Текст книги "Безумие на двоих (СИ)"
Автор книги: Чародейница
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 43 страниц)
Булстроуд послушно опустила палочку и отмерла. Видимо, Блэк поставила ее следить за зеркальным порталом и в нужный момент обезоружить гостью. Грейнджер могла бы и почувствовать неприязнь к слизеринке, но ощутила лишь жалость к этой девушке. Столько времени не принадлежать себе, да это смерти подобно!
Гермиона же обратилась вся во внимание, не понимая, о каком госте говорит Амабелла, но через секунду все встало на свои места. Большое зеркало-портал закрывало от Гермионы Зака, лежащего на полу без сознания. А он ведь так хотел помочь слизеринцам, и в конце концов подвергся смертельной опасности.
И сейчас до Грейнджер дошло. Дело – полнейшая дрянь, и если их не спасёт Орден под руководством Дамблдора, то они просто так, без жертв, отсюда не выйдут. Но чтобы дождаться подмоги, надо ещё умело протянуть время.
– Свяжи и отлеветируй милого Захарию в дальний угол залы. Может, он и останется в живых, кто знает, – приказала Амабелла Миллисенте, слегка махнув палочкой, и тут же переключилась на Гермиону, не обращая внимания на выполнение своего поручения. – Так вот, Гермиона, я рада, что мне удалось с тобой встретиться.
– Не могу похвастаться тем же, – спокойно ответила Гермиона, думая, как второй раз за день выведать у человека всего его замыслы.
Амабелла засмеялась глубоко и раскатисто, лаская слух будто перезвонами колокольчиков. Грейнджер напрягалась, опять не различая пугающих ноток в ее смехе. А это, знаете ли, заставляло бояться ее ещё больше.
Гермиона ждала подвоха. Грубого голоса и истеричной фразы, стального, сумасшедшего блеска в глазах и страшной, безумной улыбочки. Но ничего. Ее съедало изнутри лишь это ожидание и невозможность понять, что их всех ждёт дальше.
Блэк себя вела так, будто в комнате не было нескольких школьников, связанных заклинанием по самый рот. Будто не было одного ученика, лежащего без сознания, и ещё одной ученицы под Империо. Было ощущение, что они с Гермионой за светским обедом вели беседу о погоде, никак не больше.
А значит, что-то могло произойти в любую медленно тянущуюся секунду, а Гермиона даже не сможет это предугадать.
– Ах да, я же связала твоих друзей и похитила их родителей. Не буду за это извиняться, уж прости.
Блэк, не скрываясь, рассматривала Гермиону с живым интересом. Не как зверушку в зоопарке или убийца свою беспомощную жертву, а будто она была самым увлекательным существом на всём белом свете.
– Так, – начала Гермиона, решая, что надо вести разговор в выгодную для неё сторону, и сделала несколько уверенных шагов ближе к связанным слизеринцам, – вы хотели со мной встретиться? Можно узнать, чем вызван такой живой интерес?
Амабелла лукаво улыбнулась, немного прищурив взгляд, а Миллисента тем временем отлеветировала Зака по приказу Блэк и застыла рядом с блондином.
– Я удивлена, как многие не заинтересованы таким исключительным умом и смекалкой, коей ты обладаешь. Маглорожденная девушка, которая даст фору многим чистокровным волшебникам, должна быть вне сомнения популярна и влиятельна. Да ещё и подруга знаменитого Гарри Поттера, которого на самом деле я не сильно-то и почитаю. Ведь он ничто без своей блистательной подруги, – Амабелла говорила и медленно подходила к Гермионе, заставляя ее напрячься. – Да, Гермиона, я давно наблюдаю за тобой, если можно так сказать. У Тёмного Лорда я была информационным центром, который он держал близко к себе, но желал, чтобы о нем никто не знал. Поэтому я давно поняла, что ты та, кого стоит бояться в войне, но он не желал меня слушать и воспринимать тебя всерьез. Он этого не понимал, аргументируя это громким словом грязнокровка, будто это что-то могло значить, и ничего не предпринимал, полагаясь только на пророчество и свои силы. Хотя… без тебя «великий» Гарри Поттер мог бы умереть ещё на первом курсе, и даже защита его матери ему бы не помогла.
