Текст книги "Французская магия (гет)"
Автор книги: elSeverd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 67 страниц)
– Хорошо, – усмехнулся я, – не буду. Я просто расскажу вам некоторые эпизоды из моей жизни, а потом постараюсь ответить на ваши вопросы.
– Ответишь, куда ты дел всех своих мозгошмыгов? – Мечтательный голосок Луны разбил накопившееся в комнате напряжение, и все с облегчением улыбнулись.
– Ну, – я пожал плечами, – наверное, их прогнала от меня Флёр.
– Она это может, – нарочито серьезно покивала Луна, однако её глаза подозрительно поблескивали.
– Для начала я расскажу вам, – начал я, – о том, где я прожил первые десять лет своей жизни...
Дурсли. Чулан. Оскорбления. Издевательства. Я не рассказывал о своей жизни слишком подробно, зная, что потом эти школьники разнесут мой рассказ по всему Хогвартсу, но в моих словах было достаточно фактов, чтобы пошатнуть их доверие к директору. Я видел широко распахнувшиеся глаза Падмы, по щеке которой скатывались слезинки, испуг Колина Криви, который всегда считал меня героем и рыцарем без страха и упрека, презрительно поджатые губы Рона.
– И когда я получил свое письмо из Хогвартса, – я быстро закончил первую часть рассказа, – оно было подписано «чулан под лестницей».
– Дьявол, – стукнул кулаком по столу Дин Томас. – Получается, в Хогвартсе знали, где ты живешь?!
– Да, – кивнул я, обрадованный тем, что эти слова произнес кто-то другой, что придавало им дополнительный вес. – Знал об этом и Дамблдор, отправивший меня к этим маглам.
На лицах многих отобразилось глубокое потрясение и неверие.
– Но зачем директору понадобилось... – Начала Парвати, впрочем, без какой-либо предвзятости в речи.
– Сложный вопрос... – Я пожал плечами. – У меня есть на него ответ, однако, сначала я хотел бы продолжить свой рассказ.
Взгляды учеников, буквально давившие на меня, изменялись с любопытствующих и сочувствующих на откровенно гневные, скрестившиеся на Уизли и Грейнджер, когда я добрался до эпизода в кабинете Директора, где присутствовал под мантией-невидимкой. И я с удовлетворением заметил, что под этими взглядами предавшие меня люди почувствовали себя неуютно. Я бы на их месте пожалел, что близнецы выпустились из Хогвартса в прошлом году, – тогда бы их было здесь пятеро, а не трое.
К концу моего рассказа аудитория будто бы разделилась на две части: и в своих мыслях, и даже физически – остальные участники клуба отсели подальше от нахмурившихся рыжих и нервничающей Гермионы.
– После этого я обратился за помощью к людям, не связанным с Англией, и получил эту помощь. – Завершил я свой рассказ. – И, чтобы уж вы видели и мою точку зрения, и видение Дамблдора, стоит спросить кого-то из присутствующих здесь Уизли или Гермиону, ведь они, по сути, верные слуги директора.
Воцарилось молчание. Я видел, что членов клуба буквально раздирает противоречие: с одной стороны, рядом с Уизли и Грейнджер они провели уже почти год тренировок, учились, ходили на одни и те же уроки. С другой, – рассказанное мной выставляло эту компанию в несколько ином свете.
– Рон, – Симус инстинктивно выбрал наиболее слабое звено среди насупившихся гриффиндорцев, – Расскажи нам, почему директор выбрал твою сестру на роль жены Гарри Поттера.
Почти неуловимая улыбка скользнула по губам Лонгботтома: моему рассказу ученики поверили больше, чем россказням Дамблдора.
– Это все ложь! – выпалила раскрасневшаяся Джинни Уизли. – Я же люблю тебя, Гарри!
– Если бы ты любила меня, – я мягко усмехнулся, – то вряд ли обсуждала бы со своей матерью, сколько еще нужно подлить мне зелий привязанности и дружбы. Помнишь, когда я случайно оказался возле окна комнаты, где вы разговаривали? И что было потом, когда твои старшие братья гнали меня через весь лес, чтобы поймать?
