сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)
- Если объясню сейчас, это лишит смысла всю затею, - сказал он. Джон безошибочно узнал в этом попытку оттянуть неизбежное. – Желаешь получить ответ – придется проснуться.
Как будто лопнула тонкая пленка мыльного пузыря. Афганистан исчез. Джон распахнул глаза, в изумлении рывком поднял голову и застонал, почувствовав, как затекла шея. Квартира была погружена в вечерний полумрак, который не мог рассеять слабый свет пары ламп. Оказывается, он заснул, уронив голову на сиденье дивана, где растянулся Шерлок.
В мозгу вспыхнули воспоминания, разворачиваясь последовательностью четких и на удивление приятных картин. Обычно его сны представляли собой звуки беспорядочных выстрелов и ощущение отчаяния в плохие дни или же расплывчатую мешанину вожделения, дрожащих вздохов и стонов – в хорошие. Но сейчас он мог в точности воспроизвести каждое сказанное Шерлоком слово, и его собственный бросающий вызов вопрос, маячил в сознании, ожидая ответа.
Подняв взгляд, Джон обнаружил, что Шерлок внимательно за ним наблюдает. Эмоции, скрытые обычно за маской презрения или полного отсутствия интереса, сейчас ясно проступали на его лице. В глазах была нерешительность, он смотрел на Джона так, будто его приперли к стенке, а Джон нахмурился и затаил дыхание в ожидании его слов.
- Это был не сон, однозначно, - пробормотал Шерлок, перекатываясь на спину. Он соединил вместе кончики пальцев, поднес их к подбородку и уставился в потолок. – Я все помню. Любопытно.
На мгновение Джону показалось, что разум «плывет», подхваченный водоворотом сомнений в реальности происходящего, а затем он отчаянно ухватился за тот самый вопрос. Будь он проклят, если и дальше станет мириться с недомолвками Шерлока. Джон ткнул детектива в бок, не давая в очередной раз скрыться в одном из бесчисленных залов чертогов разума.
- Значит, что я спрашивал, ты тоже помнишь. Приступай.
- Что, без «пожалуйста»? – поднял бровь Шерлок, и Джону вспомнился сегодняшний инцидент с принуждением. Но, хотя слова прозвучали как указание, ощущения направленного на Шерлока требования подчиниться не возникло. Сказанное было обычной фразой, не более. – Твой вопрос не имеет отношения к делу.
Джон перехватил руку друга, попытавшегося отмахнуться, и сжал тонкое запястье, удерживая на месте.
- Я в курсе, что мне с твоим гигантским интеллектом не потягаться, но, пожалуйста, не держи меня за идиота. Мне нужно знать ответ.
- Вряд ли это сейчас самое важное, Джон. Как ты не понимаешь? Мы, ты и я, оказались в одном и том же месте – во сне, который им не был. Вероятности…
- Шерлок! – Джон резко перебил его, понимая, что если детектива не остановить сейчас, тот немедленно пустится в рассуждения, и правды он так и не узнает. – Об этом можешь подумать позже. Чем бы оно ни было, что бы ни значило, ты с этим разберешься, но сейчас мне нужно получить ответ на мой вопрос.
Шерлок упрямо выставил подбородок, закатил глаза, и сел, спустив ноги вниз. После секундного колебания, он соскользнул с дивана на пол и устроился рядом с Джоном, закусив нижнюю губу. Было видно, что сейчас он обдумывает возможные варианты, и Джон невольно напрягся, пытаясь понять, чего именно ему ждать, пока друг бесплодно пытался найти очередную отговорку.
Наконец изящно очерченные плечи поникли, и Шерлок скрестил руки на груди, с недовольным видом уставившись на собственные колени. Признавая поражение. И все же во взгляде, брошенном на Джона, отсутствовали детская обида или раздражение. В нем была неуверенность, столь непривычная на лице Шерлока, который, откашлявшись, начал свои объяснения.
- Магия – это не просто способности, это часть личности. А, следовательно, она склонна реагировать на эмоции, испытываемые тем, кто ее практикует, - он говорил сухим тоном, как будто зачитывал параграф из учебника, и Джон прищурился, ожидая, что друг скажет дальше. – К примеру, магия расстроенного ребенка будет куда более взрывоопасна, чем у ребенка спокойного. То же самое касается и взрослых.
- Это я знаю. Я врач, если забыл. И мне приходится иметь дело с заклинаниями, которые выдают пациенты в состоянии стресса.
