Текст книги "Безумие на двоих (СИ)"
Автор книги: Чародейница
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)
– Полумна просто сказала, что он с ней не занимается сексом, как таковым, ну то есть не… – Гермиона начала размахивать руками, не сумев решить, как наиболее корректно сказать о проблеме подруги.
– Не трахает он её, что ли? – в конце концов произнёс Драко.
– Угу, – выдохнула Гермиона.
– Странно. Надо бы с ним поговорить.
Грейнджер кивнула, опять замечая, что Малфой погружается в свои мысли.
– Задавай два вопроса подряд тогда, – улыбнулась гриффиндорка, подбадривая Драко.
– Когда и с кем ты потеряла девственность? – слишком четко спросил Малфой, поднимая на неё взгляд.
Грейнджер замерла, во все глаза глядя на Малфоя. Такого она точно не ожидала. Ну если быть ещё точнее, совсем не рассчитывала на такой поворот событий. Стало неловко и как-то стыдно. А смотря в туманно-серые глаза Драко, которые скрывали за своей радужкой внутреннюю ревность и чувство собственничества, стало ещё более не уютно.
– С одним знакомым парнем-магглом летом перед этим курсом, – ответила Гермиона, краснея до кончиков ушей.
Малфой поджал губы, обдумывая ее слова и свои чувства. Зверь, под названием дикая ревность, бился внутри него, желая найти этого ничтожного маггла и стереть его с лица земли, но разумная часть Драко понимала, что все это было ещё до того, как слизеринец хотя бы пару раз нормально поговорил с Гермионой. И это ее жизнь, ее тело и это не его дело, что она делала до него, сейчас-то она с ним, вместе, сидит рядом, смотрит так выжидающе и смущённо.
– И ты до сих пор общаешься с этим магглом? – спокойно спросил Малфой, надеясь, что ее ответ будет отрицательным, и он спокойно выдохнет и усмирит своё внутреннее «я».
– Ну… эээ… – Драко почувствовал, как его будто со всей силой ударили в живот каменной плитой или чем-то потяжелее. Он сжал руки на ее бёдрах, впиваясь пальцами в нежную девичью кожу.
Гермиона сглотнула, понимая, что усугубила шаткое нервное равновесие Малфоя своим красноречивым ответом. «Вот же дура! Он сейчас себе такого надумает».
– Нет-нет-нет, Драко, – Грейнджер положила ладони на его щеки, пытаясь поймать его бешеный взгляд своим.
– Пусти, – процедил Малфой сквозь сжатые зубы и дёрнул головой.
– Ты не так все понял. Я хотела сказать, что этот парень – сын лучших друзей моих родителей, и нам все равно, как бы там ни было, придётся общаться и видеться. У нас с ним ничего нет и кроме одной недели, когда всплеск моих гормонов не удалось усмирить, и мы с ним попробовали быть вместе, ничего больше не было. Мы поняли, что не подходим друг другу и расстались по обоюдному согласию с условием, что все будет, как прежде.
Гермиона пока говорила, смотрела в глаза Драко и видела, как его безумная ярость медленно сходит на нет, а пальцы разжимаются, массируя те места, куда он больно ими впился. Малфой разглядывал ее виноватое выражение лица и прокручивал в голове слова Гермионы, чувствуя зуд ревности, который пожирал внутренности и облегчение, которое нахлынуло от полного рассказа Грейнджер.
Желание доказать себе и всему миру, что она – всезнающая гриффиндорка – его, разливалось по венам. А глядя в ее виноватое лицо и широко раскрытые карие глаза хотелось, чтобы Гермиона забыла о его бесконтролируемой вспышке ревности. Малфой положил ладонь на ее затылок и, ни секунды не медля, втянул в рот девичью нижнюю губу. Ее губы всегда казались ему самыми бархатными и мягкими, такими правильными, но сейчас – они были для него ещё слаще. Его сильные эмоции заставили хотеть ее ещё больше.
Драко поменял положение, больше поворачиваясь к ней корпусом и притягивая к себе за талию. Его губы томно сплетались в поцелуе с ее, язык властно исследовал жар девичьего рта.
