Текст книги "Мы будем жить (СИ)"

Автор книги: Эмма IL.Vento

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

Наверное, они хотят только напугать Карлуса Поттера, он ведь чистокровный, зачем его убивать? Тот-Кого-Нельзя-Называть наоборот хочет возвысить таких людей, верно? К тому же отец Джеймса много лет возглавляет отряд мракоборцев, значит, умеет хорошо сражаться, он сможет защитить свою семью, никому не позволит причинить им вред. Все обойдется!

Успокоив себя, Питер уснул.

Первая неделя прошла спокойно, Питер даже стал уже забывать о подслушанном разговоре, но однажды, уже после отбоя, когда Питер с помощью Люпина пытался выполнить задание для Флитвика, в гостиную вошла заплаканная Лили. Она сообщила, что Поттеров убили, Римус обнял Эванс за плечи, а Хвост дрожал в кресле, понимая, что он отчасти виноват в этих смертях… Единственное оправдание – он защищал свою жизнь, самое дорогое, что есть у каждого человека. Муки совести вернулись, когда, похоронив родителей, вернулся Джеймс. Угрюмый, раздавленный горем, молчаливый, в нем было трудно узнать человека, который всегда был душой любой компании, весельчаком, заводилой… К нему постоянно подходили со словами сочувствия, но Поттер словно их не слышал, лишь коротко кивал, а затем уходил, прятался где-то, на уроках сидел на последней парте, механически конспектируя лекции. МакГонагалл, проходя мимо, лишь вздыхала, а однажды быстро погладила Джеймса по плечу, а он даже головы в ее сторону не повернул. Из окна спальни Питер видел, как Джеймс бродит по школьному двору, швыряется снежками в стену, не желая проводить время в компании друзей. Сириус тоже не показывался никому на глаза, часами лежал на кровати, задернув полог, рявкал на любого, кто оказывался рядом. Эванс и Римус прилагали все усилия, чтобы хоть как-то их растормошить, но ничего не действовало. Питер говорить с Джеймсом даже не пытался, заранее зная, что ляпнет какую-нибудь глупость и все станет еще хуже. Второй секрет появился сегодня. Питер в крысином облике быстро бежал по коридору, принюхиваясь к воздуху. Он частенько гулял по замку в анимагическом облике, незаметный для учителей и студентов, его могла найти только Карта Мародеров, но вряд ли кто-то сейчас держит ее раскрытой. Джеймс с Эванс, укутавшись в один плед, сидели у камина, Римус читал, а Сириус ушел к Хагриду проверить гиппогрифа. Скользнув под ногами у слизеринской старосты, Питер успел забежать в гостиную, прежде чем проем закрылся. В отличии от башни Гриффиндора, здесь было очень тихо. Даже младшекурсники чинно беседовали, вместо того, чтобы с визгом носиться между кресел. В углу, низко наклонившись к друг другу, шептались Розье, Гойл и младший брат Сириуса. Питер притаился под креслом. – Ты решился, Регулус? Подумай хорошенько, обратного пути не будет, – Розье буравил Блэка взглядом. – Да, – Регулус кивнул. – Я хочу служить Темному Лорду. – Это правильный, выбор, Блэк, – подтвердил Гойл. – Твои родители будут тобой гордиться. – Они уже мной гордятся, – холодно уронил Регулус. – Когда я смогу поговорить с Лордом?

– Скоро, – Розье ободряюще похлопал его по плечу. – Темный Лорд будет рад Блэку в своих рядах. Блэки всегда обладали безупречной репутацией, больше других заботились о чистоте крови и превыше всего ставили семью. Сириус – исключение. Ну что ж, не без паршивой овцы…