- Магия реагирует не только на отрицательные эмоции, - теперь Шерлок смотрел куда-то в сторону, всем своим видом показывая, что предпочел бы сейчас очутиться где угодно, только не здесь. – Позитивные эмоции тоже влияют на заклинания. Могут усилить эффект, когда они направлены на одних людей, сделать практически бесполезными против других, или привести к нестандартным результатам, а…
- Шерлок, - перебил Джон, касаясь выступающих позвонков в попытке заставить этого невыносимого упрямца посмотреть ему в глаза. – Наши блоки не просто допускают нас друг к другу, они объединяются против любых угроз. Когда это случилось впервые, в квартире мертвого заклинателя на Бентэл Грин, я вытащил тебя в реальный мир с Охоты. А ведь у меня даже приблизиться к тебе не должно было выйти, не то, что вмешаться в твою магию, - Джон провел языком по губам, лихорадочно размышляя. – Я понятия не имею, что это значит, но знаю, что это важно.
Обычно гордость не позволяла Джону опускаться до упрашивания. Будь на месте Шерлока кто угодно другой, он доверился бы интуиции и додумал, что именно ему пытаются сказать. Не требовалось выдающихся дедуктивных способностей, чтобы догадаться, какое именно чувство могло привести к столь необычному взаимодействию их магии, но Джон не смел надеяться на подобное.
- Пожалуйста?
Шерлок снял с брюк соринку, сделал глубокий вдох, и с усилием сглотнул, словно пытаясь заставить себя говорить.
- Ты мне дорог, - он на секунду замер, точно ожидал наказания за свое признание, а затем торопливо продолжил. – Мои блоки тебя пропускают, потому что я хочу, чтобы ты был рядом. Моя магия положительно реагирует на твое вмешательство, потому что я тебе доверяю, а эманы обожают тебя, потому…
В такое трудно было поверить, у Джона перехватило дыхание от осознания тех подразумевавшихся слов, что так и не были произнесены. Рядом с ним сидел Шерлок Холмс, человек, испытывающий отвращение к эмоциям; и все же он сам признал, что его магия реагирует на Джона под влиянием чувств.
- Я тебе дорог? – повторил он, протянув и тут же отдернув руку, и откашлялся. Он понимал, что для Шерлока этот разговор мучителен, но ему требовалось убедиться, что безумная надежда не заставляет его принять желаемое за действительное. – Как друг?
Искушение солгать безошибочно читалось в едва заметном движении глаз Шерлока и слегка нахмурившемся лбу, но мгновением позже эти еле уловимые признаки исчезли. Друг опустил плечи и шумно выдохнул с досадой и смятением.
Лицо его порозовело – легкий румянец смущения и неуверенности, которым Джон, как ни пытался удержаться, откровенно залюбовался.
- Обязательно нужно быть таким тугодумом? – в тоне Шерлока не было яда. Он отвел глаза, как будто что-то обдумывал, а затем положил ладонь на щеку Джона, как в такси по дороге домой.
Сердце на мгновение запнулось и тут же забилось вдвое быстрее, во рту пересохло, и совершенно неважным стало, что в легких закончился воздух, стоило Шерлоку наклониться ближе. На миг подняла голову неуверенность – страх, что Джон, сам того не понимая, управляет происходящим, - но одного взгляда в потемневшие глаза друга хватило, чтобы развеять накатившие сомнения: радужка из серебряной стала графитно-серой, Шерлок смотрел на него с такой сосредоточенностью, будто перед ним была самая удивительная вещь из всех, что ему доводилось видеть.
Джон поднял голову. Сердце артиллерийской канонадой забухало в груди при первом же упоительно легком касании мягких полных губ.
Шерлок поцеловал его, и душа Джона как на крыльях взмыла ввысь.
Конец третьей книги
========== Книга четвертая: ПРЕОБРАЖЕНИЕ. Глава 1 ==========
Такая простая ласка – скольжение одного рта по другому; Шерлок знал теорию поцелуя, не раз проделывал это в прошлом - как жадно, так и равнодушно, но ничто не могло сравниться с чувством, когда губы Джона разомкнулись под осторожным и неуверенным давлением его собственных. Он пытался сохранять ясность сознания, ища любые намеки на то, что друг не разделяет его порыв, но вибрирующие нервы лишили мысли всякой связности, заставляя с головой погрузиться в бурю ощущений.