Гермиона робко провела ладонью по его волосам и чуть потянула за платиновые пряди, отстраняя мужское лицо от своего. Глаза цвета молочного шоколада влажно блестели и молча вопрошали.
– Все хорошо?
– Да, – ответил Драко, провел губами по ее щеке, чуть прикусывая нежную кожу нижней челюсти, и добавил, – только если ты пообещаешь, что каждые такие «дружеские» встречи с этим магглом я буду рядом.
Грейнджер показалось, что ее челюсть с грохотом упала на пол, если бы Малфой ее сейчас так страстно не покусывал.
– Х-хорошо, обещаю, – пролепетала Гермиона.
Драко удовлетворенно ухмыльнулся, и опять поцеловал ее. Только ещё с большим нетерпением и жаром.
***
Первый учебный день в новом году настал слишком внезапно. Обрушился на голову и заставил вспомнить, что существует мир за пределами их прекрасной с Драко вселенной, которую портила во время каникул только Паркинсон, которая в один прекрасный момент начала с удвоенной силой вешаться на шею Драко, при этом не обращая на Гермиону и попытки Малфоя оттолкнуть ее – никакого внимания. И выглядело это все дико странно, особенно взгляд слизеринки. Зачарованный, облизывающий и восхищенный. Будто кто-то дал ей пинок под зад, и она заново раскрыла для себя Малфоя. Даже Гринграсс заметила изменения за Пэнси, но какие именно умолчала, а Гермиона, в принципе, и не очень расспрашивала, потому что насколько бы Дафна не вела себя по отношению к гриффиндорке адекватно, между ними все равно была огромная пропасть.
Конечно, Гермиону вся эта ситуация с Паркинсон до ужаса бесила. А кого нет? Гермиона видела, как Малфой грубо отталкивает ее, говорит ужасные слова, за которые Грейнджер его даже не отчитывала позже, а Паркинсон было абсолютно все равно, кто что хочет. У нее будто была цель, и она пыталась ее добиться.
Но если до этого Гермиона постоянно была рядом, в те моменты когда внутренняя львица Пэнси выходила на охоту на ее – её, блин – Малфоя, то сейчас, во время учебы, они не смогут столько времени проводить вместе, а вот Паркинсон напротив будет тут как тут.
А потому настроение с самого пробуждения ранним утром понедельника было ни к черту, да и погода вторила душевному состоянию. Небо затянули серые облака, ветер сдувал все на своем пути, заставляя даже Гремучую иву ощутить всю безжалостность природы, а сильная метель, что началась, казалось, в одно мгновение, отбивала всякое желание даже нос сунуть за пределы стен замка.
Гермиона нехотя открыла глаза и, собравшись с духом, вылезла из тепла одеяла и объятий слизеринца, который вместо неё обнял подушку и продолжил дальше мирно посапывать, чуть приоткрыв губы. Гриффиндорка неторопливо провела все утренние процедуры и пошла будить Драко, который до жути любил спать чуть ли не до обеда.
Девушка с разбега плюхнулась на кровать и обняла Малфоя поверх одеяла, начиная целовать линию челюсти, бледную кожу шеи, на которой красовалась парочка ее же отметин, которые Гермиона оставила при воспоминании о тупой настырной брюнетке, которая не отлипала от ее парня.
– Драко-о, пора-а встава-ать, – пропела Гермиона ему в самое ухо.
Малфой поморщился, подставляясь под такие желанные утренние поцелуи, но глаза так и не открыл, наслаждаясь мгновением, также как и Грейнджер, которая ощущала мягкость одеяла, тепло мужского тела, приятный запах его кожи, и разлука, хоть и недолгая, начала казаться адом.
«Мерлин, Гермиона, это видимо какая-то форма зависимости»
Драко продолжал строить из себя спящую красавицу, наслаждаясь ситуацией, а Гермиона, глядя на часы на прикроватной тумбочке, поняла, что если сейчас он не встанет, то они придут только к концу завтрака и не успеют нормально покушать.
– Ну, все. Сеанс поцелуе-терапии закончен. Пора на завтрак, – и Гермиона резко оторвалась от Малфоя, пытаясь быстро слезть с кровати.