– Полегче, Эван, не забывай, кто перед тобой, – предупредил Регулус. – Я устал слышать упоминания о моем брате. Он предал свой род, можете не сомневаться, этого ему никогда не простят. Единственное, что у него осталось от Блэков – фамилия. – Конечно, – Розье оскалился. Питер пискнул. Дверь открылась, впуская бывшую девушку Сириуса – Меган, и крыса юркнула в щель. Он снова промолчал. Только в этот раз целенаправленно. Сириус считал, что всегда и все держит под контролем, считал себя круче остальных, вечно распоряжался и командовал. Питер уже давно сбился со счета, сколько раз Блэк обижал его резким словом, необдуманным поступком или же нарочитым пренебрежением. Как будто Питер не заслуживает нормального отношения! На самом деле Блэк всегда думает лишь о себе, не замечая, что творится у него под носом, вот и пусть! Пусть последним узнает, что его младший брат собирается стать слугой Того-Кого-Нельзя-Называть. Пускай помучается! Сам виноват, ушел из дома, как только можно было отказаться от тех денег, которые должны были достаться старшему наследнику, отказаться от высокого статуса! Он ведь мог остаться нищим, но Блэку и тут повезло – дядя оставил ему огромное состояние! Завернув за угол, Питер перекинулся в человека. В гриффиндорской гостиной висела тяжелая атмосфера, словно погибли не только родители Поттера, а родители всего факультета. Видно, тот факт, что война добралась до человека, который слыл счастливчиком, отразился на каждом. К тому же все почему-то вбили себе в головы, что Джеймсу приятнее находиться в мрачной тишине, никто не осмеливался даже голос повысить, чтобы не нарушить покой Поттера. Сейчас он задумчиво смотрел на тлеющие угли, Лили устроила голову на его плече и иногда переглядывалась с Алисой. Та о чем-то увлеченно болтала с новенькой. МакКиннон оглянулась, поймала взгляд Питера и улыбнулась. Залившись краской, Питер торопливо взбежал вверх по лестнице. Какая же она красивая! Конечно, девушки вроде Марлин МакКиннон никогда не заинтересуются таким как он, но это не мешало Питеру любоваться ею издали. Питеру очень нравились ее глаза, ее блестящие волосы, длинные ноги, нравилось как Марлин смеется, как говорит и ведет себя. Марлин нравилась многим, но хуже всего – Сириусу. Питера ужасно раздражало бахвальство Блэка. Едва успев с ней познакомиться, он уже заявил, что новенькая от него без ума, правда, пока выламывается, но это временно. Из своего угла Питер наблюдал как Сириус запросто подходит к ней на перемене, здоровается, с сахарной улыбкой подает упавшее перо, непринужденно вступает в разговор. Каким-то шестым чувством Питер понимал, что Марлин, не смотря на свое показательное равнодушие, Сириус нравится. Впрочем, все девчонки в Большом Зале так и плавятся, стоит Блэку показаться на горизонте. Хоть бы у него ничего не вышло! Наверняка Марлин быстро разберется, что за человек Сириус Блэк!

http://fanficmar.tumblr.com/post/99161730566/40

====== Глава сорок первая. Римус Люпин ======

Умей пережить ту минуту, когда кажется, что всё уже потеряно…(с)

– Сохатый, почему ты опять не обедал? – строго спросил Римус Поттера, который сидел на подоконнике мальчишеской спальни и увлеченно читал какую-то книгу.

Постепенно Джеймс оживал. Снова начал улыбаться, пока очень осторожно и крайне редко, но эта улыбка внушала надежду, что Поттер справляется. Рядом с ним были друзья, был родной факультет и, главное, Лили. Она не отходила от Джеймса ни на шаг. Часто можно было увидеть, как Джеймс сидит на ковре у ног Лили, положив голову девушке на колени, молчит и смотрит на огонь. Казалось, что для Джеймса в этот момент важны лишь ладони, которые гладят его по волосам.

– Да вы издеваетесь, – Джеймс закатил глаза. – Пару часов назад Лили скормила мне целую гору бутербродов, а потом я встретил в коридоре МакГонагалл, она под конвоем отвела меня на кухню, заставив эльфов пожарить пирожков. Ещё неделя такого усиленного питания и метла не сможет поднять в воздух мое тело. Гриффиндор останется без Кубка по квиддичу, твоя совесть это выдержит, Лунатик?