Блэк опять замолчала, останавливаясь в паре метрах от девушки, будто давая переварить информацию, а Гермиона все равно не могла взять в толк, а к чему она это ей рассказывает.
– Я не понимаю… – начала Грейнджер.
– Ты, конечно же, не понимаешь, при чем тут ты и похищение Пожирателей смерти и их детей, – перебила Амабелла девушку, всматриваясь в ее карие глаза своими голубыми, – но все очень просто. После кончины Тёмного Лорда я долго пыталась оправиться, несколько месяцев скрывалась в других странах, пытаясь осознать случившееся. И первое, что смогла осознать…
Блэк повернула голову к слизеринцам и улыбнулась. Опять просто, будто по-матерински бережно. Она медленно подошла к школьникам и оказалась прямо напротив Драко.
– Это ощущение предательства, засевшее глубоко внутри, – сказала Блэк, взлохмачивая платиновые волосы и хмыкая на резко отшатнувшегося Драко. – Все кланялись Тёмному Лорду, говорили ему о своей верности и полнейшей приверженности моральным устоям. И вдруг… после его смерти никто даже пальцем не пошевелил, желая отомстить за него. Все просто раскаялись перед министерством и перешли на другую сторону, радуясь, что расплата к ним не придет, что они смогли всех обмануть и остаться безнаказанными, но я не смогла это все просто так отставить. Оставить этих мерзких предателей радоваться жизни вместе со своими никчемными детьми. Такие люди не должны ходить по земле, они прогнили насквозь. Ведь хуже предательства нет ничего. Ты так не думаешь, Гермиона?
Блэк замолчала, заканчивая свою речь вопросом. Ее взгляд устремился куда-то вперёд, в пространство, и замер, а Гермионе от такой речи понятнее ничего не стало. То, что она хочет убить Пожирателей и их детей, было и так ясно, как день, да даже причины были более или менее логичным, но причём тут Гермиона, которую она так желала видеть?
Грейнджер, пока было время, опять осмотрелась, даже не собираясь отвечать на вопрос Амабеллы, посчитав его риторическим. Гермиона заметила свою палочку на противоположной стороне залы, лежащей на искусно выложенном паркете. Незаметно, без отвлеклающего манёвра до туда добраться было невозможно. Слизеринцев и Зака явно обезоружили, и их палочки Амабелла, видимо, куда-то спрятала, поэтому в комнате только у Блэк и Булстроуд было волшебное оружие. Маловероятно, что Гермиона сможет обезоружить Амабеллу, а вот Миллисенту вполне бы могла, но опять же… без палочки было невозможно применить Экспеллиармус, как ни крути.
– Так вот, – резко продолжила Амабелла, устремляя взгляд на Гермиону, – первой идеей было убить предателей, а второй, давно крутящейся в моем сознании, немного изменив идеи Тёмного Лорда, сделать мир волшебников лучше, а в этом могла бы мне помочь ты, Гермиона.
– Я? – изумилась гриффиндорка, чувствуя, как у неё вытянулось лицо.
Блэк нежно улыбнулась, подходя ближе к Гермионе.
– Конечно! Ты тот самый пример, показывающий, что маглорожденные могут быть в разы способнее и умнее чистокровных, а также именно ты идеальный союзник – преданный и верный, ни под каким предлогом не отступающий от своих стремлений. Тебе лишь нужно понять, кто не утянет тебя за собой, а лишь даст толчок к лучшим переменам. Ты хочешь менять мир к лучшему, и я хочу, так давай же объединимся.
Тлеющий, неясный огонек появился в глазах женщины. Она со странным трепетом смотрела на Гермиону, заставляя ту совсем запутаться в сказанных ею словах.
– Я… я не до конца понимаю, что Вы хотите, – произнесла Гермиона максимально искренне.
Она никогда не умела играть и притворяться, но сейчас это было необходимо. Грейнджер не понимала, что Блэк хотела от неё, но что надо подыграть женщине, было сразу понятно. Небольшая вероятность того, что женщина отвлечется от своих пленников, дала Грейнджер надежду на несколько неожиданных маневров.
