Текст книги "Безумие на двоих (СИ)"
Автор книги: Чародейница
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 43 страниц)
– Нет, Драко, – Грейнджер отстраняется от него, морщась от боли. – Импедимента! – прокричала она, направляя палочку на Амабеллу.
– Гермиона, милая, ты ведь знаешь, что не сможешь справиться с нами.
– Остолбеней! – качая головой, крикнул Драко, отвлекая на себя Феликса.
– Чертовы дети! – зашипел мужчина, взмахивая палочкой.
Слизеринцы оттеснились к стене, стараясь пробраться к двери, а Пэнси побежала к Заку, все ещё валяющемуся без сознания. По зале залетали вспышки заклинаний и громкие выкрики.
– Хопкинс, я бы на твоём месте уже определился, на чьей ты стороне, – крикнул Драко, покосившись на него.
Но по его взгляду, не мигая смотрящему за мужчиной, Драко понял, что он уже определился. Феликс неожиданно замер и пропустил кинутый Драко Эвертестатум. Его снесло волной заклинания, и он упал навзничь.
– Круцио! – зато Амабелла быстро поняла, в чем дело.
– Протего! – выкрикнул Уэйн, ухмыляясь.
– Мелкий гаденыш, вздумал использовать против моих соратников то, чему я тебя учила? – взвизгнула она.
К Блэк будто пришло второе дыхание, она успевала раскидываться заклинаниями направо и налево, но Гермиона своей саднящей спиной чувствовала, что не могло быть все так просто. Они еле успевали блокировать заклятия Амабеллы, отступая назад.
– Эвертестатум Максима!
И Грейнджер почувствовала, как взлетела в воздух. Мощная волна заклинания отбросила ее с Драко прямо в стену позади них. Все внутри перевернулось, и рана на спине опять запульсировала, заставляя чувствовать только боль и ничего больше.
Феликс, видимо, не выдерживал, раз отправлял такой силы заклинание. Малфой и Грейнджер, сцепив зубы, пытались оклематься после полёта через всю комнату, но…
– Петрификус тоталус!
Гермиона почувствовала, как ее тело коченеет. Боль в спине продолжала жечь кожу, ощущение лежащего рядом и также застывшего Драко все ещё чувствовалось, но телом невозможно было управлять. Хопкинса тоже не слышно, и не понятно, что с ним, то ли он тоже под чарами окоченения, то ли он все ещё справлялся с последствиями встречи со стеной.
– Все, Амабелла, заканчивай свои игры, – послышался грубый голос Феликса, – веди их в темницу, позже со всеми разберёмся.
– У меня были другие планы, – упрямо произнесла женщина, – а у тебя есть другие дела. Например, проверка того, как связали наших бывших друзей.
– Ты знаешь, что мне все это не нравится, но… – мужчина тяжело вздохнул, – у тебя есть пять минут. А потом я беру все в свои руки.
Хлопнула дверь, и Гермиона поняла, что задержала дыхание. Очередное ожидание собственной казни, только теперь даже за руку Драко невозможно взять или посмотреть в его глаза цвета грозовых туч.
Но громкий вскрик отвлек Гермиону, и она увидела Пэнси, повисшую вверх ногами в воздухе недалёко от неё.
– Не тронь ее! – рядом с Гермионой оказался Уэйн, стоя спиной к лежащей на полу девушке.
– Как легко тебя провести. Я сразу поняла, что ты не под чарами, – протянула Амабелла, но Гермиона не могла видеть целую картину из-за своего положения.
– Дай нам с Пэнси уйти, и мы не доставим тебе проблем. С остальными делай, что хочешь.
Грейнджер показалось, что ей мерещится, но нет. Хопкинс взмахнул палочкой за спиной, и Гермиона почувствовала, как тело теплеет, наполняется силой и желанием жить.
«Он расколдовал ее?»
Хотелось повернуться и всмотреться в Драко, но она не шевелилась. Лучше пусть Амабелла думает, что они пока лёгкие жертвы.
– Я и с тобой могу сделать все, что захочу, мой дорогой мальчик. Не дерзи мне.
– Отпусти ее, – упрямо заявил Хопкинс.
– Увы, но я и тебя уже отпускать не собираюсь.