Люпин усмехнулся. Если Поттер шутит, то это еще один верный признак хорошего настроения. О Джеймсе беспокоились все, начиная от учителей и заканчивая Почти Безголовым Ником, который парил над гриффиндорцами, высматривая лохматую макушку. Все привыкли видеть Джеймса в центре ликующей толпы с трепещущим снитчем в кулаке, ему доставался первый тост на любой вечеринке, он мог рассмешить даже мертвого, первым спешил на помощь тем, кто, казалось, уже совсем отчаялся. Римус всегда считал, что именно последнее качество отличало гриффиндорцев от других, а вовсе не знаменитая безрассудная храбрость, любопытство и неугомонность. – «Маленький принц», – прочитал Лунатик на обложке, удивленно поднял брови и посмотрел на Сохатого. – Никогда бы не подумал, что ты увлекаешься магловской литературой. – Лили дала почитать, – Джеймс захлопнул книгу. – Сказала, что здесь можно найти ответы на все вопросы. Может быть, поэтому Эванс такая умная? – Поттер потянулся. – А с твоим лицом что? Слизня проглотил или Нюниуса в коридоре встретил? – Что ты думаешь насчет этого бала в честь дня рождения Кандиды Когтевран? Бал был идеей Дамблдора. Директор решил, что в связи с происходящим за стенами Хогвартса необходимо дать ученикам небольшую разрядку. Стычки Гриффиндора и Слизерина стали ежедневными, пару раз в неделю учителям приходилось разнимать дуэлянтов, а уж сколько словесных перепалок случалось на уроках – не сосчитать! Когтевранцы, разделившиеся на защитников маглорожденных и их противников, вели холодную войну между собой, огрызались на учителей и ходили по замку с мрачными лицами. Даже мирные и добродушные пуффендуйцы волновались, ссорились и, что еще удивительнее, порой умудрялись оказываться в центре разборок. Но после того, как Дамблдор за завтраком объявил о скором празднике, все резко изменилось. Удивительно, но теперь всех старшекурсников стали волновать только те, кого они собираются пригласить на бал. Девчонки собирались в стайки, хихикали, улыбались, каждое утро делали красивые прически, красили ресницы, парни, проходя по коридору, расправляли плечи, а на Хогвартс обрушилась любовная лихорадка. – Думаю, что это отличная идея! Дамблдор – отличный старик, зрит в корень, – Джеймс усмехнулся. – Давно пора встряхнуть Хогвартс! Пока мы не перебили друг друга. Но я, наверное, не пойду, – Джеймс запустил пальцы в волосы. – Сам понимаешь, мне сейчас не до танцев. А вот Лили наверняка хотела бы. Ей необходимо немного развеяться и отвлечься от моих проблем.

– Я тоже пока не решил, – Римус сел на кровать.

– Не решил? – возмутился Джеймс. – А как же Уэйн? Я съем свои носки, если она не ждет твоего приглашения! Или ты решил ее продинамить? Даже не пытайся присвоить себе лавры Бродяги, это он разбивает девчонкам сердца, составить ему конкуренцию вряд ли выйдет... Люпин внимательно посмотрел на Сохатого, вздохнул и покачал головой.

– Ты не понимаешь…

– Отлично понимаю, – сердито отрезал Джеймс. – Только не заводи старую песню, что пушистый хвост помешает тебе вальсировать, а зубы чешутся как только ты приближаешься к Уэйн. Не будь же идиотом! Я знаю тебя семь лет и пока не стал завтраком. Девушки любят решительных, – наставительно вещал Джеймс. – Будешь сопли жевать – она начнет смотреть на кого-нибудь другого, – пригрозил Поттер. – В чем дело? Ты можешь нормально объяснить? – Думаешь, я имею право скрывать от нее, кто я на самом деле? – Римус разозлился на себя. Нашел кому плакаться в жилетку! Джеймсу бы со своими бедами разобраться. Джеймс соскочил с подоконника, складывая руки на груди. – Сколько можно! Хватит нести бред! С чего ты взял, что тебе нужно отгораживаться от людей. Твоим родителям, мне, Бродяге, Хвосту, Лили – наплевать на твою повышенную лохматость! – Вы – другое дело. – Значит, дружить с оборотнем можно, а влюбляться в оборотня нельзя? – Джеймс стал мерить комнату шагами. – Ты каждый день придумываешь что-то новое! Однажды я тебе все-таки врежу! Вовсе не обязательно перед ней исповедоваться. Не выдержав, Римус перебил Сохатого:

– Что мне ответить, когда Эмма спросит, где я пропадаю каждый месяц? Втирать очередную историю о лежащей при смерти тетушке? Или придумывать другую сказочку? Я ненавижу обманывать людей! Особенно самых близких. Ты бы смог постоянно лгать в лицо Лили? – нервно бросил Люпин.

Джеймс перестал ходить из стороны в сторону. Помолчал несколько секунд и кивнул. – Ладно, может, в чем-то ты и прав... Римус, а если сказать Эмме правду… не смотри так на меня! Я же не говорю, что сегодня, попозже, когда разберешься окончательно, что она за человека и что ты к ней чувствуешь. Римус потер виски. У ее губ был вкус пьяной вишни. Римус уже успел привыкнуть к ее рукам, робким поцелуям, к тому, как она обнимает его при встрече, смущенно краснея, если кто-нибудь в этот момент проходит мимо. Эмма скручивала волосы в лохматый пучок, а отдельные короткие пряди закручивались кольцами на висках и на шее. Она любила лимонные леденцы, с хрустом раскусывала их, а их обертки забывала между книжных страниц. – Кто захочет быть рядом с оборотнем? Узнав все, она меня возненавидит, – Лунатик сцепил пальцы в замок. – А если нет? Ты должен рискнуть, если все серьезно… – Я и так очень часто рискую.

