Текст книги "Мы будем жить (СИ)"

Автор книги: Эмма IL.Vento

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Грустно вздохнув, эльф поплелся к двери. На лице у Джеймса тут же появилось виноватое выражение.

– Эй, Вилли, вернись, – позвал он. – Поставь на стол свое молоко, я потом выпью, правда. Лучше посмотри, что я тебе привез, такой в твоей коллекции еще нет… – Джеймс порылся в открытом чемодане и достал огромную изогнутую ракушку. – Вот, – он присел, чтобы быть с домовиком одного роста, – с Рождеством!

Эльф восторженно ахнул и прижал ракушку к груди.

– Вилли так повезло с хозяевами, – вдруг разрыдался домовик, – мастер Карлус подарил Вилли перчатки, а хозяйка Дорея всегда так добра к Вилли… – он всхлипнул. – Вилли так рад, что он познакомился с мисс Лили, Вилли мисс Лили нравится гораздо больше, чем та мисс, которую молодой хозяин приводил в свою комнату в том году…

У Джеймса покраснели уши.

– Ладно-ладно, хватит выдавать мои секреты. И сколько можно повторять: не называй меня хозяином! И не вздумай теперь биться головой о пол! Иди-ка лучше спать, – велел Джеймс домовику и тот, продолжая светиться от счастья, исчез.

– Значит мисс, да? – усмехнулась Лили. – Это было давно! – моментально начал оправдываться Джеймс. – И ты вообще Вилли поменьше слушай, у этих эльфов в голове тараканы танцуют… Лили погрозила Джеймсу пальцем, быстро чмокнула в щеку и ушла в свою комнату.

Тридцать первого декабря, когда снегопад сменился крепким морозом, приехал Сириус. Миссис Поттер испуганно вскрикнула и выронила тарелку, когда к дому на бешеной скорости подлетел грохочущий мотоцикл. Рисуясь, Сириус спрыгнул на землю и махнул головой, отбрасывая челку. Ему невероятно шла черная кожаная куртка на меху и грубые джинсы в заклепках – впрочем Блэк и в мешке бы выглядел элегантным.

Джеймс, называя Сириуса членом своей семьи, ничуть не преувеличивал. Миссис Поттер бросилась к гостю с порога, крепко обняла, расцеловала в обе щеки, а Лили с удивлением наблюдала, что Блэк смущен и растерян. В прихожей Блэк достал из обувного шкафчика свои личные тапочки, направился на кухню, согнав Поттера с самого удобного места, и стал пить чай на кухне из своей личной чашки с отпечатками собачьих лап. Мама Джеймса хлопотала вокруг него как возле родного сына, а мистер Поттер тут же принялся обсуждать с Блэком последние новости.

Новогодней ночью Сириус и Джеймс потащили её в центр праздничных гуляний, и они вместе с маглами ждали, пока пробьют двенадцать раз часы на старенькой башне, а потом пили шампанское из бокалов, которые Джеймс незаметно наколдовал из воздуха, катались с горки, а Сириус чуть не сцепился с какими-то местными мальчишками. Через пару дней миссис Поттер удивленно разглядывала оленьи следы под окнами своего сына и снимала клочки черной шерсти с кустов. После таких ночных загулов, Джеймс и Сириус наотрез отказывались вылезать из кроватей до обеда. В обеденное время Сириус часами возился со своим мотоциклом, что-то колдовал, выпуская снопы искр, ругался как заправский механик и сердито пинал колесо, когда нужные чары снова и снова не получались. Но Блэк не сдавался, потому что поспорил с Джеймсом, что заставит мотоцикл летать. Однажды они втроем навестили Люпина, который жил с родителями в небольшой деревушке, окруженной лесом. Люпин отвел их на живописную поляну, где они устроили грандиозный зимний пикник – жгли костры, жарили сосиски на огне и разливали по кружкам обжигающий глинтвейн. Часто, когда все в доме засыпали, Джеймс, босой и полураздетый, тихонько пробирался в комнату к Лили, будил её поцелуями и нырял под одеяло, торопливо стаскивая с девушки ночную пижаму. И, с рассветом, также тихо уходил, только чудом ни разу не столкнувшись в коридоре с кем-то из родителей.