Хопкинс взмахнул палочкой, но ничего не произошло.
– Неблагодарный мальчишка! Круцио!
Уэйн не успел защититься и упал на пол. Его дикий крик разорвал барабанные перепонки, и хотелось вскочить и ринуться в бой, но пока нельзя. Надо переждать.
Казалось, что глаза полностью высохли, ведь она давно не моргала. Хотелось изменить позу, чтобы не травмировать рану, но она не могла себе такое позволить. Она знала, что это могло быть отвлекающим маневром, а потом то, что Гермиона уже не находилась под действием чар, надо было хранить в тайне до нужного момента.
Ещё одно Круцио прилетело в Уэйна, заставляя его выронить палочку и скрючиться на полу. Крик, который шёл из глубины его тела, заставлял сердце леденеть. Но Амабелла не собиралась так просто с ним расправиться. Она взмахнула палочкой, и Пэнси оказалась на полу рядом с Уэйном. Она испуганно застыла, не зная, что ожидать, а Блэк улыбнулась, чувствуя себя королевой положения.
– Ты будешь мучиться от моего Круцио, а рядом с тобой твоя любовь будет истекать кровью до смерти. Сектумсепра!
Мгновение, и Гермиона вскочила, не помня себя, кидаясь прямо к Пэнси и надеясь оттолкнуть ее.
Но опять боль.
Боль, которая заставляла забыть обо всех своих чувствах и потребностях. Боль, которая приносила лишь желание умереть, чтобы не чувствовать ее.
Гермиона прямо-таки почувствовала, как кровь вытекает из всех ее ран. Как жизнь покидала ее с алой жидкостью.
– Петрификус Тотатус! – послышалось сквозь пелену боли.
И знакомый голос прошептал: – Не смей умирать, глупая гриффиндорка. Я тебе не разрешал.
– Это ты – глупый слизеринец, раз думаешь, что все до сих пор вертится только вокруг тебя, – подумала она, отдаленной частью сознания надеясь, что все-таки говорит.
И пустота. Удобная, спокойная и такая нужная накрывает.
========== Глава 30. Эпиложная ==========
Чернильная темнота, в которой Гермионе было так приятно нежиться, вдруг начала рассеиваться, давая представление об окружающей обстановке. Смутно знакомые голоса послышались будто издалека, заставляя сосредоточиться на смысле слов, которые доходили до сознания отрывками, а запах лекарственных зелий и настоек ударил в ноздри.
–…Из-за него… пострадала…
–…уже обсуждали… раз…
– …молчи… не сказали мне даже…
Гермиона поморщилась. Захотелось встряхнуть головой, чтобы все слова в предложениях сформировались в понятную фразу.
– Уизли, тебе самому не надоело? Уже второй день этот разговор заводишь, сам бесишься и выбегаешь из больничного крыла, будто тебе задницу подпалили.
Знакомый голос с едва слышной хрипотцой почему-то подействовал отрезвляюще.
Драко.
Здесь, живой, рядом с ней. Значит ли это, что все теперь хорошо? Сердце забилось как бешенный пропеллер, и захотелось открыть глаза, чтобы увидеть его.
Но почему-то веки не поддавались контролю, заставляя все так же неподвижно лежать и слушать разговор, смысл которого стал медленно доходить до сознания Гермионы.
– Меня просто раздражает, что ты постоянно сидишь здесь и не даёшь, нам, ее лучшим друзьям, побыть с ней наедине, – упрямо заявил Рональд, по голосу которого стало ясно, что он готов был спорить с Драко до посинения. – А уж что тут делает Паркинсон, я вообще…
– Она без сознания, Уизли. Что ты собрался делать с ней наедине? – ровно ответил Драко.
– Тебе забыл доложить, – язвительно ответил Рон.
– Вообще-то, я ее парень и как раз-таки…
– Вы расстались, забыл этот маленький нюанс?
– Это было временно, – сквозь зубы ответил Драко, громко вздыхая.
И Гермиона почувствовала, как ее ладонь сжали. Хотелось, до безумия хотелось сжать в ответ, но сил не было даже чтобы пошевелиться хоть на миллиметр. Тёплая кожа Драко будто обволокла ее, ища поддержки, или желая убедиться, что все так, как он говорит.
