Текст книги "Мы будем жить (СИ)"

Автор книги: Эмма IL.Vento

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Тишину нарушил громкий голос.

– Алиса!

Не успела мадам Пинс хорошенько отчитать Лонгботтома, как Алиса вскочила, сунула свой пергамент в сумку и, помахав подругам на прощание, побежала к Фрэнку. Они, взявшись за руки и хихикая, побежали к выходу, роняя по пути стопку старых газет.

Лили устало вздохнула. Почему она не может быть такой легкомысленной! Завтра очередная контрольная у МакГонагалл, а Алису это ни капли не волнует. Джеймс, когда Лили напомнила ему о необходимости подготовиться, только рассмеялся, поцеловал девушку в щеку, и, окликнув своих загонщиков и запасного ловца, отправился на очередную тренировку. Обиднее всего было знать, что Поттер, скорее всего, получит за эту контрольную отличную оценку. Все формулы, от вида которых бросало в дрожь, он мог запомнить, лишь пару раз прочитав, также ему никогда не составляло труда их расшифровать, подробно описать процесс любого превращения, а потом, под восхищенное аханье класса, превосходно выполнить практику. Обладая фотографической памятью, Поттер только снисходительно усмехался, наблюдая как одноклассники зубрят параграфы часами.

– Покажи последнюю задачу, – Марлин заглянула в записи Лили, – у меня ответ не сходится. Ага, вот, я ошиблась в самом начале…

Лили все еще злилась на Блэка, справедливо считая, что он повел себя как свинья. Сириус же вины за собой не чувствовал, его не смущали сплетни, казалось, что Блэк вполне доволен жизнью. Лили не разговаривала с ним больше недели, но вчера вечером, когда уже почти все разошлись по спальням, Сириус подошел к Лили, сел у ее ног и долго-долго смотрел на девушку пронзительно-тоскливым и жалостливым взглядом. Не выдержав и минуты, Лили от души хлопнула Сириуса учебником по лопаткам, тот ойкнул, но тут же довольно заулыбался, понимая, что прощен. Сначала он просто болтал, стараясь вернуть расположение Лили, а потом начал задавать осторожные вопросы о Марлин. Лили не стала врать и сообщила, что Марлин о нем слышать не желает. Сириус вздыхал, покорно кивал, а затем, повесив голову, поплелся к портретному проему. При этом выглядел он таким расстроенным, что Лили на время даже забыла, что это Блэк заварил всю кашу.

– Кошмар, – пробормотала Марлин, отрывая Лили от размышлений, – никогда этого не запомню. Все, перерыв пять минут, иначе у меня голова треснет, – МакКиннон потерла виски.

– Хорошо, – Лили выпрямила спину, в которой что-то резко хрустнуло.

Марлин помяла затекшие пальцы.

– А где Джеймс?

Лили усмехнулась.

– Изменяет мне сразу со всей квиддичной командой. Иногда мне кажется, что если бы ему разрешили ночевать в раздевалке, то Джеймс бы перетащил туда свою кровать, чтобы не отходить далеко стадиона.

Серые глаза Марлин ласково улыбнулись.

– Брось, Лили, ты ведь понимаешь, что эта победа ему очень важна.

– Да, гораздо важнее ЖАБА, это уж точно, – Лили отложила перо. – Сириус как-то сказал, что если…

Темные брови МакКиннон нахмурились.

– Прости, но я не могу вообще о нем не упоминать, – начала оправдываться Лили.

Лицо Марлин прояснилось. Она отбросила назад длинные волосы, по ним побежали отблески от свечей, в эту секунду Марлин показалась Лили такой завораживающе красивой, что казалось почти немыслимым, что кто-то может пренебречь такой девушкой и даже не попытается за нее бороться.

– Мне все равно, – спокойно пожала плечами Марлин. – Так что там?

Лили бы поверила этому равнодушию, поверила бы и этим безупречно сыгранным интонациям, если бы не знала, что Марлин плачет каждую ночь. Тихо-тихо, накрывшись одеялом и задернув полог, а потом, по утрам, долго сидит в ванной комнате, убирая с лица следы недосыпа. При этом днем Марлин была улыбчивой и веселой, никому ни разу не пожаловалась, ни с кем не обсудила случившееся…

– Марлин, – Эванс придвинула свой стул ближе к стулу подруги, – Сириус спрашивал о тебе…

– Правда? А я думала, что его больше интересуют блондинки, – съязвила Марлин.