Под конец каникул в дом Поттеров зачастили люди в форме мракоборцев. Мистер Поттер уводил их в свой кабинет, плотно закрывал дверь и накладывал на дверь защитные заклинания, зная, что Джеймс и Сириус торчат где-нибудь неподалеку, стараясь выведать хоть немного информации.

В последнюю ночь перед отъездом в Хогвартс, Лили проснулась от жажды. Из комнаты Джеймса доносилось равномерное похрапывание Сириуса. Девушка натянула теплый махровый халат и спустилась вниз. Было глубоко за полночь, но с кухни лилась слабая полоска света. Лили невольно замедлила шаги, услышав приглушенный разговор. – Все усложняется с каждым днем. Министерство уверяет людей, что нет поводов для паники, но на самом деле мракоборцы не в состоянии переломить ситуацию в ближайшие месяцы. Газетам велено молчать… Мы несем большие потери и, когда информация все-таки просочится, начнутся массовые акции протеста. В правящей верхушке раскол: кое-кто считает, что Министр не в состоянии принимать правильные решения, другие недовольны действиями главы магического правопорядка, третьи утверждают, что нужно вести с Волан-де-Мортом переговоры, попытаться прийти к соглашению... На чистокровные семьи оказывается давление с двух сторон, держать нейтралитет становится практически невозможно, от всех требуют определиться со своими взглядами. Дементоры Азкабана волнуются, сегодня у меня был Грюм, он полагает, что скоро часть стражей может перестать подчиняться, также Волан-де-Морт намерен заручиться поддержкой великанов. Он собирает армию и, как ни печально осознавать, война только начинается. Это хорошо, что вы завтра уезжаете – пока Дамблдор директор Хогвартса, никто не посмеет туда сунуться. Но повторюсь, Джеймс, будьте осторожней. Волан-де-Морт не гнушается ничем: среди семикурсников могут оказаться Пожиратели Смерти, причем это не обязательно только слизеринцы. Прошу тебя: никаких дуэлей, никаких подпольных организаций и, если Минерва еще хоть раз пожалуется, что вы своевольно покинули пределы Хогвартса, клянусь, Джеймс, я найду способ забрать тебя из школы и запереть дома. Подумай о матери, если с тобой что-нибудь случится, то она… – Я понимаю, пап, – серьезно ответил Джеймс. На минуту на кухне наступила тишина. Был слышен скрип половиц, наверно, кто-то из них быстро ходил по комнате. – Лили чудесная девочка, – вдруг мягко сказал мистер Поттер. – Красивая, удивительно добрая, заботливая, нежная, но очень сильная. И еще: она очень дорожит тобой. Насколько это все серьезно, Джеймс? Лили невольно напряглась. Подслушивать чужие разговоры – гадко, но раз уже она слышала первую часть, то… – Я люблю её, – коротко ответил Джеймс и, Лили откуда-то знала, улыбнулся. – Тогда берегите друг друга. Мы с мамой всегда мечтали о такой дочери… Лили не стала слушать дальше. Забыв про жажду, она поднялась в свою комнату и ещё долго сидела на подоконнике, укутавшись в теплый плед. Примерно через полчаса девушка услышала стремительные шаги Джеймса, дверной хлопок и сердитое бормотание разбуженного Блэка. Спустя минуту снова все затихло. В черном зимнем небе белели крупинки звезд, деревья потрескивали от мороза, а где-то вдалеке слышалось торопливое перестукиванье поездов. Лили вернулась в постель, укуталась до самого подбородка в пуховое одеяло, а на душе чувствовалась умиротворяющая и согревающая теплота. Тревоги и опасности будут потом. А для счастья нужна всего одна мысль: Джеймс её любит. Лили закрыла глаза и провалилась в свои цветные яркие сны, где все еще солоно и терпко пахло морем…

====== Глава тридцать четвертая. Северус Снейп ======

Я готов положить к её ногам весь мир. Но взамен я хочу её душу (с)

Ему казалось, что он потерял счет дням. Зачем знать какое сегодня число, если в этом нет никакого смысла? Улицы, залитые светом праздничных огней, толпы жизнерадостных туристов, атакующих магазины на Оксфорд-стрит, огромная елка на Трафальгарской площади и снежное рождественское великолепие – все это для Снейпа не существовало. Паучий Тупик затянуло дымом заводов и фабрик, невысокие каменные дома сутулились, тесно прижимаясь к друг другу, из пабов доносились громкие пьяные крики, ругань и звон бьющейся посуды.

