Текст книги "Разлучи нас, смерть! (СИ)"
Автор книги: Ginger_Elle
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 81 страниц)
Annotation
Если он положит весь мир к твоим ногам – возьми его.
Если он потребует твои тело и душу – подари их.
Если он отдаст тебе своё сердце – разбей его.
Одна встреча может поменять ход всей жизни. Связь с состоятельным мужчиной даёт Джейсону возможность войти в мир власти и миллиардных состояний, в жестокий мир денег, интриг и обмана, где нельзя доверять никому и где любовь – это всего лишь точка уязвимости.
Осторожно СЛЭШ!!!
Ginger_Elle
Часть первая. Одиночная камера
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Часть II. Пряничный домик
Глава 22 Лондон, ноябрь 2006
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Глава 35
Глава 36
Глава 37
Глава 38
Глава 39
Глава 40
Глава 41
Глава 42
Глава 43
Глава 44
Глава 45
Глава 46
Глава 47
Глава 48
Глава 49
Глава 50
Глава 51
Глава 52
Глава 53
Глава 54
Глава 55
Часть III. Дорогое удовольствие
Глава 56
Глава 57
Глава 58
Глава 59
Глава 60
Глава 61
Глава 62
Глава 63
Глава 64
Глава 65
Глава 66
Глава 67
Глава 68
Глава 69
Глава 70
Глава 71
Глава 72
Глава 73
Глава 74
Глава 75
Глава 76
Глава 77
Глава 78
Глава 79
Глава 80
Часть IV. Исторические маяки штата Мэн
Глава 81
Глава 82
Глава 83
Глава 84
Глава 85
Глава 86
Глава 87
Глава 88
Глава 89
Глава 90
Глава 91
Глава 92
Глава 93
Глава 94
Глава 95
Глава 96
Глава 97
Глава 98
Глава 99
Эпилог
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
Ginger_Elle
Разлучи нас, смерть!
Монтерей, август 2011
Джейсон подозревал, что уже проезжал здесь раньше, но совершенно не узнавал мест. Какие-то смутные воспоминания, не более того. Океан, серые камни, скалы… Это могло быть тут, а могло быть на любом другом отрезке знаменитой Семнадцатимильной дороги.
Разумеется, тогда он был не за рулем, а на полагающемся ему месте на заднем сидении.
Вид из окон машины был просто потрясающим. Они ехали вдоль моря, внизу под дорогой шумел невидимый прибой, в небе парили какие-то птицы. Наверное, чайки. Хотя Джейсон никогда раньше не видел таких крупных чаек. Единственное, что немного портило впечатление – запах в салоне их белого «Доджа». Автомобиль они взяли в «Ависе» в аэропорту Сан-Франциско. Джейсон редко брал машины в прокате, может, раза три за всю жизнь, но в салоне всегда ощущался сильный запах то ли чистящих средств, то ли какого-то ароматизатора.
В прошлый раз, когда он был здесь, они прилетели в «Монтерей Джет Центр» и сразу поехали в Пеббл Бич. Как раз по этой дороге. С ним. Это было давно, четыре года назад. В другой жизни.
На колено ему легла рука. Он ощутил приятное тепло через тонкую ткань брюк. Но только тепло, ничего больше. С ним всё было иначе. Между ними было особое чувство. Некоторые назвали бы это чувство любовью, но любовь – слишком широкое понятие. Говорят, в отличие от европейских языков, в каких-то восточных вроде китайского гораздо больше слов для обозначения чувств, и они позволяют передать самые тонкие оттенки эмоций. Возможно, там есть специальное слово и для того, что было между ними. Одно короткое слово, выражающее то, что Джейсон не смог бы описать и десятком предложений.
Любовь – это обладание, любовь – это преследование, любовь – это одержимость. Любовь – это худшее, что может случиться с тобой.
Часть первая. Одиночная камера
You write such pretty words
But life's no story book Bright Eyes
Глава 1
Сан-Франциско, октябрь 2003
– Здесь, – сквозь зубы процедила Мендоза, всматриваясь в темные окна заброшенного здания.
Ее напарник покачал головой:
– Или где угодно ещё…
– Ну что, идём? – Мендоза вопросительно посмотрела на него.