Но не успела. Драко резво вытащил из-под одеяла руку и схватил девушку за предплечье, заваливая на кровать. Гермиона ойкнула и упала на спину, а Драко в одно мгновение оказался сверху неё: с растрепанными после сна волосами, отпечатавшейся на щеке подушкой, но дико сексуальный, с озорными огоньками в глазах.
– Как насчёт продолжить этот сеанс, как там его…
– Нет, нет и ещё раз нет, – Гермиона уперлась руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть от себя парня, чтобы подняться и не соблазняться глядя на его красивую и дико хитрую улыбку, – уже поздно. Пора собираться и идти в Большой Зал.
– Можно пропустить завтрак, и тогда ты забудешь это противное слово « нет», и останется только «да-а».
Гермиона закатила глаза, но не выдержала и рассмеялась, глядя на Драко, который с отпечатком подушки на щеке пытался выглядеть максимально брутально и соблазнительно.
– Мне тоже не хочется, но надо вставать и идти учиться.
– Что-о? Гермиона Грейнджер не хочет учиться? Как такое могло произойти?
Малфой звонко поцеловал девушку в лоб и, получив тычок пальцем в ребра от смешно скорчившей лицо Грейнджер, засмеялся, вскакивая с нее. Как бы ни хотелось остаться в его мягкой кровати рядом с его красавицей-девушкой, но от учебы откосить не получится. Все же они главные старосты школы.
Уже через пятнадцать минут они были полностью готовы и вышли из Башни Старост, чувствуя, как момент их разлуки приближается на сверхзвуковой скорости. Драко нёс сумку Гермионы, сунув руки в карманы брюк, а гриффиндорка шла, уткнувшись взглядом в носки своих балеток. Малфой не брал ее за руку, то ли не считая нужным, то ли думая, что этот жест слишком сентиментальный, особенно на виду у всей школы. А Грейнджер и не настаивала, так как внутренние переживания опять прорвали плотину спокойствия, и лишнее привлечение внимания к их персонам, ей бы было тяжело пережить.
Конечно, все кто был в замке и видел своими глазами Драко и Гермиону вместе уже разболтали всё вновь прибывшим ученикам, и их отношения не должны вызвать сильную бурю эмоций у людей, но все же сейчас им придётся зайти в Большой Зал полностью набитый народом, а потом ещё разойтись по своим столам.
Гермиона так привыкла за последние дни чувствовать молчаливую поддержку Драко рядом с собой, что сейчас она не представляла, как будет без него сидеть за столом, кушать и общаться с друзьями. Рождественские каникулы слишком многое изменили в ее жизни.
Шагая за порог Большого Зала, Гермиона задержала дыхание и придвинулась ближе к Малфою, касаясь плечом его руки. Будто по сигналу головы учеников замка повернулись в сторону вошедшей пары, и Грейнджер почувствовала, как начала краснеть от излишнего внимания.
«Ты в отношениях со слизеринцем, да ещё и с твоим бывшим врагом. Пора бы привыкнуть, что все будут пялиться на вас»
Она повернулась к Драко и взяла из его протянутой руки свою доверху набитую свитками, пергаментами и учебниками сумку.
– Я надеюсь ты додумаешься левитировать свою сумку? А то она неподъемная для девушки весом в пятьдесят килограмм.
Гермиона закатила глаза.
– Мне кажется или это забота?
– Тебе не кажется, – скорчил рожицу Драко, – но твои лучшие друзья могли бы и помочь тебе, хоть чем-то полезным займутся вместо обычного просиживания своих мантий на занятиях.
Гермиона широко улыбнулась, даже на секунду забывая о повернутых в их сторону голов или о вошедших в Большой Зал людей, которые с широко раскрытыми глазами проходили мимо них. Малфой был такой милый, когда проявлял заботу. По его лицу было видно, как это все противоречит его бывшим суждениям, но что-то толкает слизеринца на такие поступки и слова. На сердце стало тепло, и Гермиона неожиданно для самой себя и него, обняв его руками за шею, легко поцеловала в губы и тут же отстранилась.
– Увидимся на трансфигурации, – попрощалась Гермиона с приятно удивленным Драко и отправилась за стол к своим друзьям, чувствуя на себе его прожигающий взгляд.