Снова повисла тишина. Джеймс сел рядом, опуская руку Люпину на плечо.

– Я не знаю, что посоветовать, Лунатик, – Джеймс посмотрел ему в глаза. – Как же все сложно в последнее время… Давай не будем вешать нос. Мой папа говорил, что нужно вопреки всему верить в лучшее и, не смотря ни на что, стараться быть счастливым. Знаешь, что мы сейчас сделаем? Причешемся, наденем свежие рубашки, пойдем к нашим девушкам и пригласим их на бал. После похорон родителей мне казалось, что у меня больше вообще ничего не осталось, вся моя жизнь в один миг перевернулась, я понятия не имел, что мне делать раньше, как я смогу вернуться в Годрикову Лощину зная, что меня там никто не встретит. Даже жить дальше не хотелось… А потом я вдруг понял, что у меня есть ты, Сириус, Пит – мои лучшие друзья, мои самые родные люди. У меня есть Лили, я ее очень сильно люблю, а самое замечательное, что она любит меня, – Джеймс, не удержавшись, улыбнулся. – Поэтому я не имею права опускать руки. Ради вас. И ради себя тоже, конечно. Ведь впереди целая вечность, нельзя же мне до конца своих дней изображать унылое привидение.

Джеймс Поттер жил легко, свободно и счастливо. Так вышло, что ему вообще не нужно было о чем-то задумываться. У Джеймса Поттера были заботливые, понимающие и любящие родители. Он понятия не имел каково это, когда твоя собственная мать отвешивает тебе тяжелую пощечину, когда ты вынужден жить в чужом доме, пусть даже это дом лучшего друга. Поттеры могли себе позволить летний домик на берегу теплого моря, парусную лодку, лучшие места на квиддичном матче и практически любой подарок, который Джеймс хотел получить на Рождество или день рождения. Джеймсу ничего не стоило заплатить за всю компанию в пабе, сделать крупную ставку или сунуть золотой хорошенькой официантке. Поттер злился на Питера, у которого часто не выходили заклинания – Джеймсу сложно было понять, что не все такие талантливые и ловкие как он. Джеймс привык купаться в лучах квиддичной славы, получать похвалы от учителей и принимать восхищения однокурсников. Джеймс яростно защищал маглорожденных, но откуда ему было знать, что именно чувствует Лили, когда ей в спину презрительно шипят: «Паршивая грязнокровка». Окруженный любовью и заботой, Джеймс так мало страдал в своей жизни, что теперь судьба, словно решив с лихвой отыграться, отобрала самых любимых людей. Сейчас стыдно в этом признаться, но Римус всегда считал Джеймса большим ребенком, который при первых серьезных трудностях свернется клубком и будет ждать помощи. Но тут неожиданно раскрылась та черта характера Сохатого, о которой они прежде даже не подозревали – удивительная стойкость и внутренняя сила.

Римус плохо знал старших Поттеров. В отличие от Бродяги, он редко бывал дома у Джеймса, предпочитая проводить каникулы со своими мамой и папой. Но когда Люпин все-таки приезжал в Годрикову Лощину, его всегда принимали с теплотой, а миссис Поттер всегда взволновано спрашивала, почему он такой бледный, даже предлагала услуги семейного целителя. Когда отец Люпина потерял работу (там узнали, что Римус оборотень), Джеймс, не смотря на протесты друга, попросил своего отца помочь и тот не только порекомендовал мистера Люпина на отличное место, но и дал денег на первое время, наотрез отказавшись принять их обратно через пару месяцев. Поэтому Римус всегда вспоминал о родителях Джеймса только хорошее, ему было за что их благодарить. Пока Джеймса спасала Лили, Римус прилагал невероятные усилия, чтобы помочь удержаться на плаву Сириусу. Он, любивший мистера и миссис Поттер не меньше чем их родной сын, тяжело переживал эту трагедию, как и Джеймс, избегал людей, угрожающе смотрел на любого, кто пытался с ним заговорить. Римус с трудом пробивался через толстую стену, которую Сириус обычно выстраивал вокруг себя, переживая очередные сложности глубоко внутри. Поттер стоял рядом, немного похудевший, высокий, в мятой рубашке, в галстуке, привычно сбитом на бок, и смотрел на Люпина твердым, решительным взглядом. Поддавшись неожиданному приливу чувств, Римус крепко и коротко обхватил Сохатого за плечи.

