Текст книги "Гимн Красоте (СИ)"

Автор книги: Catherine Lumiere

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Ярость начала разгораться подобно огненному цветку в душе Венсана. Испустив крик, он бросил кисть и толкнул мольберт так, что тот с грохотом упал на пол. Голоса в голове по-прежнему заливались смехом, кидая обидные слова в его адрес. Рухнув на колени, де ла Круа сложил руки у груди и принялся молиться неистово и обреченно.

Виктор подошел к Венсану и мягко опустил ему ладони на плечи, а потом сказал:

– Ты уже совсем устал. Может быть, тебе стоит прилечь? Ты писал так долго, что я уже замучился тебя ждать. – Люмьер взъерошил волосы художника и поцеловал его в макушку. – Я уже сделал чай.

Венсан судорожно втянул воздух и воззрился на Виктора, который стоял перед ним. Он выглядел таким живым, таким настоящим, что Венсан невольно протянул руку и погладил его по щеке.

– У меня совсем ничего не получается. Кажется, я растерял свой талант. – На мгновение де ла Круа задержал руку, а потом все же с сомнением отвел ее. Кожа Виктора была прохладной и чуть влажной на ощупь. – Мне казалось, я убил тебя, – наконец произнес он.

– Ну что ты! – Люмьер помог ему встать и усадил на стул, а потом дал в руки чашку не слишком горячего чая. – Какие глупости. Ты так глубоко задумался, что я боялся, что ты умудрился уснуть. – Виктор сел рядом с ним, а потом добавил: – Тебе стоит побольше есть и спать.

– Вовсе не нужно. – Венсан мотнул головой и неожиданно для себя крепко обнял Виктора. – Я так люблю тебя, – выдохнул он, чувствуя, как горячие слезы потекли по его лицу.

– Это взаимно, Венсан. – Виктор погладил его по спине и вздохнул, чуть улыбнувшись. – Но ты должен вспомнить. Я ведь говорил, ты должен.

– Но что? Что я должен вспомнить, Виктор? – Редкие всхлипы превратились в истерические рыдания. Венсан уткнулся лицом в плечо Виктора, стараясь скрыть свое состояние.

– Тот день. – Виктор не прекращал поглаживания по волосам и по спине. – Тогда ты многое поймешь.

– Но я не понимаю, – проговорил Венсан, цепляясь на воротник рубашки Виктора.

– Ты поймешь. Но ты забыл кое-что куда более важное, Венсан. – Люмьер улыбнулся ему. – Что Бог есть Любовь.

Венсан отпрянул от Виктора, желая возразить, но нужные слова никак не приходили в голову. Тем временем фигура Виктора начала бледнеть. Прошло несколько секунд и от нее вовсе не осталось и следа. Издав вопль отчаянья, Венсан принялся окликать Виктора по имени, но никакого ответа так и не получил. Отчаявшись, он упал на колени и, обхватив себя руками, принялся расцарапывать ногтями открытые участки тела. На крики прибежали служанка и сам Анри де ла Круа. Он только что возвратился с прогулки и пребывал в меланхоличном расположении духа. Вдвоем они скрутили Венсана и силой уложили в постель, где сцепили его запястья тугими ремнями. Уже уходя, Анри тихо произнес:

– Мой бедный сын.

И покинул комнату, не оглядываясь. Кровать рядом продавилась, а к волосам невесомо прикоснулись.

–Только я могу тебя спасти, – раздался тихий шепот в самое ухо. – Только ты должен меня найти.

Венсан открыл глаза. Запястья болели, виски прорезала резкая боль. Слезы все еще катились из глаз.

– Но как мне тебя найти?

– Ты уже знаешь, где я.

Он поглаживал его по волосам, но не мог освободить.

– Почему ты говоришь загадками? – произнес Венсан капризным голосом, более подходящим обиженному ребенку, чем маркизу де ла Круа. Его лоб блестел от пота. Он все еще пытался вырываться. – И как я могу тебя найти? Я ведь убил тебя. Своими руками. Я точно знаю.

– Я учил тебя ставить все под сомнение.

Венсан отвернулся и громко всхлипнул.

– Виктор, как я могу. Я ведь знаю.

– Найди меня, Венсан. – Виктор погладил его между лопаток. – Я тебя жду.

