Текст книги "Безумие на двоих (СИ)"
Автор книги: Чародейница
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)
– Рональд замечательный! Он верный, честный и добрый! Он всегда готов броситься за нас с Гарри хоть в пасть Василиску. И не смей больше так говорить о нем, понял?
– Что-то он сегодня не больно обрадовался тебе на ужине.
– Это все из-за тебя!
– Если мои слова – ненавистного Малфоя – возымели такой эффект, что он даже не спросил о здоровье своей лучшей подруги, то тебе стоит пересмотреть взгляды на этого человека.
– Я сама в состоянии разобраться со своими взглядами на жизнь. – огрызнулась Гермиона.
Она силилась не сжать ладони в кулаки и не раздавить виноградины, хотя уж очень хотелось. Грейнджер не была дурой и знала, что Рональд так же как и она не прав в сложившейся ситуации, но… Она уже настолько привыкла к вспыльчивому нраву своего друга, что в основном чувствовала только свою вину перед ним, хотя слова Драко немного подавили в ней это чувство. В чем-то он был прав. Определенно.
Между главным старостами школы повисла тишина. Не сказать, что она была сильно напряженная, просто каждый задумался о своём.
Гермиона обдумывала ситуацию с Роном.
Она совершенно точно считала, что не права. Как только о ней с Малфоем узнал Гарри надо было самой поговорить с Роном, все спокойно рассказать, выслушать его негодование и быстро помириться с другом. Сейчас же она не знала, что будет. Уизли теперь не хотел разговаривать ни с Гермионой, ни с Гарри, ни со своей сестрой. Конечно, она знала, что Рон вскоре отойдет, потому что никогда не умел долго дуться, но…
Сейчас Грейнджер не хотелось общаться с ним не меньше. Да, она его обидела и все дела, но хотя бы буркнуть ей, что он рад, что с ней ничего не случилось, он бы мог, не обломился.
Драко же думал о том, как непривычно лежать рядом с ней на кровати и не касаться теплого, податливого тела своими руками. Он пытался придумать, как бы вытянуть её из задумчивости и перевести тему разговора в более мирное русло.
– Кстати, ты так и не объяснила, что это значит.
Малфой будто отмер и достал из кармана брюк небольшой листок свернутый в несколько раз. Гермиона доела последнюю виноградину и отлеветировала пустую веточку в мусорное ведро. Взяла знакомый лист из рук Драко и развернула.
– Все прочитали это?
– Да. И никто не понял, как небольшая загадка от современников основателей может помочь войти в Выручай-комнату.
Грейнджер приподняла уголки губ в легкой улыбке и пробежалась глазами по знакомым строчкам.
«Когда-то Ровена Равенкло задала нам такую загадку и сказала хранить в секрете до того момента, пока она не понадобится потомкам:
Сердце спрятано в граните меж изумрудной сыростью и алым светом…
Слышит всех и вся вокруг себя, ведь оно лежит в основе четырёх, там где пахнет елью и костром…
Ведь с душой одетой в платье в центре всех школьных новостей…»
– А предысторию создания Выручай-комнаты ты знаешь?
Малфой покачал головой, заинтересованно уставившись на Гермиону.
– Когда Хогвартс только раскрыл свои двери для первых учеников, все основатели пытались понять, как довести до идеала учебный процесс и личную жизнь своих студентов. Годрик Гриффиндор и Салазар Слизерин в основном были заняты улучшениями в учебном процессе, потому что не считали нужным создавать для детей комфортные условия. Главным для них был результат – выпустить по истечению семи лет великих волшебников. – Гермиона поменяла позу, скрестив ноги в позе лотоса, и мило улыбнулась, – А Хельга Хаффлпафф и Ровена Равенкло были не только великолепными ведьмами, но и женщинами. Они естественно волновались и за жизнь своих учеников вне учебных комнат.
– И все это ты узнала из книги про основателей?
– И ещё из многих рукописей, воспоминаний современников и нескольких книг. Не перебивай, – шикнула Гермиона на слизеринца. – Так вот. Они начали замечать, что ученики очень часто нуждаются в помощи: начиная от той, которую могут попросить у взрослых и заканчивая личными делами. Сначала они пытались ходить по школе под дезиллюминационными чарами и помогать ученикам, когда они нуждались в помощи. При этом в любой.