– Поттер, – Встал Рон, заслонив собой сестру, – ты об этом пожалеешь.
– Может быть, это вы пожалеете? – Я пошел навстречу напряженным «друзьям», – Я планирую дать еще несколько интервью о том, какого рода помощь я получил от семьи Уизли в деле борьбы с Вольдемортом... И о том, каким образом директор Дамблдор планировал обеспечить мне поддержку «простых волшебников».
Молчавшая до этого момента, как самая умная и сдержанная, Грейнджер, наконец не выдержала.
– Директор Дамблдор желал тебе только блага, Гарри! – Мне не показалось: Грейнджер действительно все еще верила старику.
– И ради моего собственного блага он отправил меня к магглам? Интересная забота... – Я прекратил сдерживаться, и дал наконец волю своей ярости. – Может быть, это я подписал на конверте, пришедшем мне в одиннадцать лет: «чулан под лестницей»? Что ты скажешь на это, Гермиона?! Или это я пропустил в Хогвартс одержимого духом Темного лорда преподавателя?! Или, черт возьми, это я не смог найти буквально смердевший темной магией артефакт Вольдеморта, когда его таскала в Большой зал в собственной сумке Джинни Уизли?! Или, может быть, это я много раз стирал сам себе память, каждый раз, как делал или видел что-то неугодное директору?
Хлынувший в сторону предавших меня людей поток сырой магии отбросил их на пару шагов назад.
– Может быть, это я сидел в уютном кабинете в компании авроров и членов попечительского совета, пока 12-летний мальчик сражался с василиском великого Салазара?! – рывком я открыл взглядам собравшихся белесый шрам на руке. – Или это Дамблдор, рискуя жизнью, вытащил из Тайной комнаты твою сестру, Рон?! Или это Дамблдор снабдил Фреда и Джорджа деньгами для открытия собственного дела?
С каждым моим словом волна магии отталкивала их все ближе к дверям. Наконец я взял себя в руки и остановился, разворачиваясь к Невиллу.
– Только от вас зависит, что вы хотите дальше сделать с этими людьми. – Невилл сочувственно положил руку мне на плечо. – Если вы посчитаете, что они могут остаться, они останутся.
– Нет, – Падма Патил с презрением взглянула на готовых не то драться, не то удирать отступников. – Я не хочу видеть их в одном зале с нами.
Ее сестра тряхнула длинными волосами и встала рядом со мной и Невиллом.
– Рон, – Томас подошел и остановился напротив Уизли-младшего. – Мне стыдно, что я называл тебя другом.
Рон, стискивая кулаки, рванулся было в сторону обидчика, но Джинни и Гермиона ловко поймали его и втащили обратно в импровизированный строй.
Никто не высказался в защиту троих гриффиндорцев, стоявших возле двери.
– Рон, Джинни, Гермиона. – Слова давались Невиллу тяжело, но он говорил искренне. – Вы больше не можете посещать занятия нашего дуэльного клуба.
Луна, все это время так и просидевшая возле камина, будто происходящее её вовсе не касалось, вышла в пространство между нашими группами. Я заметил, что по её щеке стекла слезинка, и Невилл рядом со мной дернулся, словно от удара.
– Вы могли бы быть вместе с нами, – в голосе девушки звучали слёзы. Почти год, как я знал, она дружила с Джинни Уизли. – Но вы обманули человека, который этого не заслуживал.
– Как-то пафосно получилось, – усмехнулся Симус Финниган, когда за ушедшими гриффиндорцами захлопнулась дверь.
Падма Патил согласно хихикнула, хотя от этой серьезной девушки я подобной реакции не ожидал.
– То ли еще будет, – я тряхнул головой, словно пытаясь выбить из нее неожиданно нахлынувшие воспоминания.
– Что ты имеешь в виду? – с любопытством спросила меня Лаванда Браун, улыбнувшись.
– Когда вы узнаете, где мы теперь будем собираться, чтобы не выдать наши собрания Дамблдору, – Невилл обнял Луну за плечи, – вы поймете, что время красивых жестов только начинается.