С языка Лили чуть не сорвалось: «Я ведь предупреждала!».

– А еще мне кажется, что он жалеет, – немного покривила душой Лили, потому что ей хотелось, чтобы Марлин стало хоть немного легче.

– Мне нет до этого никакого дела, – не очень уверенно ответила Марлин. – Блэк может мнить о себе все что угодно, но в этой школе есть парни и получше, по крайней мере, они не пытаются сделать из меня дуру.

Лили долго молчала, не зная, заводить следующую тему или нет, но все-таки не выдержала.

– Марлин, попытаться заставить Сириуса тебя ревновать – не лучшая идея.

МакКиннон сначала растерялась, но потом изобразила искреннее возмущение.

– Я и не собиралась!

Мадам Пинс постучала карандашом по кафедре.

– Ерунда какая, – зашептала Марлин едва слышно.

– Тогда зачем ты пошла в Хогсмид с Эваном?

Теперь Марлин возмутилась по-настоящему.

– Что?! Я не ходила с ним в Хогсмид! Я пошла туда одна, заглянула в «Три Метлы», а он подсел ко мне, угостил кофе, мы разговорились, он предложил помочь донести сумки, у моих родителей годовщина свадьбы, я купила им подарки. Да, мы потом еще говорили пару раз, но ничего такого!

А вот в школе болтали, что Марлин и Эван провели вместе все выходные, что их как-то заметили вместе в совятне, некоторые даже утверждали, что видели их целующимися. А Тернер не теряет времени даром. И, если бы не Блэк, у Эвана были бы неплохие шансы на взаимность.

– Если Сириус узнает, ему не понравится.

– А это его теперь не касается! И… Эван позвал меня в Хогсмид на следующие выходные, я обещала подумать, но скорее всего, соглашусь, – Марлин посмотрела на подругу с вызовом, судя по всему, стараясь в первую очередь убедить только саму себя.

Лили все время забывала, что в отличие от нее, Марлин знает Сириуса не так давно.

– А ты не боишься, что Сириус сломает Эвану какую-нибудь кость?

Марлин подскочила.

– Пусть только попробует!

Лили заправило за ухо выбившуюся из хвоста прядь.

– Складывается впечатление, Сириус намеревается вернуть ваши отношения. Поэтому, не играй с огнем, Марлин. Ты даже не представляешь, на что он способен, когда злится или ревнует. У него порой крышу сносит.

МакКиннон низко опустила голову, позволяя своим волосам завесить лицо. Ее длинные пальцы, идеальные для того, чтобы ловко управляться с волшебной палочкой в бою, нервно дрогнули. Хотелось протянуть ладонь и коснуться руки подруги, чтобы ее поддержать, но Марлин уже справилась с минутным волнением. Она молча кивнула и вновь раскрыла книгу.

– Давай продолжим, – МакКиннон обмакнула перо в чернила.

Вечерело. В библиотеку пришел Питер, подсел к Римусу, выпросил у него готовое домашнее задание и стал быстро списывать.

Закончив свою работу и захлопнув справочники, ушли первокурсники, их сменили студенты Слизерина, которым в этом году предстояло сдавать СОВ. За самым дальним столом устроилась влюбленная парочка старшекурсников, которые были больше увлечены друг другом, чем учебниками.

Лили справилась с Трансфигурацией и Нумерологией раньше, чем Марлин. С наслаждением поставила точку и разложила пергамент по столу, ожидая, пока чернила высохнут.

– Осталось самое простое – зелья, – Лили уже не терпелось вернуться в гостиную к Джеймсу, который закончил свою тренировку еще сорок минут назад.

– Кому как, – Марлин резким росчерком перечеркнула формулы на черновике.

Лили порылась в сумке, ища самостоятельную работу, которую она планировала сегодня доделать, но нужного свитка, к своему удивлению, не обнаружила.

– Нееет, – простонала Эванс, – я ведь сомневалась в последнем рецепте и попросила профессора Слизнорта проверить, а потом забыла забрать… Ничего, – приободрилась Лили, – сейчас быстро сбегаю.

– Сходить с тобой? – предложила Марлин.

– Нет, – Лили стянула с волос резинку, позволяя рыжим прядям рассыпаться по плечам. – Через десять минут вернусь, – она пристегнула к жилетке значок старосты и набросила мантию.