Дом Снейпа, как две капли воды похожий на десятки других, был особенно мрачен. На окнах болтались плотные занавески, под ногами скрипели половицы, стены, выкрашенные в темно-зеленый и желтый цвет, наводили тоску. Его собственная комната не отличалась оригинальностью и уютом: узкая кровать, старый комод, письменный стол, покрытый пятнами вечных чернил. Единственное, что здесь притягивало взгляд – книги. Полки прогибались под тяжестью толстых томов, аккуратно подклеенных бумагой и скотчем, их страницы были испещрены пометками, между страниц торчали закладки, а новые, недавно купленные книги, Снейп сложил на подоконнике аккуратной стопочкой и еще не приступил к чтению. Отложив в сторону фотографию, заключенную в деревянную рамку – единственное украшение унылой обстановки – Северус поднял рукав и провел пальцем по черной змее, танцующей на бледной коже. Теперь непременно должно стать легче: можно не чувствовать жалости, не бояться, ненавидеть и презирать, да, вот-вот станет легче…

Лили так и не вернулась домой в это Рождество. Впервые за семь лет. Снейп видел как Поттер и Лили выходили через главные ворота Хогвартса с чемоданами за день до того, как разъехались все остальные. Эвансы жили в соседнем районе, который в отличие от Паучьего Тупика считался очень престижным. Здесь селились врачи, успешные инженеры с детьми и отставные военные. Прячась за кустами, Снейп наблюдал за домом Эвансов, ожидая, что загорятся окна в комнате Лили или она сама выйдет на крыльцо, торопливо натягивая белую шапку и звонко окликая свою мать. Снейп надеялся, что Лили приедет на свадьбу к Петунье – сестры часто ссорились, но Лили не умела обижаться долго и всегда первой шла на примирение. В этот раз Северус ошибся. Он сходил с ума от беспокойства – вдруг с Лили что-нибудь случилось! Но мистер и миссис Эванс, которых Снейп встретил на улице, были веселы и спокойны, наверняка Лили им пишет… Скорее всего Лили гостит у одной из своих подруг. У болтливой Стоун, или у другой, которая разносит по школе самые грязные сплетни, как там её… Ах, да, Мэри МакДональд! Снейп был готов вбивать себе в голову все что угодно, лишь бы отодвинуть в сторону самый очевидный вариант – Лили сейчас с Поттером.

Возвращаясь домой, Снейп нарывался на пьяного и злого на весь мир отца. Он, с бутылкой дешевого портвейна, запирался на кухне, а когда напивался до невменяемого состояния, всегда находил повод для скандала с женой. Летела в стены мебель, отец, спотыкаясь о край ковра, падал, орал так, что соседи несколько раз вызывали полицию, и приходилось убеждать их, что все под контролем. Однажды, проснувшись от пьяных воплей, Северус сбежал вниз по лестнице и увидел, как отец бьет мать по щеке наотмашь. В голову ударила кровь, Снейп, не помня себя от ярости, налетел на Тобиаса, толкнул в грудь, а когда тот замахнулся, чтобы ударить и его, сделал то, на что мать никогда не решалась – направил на отца волшебную палочку.

– Выродок! – вопил Тобиас, собирая чемодан, и не обращая внимания на рыдания и уговоры жены. – Ты сгоришь в аду вместе со своей мамашей-ведьмой! Видеть вас больше не могу! Не трогай меня, дрянь! – он оттолкнул бросившуюся к нему жену. – Я ухожу! – он хлопнул дверью.

Мать рыдала всю ночь, а Снейп почувствовал облегчение. Пусть проваливает, пусть хоть в канаве подохнет, зато можно было не беспокоиться – мама больше не будет сводить синяки. Теперь Северус сам в состоянии позаботиться о своей семье.