Венсан повернул голову, но наваждение исчезло вновь. Он был совершенно один.

В рождественское утро Венсан проснулся рано. В доме было тихо и темно. Поднявшись с кровати, он прошел босиком к окну. Еще ночью началась сильная метель, и некоторое время он наблюдал за падающими снежинками с блаженной улыбкой на лице, а затем распахнул его настежь и забрался на подоконник. Прошло достаточно много времени прежде, чем в комнату вошла служанка. Ее имя было Ноелла. Это была полная женщина с широким добродушным лицом, которая служила в семье де ла Круа всю его жизнь. Она любила Венсана, как своего собственного сына, и ей хватило лишь одного взгляда на его сгорбленную фигуру, сжавшуюся в комок, чтобы понять, что с ним случился очередной приступ загадочной болезни.

– Мой господин, вы совсем продрогли! – воскликнула она, всплеснув руками. – Прошу, вернитесь в постель. Ваш отец дал четкие указания.

– Разве сегодня не красиво? – тихо проговорил Венсан, не обращая внимания на ее попытки заставить его спуститься на пол.

– Позвольте мне закрыть окно. – Она мягко погладила его по щеке. Данный жест, пусть он и был непозволительным с ее стороны, еще с детства успокаивал юного маркиза, делая его послушным и кротким. – Вы можете заболеть.

– Каждая снежинка живет своей собственной жизнью, – сказал он неожиданно серьезно. – Я должен узнать каждую историю! Пролетая, они рассказывают мне все, что знают.

– Не слишком ли много историй для одного утра? – улыбнулась Ноелла. – Я вижу, вы устали. Хотите, я послушаю истории за вас, а потом все вам расскажу?

Немного подумав, Венсан медленно кивнул и прижался всем телом к ней. Вся его ночная рубашка промокла, и его давно уже бил озноб. Он чувствовал ужасную усталость, которая с каждой секундой начинала ощущаться все явственней. Позволив служанке обнять его за плечи, он тяжело встал и проследовал к широкой кровати, по которой были беспорядочно разбросаны подушки. Как только он лег, Ноелла закрыла окно и, расправив одеяло, мягко произнесла:

– Спите спокойно, мой милый господин, а я буду охранять ваш сон.

Несколькими часами спустя раздался возглас:

– Если ты сейчас не встанешь, Венсан, то обязательно везде опоздаешь! – Люмьер лежал рядом на постели и смотрел на де ла Круа. – Маркиз, пора вставать, иначе ты проспишь бал, не услышишь прекрасную музыку, не потанцуешь ни с кем, и не сможешь меня найти.

Венсан открыл глаза. Он чувствовал, что его лицо горело и все тело ломило. С трудом повернувшись на бок, он долго изучал каждую черту лица Виктора, а потом тихо выдохнул:

– Ты здесь!

– Зачем ты сидел на подоконнике? Сколько я просил тебя беречь свое здоровье? Почему ты меня никогда не слушаешь! – Люмьер возмущался очень привычно и натурально.

– Снежинки рассказывали мне дивные истории! – Он мечтательно улыбнулся. – Они рассказывали и о тебе. О твоем детстве в Руане. Я так соскучился по тебе!

Виктор протянул руку и погладил Венсана по волосам.

– У тебя жар. Стоит ли тебе идти на этот бал?

Венсан поцеловал его ладонь, перехватив руку.

– Но я обещал. Свои обещания нужно выполнять. Тем более в Рождество.

– Тогда обещай, что найдешь меня. – Рука Люмьера в руке Венсана была невесомой. – Обещай, Венсан.

– Но ведь ты здесь. Ты со мной. Я уже тебя нашел!

Венсан приподнялся на локте и посмотрел на Виктора проникновенно. Люмьер покачал головой.

– Я – твои мысли. Меня здесь и сейчас нет.

– Но, – де ла Круа произнес взволнованно. – Но ты здесь! Ты со мной!

Ответом ему было лишь молчание. Ноелла, задремавшая на стуле у его кровати, встрепенулась и озабоченно посмотрела на Венсана.

– С кем вы говорите, мой господин? – сказала она мягко.

Венсан повернулся к ней, и в его глазах блестели слезы.