Ей бы попытаться достать свою палочку, и, может, тогда она смогла бы защитить безоружных ребят и… Драко. Дрожь страха прошла по позвоночнику, но Гермиона скинула оцепенение. Это все сейчас не вовремя.
– Ох, моя дорогая Гермиона, ты права, – начала Амабелла заговорщицки улыбаясь. – И как бы мне не хотелось сначала покончиться с этими предателями, я все-таки кое-что тебе объясню, не вдаваясь в подробности. Вдруг… ты все же решишь не спасать своих приятелей, а захочешь присоединиться ко мне по доброй воле.
Грейнджер сглотнула, смотря на то, как Амабелла начала расхаживать перед ней. Инстинкты кричали ей двигаться подальше от женщины, ближе к слизеринцам, и Гермиона старалась делать небольшие шажки в сторону своих однокурсников, продумывая план, и одновременно слушала Амабеллу, все-таки надеясь над небольшим прояснением действий этой до жути странной Блэк.
– Я всегда считала, что Тёмный Лорд слишком категоричен к маглорожденным и многим волшебным существам. Я надеялась, что он выиграет в войне, и я, находясь рядом с ним, смогу ввести некоторые коррективы в его планы, но потом, после его поражения, я поняла, что надо делать все самой, – Блэк улыбнулась сама себе и посмотрела на Гермиону, видимо, ожидая увидеть ее заинтересованный взгляд. И Грейнджер не разочаровала, умеючи подыгрывая женщине. – Мне всегда казалось, как и Темному Лорду, что волшебство – это удел избранных. Только не в плане чистоты крови, а ума и смекалки. Какая разница, какая кровь, если человек глуп, и вся его тупость будет также передаваться из поколения в поколение?
Гермиона неопределенно пожала плечами, не желая отвечать, а Амабелла, будто вдохновлённая, продолжила:
– Именно с этих мыслей началось мое планирование предстоящей войны с министерством, которое щадит всех и вся и не желает раскрыть глаза и увидеть, что волшебство в руках глупцов увядает. Я думала, как найти сообщников вместе с планом мести предателям, и вдруг Уэйн, которого я так удачно обнаружила в Дырявом котле, убивающегося от своих способностей, рассказал мне в начале учебного года, что моего сводного племянника Драко Малфоя назначили на пост главного старосты вместе с небезызвестной Гермионой Грейнджер. А ты, уж извини, в мои планы никак не вписывалась, ведь я всегда и по сей день считаю тебя серьёзным противником. Я попросила Уэйна следить за вами, хотя он, естественно, не мог понять, зачем, ведь вы даже общаться нормально не в состоянии, но потом, как оказалось, я что-то да смыслю в школьниках. Два ненавидящих друг друга волшебника в одной башне – это признак зарождающегося взрыва. Я помню себя в твоём возрасте и помню эти дурацкие чувства, которые так и хотелось кому-то отдать, а потому несильно удивилась, когда Уэйн доложил о странных взглядах, которые вы с Драко бросаете друг на друга.
Амабелла улыбнулась Малфою, который, сощурив глаза, смотрел на неё, и продолжила.
– Конечно, Уэйн разочаровал меня, не сумев вас развести, но зато ты заставила только сильнее восхищаться тобой. У меня в планах изначально было заставить этих чистокровных недотёп переживать за своих родителей и искать путь к ним, но по моим расчетам Миллисента должна была открыть им дверь в Выручай-комнату по моему приказу, и они бы попали ко мне, но ты опять показала свой ум, сумев отыскать странные легенды и действовать по ним. Ты вела их за собой, опять показывая своё истинное лидерство и умение мудро действовать. И это опять возвращает нас к моему плану, в который ты идеально впишешься, стоит лишь выяснить, по своему желанию или с помощью моих умений.
Блэк замерла в метре от девушки, въедаясь в неё острым взглядом своих холодных глаз. А Гермиона замерла, понимая, что пора действовать на страх и риск. Идей по получению своей палочки у неё не было, и даже в экстренной ситуации возможность использовать безпалочковую магию ровнялась нулю. Амабелла ей уже столько раз сказала, насколько она умная и мудрая, что Гермионе прямо на зло ей захотелось показать, что она не всегда такая. Что девушка не всегда рассудительная и до жути логичная, ведь в душе она гриффиндорка, а гриффиндорцы, как любит говорить Драко, на голову повернутые.