Краткое раздражение от неудобного положения тел – они с Джоном просто развернулись друг к другу, и единственными местами контакта были лишь их губы да ладонь Шерлока – оказалось мгновенно стерто возбужденным трепетом от соприкосновения языков. Тепло и обещание пронеслись по коже, стоило поцелую превратиться из сорванного без спроса в нечто взаимное. Робкая невинность исчезла, когда Джон издал низкий стон, смело скользнув глубже в его рот в попытке полнее насладиться вкусом. У Шерлока перехватило дыхание, он растворился в аромате Джона, в ощущении его близости – так близко, что преграды в виде одежды уже не играли роли.
Ловкие пальцы вцепились в его воротник, провели по шее, по бешено бьющемуся пульсу и задержались на челюсти, поворачивая голову под более удобным углом. Джон отстранился, чтобы поменять положение, и Шерлок застонал, но тот быстро наклонился и аккуратно прикусил его нижнюю губу; их тяжелое дыхание смешивалось между собой, и Джон, перекинув ногу, опустился ему на бедра.
Пальцы скользили сквозь спутанные завитки, пока губы, казалось, искушали Шерлока, вовлекая в почти святотатственное поклонение. Тело Джона прижималось к груди, словно ища опору и отдаваясь на его милость, и он задрожал от осознания, что этот мужчина – этот воин, что был ранен и испытал все тяготы войны – предлагает ему, из всех людей, свою бесконечную веру. Друг отдавал себя без остатка, и Шерлок мог лишь выдохнуть в знак бессловесной благодарности, откидывая голову назад, когда губы Джона оставили его распухший от поцелуев рот, чтобы жарко припасть к прерывистому биению жизни на шее.
- О Господи, Шерлок, - прошептал Джон, проводя по бледной коже. – Ты… Это… - он сделал дрожащий вдох и отклонился назад, чтобы взглянуть сквозь полуприкрытые веки; пальцы его в восхищении скользили по лицу Шерлока, крепко державшего Джона за бедра. – Это же ты, правда? Это не… здесь нет ничего…
Неспособность Джона внятно выразить свою мысль была не таким уж редким явлением, но Шерлок не смог подавить вспышку темного удовольствия от осознания, что сейчас причиной послужил он сам и то, что он заставляет Джона испытывать. Однако ощущения эти были взаимными, и он с усилием сглотнул, пытаясь подтолкнуть свой мозг к формулированию связных предложений.
- Нет, я не нахожусь под влиянием чего-либо или кого-либо, - сказал он, не в состоянии справиться с голосом, звучащем в самом нижнем регистре и мало отличавшемся от раскатистого рокота. Джон, сидящий на его коленях, чуть подвинулся, и Шерлок почувствовал, как в нарастающем возбуждении все сильнее твердеет его член. Руки спазматически сжались, словно в неуверенности – отодвинуть Джона или же притянуть ближе в поисках большего трения. Однако изданный тем звук, когда он все же решился на последнее, стоил этого промедления: стон, заключавший в себе симфонию желания и заставивший Шерлока прижаться и вскинуть бедра.
Джон заскулил, осыпая челюсть Шерлока лихорадочными поцелуями, прежде чем вновь вернуться к его губам, увлекая их обоих в жаркое, влажное, великолепное наслаждение вкусом друг друга. Несвязные мысли о самообладании, неторопливости и достоинстве погасли в мозгу, словно умирающие звезды, под приливом пронесшегося вдоль позвоночника вожделения, закручивающегося в глубине живота и искрами пробежавшего вниз по бедрам.
Руки Джона, дрожь в которых не имела никакого отношения к ПТСР, скользнули к груди Шерлока. Мягкий хлопок проскреб по чувствительным соскам и ниже, дразняще близко к вызывающе твердой выпуклости в паху. Джон схватил его за запястье, направляя ладонь к аналогичному выступу под тканью своих джинсов, горячему и крепкому под чувствительными пальцами Шерлока.
Он подавил стон и наклонился вперед, чтобы провести носом по коже под подбородком Джона, слегка прихватывая ее зубами и чувствуя покалывание щетины. Глаза закрылись, а все ощущения притупились, кроме одного: окутавший его пустынный жар Джона, мускулистые руки на плечах и ладони, беспорядочно скользящие по спине.
Неожиданно Джон напрягся – не от удовольствия, а от удивления, и Шерлок издал тихий звук. Сначала он подумал, что кто-то прервал их: может быть, миссис Хадсон решила заглянуть. А если бы это оказался Майкрофт - пришлось бы совершить вполне оправданное братоубийство.