Слизнорта она застала за варкой Костероста – очередной заказ от мадам Помфри. Профессор, что-то мурлыкая себе под нос, пританцовывал возле котла, добавлял ингредиенты и, время от времени, отхлебывал что-то из большой глиняной кружки. Когда Лили, не без удовольствия понаблюдав за этой картиной, побарабанила пальцами по косяку, Слизнорт сначала немного смутился, а потом расплылся в доброжелательной улыбке. Вряд ли был в школе человек, который не знал, что Лили Эванс прочно заняла место любимицы профессора Зельеварения. На младших курсах Лили удивлялась почему, она, а не Северус, который был в сто раз успешнее, а повзрослев, поняла, что Слизнорт, будучи человеком самолюбивым, не хочет признавать, что семнадцатилетний студент порой превосходит своего учителя.

– О, мисс Эванс, чем обязан? – Слизнорт вытер руки о полотенце.

– Моя работа, профессор, – напомнила Лили.

– Да-да, – закивал Слизнорт, – я прочел, весьма недурно, хотя нет, что же это я! Превосходно. Как и всегда. Очень красиво, очень изящно, знаете, почти все известные зельевары мужчины, но, признаю, что только женщина может так тонко чувствовать все мелочи. Мисс Эванс, вы ведь выпьете со мной чаю? Мы все обсудим.

– Профессор, простите, но…

Слизнорт обиженно вздохнул.

– С удовольствием, – поправилась Лили торопливо.

– Чудесно! – профессор хлопнул в ладоши. – Я угощу вас ананасовым вареньем, Лили, клянусь, ничего вкуснее вы в жизни не пробовали!

Со Слизнортом Лили провела еще час. Профессор сначала расхваливал ее работу, потом стал вспоминать своих бывших учеников, расспрашивал о планах Лили на будущее, а девушка, боясь обидеть учителя, поддерживала разговор. Наверное, она бы засиделась и дольше, но Костерост, про который Слизнорт забыл, закипел и с шипением полился из котла. Слизнорт подскочил и побежал к очагу, а Лили поспешила попрощаться.

В подземельях похолодало. Лили, поеживаясь, торопливо шла по пустым гулким коридорам. Выбирая путь покороче, она свернула в узкий, мало кому известный проход, который еще осенью показал Джеймс. Здесь было очень темно, мрачно и неуютно, поэтому Лили ускоряла шаг. Стук каблуков гулким эхом отражался от стен, один из чадящих факелов мигнул и погас. Вопреки всеобщей уверенности в бесстрашии гриффиндорцев, Лили всегда неуютно чувствовала себя в темноте, поэтому почти перешла на бег, уже пожалев о своем решении срезать дорогу. И тут из мрака, прямо ей навстречу, вышли три взрослых парня в слизеринской форме.

– Вы только посмотрите, кто забрел к нам в гости! – Генри Мальсибер, самый рослый, самый крепкий и самый наглый из всей троицы, расплылся в гадкой улыбке.

– Да это же грязнокровка Эванс, – «подсказал» Эван Розье, – известная тем, что служит подстилкой Поттеру!

Первым желанием было влепить Розье пощечину. Но Лили презирала его так глубоко, что не оскорбилась. Поэтому она, не разжимая губ, попыталась пройти мимо, уговаривая себя не обращать внимания на этих уродов.

Мальсибер преградил ей дорогу.

– Уже уходишь? Какая ты необщительная, Эванс, мы вот хотим поболтать, все-таки столько лет вместе учимся, а ничего о друг друге не знаем, – Генри продолжал ухмыляться.

Лили сверкнула глазами и потребовала:

– Дай мне пройти!

Боковым зрением Лили заметила, что Розье медленно заходит за ее спину, отрезая обратный путь.

