Текст книги "Мы будем жить (СИ)"

Автор книги: Эмма IL.Vento

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

– Да-да, мы тоже скоро… придем.

Когда дверь за Хвостом закрылась, Джеймс подвинул свой стул поближе к Лили.

Мелкие золотистые завитки пушились у ее ушей и шеи, глаза мягко сияли, а розовые мягкие губы подрагивали. В последние недели, увлеченные учебой и постоянной зубрежкой, они проводили вместе мало времени и практически не оставались наедине.

 – У тебя чернила на щеке, – Лили потянулась к нему. Джеймс поймал ее руку и поцеловал теплые пальцы. Затем несколько раз коснулся губами шеи, неторопливо развязал галстук, обжигая дыханием мочку уха.  – Я соскучился…  – Сейчас кто-нибудь войдет, – слабо воспротивилась Лили. Он, не глядя, махнул палочкой. Клацнул дверной замок, озарившись синей вспышкой.  – Не войдет, – шепнул он, торопясь расстегнуть ее блузку. 2.

Утро дышало чистотой и свежестью. Взволнованные студенты, разбившись на небольшие компании, толпились у плотно запертой двери. Отглаженные брюки и юбки, сияющие белизной воротнички школьных рубашек, начищенные туфли, скромные косы девочек и старательно приглаженные вихры на головах мальчиков. Одни суетливо шуршали книжными страницами, другие сыпали вопросами, стараясь наспех заполнить пробелы в знаниях, кто-то паниковал, а некоторые просто молчали и прижимались к стене, бледнея с каждой минутой.

Когда в начале коридора появились экзаменаторы, возглавляемые мадам Спраут, голоса, словно по команде, смолкли. Семикурсники во все глаза разглядывали декана Пуффендуя, облаченную в красивую светло-голубую мантию, незнакомого сурового старика с острой бородкой и улыбчивую пухленькую волшебницу, которая уже была знакома многим после сдачи СОВ. Троица, поприветствовав учеников, вплыла в класс и дверь снова закрылась.

– Я сейчас умру, – Алиса схватилась за Лили. – Мерлин мой, я ничегошеньки не помню! – она в панике зажала рот ладонями. – Я провалюсь, вот увидишь, провалюсь!

На самом деле Лили было ничуть не легче. Ее бросало то в жар, то в холод, пальцы нервно подрагивали, сердце колотилось как сумасшедшее. К тому же ночью она поспала чуть больше двух часов, во время завтрака ее подташнивало, в результате она не смогла съесть ни кусочка и сейчас желудок неприятно сжимался.

Неподалеку маячил непривычно сосредоточенный и мрачный Джеймс, растерявший всю свою самоуверенность и запал. Хвост сделал попытку с ним заговорить, но Поттер рявкнул так, что студенты, стоявшие рядом, шарахнулись в разные стороны. Мэри МакДональд старалась засунуть в туфлю серебряную монету, староста Пуффендуя торопливо рассовывал по карманам ворох шпаргалок, слизеринцы изо всех сил продолжали делать вид, что они выше всего этого, но сложно было не заметить их перепуганных глаз и белых лиц. Спустя еще пару минут, Анна Кроссман из Когтеврана, пошатнулась и осела на руки Бруствера. Пока остальные когтевранцы суетились и хлопали одноклассницу по щекам, стараясь привести ее в чувства, кто-то успел сбегать за мадам Помфри и та, озабоченно покачивая головой, сунула девушке под нос клочок ваты с резким запахом.

Джеймс и Сириус оказались в числе пятерых семикурсников, которые первыми перешагнули порог кабинета. Оказавшись внутри, они удивленно завертели головами. Обычный школьный класс больше напоминал оранжерею, наполненную диковинными растениями, свисающими со стен, потолка, стоящими на партах, подоконниках и в огромных ящиках на полу. Учительский стол удлинили в два раза и накрыли алой бархатной тканью, поверх которой аккуратными рядами были разложены билеты. За столом, удобно устроившись на мягких стульях, восседали экзаменаторы.

Взяв свой билет, Джеймс еще несколько секунд не решался его перевернуть. Мадам Спраут кашлянула. Вздохнув, Поттер вгляделся на витиеватые буквы.