– Джим, я хочу, чтобы ты знал… Я восхищаюсь твоим мужеством.

– Тебе ли говорить мне о мужестве, – Джеймс в ответ похлопал его по спине.

Затем он в очередной раз хорошенечко взъерошил волосы, надел мантию и улыбнулся.

– Ладно, я пошел. Пожелай мне удачи, – карие глаза весело сверкнули. – Когда я позвал Эванс на бал в прошлый раз, она чуть не проломила мне голову учебником зельеварения.

– Ты попытался ее поцеловать, – улыбнулся Римус.

– Она ведь тогда даже не подозревала, как круто я целуюсь, – рассмеялся Поттер, хлопая дверью.

Покачав головой, Римус тоже застегнул мантию под подбородком – по школе гуляли ужасные сквозняки, причесался, долго разглядывал себя в зеркало, репетируя диалог с Эммой. Хорошо, что Сириус не слышит, он бы уже катался по полу от смеха. Его всегда забавляли переживая друзей из-за девушек, уж он-то всегда наверняка знал, что сказать и что сделать.

Она стояла в конце коридора, невысокая даже в туфлях на каблуках, с конским хвостом на затылке и в когтевранском шарфе, несколько раз обвернутом вокруг шеи. Увидев Римуса, она птицей полетела навстречу, а он, сначала растерявшись, подхватил её, бережно прижимая к себе, а затем жадно поцеловал горячие, раскрывшиеся навстречу губы.

– Ты пойдешь со мной на бал? – переводя дыхание, спросил Римус, продолжая держать ладони на ее талии. – Конечно, – ее лицо осветилось радостной улыбкой. – Только пообещай не жаловаться, если я оттопчу тебе ноги, Нумерология дается мне гораздо лучше, чем танцы. – Ерунда! – Римус заставил ее сделать оборот на месте. – Повторяй за мной: раз-два-три, раз-два-три, – смеясь, он закружил ее по коридору в быстром вальсе. И через пару минут обоим почудилось, что сквозь стук их обуви, пробиваются звуки музыки…

http://fanficmar.tumblr.com/post/99162543061/41

====== Глава сорок вторая. Бал. ======

Это слишком больно.

Это уже стало подкожным. С печалью в глазах он смотрит в календаре на даты. Вероятно. Не исключено. Возможно. Она все простит, Она все простит Когда-то. Алиса ждала Фрэнка уже целых десять минут.

Обычно Лонгботтом был на редкость пунктуален, поэтому Алиса немного волновалась, сердито топала ногой, обутой в туфельку на высоком каблуке и косилась на свое отражение в оконном стекле. Сочное ярко-малиновое платье делало ее заметной и яркой, Алису немного смущал вырез на спине, и она постоянно поправляла полупрозрачную накидку. Светлые волосы уже успели немного отрасти и сейчас закручивались на шее мягкими полукольцами, придавая девушке трогательный и немного детский вид. Алиса подкрасила губы, нарисовала пальцем на запотевшем стекле сердечко и нахмурилась. Вот сейчас возьмет и уйдет! Пусть потом ее поищет!

Запыхавшийся Фрэнк подлетел к ней в ту секунду, когда Алиса уже собиралась всерьез обидеться.

– Наконец-то, – недовольно пробормотала она, подставляя щеку под поцелуй. – Я, между прочим, замерзла.