– И где мы будем собираться, Невилл? – Майкл Корнер, явно неравнодушный к Падме Патил, встал между близняшками.
– В Тайной комнате, – голосок Луны звучал отрешенно. – Мы вчера сумели открыть туда вход.
– Сумасшедшие! – Почти взвизгнула Лаванда, схватившись за плечо Финнигана. – Там же был василиск!
– Ну, положим, василиск лежал там до сих пор, мертвый, как камни, из которых сложены стены, – ухмыльнулся Невилл, многозначительно показав на меня. – Гарри на втором курсе умудрился прибить его мечом Годрика Гриффиндора.
Хотя история эта была в общих чертах известна всем, восхищенные взгляды не миновали меня, и я поежился.
– Вчера Луна открыла вход в Тайную комнату без всякого парселтанга, – чтобы переключить внимание со своей персоны, сказал я, удостоившись обиженного взгляда от Луны. – Так что у нас есть недоступное никому кроме нас место.
– В следующие выходные мы собираемся уже там, – продолжил Невилл. – Подумайте, кто может войти в нашу группу взамен выбывших сегодня и выпустившейся Алисии.
Ослепительная вспышка на секунду ошеломила нас. Колин Криви с довольной улыбкой опустил свой проклятый фотоаппарат.
– Надо же запечатлеть этот исторический момент, – задорно рассмеялся он. – Тебя не хватало, Гарри.
– Спасибо, друзья.
Уже в понедельник я смог убедиться в справедливости слов Луны. Сам я, если бы не прислушался к её совету, планировал поодиночке подлавливать всех учащихся в Хогвартсе Уизли и провоцировать их на дуэли. Видимо, маска безумия, так до конца и не «обустроившаяся» в моем разуме, сделала меня более мстительным. И это мне предстояло учитывать...
Последовав же неожиданному совету Луны и присоединившейся к ней Флёр, я получил не меньшее удовлетворение. Честно говоря, я даже не представлял себе всего размаха подготовки, проведенной Сириусом и людьми альянса для того, чтобы в очередной раз выставить меня знаменем сопротивления возрожденному Вольдеморту. И сильно недооценивал ту популярность, которую я обрел в Англии благодаря их усилиям. Все эти годы, прошедшие после Первой войны, обывателям не давали забыть о Мальчике-который-выжил, ежегодные статьи, выходившие перед Хеллоуином, напоминали о моем «подвиге», который сам я больше всего на свете хотел бы не совершать. А в последний год в Англии широко развернулась пропаганда, щедро оплаченная семьями, примкнувшими к Сириусу, людям напоминали не только о моей роли в победе над Вольдемортом, но и о том, что долго каждого волшебника – брать при необходимости в руки палочку.
И теперь, едва рассказ о моих злоключениях у Дурслей и роли Дамблдора в моей жизни распространился, благодаря активной неосознанной помощи Лаванды и Парвати, по всем четырем факультетам, для трех человек в замке всё в одночасье переменилось. Сначала изменения коснулись только факультета Гриффиндор, на котором новости распространились от Лаванды, никогда не умевшей держать язык за зубами. Тем же вечером в воскресенье Гермиона, подошедшая, как и обычно, к первокурсникам, чтобы помочь им с домашними заданиями и прочитать нотацию о том, как важно побольше заниматься, обнаружила, что дети стараются справиться самостоятельно, а при нужде – обращаются за подсказкой к кому-либо из семикурсников, на удивление, не отказывавших младшим. Грейнджер не придала этому особого значения и ушла спать.
Рон Уизли, как и всегда, собравшийся поиграть с компанией семикурсников в шахматы или плюй-камни, выпить огневиски и поболтать о девочках, внезапно очутился на полу, а его челюсть ощутимо болела от пришедшегося в нее без всякой магии удара. Вскочив с места, Уизли проявил редкую для него рассудительность и пошел за второй старостой.
Однако даже вдвоем старосты, попытавшиеся было навести порядок, с изумлением выяснили, что Гриффиндор вышел из-под их контроля, и ни стиснутые кулаки Рона, ни возмущение Гермионы не дают нужного эффекта.