– Абиссинская смоковница. Ее свойства и применение плодов в зельеварении, – внутри все возликовало, а Джеймс вспомнил, как сильно он любит Лили.

Практическое задание требовало от него отыскать среди буйства зелени прыгучие луковицы и рассадить их по отдельным горшкам. Положив перед преподавателем Травологии свой гербарий, доклеенный вчера вечером, Джеймс сел за парту, встретил взгляд Блэка и показал ему большой палец. Сириус в ответ довольно ухмыльнулся и склонился над своим листком.

В целом экзамен по Травологии прошел вполне спокойно, если не считать раненого пальца Северуса Снейпа – его здорово цапнула зубастая герань. Возясь со своими луковицами под пристальным вниманием старика из Министерства, Джеймс краем уха слышал звонкий уверенный голос Лили, которая отвечала на дополнительные вопросы, затем успел увидеть, как Фрэнк Лонгботтом тайком показывает Алисе на нужную грядку, а Люпин шарахается от огромного бубонтюра.

Взмыленные и все еще страшно взволнованные ученики вываливались в коридор, попадая в объятия одноклассников. Парни громко хлопали друг друга по спинам, крепко пожимали руки и сверкали улыбками, а девчонки подпрыгивали от переизбытка эмоций, восторженно пищали и хлопали в ладоши. Но вот из класса, понурив голову, вышла пуффендуйка, заревела и закрыла лицо ладонями.

Через три дня, в такое же прекрасное солнечное утро, пришло время сдавать Трансфигурацию. Здесь Джеймсу и Сириусу не в чем было себя упрекнуть, поэтому они прогуливались по рекреации, посмеивались и шутили над Питером, который, казалось, готов был вот-вот разрыдаться от ужаса. Он до смерти боялся Минерву МакГонагалл и в ее присутствии напрочь терял способность сотворить даже самое простое волшебство. Лунатик пытался Хвоста успокоить, хотя ему самому тоже было несладко. Римус без конца тер волшебную палочку краем мантии, стараясь убрать несуществующие пятна, шептал под нос самые сложные формулы и нервно озирался по сторонам. У окна он заметил Эмму, которая торопливо стягивала кудряшки в тугой узел. С того дня они больше не разговаривали, Люпин мог видеть ее только за когтевранским столом во время общих обедов и ужинов. Римус каждый день приходил в библиотеку, надеясь встретить ее там, но видимо Уэйн предпочитала сидеть в своей гостиной. Подавив искушение подойти к ней, Люпин снова обратил все свое внимание на Питера.

МакГонагалл прежде чем войти в класс, быстрым внимательным взглядом пробежалась по лицам студентов, особенно пристально разглядывая гриффиндорцев. Осуждающе покачала головой, заметив вихор на затылке Поттера и длинные волосы Сириуса Блэка, ободряюще улыбнулась перепуганным МакКиннон и Эванс, коснулась плеча Стоун. Сегодня она переживала едва ли не больше, чем студенты, но это невозможно было заметить по ее строгому лицу, только голубые глаза за стеклами очков блестели ярче, чем обычно. Поздоровавшись с коллегами из Шамбратона, приехавшими принимать экзамены у хогвартских студентов, МакГонагалл положила на стол ведомость с фамилиями учеников и взмахнула палочкой, раздвигая занавески и впуская в помещение потоки света.