Мама болела. В последние годы она много работала, а Тобиас, которого давно выставили с фабрики, шарил по ящикам, находил тайники с деньгами и пропивал все до последнего фунта, а потом всегда просил еще… Северус с тревогой смотрел на исхудавшее и осунувшееся лицо, на тонкие длинные пальцы женщины и слушал её надрывный кашель. Мать зажимала рот платком, оставляя на белой ткани капельки крови, но продолжала твердить, что скоро поправится. – Мы поедем в Мунго, мама, у меня есть деньги, – Северус положил на стол кошелек. – Я покажу тебя лучшему целителю, самому лучшему, слышишь? Мы купим лекарства, оплатим палату, курс зелий, все что угодно, – Снейп протянул матери теплую шерстяную шаль. Эйлин, обхватив чашку чая, покачала головой:

– Оставь деньги, Северус, тебе нужнее. Купи новую мантию, красивую рубашку, хороший котел, закажи ингредиенты... Или лучше своди куда-нибудь свою девушку, – мама чуть улыбнулась, посмотрев на сына. – Кстати, как Лили? Я давно уже…

На Снейпа накатила дикая злоба и он взорвался:

– Она не моя девушка! – Северус вскочил на ноги. – Не говори больше о ней! Я ничего не хочу слышать! Пусть катится к своему квиддичному чемпиону, раз этот ублюдок так ей нравится! Северус забежал в свою комнату, запер дверь, сел на стул и закрыл лицо руками. Мама невольно задела самую натянутую струну, которая теперь болезненно колебалась, доставляя Снейпу мучения. Все внутренности скручивало, а в душе бушевала дикая сумасшедшая ревность. Хватит себя обманывать, хватит утешаться пустыми надеждами – она сейчас с ним, она решила провести Рождество в его компании, Поттер каждый день сидит рядом с Лили, держит её за руку. Поттер прикасается к ней – обнимает за талию, плечи, трогает колени, гладит по щекам… Перед глазами так и замелькали воспоминания из Хогвартса – вот Лили говорит, что встречается с Поттером, вот они обжимаются в коридоре, Поттер шарит ладонями по её спине, а вот они жадно целуются под большой раскидистой березой, а Лили как будто не замечает, что пальцы Поттера ползут все выше по её бедру. В такие моменты Снейп яростно сжимал волшебную палочку, мысленно перебирая самые страшные проклятия, и представлял, как Поттер подыхает на полу в страшных мучениях. Иногда Снейп малодушно думал о приворотном зелье, но тут же начинал презирать себя. Нет, он никогда не поступит с Лили так подло и низко. Снейп поежился. Ночь была холодная и ясная, даже звезды потрескивали от мороза. Что Лили делает сейчас? На часах почти три, наверняка давно спит или… Снейп всадил кулак в стену. Нет! Поттер не посмеет. Лили не позволит ему! Она ведь должна понимать, что гриффиндорскому ублюдку только одно и нужно! Лили другая, она… «Я убью его, убью!», – в бессильном отчаянии шептал Снейп. Год назад, стараясь забыть о Лили, Снейп с головой уходил в книги – сидел в библиотеке до тех пор, пока ворчащая мадам Пинс, гремя ключами, не отправляла его спать. Слизнорт разрешил Снейпу приходить в класс зельеварения и даже позволил брать ингредиенты из своей личной лаборатории – и когда над котлом поднимались легкие кольца пара, Северус чувствовал себя почти счастливым. Теперь появились дела поважнее и посерьезнее. Он был причастен к строительству нового правильного общества. При новом порядке Северус больше не был изгоем или объектом для издевок. Находясь среди взрослых, сильных, чистокровных магов, не смотря на юный возраст, Северус выделялся среди них острым умом, яркими способностями и блистал талантами зельевара, но одновременно он был равен им. Впервые в своей жизни он чувствовал себя на своем месте и был готов поклясться в верности их общему делу. Личность Темного Лорда поражала воображение, порой он казался Северусу полубогом, величайшим из ныне живущих магов, настоящим гением – достойным власти и бесконечного уважения. Но все имело свою цену. И вряд ли он, семнадцатилетний и полный надежд, до конца осознавал как именно ему придется заплатить за Черную Метку.