Минерва МакГонагалл, вызванная разозленной Гермионой, самолично назначила наказание как Ральфу Коннору, чуть не сломавшему челюсть Рона, так и остальной компании семикурсников, – за выпитый вечером огневиски. А подумав, добавила отработку и старостам, не сумевшим надлежащим образом исполнить свои обязанности.
Так закончился первый вечер после нашей встречи в Комнате-по-желанию, о событиях которого мне потом рассказал за завтраком недовольный и хмурый Невилл.
24.12.2013
Глава 53. Золотой котёнок.
Начало нового дня тоже не принесло особых улучшений для предавших меня людей. Парвати Патил с огромным удовольствием пересказала мою историю на Гриффиндоре, на Равенкло и Хаффлпаффе нашлись внимательные слушатели у Корнера и Падмы, имевшей подружек на обоих факультетах. Ну а мнение слизеринцев никого не интересовало, – гриффиндорскую компанию из двух Уизли и одной Грейнджер они ненавидели и так.
Утром, во время завтрака, я наблюдал за тем, как вокруг моих врагов оставалось пустое пространство за столом, с ними не разговаривал никто из гриффиндорцев. А на лице Рона наливался всеми цветами радуги роскошный синяк.
– Луна, Флёр, – подытожил Невилл, кажется, окончательно переселившийся за стол Равенкло, глядя на происходящие на факультете Львов изменения. – Вы были правы.
– Девушки коварные создания, – глубокомысленно заметил я, подняв глаза к потолку. – Мы бы с Невиллом отлавливали Уизли в коридорах после отбоя и били им морды, а вы придумали гораздо более действенный способ.... Невилл, мы должны бояться их.
Луна, переглянувшись с Флёр, ловко щелкнула меня по лбу, а Флёр ткнула меня локтем в бок.
– Вот так... – С иронией в голосе произнес Невилл, глядя, как я перевожу дыхание. – Лучше держать такие мысли при себе, друг мой.
– Невилл, я с тобой еще поговорю на эту тему, – звонко рассмеялась Луна, но потом, посмотрев на несчастное лицо Джинни Уизли, помрачнела.
– Тебе жаль её? – прямо спросил я.
– Немного, – совершенно серьезно ответила Луна, не упоминая никаких странных вещей в обычном для неё стиле. – Всё же она была моей подругой почти год и поддерживала меня, пока я и Невилл...
Она чуть заметно смутилась, и со счастливой улыбкой посмотрела на юношу, который мягко притянул её поближе и прижал к себе.
– Снейп смотрит на нас, – сказал я, встретив взгляд самого нелюбимого мной преподавателя.
С момента той неудачной дуэли Снейп притих, не пытаясь больше унижать меня. Уроки защиты у всех курсов проводились в привычной для него манере периодических издевок над учениками с других факультетов, однако меня к барьеру этот слуга двух господ не вызывал, ограничиваясь пространными рассуждениями об умственных способностях учеников.
Выражение лица Джинни Уизли, смотревшей на нас исподлобья, было неподражаемым, и я еще раз напомнил себе, что нужно очень внимательно следить за своей спиной, и еще внимательнее – за Флёр. Сложно сказать, что могла получить Уизли от духа Вольдеморта, но её стоило как минимум опасаться.
– Прости их, – тихо сказала Луна. Как я понял, Флёр не вставала на защиту предавших меня людей из свойственной всем вейлам импульсивности и мстительности, но Луна могла сказать то, что я не принял бы от других людей, кроме узкого круга самых близких. – Они будут наказаны уже тем, что все их надежды на счастливое будущее за твой счет разрушены.
– Может, ты и права, Луна, – я не удержался, и погладил девушку по волосам. – Я... подумаю над этим.
Невилл демонстративно нахмурился, поглядев на нас, потом рассмеялся над моим лицом, когда Флер ухватила меня острыми коготками за ухо, правда, сама девушка при этом тоже не удержалась от смеха.
* * *
1 октября 1996. Дом Блеков.
– Сириус, – в маленькую комнату, в центре которой горел поддерживаемый магией язычок огня, и где последнее время предпочитал отдыхать Сириус, заглянул Ремус. – Сова принесла тебе письмо из Гриннготса.