А потому ничего лучше ей в голову не пришло, кроме как…
– Знаете, мисс Блэк, – начала Гермиона состроив до ужаса серьезные гримасу, – ваше предложение очень заманчиво и…
И Грейнджер в лучших традициях сумасбродных гриффиндорцев ринулась вперёд, одним чётким и сильным ударом, каковому ее научил ещё отец перед третьим курсом и коим она отправила в нокаут Малфоя в том же году, Гермиона смогла вывести из равновесия Амабеллу, выдергивая из ее рук волшебную палочку.
И вдруг резкий хлопок и чувство свободного полёта вместе с обжигающей болью в ладони. Гермиона отлетела назад, через всю комнату, и врезалась спиной в твёрдый камень. Она съехала по стене на пол, пытаясь понять, что произошло. Все тело в один миг заболело, а в голове пульсировало так, будто она перебрала с алкоголем накануне вечером.
Послышалось мычание и какой-то шорох. Драко попытался вскочить и ринуться к Гермионе, но верёвки не дали ему это сделать, а потому, если прислушаться, можно было бы различить поток ругательств.
– Моя дорогая Гермиона, ты, конечно, умна и мудра, но хитрость – это совсем не твое. Ты думаешь, я бы так просто крутила в руках волшебную палочку в опасной близости от тебя?
Гермиона почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Что она наделала?
Ее испуганный, ещё не до конца сфокусированный после удара о стену взгляд метался от своей волшебной палочки, валяющейся на паркете, к Амабелле, в чьих глаза застыл ледяной просчёт.
– О, дорогая моя, не волнуйся. Ты просто слишком молода, я в твоём возрасте была такой же. И кстати говоря, распределяющая шляпа хотела отправить меня в Равенкло, прямо как и тебя, но я ее переубедила, желая быть на одном факультете с моими сводными сёстрами, – Амабелла фыркнула. – Долбаные слизеринцы, как они меня бесили своим высокомерием и самодовольством все семь лет, и у меня наконец есть возможность поквитаться с такими же глупыми, ни на что не годными детишками и их родителями, – Блэк подошла ближе к слизеринцам. – Но ваших родителей я уже успела замучить, а кого-то, может, и свести с ума, а теперь у меня появилась возможно сделать то же самое и с вами. Правда, у меня не будет недель для этого, но все же…
Гермиона привстала на руках, чувствуя, как сердце билось в груди, стремясь вырваться из тела прямо через рот. Козырей в ее рукаве не осталось, зато у Амабеллы их была целая сотня. Даже если она сосредоточится и попытается использовать не развитую беспалочковую магию, то вряд ли что-то получится.
Гермиона замотала головой, прогоняя туманную дымку перед глазами, и в панике, торопясь, попыталась встать. Платье, которое она надела на школьную вечеринку, хотелось разодрать – настолько оно сейчас было неудобным, а туфли тем более сжечь.
– Миллисента, – обратилась Блэк к Булстроуд, стоящей безмолвно у стены, – сходи и позови Джейкоба. Пора отдать приказ о доставке заключённых в подземельях пожирателях.
Грейнджер сцепила зубы, чувствуя, как ломит тело от сильного удара, и нетвердо встала на ноги, опять проклиная туфли на каблуке. До стоящих позади всех Тео, Пэнси и Гойла Гермионе было пять шагов, а до Драко, Дафны, Блейза и Крэбба – в два раза больше. Она знала, что безоружная ничем им не поможет, но все же она ещё могла попытаться отвлечь Амабеллу, заговорить, и, может, удача повернётся к ней лицом.
– Амабелла, – позвала Гермиона, медленно шагая по направлению к женщине и слизеринцам. – Ты почти рассказала весь свой план, но некоторые детали я так и не узнала.
– Тянешь время, – Блэк улыбнулась так, что у Гермионы свело зубы, настолько хотелось врезать ей, чтобы это невинное выражение лица испарилось с ее лица. – Ну что же, я могу дать тебе на осознание вашей безвыходности ещё пару минут. Так что тебе не понятно?