– Ни с кем, – сокрушенно произнес он, а затем чуть подождав добавил: – Я должен собираться на бал. Приготовь мне ванну.

Спустя полтора часа экипаж Венсана подъехал к особняку Себастьяна. Гости уже собирались, и даже с улицы можно было расслышать веселую музыку, которую исполнял оркестр в бальной зале. Отдав свое пальто и цилиндр привратнику, он проследовал вслед за другими гостями наверх. За несколько дней дом буквально преобразился. Все было украшено множеством удивительных цветов и венков из омелы. Сам бальный зал представлял собой роскошную комнату, отделанную золотом и белыми деревянными панелями с лепниной и множеством зеркал. Дамы в изящных нарядах и мужчины во фраках танцевали кадриль. Венсан сделал небольшой глоток, взяв с подноса официанта бокал шампанского, и улыбнулся нескольким знакомым в толпе. Он чувствовал себя неуютно, но твердо знал, что должен быть здесь.

– Рад, что вы смогли найти время и прийти, мой друг, – поприветствовал его хозяин вечера.

Венсан вздрогнул и повернулся на голос.

– Я ведь дал вам слово, – проговорил он с легкой улыбкой.

– А если бы не я, ты бы и вовсе проспал! – Виктор положил ладонь на плечо Венсана.

Обернувшись, Венсан увидел Люмьера, облаченного в идеально сидящий фрак.

– Здесь так много людей, – нерешительно произнес он. Боюсь, я совсем отвык от больших мероприятий.

– Ты ещё больше от них отвыкнешь, если будешь сидеть сычом в своём поместье. Послушай музыку, Венсан. Она чудесна!

Эрсан с интересом наблюдал за своим гостем. Казалось, обращаясь к нему, он говорил с кем-то другим.

– Музыка воистину чудесна, – согласился Венсан. – Но кто ее написал?

– Ты знаешь, Венсан. – Виктор внимательно на него посмотрел. – Слушай музыку, любовь моя.

Венсан повернулся к Виктору и беспомощно посмотрел на него в ответ. Он отчаянно пытался вспомнить, но имя, буквально вертящееся у него на кончике языка, никак не желало приходить.

– Я не знаю, Виктор. Я не знаю, – простонал он и сделал еще один глоток шампанского.

Эрсан следил за ним чуть склонив голову. На его губах блуждала легкая улыбка.

– Мой друг, с кем вы говорите?

– Я… – Венсан растерялся, чувствуя, что краснеет. – Я не знаю.

– Найди меня. Ты ведь знаешь, где я. Ты всегда знал. – Виктор потянулся и поцеловал маркиза в щеку, и ушёл в толпу, наконец исчезая.

Венсан инстинктивно прижал ладонь к щеке в том самом месте, где еще несколько секунд назад были губы Виктора. Затем перевел взгляд на Эрсана и смущенно кивнул. Он чувствовал, как на его лбу выступила испарина. Начинала кружиться голова.

– Прошу меня простить. Кажется, мне нужно подышать свежим воздухом. Тут очень жарко, вы не находите?

И прежде, чем Эрсан успел что-либо ответить, поспешил вглубь толпы. Туда, где еще совсем недавно исчез Виктор.

– Все ответы только в музыке. А Себастьян Эрсан не тот, за кого себя выдаёт. – Прозрачные глаза Виктора смотрели в глаза Венсана, и он не улыбался.

Венсан чувствовал, как жар усиливается. Его начал бить озноб. Он видел Виктора в отдалении, но никак не мог пробраться к нему. Танцующие пары окружили его плотным кольцом. Голова кружилась, звуки как будто стали громче, а краски ярче. Маркиз вдруг с четкостью осознал, что вот-вот может потерять сознание.

– Себастьян Эрсан не тот, за кого себя выдает? – механически переспросил он, чувствуя, как пол уплывает из-под ног.

– Прошу прощения? – обратилась к нему пожилая дама в синем платье. Она улыбалась, но в этой улыбке он заметил угрозу. – Я плохо расслышала вас. Но, кажется, Себастьян Эрсан только что был здесь.

Венсан вымученно улыбнулся ей в ответ. Дама еще что-то сказала, но он уже не слушал. Бросив короткий взгляд на нее, он увидел, что ее лицо превратилось в жуткую маску и, еле сдержав крик, поспешил отойти как можно дальше. Виктора нигде не было видно. Он почувствовал дурноту.