– Доброе утро, – поздоровалась со всеми Грейнджер, садясь рядом с Роном и Ромильдой, и напротив Гарри и Джинни.
– Доброе.
– Привет.
– После вашего прихода мне кажется сплетен увеличилось вдвое, – сказала Джинни, лениво помешивая какао ложкой.
После двух недель каникул возвращаться к учебным будням никому не хотелось, а потому все были жутко грустные в связи с окончанием отдыха, и если бы не шепотки от новых сплетен, то Большой Зал был бы похож на место траура по радостным денькам.
– Втрое, – неожиданно вставила Ромильда, – от стола Равенкло было слышно, как Падма Патил рассказывала всем, что ты использовала Амортенцию, чтобы быть вместе с Малфоем, а несколько минут назад мимо прошла гриффиндорка с пятого курса, которая рассказывала подруге страшную историю того, как семейство Драко задолжало маглам и им пришлось заставить его встречаться с тобой, Гермиона.
Девушки прыснули, удивляясь глупости таких баек. За родным столом было уютно и по-домашнему тепло находиться, но все же не хватало мужской руки, гладящей ее по бедру и аромата Драко рядом с собой. Гарри, как раз начал выуживать из Гермионы информацию, о том насколько у нее готово эссе для Флитвика, и успеет ли Поттер его списать, как в Большой Зал влетела утренняя Почта.
Совы с привязанными к лапкам письмами или посылками устремились к своим владельцам, громко ухая и устраивая небольшое торнадо из перьев в воздухе. Рядом с Гермионой как всегда опустилась общественная почтовая сова, и гриффиндорка, положив в мешочек несколько монеток, отвязала свежий выпуск газеты от лапки птицы. Сова громко ухнула, прямо из миски клюнула бекон и улетела, взмахнув крыльями и чуть, не снося Гарри его очки.
Грейнджер краем глаза поглядела за стол Слизерина, к которому сидела естественно лицом, заметила, как Паркинсон приклеилась к локтю Драко, который что-то уверенно говорил ей, сжав руки в кулаки. Гермиона сощурила глаза, но тут же попыталась выдохнуть и расслабиться. Малфой взрослый мальчик и сам прекрасно справится со своей, видимо сошедшей с ума, однокурсницей.
Гермиона развернула газету и, только взглянув на первую страницу, окаменела. Один заголовок написанный жирным шрифтом с завитушками над буквами и колдография сразу под надписью дали понять смысл статьи, даже не читая ее.
«НОВОЕ ПОХИЩЕНИЕ ПРИНИМАЕТ ВСЕ БОЛЕЕ ОПАСНЫЙ ПОВОРОТ»
И двигающаяся чета Гринграссов, видимо на одном из благотворительных вечеров, которые проводит Министерство Магии. Рядом с родителями стояли Астория и Дафна в элегантных платьях с по-настоящему аристократическими выражениями лица.
У Гермионы в голове тут же замелькали все книги и свитки, которые они прочитали за каникулы, малиновый камень из тайного прохода, лежащий сейчас в спальне у Драко, все дни проведённые в библиотеке или в башне Старост. И что бы они не делали пропажи не остановить, сидя в замке они бессильны против этого, и…
«Так, не время поддаваться панике. Вам надо попасть в то место, где держат всех бывших Пожирателей, а кроме, как Выручай-комнаты, у вас больше нет ни идей, ни вариантов».
– Ох, Мерлинова борода, – сказал Рон, взглянувший в Еженедельный Пророк рядом сидящей Гермионы. – Опять.
– Что опять, Рон? – спросил Гарри, отрываясь от поедания пирога с патокой и, краем уха замечая, что гул в Большом Зале становится иным.
– Опять похищение. В этот раз Гринграссов, – ответил Уизли, читая статью. – Ох, Мерлин!
Рональд округлил глаза и тут же посмотрел на стол Слизерина. В голубых глаза читалось не то сожаление, не то страх.
– Рон? – окликнула брата теперь Джинни, пытаясь понять что там такое.
Уизли посмотрел на замершую Гермиону, взгляд которой был прикован к фотографии всей семьи Гринграссов. Видимо она так и не заглянула в саму статью.
– Гермиона, прочитай статью.