– И поэтому она несколько дней назад ввалилась к нам в башню, будто у неё умерла вся семья разом?
Гермиона все-таки задержала дыхание. Воспоминания о том вечере нежелательным всполохом ворвались в сознание.
«Молчи, Рональд» – хотелось ответить другу, который старался ранить Малфоя, да побольнее, но на самом деле делал больно и ей.
– Уизли… – повысил голос Драко.
– Тихо, вы оба, – Джинни встряла в разговор. Вторую ладонь Гермионы тоже сжали сильнее. – Гермиона?
– Ты что-то заметила? – послышался взволнованный голос Гарри, и шаги на заднем фоне прекратились.
– Гермиона, ты слышишь нас? – позвала опять Джинни.
Грейнджер захотелось закусить губу от усилий, которые она приложила, чтобы приоткрыть глаза. Понимая, что все ждут ее пробуждения, как результатов ЖАБА, Гермиона решила, что пора расшевелить свой организм.
– Ты уверена, что… – резкий, но взволнованный голос Драко дал значительный пинок по мягкому месту.
Она знала, что он волновался, ведь последнее, что она помнила, это вспышка заклинания, боль и крики.
Веки нехотя, но поддались на команду Гермионы, и яркий свет резанул по глазам.
– Ммм, – недовольно простонала гриффиндорка, щурясь и стараясь привыкнуть к свету.
Заставив себя окончательно очнуться, Грейнджер поняла, что лучше бы этого не делала. Все тело ломило, будто ее переехал магловский автобус, ещё не затянувшиеся раны пульсировали от малейшего движения, даже приподнятая грудная клетка при дыхании, и это уже не стоило упоминать, что во рту пересохло так, как никогда после алкогольных вечеринок.
– Эй, – послышалось сбоку, и Гермиона постаралась сфокусировать взгляд на рыжем всполохе.
Джинни сидела по левую сторону кровати, сжимая ее ладонь в своей, и ободряюще улыбалась, а Рональд стоял позади сестры, опираясь руками на спинку стула, на котором она сидела. Гарри же сидел на корточках с этой же стороны у изголовья кровати и внимательно всматривался в подругу.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Гарри, хмуря брови и явно коря себя за все случившееся. Как будто могло быть по-другому. Рон закусил губу, будто тоже хотел что-то сказать, но не решался.
– Так же, как может себя чувствовать человек, словивший сектумсемпру, – хрипя, прерываясь и морщась, ответила Гермиона, но в конце все же приподняла уголки губ.
Кожу губ саднило, ведь Гермиона умудрилась несколько раз прокусить ее, но лучше потерпеть и дать друзьям знать, что она в порядке. Джинни невесело хмыкнула, а Гарри и Рон синхронно посмотрели куда-то в сторону.
– Только мне и тебе из здесь присутствующих посчастливилось познать такое райское состояние, так что вряд ли им это что-то дало. – Насмешливый, хрипловатый голос, и Гермиона уже перевела взгляд вправо слишком быстро, так, что перед глазами опять все смазалось в сплошные мазки ярких красок.
Но вдруг все остановило своё вращение, и Гермиона смогла видеть.
Глаза заворожили, отвлекая все внимание на себя. Хитрые крапинки серебра в океане серости соревновались за главенство с опасно-взволнованными и испуганными. Зрачки при таком ярком, почти белом свете – узкие-узкие, и можно разглядеть весь спектр его эмоций, которые Драко скрывал за напускным спокойствием. Тень, залёгшая под глазами, приобрела по-настоящему синий оттенок, а черты лица заострились, как после бессонной ночи. Платиновые пряди лежали беспорядочно, примятые с одной стороны и взъерошенные с другой. Наверняка, он выглядел так же, как она себя чувствовала.
А его ладонь накрывала ее.
И это то, что заставляло сердце потеплеть, а уголки губ приподняться в слабой улыбке.
– Привет, – глупо произнесла Гермиона, думая о том, что ей никогда не было так все равно на своё поведение, как сейчас. Они рядом, а он держал ее за руку.
– Привет, – ухмыльнулся Драко, лихорадочно думая о том, что она сейчас хочет. – Воды? – он потянулся все-таки к графину с прозрачной жидкостью.