– А ты ничего, Эванс, я даже близок к тому, чтобы позавидовать Поттеру, – Розье облизал полные губы. Сердце испугано забилось, но Лили все еще старалась не поддаваться панике. – Отвалите! – выкрикнула она. – Иначе я… Рассмеявшись, Мальсибер подошел ближе. – Что ты сделаешь? Снимешь с нас баллы? Пожалуешься Поттеру? Резким и быстрым движением Лили потянулась за палочкой. Пальцы ощутили пустоту в кармане. Внутри все похолодело. Палочка осталась в сумке. А сумка в библиотеке. Ладонь Мальсибера легла ей на талию. Лили шарахнулась от него как от гадюки, врезаясь спиной в Розье. Тот тут же обхватил ее плечи, попытался погладить грудь и прошептал в ухо: – Мягкая… На свет вышел третий слизеринец, до этого хранящий гробовое молчание. Лили узнала Регулуса Блэка. В отличие от своих друзей, он казался безразличным и абсолютно спокойным. – Не знал, что грязнокровки вам по вкусу, – язвительно бросил Блэк. Обернувшись на него, Мальсибер оскалился. – Сейчас и попробуем… На лице Блэка ничего не дрогнуло, он лишь небрежно повел плечом. – Хочешь отобрать игрушку у Поттера? Он так просто это не оставит, – теперь в голосе Регулуса звучали предупреждающие нотки. Отвратительно липкий и жадный взгляд Мальсибера ощупывал ее фигуру, а Розье продолжал крепко держать, медленно ведя ладонью по ребрам. – Расслабься, Блэк, во-первых, мы его не боимся, а во-вторых, мы сотрём девчонке память, она ничего не расскажет. Ты только представь рожу Поттера, когда Эванс найдут голой в одной из квиддичных раздевалок! Кажется, Блэк снова что-то сказал, но Лили не слышала. Улучив момент, она, что есть силы, ударила каблуком по ноге Розье. Тот взвыл от боли. И Лили побежала. Так быстро как не бегала никогда в своей жизни. Но уже спустя несколько секунд сильные мужские руки грубо схватили ее за волосы, а затем прижали к стене. – Какая прыткая, – горячее дыхание Мальсибера опалило губы. – Тихо, Эванс, расслабься, получишь удовольствие, если не будешь дергаться. Изловчившись, Лили ударила его по холеной чистокровной физиономии. – Сука! – заорал Мальсибер, отвешивая ей в ответ тяжелую оплеуху. Лили вскрикнула. Щека тут же полыхнула огнем, а руки Мальсибера шарили по ее телу, растягивая мантию. Она пыталась отбиваться, но на помощь подоспел Розье и больно заломил ей локоть. Регулус, даже пальцем не пошевелив, чтобы им помешать, повернулся спиной, явно не желая в этом участвовать. – Пустите, меня, сволочи, пустите! – закричала Лили в отчаянии, но потная ладонь зажала рот, а коленка попыталась втиснуться между ног. – Заткнись, – шипел Розье, – тебе ведь нравится трахаться с чистокровными, чем мы хуже Поттера. Ай! Генри, эта стерва меня укусила, да ее сейчас… Вдвоем они стали задирать ей юбку, и тут Лили увидела, что далеко-далеко, в самом начале злосчастного коридора, кто-то идет, но не сворачивает, а собирается пройти мимо… – Помогите! – закричала она. Мальсибер снова ее ударил, разбивая нижнюю губу. Незнакомец остановился, помедлил, а затем решительно пошел к ним. – Что здесь… – знакомый гневный голос осекся, а затем удивленно воскликнул. – Лили? Ах, вы, ублюдки! Уберите от нее свои руки! Не дав Розье и Мальсиберу времени, чтобы опомниться, Сириус налетел на них, пылающий от ярости. Он с размаху всадил кулак Розье в живот, тот согнулся пополам, и тут же получил коленкой по носу. Противно хрустнула сломанная кость. Мальсибер выхватил палочку, но не успел ею воспользоваться. Сириус выкрутил ему руку, Генри заорал от боли, а затем на него обрушился град ударов. Бил Блэк со знанием дела, умело, попытавшегося встать Розье стукнул о стену и тот рухнул как подкошенный. Вслед за Эваном на пол полетел Мальсибер. О том, что лежачих не бьют, Сириус наверняка слышал, но останавливаться не стал. Несколько сильных пинков влетели слизеринцам по ребрам, затем по окровавленным лицам. Розье захрипел. – Сириус! Хватит! – закричала Лили. У виска Блэка просвистело заклинание. Машинально выхватывая палочку, Сириус обернулся на третьего противника, быстро выкрикнув: – Экспеллиармус! Палочка Регулуса выскользнула из пальцев хозяина и легла в левую ладонь Блэка. А Сириус шокировано уставился на Регулуса. Встреча с младшим братом охладила пыл Сириуса. Он, тяжело дыша, посмотрел на Лили и хрипло спросил: – Ты в порядке? Они тебе ничего не сделали? Лили отрицательно затрясла головой, размазывая слезы по щекам. А затем бросилась к Сириусу. Он обнял ее, прижимая к себе, погладил по растрепанным волосам, а Лили заплакала навзрыд. – Тише, успокойся, они тебя больше не тронут, – зашептал Сириус успокаивающе, – не бойся, – он заглянул ей в лицо и его глаза потемнели. – У тебя кровь, – Сириус вынул из кармана белоснежный платок, осторожно вытирая разбитую губу девушки. – Кто? – коротко спросил парень, сжимая палочку. – Они сейчас на коленях будут перед тобой ползать, – Сириус зло посмотрел на слизеринцев, скулящих от боли. Лили вцепилась в руку Сириуса. – Не нужно, забери меня отсюда, Сириус, пожалуйста. Давай уйдем, прошу тебя… Не послушав девушку, Сириус снова поочередно пнул слизеринцев, целясь между ног. Те взвыли. Сириус грязно выругался. – Слушайте меня внимательно. Если кто-то из вас еще раз тронет Лили или любую девчонку в этой школе, то продолжить род Мальсиберов и Розье вы сможете только пальцем, ясно? – наклонившись, он схватил Розье за волосы. – А после того как я оторву ваши жалкие отростки, я сдам вас Дамблдору или сразу мракоборцам. И только рискните кому-нибудь трепануться о том, что сегодня случилось! Мне плевать на ваших родителей и их связи. Клянусь, ваши трупы найдут в Запретном Лесу. Пошли вон! Перепуганные до полусмерти и избитые слизеринцы, едва держась на ногах, поспешили убраться прочь, бормоча сквозь зубы проклятия. Снова вернувшись к Лили, Сириус направил на нее палочку, прошептал заклинание, ранка на губе тут же затянулась, а ссадина на щеке исчезла. Собственных сбитых в кровь кулаков Сириус словно не замечал. Он посмотрел на брата. Бледный как мел Регулус попятился. – Теперь с тобой, – угрожающе начал Сириус. – Ты никогда не был особо принципиальным, но я даже не подозревал, что ты опустишься до такого… Что ты собирался делать? Уйти? Смотреть? Или, может быть, поучаствовать? – Сириус говорил очень тихо и спокойно, но от этого было еще страшнее. На мертвенно-белом лице Регулуса полыхнул лихорадочный румянец. – Я бы не стал об нее мараться, – он посмотрел на Лили так, словно перед ним был отвратительный таракан. Сириус сжал пальцы на палочке так крепко, что они хрустнули. – Гаденыш, – прошипел он, – извинись перед ней! Извинись, пока я не заставил тебя это сделать! – щеки Сириуса тоже загорелись. Они оба выпрямились, расправляя плечи, впились в друг друга взглядами одинаково синих глаз, казалось, что воздух заискрился от напряжения, а потом младший Блэк прищурился. – Слушай, а что ты так за нее беспокоишься? – надменно спросил он. – Или вы с Поттером все на двоих делите? Не выдержав, Сириус замахнулся и ударил брата по лицу. Регулус схватился ладонью за скулу, вытаращив на Сириуса глаза. – Закрой рот, Рег! – рявкнул Сириус взбешенно. – В какого же урода ты превратился… В глазах Регулуса неожиданно блеснули злые слезы. – Ты все-таки выбрал их! – закричал он обвинительно. – Их! Ты даже стал думать как они! – Я всегда так думал, дурень! Но Регулус только замахал руками. – Ты предал не только нашу семью, ты предал все, чему нас когда-либо учили, ради глупых гриффиндорских лозунгов! Ты променял меня на своих друзей! Сириус перебил его. – Это не так, – твердо сказал он. – Тебя я никогда не бросал. Ты мой брат. Я… черт, неужели ты не понимаешь, что я о тебе беспокоюсь! Твои дружки скоро вляпаются в дерьмо по уши, я не хочу, чтобы ты тоже… – А это моё дело, ясно?! Моё! Ты пропустил мой последний день рождения и поэтому, наверное, не в курсе, что я теперь совершеннолетний! Поэтому хватит мне указывать. Я взрослый! Вздохнув, Сириус швырнул брату его палочку. – Взрослый? – переспросил он насмешливо. – Тогда покажи мне, какой ты взрослый. Если тебе не