Джек Марш заметил, как она пошевелила плечом, чтобы еще раз убедиться, что портупея, кобура, пистолет – всё на месте. «Это нервы, – подумал он. – Мендоза ощупывала ствол минуту назад. Куда он мог деться? Перерезать ремни и сбежать?» Сам Марш был спокоен: он считал, что обитателей дома ему нечего бояться. Никто из тех, кто мог там находиться, на полицейских не набросится. Всегда оставалась вероятность натолкнуться на совершенно обдолбанных типов или просто психов, которые и не поймут, кто перед ними – двое копов с пушками или пасхальный кролик, – но вряд ли здесь.
– Надо проверить, – мрачно согласился он. Заходить внутрь здания ему совсем не хотелось. – Через три квартала бывшие склады. Он может быть и там. Но туда я пойду только днем, а лучше – с группой прикрытия.
– Да здесь он! – проворчала Мендоза. – Если им так нужен мальчишка, искали бы его сами, у них ресурсов больше, группы прикрытия и всё такое.
– И где эти ресурсы? – усмехнулся Марш. Он с Мендозой медленно двигались вдоль здания, ища вход, но пока все попадавшиеся им окна и двери были надежно заколочены. – В двух часах езды в лучшем случае. А мы с тобой здесь, рядышком… Нам и отдуваться.
Наконец они обнаружили вход: щит, закрывавший бывшее окно, был отогнут. За ним – неприятная темнота. Марш потянулся к фонарику.
В первой же комнате они обнаружили грязного старика, пахнущего дешевым виски и мочой. Он смотрел на них не то чтобы уж очень осмысленным взглядом, но, по крайней мере, смотрел.
– Кто тут, кроме тебя? – спросил Марш.
– А-а-а… – махнул бродяга рукой. – Кто-то тут ходит… Бывает…
– Недавно входили сюда? Минут десять или пять назад.
– Входил кто-то вроде…
Марш только покачал головой: пьянчуга мог увидеть тут людей и два дня назад и думать, что это произошло только что.
– Куда он пошел?
– А они все наверх идут – вон туда. А у меня ноги, понимаете, ноги так… Ну… не слушаются.
– Оно и видно, – пробормотал Марш.
Лестница наверх обгорела и практически полностью обрушилась, Марш не рискнул бы по ней подняться и в шесть лет, а уж взрослого человека она бы точно не выдержала. Когда они подошли ближе, то в свете фонарей увидели, что в проём в потолке уходит еще одна лестница, грубо сколоченная из обломков старой.
– Вот чёрт, – прошипела Мендоза. Новая лестница выглядела не надежнее сгоревшей.
– Ты бы полезла туда со сломанными ребрами? – шепотом спросил Марш.
Мендоза понимающе кивнула, и они начали планомерно обходить первый этаж здания и его закоулки.
Мендоза первой его заметила: он сидел, привалившись к горе коробок, одной рукой держась за левый бок. Выглядел он не так замызганно и жалко, как она ожидала, и если бы она его увидела на улице, вряд ли бы подумала, что он бездомный.
– Коллинз? – спросила Мендоза.
Мальчишка ничего не ответил, только чуть выше вскинул лицо и непонимающе смотрел из-под низко опущенного козырька кепки большими немного раскосыми глазами.
– Джейсон Мэтью Коллинз? – повторила Мендоза, на пару секунд направив луч фонарика прямо в лицо, чтобы лучше рассмотреть парнишку.
– Что вам нужно? – наконец произнёс парень, зажмурившись от яркого света и отвернув лицо в сторону.
– Тебя кое-кто ищет.
– Кто?
– Потом узнаешь, – отрезал Марш, который и сам толком не знал, кто и зачем ищет Джейсона Мэтью Коллинза.
– Я ничего не сделал. Тот мужик сам…
– Ты встаёшь и идёшь с нами, – оборвал его Марш, – иначе я прямо сейчас арестую тебя за бродяжничество.
Коллинз не шевелился и по-прежнему смотрел на них странными полупрозрачными глазами.
«Может, у него не только ребра сломаны… – подумал про себя Марш. – Голове, похоже, тоже досталось».