– Да, пожалуйста, – слегка кивнула Гермиона, напрягаясь и стараясь привстать на кровати. – Агрх, – недовольно прохныкала девушка, чувствуя боль покрывшихся корочкой ран.
– Осторожно, – почти хором произнесли все вокруг, бросаясь помочь Гермионе.
Драко почти пролил воду, но понял, что там и так много помощников, и могут справиться без него. Не важно, что он хотел больше касаться ее, совсем не важно.
Оказываясь в сидячем положении с несколькими подушками за спиной, у Гермионы получилось оглядеться, примечая обыкновенную обстановку больничного крыла и Пэнси, застывшую недалёко от ее кровати. Девушка стояла, по-аристократически держа спину и вздёрнув подбородок, но что-то давало понять об ее эмоциональном состоянии. Наверное, банальное присутствие в больничном крыле в данный момент.
– Держи, – отвлек Гермиону Драко, поднося стакан к ее потрескавшимся губам и помогая отпить воды.
Странное чувство удовлетворения зашевелилось внутри в ответ на заботу со стороны Малфоя, и Гермиона надеялась, что на ее щеках не выступил предательский румянец.
– Долго я была без сознания? – немного сиплым, но уже более бодрым голосом проговорила Гермиона, начиная осознавать, что выглядела она сейчас наверняка ужасно.
– Чуть больше двух полных дней, – ответила Джинни.
– А как… что произошло после,… ну того, как меня огрели сектумсемпрой? – робко спросила Гермиона, переводя взгляд с друзей на Драко.
Было неудобно все это обсуждать при Роне, который в этот раз оказался в неведении, но наверняка ему уже все в подробностях рассказали, и он успел вынести всем мозг.
– Я успел кинуть в Амабеллу чарами окоченения, и в комнату вбежала Милисента с нашими волшебными палочками, оказалось, что она могла противостоять Империо, если его давно не обновляли, и это она дала нам подсказку о последней части Выручай-комнаты, надеясь, что мы опередим планы Амабеллы, но та успела прочитать ее намерения и все спланировать как раз к нашему приходу, а потом… почти сразу ворвался Орден вместе с твоими друзьями, – сообщил Драко, поглаживая большим пальцем ладонь Гермионы.
– Мы так перепугались, когда обнаружили тебя, истекающей кровью, у Малфоя на руках, – призналась Джинни.
– Благо, Тонкс быстро перенесла вас с Драко в Хогсмид, где уже ждали Дамблдор и Снейп, – продолжил Гарри, – Малфой так истерил, что наорал на своего декана, заставляя его быстрее помочь тебе, – слегка улыбнулся Поттер, обращая взгляд к Драко.
– А сам-то, Поттер, стоял, как истукан, и повторял, что это ты во всем виноват, – ответил Малфой, прищуривая взгляд.
– А уж когда мне сообщили обо всем, я чуть с ума не сошел. Вы бы хоть записку оставили, что решили меня кинуть и оставить в Хогвартсе один на один с предстоящими экзаменами ЖАБА, пока ваши тушки отдирали бы от стен в поместье этой ненормальной Блэк, – не выдержал Рональд.
Все, кроме Драко, стушевались, смущенно переглядываясь.
– Прости, Рон, но это была не наша тайна, чтобы мы тебе о ней могли спокойно рассказать, – твёрдо произнесла Гермиона, смотря на друга.
Уизли пожевал губу и кивнул:
– Я все понимаю, но если бы вы сдохли, я не пережил бы.
– Но все же хорошо, – вставила Джинни.
– И слава Мерлину! – возвёл руки к потолку Рональд. – Мама бы тебя первую из-под земли достала и убила бы за такое.
– Да, а потом бы отправилась за каждым из нас, – произнесла Гермиона, улыбаясь.
Атмосфера разрядилась, и дышать стало легче, хотя некоторые моменты все ещё оставались непонятными.
– А где твои родители, Драко, и остальные? – робко поинтересовалась Гермиона.
– Мои уже в мэноре. Им немного досталось, а потому они быстро отошли, а вот остальные в Мунго, восстанавливаются после множественных Круциатусов. Все ребята со своими родителями в больнице, также как и Миллисента, – ответил Драко.
