвимая человеческая плоть. Позволить другому человеку вторгнуться в его внутренний мир и исследовать его чувства было равнозначно введению хирургических инструментов в полость тела. И то, и другое вызывало одинаковые страх и внутреннее неприятие, граничившее с отвращением.

Глава 7

Из дневника Джейсона Коллинза

23 ноября 2005

Не знаю, смогу ли я дальше работать в этом отделе. В смысле, я-то, конечно, смогу, но захочет ли Финлэй. Нет, он меня ни в чём не подозревает, просто тогда, во время нашего разговора, он почувствовал, что я не просто не согласен с ним, а внутренне не принимаю его позицию.

Кстати, та история закончилась хорошо – по моим меркам. Остальные, конечно, недовольны. Пришлось идти на физическое вмешательство, агента, который работал под прикрытием, отозвали. Полтора года работы по внедрению коту под хвост. Виктор-4 отказался участвовать в операции из-за серьёзных проблем в его компаниях(?). Запасные планы такого же типа тоже не сработали, всё из-за дела де Сарта. Не буду подробно описывать – целую неделю только о нём говорили и писали. Банки и биржи по обе стороны Атлантики до сих пор трясёт.

Виктор сообщил, что из-за де Сарта у него крупные проблемы, и в данный момент он не в состоянии ничем помочь. Сказал только, что, по его сведениям, интересующие нас личности выводят из европейских банков средства.

Неизвестно, был ли Виктор замешан в дело де Сарта и что с его бизнесом теперь. Он на связь с тех пор не выходил. Не знаю, удалось ли бы ему так ловко выкрутиться, если бы на его счастье не разоблачили де Сарта. Очень удачное совпадение. Но отец часто говорил, что за тем, что многие со стороны принимают за везение, на самом деле скрывается огромная работа. Только мне не верится, что в силах одного человека, пусть и обладающего большим влиянием, за столь короткий срок вытащить наружу такое…

Впрочем, не услышь я это от Финлэя собственными ушами, я не поверил бы и тому, что решат пожертвовать такой ценной фигурой, как Виктор-4. Думаю, надо было спасать фигуру ещё более ценную.

Эту неделю и прошлую проработал над новым проектом. Домой прихожу только спать. Завтра компания Эмили собирается в одном пабе, пообещал ей, что приду. Не столько потому, что мне так уж хочется (такое времяпрепровождение не в моём вкусе, слишком шумно и слишком накурено), сколько потому, что надо как-то отвлечься и вырвать себя из работы.

24 ноября 2005

Недавно вернулся домой. От одежды воняет, все бросил в корзину для грязного белья, так и то пахнет на всю ванную. Принял душ, лёг в кровать, понял, что спать не хочу и сел за дневник.

Вообще вечер прошел неплохо, даже весело. Только Дженнифер порядком перебрала, ей стало плохо, и Майк повёз её домой. Люси только что вернулась с отдыха с каких-то островов, вся красно-коричневого цвета.

Когда мы с Эмили возвращались пешком (да, рискнули), она пригласила меня на Рождество. Я сначала сомневался, но, как всегда, позволил себя уговорить. Если бы празднование было у них дома, было бы проще, но они всей семьёй едут в Суррей к родителям миссис Гибсон.

Нет ничего необычного в том, что кто-то из членов семьи берёт с собой друга, но, боюсь, в данном случае меня там воспримут не просто как друга Эмили. Тем более, я еду с ней не просто на уикенд, а именно на Рождество. Дурацкая ситуация…

Полный дом незнакомых людей, которые все друг другу родственники или очень старые друзья. Зачем я только согласился?

27 ноября 2005

Начинаю думать над подарками на Рождество. Пока в полной растерянности. Легче всего с подарком Эмили: я хотя бы имею представление о её вкусах.