– Ты так и не ответил, как тебя зовут, – с нажимом произнесла Мендоза.
– Джейсон Коллинз, вы же знаете, – отсутствующим тоном ответил парень.
Мендоза выдохнула с облегчением – хоть что-то. Фотографии у них, понятное дело, не было. Был лишь словесный портрет, от которого толку мало: светлые волосы, серые глаза, на вид от шестнадцати до двадцати лет, рост пять футов десять дюймов. Поди пойми, какого засранец роста, если он скрючился на полу.
– Вставай, – скомандовала Мендоза.
Она ухватила Коллинза за плечо и дёрнула вверх. Он вскрикнул и лишь немного приподнялся.
– Держи, – протянул руку Марш.
Коллинз не стал отказываться от помощи. Марш получше рассмотрел его, когда он встал на ноги: неопределенного цвета мешковатая куртка, синие джинсы и черный рюкзак, перекинутый через правое плечо. Лицо почти полностью скрыто под кепкой.
Втроем они выбрались из здания и быстро дошли до патрульной машины. Мендоза отрапортовала по рации, что они нашли Коллинза. Тот молча сидел на заднем сиденье, и казалось, ему было все равно, куда его везут.
На парковке возле участка их ждал сержант Ньюман в компании двух молодых людей, которых ни Марш, ни Мендоза ранее не видели. Они подошли к машине, и, стоило Маршу выйти, Ньюман сообщил:
– Эти джентльмены позаботятся о мистере Коллинзе.
Марш только пожал плечами.
Коллинз покорно перекочевал в черный минивэн. Незнакомцы обменялись с Ньюманом несколькими еле слышными фразами и сели в фургон.
Когда машина выехала с парковки, Мендоза спросила:
– И кто это был? Военные?
– АНБ[1], – проворчал Ньюман, разворачиваясь ко входу в участок.
– Мальчишка хакнул базу данных Пентагона? – усмехнулась Мендоза. – Зачем он им?
– Они мне не доложились, извини.
***
Джейсон пытался поудобнее устроиться на сиденье, но сломанные ребра реагировали даже на легкое покачивание или на глубокий вдох. Болеутоляющее, которое дали в больнице, уже перестало помогать.
Водитель и его спутник почти не разговаривали, а если произносили что-то, то настолько тихо, что Джейсон не мог разобрать.
– Хочешь есть или пить? – наконец громко спросили его.
– Пить.
– В синей сумке на полу.
Джейсону пришлось, скрипя зубами, сделать несколько шагов, чтобы добраться до сумки в передней части салона. В ней он нашел пару бутылок с водой и тёплые бумажные пакеты с едой из какой-то забегаловки, от которых поднимался сладковатый запах жареного.
Он вернулся на свое сиденье и отпил из бутылки.
Словно сломанных ребер и болезненных ссадин на руках было недостаточно, начала болеть голова. Весь сегодняшний день был воплощенным кошмаром. Сначала придурок на мотоцикле, потом больница, копы… И вот теперь непонятные ребята везут его черт знает куда, а он даже не в силах не то что сопротивляться, но и просто хорошенько подумать об этом. Ему было все равно…
Ему было все равно уже несколько месяцев. Он не знал, где он хочет быть. Может быть, эти суровые парни отвезут его в место, куда он стремится, но про которое сам еще не знает. А может быть, довезут до пустыни и пристрелят.
– Слушайте, может, скажете, куда мы едем?
Водитель равнодушно ответил:
– В военный госпиталь. В центр Дэвида Гранта.
– Зачем?
На этот раз ответа не последовало.
На выезде из города они попали в пробку. Поток двигался удручающе медленно – в час по чайной ложке. Где-то там Джейсон уснул.
Проснулся он от того, что его осторожно трясли за плечо.
– Вставай. Да проснись же ты! Приехали!