– А как Булстроуды оказались живы? – спросила Гермиона.
– Миллисента сказала, что тела, которые нашли у Министерства, не были ее родителей, это все было, чтобы сильнее нас всех испугать и заставить ее помогать Амабелле.
– У вас уже скоро начнутся занятия, молодые люди, – в помещение зашла мадам Помфри, неся на подносе несколько склянок с противно пахнущими отварами. – О, мисс Грейнджер, вы уже очнулись!
– Мадам Помфри, ещё пять минуток! – заныла Джинни.
– Мисс Уизли, профессор Снейп вряд ли будет рад вашему опозданию.
– О, вы его плохо знаете, – тихо протянул Гарри, заставляя Гермиону прыснуть со смеху и тут же застонать от боли.
Все раны на теле заболели, начиная мерзко тянуть и чесаться.
– Вот видите, мисс Грейнджер надо обработать раны и дать поспать, так ее организм быстрее восстановится. Так что все вон, и поживее.
Гарри и Рон быстро обняли подругу, стараясь как можно меньше дотрагиваться до неё, чтобы не потревожить раны, а Джинни, напоследок сжав ладонь Гермионы, поцеловала ее в щеку и потащила мальчишек к двери.
– Мы зайдём после занятий, Гермиона, отдыхай! – крикнула Джинни.
– Стойте, а почему Малфой и Паркинсон ещё… – тяжёлая дубовая дверь за друзьями захлопнулась, не давая до конца расслышать недовольно брошенную фразу Рона.
– Вас это тоже касается, молодые люди, – грозно произнесла мадам Помфри, ставя поднос на прикроватную тумбочку. – У вас, мистер Малфой, больше нет отговорок, чтобы сидеть здесь. Мисс Грейнджер пришла в себя и довольно активно функционирует, пора бы уже и за себя взяться. Когда вы в последний раз ели и отдыхали?
– Мадам Помфри, дайте, пожалуйста, ещё несколько минут, и я уйду, – твёрдо произнёс Драко. – Правда.
Женщина нахмурилась и покачала головой, но пошла в сторону двери в подсобку.
– У вас есть время, пока я не принесу оставшиеся мази для обработки ран.
Дверь за целителем захлопнулась, и Гермиона неуверенно перевела взгляд с Драко на отдалённо застывшую Пэнси.
– Эм, Пэнси, ты что-то хотела?
Паркинсон сдвинулась с места, подходя к койке Гермионы и опустилась на стул, который не так давно освободила Джинни.
– Я хотела поблагодарить тебя, ведь ты попала под заклятие, предназначавшееся мне. И какими бы сволочами неблагодарными ты не считала слизеринцев, я хочу сказать, что я у тебя в долгу, – голос Пэнси был решителен и твёрд, но некая робость и стеснение все же слышались.
– Так бы поступил каждый на моем месте, ведь я не могла бы допустить, чтобы моего друга убили.
Пэнси улыбнулась, немного непривычно и холодно, но Гермиона могла в этой улыбке увидеть проблеск настоящей благодарности и признательности. Она и не ожидала таких слов от слизеринки, ведь привыкла, что та стояла между ней и Малфоем. Но все же тогда она была под Империо, и за неё говорила поддельная Пэнси, а сейчас Гермиона смогла разглядеть ее настоящую.
– Я подожду тебя за дверью, Драко. – произнесла Пэнси, вставая со стула и направляясь к двери.
– Проследи, чтобы он поел и отдохнул, – сказала ей вслед Гермиона.
– Обязательно, – сверкнула белозубой улыбкой Паркинсон, выходя за дверь.
– А я теперь сам не в состоянии за собой проследить? – шутливо возмутился Драко, привлекая к себе внимание Гермионы.
Он пытался сделать вид, что все в порядке, но по его уставшему выражению лица было понятно, что это не так.
– Видимо, нет, раз пока я была в отключке, ты пренебрегал собой.
Малфой ничего не ответил. То ли не захотел шутливо оправдываться, то ли считал, что слова Гермионы правда и не стоят дальнейшего обсуждения, ведь и так все было ясно.
Гермиона опустила взгляд, разглядывая ткань больничного белоснежного одеяла, и пыталась придумать, что сказать дальше.