- Шерлок? – вопрос Джона – не смущенный или удивленный, а озадаченный - проник сквозь туман в мозгу. Шерлок проследил за взглядом друга и увидел над их головами эман, который теперь вместо простого белого или светло-желтого сиял знакомым, кроваво-карминным цветом. Но это было далеко не все, что предстало их глазам. Повсюду вокруг них, переплетаясь в причудливой паутине, поблескивали нити света. – Что он делает?
Шерлок для пробы протянул руку и, словно струну, ущипнул одну из них. Он не понял, что поразило его больше – огонь, пронесшийся по собственным нервам, или же то, как дернулся Джон, выгибая спину и дрожа всем телом.
- Господи, - с трудом выдавил Джон, прижав руку ко рту; на лице его смешались вожделение и смущение. – Что… он реагирует на нас? На то, что мы делаем? – он покачал головой и, повторяя жест Шерлока, прикоснулся к ближайшей паутинке.
От непроизвольной реакции мышц он подскочил, чуть не сбросив Джона на пол, и в мозгу его наступила полная тишина, порожденная всепоглощающим чувством, которому даже не существовало определения. Желание, настоятельная потребность и эмоции завертелись в калейдоскопе, заставляя плоть пульсировать на костях. Ему захотелось столкнуть Джона вниз, упасть следом за ним и раствориться во всем, что тот готов был ему предложить, и в то же время его переполняло стремление прижать друга крепко, как можно ближе, в безопасности, чтобы никто никогда не мог больше до него добраться. От этого кружилась голова, а грудь вздымалась в коротком частом дыхании. Он помнил – такое же ощущение прокатывалось по телу всегда, когда Джон баюкал его душу, даря любовь и защиту, но на этот раз оно было в тысячу раз сильнее – лучше, чем любой кайф из когда-либо им испытанных: лишающий сил и вызывающий мгновенную зависимость.
- Твою мать, - выдохнул он. Столь редкое для него ругательство непрошенным сорвалось с языка; рука Джона легла на грудь напротив его сердца, а губы коснулись лба в нежном, невесомом преклонении. – Не делай так больше.
- Было хорошо? – в вопросе прозвучал легкий намек на смех, из-за которого голос Джона стал моложе на десяток лет, полным шаловливости и игры. – Что это, черт возьми? Опять ты, как те огни в такси?
Шерлок уже открыл рот, чтобы ответить, но слова застряли у него в горле, когда Джон отвел кисть, являя глазам таившееся под его ладонью. Остальные нити вокруг них казались не толще шелковых паутинок, но сияние, протянувшееся между рукой Джона и грудью Шерлока, было куда мощнее. Один конец луча уходил под ребра детектива, а второй укоренился в ладони Джона, точно в том месте, где еще недавно находились покрытые корками раны, оставленные столкновением с Мориарти, - исцеленные теперь, когда у Джона появилось на это время и желание.
- О! – Шерлок вытянул руку и провел по гладкой коже, пальцы его свободно проходили сквозь связавший их поток света. В отличие от тонких волокон вокруг, которые сейчас, когда страсть отступила, а неотложное стремление ослабло, постепенно таяли из виду, прикосновение к этой нити не вызывало физического наслаждения. Вместо этого появлялся запах пустыни и кедра, пыли и старых, давно заброшенных гробниц.
- Ты знаешь, что это такое? – хрипло спросил Джон, слегка отодвигаясь и садясь ближе к коленям Шерлока. Казалось, что все сомнения вновь вернулись к нему, принеся с собой сожаление. – Это… мне следует беспокоиться?
Шерлок приподнял бровь, пытаясь предугадать возможную реакцию. Вряд ли она окажется благосклонной, принимая во внимание непрекращающиеся опасения Джона, что он тем или иным образом влияет на его поведение. А если возникшее в его мозгу предположение верно, то этот новый поворот событий страхи не успокоит, и Шерлок сглотнул, заставляя себя сосредоточиться.
- Ты был ранен во время событий в соборе? – спросил он нарочито небрежным тоном. – Когда отвоевал меня у Мориарти?
Джон кивнул.
– Пробирка с эманами разбилась – отсюда и порезы, – он пошевелил пальцами левой руки, словно подчеркивая сказанное, но слабая улыбка тут же исчезла с его лица, и он нахмурился. – А что?