– Пивз разлил масло в Восточном коридоре, – стал оправдываться Фрэнк, – пришлось обходить по второму этажу. А там я встретил Джонсона, ты должна его помнить, он года три назад был вратарем у когтевранцев. Он скоро получает диплом мракоборца, мы разговорились, я спрашивал, как проходят экзамены, куда отправляют на практику… Кстати, он сегодня в составе группы, охраняющей замок, говорят, что Тот-Кого-Нельзя-Называть обзавелся агентом в школе, а кое-кто считает, что этот агент среди преподавателей. – Глупости! – возмутилась Алиса. – Никто из учителей не станет работать на Сам-Знаешь-Кого! И вообще, мы долго еще будем здесь стоять? Там уже все начинается! – она нахмурилась. Фрэнк улыбнулся и разгладил пальцем морщины на ее лбу. – Не делай так. Сразу становишься непривычно серьезной. – Значит, тебе нравится, когда я дурочка? – Алиса высунула кончик языка и скосила глаза к переносице. Фрэнк при виде этой рожицы рассмеялся, взял ее за руку и повел в Большой Зал. По пути им встречались стайки разряженных в пух и прах девчонок, какая-то мелкая пуффендуйка помахала Фрэнку, проходя мимо, а Алиса прожгла ее сердитым взглядом. Вот еще, будут тут всякие флиртовать с ее женихом! Она потихоньку потрогала тонкое золотое кольцо на безымянном пальце. На самом деле у Алисы не было ни единого повода для ревности, Лонгботтом ее обожал, но Алиса считала, что все равно нужно быть внимательной. И как только Лили терпит всех этих квиддичных фанаток, которые вертятся вокруг Джеймса! Уже столько времени прошло, а они все еще источают яд и не могут простить Эванс отношений с Поттером. Не устают уверять друг друга, что вот-вот Поттер Эванс бросит. Ууу! Алиса увидела, что одна из этих девчонок вышла из уборной, ковыляя на огромных каблучищах и распространяя вокруг себя приторно сладкий аромат. Большой Зал напоминал огромную серебристую ракушку. Весь укутанный искрами, словно инеем, он переливался в свете белых огней, разбросанных по стенам, отливал мягким перламутром, потолок усеяли крупные звезды, а время от времени откуда-то сыпались ленты серпантина, огромные узорчатые снежинки, которые не таяли даже попадая на кожу. Все столы сдвинули из центра к стенам, сейчас на них высились золотые кубки, на огромных блюдах лежали сладости и фрукты, стояли графины с соком и чаши с пуншем, куда уже наверняка успели подлить огневиски. На полу лежал великолепный, начищенный до блеска паркет, в котором отражались свечи и звездное небо. Играла музыка. Тонкие нежные звуки скрипки очаровывали, им вторили клавиши рояля и флейты. Танцевать пока никто не спешил, по залу неторопливо прогуливались степенные семикурсники, считавшие себя хозяевами праздника, шестикурсники старались изо всех сил казаться взрослее выпускников, поэтому разговаривали много и смеялись громко. Пятикурсники презрительно посматривали и на старших, считая, что те слишком много воображают, и на младших, которых вообще непонятно зачем сюда позвали, да еще и разрешили остаться до полуночи. Алиса невольно улыбнулась, когда увидела, что здесь даже есть несколько девочек-третьекурсниц, которым посчастливилось получить приглашения. Они восхищенно таращились на всех подряд, смущались, когда мальчики пытались их обнять и немного завистливо вздыхали, стоило пройти мимо какой-нибудь слизеринке в роскошной мантии. – Алиса! Фрэнк! Мы здесь, – окликнули их звонкие голоса. Пару часов назад, пока Алиса, Мэри и Марлин носились по комнате, разбрасывая шарфики, сережки, браслеты, тюбики с помадой и коробочки с румянами, роняли флаконы с духами и вертелись, толкая друг дружку, перед зеркалом, Лили спокойно дописывала эссе для Флитвика. Потом, когда до начала бала оставалось совсем ничего, она вынула из шкафа легкое кремовое платье с летящей юбкой, спускающейся чуть ниже колен, быстро его надела, затянула на поясе золотую ленту, подчеркивая красивый изгиб талии. Затем немного повозилась с волосами, заставляя их закрутиться в крупные мягкие локоны, чуть-чуть подкрасила ресницы и повернулась к подругам. Алиса тогда только вздохнула. Лили умела быть красивой, не прилагая к этому почти никаких усилий. Вот и сейчас ярко-зеленые глаза сияли, пылающая копна рыжих кудрей окутывала плечи, Лили заливалась счастливым смехом и, рядом