«Я тебя люблю» – слишком рано.
«Придёшь ли ты вечером?» – слишком навязчиво.
«Я рада, что все закончилось?» – слишком абстрактно.
– Гермиона, – позвал Драко, прекращая внутренние метания девушки, – я переживал за тебя. Очень сильно. И говорю это, не чтобы ты… подумала о том, какой я молодец, а для того, чтобы поняла, – Малфой сделал паузу, всматриваясь в самую глубину ее карих глаз, – я люблю тебя, и… мои слова тогда, несколько дней назад, были всего лишь желанием тебя защитить и не допустить твоего участия в этой битве с Блэк, но… как оказалось, ты не можешь жить без дозы приключений.
– Но все же стоит признать, что без меня вы бы не справились, – в самодовольном стиле Малфоя ответила Гермиона.
– Без тебя мы бы умерли, – серьезно ответил Драко, вмиг сбивая девушку с беззаботного настроя.
Сердце стучало по рёбрам, отдаваясь лёгкой болью в ранах, а щеки потеплели будто под заклинанием. Гермиона из-под пушистых ресниц посмотрела на Драко, впитывая каждую его частичку в себя. Каждую его черточку и морщинку от бессонных ночей, изгиб губ и прямоту носа, взъерошенные волосы и мятый воротник рубашки.
Она так скучала. Что дыхание спирало от одного только взгляда на него.
Ей так его не хватало, что от единственного места соприкосновения с его телом – ладонь, которой он держал ее – электрические импульсы расходились по телу.
Она так его любила, что слова так и хотели сорваться с языка.
– Я тебя люблю, – сами прошептали ее губы.
– Два дня назад я думал, что никогда это не услышу, – тихо произнёс он, в резком и таком желанном порыве склоняясь к ее лицу.
Его губы невесомо коснулись ее. Кажется, что прыснули анестетиком, ведь ранки на коже уже не приносили боли, и хотелось прижаться сильнее, ближе к нему. Такому родному и теплому. Щекочущие потоки удовольствия расходились от нервных окончаний вокруг губ дальше, заставляя чувствовать эту сбивающую с ног радость и желание, и удовлетворение, которое так долго скреблось в ней печалью и грустью.
Его губы лишь на секунду прикоснулись к ее, а ощущение было такое, что перед ними разразилась вселенная и засосала их в свой водоворот безумия, заставляя чувствовать его вместе. Одно на двоих.
***
Аляписто украшенный Большой Зал наводил раздражение и меланхолию. Драко казалось, что красные сердца преследовали его весь день, будто насмехаясь. В принципе, это происходило и в любой другой День Всех влюблённых.
Малфой вообще не понимал смысла этого недопраздника. Все влюбленные парочки становились до ужаса приторными и раскидывали слова о любви друг другу направо и налево, лишь бы все знакомые позавидовали их прекрасным отношениям. Несчастные и одинокие особи как женского так и мужского пола жалобно смотрели на все эти представления «вечной любви» и строчили валентинки, желая отправить их тем, по кому они тайно вздыхали.
Зачем хвастаться перед всеми своими отношениями, Драко мог бы еще понять, но вот смысла писать послания на розово-красной бумаге в форме сердца и анонимно отправлять объекту своего желания Малфой совсем не мог осознать. Нельзя просто взять и подойти в любой другой день к тому, кто тебе нравится? Для этого надо ждать особого момента? Бред.
А раз Малфой считал что-то абсолютной херней, то и желания участвовать во всем этом представлении у него не было. Ежегодным балом-вечеринкой в честь Дня всех влюблённых Драко, как главный староста, совсем не занимался. Просто скинул половину своих обязанностей на старост факультета и наблюдал со стороны за выполнением заданий, которые давала ему Гермиона. А вот на счёт празднования этого дня с его мисс Всезнайкой они не успели обсудить, потому что Грейнджер была, как обычно, слишком занята старостатом, а потому… Драко весь день находился в напряжении.
Вдруг она устроила ему сюрприз?
Или приготовила подарок?
А может, что-то ждёт от него?
Малфой мог и спросить бы обо всем сегодня, но его девушка умчалась ни свет ни заря раздавать указания, и Драко видел ее лишь на совместных занятиях.