Снейп трусливо опускал голову, когда встречал в коридоре грустную Алису Стоун, которая теперь часто избегала общества шумных одноклассников. Откладывал газету, если первая полоса кричала об очередном террористическом акте и пропускал те статьи, где целители и ученые маги рассуждали о странном темном заклятии, которое уносило жизни мракоборцев. Сектусемпра была великолепным оружием, а всю силу чар знал только Снейп. Недовольно морщился, глядя на избитых и опустошенных магловских женщин, которых притаскивали за волосы в резиденцию Темного Лорда. Делал вид, что его не беспокоят пронзительные крики из-за плотно прикрытых дверей. И туго застегивал пуговицы на манжетах школьных рубашек, чтобы рукав случайно не сполз, обнажая предплечье. Снейп силой вырывал с корнем все светлые ростки в своей душе, заменяя их холодным равнодушием и жесткостью. А Лили, сидя за гриффиндорским столом, заразительно хохотала, встряхивала распущенными волосами, переплетала тонкие пальцы с пальцами Поттера, и ее зеленые глаза были полны радости, доброты и нежности. Лили без позволения приходила во все сны – красивая, солнечная, манила за собой, лукаво улыбаясь, и протягивала ладонь. Порой он видел её в белом летнем платье, они вдвоем сидели на качелях, Лили молчала, а Снейп, неожиданно очень смелый и уверенный в себе, обнимал девушку за плечи, иногда целовал, спускаясь губами от щеки к шее. Северус просыпался с бешеным сердцебиением, горящим лицом и беззвучно шептал ее имя. Лили была сильнее Круциатуса, сильнее Империо, сильнее Авады. Наверное, она могла спасти Снейпа, вот только он не хотел, чтобы его спасали. Иногда нужно прыгнуть в пропасть, чтобы полететь. Однажды Лили все поймет, и они будут жить долго и непременно счастливо.

Сейчас нужно было думать о новой операции. Ему предоставили великую честь: сражаться рядом с самим Лордом. Темный Лорд выбрал его сам, а Снейп не поверил собственным ушам и не смог ничего сказать – только почтительно поклонился. «Ты далеко пойдешь, Снейп», – тихо сказал Малфой, склонившись к уху слизеринца. И Снейп преисполнялся гордости. Северус собирал вещи в чемодан и думал о том, что будет завтра. Его ждали месяцы домашних заданий, дурацкие уроки, на которых он теперь редко слышал что-то новое для себя, необходимость снова и снова сталкиваться с придурковатыми гриффиндорцами, занудливыми когтевранцами и туповатыми пуффендуйцами. Теперь, когда у Северуса была другая жизнь, все это казалось такой глупостью. Но если бы он не сел на поезд, мама начала бы задавать вопросы – рассказать ей о Метке и Темном Лорде Снейп так и не решился. Ладно, в любом случае ему нужно получать аттестат. Но самое главное в Хогвартсе он сможет каждый день видеть Лили. Пусть даже рядом с ней ошивается Поттер. Как избавиться от лохматой проблемы, Северус ещё придумает. Позже.

====== Глава тридцать пятая. Сириус Блэк ======

Чтобы влюбиться по-настоящему, я слишком пресыщен; чтобы оставаться равнодушным – слишком чувствителен.

Фредерик Бегбедер «Любовь живет три года»

Сириус, широко зевая, шел по коридору, расталкивая сонных первокурсников, которые под предводительством Лунатика строем шли на завтрак. Лунатик громко рассказывал им о новом расписании, напоминал, что пятница – санитарный день в библиотеке, что покидать территорию замка строго запрещено, что ужесточились наказания за шатания по ночному Хогвартсу… Скукотища! Люпина мало кто слушал, но он все равно старательно бубнил школьный устав, который Сохатый пару раз сжигал в туалете. Кстати, целых двадцать минут своего утра Сириус потратил, стараясь разбудить Поттера, но потерпел полный крах. Сохатый, сладко улыбаясь, натянул на голову одеяло и, посапывая, скрутился клубочком. Еще бы ему не дрыхнуть, вчера вернулся только под утро – уронил табуретку, хлопнул дверью уборной, а перед тем как отрубиться, несколько раз счастливо вздохнул. Эванс, наконец-то, перестала ломаться и теперь Сохатый разве что облака не целовал от радости. На самом деле Сириус не отказался бы от подробностей – прежде они всегда обсуждали своих девчонок, делились впечатлениями, но в этот раз Поттер молчал и сразу же пресекал все расспросы. Просто охренеть какой правильный и благородный мальчик! Сириус ожесточенно дернул галстук, расслабляя узел. Ладно, ему, честно говоря, плевать, что там у Эванс под блузкой и как именно она стонет в постели. Обидно, что Сохатый так изменился.