– Разве есть смысл…
– Читай, – видимо нотка стали в одном слове Уизли дала понять, что прочитать все же стоит.
Грейнджер несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь унять гулко бьющееся сердце и напряжение во всем теле, и посмотрела ниже на убористые буквы, которые из-за паники сливались воедино.
«Вечером первого января стало известно о пропаже Элеанор и Ромдуса Гринграсс, а также их младшей дочери Астории Гринграсс, которая приехала домой из школы Чародейства и Волшебства Хогвартс на рождественские каникулы…»
Астория Гринграсс.
Нет. Нетнетнет.
«Бедная Дафна».
Гермиона тут же посмотрела за стол Слизерина, за которым повисла мрачная и угнетающая тишина. Гриффиндорка посмотрела на Малфоя, который будто почувствовав, поднял на нее взгляд. Чувство изнуряющей беспомощности и желание подорваться с места, чтобы надрать кому-нибудь зад застыло в его глазах, сигнализируя о том, что Драко в панике. Захотелось прижать его к себе, чтобы утешить и дать понять, что они справятся. В жизни у Гермионы было много казалось бы безвыходных ситуаций, так что она знает, что такое паника и страх и ощущение, что от тебя ничего не зависит.
Паркинсон резко поднялась со скамьи, смахнув со стола пустой кубок и направилась к выходу из Большого Зала. Это заставило Малфоя прервать зрительный контакт с Гермионой и посмотреть на друзей. Только сейчас Грейнджер поняла, что Дафны в Большом Зале не было. Как и пропавшей, и так и не приехавшей с каникул Астории.
Слизеринцы поднялись со скамьи и стремительно пошли за Пэнси, видимо собираясь найти Дафну.
– Эм… Гермиона, – начал Гарри, неуверенно глядя на неё.
– Пора идти на травологию, – перебила друга гриффиндорка, поднимаясь с места.
Гарри с Роном переглянулись и, поцеловав своих девушек, отправились за подругой. Радостная и легкая атмосфера после каникул испарилась будто ее и вовсе не было.
***
Травология в этом семестре проходила совместно с Хаффлпаффом, и, зайдя в единственную теплицу, примыкающую к замку, на которой висела табличка «3», Гермиона совершенно не обрадовалась, тут же поймав взгляд Зака, который в знак приветствия помахал ей рукой со стороны своего факультета.
Гермиона махнула рукой, почти не взглянув на блондина, и села в конце одной длинной скамьи, лишь бы не пересекаться со Смитом. Факультет под знаменем барсука был как обычно весел и миролюбив, если бы не последние новости о пропаже Гринграссов и постоянные взгляды от Зака, то Гермиона может быть смогла расслабиться и полностью окунуться в мир растений, но тяжелый ворох мыслей не давал ей ни на чем сосредочиться. Лишь когда Гарри толкнул ее в бок, давая понять, что их пара единственная, кто ещё не начал удобрять асфодель специальным зельем, Гермиона откинула мрачные мысли и переживания на задний план и попыталась заработать баллы для факультета.
Но естественно получилось все не идеально, и Грейнджер возрадовалась что на их факультете есть Невилл, который спит в обнимку с книгой по Травологии, а потому он легко добавил несколько рубинов в песочные часы их факультета.
Уходя из теплицы, Гермиона почувствовала на себе прожигающий взгляд, но обернуться и узнать, кто на неё так смотрит, не успела, так как толпа буквально вынесла ее из душного помещения.
Следующим занятием стояла Трансфигурация со Слизерином, и Гермиона была одновременно рада, так как увидит Драко, и в то же время напряжена, понимая, что на паре с этим факультетом вокруг будет царить атмосфера угнетения, которая только удвоит ее собственную панику и безысходность. Хотелось пропустить все занятия, схватить за шкирку слизеринцев и отправиться на поиски по замку или зарыться в ветхие книги с головой. Но Гермиона всего лишь зашла в класс за Гарри и Роном, которые чувствуя напряжение от подруги вели себя странно спокойно и тихо.
В глаза тут же бросилось две вещи. Драко, который сидел на слизеринском ряду за партой с Паркинсон и прямая, напряженная спина Дафны Гринграсс, которая сидела с Теодором.