– Где же ты, Виктор? – чуть не плача спросил де ла Круа. Он чувствовал себя беспомощным, словно дитя, потерявшее родителей в толпе. Слезы покатились по его щекам, и он быстро закрыл лицо руками, чтобы никто из гостей не заметил его слабости. Минута тянулась за минутой, но паника, бушевавшая в его душе, лишь усиливалась. Он чувствовал, что вот-вот достигнет предела. Неожиданно чья-то рука мягко легла ему на плечо. Венсан осторожно убрал одну руку от лица и со страхом обернулся.

– Вам нехорошо? – тихо спросил Себастьян.

Венсан ничего не ответил. Теперь он явственно ощущал угрозу, исходящую от этого человека.

– Вам нужно прилечь. Давайте я отведу вас в гостевую спальню.

Себастьян осторожно приобнял его за плечи и повел в сторону выхода.

– Мне нужно домой, – слабо проговорил Венсан, стараясь изо всех сил не потерять сознание. – Я должен ехать домой.

– Я никак не могу отпустить вас домой в таком состоянии. – Эрсан отрицательно покачал головой. – Пойдемте. Проведете эту ночь здесь. – Он быстрым движением коснулся его лба. – Друг мой, вы горите. Я обязан вызвать вам доктора.

Венсан хотел было возразить, но силы окончательно покинули его, и в следующий момент все вокруг погрузилось в темноту.

Посреди ночи, когда весь дом затих, когда больше ни одного отголоска звучавшей музыки не осталось в воздухе, когда было допито последнее шампанское и даже снег за окном падал тише прежнего, над самым ухом Венсана раздался голос, настойчиво просящий его проснуться:

– Венсан, хватит спать. Венсан, ты должен заняться делом. – Люмьер осторожно потряс его за плечо. – Венсан!

Венсан с трудом открыл глаза. Несмотря на то, что за несколько часов жар почти прошел, он ощущал слабость и боль во всем теле. Облизнув пересохшие губы, де ла Круа повернулся на бок и посмотрел на Люмьера.

– Я знал, что ты придешь!

– Я никуда и не уходил. Я всегда с тобой. – Виктор лежал на боку и смотрел на де ла Круа в ответ. Внимательно смотрел. – Уже полночь, Рождество наступило. Ты проспал весь вечер.

Венсан опустил глаза и закусил губу.

– Наверное, я должен был быть с семьей, хотя они все равно не сильно желают меня видеть.

– Ты должен меня найти. – Виктор погладил Венсана по щеке и улыбнулся. – Твоя семья не любит тебя. Но я люблю. – Люмьер пододвинулся ближе и обнял маркиза де ла Круа.

– То что ты мне сказал, – Венсан начал осторожно, – это Эрсан?

Он повел кончиками пальцев по тыльной стороне ладони Виктора.

– Забрал меня? – Виктор вздернул левую бровь.

Венсан кивнул.

– Если найдёшь меня, то узнаешь. – Виктор улыбнулся и погладил Венсана по волосам, запустив пальцы ему в кудри. Люмьер поцеловал его, притянув к себе, но все его прикосновения были невесомыми и лёгкими.

Венсан с жаром поцеловал его и осторожно сел. Голова все еще кружилась. Откинув одеяло, он с удивлением обнаружил, что его вещи были сложены аккуратной стопкой на стуле, а сам маркиз был переодет в ночную рубашку.

– Тогда я не должен терять ни минуты.

– С чувством, с толком, с расстановкой, Венсан. Оденься, осмотрись. Ты уже был в этом доме не раз, и если тебя застукают, то будь готов сказать, что всего лишь хотел попросить воды. Ты это знаешь и без меня. Не торопись. – Люмьер сидел на кровати, сложив ногу на ногу, и наблюдал.

Венсан зажег свечу, стоявшую на столике у кровати, и принялся одеваться. В комнате было холодно, а за окном крупными хлопьями падал снег. Он придирчиво осмотрел себя, подойдя к большому зеркалу в изящной раме. Венсан совсем не заметил, как сильно изменился за последнее время. На него из зеркала взглянуло худое изможденное лицо. Под глазами залегли черные тени, а кожа приобрела болезненный желтоватый оттенок. Он тяжело вздохнул, простояв так несколько минут, и повернулся к Виктору.