– Что еще им надо от меня? – Хмуро буркнул Сириус, погруженный в свои мысли. Как подметил Ремус, последнее время Блек был мрачен и задумчив, видимо, всерьез обдумывал их последний разговор в разгромленной магловской деревне. Даже постоянное внимание и забота Алики Гринграсс, всерьез, похоже, увлекшейся Сириусом, не выводило волшебника из его размышлений.
Развязав официального вида свиток, украшенный изображениями молота и наковальни, стоявших на груде золота, гербом Гриннготса, Блек стал изучать документ. По мере чтения брови его поднимались всё вышел. Дойдя до конца письма, он бросил свиток Ремусу.
– Читай, – хмыкнул он. – Моя сестра, сама того не желая, в итоге завещала все свои деньги мне.
«Лорд Блек
Сообщаю вам, что сегодня истекает срок действия условий по завещанию Беллатриссы Лестрейдж, урожденной Блек. Согласно этим условиям, после её смерти её личный сейф со всем содержимым должен перейти к выжившим членам семьи Блеков в равных долях за исключением вас. В случае же, если до конца истекшего сегодня срока никто из Блеков не претендует на наследство, оно должно перейти любому выжившему из числа Блеков, носящих эту фамилию в настоящий момент. Таким образом, поскольку до сего дня никто не претендовал на наследство Беллатриссы Лестрейндж, в вашу собственность переходит её личный сейф со всем содержимым.
Кривозуб »
– Это... впечатляет, – тактично заметил Ремус.
Горечь отразилась на лице Сириуса.
– Моя семейка больше всего ненавидела меня, и если бы не отсутствие мужчины-наследника в роду – даже поддержка матери не сумела бы сделать меня главой рода. Теперь я понимаю, что главное причиной наших разногласий был не взгляд на темную и светлую магию, а то, кому мы отдали свою верность... и все в итоге ошиблись. Они преклонили колени перед змеемордым, после чего и Регулус, и Белла были убиты. А я... Я выбрал Дамблдора и тоже заплатил за свой выбор по высшему разряду.
Сириус встал с места.
– В любом случае, содержимое её сейфа не представляет для нас особого интереса. – Уже спокойно произнес он. – Золото пойдет на нужды альянса, а серьезных артефактов она там не хранила, насколько я знаю её привычки. Но для порядка стоит сходить в банк.
После короткого разговора Сириуса по камину со своим управляющим, волшебники перешли в кабинет Крюкозуба, слегка постаревшего за последний год, но все еще крепко державшего в руках управление состоянием Блеков, которым он занимался уже полсотни лет, стараясь преумножить золото на счетах даже в период Первой войны, разумно вкладывая деньги в различные предприятия магического и даже, – как подозревал Сириус – магловского мира.
– Добрый день, лорд Блек, мистер Блек, – приветствовал их гоблин, как и всегда сидевший за заваленным бумагами монументальным столом. Единственное, что изменилось со времени последнего визита Сириуса, – на стене добавился еще один нарочито небрежно откованный стальной нож.
– Это ковал мой младший сын, – усмехнулся Крюкозуб, поскольку знал, что Блек, в отличие от большинства волшебников, относится к гоблинам как к равным.
– Достойное мастерство для юного гоблина, – понимающе заметил Сириус, усаживаясь в предложенное кресло.
– Вы по поводу завещания миссис Лестрейндж? – Дождавшись, пока гости усядутся, начал гоблин. Получив подтверждающий кивок, он вытащил из сейфа папку. – В сейфе содержится полмиллиона галеонов золотом, что составляет меньше четверти от того, что в нем содержалось на момент открытия счета для вашей сестры. Судя по переводам денежных средств, которые мы можем проследить, большая часть этих денег была ей использована в годы первой войны для финансирования движения Темного лорда.
– Ну, этого стоило бы ожидать, – грустно улыбнулся Сириус. – Что там есть помимо денег?
– Несколько десятков безделушек, не особо редких, плюс, возможно, то, что не было занесено в мои списки, – ответил гоблин.