Несмотря на всю атмосферу опасности, Гермиона все равно сначала посмотрела на Малфоя, который насколько позволяла парта отодвинулся от однокурсницы, сидя к ней коленями, и постоянно скидывал ее руку с себя, шепотом переговариваясь с Ноттом и Блейзом, сидящим впереди с Миллисентой Булстроуд.
Драко заметил присутствие Гермионы в классе, сидящей за партой с Поттером, и не надолго встретился с ней взглядом, давая понять «я в порядке», что означало совершенно противоположное на скрытом языке Малфоя. Потом Забини позвал Драко, и блондин опять вернул своё внимание другу и совсем на секунду Пэнси, на которую он грозно рявкнул, прося нецензурными выражениями покинуть его личное пространство.
Грейнджер смерила Паркинсон злым взглядом и повернула голову к Дафне, которая смотрела в одну точку, сидя за партой, и почти не моргала. Рука Нотта слегка приобнимала за плечи застывшую слизеринку, а сам Тео внимательно слушал разговор друзей, склонившись над партой.
От блондинки веяло холодом. И необычным – не преступным и не аристократичным, а самым настоящим – пугающим. Гермиона подумала, как это ужасно узнать о том, что ее родителям и младшей сестре угрожает опасность и смерть. Комок застрял в горле, заставляя Грейнджер почувствовать весь спектр совсем не радужных эмоций.
В класс зашла профессор Макгонагалл, прерывая все разговоры своим стремительным появлением. Она на ходу взмахнула палочкой, заставляя книги взлететь и распределиться по одной на парту, и уже у своего стола остановилась и повернулась лицом к ученикам. Ее серьезный взгляд пробежался по каждому гриффиндорцу и слизеринцу и замер на застывшей за своей партой Дафне.
В обычно строгой Минерве сейчас можно было увидеть мягкость, которой на самом деле была наполнена ее душа, и тревогу за учеников. Гермиона почувствовала, как при виде своего декана наполнилась необъяснимой уверенностью , что все будет хорошо.
– Добрый день. Сегодня в связи с последними новостями и пропажей… ученицы – Министр Магии прислал в школу распоряжение, запрещающее ученикам Хогвартса покидать пределы замка и его территории, охраняемые специальной защитой…
Скрип ножек стула по каменному полу прервал речь Минервы, и заставил всех перевести взгляд в направлении источника звука. Дафна вскочила из-за парты и стремительно вылетела из кабинета, оставив дверь раскрытой нараспашку.
Гермиона перевела взгляд на ряд слизеринцев. Парни замерли, не зная, что предпринять, а Пэнси – лучшая, блин, подруга Гринграсс – почти не обратила внимания на то, что Дафна убежала с занятия. Брюнетка, как заворожённая, смотрела на Драко, почти раскрыв рот.
«Черт возьми что не так с этой Паркинсон?»
Гермиона вскочила со своего места, примерно представляя, куда сейчас может побежать слизеринка в расстроенных чувствах.
– Извините, профессор…
– Конечно, мисс Грейнджер, проследите за мисс Гринграсс.
Гриффиндорка преисполненная странным чувством ответственности за утешение Дафны, вылетела за дверь, не обращая внимания на удивленные взгляды, которыми проводили ее ученики до выхода из кабинета.
Быстрые шаги в полнейшей тишине замка отдавались звонким эхом. Необходимое место было в нескольких метрах от кабинета Трансфигурации. Добежав до нужной двери, Гермиона толкнула ее и шагнула в женский туалет, тут же замечая фигуру девушки, облокотившуюся бёдрами о одну из раковин и опустившую лицо в ладони.
Грейнджер сделала несколько шагов вперед, останавливаясь на расстоянии двух метров от слизеринки. Гринграсс никак не среагировала, хотя наверняка слышала, как кто-то вошёл, а теперь стоял здесь, прямо перед ней.
– Дафна?
– Грейнджер, будь добра, выйди.
Голос ледяной, как воздух за стенами замка. Кажется, что внутри нее лед – до озноба холодный, крепкий, не разобьющийся ничем, дотронешься и сам замёрзнешь на века. Даже в туалете не так холодно, как в душе у Дафны.