Мне нравится с ней общаться, но, думаю, это не продлится долго. Она, кажется, испытывает ко мне чувства, которых я не разделяю. Она хороший человек, красивая, умная, открытая, но я отношусь к ней больше как к сестре или подруге. Конечно, она мне кажется привлекательной в сексуальном плане тоже, но это не то. У меня совсем небольшой опыт, но достаточный, чтобы понять это. Я не чувствую к ней того желания, которое доводилось испытывать к другим женщинам, иногда практически незнакомым.

Рано или поздно мне придётся дать ей понять, что я не заинтересован. И что тогда?.. Вряд ли после моего отказа она захочет, чтобы мы по-прежнему остались друзьями.

Пока она ни на что не намекает, но я вижу, к чему всё идёт… С ужасом думаю о Рождестве.

Глава 8

Can you see that I am needing

Begging for so much more

Than you could ever give Muse

Декабрь 2005

Джейсону повезло – у него была великолепная память, поэтому он без особого труда запомнил, кого из гостей как звали и кто кому кем доводился. Эмили провела дома и в дороге предварительную подготовку, и связать знакомые имена с лицами было совсем просто.

Хозяин дома, сэр Эндрю, не проявил большого интереса к Джейсону, он вежливо с ним поздоровался, задал несколько подходящих к случаю вопросов, так что его совершенно нельзя было упрекнуть в невнимании, и тут же увлёк мистера Гибсона в дальний угол гостиной, где сформировался небольшой кружок мужчин, обсуждающих последние политические новости.

На противоположном конце комнаты собралась маленькая компания молодёжи: Эмили, её двоюродный брат Гарри, ещё две кузины и Джейсон. Ближе к вечеру должен был приехать из Оксфорда Том.

Разговоры были очень оживлёнными, как всегда бывает среди людей, которые долгое время лишь созванивались, но не встречались вживую. Большинство разговоров касалось общих знакомых, и Джейсону оставалось лишь слушать, впрочем, он и не возражал. Он не был любителем поболтать, а в малознакомом обществе вообще всегда отмалчивался. Даже молодёжь разговаривала на темы, бывшие для Джейсона совершенно чуждыми, так что он чувствовал себя американцем, случайно попавшим в британское аристократическое общество: девушки обсуждали тех своих знакомых, которые дебютировали в этом году, и тех, кто собирался появиться на балу дебютанток в следующем. Джейсон даже не знал, что эти балы до сих пор проводятся.

Когда появился Том, на него посыпались вопросы об учёбе, друзьях и соучениках в колледже. Особенно настойчива была леди Анна, хозяйка дома и бабушка Тома. Высокая темноволосая женщина, показавшаяся Джейсону холодной и церемонной, при виде внука словно оттаяла. Джейсон и раньше замечал, что Том производил на людей именно такой эффект – он обладал тёплой, светлой аурой и вызывал расположение к себе не только весёлостью и простотой, но и этим невидимым влиянием.

За ужином Джейсон сидел рядом с Эмили, Том напротив. Стол был сервирован празднично и очаровательно консервативно, в стиле дома: столовое серебро сияло в свете серебряных же канделябров, фарфор переливался золотыми ободками и монограммами, а на рукоятях приборов можно было разглядеть выгравированные и уже слегка затёршиеся гербы. Джейсон повсюду замечал признаки соседства блистательного прошлого этого дома и его скромного настоящего. Старинные диваны и кресла уже давно нуждались в свежей обивке, выпавшие планки паркетного пола были заменены деревом совсем не той фактуры и не того оттенка. Фамильные сервизы и серебро были гордо выставлены напоказ в столовой, где штофные обои местами отходили от стен, а витражи на одном из окон, видимо, пострадавшие от времени, были заменены имитацией из раскрашенного стекла.

В какой-то момент разговор за столом коснулся музыки и учёбы Эмили.

– Я не перестаю удивляться, Эмили, – покачала головой сестра миссис Гибсон, – как тебе хватает терпения играть по столько часов в день.