– Я найду тебя во что бы то ни стало.

Виктор кивнул, а потом словно бы растворился в тени, будто его вовсе и не было.

В доме было тихо. Казалось, все спали. Венсан осторожно приоткрыл дверь соседней комнаты, стараясь не проронить ни звука. Лунный свет, льющийся из окна, ярко освещал помещение. Это была небольшая гостиная, обставленная со вкусом, как, впрочем, и другие комнаты в доме Эрсана. Очевидно, Виктора здесь не было и в помине. Закрыв дверь, он проследовал в следующую комнату, но и там ничего не было. По прошествии нескольких десятков минут Венсан начал отчаиваться. Жар возвращался, а голова продолжала кружиться. К тому же он вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего утра.

Больше всего на свете ему хотелось покинуть этот дом как можно быстрее. Если за исчезновением Виктора действительно стоял Себастьян Эрсан, он шел на большой риск, находясь тут. К тому же разве он не убил Виктора своими собственными руками? Ведь он знал это также хорошо, как и текст Библии. Опустившись в одно из кресел, Венсан погрузился в раздумья. Он уже успел обойти почти все комнаты второго этажа и даже спуститься на первый, где обнаружил в одной из гостиных большой рояль. Он даже отметил про себя, что такой инструмент точно бы понравился Люмьеру. Очевидно, что, если Виктор действительно был жив и находился в этом доме, его держали где-то в особенном месте. Он не проверил лишь одну комнату, которая была спальней хозяина. Сама мысль, что Виктор мог быть там, вызывала у Венсана смущение, но иной такой возможности могло не быть. Тяжело поднявшись на ноги, он вытер пот со лба и направился испытывать судьбу. Сердце отчаянно забилось в груди, когда он оказался у заветной двери. Набравшись смелости, маркиз судорожно вдохнул воздух и нажал на ручку двери. Представшая перед ним картина оказалась совсем не такой, какую он ожидал увидеть.

Сзади Венсану на плечи опустились две ладони и тихий голос произнёс в самое ухо:

– Смотри, Венсан, смотри внимательнее. Сейчас не время для благородства!

Картина, которая предстала перед Венсаном, была верхом страсти и огня, который только мог гореть внутри двух мужчин, которые занимались сексом на большой кровати. Маркиз мог видеть спину хозяина дома, его руки, сжимающие чужие бедра, пальцы его любовника, что зарывались в волосы Себастьяна. Тихие стоны заполняли комнату, пока Эрсан мерно двигался, целуя молодого мужчину в шею. Лица второго человека не было видно, лишь его стройные сильные и длинные ноги, что были то широко раздвинуты, то старались обхватить чужую поясницу. Действие было красивым, завораживающим и до невозможного горячим.

Венсан застыл на месте, не в силах сделать шаг или отвести взгляд. Он видел, как на стенах заблестела кровь, а голос в голове призвал его молиться. Он принялся шептать слова молитвы, нащупав под одеждой крест, но то ли слова были неправильные, то ли он позабыл, как следует это делать. Он чувствовал абсолютное бессилие, но все же продолжал. Так прошло много минут, пока хозяин дома не обернулся. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а затем Венсан бросился бежать. Он не знал, куда бежит. В голове лишь пульсировала мысль о том, что он увидел нечто, что не было предназначено для его глаз. Позабыв о пальто и цилиндре, забыв о болезни и слабости, он выскочил на улицу и приспустил наугад. Спустя долгое время он остановился, чтобы перевести дух. Луна ярко освещала все вокруг, и он увидел перед собой величественный шпиль Собора Парижской Богоматери. Тогда он опустился на колени, дрожа от холода и озноба. Сложив руки на груди, он начал тихо повторять лишь одну фразу.

– Я обязательно спасу тебя, Виктор.

Люмьер стоял рядом с ним молчаливой тенью, и глаза его смотрели на твердыню собора, на само сердце Парижа. Снег перестал.

Комментарий к Глава II

1) Строчки из «Божественной комедии» Данте Алигьери про второй круг Ада «Похоть», где находятся сладострастники.