Толком не отойдя от сна, с мутной головой и зажмуренными от яркого света глазами он плёлся по бесконечным коридорам огромного здания, пока, наконец, его не завели в комнату, действительно напоминающую кабинет врача. Значит, парни в машине сказали правду. Он в госпитале. Всё это как-то должно быть связано с тем, как он повёл себя в той больнице… Или же с мотоциклистом…
Потом всё стало происходить быстро и чётко: менее чем за час его осмотрели, дали подписать несколько документов, отправили в душ, переодели в больничную одежду, обработали ушибы и ссадины, сделали снимок грудной клетки, взяли несколько анализов, выдали какие-то таблетки и уложили в постель, оставив наедине с ужином на большом подносе.
Во время этих манипуляций Джейсон вел себя словно безвольная кукла: выполнял всё, о чём его просили, и не задавал практически никаких вопросов.
Теперь он хотел только одного – спать. Джейсон отставил поднос с едой в сторону и устроился поудобнее на кровати, стараясь не тревожить сломанные рёбра.
Утро – хотя это мог быть и день – началось с визита медсестры, которой Джейсон сразу заявил:
– Я хочу уйти отсюда.
Медсестра непонимающе взглянула на него.
– Я в порядке, – пояснил Джейсон. – Я хочу уйти. К тому же, я не имею никакого отношения к армии. Мне нечего здесь делать.
– Вам все скажет врач, он вас осмотрит через несколько часов.
– Послушайте, вы не можете удерживать меня силой.
– Вас никто не удерживает силой. По крайней мере, дождитесь врача.
Вскоре после ухода медсестры к нему пришла женщина-психолог. Джейсон с недоумением уставился на ее бейдж.
– Да, там именно это и написано, – спокойно ответила она. – Я психолог. Меня попросили побеседовать с вами.
– Кто и зачем?
– Ваш лечащий врач. Он ознакомился с вашей картой и в свете последних событий решил, что это необходимо.
– Так у вас и карта моя есть?..
– Да, копию прислали еще вчера.
– Вы можете мне объяснить, что я здесь делаю?
– К сожалению, нет. Вечером должен прилететь человек, который организовал ваше пребывание здесь, думаю, он вам все объяснит.
– Господи, это похоже на какой-то фильм. Может, я агент ЦРУ, страдающий амнезией, а вы должны извлечь из моей потерянной памяти страшно секретную информацию.
– Будь это так, – улыбнулась доктор, – к вам бы пришёл не психолог… Может быть, теперь вы ответите на пару вопросов?
– Простите, но мне не нужна ваша помощь.
– Многие люди, пережившие смерть близких, не осознают этого. По разным причинам. Вы можете считать, что…
– Простите, мэм, но мне не нужна помощь, – повторил Джейсон, глядя в пол.
– Согласитесь, что при взгляде со стороны ваше поведение в последние время не кажется адекватным.
– Я не слышу голосов, если вас это интересует.
– Хорошо, я запомню это, хотя голосами занимается психиатр. Но, может быть, вы все же расскажете, почему вы сбежали из больницы со сломанными ребрами и бог знает чем ещё – вас же даже недообследовали.
– Я не знаю. Мне было неприятно внимание. Я не мог там больше находиться.
***
Джейсон пережил визит психолога и – позднее – врача, осматривавшего его вчера. И лишь поздно вечером появился человек, которого он ждал весь день. Он быстрым шагом вошёл в дверь, внимательно осмотрел Джейсона с головы до ног, будто проверяя его целостность, и только потом сказал:
– Привет, Джейсон.
– Здравствуйте, мистер… – Джейсон вопросительно наклонил голову.
– Робертсон.
– Мне сказали, что от вас я наконец получу объяснение, почему я здесь.
– Да, конечно. Я прошу прощения за то, что мы задержали тебя. Мне это показалось самым лучшим вариантом. Кстати, спасибо, что не стал поднимать шум и сопротивляться. Ты сильно облегчил всем жизнь.
– Я неважно себя чувствовал и вообще плохо соображал, – неуверенно пояснил Джейсон, словно стесняясь произошедшего. – А потом мне стало интересно. К тому же, никаких дел у меня всё равно нет…
– Было бы лучше, если бы я был здесь уже вчера, но я не мог всё бросить. Итак… – начал он и замолчал, словно не зная, как приступить к делу.