– То есть, если бы я учился в то время, и мне срочно понадобилась какая-нибудь книга, то сами основатели мне бы её наколдовали. – Малфой на пару секунд задумался и продолжил, – Но это очень выматывало их. Постоянно пытаться помочь всем и вся невозможно. Поэтому то и появилась Выручай-комната.
Гермиона удивленно посмотрела на Драко и покачала головой. Она не привыкла, чтобы ход ее мыслей так быстро разгадывали. Ведь Гарри и Рон всегда тупили до последнего в таких делах, и Грейнджер приходилось долго им объяснять что-то абсолютно понятное для нее.
– Да, ты прав. Хаффлпафф и Равенкло решили создать особое… существо, которое без проблем могло бы справиться с такой задачей. Они потратили много времени на это, но смогли осуществить задуманное. Их великая магия в конце концов создала то, что пришлось по душе всем. Необычная комната, по рассказам учеников того времени, появлялась где угодно, если в ней очень нуждались. Но годы шли, а люди менялись. Сейчас каждый считает, что справится со всем сам, все надеятся только на себя, на свои силы и возможности. Как бы странно не звучало – никто не верит в чудо. И комната потому ослабла, теперь не утруждает себя, как раньше. Ведь в ней нет такой нужды. Я думаю, что её единый организм распался.
– И ты считаешь, что, – Малфой запнулся, видимо пытаясь сложить предысторию и этот рассказ с листа, – если найти и соединить все ее части воедино, то она откликнется на нашу просьбу. Ведь тут нам не справиться без её помощи.
– Да.
– А зашифровано все в этих строках-загадках.
Гермиона кивнула, опять поглядывая на лист в её руках. Драко оказался очень догадливым, а ещё и умеющим логически мыслить. Грейнджер дала себе мысленную оплеуху. Она всегда забывала, что его оценки за С.О.В. были такие же как и у неё.
Глаза ее скользнули по комнате и замерли на стрелках настольных часов.
– У нас дежурство через час.
Горячая рука неожиданно обхватила её за талию и уронила боком на кровать. Драко перевернулся и прижал её хрупкое тело к себе.
– Не-а.
– Что, прости?
Сладкая нега на секунду уступила грейнджеровской ответственности, и она попыталась отстраниться от Драко. Малфой же только сильнее прижал её к своему телу, второй рукой зарываясь в каштановые пряди волос.
– Ты сегодня побывала в больничном крыле, поэтому должна отдыхать как минимум до завтрашнего утра.
– Но…
– Успокойся, ты не одна тут главный префект школы, и я тоже бываю ответственным.
– Да что ты говоришь?! – хихикнула Гермиона в его грудь.
– Не нравится мне это неверие в твоём голосе.
– И что ты сделал?
– Договорился с Блейзом. Они с Асторией Гринграсс дежурят сегодня, а мы послезавтра в их время.
Грейнджер облегченно выдохнула.
Выбираться из его тёплых объятий и ходить по тёмным, холодным коридорам не хотелось.
Она глубоко вдохнула его терпкий запах и зажмурила глаза, цепляясь ладонями за ткань его рубашки. Нежность накрыла её с головой. Пленила и не собиралась отпускать.
Все проблемы ушли на задний план, когда он нашёл её губы своими. А воздух наполнился привычным безумием смешанным с нотками уюта, нежности и спокойствия.
Комментарий к Глава 16. Нежность
Ребзи, мои любимые, дорогие! Число ожидающих увеличилось и это вселяет надежду, что пишу я не так плохо, как считаю!
Я честно очень старалась, уделяла новой главе каждую свободную минутку, но почему-то недовольна собой, потому что времени полностью погрузится в письмо не было.
Мнение мне ваше безумно интересно, потому что тут назрела у наших героев загадка. Но я каюсь, потому что в конце главы все ушло в какой-то флафф, но я подумала… а и хер с ним, пусть Драко и Гермиона побудут пока что счастливыми и не запаренные проблемами.