========== Глава III ==========

Спокойное и нежное утро двенадцатого января наступило внезапно и очень скоро. Прошло больше двух недель с того дня, как Венсан посетил рождественский приём у Себастьяна в особняке. Это утро было наполнено солнечным светом, почти сошёл снег и в воздухе повисло ощущение приближающейся весны, несмотря на то, что до неё оставались ещё целых полтора месяца.

Виктор уже давно не спал, а наблюдал за Венсаном. С Рождества он почти не уходил, был рядом с де ла Круа, сопровождая его куда бы тот ни пошел. Он уже несколько часов лежал рядом на боку с Венсаном, молча взирая на возлюбленного, который ещё видел спокойные сны. Это была редкость, чтобы маркиз спал так долго и безмятежно. Люмьеру не хотелось его будить, но в какой-то момент часы пробили полдень.

Венсан некоторое время сонно улыбался, смотря на Виктора. Призрачные лучи холодного зимнего солнца ярко освещали комнату, подчеркивая красоту каждой черты лица Люмьера. Протянув руку, де ла Круа с нежностью провел подушечками пальцев по его щеке, а затем произнес тихо и торжественно:

– С днем рождения, Виктор.

Люмьер улыбнулся и потянулся к прикосновению Венсана, чтобы придвинуться ближе и прижаться, мягко обнимая возлюбленного, коротко целуя его губы.

– Спасибо.

Виктор коснулся носом носа де ла Круа, широко улыбнулся, а потом и вовсе взял его лицо в свои руки, огладил и глубоко поцеловал, невесомо нависая сверху. Подавшись вперед, Венсан прижался своим телом к телу Виктора. Он чувствовал жар, исходивший от кожи любовника, пахнущей свежим морским ветром и пионами. Каждый изгиб, каждая черточка – все было прекрасно в Люмьере. Венсану хотелось говорить слова любви, хотелось воспевать его в стихах и рисовать картину за картиной, но все что он мог – это зачарованно любоваться им, покрывая каждый сантиметр его тела горячими поцелуями. Люмьер расстегнул воротник ночной сорочки маркиза де ла Круа, отрываясь от его губ и целуя в шею, устраиваясь между его разведенных ног. Виктор медленно раздевал его и также медленно целовал в ответ, скользя губами и языком по коже. На Венсане не было ничего, кроме рубашки, а потому Люмьер с некоторым восхищением и даже благоговением огладил его стройные бедра, после чего и вовсе поцеловал колено и опустился к самому низу его живота, касаясь ртом уже подвздошных косточек, лаская внутреннюю сторону его бедер прохладными руками. Закрыв глаза, Венсан застонал от неожиданной ласки. Спустя несколько мгновений, опомнившись, он притянул к себе Виктора и принялся жарко целовать его губы.

– Ты – совершенство, – выдохнул он, тяжело дыша.

Венсан слышал, как ангелы пели дивные песни где-то вдали. Если он и был хоть в чем-то уверен в этой жизни, так это в своей бесконечной любви к этому человеку. Люмьер оторвался от губ маркиза и продолжил свою ласку. Виктор заметил, как дыхание Венсана стало тяжелее, а его пальцы касались волос на затылке, но не вцеплялись, а скорее нежно перебирали, зарывались в них и отпускали. Пока его не удовлетворил результат, он не отрывался от плоти де ла Круа, но после, когда все было так, как необходимо, он поднялся выше, коротко поцеловал Венсана в губы и шире развел его ноги, устраиваясь между ними. Одна его рука мягко оглаживала плоть, а вторая касалась зардевшего лица маркиза. Виктор тихо сказал:

– Хочешь?

– Да, – хрипло выдохнул Венсан, притягивая его к себе для еще одного долгого поцелуя. Он чувствовал, что готов переступить черту и отдаться полностью во власть Виктора. Де ла Круа знал, что с ним он будет в полной безопасности.

Виктор взял его медленно и нежно, сперва подготовив. Люмьер тихо выдохнул, стоило ему только оказаться внутри, но спустя несколько мгновений он стал двигаться, не прекращая все тех же чувственных поцелуев, которыми его сперва одаривал Венсан. Виктор ласкал его шею и ключицы, оглаживал ладонями бедра и мимолетно касался губ. Весь особняк де ла Круа в это время еще спал – еще было слишком рано для господ. Было тихо. И только учащающееся дыхание и сдерживаемые стоны нарушали безмолвную легкость бытия.