Ученики тянули билеты, чье-то лицо тут же словно солнцем озарялось, кто-то горько поджимал губы, а потом класс наполнился скрипом перьев и шорохом пергаментов. Отвечать первым вызвался Поттер. МакГонагалл напряглась, но Поттер не зря слыл на редкость талантливым студентом и ее любимчиком (впрочем, декан Гриффиндора изо всех сил старалась этого не показывать). Джеймс четко и коротко дал определение детрансфигурации, не забыв упомянуть, что она делится на три вида, подробно описал простейшую детрансфигурацию, продемонстрировал умение исполнять заклятие Фините Инкантем, хотя теоретическая часть экзамена этого не требовала. Затем превратил китайский кувшин в великолепную тропическую птицу, птицу в огромную ящерицу, ящерицу – в бабочку, бабочку – в изящную заколку для волос и также легко вернул все обратно. Напоследок Джеймс, уже по собственной инициативе, прямо из воздуха сотворил два букета фиалок и, со шкодливой улыбкой, поднес своему декану и молоденькой преподавательнице из Шамбратона, которая порозовела от удовольствия. МакГонагалл была так горда, что не смогла как следует разозлиться на Поттера. С такой же легкостью справился с заданиями Блэк, превратив свою руку в лохматую собачью лапу и заставив старые черновики вспорхнуть с парты стайкой маленьких разноцветных птичек. Петтигрю перепутал заклинание, и его мышь окрасилась в желтый цвет и начала раздуваться как воздушный шар, на панцире черепахи, над которой колдовал Люпин, остался синий рисунок, Лили Эванс испуганно подпрыгнула, когда обезьянка, вместо того, чтобы стать кувшином, попыталась стащить с ее пальца серебряное кольцо.

А вот на Зельях Сириусу Блэку не повезло. Ответив на первый вопрос и заслужив одобрительный кивок Слизнорта, он отправился к своему котлу. Задание было легким – обычный эликсир гербицида. Толстенький и круглый экзаменатор, кажется, был доволен цветом и запахом, а потом Сириус, в самом конце, добавил в котел иглы дикобраза, забыв, что перед этим нужно затушить огонь. Зелье страшно забулькало и плюнуло в воздух веером брызг. Чуть не взвыв от боли, Блэк схватился за свое лицо, чувствуя, что оно становится все больше. Нюниус злорадно ухмыльнулся. Джеймс хотел подбросить в его котел какую-нибудь дрянь, но промазал и яйца докси угодили в варево Мальсибера. В классе завоняло тухлятиной так сильно, что учеников чуть не вывернуло наизнанку. Злой как тысяча чертей Мальсибер зыркал по сторонам, но виновника так и обнаружил. В итоге Поттер, увлеченный происходящим, прозевал момент, когда его Костерост закипел и чуть не провалил экзамен. Пока он торопливо исправлял зелье, Снейп закончил свой Напиток Живой Смерти. К досаде Джеймса, экзаменаторы, сунув нос в котел Сопливуса, чуть не обделались от восторга. Они наперебой расхваливали Снейпа, сыпали комплиментами в адрес его варева, гордый Слизнорт так раздувался от самодовольства, как будто Нюнчик был его любимым сыном. Сразу после Снейпа свою работу завершила Лили. Слизнорт замаслился больше прежнего и расплылся в широкой улыбке.  – Изумительно, мисс Эванс, изумительно! – заворковал он. – Как вам удалось добиться такой консистенции? Капля лунной росы, я полагаю? Селвин! – позвал Слизнорт экзаменатора. – Вы должны обратить внимание на эту юную мисс! Она будет поступать в Академию Целительства, верно, Лили? Профессор Селвин преподает там основы зелий. Для экзамена по Защите от Темных Искусств целое крыло замка превратили в гигантский запутанный лабиринт в недрах которого прятались мракоборцы, готовые в любой момент высыпать на многострадальные головы студентов десятки проклятий. Кроме того, лабиринт кишил волшебными тварями: гриндилоу, красные колпаки, огнедышащие саламандры, жуткого вида упыри, штырехвосты и, что хуже всего, боггарты. Время от времени из глубины раздавался чей-нибудь пронзительный крик или отчаянная ругань, а потом вверх взлетал сноп красных искр – требование прекратить испытание. Редкие студенты проходили лабиринт до конца. Эван Тернер рухнул на колени, затравленно озираясь по сторонам и сжимая ледяных пальцах волшебную палочку, Марлин МакКиннон на выходе все еще сбивала огонь с рукавов мантии, Лили, до смерти напуганная боггартами, которые по очереди принимали облик всех, кого она любит, плакала и тряслась. Джеймс во всеуслышание клялся, что после прохождения лабиринта нашел у себя седой волос, а Сириус, опасливо поглядывая на директора и профессора Моррисона, сообщил, что случайно оглушил одного из мракоборцев и теперь тот не приходит в себя. После испытания жуткой нечистью, последние экзамены прошли практически незаметно. Часть студентов отправилась на Заклинания, другие на Нумерологию, третьи на Уход за Магическими Существами, Астрономию и Магловедение – выбор они сделали еще в начале года. Смолкал взволнованный гул в коридорах, пустела библиотека, учебники отправлялись на дальние полки, летели в мусорные корзины черновики и списки вопросов. В один из дней, сразу после обеда, под потолок Большого Зала со свистом взлетел огромный фейерверк, распадаясь золотыми и красными звездами. Джеймс Поттер торопливо сунул волшебную палочку под мантию, а факультетские столы взорвались ликующими криками, топотом и аплодисментами. Экзамены закончились.