ТАКЖЕ я вас ну оч люблю и поздравлю вас с Новым годом главой-бонусом. Мне написали только одно предложение в комментариях к прошлой главе, и его я кинулась исполнять.
========== Бонус. Запах хвои и веселья ==========
За всей этой кутерьмой со слизеринцами, больничным крылом и ссорой с Роном – Гермиона совершенно не следила за числами в календаре.
Снег крупными, пушистыми хлопьями застилал крыши башен, гремучую иву, Черное озеро, землю вокруг замка и мягко намекал гриффиндорке обо всем. Да и восторженный шум учеников в Большом Зале, странные вопросы друзей, которые пытались разузнать, что нужно гриффиндорке и предвкушение праздника, зависшее в воздухе – хотели вывести Грейнджер из своих мыслей. Хотели напомнить ей, что скоро – всего через неделю – настанет ее самый любимый праздник.
Рождество обычно такое долгожданное, сейчас фактически свалилось Гермионе на голову в лице Драко Малфоя.
Был замечательный вечер субботы. Она как раз расположилась в их общей гостиной на мягком ковре около камина, обложилась громоздкими фолиантами, всевозможными рукописями и уже битый час корпела над всем этим с завидным упорством, не поднимая головы.
– Грейнджер!
Командный голос Малфоя и неожиданно приземлившаяся прямо на ее книги картонная коробка, заставили гриффиндорку почти что подпрыгнуть на месте. Она резко подняла голову, удивленно взирая на главного старосту мальчиков, а по совместительству невыносимого слизеринца и ее молодого человека.
– Очнись наконец!
– Что случилось?
Выражение его лица было нечитаемым. Он задумчиво разглядывал девушку перед собой, начиная от ее наспех собранных волос в пучке до босых маленьких ножек.
– Какое сегодня число?
Гермиона стала напрягать погрязший в знаниях мозг, а он отказывался выдать нужную информацию.
– А какая, собственно говоря, разница?
Малфой теперь уже воззрился на гриффиндорку как на умалишенную, а Грейнджер никак не могла взять в толк, что не так.
– Посмотри по сторонам, может тогда скажешь мне.
Девушка оторвала взгляд от его серых, в свете камина блестящих грозой глаз и последовала совету. Лестница в ее комнату, лестница в его комнату, письменный стол и… Величавая, стройная, с аккуратными зелеными иголочками елка, достающая макушкой почти до потолка. Она стояла, красиво раскинув свои пушистые ветви, так и ожидая, чтобы ее нарядили.
– Неужели…
– Да-а-а, Грейнджер, Рождество через неделю, представляешь? – протянул Малфой, плюхаясь на диван, кладя ноги на столик и скидывая на пол один из фолиантов, который приземлился с глухим хлопком.
– А откуда ёлка, и как она вообще здесь оказалась? Я ведь с обеда в гостиной сижу.
Малфой покачал головой, возведя глаза к потолку. Если бы не он, то она видимо совсем помешалась на своих книгах.
– Твой любимый лесник – Хагрид – сегодня традиционно притащил в замок деревья. Нам, как главным старостам, досталось одно в Башню. Макгонагал ведь вчера обо всем говорила, когда оставила нас после трансфигурации. Ты опять думала о спасении мира?
Гермиона уставилась на Драко, возвращаясь в своих воспоминаях во вчерашний день и прогоняя эпизод с профессором в голове.
– Это значит, что…
– Да, Грейнджер, да! Мы сегодня вместо дежурства идем украшать замок с другими старостами, чтобы завтра все детишки проснулись и начали визжать от радости.
– Мерлинова борода!
Гриффиндорка вскочила с пола, скидывая с колен старую ветхую книгу и даже не морщась от звука ее падения. Это же сколько всего надо успеть! Ведь надо распределить всех по этажам, раздать задания, решить, что как украшать, а Гермиона еще даже не составила такого графика!
Она начала метаться по ковру около камина, бормоча важные пункты в оформлении замка и накручивая на палец волнистую прядь волос, выпавшую из небрежного пучка.
Малфой усмехнулся краем рта, а в глазах заплясали дьявольские искры. Он, не торопясь, встал с дивана, обошёл маленький журнальный столик и встал у каменной кладки камина.