– Пэнси. Почему Уэйн наложил на неё Империо? Зачем управлял ей, если от нашего с Драко расставания все равно не было никакого проку?
– Ты права, после того, как вы нашли первый камень Выручай-комнаты. И да, я всегда знала об этой легенде, но не знала, что это правда. От вашего расставания мне было ни горячо, ни холодно. Конечно, я сказала Уэйну, что тебя лучше доставить после убийств, чтобы мне не пришлось тебя калечить, но… Пэнси. Бедная девочка оказалась не в том месте не в то время. Миллисента в тот день опять начала сопротивляться Империо. Начала искать ответы, чтобы помочь вам пробраться в Выручай-комнату. Она сама никогда не помнила, как в неё зайти, а потому не могла просто взять и сказать вам. Ну так вот Пэнси услышала, как Уэйн накладывает на Миллисенту повторное Империо, потому что у этой девочки очень сильная воля, и выдала себя. Уэйн не с великим удовольствием, но сделал это. Хотя милая Пэнси ему так нравится. Он даже взял с меня обещание не трогать ее семью, но вот о самой Пэнси он ничего не говорил.
Гермиона встала рядом с Дафной, стоящей сбоку их небольшой группы. Боль немного сошла, и стоять стало легче. Грейнджер опять включила мозг на полную, пытаясь придумать, как же ей выкарабкаться из этой ситуации.
– Но зачем…
– Извини, дорогая Гермиона, ваше время вышло. Отойди, будь добра, чтобы я тебя не задела. Круцио!
– Не-ет! – закричала Гермиона и, не понимая, что делает, прыгнула прямо под заклятие, вылетевшее из кончика волшебной палочки Амабеллы и направленное прямо на Блейза.
Боль. Такая сильная. Идущая изнутри. Прожигающая насквозь. Заставляющая скулить и рыдать.
Гермиона уже испытывала это, но, как оказалось, болезненные воспоминания и правда быстро забываются. Она слышала крик, но не понимала, что это ее. Она чувствовала боль, но казалось, что ее тело развалилось надвое.
Она упала прямо перед слизерицами, стоящими на коленях в первой линии, и даже не чувствовала, как разбивает голые колени о паркет. Драко стал извиваться, пытаясь вырваться из оков, а Амабелла грустно улыбнулась.
– Гриффиндорская отвага плохо на тебя влияет. Ты поступила очень глупо, моя дорогая. Я не ожидала от тебя такого, – услышала Грейнджер сквозь звон в голове.
– Ты вообще меня не знаешь, Амабелла, – прохрипела Гермиона, пытаясь прийти в себя.
Она привстала на локтях, смотря на Блэк.
– У меня будет время это исправить.
– Это уж вряд ли, – прошипела Гермиона.
– Ну мы ещё посмотрим. Круцио!
Громкий вой через закрытый рот заставил сжаться все внутри. Грейнджер дёрнулась, оборачиваясь назад, и заметила Пэнси, скорчившуюся на полу. Но ее взгляд перехватил Драко. Такой живой, такой родной, такой испуганный.
Она будто чувствовала, как Малфой переживает. Как просит ее бежать и не лезть на рожон, но она знала… что он поступил бы точно также. Боролся бы до конца. А его присутствие рядом и поддержка давали сил. Гермиона уже и забыла, что они ругались, что они вроде как расстались. Сейчас это было не главное. Сейчас все было гораздо серьезнее.
Это была грань между жизнью и смертью.
– Не переношу всех этих визгов, не то что моя сестра, но все же… как приятно видеть ваши мучения! – расплылась в дикой улыбке Амабелла, все же показывая своё истинной лицо.
Гнилое, искаженное местью и ненавистью. Гермионе почти не удалось его разглядеть, но зато кончик ее искривлённой палочки она увидела хорошо. Так хорошо и ясно, что хотелось бы развидеть или отмотать время назад и предотвратить эти события.
Но реальность была такова, что палочка была направлена на Драко. Прямо на этого гребаного идиота, который захотел без плана пересечь в портал, и к которому она, Гермиона, испытывала это щемящее сердце чувство, которое все зовут возвышенным и прекрасным словом Любовь.