слабо. Давай. Клянусь, Регулус, я выбью из тебя эту дурь, – он шагнул к брату. Отшатнувшись, Регулус вдруг жутко улыбнулся, закатал рукав рубашки, открывая предплечье, и поинтересовался. – Вот эту? Сначала Сириус не поверил. Тряхнул головой, присмотрелся, и только потом его лицо окаменело. У Регулуса же подрагивали губы, он смотрел на старшего брата с вызовом, явно собираясь продолжить ругаться. Лили, прижавшись к стене, боялась даже дышать. А потом Сириус сказал самую страшную вещь, которую Лили когда-либо слышала в своей жизни. – Лучше бы ты умер. Кожа под Черной Меткой побледнела еще сильнее. А Сириус, который только теперь вспомнил, что Лили все еще здесь, обратился к ней обыденным тоном. – Пойдем, я провожу тебя до гостиной. Не замечая отчаяния в глазах брата и не дожидаясь, пока Лили ответит, Сириус сжал пальцы на ее локте и потащил за собой. Он шел быстро, ни разу не оглянувшись, Лили едва поспевала следом. Вряд ли Сириус вообще понимал, куда он идет, перескакивая через ступеньки, потому что свернул не к гриффиндорской башне, а в какой-то глухой закоулок, ведущий в тупик. Тяжело дыша, Сириус повернулся к ней. – Ты ничего не видела, Эванс! Если об этом кто-нибудь узнает… Черты его лица скрывал полумрак, глаза потемнели и казались почти черными, Сириус тяжело дышал и смотрел на нее в упор. – Нет, Сириус, мы должны что-нибудь сделать, помочь ему! Сообщить твоим родителям или Дамблдору, они придумают что-нибудь и… Она вскрикнула, потому что Сириус схватил ее в охапку, резким рывком прижал к холодной стене, а затем его кулак стукнул по камню в каком-то жалком сантиметре от головы Лили. Блэк склонился к ее уху. – Я не люблю объяснять дважды, – зашептал он. – Ты. Никому. Не скажешь. – Я н-н-никому не скажу… – пролепетала Лили дрожащим голосом. – Даже Джеймсу, поняла? – Д-да… клянусь… никому… Сириус убрал руки. Перепуганная едва ли не сильнее, чем полчаса назад, когда она отбивалась от слизеринцев, Лили отошла от Блэка на несколько шагов, обнимая себя за плечи и стараясь унять дрожь. – О том, что пытались сделать эти ублюдки, тебе лучше тоже помалкивать. Ты ведь не хочешь, чтобы Джеймс их убил? О, Эванс, ты видимо все еще не до конца понимаешь, на что он пойдет ради тебя, – нервно рассмеялся Сириус, заметив, как она побледнела. – Если они осмелятся косо на тебя посмотреть или будут распускать языки, сразу обращайся ко мне. Я их на Гремучей Иве вздерну. В тоне Сириуса звучала уверенность человека, привыкшего к тому, что к его словам прислушиваются, что эти слова уважают, что его просьбы и советы, больше напоминавшие приказы, исполняют. Но впервые за этой бравадой, Лили удалось разглядеть то, что Сириус обычно тщательно прятал. Он был панически напуган, растерян, практически раздавлен и не знал, что делать дальше. На манжетах его рубашки темнели бурые пятна, на разбитых костяшках засыхала кровь, а привычно красивое лицо было перекошено. – Сириус… – А сейчас тебе лучше уйти! – рявкнул Сириус. Позже, уже после школы, Лили узнала, что в такие моменты к Блэку лучше не лезть. Но сейчас она очень хотела помочь. Осторожно коснувшись плеча Сириуса, Лили начала: – Ты только успокойся, Сириус, – она тщетно пыталась подобрать слова. – Я понимаю, что ты чувствуешь… Блэк снова саданул кулаком по стене. – Не понимаешь! – заорал он. – Ты даже представить себе не можешь, что я сейчас чувствую! Я ненавижу своих родителей… – Не говори так, – не сдержалась Лили. – Буду! Потому что это правда! Они шестнадцать лет превращали мою жизнь в ад, и если бы я не свалил из этого проклятого дома, то уже бы повесился! С самого рождения я должен был подчиняться чертовым правилам: говорить то, что от меня ждут, делать то, что обязан, стать тем, кем они хотят! Ты наверняка слышала, что Блэки двинутые чистокровные фанатики? Так вот, это правда! И про браки между братьями и сестрами, и про детей-сквибов, которых душат подушками в собственных постелях их матери, про древние книги, написанные кровью на человеческой коже, про кубки для вина