Сердце Венсана билось часто и прерывисто. Стоны срывались с его губ. Его пальцы оставляли красные следы на спине Виктора. Он еще никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Виктор прижимался к нему так близко, почти не покидая тела, целуя так глубоко, заглушая его звонкий и чистый голос, чтобы не разбудить герцога. Оторвавшись на несколько секунд, он с улыбкой произнес, едва слышимым шепотом:

– Любовь моей жизни.

Они занимались любовью долго, пока на холодном голубом зимнем небе не появилось совсем яркое солнце, чуть более греющее, чем обычно. Люмьер закончил первым, а потом подвел Венсана к краю руками.

– Я так люблю тебя, – прошептал Венсан, откидываясь на подушки. Он чувствовал себя абсолютно счастливым.

– Больше всего на свете? – Виктор лег рядом, весь напрочь взмокший. Он смотрел на Венсана с полуулыбкой.

– Ты – мой свет. – Венсан провел тыльной стороной ладони по его щеке. – Я люблю тебя больше всего, что есть в этом мире.

Люмьер потянулся и обнял Венсана, прижавшись щекой к его макушке.

– Люблю тебя, Венсан. Как музыку. Как танец. Как саму любовь.

Поудобней устроившись на его груди, де ла Круа закрыл глаза и чуть слышно проговорил:

– Ты лучшее, что случалось со мной в этой жизни.

А затем погрузился в глубокий сон без сновидений. Проснулся он лишь ближе к вечеру, когда на улицах уже зажигались фонари. Весна уступила место зиме. Началась сильная метель. Порывы холодного ветра заставляли оконные стекла трястись, и Венсан невольно поежился, закутавшись плотнее в пуховое одеяло. Виктора нигде не было видно. Это расстроило маркиза. Иллюзия защищенности пропала вместе с Люмьером. Он чувствовал, как его начинает бить дрожь, а к горлу подступают всхлипы. Комната вдруг показалась ему слишком большой и холодной. Схватив с тумбочки розарий, он прижал его к груди и попытался начать молиться, но слова казались ему чужими и совсем неправильными. Он чувствовал себя уязвленным, напуганным и покинутым. Сжавшись в комок, маркиз де ла Круа горько расплакался.

Виктор проснулся в день своего рождения в небольшом, но очень уютном номере отеля, который располагался недалеко от Пражского града. Это был подарок Себастьяна на его тридцатилетие. Он позволил Люмьеру самому его выбрать, и Виктор, который почти никогда, кроме нескольких выездов с отцом в Бельгию, не был за границей Франции, попросил Эрсана о небольшой поездке в соседнюю Чехию, о которой был наслышан от одного из танцоров театра, кто ездил туда с женой на Рождество.

Он лежал и смотрел в потолок, пока рядом спал Себастьян, а потом повернулся и лицезрел его профиль, пока вышеупомянутый не проснулся и не потянулся, чтобы его поцеловать. На этот день было запланировано много интересных вещей: от прогулок до посещений различных кафе и ресторанов, ведь Люмьеру так хотелось попробовать местную кухню, послушать музыку, посмотреть архитектуру и просто прогуляться по новому для него городу, где люди говорили на совершенно другом языке и были частью незнакомой культуры. Себастьян обещал, что если им хватит времени, то они обязательно съездят в Карловы Вары и Чески-Крумлов – миниатюрный, кукольный городок на реке Влтава.

Виктора привлекали старинные замки и ратуши, различные костелы. О, Люмьер так был увлечен изучением церковной архитектуры! Его особенно интересовала пламенеющая готика – flamboyant, – и примеров ее воплощения во Франции было так много, что он готов был путешествовать по Франции не переставая. Но его интересовала и другая готическая архитектура. В Чехии была возможность увидеть и раннюю Пршемысловскую готику XIII века, и высокую Люксембургскую готику конца XIII и начала XV века. Поздняя, а именно Владиславская или Ягеллонская готика привлекала его не меньше. Виктор, выросший в Париже, не мог не восхищаться красотой городов, изучать историю и искусство, хотя для такого человека как он – обыкновенного танцора, – это было скорее непривычной особенностью и исключением.