3.

Уже следующим утром студенты младших курсов стали покидать школу. Школьный двор напоминал огромный муравейник – фигурки в черных форменных мантиях перемещались с места на место с удивительно скоростью. Ученики обнимались, обменивались адресами с друзьями, путали чемоданы и старались угомонить своих ухающих сов. А из окон на эту веселую суету смотрели те, кому уже совсем скоро предстояло попрощаться с Хогвартсом навсегда. На три дня семикурсники стали полноправными хозяевами замка. Опустевший и притихший, он казался еще больше и таинственнее чем прежде. Свободные от занятий, домашних заданий, даже от школьной формы, выпускники часами бродили по извилистым коридорам, переходя из крыла в крыло, из зала в зал, из внутреннего дворика к хижине Хагрида, оттуда к озеру или лесу. Хотелось запомнить, как пахнет мел, крошась о грифельную доску, как скрипят доспехи у входа в подземелье, как сквозь цветные витражи окон пробиваются солнечные лучи и как заливисто поют ранним утром птицы. Стены Хогвартса хранили тысячи воспоминаний, помнили радости и отчаяния, улыбки и слезы, противостояния и примирения, видели сотни историй великой любви и жгучей ненависти, преданной дружбы и подлых предательств, истории успехов и разочарований, веры и безверия… И, казалось, что в эти самые минуты, каждый из них уже тоже стал историей. 4. Сириус крепко обнимал Марлин за плечи. Было уже далеко за полночь, когда они, спустившись вниз по ступеням Астрономической башни, свернули к башне Гриффиндора. Возвращаться туда не хотелось, но они никак не могли друг другу в этом признаться, только замедляли шаги и выбирали самые длинные коридоры. Болтая обо всем на свете, они то громко хохотали, то начинали спорить, а в какой-то момент Марлин, сама не зная почему, бросилась бежать. Сириус, замешкавшись в первые секунды, рванул следом, стараясь поспеть за ее быстрыми ногами. Он слышал, как клацнула кабинетная дверь, а потом увидел качнувшуюся на стене тень. Марлин стояла у распахнутого окна, ее легкое светлое платье легко трогал ветер.  – Сириус, – выдохнула она, – как хорошо… Стояла дивная летняя ночь. Черничный морок обнимал холмы, тихо шелестели деревья, воздух был напоен ароматами зелени, цветов и вянущей травы, звенел от стрекотания цикад. С темного бескрайнего неба смотрели звезды, звездами было полно мерцающее вдали озеро. Лунный свет дрожал на волосах Марлин, медленно стекал по ее плечам и рукам. Сириус подошел ближе, слыша, как сбивчиво и гулко стучит сердце. Коснулся щеки девушки, а потом чуть наклонил голову и поцеловал. Неторопливо, глубоко, сладко, чувствуя, как в груди распускается что-то трепетное и горячее. Под ладонями мягко струились ее распущенные волосы, горела кожа, с едва различимым шелестом сминалась льняная юбка. В какой-то момент Сириус вдруг осознал, что вжимает пальцы в бедра Марлин, дышит в ее напряженную шею, трогает губами кожу и острые ключицы. Веки были невыносимо тяжелыми, он едва мог их поднять, чтобы взглянуть в ее лицо, прежде чем снова и снова ловить податливые губы, прижимать к себе ее всю – тонкую, трепещущую, мягкую… А ночь тянулась к их плечам и спинам, с нежностью укрывая прохладным темно-лиловым шелком, околдовывая шепотом цветущих лип. В голове стучала кровь, Сириус, почти ничего не соображая, словно он был пьян, все смелее и смелее гладил Марлин по спине, коленям, бедрам, поднимая платье выше, стараясь сообразить, как быстрее его сорвать. Ладонь Марлин пробралась под рубашку Сириуса и осторожно скользнула по животу. Стало жарко. Мышцы напряглись, Сириусу казалось, что никогда прежде он никого не хотел так сильно. Здесь. Сейчас. Немедленно. Он попытался стянуть с плеча воротник ее платья. Жалобно хрустнули нитки, крохотная круглая пуговица со стуком упала на пол. Сделав над собой невероятное усилие, Сириус чуть отодвинулся, успокаивая дыхание. И хрипло спросил то, что мучало его долгие недели:  – Что у тебя было с этим Эваном Тернером? Красные, чуть припухшие губы Марлин дрогнули в усмешке. Видимо ее позабавила ревность, скользнувшаяся в голосе Сириуса.  – Ничего.  – Правда? Она кивнула.  – Хорошо, – Сириус выдохнул, провел ладонью по волосам, отбрасывая челку. Марлин поправила одежду.  – Нам, наверное, пора?  – Да, – неохотно согласился он. – Пора… 5. Алиса и Лили сидели на краю пирса, опустив босые ноги в воду. Солнце медленно сползало за горизонт, оставляя на небе длинные красновато-оранжевые мазки. Стоял душный сладкий вечер, головки цветов поникли и чуть покачивались на легком, не приносящим прохлады ветре. На коленях Алисы лежала охапка ромашек, она мяла в пальцах непокорные стебли, переплетая их с красным клевером и зеленью. Свой первый венок она уже надела на голову Лили, которая в своем воздушном сарафане и с распущенными рыжими волосами стала походить на лесную нимфу.  – Не могу поверить, что ничего этого больше не будет, – в голосе Алисы скользнули грустные нотки. – Мы так торопились стать старше, каждый год страшно завидовали выпускникам, а сейчас, когда все действительно закончилось, мне больше всего на свете хочется остаться! – ее глаза блеснули, а потом она коснулась руки подруги. – Тебе тоже грустно? Лили заправила за ухо непокорную прядь и призналась:  – Очень… Украсив себя цветочной короной, Алиса чуть повернула голову, подставляя лицо под нежные закатные лучи. Еще совсем недавно в ее жизни все было очень просто – мама, папа, заботливые бабушки, несколько суетливых добродушных тетушек, небольшая семейная кондитерская, где она собиралась работать после школы и любящий ее Фрэнк. Будущее казалось безоблачным и счастливым, полным надежд и радости. А потом Пожиратели Смерти убили ее родителей. Дальше было страшное всепоглощающее горе, которое нужно было пережить и решение, которое она не могла не принять. Алиса Стоун – будущий мракоборец. Даже не снилось…  – В окрестностях Шеффилда снова оборотни. На границе с Францией пропала семья маглорожденных волшебников. Черная Метка в Хогсмиде. Страна задыхается от крови, а моя главная проблема – успеть подписать все свадебные приглашения, – она невесело усмехнулась. – Думаешь, что это правильно? Устраивать свадьбу, когда вокруг такое… Ласково улыбнувшись Алисе, Лили кивнула.  – Это самая правильная вещь, которую только можно себе представить. Я так рада за тебя! Голубые глаза Алисы лукаво прищурились.  – А когда ты планируешь окольцевать Поттера?  – Алиса! – покраснела Лили. – Перестань!  – Что? Они переглянулись и рассмеялись от своего звонкого, понятного только восемнадцатилетним девушкам, счастья. 6. Северус прятался за густым сиреневым кустом и тайком наблюдал за Лили и Алисой. Они о чем-то весело щебетали, но Снейп не различал их слов, только иногда до него долетали обрывки их веселого беззаботного смеха. Время от времени Лили поправляла волосы, отчего по ним разбегались сотни огненных всполохов. Сейчас Лили была так нужна ему, хотелось, чтобы она просто посидела рядом, а он мог рассказать ей все, что тяжелым грузом лежало на душе. Отца Северус ненавидел, а мать, наоборот, любил. Когда пьяный Тобиас Снейп, сквернословя и выкрикивая проклятия, громил дом, Эйлин обнимала сына и шептала, что все образуется, говорила, что есть лучший мир и что в этом мире Северус сможет занять достойное место. Эта вера помогала Северусу переносить придирки соседских мальчишек, которые вечно смеялись над его поношенной одеждой и неопрятной прической. И только это дало ему смелости впервые заговорить с Лили. Мама заслуживала лучшего мужа, Северус никогда не понимал, почему она выбрала Тобиаса, этого жалкого магла, почему терпела всего его скандалы, побои, вечное отсутствие денег… Неужели любила? Эйлин умерла от сложной магической формы туберкулеза. Когда она заболела, Тобиас