Джейсон не торопил его, просто спокойно разглядывал. Робертсону было около сорока лет, но на висках уже проглядывала седина. Высокий, отлично сложенный, с правильными и решительными чертами лица, он больше походил на актёра, играющего роль образцового солдата, чем на настоящего военного.
– Мы попросили коллег из военно-воздушных сил… Это военно-воздушная база, тебе сказали? Попросили их придержать тебя здесь, чтобы я мог поговорить с тобой об одном проекте… Нет, думаю, надо начать не с этого. Честно говоря, мне нечасто приходится обсуждать такие вещи с восемнадцатилетними, да еще и в больничной палате.
– Может, начнете с того, где вы работаете? – спросил Джейсон.
– Агентство национальной безопасности, – Робертсон протянул удостоверение.
Джейсон не стал его брать, он качнул головой, показывая, что верит и формальности излишни. Робертсон заговорил:
– Подразделение, в котором я работаю, отвечает за обмен информацией между разными структурами и даже между разными государствами. После одиннадцатого сентября мы сотрудничаем с ними гораздо более плотно – далеко до идеала и всё же хорошо по сравнению с тем, что было недавно. То, чем занимается мой отдел, имеет непосредственное отношение к финансовым рынкам и банковской сфере. По движению денег мы можем понять, из каких источников финансируются террористические группировки и даже где они собираются ударить в следующий раз. В моём подчинении несколько групп аналитиков, которые как раз этим и занимаются: сопоставляют данные и делают прогнозы. Один из парней как-то рассказал об одной любопытной статье профессора Линдхельма.
Робертсон взглянул на Джейсона, надеясь увидеть реакцию на это имя, но её не последовало – Джейсон слушал с непроницаемо безучастным лицом.
– Статья была про финансовые рынки – тема довольно далёкая от обычных интересов Линдхельма. Она у нас много кого заинтересовала. Качественный аналитический подход и очень нестандартный, заставляющий заметить то, чего не замечали раньше. На момент, когда статья попала ко мне в руки, она была уже не новой – вышла более полутора лет назад, и профессора уже не было в живых. Плохо было и то, что публикация в журнале была небольшой, описание методов исследования и матмоделей давалось без конкретики. Но мы надеялись найти что-нибудь и направили запрос в университет, куда были переданы архивы Линдхельма. Там ничего не нашли. Сказали, что архивы поступили к ним недавно и еще не до конца разобраны. Одновременно мы стали разыскивать соавтора статьи. Честно говоря, мы особо не принимали его в расчёт и решили, что это какой-нибудь аспирант, который обрабатывал статистику. Должен признать, что делать очевидные допущения и после этого принимать их за факт – непростительная ошибка для человека моей профессии.
Робертсон замолчал и посмотрел на Джейсона:
– Зачем я это рассказываю? Можно было закончить на том, что мне попалась статья Линдхельма о финансовых рынках.
– Нет, мне интересно послушать, – первый раз за весь вечер улыбнулся Джейсон. – Меня впечатлило, как быстро вы сумели найти меня во Фриско. С того момента, как я предъявил страховку, наверное, не больше часа прошло.
– Мы не упускаем шансов, – усмехнулся Робертсон.
– Слишком много усилий, чтобы найти такого человека, как я. К тому же, вы, похоже, считаете меня психом.
– Нет, я так не считаю. Я считаю, что твоё поведение необычно. На первый взгляд. Мы собрали информацию о тебе – возможно, в твоем конкретном случае это как раз норма.
Джейсон только пожал плечами:
– Я всегда хотел одного – нормальной жизни. То, что вы собираетесь мне предложить, не даст мне жить нормально.
– Думаешь, бродяжничество даст? – жёстко возразил Робертсон. – Сколько месяцев у тебя есть, прежде чем ты станешь алкоголиком и наркоманом?
– Я не…
– Да, я знаю, – оборвал Робертсон. – Я видел результаты анализов. Ты пока не пьёшь, по крайней мере много или постоянно, и не принимаешь наркотики. Только пока. Ты не можешь жить на улице и остаться чистеньким. А всё остальное? Тебя, видимо, за эти три месяца ни разу не били… Тебе повезло.
– Били. Я это пережил.