Старинные замки и кафедральные соборы вызывали у него благоговение, ощущение, что ты прикасаешься к истории, к чему-то великому и прекрасному. Он прикасался к музыке, стал частью чужой живописи, был ожившим танцем, и хотел погрузиться в новую часть искусства как можно глубже. Люмьер был так счастлив, что ему удалось вырваться из привычных стен особняка Эрсана, что получил возможность посмотреть мир, хотя это и была соседняя страна, но все вокруг казалось таким волшебным, ведь недавно прошли праздники и на улицах еще оставались украшения, лавки с интересными напитками и блюдами, а снег перестал еще вчера, и над Прагой стояла солнечная приятная погода.

– Утро просто замечательное. – Он повернулся на бок и улыбнулся, подперев голову рукой. – Я не хочу терять ни минуты и как можно скорее пойти гулять.

Себастьян протянул ладонь и погладил Виктора по щеке.

– Сегодня ты особенно красив.

Было решено отправиться на завтрак в какой-нибудь интересный старинный ресторан, коих в Праге было хоть отбавляй. Снег не кружился и не залетал за ворот пальто, мороз не был совсем уж неприятным, а потому первым делом они договорились посетить сам Пражский град, но перед этим поесть.

Люмьер случайно выбрал средневековую корчму «У короля Брабантского» – старый трактир, который был основан еще в 1375 году. Виктору было интересно прикоснуться к другой Праге, хотя бы даже попробовав местную пищу и проведя час-другой в колоритном заведении.

Стоило только зайти, как Люмьер, подняв голову, увидел на стенах черепа, хотя и засомневался, что они были человеческими, но выглядели они очень уж натурально. Все столы и стулья были деревянными, мощными. На арочных сводах ресторана висели цепи, пережившие ни один век.

– Как любопытно, – Себастьян прикоснулся к одной из них. – Умело же ты место выбрал.

– Зато как непривычно! – Люмьер широко улыбнулся. – Такое точно трудно забыть.

Они присели за один из столов, когда обслуживающая девушка принесла меню. Людей было немало. Видимо, это было действительно очень популярное место.

– Говорят, что здесь еще Моцарт бывать любил. – Виктор не смотрел на перечень блюд, а разглядывал потолок. – Как думаешь, они настоящие? – Он потянулся и прикоснулся к переносице одного из черепов.

– Думаю, что да.

– Как в Парижских катакомбах? – Виктор нахмурился. Ему никогда не нравилось то место.

– Ты уверен, что хочешь здесь завтракать? – Эрсан обнял его за плечо.

– Мне неуютно.

– Я так и думал. Пойдем, возьмем повозку и до ближайшего привычного ресторана.

– Согласен. – Виктор кивнул. Черепа и правда не внушали доверия, пока смотрели черными провалами глазниц на посетителей. Тот, чья душа была обращена к бозару¹, тяжело переносил столь грубую средневековую эстетику.

Голодная мысль все еще не покидала, а потому они решили повременить с посещением Пражского града, ведь в первую очередь нужно было покормить Люмьера, который все больше и больше сходил с лица, когда у него начинала кружиться голова от голода. Они не выспались – и так было совершенно ясно, чем в ночь на тридцатилетие Виктора Себастьян с ним занимался.

Они взяли повозку и попросили, чтобы их отвезли в ближайшее неплохое заведение, где не было столь бросающегося в глаза интерьера. Не то чтобы извозчик их понял, но по внешнему виду, скорее всего, определил, какое место подойдет господам в дорогих пальто, которые стоили явно больше нескольких его годовых заработков.

По пути им показали Львов Двор в северной части Пражского града. Это было здание эпохи Ренессанса во второй половине XVI века на месте двора юстиции. Потом на этом месте устроили королевский зверинец, где держали львов. В прошлые века люди приходили в это место посмотреть на леопардов, которые были подарком русского царя Федора I Иоановича, который был также известен как Феодор Блаженный. Это был третий сын Ивана IV Грозного, последний из рода Рюриковичей. Также в зверинец были привезены львы, орангутаны и попугаи и другие экзотические животные.