Ее тело среагировала мгновенно, будто без осознанных мыслей Гермионы связалось с ее чувствами и решило действовать не смотря ни на что. Грейнджер ещё помнила боль, эту мучительную, острую и отрезвляющую, и вот опять будто смеясь над своими словами, что она не мазохистка, прыгнула вверх, закрывая собой его.
Этого, сука, прекрасного и неповторимого Драко Малфоя.
– Круцио!
– Не-ет, – крикнула Грейнджер, подставляясь под одно из непростительных с четкой уверенностью, что так и надо. Ей необходимо это сделать.
То ли это дурацкая гриффиндорская привычка спасать всех и вся, то ли она его слишком любит, чтобы дать причинить боль.
– Ты не сможешь прыгнуть под все мои заклятия, Гермиона. Ты не сможешь защитить их всех.
Женский голос было еле слышно сквозь звон в ушах. Слезы все же выступили, начиная жечь глаза, а на языке чувствовался металический привкус крови, которая сочилась из прокушенной губы. Казалось, что в этот раз боль была сильнее, чем прежде, будто она приложила больше усилий для этого.
– Я все… смогу, – выговорила Гермиона, не понятно кого убеждая больше, себя, Амабеллу или слизеринцев.
Грейнджер чувствовала спиной холодный паркет и полную обессиленность организма.
– Ты живешь глупыми сказками, Гермиона. Как бы ни было печально, но придётся мне показать тебе, что побеждает тот, кто сильнее и у кого выгоднее положение. Круцио!
Очередная вспышка боли. Позвоночник выгнулся до максимума, а ногти впились в ладони со всей силы. Казалось, что ее сейчас разорвёт на куски мяса. И никто больше никогда не соберёт воедино.
… Драко опять дернулся. С очередным оглушающим криком Гермионы, который будто ранил его, заставляя кровоточить сердце. Он не знал до этого момента, что человек может испытывать столько чувств одновременно. Страх за родителей и друзей, желание содрать с себя эти веревки и предпринять хоть что-нибудь и граничащая с безумием любовь к этой глупой гриффиндорке, которая кидается под Круцио так, будто это очередное развлечение от братьев Уизли.
Все внутри смешалось в один большой комок переживаний. Но главное, что сейчас хотелось сделать – это впиться в глотку суке-Амабелле. Свернуть проклятую шею и смотреть, как в ее глазах тает жизнь. Мало того, что она пытала его родителей, связала их самих и собралась пытать. Она причиняла боль его Гермионе. Его и ничьей больше просто потому, что может быть только так и никак иначе. А он не собирается оставлять в покое тех, кто заставил испытать ее боль.
– Мисс Блэк, я привел пленников, – послышался голос.
В залу вошёл высокий, крупный мужчина. Издалека было плохо видно, но Малфой мог поставить сотню галеонов на то что он тоже находился под Империо, потому что это был Джейкоб Булстроуд собственной персоной. Немного бледный и знатно похудевший, но, сука, живой!
Блэк повернулась к нему и все так же дико улыбнулась.
– Замечательно, Джейкоб. Постой пока здесь, последи за ними.
Амабелла пошла по направлению к двери. А Малфой понял, что это и есть его шанс. Почти провальный и дурацкий, может, и не удачный вовсе, но после безумных прыжков Гермионы под Круцио Драко понял, что нет плохих действий, хуже только бездействие.
Видеть, как ее скручивает на полу от боли, и быть не в состоянии защитить, чувствовать тепло от того, как самоотверженно она защищает его друзей и его самого, но понимать, что он сейчас полнейшее ничтожество. Ее крики разрывали ему сердце, ее страдания были его страданиями. Они будто делили все на двоих. Сейчас и всегда.
Но сейчас было главное воспользоваться шансом и попытаться спасти всех так же, как пыталась это сделать Гермиона.
Драко сосредоточился. Так, как когда-то его учила мать, ведь всех чистокровных учат азам безпалочковой магии. Представил магию внутри себя, как нечто осязаемое, живое. Дышащее и теплое. Искрящееся, чувствующее.