Мимо, даже не взглянув в его сторону, гордо прошествовала Меган, придерживая под руку свою подружку. Сириус пожал плечами, отбросил челку от глаз и приподнял уголок рта, посылая улыбку когтевранке, которая двигалась параллельным курсом. Девушка смутилась, покраснела, поправила короткие русые волосы, но его больше интересовала её красивая грудь, видневшаяся в вырезе блузки. Задержав длинный взгляд на соблазнительной ложбинке, он снова улыбнулся уже гораздо приветливее, размышляя, стоит ли ему на днях подкатить к девушке, чтобы познакомиться поближе. Весть, что он расстался с очередной подружкой, уже успела облететь всю школу, и Сириус теперь постоянно сталкивался с теми, кто хотел стать следующей. Они хихикали, выставляли одну ножку вперед, выгибаясь, наклонялись за упавшими перьями, облизывали губы, просили о мелких одолжениях – Сириус знал все эти уловки наизусть. Только пальцем помани и любая из них согласится сначала на свидание, а потом и на все остальное. Но почему же ему тогда так невыносимо скучно?

Сириус так и не смог удержаться и приехал к Поттерам. Не передать как сильно его тянуло в этот дом, где всегда так уютно, где в горящих окнах мелькают силуэты хозяев, а камин разжигают так жарко, что у всех краснеют щеки. Сириус любил мать Джеймса так, как никогда не любил свою собственную, да и Вальбурга вряд ли была способна так же крепко его обнять, также заботливо повязать вязаный шарф, также вкусно накормить. Лишенный родительского тепла, Сириус необыкновенно остро чувствовал какое это счастье – иметь любящих родителей. Мистер Поттер уже давно стал для него непререкаемым авторитетом, а миссис Поттер – образцом настоящей женщины, и у Сириуса до сих пор щипало в глазах, когда Дорея ночью заходила к ним в комнату, поправляла одеяло сыну, целовала его в лоб, а потом всегда подходила к постели Сириуса и ласково гладила его по волосам мягкой ладонью. Он был уверен, что никогда в своей жизни не забудет прикосновений теплой руки. Добровольно лишить себя этого Сириус не смог и пришлось смириться с присутствием Эванс. Не желая портить праздник ни Сохатому, ни его родителям, Блэк сдерживался: почти не хамил девушке, старался выбирать самые безобидные шутки, терпеливо ждал, пока Сохатый отвлечется от своей ненаглядной и соизволит выделить время для лучшего друга. Бродяга все ещё сердился из-за полнолуния, которое Джеймс провел не в привычной компании, а с Лили. Оставить друга из-за какой-то девчонки! Вот уж от кого, а от Поттера Сириус этого меньше всего ожидал. Сириус тогда мрачно слушал препинания Сохатого и Лунатика. Люпин корчил из себя святошу. Убеждал, что ни капли не сердится, что Сохатый имеет право на свою личную жизнь, твердил, что все будет нормально. Еще бы благословил Поттера на этот идиотский поступок! Зачем, спрашивается, тащить Эванс за тысячи километров, в какой-то там дом на берегу моря, когда можно и так её уломать – только проявить немного настойчивости! Нет, Сохатый обчитался дурацких романов, и, распуская романтические слюни, бормотал, какая Эванс особенная, поэтому все должно быть по-особенному…