– Грейнджер!
Гриффиндорка, совершенно не обращая внимания на его оклик, продолжала метаться по ковру, стопой раскидывая в стороны свитки пергамента, разбросанные по полу.
– Гермиона!
Драко подался вперед, схватил ее за запястье и дернул на себя, заставляя упасть девушку прямо в его горячие, пахнущее уютом объятия. А Гермиону всегда отвлекал жар его тела, аромат парфюма, которого, наверное, и в помине не было, просто это его настоящий охренительный, природный запах, который ко всем чертям сносил ее здравомыслие.
Малфой обвил руками ее талию, а ладонями пробрался под обыкновенную маггловскую футболку, поглаживая большими пальцами нежную девичью кожу.
– Если ты не забыла, то я тоже считаюсь главным старостой школы, а потому уже все решил, составил небольшой список заданий и распределил людей. Так что…
Слизеринец стянул резинку с ее волос и пучок распался, давая волосам свободно упасть на узкие плечи. Он положил ладонь на ее затылок, путая пальцы в каштановых прядях, и посмотрел в карие глаза, хитро ухмыльнувшись. Она выглядела так доверчиво и невинно рядом с ним, что это придавало ему какого-то неистового тепла в груди, прямо под ребрами, там где так сильно билось сердце.
– У нас есть ещё часа четыре до встречи с другими префектами.
И он накрыл ее рот своим, медленно посасывая девичью нижнюю губу и ощущая, как ее тело загорается от его откровенных движений. Драко сжал упругие ягодицы ладонями и ворвался языком в тугую сладость ее рта. Она с глухим стоном подалась вперёд, крепче прижимаясь к его твердому телу, и игриво сталкиваясь с ним языком.
Он не собирался заходить дальше горячих, влажных поцелуев, но почти невинная игра начатая Малфоем была способна перерасти в очередное сексуальное сумасшествие прямо около камина. Слизеринец вспомнил про блестящую рождественскую мишуру лежащую в картонной коробке с елочными игрушками, и подумал, что она не плохо бы смотрелась на запястьях Грейнджер сведенных за спиной.
Эта секундная фантазия заставила Малфоя хрипло простонать в рот гриффиндорки и с чувственным напором залезть ладонями под ее футболку, поглаживая бока и тягуче-медленно подбираясь к полушариям грудей, которые сейчас, в плену страсти, откровенно терлись о него.
– Дра-а-ко, – протянула Грейнджер, пытаясь отстраниться от него и прийти в себя, ведь она… должна рационально мыслить. Во всяком случае ей всегда так говорили.
Но Малфой потеряв ее припухшие от поцелуев губы, всего лишь склонил голову и прикусил нежную кожу девичьей шеи. Жар от камина сейчас не казался таким уж и горячим по сравнению с огненным теплом его тела. Голову вскружило ещё сильнее от доносящегося запаха хвои и морозного лесного воздуха.
Ёлка!
Гермиона тут же извернулась в его руках и отскочила на два шага назад. Серые глаза в самых глубинах радужки горели тлеющим серебром, а грудь высоко вздымалась, от того что он пытался насытить кислородом легкие. Его алые от жарких поцелуев губы контрастно выделялись из-за надетого на нем чёрного свитера.
– Нам надо нарядить елку в Башне перед тем, как идти украшать замок.
– Гре-е-ейнджер! – простонал Малфой, запуская руки в платиновые волосы и пытаясь стряхнуть с себя путы желания, – Умеешь ты все испортить своим занудством.
– Я не зануда! – возмутилась Гермиона, оправляя задранную футболку и растрепанные волосы, – Это называется ответственность вместе с желанием приступить к любимому процессу.
– Я думал твой любимый процесс происходит только в спальне и на занятиях.
Гриффиндорка закатила глаза и улыбнулась, думая о том, какой он придурок. Но все же ее придурок.
– Теперь ты должен знать, что процесс украшения елки – это одно из трёх моих самых любимых дел.