Блэк вышла за дверь, а Булстроуд упёрся стеклянным взглядом вперёд, будто сканируя пространство.
Малфой прикрыл глаза, стараясь абстрагироваться. Не замечать Гермионы, ещё не пришедшей в себя после Круцио, начинающих дёргаться друзей вокруг. Если он даст волю своим чувствам, то ничего не получится.
Он глубоко вдохнул и… резко выдохнул, раскрывая глаза и стараясь вытолкнуть магию из себя. Сделать ее активной, живой, почти осязаемой.
Но
Конечно, с первого раза не получилось.
Драко попробовал опять, и ничего. Он сцепил зубы, смотря прямо перед собой. Прямо на Булстроуда у двери. Малфой знал, что у него должна быть его палочка. По-любому должна. Как бы иначе он привёл пленников? А потому ее надо было заполучить. Конечно, можно было бы притянуть к себе палочку Гермионы, но, если у них получится выбраться, то палочек для сражения понадобится больше.
А потому Малфой раз за разом пытался сделать все так, как учила его Нарцисса. Представить эту магию внутри – светлую, прекрасную и яркую… хотя на самом деле Драко ощущал лишь серость и грязь. Будто внутри него плескалась ртуть, а не нечто прекрасное, как рассказывала ему мать.
– Драко, – услышал Малфой слабый голос.
Гермиона повернула к нему голову, стараясь шевелиться. Ее лицо было искажено му́кой и бессилием, а в глазах стояли напряжение и страх, и ему так хотелось успокоить ее. Сказать, что все будет хорошо, что они смогут со всем справиться, а ещё лучше – своими действиями дать ей это понять. И он знал, что она это видит. Что она это чувствует, и это так бесило.
Выводило из себя. Заставляло ненавидеть себя все больше с каждой секундой. Он всю жизнь хвалился, что его самая чистая кровь даёт ему столько возможностей. А на деле? Он даже в экстренной ситуации не может воспользоваться беспалочковой магией!
– Я… тебя люблю.
Шепчет она, а ощущение, будто у Драко барабанные перепонки взрываются. Все внутри накреняется и падает все ниже и ниже, разбиваясь о скалы самоконтроля. Ему было необходимо жизненно важно разодрать веревки, обнять ее и шептать эти дурацкие три слова на ухо, лишь бы она знала, что он с ней. Как бы ебануто не было, но навсегда.
Желание выпутаться из верёвок было таким сильным, ослепляющим так же, как ее слова, ответ на которые она просто должна была увидеть в его глазах. Но неожиданно путы ослабли и начали съезжать по его телу. Легко и просто, будто их ничто не держало. Рот оказался открытым, но Драко не смел шевельнуться.
– Я тебя люблю, Гермиона Грейнджер, – в ответ тихо, почти не слышно, но уверенно и бесконечно искренне.
Сердце подпрыгнуло от сказанных слов, а все внутри потеплело, и «Акцио палочка Булстроуда», произнесенное про себя, получило эффект. Волшебная палочка из кармана Джейкоба пролетела через всю Залу прямо в ладонь Драко.
И Малфой понял, что его магия похожа на Гермиону. Такая же импульсивная, нежная и ослепительно прекрасная.
– Что… – выговорил Джейкоб.
– Остолбеней! – сказал Малфой, и Булстроуда сбило волной заклинания, заставляя его отлететь в стену и бездвижимой грудой упасть на пол. – Акцио палочка Гермионы, – произнес Драко, понимая, что через несколько секунд зайдёт Амабелла.
Волшебная палочка гриффиндорки оказалась в его руках как раз тогда, как сама Грейнджер, обессиленная, пыталась подняться с пола. Драко тут же сделал шаг к ней, обнимая за талию и ставя на ноги. У самого от долгого сидения на коленях все свело, но это было ничем по сравнению с надеждой и воодушевлением.
Он впихнул волшебную палочку ей в ладонь и посмотрел в глаза, ловя эти карие вплески радужки ближе и осмысленнее.
– Ты глупая.
– Я знаю.
Поток тепла от ее тела и от слов заставил почувствовать себя влюбленным кретином, но было не время.
– Развяжи их, – сказала Гермиона.