с Поттером, словно становилась еще привлекательнее и милее. Как же все-таки он на нее смотрит! А она… Алиса фыркнула. Вот стоило столько упираться, а теперь Эванс по уши влюблена, вся так и сияет! Джеймс пожал руку Фрэнку. Выглядел Поттер почти нормально, даже улыбался, но Алиса, сама не так давно потерявшая родителей, хорошо понимала, каково ему сейчас… Алиса вдруг вспомнила, что это малиновое платье она покупала вместе с мамой, слезы в ту же секунду подступили к горлу, но Алиса усилием воли заставила себя успокоиться, только шагнула поближе к Фрэнку, а он ласково пожал ее пальцы. – А она ничего, – Алиса потихоньку показала на подружку Люпина. – Только вот синий цвет ей не очень идет, да? – Алиса! – шикнула Лили. – Но ведь правда, синий ее бледнит… Вот, увели нашего старосту, прямо из-под носа увели! – шутливо посетовала Алиса. – Ой, они целуются, прямо здесь! Все, МакГонагалл уже идет к ним! Фрэнк, посмотри… – она потянула Лонгботтома за рукав. – … этот криворукий в первом составе? Серьезно? Да, не видать Англии в этот раз финала Кубка Мира как своих ушей! Да какой финал! Нам бы из группы выйти! – возмущался Фрэнк, а Джеймс активно кивал в ответ на его реплики. – Даже если у канадцев снитч из-под носа выхватим, то, скорее всего, попадаем на немцев, вот тут-то нам и конец! Видел их охотников? Даю пять галеонов они в родстве с троллями! Правда, вратарь у Германии – дырка, но зато загонщик лидер сезона по мячам, заброшенным в десяти играх! – У них ловца могут дисквалифицировать после того случая с зельем удачи, а запасной жуткий тормоз, помнишь, как он в прошлом году врезался в трибуну? Алиса закатила глаза. Сколько можно говорить о квиддиче? У парней других тем, наверное, и нет… Ладно, Поттер, этот еще на первом курсе поклялся, что его имя внесут в список ста лучших игроков мира, Поттера не исправишь, но вот Фрэнк в последнее время заделался уж очень ярым болельщиком, прошлым летом даже осмелился сесть на штуку, которую маглы называют самолетом, чтобы успеть на финальный матч Лиги Чемпионов, проходивший в Италии. Тут на плечи девушек опустились чьи-то тяжелые руки. Сириус Блэк, походивший в своем безупречном черном костюме на особу королевских кровей, случайно попавшую на школьный бал, притянул Эванс и Стоун к себе, быстро клюнул Лили в щеку, Алиса успела увернуться и ткнуть Блэка локтем в бок. Ничуть не смутившись, Блэк наградил их ослепительной улыбкой. – Великий Мерлин, какая красота меня окружает! – восхитился Сириус, беззастенчиво разглядывая одноклассниц. – И, какая ужасная ошибка со стороны этих двух дураков, оставлять вас без присмотра! Алиса, я ведь уже говорил, что влюблен в тебя с одиннадцати лет? Алиса не собиралась краснеть, но Блэк взглянул на нее так жарко и дерзко, что кровь моментально прихлынула к щекам. На всякий случай Стоун взяла Фрэнка под локоть, а тот показал Блэку кулак. Сириус остался доволен собой. – Отдыхай, Сохатый! – бросил Блэк другу и, пока Джеймс не успел опомниться, обнял Лили за талию, утащил в самый центр Большого Зала, чтобы уже спустя несколько секунд закружить девушку в быстром вальсе. Джеймс замер с открытым ртом, опешив от подобной наглости. Не выдержал и ухмыльнулся. Все, Бродяга может вешаться, задаст же он ему после праздника! Танцевал Сириус великолепно. Сам Джеймс никогда не мог похвастаться умением двигаться также плавно и так легко, ноги Бродяги словно действовали сами по себе, делая нужные шаги. Блэк держал спину прямо, голову нес гордо, притягивал Лили к себе ближе, чем того требовали правила приличия, но держал на достаточном расстоянии, чтобы не получить в глаз. Джеймс не злился, потому что знал, что делает это Сириус нарочно, дабы потрепать лучшему другу нервы. Лили раскраснелась, волосы немного растрепались, Джеймс не слышал, что там ей говорит Сириус, но хохотала она так заливисто, что в какой-то момент врезать Блэку все-таки захотелось. Джеймс, погруженный в свои проблемы и, словно выпавший из жизни, так и не понял, когда эти двое успели договориться. Все рождественские каникулы Бродяга, при виде Лили, корчил мины, ехидничал, язвил, это даже мама заметила, сделав Сириусу замечание… По приезду в Хогвартс, кажется, тоже ничего не изменилось, а буквально