– Видимо, это был лёгкий пинок под зад. Вот когда тебе переломают кости и выбьют зубы, вот тогда и будешь говорить, что ты это пережил! Подумай об этом, прежде чем вернешься на улицу к друзьям-бомжам. А еще подумай о том, что тебе всего восемнадцать и ты очень красивый мальчик. Рано или поздно тебя изнасилуют. Ты это называешь нормальной жизнью?
– Естественно, я об этом думал, – огрызнулся Джейсон. – Я всегда был осторожен, и всё было нормально.
– Так, значит, попытки были?.. И ты выкрутился? Что ж, молодец. Подумай заранее, как будешь выкручиваться, когда тебя зажмут в углу сразу пять человек.
– Послушайте, я не собираюсь прожить на улице всю жизнь!
– А как ты хочешь её прожить? И самое главное, что ты собираешься для этого сделать?
Джейсон покачал головой.
– Я не знаю. Пока…
– Вот что, Джейсон, сейчас не самое удачное время. Уже поздно, ты расстроен, я тоже вспылил. Давай поговорим завтра. Ты просто отдохни и подумай. У тебя есть над чем подумать.
Глава 2
Марк Робертсон вышел из душа и тяжело опустился на кровать. Он прилетел с восточного побережья, и там уже была глубокая ночь. Но спать не хотелось: он чувствовал, что, несмотря на усталость, не сможет уснуть. Не дадут мысли.
Он всю дорогу до отеля думал о Джейсоне Коллинзе. Даже за ужином никак не мог сосредоточиться на еде. Парень удивил его. Робертсон был готов к встрече с ним и прекрасно представлял, с кем предстоит иметь дело, и тем не менее, в жизни Джейсон оказался чем-то настолько особенным, что Робертсон не знал, с какой стороны к нему подступиться. Странная двойственность сбивала его с толку: Джейсон находился на тонкой грани между взрослым и ребенком, и это не было вопросом возраста.
О Коллинзе им рассказал доктор Ванштейн, знавший Линдхельма много лет и бывший его приятелем.
Робертсон вспомнил, как в его кабинет с торжествующим видом вошла Джудит Эванс, которая должна была созвониться с университетом и найти соавтора той самой статьи.
– Я к вам насчет соавтора Линдхельма. Вы просто не поверите.
– Уже нашли?
– Нет, никто не знает, где он, но его история вам понравится.
– И нам потребовалось целых четыре дня, чтобы её раскопать? Я, кажется, просил заняться этим еще в понедельник.
– Я все узнала в понедельник: с утра отправила запрос, а потом созвонилась с университетом и очень плодотворно побеседовала с профессором Ванштейном. Но я подумала, что вас заинтересуют детали. Сегодня я обедала с профессором, он их как раз и добавил.
– Он приехал сюда из Бостона, чтобы посплетничать?
– Нет, это я съездила в Вашингтон. У него там сейчас конференция.
– Ну, и что за история?
Джудит рассказала, как, дозвонившись до университетской кафедры, попала на новую сотрудницу, которая не могла с ходу ответить на все вопросы и пообещала найти информацию в течение дня, а ещё посоветовала обратиться к профессору Ванштейну, близкому другу Линдхельма.
– Финансовые рынки? – удивился он, услышав вопрос. – Линдхельм никогда этим не занимался… Хотя постойте, года два назад, действительно, была статья…
– Да, – подтвердила Джудит, – именно она. В журнале лишь общий обзор результатов исследования, а нас интересует конкретика. Сейчас для нас ищут информацию в архивах Линдхельма, но, возможно, вы могли бы помочь. Что это за Дж. М. Коллинз, который не числится ни среди сотрудников университета, ни среди аспирантов, ни среди студентов? Могут ли быть данные по работе Линдхельма у него?
– Знаете, – кашлянул Ванштейн, – я бы не стал называть то исследование работой Линдхельма, его вклад в него составил процентов десять-пятнадцать. Он сформулировал тему и задачи и немного помогал с матмоделями.
– Вы хотите сказать, что исследование было проведено Коллинзом?
– Именно.
– Кто он? Где он работает?
– Вы не знаете? – насмешливо спросил профессор Ванштейн. – Я подозревал, ваша организация должна быть лучше осведомлена о подобных вещах.