Гермиона с детства любила смотреть, как вся семья собиралась в гостиной, пела рождественские песни и наряжала красивое, зеленое деревце, с которого через пару недель опадали иголки. Девушка выросла и сама начала собирать всех своих родственников, продумывать правильную, по ее мнению, композицию из елочных игрушек и мишуры и создавать праздничное настроение во всем доме.
Обычно она занималась всем этим в первый день каникул, когда приезжала из Хогвартса домой, а в этом году большинство семикурсников захотели остаться на Рождество в замке, и она не стала исключением. Ведь теперь за создание праздничного настроения в ее втором доме – в Хогвартсе – отвечала она, как главный префект.
Главный префект, который напрочь забыл о Рождестве!
– А в список трех твоих самых любимых дел входит секс со мной?
– Мерлин, Драко! Вот это у тебя и самомнение, конечно!
Грейнджер раскрыла картонную коробку доверху набитую рождественскими украшениями и взяла самый большой красный шар с золотой эмблемой Гриффиндора, который переливался в ее руках в свете огня из камина. Она прошла по холодному, каменному полу и остановилась около величавой елки, придирчиво разглядывая зеленые ветки и представляя где, что будет висеть.
– Грейнджер, только не говори, что…
– Не говорить что?
– Что ты собралась…
Гермиона приподнялась на носочках и стала вешать большой шар на нужную по её мнению ветку, чувствуя как зеленые иголочки колят кожу пальцев.
– …наряжать елку маггловским способом. – закончил Драко, разглядывая, как старательно Грейнджер повесила елочную игрушку и теперь любовалась своей работой.
– Но так ведь интереснее!
– И дольше!
– Ты, наверное, вообще никогда не наряжал елку.
– Зачем, если у меня дома всегда были эльфы. – как само собой разумеющееся ответил Малфой, подходя к коробке с рождественской атрибутикой.
Гермиона же волчком повернулась на месте и негодующе воззрилась на Драко.
– Вообще-то эльфы – это живые существа и ты…
– Грейнджер, успокой своего внутреннего борца за права живых существ, – ответил Малфой, все также стоя спиной к гриффиндорке и закатывая глаза на начало её грозной тирады, – С рождения я относился к окружающему миру совсем не так, как ты. А уж украшение дома к Рождеству – это одно из самых любимых занятий для прислуги, поэтому хотя бы тут не возмущайся.
Драко взял коробку в руки и понёс к самой елке, чтобы не ходить туда-сюда за каждой елочной игрушкой. Он поставил ношу на каменный пол, и его глаза тут же уткнулись в ее голые ступни. Гермиона смешно поджала пальчики и переминалась с ноги на ногу, чтобы хоть как-то согреться.
Никак простудится хочет и опять оказаться в больничном крыле!
– Акцио тапочки.
Его изумрудные тапки в серебристую полоску, лежащие в закромах шкафа с одеждой, оказались перед ним через пару секунд.
– Надевай.
Гермиона удивленно взглянула на Малфоя, который не привык проявлять заботу, и сейчас дабы не видеть её выражение лица Мерлин-он-сделал-самое-милое-в-моей-жизни нагнулся к картонной коробке и взял оттуда большой изумрудный шар с серебристой эмблемой Слизерина.
– Спасибо. – тихо ответила она, надевая заботливо преподнесенную обувь.
Драко пожал плечами, молча принимая ее благодарность, и стал вешать шар в стиле своего факультета симметрично другому, только гриффиндорскому.
Они нарядили половину елки в полнейшей тишине, слушая только треск поленьев в камине и дыхание друг друга.
– Итак…
– Итак…
– Были ли у тебя какие-нибудь смешные случаи связанные с Рождеством? – поинтересовалась Гермиона, вешая фигурку ведьмы на метле. – Или чистокровные волшебники слишком чопорные для этого?
– Ага, как же!
– Ну и?
Драко легко улыбнулся, видимо вспоминая историю.
– На первом курсе мои родители позвали на Рождество семьи Блейза, Тео и Дафны. Остальные вроде в тот год разъехались по разным странам. Нам с Забини всегда не сиделось на попе ровно, ну и Блейз решил, шутки ради, поменять на четырёх подарках записки с именем, кто его должен получить.