запретил вызывать целителя, объявив его шарлатаном, и отвел жену к магловскому врачу. Тот выписал кучу лекарств, но их не на что было купить. Когда у Снейпа появились свои деньги, он отвел мать в Мунго, но было уже слишком поздно. Последние два месяца мама медленно умирала в больнице, ни одно, даже самое лучшее зелье, не смогло ей помочь. Порой Снейпу казалось, что мама просто отказалась бороться за жизнь. Тем временем Эванс и Стоун уже ушли с пирса и сейчас, зайдя в воду по колено, с хохотом осыпали друг друга сверкающими прохладными брызгами. Платье Лили намокло, плотно обтянуло талию и грудь, волосы потемнели и потяжелели, но какая же она красивая – взгляд не отвести! Снейп провел ладонью по горячему лицу и жадно вдохнул воздух. Последние дни, когда он может видеть ее глаза, слышать смех, голос, пытаться поймать ее случайный взгляд. Потом ему останется только жалеть о несказанных словах и мечтать о том, что никогда не сбудется. Тем временем к берегу подтянулась большая шумная компания, возглавляемая, разумеется, вездесущим Поттером. За ним шаг в шаг следовала привычная свита: самодовольный Блэк со своей новой подружкой, задумчивый Люпин, Петтигрю, чуть поодаль шли Лонгботтом, МакДональд, четыре когтевранца и два пуффендуйца. Они расстелили на траве пледы, достали из рюкзаков сэндвичи, пирожки, чипсы и бутылки со сливочным пивом. Лили устроилась рядом с Поттером, прижимаясь щекой к его плечу. На траве качнулись длинные тени, запела гитара, множество голосов слились в один. Над Хогвартсом медленно поплыла прощальная песня. Снейп подтянул колени к груди, чувствуя, как тупой иглой в сердце вошло одиночество. 7. Сириус сидел на своей постели, скрестив ноги, и смотрел на Поттера как на ненормального. Джеймс буравил друга ответным упрямым взглядом. Молчание длилось уже минуту, наконец, снова вернув себе дар речи, Блэк прямо спросил:  – Ты рехнулся? Поттер нахмурился.  – Я ее люблю.  – Нет, Сохатый, я серьезно! Может ты не той травы в Запретном Лесу наелся? Да и не все грибы одинаково полезны…  – Я ее люблю.  – Это же полная хрень!  – Я ее… Тут Сириус взорвался:  – Вот же заладил! Да люби ты ее на здоровье! Утром, в обед, вечером, ночью, где и как хочешь! Жениться-то зачем?! Нахмурив темные брови, Джеймс нервно заходил по комнате. Его глаза знакомо загорелись и засверкали, Поттер размахивал руками, сопровождая каждое свое слово эмоциональными жестами.  – Я хочу, чтобы мы не просто встречались, а жили вместе и… Сириус повалился на постель.  – Живите, кто вам мешает? Теперь настала очередь Джеймса взглянуть на него как на психа.  – Ты что… Я так не могу. Это как-то неправильно. Да родители бы меня убили! – привел Джеймс «весомый» аргумент. – Летом познакомлюсь с ее семьей…  – У ее отца разрешения попроси, – подсказал Сириус. Но Джеймс не уловил издевки.  – Думаешь нужно? – забеспокоился он. – Хорошо, я тогда… Сириус чуть не застонал. На самом деле очень хотелось высказать Поттеру в лицо все, что сейчас вертелось в голове. Например, что еще год назад у них были другие планы. Снять маленькую квартирку где-нибудь в магловском районе Лондона, пожить какое-то время ни о чем не беспокоясь, развлекаясь и отрываясь на полную катушку. Вдвоем. И никаких девчонок, кроме тех, что будут оставаться на ночь. И уж точно никаких жен! А Джеймс поступает как последний предатель!  – Только редкий придурок женится в восемнадцать лет! Это то же самое, что уйти с крутой вечеринки в самый ее разгар! Черт, Джим, мне нравится Эванс, я знал, что когда-нибудь ты напялишь смокинг и признаешься ей в вечной любви у алтаря, но не думал, что это случится так скоро! Стой, – Сириуса озарило, – Эванс что, беременна? Неожиданно перестав метаться из стороны в сторону, Джеймс сел, привычным движением растрепал волосы и выразительно покрутил пальцем у виска.  – Придурок. Сириус угрюмо замолчал.