из черепов, про страшные родовые проклятия и про кучу других вещей, от которых у нормальных людей волосы дыбом встают! Знаешь, мою семью страшно бесило то, что я не хочу быть таким как они. Уже за первую неделю каникул моя мать умудрялась выдолбить мне весь мозг, объясняя, как я их позорю и какой я неблагодарный сын, – Сириус перевел дыхание. – Если бы меня не было, то ей бы жилось гораздо легче. Им всем было бы легче. Я – пятно на блестящей репутации рода Блэков. И когда я возвращался из Хогвартса, они все обращались со мной как с последним дерьмом. Но знаешь, это еще ничего, когда мать отвешивала мне затрещины или хлестала палочкой по ладоням, хуже, когда все они делали вид, что я вообще не существую. И единственный человек, для которого я хоть что-то значил – мой брат! А теперь Регулус целует задницу Волан-де-Морту и называет меня предателем. Поэтому, Эванс, не смей даже думать, что понимаешь, каково мне сейчас! Вывалив все это на шокированную и притихшую Лили, Сириус сел прямо на пол, обхватывая ладонями голову. Жалость, в которой Блэк сейчас нуждался меньше всего, подступала к горлу. По щеке поползла жгучая слеза. Лили сжала губы, набираясь решимости, вдохнула, а затем опустилась рядом с Сириусом. Несмело опустила ладонь на его спину, опасаясь, что Сириус сейчас ее отшвырнет. Но Блэк вдруг уткнулся ей лбом в плечо. Жест вышел таким трогательным, полудетским и беззащитным, что Лили сначала даже дышать перестала, а затем обхватила шею Сириуса, притягивая его к себе. Так они долго сидели не шевелясь, пока не начали затекать суставы, а затем Сириус глухо произнес. – Это моя вина. – Нет, не твоя. Ты же только что говорил, что твои родители… – Они тоже. Но я все эти годы… я редко думал о Реге. Я хотел оказаться подальше от всего, что связано с моей семьей, а Рег всегда был причиной вернуться и я боялся, что… – Сириус потер глаза. – Ладно. Хватит. Когда-то я уже сделал свой выбор. Теперь он сделал свой. Нам лучше пойти в башню, пока Сохатый не открыл карту и не увидел, что мы с тобой уединились в укромном закутке только вдвоем, – Сириус поиграл бровями, набрасывая на себя прежнюю непрошибаемую бронь. – Все нормально, Лили. Не нужно так на меня смотреть, хорошо? На пути к гостиной они встретили когтевранских старост, дежуривших в коридоре. Увидев студентов, нарушивших комендантский час, они сначала окликнули их, но потом, узнав Лили, кивнули, покосились на Сириуса и неторопливо пошли дальше. Джеймс лежал на диване у камина, читал свежий выпуск «Ежедневного Пророка». Но как только дверной проем захлопнулся, Поттер живо повернул голову. Карие глаза прищурились. Джеймсу хватило пару секунд, чтобы заметить на лице Лили следы недавних слез, ее спутанные волосы и пуговицу на вороте блузке, висящую на одной нитке. Быстро взглянув на Сириуса, Джеймс подскочил. – Что случилось? Игнорируя вопрос, Блэк пересек гостиную, направляясь к лестнице. – Эй! – возмутился Поттер. Даже не обернувшись, Сириус отмахнулся. На самом деле, больше всего Лили хотелось запереться в спальне, чтобы избежать необходимости отвечать на вопросы. Хмурясь, Джеймс подошел к ней, коснулся щеки, внимательно и пытливо всматриваясь в лицо. С трудом справившись с желанием броситься в его объятия – единственное место, где она всегда чувствовала себя в безопасности, – Лили опустила ресницы. – Все нормально, Лили? – голос Джеймса напрягся. – Где вы были? Я видел МакКиннон часа два назад, она сказала, что ты пошла к Слизнорту и не вернулась. И что это с Блэком? Он подрался? – проницательно заметил Поттер. – Лучше сам у него спроси… – она осторожно освободила свои пальцы из ладони Джеймса. – Я устала, Джим, мне нужно отдохнуть. Все хорошо, – она фальшиво улыбнулась. Джеймсу это не понравилась. И вряд ли он ей поверил. – Ладно. Я спрошу, – резко сказал он. – Тогда спокойной ночи. Лили потянулась к его щеке, но Поттер сделал вид, что он этого не заметил. Он отвернулся и, подумав, тоже пошел в спальню, оставив Лили растерянно стоять посреди гостиной.