А потому вечером в Большом Зале его нервы были на пределе. Мало того, что он не знал, что ожидать от сегодняшнего дня, так и Гермиона, будто издеваясь, не оставалась с ним наедине ни на секунду, в отличии… от других парочек, которые стояли рядом с ним.
Поттер и Уизлетта были самыми типичными представителями этого «знаменательного» дня любви. Они зажимались и противно хихикали, заставляя Драко каждую секунду возводить глаза к потолку. Уизли и Вейн давно умчались – были подозрения, что в Выручай-комнату – на ночь любви, сообщив об этом, наверное, всем и каждому в замке.
Зато Блейз и Полумна спокойно стояли, лишь держась за руки, и не старались выбесить Драко ещё больше, но зато конкурировали с Поттером и Джиневрой Тео и Дафна, которые по-глупому переглядывались, надеясь, что никто не узнает об их любовных утехах под покровом ночи в ванне старост.
Малфой в очередной раз раздраженно вздохнул и пнул валяющуюся на полу розовую дребедень.
– Иди подойди к ней и перестань строить из себя недовольного жизнью, – произнёс Блейз, которого хмурый друг напрягал больше обычного.
– Она слишком занята праздником, не хочу ее отвлекать, – буркнул Драко, все же вглядываясь в толпу и пытаясь найти Гермиону взглядом.
– Все довольны обстановкой: и учителя, и ученики. Она сделала все, что могла, и если ты ее найдёшь и уведёшь отсюда, она будет только рада, – настаивал Блейз, которому уже хотелось сбагрить друга куда подальше и не обращать внимания на его раздражённые вздохи.
Да и… Забини не был дураком в плане девушек, а потому знал, что Гермиона будет очень рада, если Драко проявит инициативу. После того момента, как эта сумасшедшая гриффиндорка заслонила его своим телом от Круциатуса, Забини стал относиться к ней… как к сестре, которой у него никогда не было. Ведь его родители живы во многом благодаря ей, и его тело не подверглось пыткам, а потому Забини просто не мог не принять ее за свою, как и другие слизеринцы. Теперь Гермиона была желанным гостем в их компании, что не могло не радовать Драко. И даже Тео смог смириться с ее присутствием и теперь не кидал в ее сторону гадких фраз, а лишь немного подшучивал в их привычной манере.
И сейчас Блейз был готов сделать все, что угодно, лишь бы пихнуть Драко в сторону Гермионы, ведь День всех влюблённых, как бы не противился Малфой, никто не отменял, а потому даже одной единственной розе или признанию в любви от своей второй половинки будет рада любая девушка. И особенно та, кто этого в глубине души ждёт.
– Когда она освободится, сама подойдёт. Вряд ли она будет рада моему настырному вмешательству, – не сдавался Драко.
Он теребил пальцами серебряную запонку на рукаве накрахмаленной рубашки и думал о том, чтобы воспользоваться советом Блейза. Но что-то внутри не давало, наверное, гребанная гордость, которую в пору было бы утопить, но нет же, она каждый раз вылезала, как черт из табакерки, и мешала жить.
Забини же был удивлён, что после всего, что они пережили, Малфой умудрялся включать упрямого мудака, но, как говорится, тяжело исправить мужскую натуру, хотя у Гермионы все же получилось. Сделать Драко более покладистым и спокойным, что уже было прогрессом.
После их фееричного возвращения в замок, когда Гермиона истекала кровью у Драко на руках, а он с видом загнанного в угол зверя пытался заставить всех действовать быстрее, ни у кого больше не было сомнений, что они вместе. Да и в принципе сомнений, что все это подстава, тоже не было, ведь Драко, сидящего день и ночь в больничном крыле рядом с Гермионой, находящейся без сознания, никто не мог забыть или как-то опровергнуть.
Теперь их появление где-либо за руку было само собой разумеющимся и не требовало громких воскликов и перешёптываний. Но зато появилась новая пара, которая заставляла все это раз за разом повторять.