– А что, наша спальня уже не подходит? Мы всегда готовы помочь и свалить в нужный момент. Часа три тебе хватит? Можешь даже сдвинуть мою кровать со своей, только белье потом смените, – ехидно усмехнулся Сириус в тот вечер. – Это не твое дело, ясно? – неизвестно почему разозлился Поттер. Его глаза потемнели, а щека нервно задергалась. Верная причина того, что Сохатый в ярости. Совсем с катушек съехал. Уже и не скажи ничего! Тогда Блэк тоже моментально завелся, уже открыл рот, чтобы выпалить все, что он думает об Эванс, но Лунатик вовремя вмешался. Он подошел к Джеймсу, похлопал Поттера по плечу и снова завел старую пластинку: – Я прекрасно справлюсь. Это всего одно полнолуние. Даже не смей сомневаться! Все же прошло нормально в прошлом году, когда вы оба загремели в больничное крыло. И прекрати эти душевные метания, – он посмотрел на Джеймса. – Это ведь ради Лили. Мы все тебя понимаем. Хвост торопливо закивал, а Сириус демонстративно отвернулся. – Только в этот раз, я обещаю, Римус, – виновато пробормотал Сохатый. – Я… Спасибо вам, – Джеймс порывисто пожал руку сначала Лунатику, потом Хвосту, а затем и Сириусу, даже не замечая, что тот далеко не в восторге от происходящего. Сириус взглянул на Поттера, вспомнил, что никогда не видел его таким счастливым как в последние месяцы – видимо, Сохатому это действительно важно. Пусть он дурак, но это ведь его лучший друг! Интересно, каким образом Сохатый собирается добираться до своего чудо-острова? На лодке? Сириус задал этот вопрос Поттеру и тот сник. Ясно, Сохатый в своем репертуаре, нужно ведь и мозгами немного пораскинуть хоть иногда! – Ладно, горе-Ромео, напишу-ка я своей любимой кузине. Муж Меди работает с порталами, я думаю, Тонкс сможет выбить разрешение. Помни мою доброту, Сохатый! – Смотри нимб не урони! – обрадованный Джеймс, в приливе восторга, стукнул Сириуса кулаком по лопатке, набивая здоровенный синяк. – Сохатый, а ты хоть плавать умеешь? – Сириус старательно строчил пером, рассказывая Андромеде историю любви, которая должна была покорить сердце сестры. – Утопнешь в своем южном море, а мы потом даже не будем знать куда цветочки принести… – Не дождешься, я ещё вас всех переживу! – фыркнул Джеймс. – Ты пиши-пиши, не отвлекайся…

Сириус сел на привычное место, соорудил себе огромный бутерброд, налил сразу два стакана чая, выхватил прямо из-под носа какого-то третьекурсника последний кусок яблочного пирога и принялся за завтрак. Как же не хочется на занятия! Первый день и сразу Моррисон, вот за что такое наказание? Черт, там же нужно было эссе по непростительным написать! Начинать семестр с отработки… Сириус не успел закончить мысль, заметив Эванс. Надо же, а она, в отличие от Поттера, явно встала уже давно, да и выглядит бодро. Отглаженная форма, галстук повязан туго и аккуратно, рыжие волосы закручены гладким узлом, в одной руке учебник по Чарам, в другой стопка расписаний – Эванс раздавала пергаменты одноклассникам, а на груди сиял значок старосты. Эванс была такой правильной, такой скучной, такой занудливой... Как же она его бесит! Сириус отвернулся и только теперь заметил, что посреди Большого Зала стоит табуретка, а на ней лежит Распределяющая Шляпа. Странно, новички в Хогвартсе были редкостью, если и появлялись, то в начале года, а не после Рождества. Сириус повертел головой, стараясь увидеть незнакомое лицо. Ладно, хоть какое-то развлечение. Что может быть хуже второго семестра, особенно семестра перед ЖАБА, особенно если последние два года все вокруг только и делали, что талдычили о важности экзаменов… Тоска. О, нет, только бы шляпа не пела! Рядом шлепнулся взъерошенный Сохатый, из его кармана свисал кончик галстука, а на щеке виднелось пятно зубной пасты. Эванс моментально оказалась рядом, достала платок, стала вытирать Сохатому лицо, что-то выговаривать, а он кивал, хотя, Сириус мог поклясться, все слова идут мимо ушей Поттера. Хвост пялился на этих двоих открыв рот, Блэк не удержался и стукнул Питера по нижней челюсти так, что тот прикусил язык, взвыл, опрокинул вазочку с вареньем, завизжали девчонки, которые запачкали рукава блузок… МакГонагалл грозно покосилась в их сторону, и Сириус смиренно сложил руки. Декан встала, постучала вилкой по бокалу и гул в Большом Зале постепенно стих. МакГонагалл прокашлялась и её громкий властный голос наполнил все вокруг:

– Здравствуйте, студенты! Итак, каникулы закончились, надеюсь, все хорошо отдохнули, и готовы с новыми силами приступить к занятиям. До экзаменов осталось совсем мало времени, я надеюсь, вы с полной серьезностью отнесетесь к процессу подготовки. Особенно это касается студентов пятых и седьмых курсов, – МакГонагалл сердито покосилась на широко зевающего Поттера, – не забывайте, что результаты СОВ и ЖАБА определяют вашу дальнейшую жизнь. Расписания дополнительных уроков и внеклассных занятий уже висят на стендах в ваших факультетских гостиных, также вся информация есть у старост, капитаны квиддичных команд подойдите ко мне в течении недели – мы согласуем графики тренировок! Напоминаю, что с этого семестра вводится комендантский час – вас не должно быть во дворе после восьми вечера и в коридорах после десяти. Всем ясно? Мистер Поттер, мистер Блэк, вас это тоже касается! И еще одно, – МакГонагалл немного подобрела, – сегодня мы встречаем новую студентку. Она поступит на седьмой курс. Надеюсь, что вы проявите свое дружелюбие и поможете ей освоиться. А сейчас, по традиции, Распределяющая Шляпа определит, какой именно факультет станет домом для новой ученицы. Итак, мисс Марлин МакКиннон, прошу Вас! Все головы как по команде повернулись в одну сторону. Откуда-то из-за угла вышла высокая тоненькая девушка, в собственной мантии глубокого лазурного цвета, наброшенной поверх школьной формы. Сириус со своего места видел только прямую спину, по которой свободно струились черные, спускающиеся до самого пояса, волосы. Новенькая легкой красивой походкой подошла к табуретке и проворно натянула на голову шляпу, моментально закрывшую лицо. Повисла напряженная, дышащая любопытством тишина. Шляпа раздумывала не больше пяти секунд, прежде чем завопить: – Гриффиндор! Гриффиндорский стол взорвался аплодисментами и приветственными криками. Сириус вяло сделал пару хлопков. Хоть бы оказалась симпатичной! Со спины вроде бы ничего… Все-таки очень странно, середина года, где же она училась раньше? В какой-нибудь европейской школе? Может быть где-нибудь в Азии? Хотя на китаянку вроде бы не похожа… Новенькая, тем временем, уже подошла к гриффиндорцам, Алиса торопливо пододвинулась, освобождая место рядом с собой, все остальные сворачивали себе шеи, разглядывая эту МакКиннон. Сириус сделал глоток из стакана, послушал жалобы Сохатого на недосып и только потом повернулся к девушке. В этот же самый момент она, по-мужски пожав руку Лонгботтома, вскинула голову и посмотрела прямо на Сириуса.

Бух!

Сириусу показалось, что его огрели булыжником по затылку.

Охренеть…

Впервые в жизни Сириусу захотелось срочно взглянуть на кого-нибудь другого или на что-то другое, потому что девчонка, сидящая напротив, смогла сделать невероятное: смутить его. Пусть на жалкую секунду, но смутить, черт бы ее побрал!

Он никогда прежде не видел таких глаз. Огромных-преогромных, светло-серых, почти прозрачных, словно два кусочка льда сияли на загорелом лице. И ресницы. Необыкновенно длинные, загнутые, густые – от этого взгляд девушки был еще выразительнее. Губы улыбались. Розовые, припухлые, нереально соблазнительные губы.

Марлин.

Так, он ведь не вслух это сказал?!

Нет, все нормально.

О, да, проведи по шее еще раз, только медленнее…

Спокойно, Сириус, спокойно.