====== Глава пятьдесят первая. Питер Петтигрю ======

она не предлагает выбора.

сама – закон, устав и правило. (и ты немой, послушной рыбою плывёшь туда, куда направили.) она, не слушая: “а надо ли?”, берётся разделять и властвовать (и не такие в ноги падали, стучась в её чертоги царские). Воздух был наполнен влагой и свежестью. Резко пахло свежей зеленью, в Запретном Лесу зацвели дикие яблони, жимолость и бузина, поляны и холмы золотились от вереска. По деревянному пирсу прыгали пуффендуйские первокурсники. Они бросали в воду камни, а когда побеспокоенный Гигантский Кальмар поднимался на поверхность и шевелил щупальцами, отпрыгивали и убегали, визжа от страха и восторга. По глади Черного Озера неожиданно побежала рябь, а затем резкий порыв ветра подхватил волосы Марлин, швырнул их девушке на лицо и сорвал с ее шеи легкий газовый шарф. МакКиннон ойкнула, и Питер поспешно вскочил на ноги, спеша догнать кусочек полупрозрачной ткани прежде, чем он коснется воды.

Часом ранее Питер одиноко бродил по территории замка, предаваясь унылым мыслям о своем настоящем и будущем. Семь лет назад, когда Шляпа после долгого раздумья и сомнений все-таки отправила Питера под алые знамена, пообещав, что в гриффиндорцах он сможет найти то, чем так страстно хочет обладать. Тогда Питер чуть ли не впервые в жизни был по-настоящему счастлив и чрезвычайно горд собой. Он никогда не забывал повязывать яркий гриффиндорский галстук, расстраивался до слез, когда гриффиндорская сборная проигрывала квиддичные матчи, потом Джеймс Поттер принял его в свою крутую компанию, у Питера появились друзья и защитники… Еще в прошлом году Сохатый частенько заводил разговоры о том, что им четверым непременно нужно подать документы к рассмотрению в мракоборческий центр, зачитывал заметки из «Ежедневного Пророка» о том, что мракоборцы предотвратили очередную акцию Пожирателей Смерти, презрительно отзывался о тех трусах, которые прикрываясь своей громкой фамилией, предпочитали пересидеть все события в родовых имениях. Джеймс говорил так пылко, так красиво, так искренне, что Питер невольно заражался его энтузиазмом, восхищенно ловил каждое слово, но в глубине души понимал, что совсем не хочет бросаться под заклинания и рисковать собой ради каких-то мифических целей. Хоть бы раз ему хватило смелости возразить Поттеру, высказать свое мнение! Но Питер предпочитал молчать и кивать. А выпускной неумолимо приближался, а значит, что рано или поздно ему придется решать – идти вслед за друзьями на опасное и, очень возможно, гиблое дело или же выбрать мирную спокойную профессию, предварительно выслушав обвинения в трусости.

Марлин, сидящую на берегу озера с какой-то книгой, он узнал издалека. Походив кругами, Питер, кое-как пригладил рубашку, подтянул брюки, застегнул пуговицы на манжетах, несколько раз вздохнул и только потом, прочистив горло, поздоровался. МакКиннон обернулась, приветливо улыбнулась и махнула рукой. Питер истолковал этот жест как приглашение подойти.

Вместо привычной школьной формы на Марлин были синие джинсы, белая футболка и легкая ярко-красная куртка. МакКиннон казалась усталой, но ее серые глаза светились, смотрели смело и прямо, заставляя Питера смущаться и опускать свои глаза вниз. Стараясь найти тему для разговора, он спросил Марлин о дементорах (не так давно газеты писали о том, что одно из этих существ бродит по окрестностям Хогсмида), а МакКиннон стала рассказывать о замке Гоуска в Чехии, где, по преданиям маглов, обитали чудовища, после встречи с которыми люди седели и теряли дар речи. Этими легендами заинтересовалось Министерство Магии. Маглы завалили вход огромными камнями, но, разумеется, это не могло остановить дементоров, обитавших в темных подземельях уже почти пятьсот лет – это выяснила группа ученых и специалистов по Темной Магии, среди которых был и мистер МакКиннон. Марлин говорила увлеченно и подробно, а Питер украдкой косился на девушку. В свете закатного солнца ее кожа казалась удивительно нежной, словно фарфоровой, Петтигрю так и тянуло протянуть ладонь и коснуться теплой щеки.