Пэнси и Зак сошлись через неделю после той битвы с Амабеллой, которую, кстати, вместе с ее союзником Феликсом довольно быстро Визенгамот осудил и отправил на пожизненный срок в Азкабан. А Паркинсон и Смит неожиданным образом стали появляться в замке вместе, распыляя лучи счастья и любви, что было очень странно для Пэнси. Забини думал, что очень хорошо ее изучил за столько лет совместного обучения, но такого он точно не ожидал. Паркинсон стала заметно более открытой и доброй, что было крайне подозрительно, но Дафна один раз сказала, что она просто нашла нужного человека и открылась по-новому, а потому Блейз решил не вмешиваться, а лишь радоваться за подругу, которая столько всего пережила по вине Хопкинса.
Уэйн же теперь не попадался никому на глаза. Дамблдор поставил его в жёсткие рамки, в связи с его даром, и поставил над ним надзор из нескольких преподавателей. Конечно, можно было пожалеть паренька, но… Блейз считал, что он сам виноват в своих бедах.
Гарри и Джинни немного толкнули Малфоя, когда потянулись за капкейком на фуршетном столике и даже не заметили этого, полностью наслаждаясь друг другом. Драко же опять вздохнул и пнул мишуру под ногами, а Блейз не выдержал и слегка сжал руку Полумны, надеясь, что она его поймёт и подыграет.
– Ну, не знаю, я бы на твоём месте поскорее отыскал ее. Слышал, сегодня даже Гермионе несколько валентинок перепало.
Малфой застыл, его брови медленно поползли к переносице.
– Да-да, она сама нам с Джинни сегодня их показывала, – добавила Полумна, понимая, что Блейз хочет от неё. – Конечно, Гермиона их сразу выкинула, но там было написано, что анонимный поклонник пригласит ее на танец вечером и…
Малфоя как ветром сдуло, не успела Полумна договорить. Распалять его ревность, конечно было нечестно, но зато действенно.
– А что, такое правда было? – поинтересовался Блейз.
– Ну, частично, – пожала плечами Лавгуд, хитро улыбаясь и не собираясь раскрывать все карты.
Драко же проталкивался сквозь толпу танцующих, чувствуя, как идиотская ревность распалялась все сильнее и сильнее, а уж картина из прошлого, когда Гермиона на вечеринке после чемпионата по волшебным шахматам танцевала с Терри Бутом, подгоняла его лучше, чем капитан во время тренировки в квиддич.
Малфой встал посреди импровизированного танцпола, но Гермиону так и не заметил.
«Да где же она?!»
Драко нервно выдохнул и угрюмо глянул на пары, которые в танце толкали его то с одной, то с другой стороны.
«Может, она разговаривает с кем-то из преподавателей или… ее внимание занимает кто-то другой»
Блять.
Драко, не заботясь о реакции людей, грубо расталкивал всех в стороны, пытаясь протиснуться на другую сторону Большого Зала, которая утонула в интимном полумраке. Многие парочки стояли по углам, пытаясь, видимо, слиться воедино, прямо здесь, на глазах у всей школы, а одинокие школьники подпирали стену спинами и грустно поглядывали по сторонам.
Малфой просканировал взглядом всех и каждого, пытаясь заметить знакомую волнистую и растрепанную копну волос, но ничего не заприметил, пока…
Около выступа, на котором всегда стоял преподавательский стол, до боли родная, хрупкая фигура в легком платье, которое Драко никогда на ней не видел, стоя на носочках, пыталась поправить сбившуюся мишуру.
Уголки губ сами поползли вверх, а ноги потянули за собой тело, словно магнитом.
– Не пробовала сделать это палочкой?
Гермиона резко вскинула голову, смотря на Драко, застывшего сбоку от неё и прислонившегося плечом к стене. Он скрестил руки на груди и на удивление расползся в хитрой улыбке.
– Она у Джинни в сумочке, – просто ответила Гермиона, переводя взгляд на гирлянду из розовых сердечек и опять стараясь достать до неё.
Драко закатил глаза. И не попросит ведь, будет сама стараться все сделать.
– Ты ведь понимаешь, что они с Поттером сейчас уединятся, и тебе до завтра ее не получить.
Малфой встал позади Гермионы, прижимаясь к ее спине грудью нарочито близко, и поднял руки, делая так, чтобы гирлянда вернулась на положенное ей место.
– Ну я могу прожить без волшебной палочки, в отличии от некоторых, – колко вставила Гермиона, слегка поворачивая голову назад.