– В таком случае, стоит взглянуть своими глазами, – Сириус черкнул пером по свитку, подтверждая, что принимает наследство своей сестры.
Спустившись на множество уровней вниз, волшебники, следуя за молодым гоблином, оказались в мрачном, освещенном немногочисленными факелами коридоре, с потолка которого, казалось, вот-вот начнут сыпаться камни от бессчетного количества прошедших с момента постройки лет При этом и Сириус, и Ремус прекрасно знали, что скорее небо упадет на землю, чем созданный гоблинской магией проход развалится от старости.
– Это здесь, лорд Блек. – В руках гоблина появился крохотный ключ, который он вручил волшебнику.
Приложив ключ к грубой каменной двери, Сириус заставил её распахнуться. Вдвоем Блеки зашли в большую комнату, где, по щелчку пальцев Ремуса, вспыхнули несколько больших сияющих шаров под потолком, заливая ярким светом темное помещение.
– Осторожно! – Сириус мгновенно окутался облаком мрака, едва почувствовав эманации какого-то очень темного артефакта или существа.
Вокруг Ремуса полыхнуло несколько защитных заклятий, и волшебники осторожно пошли в дальний от входа угол комнаты, где стоял невероятно древний столик, выточенный из красного дерева и обильно украшенный позолотой. На нем стоял предмет, укрытый шелковым платком.
– Прямо друидский алтарь какой-то, – невесело пошутил Блек. – Что это за мерзость?
Длинной палкой, трансфигурированной из валявшихся повсюду золотых монет, Блек сбросил платок, открыв взглядам волшебников простую деревянную чашу. Тонкие золотые нити, проскальзывавшие в темной древесине, делали чашу словно светящейся изнутри. Полированные бока по самому краю украшала тончайшая резьба. Ни грана золота, серебра или иного металла, только полированное дерево, сорт которого ни Блеку, ни Ремусу не был известен.
– Чаша Хаффлпаф!! – Первым опознал её оборотень, несколько больше времени проводивший в библиотеке не за изучением боевых заклинаний, а читавший и книги по магической истории.
– Уверен? – Недоверчиво хмыкнул Сириус, не отрывая взгляда от древней чаши.
– Более чем, – Ремус потянулся было взять чашу в руки, но Сириус резко подбил друга под руку.
– Не трогай, на ней какое-то темное проклятье, – процедил он.
Вытащив палочку, Блек начал сосредоточенно водить ей вокруг чаши, не доверяя невербальным чарам.
– Эти заклятья показал мне Аластор, мир его праху, – пояснил он, не прекращая работы.
С каждым прочитанным заклинанием лицо аристократа мрачнело все сильнее.
– Лунатик, – севшим голосом произнес он. – Кажется, мы нашли еще один крестраж темного лорда.
– Ты уверен? – Ремус напрягся, собирая всю доступную ему магию для удара.
– Полностью. – Сириус неверяще смотрел на старинную чашу. – Вольдеморт совсем обезумел, если использовал бесценный артефакт на свой крестраж. И я не знаю, можно ли уничтожить крестраж, сохранив Чашу...
Ремус неопределенно что-то промычал, рассматривая один из четырех дошедших до наших дней реликвий Основателей, согласно преданиям, многократно усиливавший целебный эффект выпитых из нее зелий.
Сириус некоторое время напряженно что-то обдумывал, потом той же палкой, на конце которой трансфигурировал небольшую лопаточку, перетащил чашу в центр комнаты, сделав Ремусу знак, чтобы тот расчистил пол от валявшихся там золотых монет. Опустив чашу на пол, волшебник начал стремительно покрывать пол ровными рядами рун. Начертив, по прикидкам оборотня, больше двух сотен символов, маг задумался.
– Принеси мне черный том с шестого стеллажа, пятая полка снизу, – резко скомандовал он, призвав одного из домовых эльфов. – Ремус, я попробую извлечь крестраж в другой предмет.
Взмахом руки Блек подтянул к чаше какую-то золотую статуэтку. Появившийся домовик вручил хозяину толстенный, обтянутый темной кожей том, потертая обложка и позеленевшие медные украшения которого говорили даже не о старости – о древности.