– Я отправила запрос недавно, и теперь у меня несколько десятков файлов на самых разнообразных Дж. М. Коллинзов. Облегчите мне участь, профессор.
– Это его сын.
– Чей сын? – не сразу сообразила Джудит.
– Линдхельма, кого же еще…
– Его сын?.. Я даже не знала, что Линдхельм был женат.
– Он не был женат. Это долгая история.
– Хорошо, тогда мы, полагаю, сможем договориться с ним. Вы мне очень помогли, профессор Ванштейн.
– Если вы сможете его найти, будьте так добры, сообщите мне, я хотел бы поговорить с мальчиком.
– Он куда-то исчез?
– Да, после смерти отца. Я знаю Джейсона с детства и очень беспокоюсь о нём. Я не уверен, что он в состоянии сам о себе позаботиться.
– А что с ним не так? – поинтересовалась Джудит.
– С ним всё в порядке, просто Дэвид… профессор Линдхельм, я хотел сказать, воспитывал его несколько спорным образом. К тому же, ему едва исполнилось восемнадцать, а вы знаете, что у них творится в голове в таком возрасте…
– Господи, я понятия не имела…
– Знаете, я бы не хотел обсуждать такие вопросы по телефону. Я ведь даже не знаю, на самом ли деле вы из АНБ, только не обижайтесь.
– Я понимаю.
– Если вас этот вопрос интересует – а меня он очень интересует, – мы могли бы встретиться лично. Вы, наверное, работаете в Форт Миде[2]?
– Да.
– Я прилетаю в Вашингтон в четверг. Мы могли бы встретиться.
– Хорошо. Я обязательно захвачу своё удостоверение, – пообещала Джудит.
Перед встречей с Ванштейном Джудит Эванс успела узнать многое о Джейсоне Коллинзе – гораздо больше, чем того требовало задание шефа. Даже те сухие факты, что она смогла собрать, выглядели более чем любопытно.
Она догадывалась, что Линдхельм сам занимался образованием сына – мальчик посещал школу на протяжении всего лишь одного года, всё остальное время он, по-видимому, учился дома. И Джудит могла себе представить, как именно он занимался, хотя бы по тому, что в одиннадцать лет он сдал SAT[3], a в шестнадцать провёл исследование финансовых потоков, которое вызвало интерес у аналитиков в АНБ.
– Даже если вы найдёте Джейсона и он согласится сотрудничать, не ждите, что он легко впишется в вашу организацию, – предупредил профессор Ванштейн. – Он не из тех, кто легко вливается куда бы то ни было. Одаренность сама по себе – тяжелое испытание для ребенка; да и Дэвид не стремился облегчить сыну жизнь. Он был очень требовательным, я бы даже сказал, авторитарным родителем. Понимаете, у него самого были плохие отношения с отцом. Тот хотел, чтобы Дэвид продолжил его дело, занялся семейным бизнесом, а Дэвид к этому был абсолютно равнодушен. Всё, что его интересовало, – это математика и физика. Иметь такой ум, как у него, и заниматься поставками кирпича… Невозможно представить… Если вы посмотрите на достижения Джейсона и Дэвида в одном возрасте, например, в двенадцать лет, вам покажется, что Джейсон превосходит отца, но это не так. Дэвид дал Джейсону всё, способствовал его развитию, как только мог, тогда как ему самому отец препятствовал всеми доступными способами. Я не был знаком с Дэвидом тогда, но могу предположить, что он очень страдал, чувствовал себя запертым в клетке. Возможно, он так и не прекратил оглядываться назад и думал, что многое упустил в юности из-за упрямства отца. Потерял целые годы. Он не хотел, чтобы Джейсон упустил свой шанс, и поэтому постоянно подгонял его, заставлял заниматься. Нет, он не запирал его в комнате без еды за невыполненное задание. Джейсону самому было интересно. Но Линдхельм не понимал, что детям нужны игры, дурачества, просто безделье. Нет, он все это понимал – в отношении других детей, но не в отношении своего сына. Как только в мальчике проявились признаки одаренности, он перестал считать его обыкновенным ребенком. Если он и давил на него, то только потому, что хотел лучшего.