Гермиона с интересом уставилась на Драко, предчувствуя веселое развитие событий.
– Утром мы проснулись от громких криков. Вылезаем из кровати, бежим на шум, а там в гостиной… – Малфой хихикнул, вспоминая эту сцену, – Дафна расхаживает в прозрачном таком красном пеньюаре, слава Салазару, что сверху на свою пижаму, отец Нотта держит в руках набор «Модная ведьмочка» и истерично хохочет, мать Блейза громко смеётся и пытается взлететь на метле, подаренной Тео. А сам Теодор носится по комнате, – взрывной смех от Малфоя, – и вслух зачитывает строки из волшебной камасутры, по пути комментируя колдографии фразами «Ой, а у дяди что припадок какой? Что у него с лицом», – Теперь уже они вдвоём громко смеются, почти забыв про елку, – или «А как это тетя так изогнулась! Она же сейчас сломается!»
Смех двух старост был слышен в каждом уголке Башни. Гермиона и представить не могла, что такая история может приключиться с такими людьми. Видимо ей надо уже понять, что все её представления о людях, с которыми она никогда не общалась, неверны.
Они прекратили смеяться через пару минут. Атмосфера радости повисла в воздухе сплошной дымкой с запахом хвои и имбирных пряников.
– Ну вот и все.
Последняя игрушка оказалась на елке, а старосты отошли чуть подальше дабы оценить проделанную работу.
– Неплохо, – сказал Драко тоном заправского критика.
– Ну да, твоя половина ёлки могла бы быть лучше.
– Ах ты…
Малфой резко схватил её, перебросил хрупкую фигурку девушки через плечо и закружился.
– Дра-а-ко! – засмеялась Гермиона, стукая его ладошками по спине, – Прекрати!
Ее переливистый смех ласкал слух Малфоя и заставлял чувствовать себя по-дурацки уютнее.
Все становится уютнее, когда в воздухе пахнет хвоей, трещат поленья в камине, а ты держишь в руках прекрасную девушку, от вида которой сердце начинает биться быстрее.
Драко аккуратно положил её на диван и сам приземлился сверху.
Посмотрел в её глаза цвета жженого кофе, которые сейчас так притягательно блестели в свете огня из камина. Её губы растянулись в совершенно обезоруживающей улыбке.
Она вся светилась. И внутри и снаружи.
Она сама была светом. Светом, которого всегда так отчаянно не хватало в жизни Драко.
– Надо будет испечь имбирные пряники.
– Да что ты говоришь!
– Тебе понравится.
– Не сомневаюсь.
Малфой зарылся носом в её волосы, глубоко вдыхая. Яблоко и корица – запах, который выносил мозг напрочь. А сейчас было что-то ещё.
Нотки хвои, омелы, сюрпризов и имбирных пряников, которые она хотела сделать неизвестно где.
Это был ни с чем не сравнимый аромат праздника, счастья и уютной атмосферы. Когда последний раз Драко наслаждался всем этим?
Наверное, в Рождество второго курса, когда все было легко и просто.
А теперь…
Теперь все это было в самой всезнающей, занудой гриффиндорке, которую он никому не собирался отдавать.
Она так и должна лежать в его объятиях пока гирлянда сверкает на украшенной елке, а за окном крупными хлопьями падает пушистый, белый снег.
Надо бы узнать, как готовят эти имбирные пряники…
***
Я просто написала сначала такое продолжение, но подумала, что все то у меня сводится к их обжиманиям. Но в конце концов это тоже имеет место быть. Да и вас порадую двойной порцией приятностей.
Драко пожал плечам, молча принимая её благодарность за тапочки и особо не раздумывая над идеальной композицией украшения елки, стал вешать на самый центр шар в стиле своего факультета.
– Эй!
Гермиона ударила Малфоя по предплечью, и его возмущенный взгляд тут же обратился к ней.
– Ты что делаешь?
– Нет, это ты что делаешь! Не правильно же вешаешь.
– Ой, ну извините, не знал, что у нас есть ещё и график расположения игрушек на елке. – съязвил Драко.
Он все равно попытался сделать так, как хочет, за что опять получил по рукам.