Гермиона чувствует себя неуютно, ведь она наблюдает за чем-то личным, смотрит на блондинку перед собой, задумчиво закусив нижнюю губу. Она знает, что не должна уходить – просто потому что…
Ну потому что не должна, вот и все. Слизеринке нужна поддержка, какой стервой она бы себя не пыталась показать. Гермиона чувствует, как девушке плохо даже сквозь ее броню, выращенную истинными аристократами, а ее подруга сейчас не рядом с ней, и как девушке справиться с навалившимся на неё горем? Гриффиндорка не могла представить, как бы она смогла справится с чем-то глобальным без поддержки Гарри, Рона и Джинни, а теперь ещё и Драко. Она бы не смогла держать все в себе, даже если бы очень захотела.
А Дафна стоит одна в холодной уборной для девушек. Такого не должно быть в представлении Гермионы.
– Грейнджер, ты забыла где дверь?
Гриффиндорка смотрит, не отрываясь, на то, как начинают подрагивать хрупкие плечи то ли от сдерживаемых рыданий, то ли от холода. И саму начинает потрясывать от напряжения.
– Дафна, слушай…
– Грейнджер, – восклицает Гринграсс, отрывая лицо от ладоней. Удаётся рассмотреть, как тушь размазалась вокруг красных глаз, ресницы слиплись, а нижняя губа подрагивает, – мне нахер не сдалось твоё долбанное всепонимающее гриффиндорское плечо. Я не собираюсь изливать тебе свою душу, можешь проваливать на занятие. Все там, а ты чего здесь забыла? Мм? Захотелось посмотреть на…
Рыдания застревают в ее горле, а слезы скапливаются в уголках глаз. Дафна прерывается, жмуря веки, пытаясь взять себя под контроль. Ведь она не должна показывать своих истинных чувств, особенно всезнающей гриффиндорке. Так ее учили всю жизнь, и так она должна вести себя.
Гермиона сама не знала, что делает, пока инстинктивно подходила ближе и клала горячую руку на ледяное девичье плечо.
– Пошла на хрен, – цедит Гринграсс сквозь зубы, дергая плечом, надеясь смахнуть слишком горячую, буквально пылающую огнем ладонь, которая выжигает в ней стойкость. Ее твёрдую броню.
Слезы жгут глаза, а вязкий комок разъедает горло, пытаясь вырваться наружу в виде рыданий. Но Дафна держит все в себе, твёрдо пытаясь выстоять в этой неравной борьбе своих эмоций с природной непоколебимостью. А потом – неожиданно всю ее обдаёт теплом, жаром чужого тела, которое прижимает ее к себе, обнимая.
Сердце бьется как сумасшедшее. А Гринграсс в такт ему пытается оттолкнуть от себя Гермиону, которая не может спокойно смотреть на страдания других людей, даже как оказалось холодных слизеринцев. Гриффиндорка вцепилась в девушку, что были силы, пытаясь выдержать ее первичную реакцию на поведение Грейнджер. А Дафна вырывается, грубо толкает, Гермиона оступается от недюжинного напора, и они вдвоём чуть не летят на каменный пол.
Но гриффиндорка умудряется удержаться на ногах и принимает вертикальное положение, отчего резко дернувшая головой Гринграсс со всей силы бьется лбом о закушенную губу Гермионы.
Металлический привкус крови во рту совсем не чувствуется, так как времени даже на анализ болевых ощущений с рецепторов нижней губы почти нет. Успокоить девушку, как только Грейнджер умеет – сейчас первостепенная задача.
И в конечном итоге сильные дергания переходят в бесконтролируемые рыдания. Блондинистая голова с обычно аккуратно уложенной прической, а сейчас с волосами в полном беспорядке, падает на плечо Гермионы. Гриффиндорке остаётся только гладить Дафну по спине и голове, и предоставлять своё плечо в качестве носового платка.
Как она смогла заставить Гринграсс принять ее поддержку, Гермиона не знала. Может, от общения с Драко девушка стала лучше понимать слизеринскую натуру, а может, это простая интуиция, но сейчас, обнимая девушку, содрогающуюся в рыданиях, Гермиона была рада, что смогла пробиться сквозь стену неприступности. Словно столп огня растопил стену многовекового льда.