позавчера, Джеймс, спустившись в гостиную, с удивлением уставился на Лили и Бродягу. Они сидели рядышком на диване, весело болтали, Блэк громко комментировал дурацкую статейку из женского журнала, а Эванс старалась журнал отобрать. Выглядели они при этом чрезвычайно увлеченными друг другом, Джеймс поначалу даже обалдел, психанул, тоже бухнулся на диван, перетащил Лили к себе на колени… Блэк, гиппогриф его раздери, конечно же, понял в чем дело. И уже после отбоя, когда Лунатик ушел патрулировать коридоры, а Хвост захрапел, подошел к Джеймсу и заявил: «Не волнуйся, Сохатый, она не в моем вкусе». Джеймс хорошенько треснул придурка подушкой, тот заржал, а потом выдал: «Джим, я беру все слова насчет Эванс обратно. Она, правда, стоящая девчонка. Извини». Учитывая тот факт, что Сириус признавать свои ошибки не умел вообще, Джеймс обалдел во второй раз. Сириус посмотрел на него так, что Поттер сразу понял, каким глупым был этот мимолетный укол ревности, и какое дурацкое подозрение чуть не закралось ему в голову. Это ведь Бродяга. Поэтому сейчас Джеймс наблюдал за танцующей парой спокойно и любовался Лили. – Как думаешь, это повод для дуэли? – обратился он к Фрэнку, но вопрос растворился в пустоте. Алиса и Фрэнк еще пару минут назад тоже ушли танцевать и смешались с остальными вальсирующими. Поттер отошел к столу, выбрал два самых лучших коктейля, догадываясь, что Лили захочет пить, немного поболтал с когтевранской старостой, пока не вернулся ее кавалер, отшил хихикающую блондинку, попытавшуюся «скрасить его одиночество», прикрикнул на тощего третьекурсника, который чуть не отдавил ему ноги. Скучающе осмотрел зал, заметил Нюниуса, подпирающего стену – надо же, выполз из своего террариума людей попугать, – Регулуса Блэка в компании мерзопакостных дружков, какого-то незнакомого лысеющего толстяка, наверняка один из школьных попечителей, парочку мракоборцев, разгуливающих вдоль стены… – Джеймс! – Лили налетела на него, приняла протянутый бокал и залпом осушила его до дна. От Лили веяло звонкой радостью и невероятной жаждой жизни. Разгоряченная, с пылающими щеками, смеющимися губами, она была такой невероятно красивой, что Джеймсу словно всадили кулак под дых. Захотелось сгрести ее в охапку, утащить отсюда куда-нибудь, зацеловать, надышаться ароматом кожи, снять одежду… Она обняла его за шею. – Пойдем, Джеймс, я хочу еще танцевать, я могу протанцевать всю ночь… Пойдем же! Джеймс убрал ее руки, нахмурился и холодно бросил: – Тебе разве с Блэком не весело? Она растерялась, испугано моргнула, но тут Джеймс не сдержался и дернул уголком губ. – Ревнуешь? – прошептала Лили, притягивая его к себе за рубашку. – Джим, ты же все равно лучше всех, самый любимый, самый талантливый, самый… Знала бы она, как ему нравится это слышать! После всех: «Фу, Поттер, какой же ты лохматый кретин». Попалась. Теперь-то он точно никогда ее не отпустит. Джеймс подхватил ее, закружил на месте, приподнимая над полом, а потом они понеслись в бешеном ритме, музыка набирала и набирала темп, гремя и разбиваясь о стены, они танцевали, размахивая руками, дергая головой, подпрыгивая и покачиваясь. Вокруг все словно сошли с ума, визжали, старались докричаться до друг друга, с потолка цветным снегом валились конфетти, серпантин обвивался вокруг запястий, пол вибрировал, иногда, казалось, даже стены качались. Энергия хлестала в пространство, от человека к человеку передавалось электричество, взрывались хлопушки, Пивз стащил ложки и изо всех колотил ими по перевернутой тарелке словно по барабану. Музыка взревела, утонула в гуле охрипших от крика голосов и успокоилась. По залу поплыли совсем другие ноты: неспешные, тонкие, снова заплакала скрипка, задрожали струны, робко вступили клавишные… Лили прижалась к Джеймсу, чувствуя сквозь ткань платья жар его ладоней, скользящих по лопаткам и талии. Джеймс прислонился лбом ко лбу Лили, карие, наполненные золотистым медом глаза смотрели внимательно, гипнотизировали, утягивали в свою глубину и так много обещали. Дыхание горячим облачком опалило висок, шею, мочку уха… По коже побежали мурашки. Великий Мерлин, разве можно так любить человека? До замирания в груди, до головокружения, до покалывания в кончиках пальцев… Губы Джеймса вновь защекотали ухо.