– Я все решил, – спокойно и твердо сказал Поттер, скрещивая руки на груди, а потом возмущенно воскликнул. – Черт, Сириус, это важно для меня!

И вдруг Сириус понял, что пока он планировал свою веселую холостяцкую жизнь, полную приключений, огневиски и длинноногих девиц, Джеймс представлял себе теплый уютный дом и запах воскресного обеда, на который собирается вся семья. Вряд ли Джеймс задумывался, что существует другое счастье, а, может быть, лучше своих друзей знал, в чем оно заключается. И сейчас Поттер расстроенно смотрел на своего лучшего друга и искренне не понимал, почему тот отказывается разделить его радость. Мысленно обругав себя козлом, Сириус широко улыбнулся, в порыве вдохновения огрел Сохатого кулаком по спине и с силой потряс за плечи.  – Ну вот, первого из Мародеров официально посадили на поводок! Я согласен это вынести, Сохатый, только если буду шафером! Лицо Поттера просветлело, а потом он рассмеялся:  – Фух… Как камень с души! Я боялся, что придется просить Хвоста! А ты чего расселся? Давай, собирайся, – Джеймс бросил опешившему Сириусу мантию, – нам нужно в Хогсмид!  – Это еще зачем? – не понял Блэк.  – Я должен купить кольцо! Как думаешь, какое лучше? Золотое? С камнем? Лучше один большой камень или много маленьких? – тараторил Сохатый на одном дыхании. – Может какое-нибудь старинное? Какие вообще кольца бывают? А как узнать размер?  – Сделай одолжение, заткнись, а? – попросил Сириус. – Сейчас придем в ювелирную лавку и там разберемся.  – Какое-нибудь подороже, да?  – Ты точно рехнулся, – покачал головой Сириус. – Ладно, шевелись… женишок!

====== Глава пятьдесят девятая. Выпускники. Часть II ======

Не дано нам ранее узнать, куда приведёт нас путь: к удовольствию или к страданию. Но раз мы сделали выбор – пути назад нет.

Северус Снейп

В начищенном до блеска паркете отражался потолок Большого Зала – крупные звезды, сотни парящих свечей и огромные шары из искрящегося стекла, которые вспыхивали разноцветьем красок, едва на них падал свет. Каменные стены скрыли знамена с гербами факультетов, зеркала и гирлянды из живых цветов покрыли все свободное пространство. Цветочное великолепие благоухало и подрагивало, лепестки роз раскрывались и снова сжимались в бутоны, ирисы напоминали огромных фиолетовых бабочек. В центре вырос огромный фонтан, казалось, что он выбрасывает вверх пенящееся серебро, искрящееся на свету, звенящее и легкое. Золотая посуда, диковинные блюда и бутылки с шампанским, готовые вот-вот взорваться и с шипением политься в кубки.

Снейп в одиночестве стоял под слизеринским знаменем и равнодушно разглядывал праздничное убранство. В знак траура по матери он все еще носил строгую черную мантию. Северус купил ее в лучшем лондонском магазине, ознаменовав этим начало своей новой жизни. Теперь внешне он ничем не отличался от Мальсибера или Паркинсона, но одноклассники все равно всегда помнили, что кровь, бегущая по жилам Снейпа, смешана с магловской.