– Даже самые ужасные вещи родители всегда оправдывают благими намерениями, – возразила Джудит.
– Не было никаких ужасных вещей… Всё было хорошо. Проблемы начались пару лет назад. Возможно, это какие-то проявления подросткового возраста…
– Линдхельм с сыном не ладили друг с другом?
– Я бы не сказал, что не ладили. У них иногда возникали разногласия, вот и всё.
– Тем не менее, за четыре месяца до смерти Линдхельм изменил завещание.
– Это самая безумная часть всей истории, – вздохнул Ванштейн, качая головой.
– Вы знаете, что произошло?
– Я могу только догадываться. Джейсон сдал SAT и другие экзамены уже давно, но никуда не отсылал заявления о зачислении. Тем не менее, несколько факультетов из разных университетов были готовы его принять, когда он подрос. Знаете, у многих вузов есть правило не брать студентов до шестнадцати или семнадцати лет, какими бы умными они ни были, из-за проблем с совместимостью… Линдхельм был известной фигурой, и о математической одаренности Джейсона тоже многие были наслышаны. В наших кругах, конечно же… Проблема была в том, что Джейсон отказался поступать в университет.
– Почему?
– Я точно не знаю. Я не разговаривал с ним об этом. От Дэвида я слышал разные варианты, но не знаю, были ли это идеи Джейсона или предположения его отца. Там были отдых от занятий и поездка в Европу, было поступление в музыкальную школу.
– Неожиданно, – заметила Джудит.
– Джейсон неплохо играет на фортепьяно. Инструмент был в доме, когда они туда переехали, и как-то так сложилось… Музыка – это практически единственное, чем Джейсон занимался для себя. Надо сказать, он мог бы добиться хороших результатов, если бы Дэвид не ограничивал его. Он считал музыку пустой тратой времени и не позволял много играть. Даже грозился вывезти фортепьяно из дома, – Ванштейн тяжело выдохнул и задумчиво пожевал нижнюю губу. – Вы должны понять… Для Линдхельма всё это было бредовыми идеями, недостойным приложением сил. Он считал непростительным так растрачивать свои способности, поэтому и переписал завещание, когда ему поставили диагноз: чтобы оставить Джейсона без денег и вынудить учиться дальше. Джейсон мог оспорить завещание в суде, тем более что он на тот момент был несовершеннолетним… Я думаю, есть организации, которые могли бы оказать юридическую помощь в таком случае. Но он просто сбежал.
– Может быть, у вас есть идеи насчет того, куда он уехал?
– Абсолютно никаких.
***
Информации по Джейсону Коллинзу было собрано уже достаточно, но Робертсон всё равно испытывал сомнения. Им не так уж часто представлялась возможность привлечь к себе на работу лучшие умы – те предпочитали либо более высокооплачиваемую работу на крупные корпорации, либо научную работу в университетах. Патриотизм был не так популярен, как раньше… Джейсон был как раз из тех, кто мог бы работать на правительство, но его блестящий ум, к сожалению, поставлялся в комплекте с непредсказуемым поведением.
Робертсон допускал, что всё может с возрастом измениться, но с Джейсоном работать нужно было сейчас. Неизвестно, что станет с ним через два или три года, если позволить ему и дальше творить всё, что вздумается. Природа дала ему потрясающий ум, и его надо было сохранить и использовать во благо.
Утром Робертсон снова отправился в медицинский центр, рассчитывая, что разговор на этот раз будет более продуктивным.
– Джейсон, мы не можем и не имеем права держать тебя тут вечно. Я хочу, чтобы ты принял решение или хотя бы согласился никуда не убегать и не исчезать, пока не примешь его.
– Сначала я хотел бы услышать, что конкретно вы мне предлагаете.
– Я предлагаю тебе работать на правительство Соединенных Штатов. Не с завтрашнего дня, разумеется, сначала надо будет пройти курс обучения. Я бы хотел, чтобы в будущем ты стал одним из наших аналитиков, но вполне вероятно, что ты выберешь для себя какую-то другую сферу. Я предлагаю тебе понятную и стабильную жизнь и работу, которая действительно приносит пользу и спасает жизни.