Драко отступил от неё и повернулся к друзьям, только собираясь взмахнуть палочкой, как…
– Пэнси!
Через портал прямо-таки влетел Хопкинс в рваной рубашке и пыльных брюках, с яростным мечущимся взглядом и сбитыми на один бок волосами.
– Экспеллиармус, – сразу крикнул он, заставляя Драко сразу среагировать и блокировать заклинание.
– Так-так-так.
Амабелла появилась в зале так неожиданно, будто трансгрессировала. Она застыла, радостно ухмыляясь и накручивая локон волос на палочку.
– Милые детишки решили поиграть, – хмыкнула Блэк.
– Остолбеней, – выкрикнула Гермиона.
Амабелла с лёгкой улыбкой блокировала заклинание.
– А тут ещё и милый Уэйн! Какая радость!
– Отпусти Пэнси! – без предисловий сразу сказал Хопкинс, видимо, даже забывая обо всем другом.
– С чего бы это? – приторно удивилась Амабелла.
И отправила в Драко заклинание, не давая ему отвлечься и освободить друзей.
– Ты обещала, – сквозь зубы процедил Уэйн, сжимая кулаки.
– Импедимента! – выкрикнула Гермиона, пытаясь отвлечь Амабеллу от Драко.
Но Блэк лишь заблокировала заклинание девушки и отправила другое в Малфоя.
– Да, я обещала не трогать семью Пэнси. Так не волнуйся, их здесь нет.
– И саму Пэнси тоже!
– В нашем уговоре такого не было.
– Но… но я же… – Хопкинс растерянно посмотрел по сторонам.
– Может, теперь ты научишься четко оформлять свои просьбы, – и очередным взмахом волшебной палочки Амабелла блокировала вербальное заклинание Гермионы и опять ударила по Драко.
– Нет… нет-нет, – отчаянно замотал головой Хопкинс.
Дверь в залу опять распахнулась, и в комнату вошёл незнакомый мужчина с волшебной палочкой наготове.
– Что происходит, Амабелла? – грозно спросил он. – Ты не смогла справиться с кучкой подростков?
Блэк резко повернулась к брюнету, взмахнув копной темных волос. Гермиона постаралась быстро оценить обстановку, чтобы решить, как им действовать дальше. Они с Драко переглянулись, и он сразу же стал одного за другим освобождать друзей от пут. А Грейнджер опять осмотрелась. Зависший Хопкинс около зеркала, который не ясно, кинется против них или решит спасти Пэнси, ещё не пришедший в себя Булстроуд и Амабелла со странным мужчиной, которые будут готовы убить их в любой момент.
– Феликс, это всего лишь часть представления. Не волнуйся.
Гермиона не видела ее лица, но могла примерно представить, насколько оно лживое. У них с Драко было несколько секунд, и они повернулись к друзьям, намереваясь развязать их и увести отсюда. Надежда, что скоро сюда ворвётся Орден, ещё не покидали гриффиндорку, но она сама прекрасна понимала, что и самим надо пытаться выбраться отсюда.
– Вердимилиус!
Зелёный всплеск озарил пространство, а обжигающая боль в спине заставила вскрикнуть и пошатнуться. Гермиона закусила губу, опять раздирая ее уже от реальной боли. А она ведь только повернулась, чтобы освободить Теодора.
– Гермиона! – кричит Драко, подбегая к ней. – Остолбеней! – отправил он в мужчину, который легко применил щитовые чары.
– И ты говоришь, что все нормально? – крикнул мужчина.
– Я сама могу с ними разобраться, Феликс, ты здесь совсем не нужен! – сквозь зубы зашипела Амабелла.
Грейнджер почувствовала тёплую и сильную руку Драко, поддерживающую ее. И от этого стало немного легче, несмотря на сильную боль в спине.
– Надо драться с ними один на один, пока они ещё выясняют отношения, – прошептала Гермиона.
– Ты ранена. Какая тебе битва? – Драко упёрся серостью своих глаз в ее орехово-медовые.
– Нет выбора. Нам надо постараться вывести их из строя, а ещё лучше – заставить отойти их от двери и вывести всех.
– Гермиона, отдай палочку Блейзу и не трать силы…