– Если не получится, – ухмыльнулся Сириус, – Чаша взорвется, как хорошая бомбарда. Прикрой меня щитом на всякий случай.
– Почему бы не доставить её в дом Блеков? – поморщился Ремус, не любивший излишний риск. – Там у нас будет поддержка стационарных артефактов.
– Я не хочу тащить еще одну поделку Вольдеморта в наш дом, – Сириус внимательно изучал страницы книги. – Там уже и так побывал его медальон, не стоит давать лорду лишние маяки для того, чтобы обнаружить нас.
– Ладно, – Ремус встал за спиной Сириуса, готовясь поддержать его своей магией.
Сириус, еще раз внимательно посмотрев на открытую страницу и пошевелив губами, будто безмолвно произносил какие-то слова, наконец осторожно отложил древний талмуд и поднял палочку, направляя её на чашу. Зазвучали грубые, словно угловатые слова заклинания, в такт которым начали светиться нарисованные Блеком руны.
На лице Сириуса выступил пот – вся его магия уходила на то, чтобы не выпустить бьющийся в центре зала комок тьмы наружу.
Ремус, тихо прошептав заклинание, влил и свою магию в заклятье главы рода.
Минуты тянулись медленно, пот стекал по лицам волшебников, пытавшихся побороть злые чары крестража. Наконец клубящееся облачко темноты вырвалось из чаши Хаффлпаф и зависло над статуэткой.
– Ну, еще немного, – прохрипел Ремус, прикладывая все силы, чтобы поддержать чары Блека.
Маги держали заклинание до тех пор, пока черное облако не впиталось в статуэтку – у них не было еще одного, свободного от поддержания чар человека, который мог уничтожить воплощение бессмертия Вольдеморта, пока оно находилось вне материального носителя.
– Проклятье, – Сириус уселся прямо на каменный пол, вытирая обильный пот. Рядом опустился Ремус, спрятав палочку в ножны. – В следующий раз нужно проделывать такой фокус хотя бы втроем.
– Да, стабильность заклинания будет выше, если его будет поддерживать три волшебника, – Ремус, оправившись первым, поскольку способности оборотня давали ему большую выносливость, помог другу встать с пола.
– Ну, теперь чаша очищена от грязи, – Сириус бережно поднял бесценную реликвию с пола. – Будешь пить из неё аконитовое зелье, Лунатик, держи.
Оборотень осторожно обхватил ладонями полированное дерево. Провел пальцем по тонкой стенке, прислушиваясь к ощущениям.
– Спасибо, – наконец сказал он, – но лучше пусть она будет в лаборатории, которую Слагхорн оборудовал у тебя в доме. Там она нужнее.
– Дело твоё, – Сириус внимательно рассматривал статуэтку, ставшую крестражем. – Думаю, что наследников и владельцев у этой чаши, кроме нас, не осталось, вряд ли Вольдеморт или Белла допустили, чтобы о возможной утрате чаши кто-то прознал. А значит – следы зачищены самым простым и надежным способом.
– Я подумал над твоими словами, Лунатик. – Неожиданно заговорил он совсем о другом. – Рано или поздно власть придется взять нам. Даже если мы свалим Вольдеморта, он – всего лишь результат того, что последние двести лет происходит в нашем мире. А значит – нужно менять многое, сложившееся в старой доброй Англии...
– Когда я последний раз беседовал с леди Августой, она высказывала сходные мысли о том, почему в Англии стали возможными две последние войны, – отозвался оборотень, поднимая палочку. – Fiendfire.
На лице Ремуса от напряжения вздулись вены, но рванувшийся с его палочки Адский огонь остался в узком пространстве, где теперь бушевал, сжигая дотла и статуэтку, и попытавшееся сбежать черное облачко, постепенно таявшее в пламени.
– Осталось решить, кто получит пост министра магии, если мы все же попытаемся устроить переворот, и что именно должно быть изменено, – протянул Сириус. – Я думал над этим все эти дни, Рем, и пока что я не понимаю, как вытаскивать Англию из того болота, куда ее загнали Бэгнолд, Фадж и Дамблдор. Крауч – тот по крайней мере делал то, во что истово верил, и посылал людей на эшафот ради светлого будущего Англии.. И он по сути выиграл эту чертову Первую войну, не стесняясь в средствах. А эти верили только в силу денег и закулисных интриг.