Ничего.

Он еще всем сможет доказать…

Доказать ей.

Подумав о Лили, Северус машинально попытался отыскать ее среди студентов. Странно, почему Эванс опаздывает? Зал уже полон, вот-вот начнется бал и вручение аттестатов. Снейп забеспокоился. Может что-то случилось?

Торжественно грянули фанфары. Двери распахнулись, впуская преподавателей. Студенты приветствовали своих профессоров бурными аплодисментами и ликующими криками. Во главе учителей шествовал величественный Альбус Дамблдор, облаченный в синюю мантию и остроконечную шляпу. Он улыбался в бороду и приветственно махал рукой счастливым ученикам. А следом, по традиции, шли те студенты, кому выпадала честь открывать выпускной бал. Уже после экзаменов каждый факультет выбирал представителя, а тот – пару. Снейп сморщился. Конечно же, кому еще могли отдать предпочтение гриффиндорцы как не Поттеру! Триумфатор финального матча по квиддичу, обладатель высочайшей отметки по трансфигурации, главный балагур и лидер всего, что затевали его неугомонные товарищи. Злило, что почти никто не знал истинной сущности Поттера, что сам Поттер так счастлив, а больше всего, что Лили держит его под руку.

Лили сияла словно солнце. Снейп пытался заставить себя не смотреть на нее, но не мог. С собранными наверх волосами, накрашенными губами, с открытыми плечами и на каблуках, она казалась очень взрослой и была такой фантастически красивой, что дыхание перехватывало. Рядом с такой очаровательной спутницей, Поттер чувствовал себя окрыленным, он задирал голову и вышагивал важно и гордо, как будто был особой королевской крови.

Тем временем маленький оркестр занял свое место на сцене, и в зал полился медленный мелодичный вальс. Под прицелом внимательных взглядов, четыре пары легко заскользили по паркету. Едва они закончили первый круг, к ним присоединились Блэк с подружкой, потом Брутсвер и Кроссман, а спустя минуту танцевали уже все. Кружились длинные цветные юбки, щелкали каблуки мужских туфель, сверкали улыбки. Праздник – красивый, трогательный, наполненный светлой грустью, очаровывал, на какой-то момент Северус забыл обо всем, погрузившись в удивительную атмосферу хогвартского бала.

Вокруг Лили постоянно были друзья, они обнимали ее, что-то рассказывали, смешили, она танцевала с Люпином, Блэком, блондинистым когтевранцем, снова с Поттером, с Петтигрю, а Снейп не мог даже заговорить с ней. В какой-то момент Поттер растолкал всех, кто окружил Лили, обнял ее за талию, притянул к себе и, под одобрительный гул, поцеловал. Она рассмеялась, опуская ладони к нему на шею, над их головами взорвалась хлопушка и ленты серпантина посыпались на их головы, путаясь в волосах.

Все это было несправедливо. Это он, Северус, а не гриффиндорец, должен был сопровождать Лили на выпускной бал. С ним она должна была провести этот год. И с ним планировать свое будущее, а не с этим говнюком, который ведет себя с ней так, словно получил свой очередной кубок. Поттер никогда не будет любить ее так же сильно. Не даст ей того, что она заслуживает. Не сможет защитить. И пусть Лили считает его смелым, честным и благородным. Кажется, Поттер собирается стать мракоборцем, одним из тех людей, кто не брезгует никакими методами для достижения своей цели, а значит, уже совсем скоро вымажет руки в крови. Война то место, где обнажаются как лучшие, так и худшие качества человека, вот там-то Поттер и покажет во всей красе свою трусливую жалкую душонку.

Снова зазвучал вальс, Поттер и Лили смешались с танцующими парами, а сцену начали готовить к вручению дипломов.

Но Северуса это мало интересовало. Впереди его ждали открытия в зельеварении, служба у Темного Лорда, строительство нового мира, завистливые взгляды тех, кто всегда считал его человеком второго сорта, большие деньги и великие свершения.