Сердце Гермионы разрывалось от желания как угодно помочь Дафне, сделать хоть что-нибудь, но интуиция подсказывала, что кроме пролистывания одной книги за другой и обыкновенных поисков по всему замку, тыкая пальцем в неизвестность, больше ничего невозможно предпринять. Ещё и Министерство запретило покидать замок. Теперь даже в Хогсмид невозможно будет вырываться. Ну просто за-ши-бись.
Грейнджер гладила Дафну по спине, думая о том, как этот учебный год все поменял в ее жизни, и она стоит в женском туалете, успокаивая ледышку Гринграсс, которая обычно ходила по замку со своей лучшей подругой Паркинсон и мерзко хихикала над ее шуточками.
А все оказывается совсем не таким, как кажется на первый взгляд.
Рыдания Гринграсс начали стихать переходя в невнятные бормотания, а потом в отрывистые фразы.
– Я… я всегда думала, что… без сестры мне было бы лучше… мы… мы такие разные… и… мы всегда ругались… а сейчас… к-как я без нее, она ведь для меня все-е-е…
Дафна плакала и говорила, рассказывала что-то и снова рыдала, сжимая в ладонях форменную рубашку Гермионы, на которой, уже наверняка, отпечатались следы её туши и слез.
– А р-родители… что мне без них делать… я-я не переживу если с ними что-то случится, я-я…
А Грейнджер слушала, иногда поддакивая, давая понять, что Дафна не одна, ее слушают, вникают в суть проблем, хотят помочь. Никто не должен быть одинок, когда ему плохо. Никто. Даже тот, кто кажется сильным.
Темы из абстрактных перешли в конкретные ситуации, которыми Гринграсс видимо хотела поделиться с кем-то уже давно, но не могла по привычке пряча чувства.
– …и один раз Астория смогла проникнуть в то место, где родители прятали наши подарки перед Рождеством, ну и она поменяла на них надписи, не задумываясь, что там могут быть не только подарки для близких членов семьи, а ещё для партнеров папы по бизнесу или людей из министерства…
Гермиона слушала Дафну, а у самой перед глазами пробегали все эти истории. И девушка понимала, что чистокровные семьи не слишком отличаются от семей полукровок или магглорожденных. Такие же нелепые ситуации, семейные ужины по праздникам, веселые истории, разве что слуги в виде домовиков да аристократическая непоколебимость, которая портит им жизнь, придаёт всем различий.
– … а ещё… ещё как-то раз Астория призналась мне, что ей нравится Симус Финниган, и она отправила, не подумав, ему валентинку на четырнадцатое февраля. Ох, и получила она от меня, набегались мы тогда, взяв с собой Пэнс, пытаясь сначала уговорить эльфов показать, где лежат все открытки и подарки, а потом найти в розово-красной куче валентинок нужное сердце. Но потом, слава Салазару, он ей разонравился и…
Грейнджер слушала небольшие истории, которые раскрывали перед ней Дафну, Асторию, да и всех слизеринцев с другой стороны. С более человечной и простой. С той, с которой иногда видела Гермиона Драко.
Гриффиндорка решила немного поменять положение, потому что все тело от стояния на одном месте начало затекать. Она чуть повернула голову и заметила странное. На раковине в каменной кладке над краном будто что-то светилось. Светло-желтый цвет мерцал то угасая, то заново набирая обороты по какой-то траектории, и в солнечную погоду его можно было спутать с солнечным зайчиком. Но сейчас за окном все ещё завывала метель, а небо было наглухо затянуто серым.
– Ммм… Гермиона?
Грейнджер от удивления замерла, прекращая успокаивающе поглаживать Дафну, и та видимо заметила перемену в девушке. Гермиона убрала с Гринграсс руки и отошла на два шага.
– Д-да, прости, что прервала. Просто я заметила кое-что странное.
Гермиона обошла слизеринку и направилась прямо к раковине, над которой что-то мерцало буквально несколько секунд назад. Грейнджер начала вглядываться в камень, пытаясь понять, что это могло быть, но ее зрение ничего не находило. Тогда она провела рукой по стене, но наткнулась только на идеальную каменную гладь.