– Грейнджер, не выводи меня из себя!
– А то что?!
Гермиона скрестила руки на груди и насмешливо уставилась на слизеринца. Она очень сомневалась, что Драко может сделать что-то такое, чему она несказанно удивится. Нет, он всегда ведёт себя так, что у Гермионы ум за разум заходит, но… Ей почему-то казалось, что в этот раз Малфой не сможет её шокировать.
Драко же был совершенно другого мнения о сложившейся ситуации. Выводить из себя Грейнджер – было его самым любимым занятием. Смотреть, как алые пятна появляются у неё на щеках от закипающей злости, как она мило сжимает кулачки, пытаясь удержать себя на месте и не броситься выбивать из слизеринца его самодовольство, как она грозно наступает на него, думая что это должно напугать парня.
В такие моменты она была по-особому красива. А потому…
Малфой выхватил палочку из зачарованного кармана брюк и взмахнул ей, невербально произнося «Вингардиум Левиоса».
– Только посмей… – захлебнулась в собственном раздражении Гермиона, наблюдая за тем, как ёлочные игрушки взлетели все разом.
А Драко и не думал останавливаться. Несколько движений рукой и елка наряжена самым безвкусным способом. На одной половине висело больше игрушек, чем на другой. Не было никакой упорядоченности по цветовой гамме, а уж гирлянду и мишуру будто кинули на одну ветку и забыли.
По мнению Малфоя, так мог нарядить елку только в стельку пьяный Уизел, но все было ради одного. Грейнджер в ярости очень возбуждала.
– Ох, ради Мерлина, Малфой! Убери с глаз долой этот ужас!
– И не подумаю. Мне очень даже нравится. Есть в этом какое-то…
– Уродство.
– Искусство, Грейнджер, искусство.
Если наряжать ёлку всегда так интересно, то он многое потерял в своей жизни.
– Вот почему тебе всегда надо выводить меня из себя?! – прошипела Грейнджер, недовольно сведя брови и буравя его взбешенным взглядом.
– Родился таким. Это видимо было главной целью моей жизни. Бесить тебя.
– Я сейчас в тебя твоим же тапком кину.
– Рискни жизнью. – самодовольно ухмыльнулся Драко, скрестив руки на груди.
– Ах, ты…
Гермиона сорвалась с места, дабы взять с ковра свою волшебную палочку и показать Драко, на что она способна. Но не успев сделать и шага, врезалась в невидимую стену.
Еще одна попытка и опять стена.
Да, что за…
Послышался небольшой перезвон колокольчиков?
Запахло Рождеством, будто имбирными пряниками и…
Гермиона медленно подняла голову вверх и не поверила своим глазам. Прямо над ними с Драко распустилось зеленое растение с белоснежными плодами. Его веточки все ещё росли и распускались, а комната наполнялась магией.
Омела.
Грейнджер никогда не попадала под эту рождественскую забаву и всегда была очень горда собой, чем не переставала хвастаться перед многими друзьями.
Был бы это совсем другой момент, то Гермиона всего лишь рассмеялась и спокойно поцеловала Драко. Но сейчас… хотелось развернуться и врезать ему по носу, прямо как тогда на третьем курсе. Её до ужаса бесило эта его черта характера – я буду делать на зло, даже если сам понимаю, что не прав, лишь бы разозлить человека.
Ну вот откуда он это взял!
А Гермиона ведь только почувствовала ощущение Рождества, радости и счастья. Хотела насладиться украшением елки, а потом и всего замка. А ему непременно надо было все испортить!
Она стояла и смотрела на непутевое, зачарованное растение, надеясь, что оно испарится или испепелится от её негодующего взгляда. Но ничего не происходило.
– Видимо директор уже зачаровал омелу. Как мило. – произнес Драко, легко улыбаясь и явно ожидая поцелуя.
Гермиона знала, что помимо обыкновенной омелы, развешанной по замку, над двумя людьми не являющимися кровными родственниками и ссорящимися, в такой прекрасный праздник как Рождество, может появится это злосчастное растение, и оно не выпустит вас за пределы своего воздействия, пока вы не поцелуетесь.