– И до чего ты додумался, Бродяга? – Ремус хлопнул друга по плечу.
– В Германии, среди прочих людей, с которыми познакомил меня Валленштайн, мне встретился очень интересный человек... Я бы даже сказал, что более странного человека я не встречал.
– То есть?
– Для начала он сквиб, но при этом тот же Валленштайн искренне уважает этого старичка. При этом он сквиб, который известен в Германии как один из лучших юристов своего времени. И у него есть целая группа людей, в которую, – что уже не лезет ни в какие ворота, – входят как маги, так и два магла. При всем при этом его «Фельштейн и сыновья» – одна из самых высокооплачиваемых контор Европы. Они занимаются и судебными делами, и разбирательствами между семьями, не желающими доводить споры до суда.
– Ты думаешь, что они в состоянии помочь?
– Я думаю, что, если мы наберем достаточно денег, чтобы купить услуги большей части людей Фельштейна, он сможет помочь с теми изменениями, которые мы хотели бы внести в законы Англии. – Сириус усмехнулся. – Но запросит он действительно много, правда и от нас потребуется только указать основные положения, сохранить или внести которые для нас будет принципиально.
Рассказывая, Блек обходил комнату по кругу в поисках интересных артефактов или украшений, однако ничего заслуживающего внимания в сейфе не было обнаружено, – только золото и безделушки, не содержавшие в себе ни капли магии, словно это был сейф магла, а не потомственной темной волшебницы. Видимо, все, представлявшее интерес для дела Темного лорда, Белла забрала из сейфа еще в Первую войну.
– Это... интересная мысль, – Ремус почесал затылок. – И сколько он запросит за такую работу?
– За такую – неизвестно, но, думаю, все содержимое сейфа Беллы придется отдать, и как бы не пришлось еще доплатить, – Сириус поднял с пола потоком воздуха какую-то безделушку в виде выгнувшегося дугой золотого котенка с крошечными янтарными глазками и сунул в карман. Заметив насмешливый взгляд друга, он буркнул: – Да, я подарю этого котенка девушке, которая только из-за тебя получила приглашение в дом Блеков.
– Ну-ну, – в глазах оборотня Блек увидел полное неверие в такое объяснение. – Сначала мсье Бродяга пялится на прелести этой девушки на каждой тренировке в подземном зале, – и тут же заявляет: «только из-за тебя получила приглашение».
– Лучше бы мсье Лунатик вспомнил о том, чем закончились эти тренировки для него самого, – осклабился довольный Сириус, отбив дружеский тычок, которым наградил его оборотень в ответ.
– Как бы и для мсье Бродяги не закончилась тренировка таким же образом, – захохотал Ремус, выходя из подземной комнаты в коридор, где их дожидался гоблин.
Покачав головой, Блек последовал за другом.
– Подготовьте полную опись вложений в этом сейфе, – он бросил ключик гоблину. – Дом Блеков желает превратить ценные вещи из хранилища в звонкую монету.
– Хорошо, лорд Блек, – поклонился гоблин. – Часть украшений будет выставлена на торги в магловском мире через посредников, часть – отправлена в лавки Косого переулка, но быстрого результата не ждите. Однако Хранитель Крюкозуб может найти более быстрые способы решить эту проблему.
– Хорошо, спасибо, Коркус, – кивнул Сириус, – я последую твоему совету.
Глаза гоблина довольно блеснули, – он не думал, что видевший его всего лишь раз глава рода Блеков запомнил его имя.
* * *
– Наконец-то всё, – буквально простонала Алика Гринграсс, оказавшись в комнате Нимфадоры, в которой частенько, после того, как Тонкс перебралась в комнаты Ремуса, оставалась в доме Блеков.
Нимфадора, пока не вернулся от главы рода ее муж, решила составить подруге компанию, наблюдая, как та с болезненной гримасой стягивает промокшую от пота спортивную форму.