Круто, Гермиона! Видимо тебе очень повезло, что ни с кем кроме Малфоя ты не ругаешься. А до этого года в праздники с ним даже не пересекалась.
– Давай, целуй уже меня.
– И не подумаю, – буркнула Гермиона.
Каждый раз когда он её бесил, Грейнджер не понимала, что вообще она в нем нашла, а потом в голове всплывали его туманно-серые глаза, неловкие проявления заботы, его запах и поцелуи, и все становилось понятно.
Он просто делает её безумной. Совершенно нелогичной, иррациональной, другой.
Малфой же на её негромкую реплику лишь закатил глаза.
– Тогда я тебя поцелую.
Он выкинул вперед руку, пытаясь обнять её за талию, но Гермиона отпрыгнула в сторону насколько позволяло ограниченное пространство.
– Нет.
– Ох, Грейнджер, этот зелёный кустик над нами думает совершенно иначе.
Драко опять сделал выпад к гриффиндорке, но она опять отскочила. Ну до чего же упрямая!
– Отстань.
Ага, как же!
Малфой схватил из ёлочной ветки красную мишуру и стал наступать на Гермиону, пока та не уперлась спиной в невидимую стену.
– Грейнджер, ты от меня не отвяжешься. Смирись уже.
Драко проигнорировал скептический хмык. Он все ещё не забыл свою секундную фантазию о рождественский мишуре и Гермионе, а потому закинул этот праздничный атрибут на девичью шею, пока она не успела взбрыкнуться, и склонился к ней, ощущая неповторимый запах. Он потянул за мишуру с двух концов, пытаясь притянуть её ближе к себе.
Провел приоткрытыми губами по ее щеке, чувствуя, как она пытается отстраниться.
Глупая!
Он прижал Грейнджер своим телом к невидимой стене, отпустил рождественское украшение, пуская его струиться вниз по её телу.
Малфой провёл ладонями по её упругим бедрам, забрался под тонкую ткань домашних шортиков на ягодицах и стал поглаживать нежную кожу большими пальцами.
Она почувствовала будто покалывания электричества исходящего от мужского тела, его запах смешанный с ароматом елки, мишуры, омелы и Рождества кружил голову.
Хоть кто-нибудь занимался таким развратом под омелой?
Вряд ли.
Драко сжал девичьи ягодицы и сразу же переместил руки под ее футболку. Погладил впалый живот, прошёлся по рёбрам и накрыл полушария её грудей ладонями. Мишура смешно хрустела от его движений.
– Что… ты делаешь? – прерывисто спросила Гермиона, чувствуя, как он стал пощипывать её за соски.
– Хочу, чтобы ты меня поцеловала.
– Ты сказал, что сам это сделаешь.
– Уже передумал.
Чертов Малфой!
Он одной рукой продолжал ласкать её грудь, а другой, схватившись за каштановые пряди, отвёл голову Гермионы в сторону. Плотоядно усмехнувшись, облизнул чувствительное место за ушком и подул, чувствуя, как девушка в его объятиях затряслась от возбуждения.
Драко провел языком дорожку по нежной коже шеи до ключицы и чуть прикусил её. У Гермионы с языка скользнул едва слышный стон и она попыталась вспомнить, а почему обижалась на Малфоя.
Ей так хотелось… поцеловать его. Почувствовать вкус его губ, которые в её представлении должны иметь вкус глинтвейна. Ведь весь Драко такой же горячий и опьяняющий, как и рождественский напиток.
Гермиона зарылась пальцами в его волосы на затылке, и когда он поднял голову, поцеловала. Легко, просто, без лишних мыслей.
Малфой ещё крепче прижал её к невидимой стене и хрипло простонал глубоко в рот.
Но не рассчитал кое-что.
Стена, созданная зачарованной омелой, растаяла также неожиданно, как и появилась. И стремительно пара полетела вниз. Прямо на каменный пол.
Драко успел только изогнуться и поменять их положение, чтобы он не придавил Гермиону своим немалым весом. Потому приземлились они на бок в объятиях друг друга.
Дух выбило мгновенно от удара о камень. Мишура перекрутилась и накрыла их обоих.
